А мне было стыдно, что я так запросто согласилась переспать с ним. Я не испытывала и доли стыда или недовольства собой, когда переспала с Мишкой, но мне почему-то было неприятно осознавать, что Марк наверняка счел меня легкодоступной и неразборчивой, и его грубые слова восхищения после секса были тому подтверждением.
Что бы сам Марк не думал, он не делал ничего, чтобы развеять мои полные самоуничижения терзания - он не звонил, не писал, когда мы в середине недели пересеклись на организационной встрече "Зеркал" перед ярмаркой, казалось что меня он вообще и не заметил.
Мишка же в эту неделю наоборот не давал мне прохода. Если раньше его внимание было ненавязчивым и ожидающим, то, видимо, считав мое влечение к другому, он вдруг ринулся в атаку, не оставляя меня ни на мгновение на тренировках и встречах, так что порядком начал меня доставать. Но я стиснув зубы, старалась оставаться с ним приветливой, чувствуя вину, что не дала понять раньше, что между нами ничего кроме дружбы быть не может.
Несмотря на треволнения этой недели, связанные с приготовлениями в последний момент, в субботу утром университетский стадион было не узнать. На ветру колосились разноцветные стяги и трепетали тканные шатры участников, лотки с изделиями мастеров, едой и выпечкой ломились от товаров, а дружины викингов браво маршировали по полю, шествуя к расчерченным площадкам для состязаний.
Тур соревнований по стрельбе, на который я была записана, по плану начинался только после обеда, так что все утро мне предстояло изображать примерную норманнскую девицу, раздаривая улыбки потенциальным покупателям, соизволившим бы подойти к расстеленной на траве рогоже, возле которой я восседала на низком табурете. На ней тускло поблескивали варварского вида ожерелья, широкие браслеты и нагрудники, пояса, больше всего напоминающие собачью цепь и тому подобные достижения народного промысла, которые, по нашему мнению, не должны были оставить равнодушными падких на все блестящее кровожадных викингов. Чтобы привлечь побольше желающих приобрести подобную роскошь, Вася на меня и саму навесила всего и побольше, так что я чуть не сгибалась под тяжестью разномастного железа, плохо справляясь с ролью ходячей рекламы.
День выдался на удивление теплым, так что в плотной холщовой рубахе, под которую, наплевав на достоверность, я еще поддела леггинсы и футболку, боясь натереть кожу, мне было жарко, щеки алели на солнце, а из-за распущенных (для образа) волос спина взмокла. Скулы скоро начали болеть от натянутой на лицо улыбки, общение с праздношатающимися незнакомцами тоже не добавляло благодушия, так что к полудню я уже была злая на весь мир и не могла дождаться, когда же мне пришлют замену, чтобы я тоже могла пройтись, поглазеть на другие шатры и товары, поболеть за наших ребят на состязаниях, да хотя бы перекусить.
Появившийся в этот момент гордый выигранной схваткой Миха попал под горячую руку. Я понимала, что как друг, должна была выразить ему восхищение и поддержку, но вместо этого накинулась на него, как мегера, требуя найти Аню или Василису, или хоть кого угодно — мне надоело за всех отдуваться и я есть хочу!
— Полин, принести тебе чего-нибудь? Я где-то пончики видел. Или хочешь за тебя постою? — всполошился Миха.
Его забота подействовала на меня как ушат холодной воды. Стало горько, стыдно, и вдруг ни с того, ни с сего захотелось разрыдаться.
— Ну, чего ты?— запричитал парень, увидев мою сморщенную мордаху.— Ты из-за соревнований что ли переживаешь? Глупости! Настреляешь очков, всего делов то,— попытался он меня поддержать.— Ну, иди ко мне.
Мне, конечно, следовало отказаться, не кидаться в так великодушно предложенные объятия, не обнадеживать его, но мне так было паршиво, так хотелось понимания и ласки, что сама не заметила, как уже крепко прижалась к широкой груди, поливая жесткий кожаный жилет непрошеными, злыми слезами.
— А, торговля, смотрю, движется! — раздался насмешливый голос. — Не знал, что мы средневековый бордель тоже реставрируем!
Я непонимающе уставилась на оказавшегося рядом Марка. Он, как и Миха, был одет в кожаные доспехи для схватки, сейчас расстегнутые, с выглядывающей в вырезе, темной от пота рубашкой. В одной руке он держал шпагу, а в другой пластиковую тарелку со всякой снедью.
— О чем ты? Какой бордель? — возмутилась я. Внутри свербило от обиды — от него неделю ни слуха ни духа не было, а тут заявился?
— Ну, ты же, Кузнечик, свою компанию каждому встречному предлагаешь! Дорого берешь? Может, и мне в очередь пора становиться?
До Мишки смысл сказанного дошел куда быстрее, чем до меня - и он взвился на Марка с кулаками. Я долгие мгновения не могла поверить в услышанное, не могла осознать, что он намеренно оскорбляет меня, да еще так публично. Привлеченные шумом к нам уже от ближайших лавочек бежали другие участники ярмарки, оживленно переговаривались, наблюдая за разгорающейся дракой.
Я не поняла, каким образом, то ли с подачи Марка, то ли оказавшегося неподалеку Витальича, решившего таким образом спасти репутацию клуба, но в руки Михи была вложена шпага, и бой хоть и яростный, продолжался уже по всем правилам турнира. Зрители были в восторге, считая все действо хорошо поставленной домашней заготовкой. На меня показывали пальцами, смеялись, передавая друг другу подробности якобы любовного треугольника. Я же, выйдя из ступора, вдруг четко осознала, что не хочу быть частью этого спектакля, и наплевав на все, развернулась и ушла, не оглядываясь.
Совсем еще недавно, я была бы в восторге от подобного - из-за меня парни подрались! На деле же это оказалось гадко и мерзко. Я — не приз, который достанется победителю! Меня совсем не интересовало, кто выиграет, в голове была пустота.
В таком мрачном настроении, я наконец поела, и пошла переодеваться в наряд для стрельбы. Гнев пришел на помощь, помог вернуть самообладание, сменив растерянность, в которой я пребывала. Да как он смеет со мной так обращаться? Возомнил себе невесть что! Ненавижу его! Ненавижу!
Я отказалась обсуждать с девчонками произошедшее, огрызнулась на Васю, было попенявшую мне, что оставила прилавок без присмотра, хмуро зыркнула на Павла Аркадьевича, вздумавшего проводить последний инструктаж перед самым началом состязаний.
— А я смотрю, настроение у тебя боевое, Полин! — воскликнул тренер, радостно потирая руки. До него еще явно не дошли последние новости. — Так держать! Молодцы девочки, высокий моральный дух — первый шаг к победе!
Я проигнорировала насмешливое шушуканье за спиной, целиком сконцентрировавшись на предстоящей работе. Впервые лук и стрелы для меня были не развлечением, а возможностью доказать, в первую очередь самой себе, что я чего-то стою. Я представляла лицо Марка на месте мишени и стреляла, стреляла, стреляла. Выпускала одну стрелу за другой, как робот, методично просчитывала траекторию полета, отринув все эмоции, кроме одной — ярости.
Выиграть, я, конечно, не выиграла. Так только в голливудских фильмах бывает. Но сумела не поддаться нервозности, не обращала внимания на подначивания болельщиков, и показала очень неплохой результат в общем зачете. Павел Аркадьевич был горд и счастлив.
~~~Вероятность продолжения этой истории при сегодняшних обстоятельствах минимальна~~~
Что бы сам Марк не думал, он не делал ничего, чтобы развеять мои полные самоуничижения терзания - он не звонил, не писал, когда мы в середине недели пересеклись на организационной встрече "Зеркал" перед ярмаркой, казалось что меня он вообще и не заметил.
Мишка же в эту неделю наоборот не давал мне прохода. Если раньше его внимание было ненавязчивым и ожидающим, то, видимо, считав мое влечение к другому, он вдруг ринулся в атаку, не оставляя меня ни на мгновение на тренировках и встречах, так что порядком начал меня доставать. Но я стиснув зубы, старалась оставаться с ним приветливой, чувствуя вину, что не дала понять раньше, что между нами ничего кроме дружбы быть не может.
Несмотря на треволнения этой недели, связанные с приготовлениями в последний момент, в субботу утром университетский стадион было не узнать. На ветру колосились разноцветные стяги и трепетали тканные шатры участников, лотки с изделиями мастеров, едой и выпечкой ломились от товаров, а дружины викингов браво маршировали по полю, шествуя к расчерченным площадкам для состязаний.
Тур соревнований по стрельбе, на который я была записана, по плану начинался только после обеда, так что все утро мне предстояло изображать примерную норманнскую девицу, раздаривая улыбки потенциальным покупателям, соизволившим бы подойти к расстеленной на траве рогоже, возле которой я восседала на низком табурете. На ней тускло поблескивали варварского вида ожерелья, широкие браслеты и нагрудники, пояса, больше всего напоминающие собачью цепь и тому подобные достижения народного промысла, которые, по нашему мнению, не должны были оставить равнодушными падких на все блестящее кровожадных викингов. Чтобы привлечь побольше желающих приобрести подобную роскошь, Вася на меня и саму навесила всего и побольше, так что я чуть не сгибалась под тяжестью разномастного железа, плохо справляясь с ролью ходячей рекламы.
День выдался на удивление теплым, так что в плотной холщовой рубахе, под которую, наплевав на достоверность, я еще поддела леггинсы и футболку, боясь натереть кожу, мне было жарко, щеки алели на солнце, а из-за распущенных (для образа) волос спина взмокла. Скулы скоро начали болеть от натянутой на лицо улыбки, общение с праздношатающимися незнакомцами тоже не добавляло благодушия, так что к полудню я уже была злая на весь мир и не могла дождаться, когда же мне пришлют замену, чтобы я тоже могла пройтись, поглазеть на другие шатры и товары, поболеть за наших ребят на состязаниях, да хотя бы перекусить.
Появившийся в этот момент гордый выигранной схваткой Миха попал под горячую руку. Я понимала, что как друг, должна была выразить ему восхищение и поддержку, но вместо этого накинулась на него, как мегера, требуя найти Аню или Василису, или хоть кого угодно — мне надоело за всех отдуваться и я есть хочу!
— Полин, принести тебе чего-нибудь? Я где-то пончики видел. Или хочешь за тебя постою? — всполошился Миха.
Его забота подействовала на меня как ушат холодной воды. Стало горько, стыдно, и вдруг ни с того, ни с сего захотелось разрыдаться.
— Ну, чего ты?— запричитал парень, увидев мою сморщенную мордаху.— Ты из-за соревнований что ли переживаешь? Глупости! Настреляешь очков, всего делов то,— попытался он меня поддержать.— Ну, иди ко мне.
Мне, конечно, следовало отказаться, не кидаться в так великодушно предложенные объятия, не обнадеживать его, но мне так было паршиво, так хотелось понимания и ласки, что сама не заметила, как уже крепко прижалась к широкой груди, поливая жесткий кожаный жилет непрошеными, злыми слезами.
— А, торговля, смотрю, движется! — раздался насмешливый голос. — Не знал, что мы средневековый бордель тоже реставрируем!
Я непонимающе уставилась на оказавшегося рядом Марка. Он, как и Миха, был одет в кожаные доспехи для схватки, сейчас расстегнутые, с выглядывающей в вырезе, темной от пота рубашкой. В одной руке он держал шпагу, а в другой пластиковую тарелку со всякой снедью.
— О чем ты? Какой бордель? — возмутилась я. Внутри свербило от обиды — от него неделю ни слуха ни духа не было, а тут заявился?
— Ну, ты же, Кузнечик, свою компанию каждому встречному предлагаешь! Дорого берешь? Может, и мне в очередь пора становиться?
До Мишки смысл сказанного дошел куда быстрее, чем до меня - и он взвился на Марка с кулаками. Я долгие мгновения не могла поверить в услышанное, не могла осознать, что он намеренно оскорбляет меня, да еще так публично. Привлеченные шумом к нам уже от ближайших лавочек бежали другие участники ярмарки, оживленно переговаривались, наблюдая за разгорающейся дракой.
Я не поняла, каким образом, то ли с подачи Марка, то ли оказавшегося неподалеку Витальича, решившего таким образом спасти репутацию клуба, но в руки Михи была вложена шпага, и бой хоть и яростный, продолжался уже по всем правилам турнира. Зрители были в восторге, считая все действо хорошо поставленной домашней заготовкой. На меня показывали пальцами, смеялись, передавая друг другу подробности якобы любовного треугольника. Я же, выйдя из ступора, вдруг четко осознала, что не хочу быть частью этого спектакля, и наплевав на все, развернулась и ушла, не оглядываясь.
Совсем еще недавно, я была бы в восторге от подобного - из-за меня парни подрались! На деле же это оказалось гадко и мерзко. Я — не приз, который достанется победителю! Меня совсем не интересовало, кто выиграет, в голове была пустота.
В таком мрачном настроении, я наконец поела, и пошла переодеваться в наряд для стрельбы. Гнев пришел на помощь, помог вернуть самообладание, сменив растерянность, в которой я пребывала. Да как он смеет со мной так обращаться? Возомнил себе невесть что! Ненавижу его! Ненавижу!
Я отказалась обсуждать с девчонками произошедшее, огрызнулась на Васю, было попенявшую мне, что оставила прилавок без присмотра, хмуро зыркнула на Павла Аркадьевича, вздумавшего проводить последний инструктаж перед самым началом состязаний.
— А я смотрю, настроение у тебя боевое, Полин! — воскликнул тренер, радостно потирая руки. До него еще явно не дошли последние новости. — Так держать! Молодцы девочки, высокий моральный дух — первый шаг к победе!
Я проигнорировала насмешливое шушуканье за спиной, целиком сконцентрировавшись на предстоящей работе. Впервые лук и стрелы для меня были не развлечением, а возможностью доказать, в первую очередь самой себе, что я чего-то стою. Я представляла лицо Марка на месте мишени и стреляла, стреляла, стреляла. Выпускала одну стрелу за другой, как робот, методично просчитывала траекторию полета, отринув все эмоции, кроме одной — ярости.
Выиграть, я, конечно, не выиграла. Так только в голливудских фильмах бывает. Но сумела не поддаться нервозности, не обращала внимания на подначивания болельщиков, и показала очень неплохой результат в общем зачете. Павел Аркадьевич был горд и счастлив.
~~~Вероятность продолжения этой истории при сегодняшних обстоятельствах минимальна~~~
