Лили с Алькой обернулись одновременно и одновременно же присели в поклонах.
- Ваше Высочество.
Спрут склонил голову в ответном поклоне, и глаза с голубыми зрачками и красновато-оранжевыми радужками остановились на Лили. Во взгляде наследного принца Мариана не было ничего сального или двусмысленного, но русалка вспыхнула, не в силах оторвать глаз от плит крыльца.
Каждый раз, когда она видела этого смуглого молодого мужчину с серьезным лицом, отличавшимся какой-то завораживающей суровой красотой, то вспоминала, как его сильное тело прижимало её к стене, пока сам он резко входил в Лили, приподняв за бедра… И как безрадостна для обоих была эта вынужденная близость на конкурсе, призванная спасти её от яда.
Хоть брат принцессы Мажэль ни словом ни взглядом никогда не напоминал о том дне и даже больше не оказывал русалке мелких знаков внимания, которыми одаривал во время проведения Отбора (на который опять-таки именно он помог попасть), Лили чувствовала себя не в своей тарелке в его присутствии. Корила себя за это, ведь прекрасно сознавала, скольким ему обязана - не только своей жизнью, но и жизнью бабушки, а ещё свободой от Эрика, - но ничего не могла с собой поделать: сталкиваясь с ним, вместо благодарности или хотя бы вежливой непринужденности, смотрела в пол.
- Печально, что наше крыльцо представляет более приятное зрелище, чем я, - и в поддразнивающем голосе действительно прозвучал отголосок печали.
Лили вскинула глаза, разозлившись на себя: да что же она в самом деле!
- Нет, что вы, я…
Но принц уже плыл к колеснице, которую ему только что подали: сегодня он и его отец весь день должны были провести на военных учениях.
- Что с тобой?! – возмутилась Алька, пихнув её локтем. – Он тебя так и пожирает глазами, а ты даже улыбнуться ему не можешь!
- Неправда, не пожирает.
- Правда, пожирает. Спорим, что он уже во всех красках представлял, как вы с ним и в колеснице, и в ванной, и на этом самом крыльце, и даже на троне…
Нет, Алька была совершенно невозможной! И ведь даже стукнуть нечем – на этот раз подушки под рукой нет. Разве что диадемой, но после такого придется звать придворного лекаря – весила «величайшая честь» ого-го!
- Прекрати! - простонала Лили, смеясь и закрыв ладонями пылающее лицо.
Знала бы подруга, как близка была к истине в своих шутках! Но даже Альке русалка не рассказала о том, что произошло между ней и Марианом.
- Я серьезно, Отбор позади, свято блюсти девичество уже нет необходимости. И мы, в конце концов, не в каменном веке живем! Почему бы не улыбнуться принцу?
- Потому, - тихо ответила Лили. – Нам не следует забывать свое место. Да, сейчас мы во дворце, но это ещё не делает нас одними из них.
Алька вздохнула: обе знали, что принц помолвлен, потому что обязан жениться на особе королевской крови, и максимум, чем могло обернуться его внимание – это положением официальной фаворитки. А любовницей, даже официальной, даже самого принца, Лили быть не хотела. И представлять себе не хочется, каково это каждый день отпускать любимого мужчину в постель к другой. Нет, «другой» была бы как раз она, а он бы возвращался к законной супруге. Так что лучше не доводить ситуацию до той стадии, когда Мариан станет для неё чем-то большим, чем будущим сувереном.
Она и так уже отдала кусок своего сердца тому, кто теперь даже смотреть в её сторону не хотел… Воспоминание о Роне и их несбывшихся отношениях больно кольнуло сердце, и Лили даже обрадовалась, когда Алька вернулась к первоначальной теме.
- А спорим, что своими щупальцами он может творить настоящие чудеса?
- Ты неисправима, - покачала головой русалка, смеясь. – А сама-то хоть одному поклоннику дашь шанс?
- Я пока дууумаю, - заявила Алька, имитируя капризный голосок пресыщенной жизнью и всеобщим внимание красотки, и манерно захлопала ресницами.
Тут подали их колесницы, и Лили, все ещё улыбаясь, села в свою. Машинально огляделась и… замерла. Улыбка так и примерзла к губам. На сидении лежал браслет. Изящнейший. Тонкий коралловой обруч и перламутровые горошины жемчуга. Рука Лили судорожно метнулась к шее, на которой когда-то красовались ожоги от ошейника. Браслет был точной его копией, только уменьшенной.
- Брэвис, это ты положил? - окликнула она возницу, уже зная ответ.
Мужчина с песочного цвета волосами, забранными в хвост, обернулся.
- Нет, мисса. Наверное, опять от какого-то поклонника. Вам не нравится, убрать?
Не нравится. Настолько не нравится, что сердце суматошно колотится, а по спине бежит озноб... Лили не сомневалась, кто этот «поклонник». В последнее время она находила подобные «пустяки» стоимостью в средней руки конька в самых неожиданных местах: на перилах своего балкона, под подушкой, в уединенной беседке парка, где любила бывать только она, – и никто не видел, как и когда они там появились. Все остальные подарки проходили прежде проверку придворным магом и лишь потом передавались фрейлинам, но вот эти преспокойно просачивались напрямую. И такое происходило в супер-охраняемом не только гвардейцами, но и магией дворце!
Презенты были недвусмысленным посланием: Эрик способен достать её всюду.
- Нет, все в порядке, - выдавила она улыбку. – Едем, а то можем опоздать на официальную часть. Только… подними, пожалуйста, верх.
Брэвис выполнил просьбу, отгородив русалку от любопытных взглядов, от которых теперь невозможно было нигде скрыться, и хлестнул коньков.
Лили так и не прикоснулась к браслету, даже отсела подальше, словно он мог внезапно наброситься на неё. От Эрика всего можно ожидать…
Хотя встречи в любом случае не избежать: сегодня – первый день нового семестра, так что они наверняка увидятся в общем зале на официальной части.
Чтобы как-то отвлечься от этих мыслей, Лили стала думать о семье. Ежемесячно выделяемых фрейлинам средств русалке хватало с головой, поэтому часть из них она даже откладывала в дополнение к нетронутым пятидесяти призовым тысячам. Тратить на себя слишком много она не умела, поэтому заплывы по бутикам в основном заканчивались очередным подарком для Джес или бабушки с дедушкой, которые русалка отправляла в Чернопруднинск. Алька ругалась, твердя, что Лили имеет право и себя немного побаловать, но русалке не давала покоя мысль о том, что пока она ведет шикарную жизнь во дворце, её родные прозябают в захолустье. Бабушка с дедушкой даже отказались от предложения Лили купить им новый дом – только на ремонт согласились.
Они-то вполне довольны и так, но Джес другое дело. На следующий год сестренка заканчивает школу, поэтому Лили планировала нанять хороших педагогов, которые подготовят её к поступлению. Отчасти поэтому русалка и не спешила сорить деньгами. Пригодятся для чего-то поважнее тряпок и развлечений.
На подъезде к Академии пришлось сбавить скорость, потому что во дворе толпилась куча народа. Сдача сессии и каникулы были позади, поэтому все теперь спешили пообщаться и поделиться новостями.
Появление пяти колесниц с фрейлинами встретили одобрительными возгласами, кое-кто даже попытался сунуть голову к Лили, но охрана была начеку.
Да, одним из новых элементов её жизни была охрана. Два амбала, которые теперь всюду сопровождали её и ждали возле дверей окончания занятий. С одной стороны, Лили бесконечно это нервировало: она и так нигде не могла скрыться от назойливого внимания, а качки-молоты ещё больше выпячивали её положение. С другой, она понимала, что такая предосторожность нелишняя, все-таки в данный момент у неё на голове находится ни много ни мало стоимость постройки одной из башен Академии. Ну и наконец, телохранители служили дополнительной защитой от Эрика. По крайней мере, Лили спокойнее было думать, что в случае чего, они смогут за неё постоять…
Брэвис распахнул дверцу колесницы и протянул руку, помогая Лили выплыть. На девушку обрушился шквал оваций, выкрики, свист, вспышки мобильфонов. Все спешили поздороваться с ней, поинтересоваться, что новенького, даже те, кто раньше и не подозревал о её существовании, поэтому не знал, что же у неё, собственно, старенького.
Русалка обернулась и увидела, как остальные фрейлины покидают колесницы. Три другие вызывали чуть меньший интерес, как победительницы прошлых лет, к ним привыкли, а вот Лили с Алькой были новичками. Подруга купалась в овациях и всеобщем обожании, широко улыбалась, позировала на мобильфоны и охотно отвечала на вопросы.
- Привет, как дела? – улыбнулся Лили какой-то красавчик, кажется, с третьего курса.
Единственное, что она о нем помнила, это сердитое: «Смотри куда прёшь!» пару месяцев назад в буфете.
- Хорошо… - растерянно пробормотала она, и парень так искренне лучезарно улыбнулся, словно ему ответила сама Морская Богиня.
Потом с ней поздоровался ещё один, и ещё, и вскоре она уже сбилась со счета, сколько парней хотели знать, как у неё дела, сообщили, что она «потрясно» выглядит и предложили подвезти вечерком до дворца…
Прямо пропорционально росли недовольные и завистливые взгляды девушек. Раньше, глядя на гордо плывущих по коридорам фрейлин, Лили испытывала лишь восхищение, наивно веря, что и остальные его испытывают, поэтому не замечала всего того негатива, который направлен на девушек. Теперь же она чувствовала его буквально каждой чешуйкой. Зависть. Глухая, раздраженная зависть клокотала в толпе, заставляя неуютно ежиться и быстрее пробираться ко входу в Академию, на пороге которой она неожиданно увидела… ректора.
Афрон Баязид был, как всегда, одет с иголочки, в наглухо застегнутый строгий костюм, делавший его выше, суровее и неприступнее.
Он одарил Лили мрачным взглядом, словно попрекая за нарушение общественного порядка, а потом вдруг поклонился и протянул руку.
- Адептка Кристалл. Рад приветствовать в стенах Подводной Академии имени короля Тхорэра II-го, - официальным тоном произнес он.
В первую секунду русалка растерялась, а потом вспомнила, что это традиция: ректор провожает победительницу Отбора нынешнего года в Академию в новом семестре. Она обернулась на Альку, но та застряла на полпути, позируя с каким-то смазливым блондином, и Лили не оставалось ничего другого, как положить свои слегка подрагивающие пальцы на твердую ладонь ската.
Она заплыли внутрь, и шум стал тише. Лили с облегчением перевела дыхание, телохранители поотстали, соблюдая почтительную дистанцию.
- Как вы? – тихо спросил ректор, и девушка ощутила едва заметное пожатие.
Отчего-то оно подействовало на неё успокаивающе. Этот мужчина вообще всегда действовал на русалку успокаивающе. Нет, в самом начале Лили его боялась до дрожи, считая чуть ли не бесчувственным куском льда с поверхности Северного океана, но мнение кардинально изменилось после того, как он спас её от банды насильников и поддержал в трудный период.
- Непривычно, - так же тихо ответила она, не зная, как выразить ту растерянность и смятенность чувств, которые сейчас испытывала.
Оказавшись на пике популярности, Лили вдруг поняла, сколько здесь всего… фальшивого? Те, кто раньше и смотреть не желал в её сторону, презрительно морща носы на бедную провинциальную русалку, наперебой спешили заделаться друзьями, теперь, когда она богата, знаменита, а на её голове – изумрудная диадема.
Наверное, Алька права: надо просто наслаждаться моментом, а не ковыряться в себе и ситуации. Вот только не ковыряться не получалось…
- Привыкнете, - усмехнулся скат и тут же снова стал серьезным. – Просто будьте осторожны. Далеко не всем можно верить, а сейчас процент желающих обмануть резко возрастет, когда вы… - Он перевел глаза на её диадему, и Лили захотелось сорвать венец с головы.
Неужели отныне все будут видеть в ней лишь смазливое приложение к этим изумрудам? Скат словно прочитал её горькие мысли. Лицо и голос смягчились:
- Вы для них теперь символ. – Лили вдруг поняла, что под «ними» ректор подразумевает далеко не только адептов Академии. - Символ королевства, символ того, что в мире нет ничего невозможного, символ другой, райской сказочной жизни. Воплощение красоты, ума, женского идеала и всех мыслимых добродетелей. А идеалы принято обожать и ненавидеть в равной степени. Поэтому просто… будьте осторожны, - повторил он. – Во всем.
- Мне это не нравится, - призналась Лили.
- У символа не может быть чувств, - невесело улыбнулся мужчина и остановился, внимательно на неё посмотрев. – Позвольте дать вам совет, адептка Кристалл.
Лили кивнула: скат уже доказал, что ему можно доверять.
- Когда вот это на вас, - он слегка тронул диадему, - вы символ, идеальный и непогрешимый. Но символы тоже нужны не всегда и не везде. И когда вы снимаете диадему, то снова можете становиться девушкой, которая чувствует, и которой может что-то «не нравиться».
Хороший совет: при посторонних, особенно на официальных мероприятиях, будь добра прячь чувства и поддерживай образ. Но сняв диадему, в кругу близких и друзей, можешь снова становиться просто Лили.
- Спасибо!
Мужчина слегка поклонился.
- А теперь, прошу меня извинить, должен удалиться, чтобы проверить все перед началом официальной части. Вы ведь подготовили речь?
Они уже подплыли к актовому залу.
- Да.
- Тогда у вас есть ещё немного времени, чтобы её повторить.
Он снова отвесил церемониальный поклон, и на этот раз Лили не стала смущаться, а сделала ответный, с достоинством и грацией, которую обязана была демонстрировать фрейлина и «символ».
Ректор удалился, а она поискала глазами укромный уголок, чтобы развернуть водоросль и в последний раз пробежаться глазами по намеченным тезисам (хотя понятие «укромный» приобретает новый смысл, когда за тобой повсюду следуют двое телохранителей), как вдруг наткнулась на того, к встрече с кем не была готова, хотя знала, что и с ним сегодня обязательно увидится.
Широкоплечий юноша с падающими на плечи каштановыми волосами и слегка раскосыми зелеными глазами замер в нескольких взмахах плавника от неё, не пытаясь приблизиться, но не отводя от неё взгляда, словно это было выше его сил. Наверное, он уже какое-то время был здесь и наблюдал со стороны её общение с ректором.
- Рон! – непроизвольно вырвалось у Лили, и парень дернулся, как от пощечины.
По его лицу пробежала болезненная судорога, и сделавшая инстинктивное движение в его сторону русалка, застыла. Он не хочет её видеть, он её не знает и любил не Лили, а ту девушку, которой на самом деле не существовало. Так он сказал в их последнюю встречу на балконе дворца, когда русалка призналась, что была близка и не раз с Эриком Дэвлином, пока встречалась с Роном…
Правда он не знает, что близка была Лили не по своей воле, но какое это теперь имеет значение, если она в его глазах все равно навсегда распутница и предательница.
- Привет… - произнес он хриплым чужим голосом, по прежнему не отводя взгляд.
- Привет, - ответила Лили, не зная, что ещё добавить.
Спокойствие, поселившееся внутри после разговора с ректором, разбилось вдребезги. Сердце суматошно стучало, а дыхание не желало успокаиваться. Рон качнулся вперед, словно хотел что-то добавить… но так и не добавил, и пауза мучительно затягивалась.
Как же больно ей было в тот вечер, когда он отвернулся от неё! Лили чувствовала себя грязной и недостойной, но именно тогда она пообещала себе, что оставит прошлое в прошлом, и сумела выплыть для награждения с гордо поднятой головой, улыбаться весь вечер репортерам и безмятежно отвечать на вопросы, словно внутри ничего не раскалывалось от горечи.
- Ваше Высочество.
Спрут склонил голову в ответном поклоне, и глаза с голубыми зрачками и красновато-оранжевыми радужками остановились на Лили. Во взгляде наследного принца Мариана не было ничего сального или двусмысленного, но русалка вспыхнула, не в силах оторвать глаз от плит крыльца.
Каждый раз, когда она видела этого смуглого молодого мужчину с серьезным лицом, отличавшимся какой-то завораживающей суровой красотой, то вспоминала, как его сильное тело прижимало её к стене, пока сам он резко входил в Лили, приподняв за бедра… И как безрадостна для обоих была эта вынужденная близость на конкурсе, призванная спасти её от яда.
Хоть брат принцессы Мажэль ни словом ни взглядом никогда не напоминал о том дне и даже больше не оказывал русалке мелких знаков внимания, которыми одаривал во время проведения Отбора (на который опять-таки именно он помог попасть), Лили чувствовала себя не в своей тарелке в его присутствии. Корила себя за это, ведь прекрасно сознавала, скольким ему обязана - не только своей жизнью, но и жизнью бабушки, а ещё свободой от Эрика, - но ничего не могла с собой поделать: сталкиваясь с ним, вместо благодарности или хотя бы вежливой непринужденности, смотрела в пол.
- Печально, что наше крыльцо представляет более приятное зрелище, чем я, - и в поддразнивающем голосе действительно прозвучал отголосок печали.
Лили вскинула глаза, разозлившись на себя: да что же она в самом деле!
- Нет, что вы, я…
Но принц уже плыл к колеснице, которую ему только что подали: сегодня он и его отец весь день должны были провести на военных учениях.
- Что с тобой?! – возмутилась Алька, пихнув её локтем. – Он тебя так и пожирает глазами, а ты даже улыбнуться ему не можешь!
- Неправда, не пожирает.
- Правда, пожирает. Спорим, что он уже во всех красках представлял, как вы с ним и в колеснице, и в ванной, и на этом самом крыльце, и даже на троне…
Нет, Алька была совершенно невозможной! И ведь даже стукнуть нечем – на этот раз подушки под рукой нет. Разве что диадемой, но после такого придется звать придворного лекаря – весила «величайшая честь» ого-го!
- Прекрати! - простонала Лили, смеясь и закрыв ладонями пылающее лицо.
Знала бы подруга, как близка была к истине в своих шутках! Но даже Альке русалка не рассказала о том, что произошло между ней и Марианом.
- Я серьезно, Отбор позади, свято блюсти девичество уже нет необходимости. И мы, в конце концов, не в каменном веке живем! Почему бы не улыбнуться принцу?
- Потому, - тихо ответила Лили. – Нам не следует забывать свое место. Да, сейчас мы во дворце, но это ещё не делает нас одними из них.
Алька вздохнула: обе знали, что принц помолвлен, потому что обязан жениться на особе королевской крови, и максимум, чем могло обернуться его внимание – это положением официальной фаворитки. А любовницей, даже официальной, даже самого принца, Лили быть не хотела. И представлять себе не хочется, каково это каждый день отпускать любимого мужчину в постель к другой. Нет, «другой» была бы как раз она, а он бы возвращался к законной супруге. Так что лучше не доводить ситуацию до той стадии, когда Мариан станет для неё чем-то большим, чем будущим сувереном.
Она и так уже отдала кусок своего сердца тому, кто теперь даже смотреть в её сторону не хотел… Воспоминание о Роне и их несбывшихся отношениях больно кольнуло сердце, и Лили даже обрадовалась, когда Алька вернулась к первоначальной теме.
- А спорим, что своими щупальцами он может творить настоящие чудеса?
- Ты неисправима, - покачала головой русалка, смеясь. – А сама-то хоть одному поклоннику дашь шанс?
- Я пока дууумаю, - заявила Алька, имитируя капризный голосок пресыщенной жизнью и всеобщим внимание красотки, и манерно захлопала ресницами.
Тут подали их колесницы, и Лили, все ещё улыбаясь, села в свою. Машинально огляделась и… замерла. Улыбка так и примерзла к губам. На сидении лежал браслет. Изящнейший. Тонкий коралловой обруч и перламутровые горошины жемчуга. Рука Лили судорожно метнулась к шее, на которой когда-то красовались ожоги от ошейника. Браслет был точной его копией, только уменьшенной.
- Брэвис, это ты положил? - окликнула она возницу, уже зная ответ.
Мужчина с песочного цвета волосами, забранными в хвост, обернулся.
- Нет, мисса. Наверное, опять от какого-то поклонника. Вам не нравится, убрать?
Не нравится. Настолько не нравится, что сердце суматошно колотится, а по спине бежит озноб... Лили не сомневалась, кто этот «поклонник». В последнее время она находила подобные «пустяки» стоимостью в средней руки конька в самых неожиданных местах: на перилах своего балкона, под подушкой, в уединенной беседке парка, где любила бывать только она, – и никто не видел, как и когда они там появились. Все остальные подарки проходили прежде проверку придворным магом и лишь потом передавались фрейлинам, но вот эти преспокойно просачивались напрямую. И такое происходило в супер-охраняемом не только гвардейцами, но и магией дворце!
Презенты были недвусмысленным посланием: Эрик способен достать её всюду.
- Нет, все в порядке, - выдавила она улыбку. – Едем, а то можем опоздать на официальную часть. Только… подними, пожалуйста, верх.
Брэвис выполнил просьбу, отгородив русалку от любопытных взглядов, от которых теперь невозможно было нигде скрыться, и хлестнул коньков.
ГЛАВА 3
Лили так и не прикоснулась к браслету, даже отсела подальше, словно он мог внезапно наброситься на неё. От Эрика всего можно ожидать…
Хотя встречи в любом случае не избежать: сегодня – первый день нового семестра, так что они наверняка увидятся в общем зале на официальной части.
Чтобы как-то отвлечься от этих мыслей, Лили стала думать о семье. Ежемесячно выделяемых фрейлинам средств русалке хватало с головой, поэтому часть из них она даже откладывала в дополнение к нетронутым пятидесяти призовым тысячам. Тратить на себя слишком много она не умела, поэтому заплывы по бутикам в основном заканчивались очередным подарком для Джес или бабушки с дедушкой, которые русалка отправляла в Чернопруднинск. Алька ругалась, твердя, что Лили имеет право и себя немного побаловать, но русалке не давала покоя мысль о том, что пока она ведет шикарную жизнь во дворце, её родные прозябают в захолустье. Бабушка с дедушкой даже отказались от предложения Лили купить им новый дом – только на ремонт согласились.
Они-то вполне довольны и так, но Джес другое дело. На следующий год сестренка заканчивает школу, поэтому Лили планировала нанять хороших педагогов, которые подготовят её к поступлению. Отчасти поэтому русалка и не спешила сорить деньгами. Пригодятся для чего-то поважнее тряпок и развлечений.
На подъезде к Академии пришлось сбавить скорость, потому что во дворе толпилась куча народа. Сдача сессии и каникулы были позади, поэтому все теперь спешили пообщаться и поделиться новостями.
Появление пяти колесниц с фрейлинами встретили одобрительными возгласами, кое-кто даже попытался сунуть голову к Лили, но охрана была начеку.
Да, одним из новых элементов её жизни была охрана. Два амбала, которые теперь всюду сопровождали её и ждали возле дверей окончания занятий. С одной стороны, Лили бесконечно это нервировало: она и так нигде не могла скрыться от назойливого внимания, а качки-молоты ещё больше выпячивали её положение. С другой, она понимала, что такая предосторожность нелишняя, все-таки в данный момент у неё на голове находится ни много ни мало стоимость постройки одной из башен Академии. Ну и наконец, телохранители служили дополнительной защитой от Эрика. По крайней мере, Лили спокойнее было думать, что в случае чего, они смогут за неё постоять…
Брэвис распахнул дверцу колесницы и протянул руку, помогая Лили выплыть. На девушку обрушился шквал оваций, выкрики, свист, вспышки мобильфонов. Все спешили поздороваться с ней, поинтересоваться, что новенького, даже те, кто раньше и не подозревал о её существовании, поэтому не знал, что же у неё, собственно, старенького.
Русалка обернулась и увидела, как остальные фрейлины покидают колесницы. Три другие вызывали чуть меньший интерес, как победительницы прошлых лет, к ним привыкли, а вот Лили с Алькой были новичками. Подруга купалась в овациях и всеобщем обожании, широко улыбалась, позировала на мобильфоны и охотно отвечала на вопросы.
- Привет, как дела? – улыбнулся Лили какой-то красавчик, кажется, с третьего курса.
Единственное, что она о нем помнила, это сердитое: «Смотри куда прёшь!» пару месяцев назад в буфете.
- Хорошо… - растерянно пробормотала она, и парень так искренне лучезарно улыбнулся, словно ему ответила сама Морская Богиня.
Потом с ней поздоровался ещё один, и ещё, и вскоре она уже сбилась со счета, сколько парней хотели знать, как у неё дела, сообщили, что она «потрясно» выглядит и предложили подвезти вечерком до дворца…
Прямо пропорционально росли недовольные и завистливые взгляды девушек. Раньше, глядя на гордо плывущих по коридорам фрейлин, Лили испытывала лишь восхищение, наивно веря, что и остальные его испытывают, поэтому не замечала всего того негатива, который направлен на девушек. Теперь же она чувствовала его буквально каждой чешуйкой. Зависть. Глухая, раздраженная зависть клокотала в толпе, заставляя неуютно ежиться и быстрее пробираться ко входу в Академию, на пороге которой она неожиданно увидела… ректора.
Афрон Баязид был, как всегда, одет с иголочки, в наглухо застегнутый строгий костюм, делавший его выше, суровее и неприступнее.
Он одарил Лили мрачным взглядом, словно попрекая за нарушение общественного порядка, а потом вдруг поклонился и протянул руку.
- Адептка Кристалл. Рад приветствовать в стенах Подводной Академии имени короля Тхорэра II-го, - официальным тоном произнес он.
В первую секунду русалка растерялась, а потом вспомнила, что это традиция: ректор провожает победительницу Отбора нынешнего года в Академию в новом семестре. Она обернулась на Альку, но та застряла на полпути, позируя с каким-то смазливым блондином, и Лили не оставалось ничего другого, как положить свои слегка подрагивающие пальцы на твердую ладонь ската.
Она заплыли внутрь, и шум стал тише. Лили с облегчением перевела дыхание, телохранители поотстали, соблюдая почтительную дистанцию.
- Как вы? – тихо спросил ректор, и девушка ощутила едва заметное пожатие.
Отчего-то оно подействовало на неё успокаивающе. Этот мужчина вообще всегда действовал на русалку успокаивающе. Нет, в самом начале Лили его боялась до дрожи, считая чуть ли не бесчувственным куском льда с поверхности Северного океана, но мнение кардинально изменилось после того, как он спас её от банды насильников и поддержал в трудный период.
- Непривычно, - так же тихо ответила она, не зная, как выразить ту растерянность и смятенность чувств, которые сейчас испытывала.
Оказавшись на пике популярности, Лили вдруг поняла, сколько здесь всего… фальшивого? Те, кто раньше и смотреть не желал в её сторону, презрительно морща носы на бедную провинциальную русалку, наперебой спешили заделаться друзьями, теперь, когда она богата, знаменита, а на её голове – изумрудная диадема.
Наверное, Алька права: надо просто наслаждаться моментом, а не ковыряться в себе и ситуации. Вот только не ковыряться не получалось…
- Привыкнете, - усмехнулся скат и тут же снова стал серьезным. – Просто будьте осторожны. Далеко не всем можно верить, а сейчас процент желающих обмануть резко возрастет, когда вы… - Он перевел глаза на её диадему, и Лили захотелось сорвать венец с головы.
Неужели отныне все будут видеть в ней лишь смазливое приложение к этим изумрудам? Скат словно прочитал её горькие мысли. Лицо и голос смягчились:
- Вы для них теперь символ. – Лили вдруг поняла, что под «ними» ректор подразумевает далеко не только адептов Академии. - Символ королевства, символ того, что в мире нет ничего невозможного, символ другой, райской сказочной жизни. Воплощение красоты, ума, женского идеала и всех мыслимых добродетелей. А идеалы принято обожать и ненавидеть в равной степени. Поэтому просто… будьте осторожны, - повторил он. – Во всем.
- Мне это не нравится, - призналась Лили.
- У символа не может быть чувств, - невесело улыбнулся мужчина и остановился, внимательно на неё посмотрев. – Позвольте дать вам совет, адептка Кристалл.
Лили кивнула: скат уже доказал, что ему можно доверять.
- Когда вот это на вас, - он слегка тронул диадему, - вы символ, идеальный и непогрешимый. Но символы тоже нужны не всегда и не везде. И когда вы снимаете диадему, то снова можете становиться девушкой, которая чувствует, и которой может что-то «не нравиться».
Хороший совет: при посторонних, особенно на официальных мероприятиях, будь добра прячь чувства и поддерживай образ. Но сняв диадему, в кругу близких и друзей, можешь снова становиться просто Лили.
- Спасибо!
Мужчина слегка поклонился.
- А теперь, прошу меня извинить, должен удалиться, чтобы проверить все перед началом официальной части. Вы ведь подготовили речь?
Они уже подплыли к актовому залу.
- Да.
- Тогда у вас есть ещё немного времени, чтобы её повторить.
Он снова отвесил церемониальный поклон, и на этот раз Лили не стала смущаться, а сделала ответный, с достоинством и грацией, которую обязана была демонстрировать фрейлина и «символ».
Ректор удалился, а она поискала глазами укромный уголок, чтобы развернуть водоросль и в последний раз пробежаться глазами по намеченным тезисам (хотя понятие «укромный» приобретает новый смысл, когда за тобой повсюду следуют двое телохранителей), как вдруг наткнулась на того, к встрече с кем не была готова, хотя знала, что и с ним сегодня обязательно увидится.
Широкоплечий юноша с падающими на плечи каштановыми волосами и слегка раскосыми зелеными глазами замер в нескольких взмахах плавника от неё, не пытаясь приблизиться, но не отводя от неё взгляда, словно это было выше его сил. Наверное, он уже какое-то время был здесь и наблюдал со стороны её общение с ректором.
- Рон! – непроизвольно вырвалось у Лили, и парень дернулся, как от пощечины.
По его лицу пробежала болезненная судорога, и сделавшая инстинктивное движение в его сторону русалка, застыла. Он не хочет её видеть, он её не знает и любил не Лили, а ту девушку, которой на самом деле не существовало. Так он сказал в их последнюю встречу на балконе дворца, когда русалка призналась, что была близка и не раз с Эриком Дэвлином, пока встречалась с Роном…
Правда он не знает, что близка была Лили не по своей воле, но какое это теперь имеет значение, если она в его глазах все равно навсегда распутница и предательница.
- Привет… - произнес он хриплым чужим голосом, по прежнему не отводя взгляд.
- Привет, - ответила Лили, не зная, что ещё добавить.
Спокойствие, поселившееся внутри после разговора с ректором, разбилось вдребезги. Сердце суматошно стучало, а дыхание не желало успокаиваться. Рон качнулся вперед, словно хотел что-то добавить… но так и не добавил, и пауза мучительно затягивалась.
Как же больно ей было в тот вечер, когда он отвернулся от неё! Лили чувствовала себя грязной и недостойной, но именно тогда она пообещала себе, что оставит прошлое в прошлом, и сумела выплыть для награждения с гордо поднятой головой, улыбаться весь вечер репортерам и безмятежно отвечать на вопросы, словно внутри ничего не раскалывалось от горечи.
