Лили не заметила, как за этими мыслями уснула, а проснулась от прикосновения. Сначала прикосновение было частью сна: чья-то горячая рука скользила по её хвосту к бедру, подтягивая за собой невесомую ткань платья и опаляя чешую мурашками. Это оказалось приятно, и русалка тихо застонала, не просыпаясь. И только когда ладонь, огладив попку, настойчиво стиснула ягодицу, Лили приоткрыла глаза и, мгновенно очнувшись, соскочила с кровати и отпрянула в другой конец комнаты.
Она столько готовилась к встрече с Эриком, и всё же он застал её врасплох. Отчасти тревога была вызвана тем, что девушка не знала, в каком он явился настроении. В комнате царил полумрак: обои сами переключились на ночной режим, и исходящий от них золотистый цвет придавал коже морского черта непривычный смуглый оттенок, который очень ему шел. Вода вокруг рогов тихо шипела, но, приглядевшись, Лили поняла, что не от злости. Зрачки Эрика расширились, когда он окинул её взглядом с макушки до плавника, задержав его в области груди, и русалка, окончательно взяв себя в руки, вспомнила о подготовленной роли.
Лили знала, что выглядит очень соблазнительно, это подтверждала не только реакция морского черта, но и зеркало, возле которого она остановилась: струящееся светлое платье в античном стиле, перехваченное под грудью плетеным кожаным ремешком и слегка просвечивающее, так что можно различить контуры сосков – она специально не надела лиф. Присборенные лямочки, не слишком широкие, но и не тонкие, а, главное, удобно и как бы невзначай соскальзывающие с плеча, стоит слегка им повести… Волосы, чуть встрепанные после сна, волнами ниспадают на спину, а на затылке уложены в косу-корону, украшенную небольшими нежными цветками.
Позвякивающие на запястьях широкие золотые браслеты со свисающими с них тонкими, как паутинки, цепочками, чем-то напоминают кандалы или наручники и лишний раз подчеркивают хрупкость и уязвимость девушки. И завершающим аккордом – трогательно-растерянное и немного смущенное выражение лица.
Эрик пожирал Лили таким пламенным взглядом, что удивительно, как платье не вспыхнуло и не осыпалось пеплом, как её пригласительный на Отбор. Но молчал, словно не мог решить, как себя с ней вести.
- Простите, хозяин, я не сразу поняла, что это вы, и испугалась спросонья, - пролепетала она, словно бы неосознанно прикрыв грудь, но так, чтобы соски под натянувшейся тканью проступили ещё отчетливей.
- Соскучилась, малёк? – спросил морской черт хрипловатым голосом, не сводя глаз с этих нежных ореолов и подплывая ближе.
Малёк, не вещь – уже хорошее начало. Зардевшись, Лили опустила ресницы. Но тут Эрик мотнул головой, словно сбрасывал наваждение, и насмешливо процедил:
- Соскучилась по свободе?
Лили робко подняла глаза.
- Я... я по вам, хозяин, соскучилась! Хотела извиниться за прошлую встречу и сказать спасибо за комнату. Со мной хорошо обращались, хоть, может, я этого и не заслужила…
Эрик помолчал, вглядываясь в неё и пытаясь определись степень искренности, но выражение её лица было сама наивность и искренность – в запасе у Лили оказалось предостаточно времени, чтобы потренировать раскаяние перед зеркалом. Наконец, что-то для себя решив, он придвинулся ближе, бесцеремонно схватил её за правую грудь и крепко сжал.
- Как будешь извиняться, малёк? – выдохнул морской черт, продолжая мять и тискать упругую плоть.
Он делал это нарочито грубо, словно проверял реакцию или провоцировал на протест, который дал бы ему предлог наказать её, хотя, конечно, Эрик Дэвлин не нуждался в предлогах и считал себя в праве делать, что угодно. Но девушка не сопротивлялась, только издала тихий стон, на миг прикрыв глаза и слабо прошептав:
- Как прикажете, хозяин, как пожелаете…
И у морского черта окончательно сорвало крышу. То ли он ей поверил, то ли наплевал на все проверки, поддавшись возбуждению. Схватил и вторую грудь, сминая одновременно обе, с наслаждением оглаживая её тело обжигающими ладонями, ещё минуту назад, когда он будил Лили, бывшими просто горячими.
Русалка поняла, что была права в своих подозрениях: сдерживался. Все эти дни сдерживался, чтобы помучить её, показать, кто теперь в её вселенной король и бог, и кому она должна всегда радоваться и повиноваться. Но и сам мучился, сгорая от желания. Крепился из последних сил, но, оказавшись рядом с ней, не выдержал, потерял голову. Теперь бы только Лили не потерять свою, потому что сквозь болезненные ощущения, вызванные яростным напором, с которым он ласкал её грудь, начала пробиваться истома, растекаясь по телу жаркой слабостью и отдаваясь дрожью в плавнике.
Мужские ладони скользнули вниз, к талии, бедрам, жадно оглаживая её тело через невесомую материю, и стиснули ягодицы, вжав девушку в морского черта. Лили судорожно вздохнула, бедрами ощутив его желание и борясь с откликом своего тела, превращающегося от прикосновений Эрика в податливый пластилин. И русалке это почти удалось, но тут морской черт наклонился и впечатался в её рот настойчивым глубоким поцелуем, раздвигая языком зубы, завладевая дыханием, и сдерживаемое напряжение взорвалось у Лили в низу живота россыпью искр. Девушка застонала уже непритворно, вновь теряя связь с реальностью, отдаваясь его губам, покоряясь натиску. Она больше не чувствовала на себе платья под этими бесстыжими требовательными ладонями, только испепеляющий жар чужого тела и обоюдного желания. Но тут Эрик оборвал поцелуй и надавил ей на плечи.
- Помнишь своё последнее предложение, малёк? – спросил он, задыхаясь.
Русалка сразу поняла, о чем речь, и, тесно прижимаясь к нему грудью, не отрывая взгляд от его подернутых поволокой глаз, опустилась на колени. Нерешительно посмотрела на бугор под широким кожаным поясом – Эрик уже полутрансформировался, - и потянулась к шнуровке. Пока она возилась с завязками, морской черт, тяжело дыша, оглаживал её плечи, шею. А когда русалка, справившись с ними, замерла при виде налитого органа, качнул бедрами вперед, ткнувшись им ей в ладонь и глухо простонав:
- Давай же, малёк, не бойся.
Лили не боялась. Она просто не знала, с чего начать, девушку испугала собственная смелость в сочетании с неопытностью. Она видела, как это делали Вивиан и Кора, но видеть - это одно, а самой…
В зеркале рядом отражалась тоненькая хрупкая девушка с неуверенностью в огромных голубых глазах и румянцем на щечках, стоящая на коленях перед высоким мускулистым парнем.
Проблему решил Эрик, схватив её за затылок и притянув к паху. К губам требовательно прижалась горячая бархатистая головка, и Лили от неожиданности и растерянности приоткрыла их. Рот тут же наполнило пульсирующим жаром, а морской черт снова издал стон, низкий, будоражащий, от которого к низу её живота прилила кровь, а соски затвердели, как камешки, и пропихнул член неожиданно глубоко. Лили поперхнулась и попыталась вытолкнуть чужую плоть изо рта, но Эрик, крепко схватив за волосы, удерживал её ещё несколько секунд, прежде чем дал отодвинуться и глотнуть воздуха, а через миг снова ворвался одним мощным толчком.
То же самое проделывал парень в зеркале.
После первых нескольких раз, когда он буквально насаживал её рот на себя, Эрик ослабил хватку.
- Давай, теперь сама.
Лили, получив свободу действий и отдышавшись, подалась вперед, мягко взяла самый кончик в рот и коснулась его языком. По телу Эрика прошла чувственная дрожь, рука на её плече судорожно сжалась, но не стала хватать за волосы, чтобы ускорить процесс - он действительно позволил русалке действовать самой. И в голову ударило пьянящее чувство – смесь озорства, возбуждения и легкого любопытства. Она приоткрыла рот шире и, сложив губы колечком, вобрала в себя напряженную плоть, потом отодвинулась, плотнее сжала губы и повторила движение под его одобрительное рычание, на этот раз продвинувшись немного дальше, в следующий раз – ещё дальше, а потом снова только самый кончик. Лизнула, поцеловала, провела языком вдоль и тут же отстранилась, когда он попытался вломиться в её рот глубже.
Каких-то полгода назад этот процесс казался ей самым извращенным способом секса. Лили была уверена, что никогда не станет делать ничего подобного, и уж, конечно, её муж – тогда ей ещё виделся в этой роли добрый, уважительный, серьезный юноша, - ничем подобным увлекаться не станет и не потребует от неё таких грязных ласк. А недавно, наблюдая, как барракуда и пила удовлетворяют этим способом глав комиссии, русалка подумала, что дальше падать просто некуда. Это не секс – это унижение чистой воды. Насилие над природой, задумавшей мужчинам и женщинам ласкать друг друга совершенно другим способом при помощи иных органов, по крайней мере у женщины. Все в этом процессе дышало доминированием: мужская рука в волосах, не позволяющая отвернуться, отстраниться, беспомощная покорность, подчиненность более слабой стороны, принимающей в себя агрессию и животную похоть другой.
И вот теперь, стоя перед Эриком на коленях, прижимаясь упругой пышной грудью к его хвосту и ритмично принимая в рот его член, Лили чувствовала себя невозможно бесстыже и совершенно безумно возбужденной. Отражение в зеркале усиливало ощущения. Вид себя самой, удовлетворяющей Эрика этим запретным способом, удваивал удовольствие, делал его ярче.
Она даже пропустила тот момент, когда на смену хвосту пришли ноги, только чувствовала стекающую с внутренней стороны бедра каплю. И осознание собственной испорченности, того, что до предела завелась в такой ужасной непристойной ситуации, возбудило ещё сильнее.
Каждый горловой стон Эрика отдавался в теле русалки ответной волной желания, а в животе сладко сжималось от страсти, с которой морской черт на неё смотрел, от дрожи в его руках, лихорадочно гладящих её шею и плечи, властно тянущих за волосы, от бормотания, сливающегося в бессвязное:
- Да, малёк… да-а-а, глу-убже, - нетерпеливый толчок навстречу, и с придыханием: - Лили, ещё, девочка моя…
И она подлаживалась под это бормотание, под язык его тела, одаривала и жадно забирала, покорялась и ускользала, ускоряла ритм и дразнила морского черта мучительно-неторопливыми движениями, доводя до точки кипения. И где она углядела тут раньше унижение? Где видела полную власть мужчины над женщиной? Все совсем наоборот: это она управляет его телом и его желанием, от её действий меняется ритм дыхания Эрика, и с губ срывается стонущее рычание, от неё зависит подарить ему экстаз или отнять за шаг до пика…
И Лили наслаждалась этой властью, в то же время чувствуя волнующую открытость и уязвимость, и такое сочетание силы и бессилия сводило её с ума точно так же, как её рот сводил с ума Эрика.
Наконец, не выдержав пытки, он обхватил её голову обеими руками и начал врываться в него напористыми движениями, входя до самого конца и даже чуть дальше и снова выходя, наращивая темп до безумия. Лили затрепыхалась, чувствуя, что долго так не выдержит, на глаза навернулись слезы. Казалось, орган внутри увеличивался с каждым толчком, и ей едва удавалось прийти в себя между погружениями. Девушка протестующе замычала, и Эрик подхватил русалку, ставя на подгибающиеся ноги, одним движением развернул к зеркалу и положил её руки на раму.
Лили почувствовала прохладу камня и узоры, впившиеся в ладони. Морской черт не стал разбираться с завязками, просто оборвал лямки её платья и сдернул его до талии, обнажая вздымающуюся грудь девушки с малиновыми от возбуждения сосками, напоминающими спелые ягоды, и капелькой пота, стекающей в ложбинку посередине. Вид портила только полоска воспаленной кожи на месте бывшего ошейника.
Русалка смущенно вспыхнула и хотела отвернуться от этой распутной полуобнаженной девушки с затуманенным от желания взглядом и томно приоткрытыми губами, но Эрик не позволил, с рычанием вернув её ладони на раму и прижав Лили к себе за талию одной рукой, а второй теребя и без того пылающий скользкий бугорок у неё между ног.
- Какая же ты мокрая, малёк, - простонал он, зарывшись носом ей в волосы и слегка прикусив шею.
Лили дрожала и горела, ощущая прижимающееся сзади большое горячее тело. Между ног требовательно тянуло пустотой, совсем как тогда, когда они сидели в колеснице после ссоры, оба доведенные до исступления и неудовлетворенные. А попка провокационно терлась о возбужденную плоть морского черта. Чего он ждет? Лили чуть не плакала от напряжения…
А его руки продолжали распалять, исследуя её тело. Обрисовывали хрупкие ключицы, стискивали и оттягивали болезненно возбужденные соски, заставляя всхлипывать, охватывали полные налитые груди, оглаживали мягкий животик и узкую талию, сексуально контрастирующую с широкими женственными бедрами, и снова возвращались к груди, мяли её, слегка выкручивали вершинки, обводили круговыми движениями.
Какое-то внутренне чутье подсказывало, что Эрика сводило в ней с ума это сочетание подростковой хрупкости - узкие плечи, тонкие руки, чуть выступающие ребра и тазовые косточки, - и сформировавшейся женственности: пышная грудь, крутые бедра.
- Какая ты аппетитная… - прошептал он, покрывая поцелуями и легкими укусами её плечико, - и нежная.
А потом губы добрались до полоски обожженной кожи у неё на шее, и их глаза встретились в отражении. Лили, часто дыша, наблюдала, как Эрик, не отрывая взгляд от её лица и продолжая жадно мять ладонями грудь, провел языком прямо по воспаленному следу, оставляя влажную дорожку.
Между бедрами сильно сжалось, и стремительно раскручивающаяся пружина затопила её мощным неожиданным оргазмом. Девушка вскрикнула и обмякла, откинув голову морскому черту на плечо и вздрагивая всем телом, плавящемся от наслаждения. Последнее, что она увидела, была бледнеющая полоска кожи на шее, а потом в глазах окончательно потемнело, и её закружил черный водоворот, подхватывая тело и обрушивая на него один сладкий спазм за другим.
Член вошел в раскаленное лоно, как горячий нож в масло, и заскользил внутри, толчками продлевая наслаждение и приближая к новому. Несмотря на немалые габариты Эрика, не было никакого дискомфорта, лоно уже давно приготовилось принять его. Когда Лили снова начала осознавать себя и происходящее, то поняла, что её руки по-прежнему прижаты к раме, накрытые сверху ладонями морского черта, а сам он размашисто вбивается в неё, рыча и шумно дыша сквозь стиснутые зубы. На миг убрав одну ладонь, он нажал Лили между лопаток, заставляя прогнуться, и тут же толкнулся, оказавшись так глубоко, что девушка охнула и сделала неосознанную попытку отстраниться, за что немедленно получила смачный шлепок по попке, а потом ещё один.
След от руки, расплывающийся на молочно-белой коже ягодицы под задранным до пояса платьем, словно ещё больше возбудил его. Эрик схватил её за бедра, дергая на себя при каждом проникновении. Откинул голову и прикрыл глаза, полностью погрузившись в процесс и свои ощущения, только выдыхал время от времени между толчками что-то вроде:
- Лили… моя… сладкая… девочка…
Русалка снова провалилась в сладкую прорубь удовольствия, выпадая из реальности и этой комнаты, чувствуя только биение чужой плоти внутри себя и совершенно не чувствуя собственного тела, словно оно существовало лишь тогда и в тех местах, где его касался Эрик. Это продолжалось долго: выныривание из пучины истомы, чтобы осознать себя у стены, на кровати, на коленях, на спине, лицом в подушку, и снова сорваться в бездну, до самого дна, агонизируя на острых пиках чувственного удовольствия.
ГЛАВА 5
Она столько готовилась к встрече с Эриком, и всё же он застал её врасплох. Отчасти тревога была вызвана тем, что девушка не знала, в каком он явился настроении. В комнате царил полумрак: обои сами переключились на ночной режим, и исходящий от них золотистый цвет придавал коже морского черта непривычный смуглый оттенок, который очень ему шел. Вода вокруг рогов тихо шипела, но, приглядевшись, Лили поняла, что не от злости. Зрачки Эрика расширились, когда он окинул её взглядом с макушки до плавника, задержав его в области груди, и русалка, окончательно взяв себя в руки, вспомнила о подготовленной роли.
Лили знала, что выглядит очень соблазнительно, это подтверждала не только реакция морского черта, но и зеркало, возле которого она остановилась: струящееся светлое платье в античном стиле, перехваченное под грудью плетеным кожаным ремешком и слегка просвечивающее, так что можно различить контуры сосков – она специально не надела лиф. Присборенные лямочки, не слишком широкие, но и не тонкие, а, главное, удобно и как бы невзначай соскальзывающие с плеча, стоит слегка им повести… Волосы, чуть встрепанные после сна, волнами ниспадают на спину, а на затылке уложены в косу-корону, украшенную небольшими нежными цветками.
Позвякивающие на запястьях широкие золотые браслеты со свисающими с них тонкими, как паутинки, цепочками, чем-то напоминают кандалы или наручники и лишний раз подчеркивают хрупкость и уязвимость девушки. И завершающим аккордом – трогательно-растерянное и немного смущенное выражение лица.
Эрик пожирал Лили таким пламенным взглядом, что удивительно, как платье не вспыхнуло и не осыпалось пеплом, как её пригласительный на Отбор. Но молчал, словно не мог решить, как себя с ней вести.
- Простите, хозяин, я не сразу поняла, что это вы, и испугалась спросонья, - пролепетала она, словно бы неосознанно прикрыв грудь, но так, чтобы соски под натянувшейся тканью проступили ещё отчетливей.
- Соскучилась, малёк? – спросил морской черт хрипловатым голосом, не сводя глаз с этих нежных ореолов и подплывая ближе.
Малёк, не вещь – уже хорошее начало. Зардевшись, Лили опустила ресницы. Но тут Эрик мотнул головой, словно сбрасывал наваждение, и насмешливо процедил:
- Соскучилась по свободе?
Лили робко подняла глаза.
- Я... я по вам, хозяин, соскучилась! Хотела извиниться за прошлую встречу и сказать спасибо за комнату. Со мной хорошо обращались, хоть, может, я этого и не заслужила…
Эрик помолчал, вглядываясь в неё и пытаясь определись степень искренности, но выражение её лица было сама наивность и искренность – в запасе у Лили оказалось предостаточно времени, чтобы потренировать раскаяние перед зеркалом. Наконец, что-то для себя решив, он придвинулся ближе, бесцеремонно схватил её за правую грудь и крепко сжал.
- Как будешь извиняться, малёк? – выдохнул морской черт, продолжая мять и тискать упругую плоть.
Он делал это нарочито грубо, словно проверял реакцию или провоцировал на протест, который дал бы ему предлог наказать её, хотя, конечно, Эрик Дэвлин не нуждался в предлогах и считал себя в праве делать, что угодно. Но девушка не сопротивлялась, только издала тихий стон, на миг прикрыв глаза и слабо прошептав:
- Как прикажете, хозяин, как пожелаете…
И у морского черта окончательно сорвало крышу. То ли он ей поверил, то ли наплевал на все проверки, поддавшись возбуждению. Схватил и вторую грудь, сминая одновременно обе, с наслаждением оглаживая её тело обжигающими ладонями, ещё минуту назад, когда он будил Лили, бывшими просто горячими.
Русалка поняла, что была права в своих подозрениях: сдерживался. Все эти дни сдерживался, чтобы помучить её, показать, кто теперь в её вселенной король и бог, и кому она должна всегда радоваться и повиноваться. Но и сам мучился, сгорая от желания. Крепился из последних сил, но, оказавшись рядом с ней, не выдержал, потерял голову. Теперь бы только Лили не потерять свою, потому что сквозь болезненные ощущения, вызванные яростным напором, с которым он ласкал её грудь, начала пробиваться истома, растекаясь по телу жаркой слабостью и отдаваясь дрожью в плавнике.
Мужские ладони скользнули вниз, к талии, бедрам, жадно оглаживая её тело через невесомую материю, и стиснули ягодицы, вжав девушку в морского черта. Лили судорожно вздохнула, бедрами ощутив его желание и борясь с откликом своего тела, превращающегося от прикосновений Эрика в податливый пластилин. И русалке это почти удалось, но тут морской черт наклонился и впечатался в её рот настойчивым глубоким поцелуем, раздвигая языком зубы, завладевая дыханием, и сдерживаемое напряжение взорвалось у Лили в низу живота россыпью искр. Девушка застонала уже непритворно, вновь теряя связь с реальностью, отдаваясь его губам, покоряясь натиску. Она больше не чувствовала на себе платья под этими бесстыжими требовательными ладонями, только испепеляющий жар чужого тела и обоюдного желания. Но тут Эрик оборвал поцелуй и надавил ей на плечи.
- Помнишь своё последнее предложение, малёк? – спросил он, задыхаясь.
Русалка сразу поняла, о чем речь, и, тесно прижимаясь к нему грудью, не отрывая взгляд от его подернутых поволокой глаз, опустилась на колени. Нерешительно посмотрела на бугор под широким кожаным поясом – Эрик уже полутрансформировался, - и потянулась к шнуровке. Пока она возилась с завязками, морской черт, тяжело дыша, оглаживал её плечи, шею. А когда русалка, справившись с ними, замерла при виде налитого органа, качнул бедрами вперед, ткнувшись им ей в ладонь и глухо простонав:
- Давай же, малёк, не бойся.
Лили не боялась. Она просто не знала, с чего начать, девушку испугала собственная смелость в сочетании с неопытностью. Она видела, как это делали Вивиан и Кора, но видеть - это одно, а самой…
В зеркале рядом отражалась тоненькая хрупкая девушка с неуверенностью в огромных голубых глазах и румянцем на щечках, стоящая на коленях перед высоким мускулистым парнем.
Проблему решил Эрик, схватив её за затылок и притянув к паху. К губам требовательно прижалась горячая бархатистая головка, и Лили от неожиданности и растерянности приоткрыла их. Рот тут же наполнило пульсирующим жаром, а морской черт снова издал стон, низкий, будоражащий, от которого к низу её живота прилила кровь, а соски затвердели, как камешки, и пропихнул член неожиданно глубоко. Лили поперхнулась и попыталась вытолкнуть чужую плоть изо рта, но Эрик, крепко схватив за волосы, удерживал её ещё несколько секунд, прежде чем дал отодвинуться и глотнуть воздуха, а через миг снова ворвался одним мощным толчком.
То же самое проделывал парень в зеркале.
После первых нескольких раз, когда он буквально насаживал её рот на себя, Эрик ослабил хватку.
- Давай, теперь сама.
Лили, получив свободу действий и отдышавшись, подалась вперед, мягко взяла самый кончик в рот и коснулась его языком. По телу Эрика прошла чувственная дрожь, рука на её плече судорожно сжалась, но не стала хватать за волосы, чтобы ускорить процесс - он действительно позволил русалке действовать самой. И в голову ударило пьянящее чувство – смесь озорства, возбуждения и легкого любопытства. Она приоткрыла рот шире и, сложив губы колечком, вобрала в себя напряженную плоть, потом отодвинулась, плотнее сжала губы и повторила движение под его одобрительное рычание, на этот раз продвинувшись немного дальше, в следующий раз – ещё дальше, а потом снова только самый кончик. Лизнула, поцеловала, провела языком вдоль и тут же отстранилась, когда он попытался вломиться в её рот глубже.
Каких-то полгода назад этот процесс казался ей самым извращенным способом секса. Лили была уверена, что никогда не станет делать ничего подобного, и уж, конечно, её муж – тогда ей ещё виделся в этой роли добрый, уважительный, серьезный юноша, - ничем подобным увлекаться не станет и не потребует от неё таких грязных ласк. А недавно, наблюдая, как барракуда и пила удовлетворяют этим способом глав комиссии, русалка подумала, что дальше падать просто некуда. Это не секс – это унижение чистой воды. Насилие над природой, задумавшей мужчинам и женщинам ласкать друг друга совершенно другим способом при помощи иных органов, по крайней мере у женщины. Все в этом процессе дышало доминированием: мужская рука в волосах, не позволяющая отвернуться, отстраниться, беспомощная покорность, подчиненность более слабой стороны, принимающей в себя агрессию и животную похоть другой.
И вот теперь, стоя перед Эриком на коленях, прижимаясь упругой пышной грудью к его хвосту и ритмично принимая в рот его член, Лили чувствовала себя невозможно бесстыже и совершенно безумно возбужденной. Отражение в зеркале усиливало ощущения. Вид себя самой, удовлетворяющей Эрика этим запретным способом, удваивал удовольствие, делал его ярче.
Она даже пропустила тот момент, когда на смену хвосту пришли ноги, только чувствовала стекающую с внутренней стороны бедра каплю. И осознание собственной испорченности, того, что до предела завелась в такой ужасной непристойной ситуации, возбудило ещё сильнее.
Каждый горловой стон Эрика отдавался в теле русалки ответной волной желания, а в животе сладко сжималось от страсти, с которой морской черт на неё смотрел, от дрожи в его руках, лихорадочно гладящих её шею и плечи, властно тянущих за волосы, от бормотания, сливающегося в бессвязное:
- Да, малёк… да-а-а, глу-убже, - нетерпеливый толчок навстречу, и с придыханием: - Лили, ещё, девочка моя…
И она подлаживалась под это бормотание, под язык его тела, одаривала и жадно забирала, покорялась и ускользала, ускоряла ритм и дразнила морского черта мучительно-неторопливыми движениями, доводя до точки кипения. И где она углядела тут раньше унижение? Где видела полную власть мужчины над женщиной? Все совсем наоборот: это она управляет его телом и его желанием, от её действий меняется ритм дыхания Эрика, и с губ срывается стонущее рычание, от неё зависит подарить ему экстаз или отнять за шаг до пика…
И Лили наслаждалась этой властью, в то же время чувствуя волнующую открытость и уязвимость, и такое сочетание силы и бессилия сводило её с ума точно так же, как её рот сводил с ума Эрика.
Наконец, не выдержав пытки, он обхватил её голову обеими руками и начал врываться в него напористыми движениями, входя до самого конца и даже чуть дальше и снова выходя, наращивая темп до безумия. Лили затрепыхалась, чувствуя, что долго так не выдержит, на глаза навернулись слезы. Казалось, орган внутри увеличивался с каждым толчком, и ей едва удавалось прийти в себя между погружениями. Девушка протестующе замычала, и Эрик подхватил русалку, ставя на подгибающиеся ноги, одним движением развернул к зеркалу и положил её руки на раму.
Лили почувствовала прохладу камня и узоры, впившиеся в ладони. Морской черт не стал разбираться с завязками, просто оборвал лямки её платья и сдернул его до талии, обнажая вздымающуюся грудь девушки с малиновыми от возбуждения сосками, напоминающими спелые ягоды, и капелькой пота, стекающей в ложбинку посередине. Вид портила только полоска воспаленной кожи на месте бывшего ошейника.
Русалка смущенно вспыхнула и хотела отвернуться от этой распутной полуобнаженной девушки с затуманенным от желания взглядом и томно приоткрытыми губами, но Эрик не позволил, с рычанием вернув её ладони на раму и прижав Лили к себе за талию одной рукой, а второй теребя и без того пылающий скользкий бугорок у неё между ног.
- Какая же ты мокрая, малёк, - простонал он, зарывшись носом ей в волосы и слегка прикусив шею.
Лили дрожала и горела, ощущая прижимающееся сзади большое горячее тело. Между ног требовательно тянуло пустотой, совсем как тогда, когда они сидели в колеснице после ссоры, оба доведенные до исступления и неудовлетворенные. А попка провокационно терлась о возбужденную плоть морского черта. Чего он ждет? Лили чуть не плакала от напряжения…
А его руки продолжали распалять, исследуя её тело. Обрисовывали хрупкие ключицы, стискивали и оттягивали болезненно возбужденные соски, заставляя всхлипывать, охватывали полные налитые груди, оглаживали мягкий животик и узкую талию, сексуально контрастирующую с широкими женственными бедрами, и снова возвращались к груди, мяли её, слегка выкручивали вершинки, обводили круговыми движениями.
Какое-то внутренне чутье подсказывало, что Эрика сводило в ней с ума это сочетание подростковой хрупкости - узкие плечи, тонкие руки, чуть выступающие ребра и тазовые косточки, - и сформировавшейся женственности: пышная грудь, крутые бедра.
- Какая ты аппетитная… - прошептал он, покрывая поцелуями и легкими укусами её плечико, - и нежная.
А потом губы добрались до полоски обожженной кожи у неё на шее, и их глаза встретились в отражении. Лили, часто дыша, наблюдала, как Эрик, не отрывая взгляд от её лица и продолжая жадно мять ладонями грудь, провел языком прямо по воспаленному следу, оставляя влажную дорожку.
Между бедрами сильно сжалось, и стремительно раскручивающаяся пружина затопила её мощным неожиданным оргазмом. Девушка вскрикнула и обмякла, откинув голову морскому черту на плечо и вздрагивая всем телом, плавящемся от наслаждения. Последнее, что она увидела, была бледнеющая полоска кожи на шее, а потом в глазах окончательно потемнело, и её закружил черный водоворот, подхватывая тело и обрушивая на него один сладкий спазм за другим.
Член вошел в раскаленное лоно, как горячий нож в масло, и заскользил внутри, толчками продлевая наслаждение и приближая к новому. Несмотря на немалые габариты Эрика, не было никакого дискомфорта, лоно уже давно приготовилось принять его. Когда Лили снова начала осознавать себя и происходящее, то поняла, что её руки по-прежнему прижаты к раме, накрытые сверху ладонями морского черта, а сам он размашисто вбивается в неё, рыча и шумно дыша сквозь стиснутые зубы. На миг убрав одну ладонь, он нажал Лили между лопаток, заставляя прогнуться, и тут же толкнулся, оказавшись так глубоко, что девушка охнула и сделала неосознанную попытку отстраниться, за что немедленно получила смачный шлепок по попке, а потом ещё один.
След от руки, расплывающийся на молочно-белой коже ягодицы под задранным до пояса платьем, словно ещё больше возбудил его. Эрик схватил её за бедра, дергая на себя при каждом проникновении. Откинул голову и прикрыл глаза, полностью погрузившись в процесс и свои ощущения, только выдыхал время от времени между толчками что-то вроде:
- Лили… моя… сладкая… девочка…
Русалка снова провалилась в сладкую прорубь удовольствия, выпадая из реальности и этой комнаты, чувствуя только биение чужой плоти внутри себя и совершенно не чувствуя собственного тела, словно оно существовало лишь тогда и в тех местах, где его касался Эрик. Это продолжалось долго: выныривание из пучины истомы, чтобы осознать себя у стены, на кровати, на коленях, на спине, лицом в подушку, и снова сорваться в бездну, до самого дна, агонизируя на острых пиках чувственного удовольствия.
