Брандт недовольно скривился.
Я сделал шаг к столу, оперся руками о столешницу, глядя ему прямо в глаза.
— Это же безумие! Если мы начнем хватать людей без доказательств, только по подозрению и суеверию, какой скандал поднимется? Из столицы примчится не проверяющий – целая комиссия с инквизиторскими полномочиями. И первым делом спросит: на каком основании, Командор Брандт, вы арестовали мирную травницу? Где улики? Где свидетели? Где хоть тень доказательств?
Я видел, как под моими словами его уверенность, эта каменная маска командора, дала глубокую трещину, обнажив страх.
— Вас быстренько отправят в отставку, если не хуже. А подлинный виновник будет смеяться нам в след. И люди продолжат пропадать. Мы должны ловить преступника, Командор, а не создавать видимость деятельности, хватая первых попавшихся! Без доказательств – это не расследование. Это произвол. И конец всему, чему мы служим.
Мы стояли друг напротив друга, разделенные дубовым столом и пропастью подходов. Воздух накалился до предела, стал густым и колючим. Брандт побагровел, его кулаки сжались, костяшки побелели.
— Люди гибнут, Блэкторн! — прорычал он, срываясь. —Ты предлагаешь ждать, пока эта... эта Лирея еще десяток таких амулетов раскидает?! Пока город не взбунтуется?!
— Я предлагаю идти по следу, а не по цвету волос! — Парировал я, не отступая ни на шаг, чувствуя, как от злости звенит в ушах. — Мельница – след. След Ларса, возможно, ведет туда. Проверим мельницу – найдем ответы или новые вопросы. Но арест травницы без единой улики – это не шаг вперед. Это прыжок в пропасть для всех нас. Для Ордена. Для города. И для вас лично. Подумайте.
Молчание повисло тяжелым свинцовым покрывалом. Брандт тяжело дышал, его взгляд метался от карты, усеянной пометками, к моему лицу и обратно. Видимо, мысль о столичной комиссии, о позорной отставке подействовала сильнее праведного гнева и страха перед горожанами. Наконец он резко, почти яростно махнул рукой, отворачиваясь к запыленному окну.
— Ладно! Иди на свою проклятую мельницу! Но если ничего не найдешь...
Он не договорил, но невысказанная угроза – «Тогда будет по-моему» – висела в спертом воздухе, тяжелая и недобрая.
— Бери Роланда и Гарольда. И береги себя.
