Вега сильнее прижала его к себе, стараясь не отпускать, но Кай и не пытался сбежать. Так же осторожно, как до этого обнимал, он коснулся губами губ Веги, замер только на пару секунд и отстранился уже окончательно. Обошёл её, не оборачиваясь и не прощаясь. Через несколько шагов его уже не было, а Вега осталась одна посреди спящего города.
Кай вернулся в подвал и, ни слова не сказав, упал лицом вниз на разложенный диван.
— Я там сплю, — проворчал Акросс. Он отвлекся от созерцания стеклянных пустых колб, но про Тима с Барсом ничего не спрашивал — он и сам всё понимал. — Его убили?
— Нет, — глухо откликнулся Кай. Акросс раздражённо цыкнул, перехватил бутылку пива со стола, но ко рту не поднёс, задумался о чём-то.
— Ты должен был следить за ним… Они с Тимом похожи. Но Тим знал, кого нельзя трогать. Он никогда не убил бы Вегу. Даже если бы я приказал.
Акросс ждал ответа, но Кай молчал.
— Заснул, что ли?
— Нет, — послышалось со стороны дивана. — Слишком много всего. Слишком быстро всё происходит. Я только с того света выкарабкался, как ты гонишь меня снова к Хаски… Мне нужно было подумать. Мы так глупо их потеряли…
Акросс снова повернулся к пустым колбам.
— Наверное, стоит снова «заснуть», когда разберусь с твоим псом… От моего существования становится только хуже.
— Что ты об этом знаешь? — глухо спросил Кай. — О бесполезности существования…
Он перевернулся на спину, продолжил, глядя в потолок:
— Появился и сразу всё испортил — разлад в семье, запивший отец… Я думал, что сделал мир лучше. Что помог всем этим людям… Хаски так часто говорил, как я вытащил его из прошлой компании. Наша мама… был бы на моём месте любой другой ребёнок — не валялся бы сейчас в больнице, а она не сходила бы с ума от беспокойства и того, что история снова повторяется.
— Это всё Вега… — начал Акросс, всё-таки отхлёбнул из бутылки.
— Нет, — оборвал Кай. — Так нельзя. Чтобы всегда виноват был кто-то. Мы сами за себя отвечаем. Если бы Вега была всемогущей… Настолько всемогущей, какой ты её видишь, то она бы сделала так, чтобы ты её любил. Чтобы я её любил. Она просто видит сон, но не может кого-то в нём убивать, не взяв в руки пистолет и не приставив к голове.
Гидра и её тёплые руки, обнимавшие Кая, когда он плакал. И холодные пальцы её видения, призрака, когда он и сам был одной ногой в могиле.
— Всё, что мы делали два года… Всё это противостояние не имеет смысла, — продолжил Кай, сглотнув сухим горлом. — Я думал, что это весело. Но лучше бы мы и правда с Хаски пересеклись где-нибудь на улице… Он бы избил меня и забыл на следующий же день. И с Гидрой лучше бы никогда не встречались.
— Я не могу сказать того же. Я рад, что Тим и Барс были, даже если я оказался тут, оставшись их капитаном… И я рад, что была наша игра. Что существовала Гидра. Ты говоришь, что никого не делал лучше… Как же я? Сначала я ведь проснулся для того, чтобы противостоять тебе. Знаю, я был тем ещё ублюдком, но твоё убийство не приносило удовольствия. Зато сама игра — она снова была почти как в то время. Ты и сам меня почти с того света вытащил.
— Может, именно поэтому я вернулся сюда. Я не могу тебя теперь оставить одного. В таком состоянии, — признал Кай. Акросс выдохнул, прикрыл глаза, вспоминая о чём-то хорошем, но грустном. И тогда Кай прибавил: — Но и Хаски я не позволю убить.
Из-за ночных гулянок Хаски клевал носом на работе. Но вот странно — дома и в кровати ему не спалось. Он словно попытался отделить какую-то часть себя. Как самому вырезать аппендикс без анестезии — вроде и не нужен, и без него жить можно. А всё же стоило бы сходить к доктору и использовать наркоз.
От мыслей об Кае он как от потерянной конечности испытывал фантомные боли — Хаски завидовал тем, кто сейчас был рядом с ним. Ненавидел их, потому что они могли положить ему руку на плечо и сказать: «Ну и мудак этот Хаски».
От недосыпа или общего нервного напряжения, Хаски начал шарахаться от каждой тени — боковым зрением в людях со светлыми волосами он видел Кая, который пришёл то ли поговорить с ним, то ли пристрелить его, и Хаски сам не знал, что предпочёл бы.
Он всегда старался держаться рядом с Каем и не замечал: заглянув ему в голову, он забрал у капитана часть личности. Словно в нём поселился свой Кай. Хаски знал, о чём Кай думает, как поступит, что сказал бы. И исход нынешней ситуации не мог предугадать только потому, что и сам Кай должен был колебаться. Хаски бесился, всерьёз думал о том, что надо было пристрелить Кая, тогда бы он перестал быть навязчивой идеей, пугать своим существованием. И прикидывал, не Вега ли заставила Хаски стрелять не в голову и звонить в «скорую» потом.
И вдруг отчётливо вспоминал: Кай, у которого бледнеет лицо, синеют губы. Ужас, который ожёг, когда Хаски осознал, что убил снова. Не было никакой желаемой свободы от чужого авторитета, не было облегчения. Была огромная чёрная бездна, которая сожрала его и выплюнула пожёванным только тогда, когда он убедился, что Кай ещё дышит.
А потом случилось что-то, словно Хаски решил сразу после этого обдолбаться самыми сильными наркотиками, хотя он даже не пил. Он помнил жёлтое от колосьев поле, помнил, что гнался за Каем, но не соображал, чего хотел от него. Было только отчаянное желание — догнать. Как заигравшийся пёс, он не знал, что потом сделал бы.
Предать Кая нужно было, чтобы разорвать их связь, потому что она делала Хаски марионеткой. Но этот разрыв был похож на агонию.
И всё же, он не смог бы врать Каю о том, что не убивал Гидру. Или о том, что ему не нужно было за это прощение. Скорее всего, если бы правда не открылась, он бы перестал отвечать на звонки, пожелал бы Каю удачи и удалился. А ночами его бы снова накрывало отчаянным страхом. То, что сделал он — всё равно, что разбить любимый телефон, чтобы он не достался попытавшимся отобрать его бандитам.
Всякий раз, когда Хаски ошибался, снова приняв кого-то за Кая, он чувствовал сначала облегчение, а потом страшное разочарование и тоску.
Конечно, уютное место в недостроенном торговом центре они потеряли — после того, как оттуда увезли Кая, уволили сторожа-выпивоху, пропускавшего их на территорию за сотку. Собираться пришлось в покинутом полигоне за городом, где по выходным проходили игры по пейнтболу. Крыш у тех зданий не было, они то ли разрушились со временем, то ли так и умерли до конца не построенными. Ближе к стене «домика» было возвышение из обломков. Хаски всегда появлялся тут первым, забирался на верхнюю плиту и смотрел вниз, представляя, что все метания остались далеко, что всё по-прежнему. Они продолжают играть, и он — верный охранник, всегда готовый спасти Кая. Но даже эти мысли терзали его, резали. Это желание защищать, быть достойным Кая было как раковая опухоль. Хаски оно казалось чужеродным.
Когда он услышал шаги, хруст гальки и обломков, он снова подумал, что это пришёл за ним Кай, и поначалу выражение лица у Хаски стало растерянное, совсем не лидера. В следующую секунду успокоился — откуда тут взяться Каю? К нему вернулась привычная злость, отрешённость, но среди сумерек в дыру вместо двери и правда вошёл Кай. Хаски так часто казалось, что он с ним столкнулся, что он не верил в это секунду-другую, а потом снова превратился в того ублюдка, что готов был убить, лишь бы не болело.
У Кая оказались разбиты губы — с левой стороны трещина на верхней и на нижней, друг под другом, как шрам. Руки он прятал в глубоких карманах толстовки, которая была ему велика. Хаски только чуть голову приподнял, но смотрел по-прежнему спокойно, в ожидании, что видение исчезнет. Кай остался.
— Макса в больницу отправили. У него с гноем вместе вырезают щепки от той доски, — безразлично рассказал Хаски, спрыгнул на неровный пол. В стенах виднелись дыры от пуль (когда-то тут был настоящий полигон), и кляксы краски от игр. В лесу темнело быстрее. Хаски посмотрел на небо, словно хотел дождя, потом на Кая.
— Тебя мама дома не ждёт?
— Нет, — ответил Кай, и Хаски вздрогнул. Он считал его видением до этой секунды. — Не ждёт.
— Чего припёрся? — уже зло прошипел Хаски, отступая. — Тебе совсем жить надоело? Что ты за мной таскаешься? Тоже хочешь, чтобы тебя прикончили?
— Честно говоря, я не знаю, как с тобой разговаривать пока, — негромко признался Кай. Хаски услышал далёкие голоса и поначалу занервничал — не привёл ли Кай снова каких-то монстров? Но потом узнал их — нет, это голоса его, Хаски, чудовищ. При них выпроводить Кая будет сложнее. Чем он правда думал, забираясь сюда в одиночку против всех?
— Со мной не нужно разговаривать.
— Тогда я просто постою тут, — кивнул Кай. Тени появились из-за его спины, сплелись в силуэты, и Кай отвлекся на них. Сюда шли четверо из тех, кто ещё не испугался и не сбежал.
— Ты столько раз меня спасал… — начал Кай, — что разок можешь и пристрелить. Я не в обиде за себя.
Кая взяли в кольцо, оставив единственный выход только напрямую к Хаски.
— Ты бессмертный, что ли? Разве тебя не пристрелили?
Кай не боялся, он только был раздражён тем, что ему мешали.
— Тут скоро произойдёт что-то неприятное. Я бы советовал уходить, — предупредил он.
Они засмеялись, Хаски по-прежнему серьёзно прислушивался.
— Советует… Рус, что с ним делать будем? Как таких смелых учат?
Они не чувствовали в Кае своего или равного, он внешне слабее. Но отсутствие страха беспокоило даже Хаски. И тогда он понял — это проверка. Кай ждёт, что у Хаски сработает его инстинкт, он выгонит всех к чёрту, попытается защитить Кая. Просто не выдержит смотреть, если его тут бить будут. Себе наперекор, сдвигая внутри себя плиты, весом в несколько тонн, разбирая пирамиды, уже ставшие частью его, Хаски улыбнулся и предложил:
— Я бы начал с лица. Потом переломал бы руки, пальцы… Прямо не знаю. А что у нас есть?..
Внутри Хаски проснулась птица, тут же ударилась в панику — она билась о стенки его «Я», пыталась вырваться, но только разносила боль. Не по телу, а по его личности. Конечно, у Кая не было шансов против них пятерых, а значит его теперь скрутят — придётся не просто смотреть. Придётся самому взять нож и изуродовать его.
Эта проверка на прочность больше для Хаски, чем для Кая.
— Я серьёзно. Не надо меня трогать. Вам лучше уйти, — без особой надежды продолжил Кай. Стоящий дальше всех Хаски первым заметил движение — попытку схватить Кая и его, невероятное, ответное. Невероятное, потому что так мог бы поступить игровой Кай, но не тот, что жил здесь. И Хаски поздно вспомнил, что перед ними и есть игровой Кай — в тот самый момент, когда раздался выстрел.
У него не зря толстовка, которая ему велика, с глубокими карманами, и не просто так он руки не доставал — в правой пистолет, тот же, каким пользовался Акросс. И среагировал Кай молниеносно — тот, что пытался его схватить, упал с простреленной ногой на замусоренный пыльный пол. Как опасная карусель, Кай повернулся, пока не успели опомниться противники, следующему прострелил ступню, остальные двое сообразили об опасности. Безоружные, не позаботившиеся взять хотя бы палку для драки, они бросились врассыпную, и Кай позволил им уйти. Раненые матерились, Кай спокойно выпрямился, повернулся к Хаски. Тот всё ещё стоял на месте, хотя и ждал, что прошлый друг направит на него дуло и продолжит: «А вот Гидру я тебе простить уже не могу». Но Кай, только что бывший таким быстрым, медлил, и пистолет держал по-прежнему дулом в землю. Отвлекся, пока прислушивался, как далеко убежали остальные и не затаились ли.
Хаски не понимал, почему сам не сбежал. Пистолет у него тоже с собой, но вытащить его сейчас — гарантия получить пулю в лоб. Хаски должен был предложить разговор, но он молчал, он снова испытывал себя и Кая. Тот раздражённо вздохнул, пока у его ног орали и матерились раненые.
— Не время для «скорой».
Из всех вариантов верным оказался тот, в котором Кай снова привёл с собой чудовище — что-то большое и тяжёлое, как динозавр, двигалось через лес, ползло к обломкам полигона. Хаски насторожился, неосознанно сделал два шага ближе к Каю. Он никак не мог понять, что именно происходило, но даже остальные притихли, прислушиваясь.
Стемнело уже так, что теней не видно. Не сразу, но до Хаски дошло — просто нет силуэта. В пролом в стене пришедшее поместилось полностью и оттого в нём темно. А потом это чудовище переступило порог. Из-за того, как спокойно ждал его Кай, Хаски убедился на секунду — они заодно. Но потом монстр вдруг произнёс радостно:
— Брат Акросса. Погоди, пока я тут закончу. Потом дело и до тебя дойдёт.
— Нет, — отказался Кай, — я пришёл сюда не ждать.
— Да, я слышал вашу ссору. И как Акросс выгнал тебя, — тень наступила: спокойная живая глыба, которая просто пройдёт по Каю, как утюг по складкам, и оставит от него гладкое пустое место. — Я подумал, что надо закончить пораньше и потом отыскать тебя…
— И Акросс всё равно тебя выпустил, — кивнул сам себе Кай, одновременно с этим проверил, сколько ещё патронов осталось в обойме. Тень засмеялась — глухо, это было похоже на кашель, а потом перевела мрачный взгляд на Хаски.
— Брат Акросса хочет разобраться первым. Никуда не убегай.
И — выстрел. Отвлёкшись на этот взгляд, Хаски совсем упустил момент, в который Кай успел вправить обойму, прицелиться. На рефлексах, Хаски отступил на шаг назад, схватился за рукоять своего пистолета, спрятанного в заднем кармане. И осознал, что тень так же бессмертна — раны не осталось, его даже назад не отбросило. Медведем, неловко широко раскинув руки, противник почти упал на Кая. Тот ушёл вниз, пригнулся, касаясь пола. И всё же не убегал, остался рядом, дразнил.
Словно он пришёл сюда защищать.
Хаски не мог в это поверить.
Ещё один рубящий удар, и Кай, теперь казавшийся ещё более маленьким и хрупким, ушёл от него снова, ещё дважды выстрелил — и опять без результатов. Он обошёл противника по полукругу, и, пока тот не успел обернуться, сделал ещё круг. И когда Хаски уже готов был за него успокоиться, эта тень схватила Кая, едва не вывернув ему правую руку с пистолетом. Кай упёрся ногой куда-то в колено противника и резко оттолкнулся. Хаски не сразу понял, что не просто так он кругами бегал — враг покачивался, как стреноженный бык. Вот только в локоть Кая он вцепился мёртвой хваткой, не отпускал и упали они почти одновременно — Кай выше, противник под ним.
За время короткой схватки раненые отползли, чтобы их ненароком не задели, Хаски наоборот бросился туда, в гущу. И дело не в том, что он хотел снова защищать Кая, просто он не позволит его убить никому, кроме себя. Ещё не осознавая, что происходит, он увидел, как Кай осторожно освободил лоб гиганта, потом поднял чёлку на своём и наклонился ниже, похожий на вампира, готовый сожрать чужую личность вместе с воспоминаниями.
Вспышка, какой раньше не сопровождалась эта способность, и на грязном заросшем лишайником и травой полу остался один только Кай, свернувшийся так, словно очень сильно болел живот. Замер сам мир, всё смолкло, и только Хаски приближался. Без спешки, осторожно опустился на корточки рядом, коснулся плеча Кая. Мир снова пришёл в движение — бывший капитан напуганно обернулся, отполз дальше от Хаски. В себя пришли и раненые.
— Рус! Убей его нахер! Ноги сначала прострели, а потом…
***
Кай вернулся в подвал и, ни слова не сказав, упал лицом вниз на разложенный диван.
— Я там сплю, — проворчал Акросс. Он отвлекся от созерцания стеклянных пустых колб, но про Тима с Барсом ничего не спрашивал — он и сам всё понимал. — Его убили?
— Нет, — глухо откликнулся Кай. Акросс раздражённо цыкнул, перехватил бутылку пива со стола, но ко рту не поднёс, задумался о чём-то.
— Ты должен был следить за ним… Они с Тимом похожи. Но Тим знал, кого нельзя трогать. Он никогда не убил бы Вегу. Даже если бы я приказал.
Акросс ждал ответа, но Кай молчал.
— Заснул, что ли?
— Нет, — послышалось со стороны дивана. — Слишком много всего. Слишком быстро всё происходит. Я только с того света выкарабкался, как ты гонишь меня снова к Хаски… Мне нужно было подумать. Мы так глупо их потеряли…
Акросс снова повернулся к пустым колбам.
— Наверное, стоит снова «заснуть», когда разберусь с твоим псом… От моего существования становится только хуже.
— Что ты об этом знаешь? — глухо спросил Кай. — О бесполезности существования…
Он перевернулся на спину, продолжил, глядя в потолок:
— Появился и сразу всё испортил — разлад в семье, запивший отец… Я думал, что сделал мир лучше. Что помог всем этим людям… Хаски так часто говорил, как я вытащил его из прошлой компании. Наша мама… был бы на моём месте любой другой ребёнок — не валялся бы сейчас в больнице, а она не сходила бы с ума от беспокойства и того, что история снова повторяется.
— Это всё Вега… — начал Акросс, всё-таки отхлёбнул из бутылки.
— Нет, — оборвал Кай. — Так нельзя. Чтобы всегда виноват был кто-то. Мы сами за себя отвечаем. Если бы Вега была всемогущей… Настолько всемогущей, какой ты её видишь, то она бы сделала так, чтобы ты её любил. Чтобы я её любил. Она просто видит сон, но не может кого-то в нём убивать, не взяв в руки пистолет и не приставив к голове.
Гидра и её тёплые руки, обнимавшие Кая, когда он плакал. И холодные пальцы её видения, призрака, когда он и сам был одной ногой в могиле.
— Всё, что мы делали два года… Всё это противостояние не имеет смысла, — продолжил Кай, сглотнув сухим горлом. — Я думал, что это весело. Но лучше бы мы и правда с Хаски пересеклись где-нибудь на улице… Он бы избил меня и забыл на следующий же день. И с Гидрой лучше бы никогда не встречались.
— Я не могу сказать того же. Я рад, что Тим и Барс были, даже если я оказался тут, оставшись их капитаном… И я рад, что была наша игра. Что существовала Гидра. Ты говоришь, что никого не делал лучше… Как же я? Сначала я ведь проснулся для того, чтобы противостоять тебе. Знаю, я был тем ещё ублюдком, но твоё убийство не приносило удовольствия. Зато сама игра — она снова была почти как в то время. Ты и сам меня почти с того света вытащил.
— Может, именно поэтому я вернулся сюда. Я не могу тебя теперь оставить одного. В таком состоянии, — признал Кай. Акросс выдохнул, прикрыл глаза, вспоминая о чём-то хорошем, но грустном. И тогда Кай прибавил: — Но и Хаски я не позволю убить.
Глава 16
Из-за ночных гулянок Хаски клевал носом на работе. Но вот странно — дома и в кровати ему не спалось. Он словно попытался отделить какую-то часть себя. Как самому вырезать аппендикс без анестезии — вроде и не нужен, и без него жить можно. А всё же стоило бы сходить к доктору и использовать наркоз.
От мыслей об Кае он как от потерянной конечности испытывал фантомные боли — Хаски завидовал тем, кто сейчас был рядом с ним. Ненавидел их, потому что они могли положить ему руку на плечо и сказать: «Ну и мудак этот Хаски».
От недосыпа или общего нервного напряжения, Хаски начал шарахаться от каждой тени — боковым зрением в людях со светлыми волосами он видел Кая, который пришёл то ли поговорить с ним, то ли пристрелить его, и Хаски сам не знал, что предпочёл бы.
Он всегда старался держаться рядом с Каем и не замечал: заглянув ему в голову, он забрал у капитана часть личности. Словно в нём поселился свой Кай. Хаски знал, о чём Кай думает, как поступит, что сказал бы. И исход нынешней ситуации не мог предугадать только потому, что и сам Кай должен был колебаться. Хаски бесился, всерьёз думал о том, что надо было пристрелить Кая, тогда бы он перестал быть навязчивой идеей, пугать своим существованием. И прикидывал, не Вега ли заставила Хаски стрелять не в голову и звонить в «скорую» потом.
И вдруг отчётливо вспоминал: Кай, у которого бледнеет лицо, синеют губы. Ужас, который ожёг, когда Хаски осознал, что убил снова. Не было никакой желаемой свободы от чужого авторитета, не было облегчения. Была огромная чёрная бездна, которая сожрала его и выплюнула пожёванным только тогда, когда он убедился, что Кай ещё дышит.
А потом случилось что-то, словно Хаски решил сразу после этого обдолбаться самыми сильными наркотиками, хотя он даже не пил. Он помнил жёлтое от колосьев поле, помнил, что гнался за Каем, но не соображал, чего хотел от него. Было только отчаянное желание — догнать. Как заигравшийся пёс, он не знал, что потом сделал бы.
Предать Кая нужно было, чтобы разорвать их связь, потому что она делала Хаски марионеткой. Но этот разрыв был похож на агонию.
И всё же, он не смог бы врать Каю о том, что не убивал Гидру. Или о том, что ему не нужно было за это прощение. Скорее всего, если бы правда не открылась, он бы перестал отвечать на звонки, пожелал бы Каю удачи и удалился. А ночами его бы снова накрывало отчаянным страхом. То, что сделал он — всё равно, что разбить любимый телефон, чтобы он не достался попытавшимся отобрать его бандитам.
Всякий раз, когда Хаски ошибался, снова приняв кого-то за Кая, он чувствовал сначала облегчение, а потом страшное разочарование и тоску.
Конечно, уютное место в недостроенном торговом центре они потеряли — после того, как оттуда увезли Кая, уволили сторожа-выпивоху, пропускавшего их на территорию за сотку. Собираться пришлось в покинутом полигоне за городом, где по выходным проходили игры по пейнтболу. Крыш у тех зданий не было, они то ли разрушились со временем, то ли так и умерли до конца не построенными. Ближе к стене «домика» было возвышение из обломков. Хаски всегда появлялся тут первым, забирался на верхнюю плиту и смотрел вниз, представляя, что все метания остались далеко, что всё по-прежнему. Они продолжают играть, и он — верный охранник, всегда готовый спасти Кая. Но даже эти мысли терзали его, резали. Это желание защищать, быть достойным Кая было как раковая опухоль. Хаски оно казалось чужеродным.
Когда он услышал шаги, хруст гальки и обломков, он снова подумал, что это пришёл за ним Кай, и поначалу выражение лица у Хаски стало растерянное, совсем не лидера. В следующую секунду успокоился — откуда тут взяться Каю? К нему вернулась привычная злость, отрешённость, но среди сумерек в дыру вместо двери и правда вошёл Кай. Хаски так часто казалось, что он с ним столкнулся, что он не верил в это секунду-другую, а потом снова превратился в того ублюдка, что готов был убить, лишь бы не болело.
У Кая оказались разбиты губы — с левой стороны трещина на верхней и на нижней, друг под другом, как шрам. Руки он прятал в глубоких карманах толстовки, которая была ему велика. Хаски только чуть голову приподнял, но смотрел по-прежнему спокойно, в ожидании, что видение исчезнет. Кай остался.
— Макса в больницу отправили. У него с гноем вместе вырезают щепки от той доски, — безразлично рассказал Хаски, спрыгнул на неровный пол. В стенах виднелись дыры от пуль (когда-то тут был настоящий полигон), и кляксы краски от игр. В лесу темнело быстрее. Хаски посмотрел на небо, словно хотел дождя, потом на Кая.
— Тебя мама дома не ждёт?
— Нет, — ответил Кай, и Хаски вздрогнул. Он считал его видением до этой секунды. — Не ждёт.
— Чего припёрся? — уже зло прошипел Хаски, отступая. — Тебе совсем жить надоело? Что ты за мной таскаешься? Тоже хочешь, чтобы тебя прикончили?
— Честно говоря, я не знаю, как с тобой разговаривать пока, — негромко признался Кай. Хаски услышал далёкие голоса и поначалу занервничал — не привёл ли Кай снова каких-то монстров? Но потом узнал их — нет, это голоса его, Хаски, чудовищ. При них выпроводить Кая будет сложнее. Чем он правда думал, забираясь сюда в одиночку против всех?
— Со мной не нужно разговаривать.
— Тогда я просто постою тут, — кивнул Кай. Тени появились из-за его спины, сплелись в силуэты, и Кай отвлекся на них. Сюда шли четверо из тех, кто ещё не испугался и не сбежал.
— Ты столько раз меня спасал… — начал Кай, — что разок можешь и пристрелить. Я не в обиде за себя.
Кая взяли в кольцо, оставив единственный выход только напрямую к Хаски.
— Ты бессмертный, что ли? Разве тебя не пристрелили?
Кай не боялся, он только был раздражён тем, что ему мешали.
— Тут скоро произойдёт что-то неприятное. Я бы советовал уходить, — предупредил он.
Они засмеялись, Хаски по-прежнему серьёзно прислушивался.
— Советует… Рус, что с ним делать будем? Как таких смелых учат?
Они не чувствовали в Кае своего или равного, он внешне слабее. Но отсутствие страха беспокоило даже Хаски. И тогда он понял — это проверка. Кай ждёт, что у Хаски сработает его инстинкт, он выгонит всех к чёрту, попытается защитить Кая. Просто не выдержит смотреть, если его тут бить будут. Себе наперекор, сдвигая внутри себя плиты, весом в несколько тонн, разбирая пирамиды, уже ставшие частью его, Хаски улыбнулся и предложил:
— Я бы начал с лица. Потом переломал бы руки, пальцы… Прямо не знаю. А что у нас есть?..
Внутри Хаски проснулась птица, тут же ударилась в панику — она билась о стенки его «Я», пыталась вырваться, но только разносила боль. Не по телу, а по его личности. Конечно, у Кая не было шансов против них пятерых, а значит его теперь скрутят — придётся не просто смотреть. Придётся самому взять нож и изуродовать его.
Эта проверка на прочность больше для Хаски, чем для Кая.
— Я серьёзно. Не надо меня трогать. Вам лучше уйти, — без особой надежды продолжил Кай. Стоящий дальше всех Хаски первым заметил движение — попытку схватить Кая и его, невероятное, ответное. Невероятное, потому что так мог бы поступить игровой Кай, но не тот, что жил здесь. И Хаски поздно вспомнил, что перед ними и есть игровой Кай — в тот самый момент, когда раздался выстрел.
У него не зря толстовка, которая ему велика, с глубокими карманами, и не просто так он руки не доставал — в правой пистолет, тот же, каким пользовался Акросс. И среагировал Кай молниеносно — тот, что пытался его схватить, упал с простреленной ногой на замусоренный пыльный пол. Как опасная карусель, Кай повернулся, пока не успели опомниться противники, следующему прострелил ступню, остальные двое сообразили об опасности. Безоружные, не позаботившиеся взять хотя бы палку для драки, они бросились врассыпную, и Кай позволил им уйти. Раненые матерились, Кай спокойно выпрямился, повернулся к Хаски. Тот всё ещё стоял на месте, хотя и ждал, что прошлый друг направит на него дуло и продолжит: «А вот Гидру я тебе простить уже не могу». Но Кай, только что бывший таким быстрым, медлил, и пистолет держал по-прежнему дулом в землю. Отвлекся, пока прислушивался, как далеко убежали остальные и не затаились ли.
Хаски не понимал, почему сам не сбежал. Пистолет у него тоже с собой, но вытащить его сейчас — гарантия получить пулю в лоб. Хаски должен был предложить разговор, но он молчал, он снова испытывал себя и Кая. Тот раздражённо вздохнул, пока у его ног орали и матерились раненые.
— Не время для «скорой».
Из всех вариантов верным оказался тот, в котором Кай снова привёл с собой чудовище — что-то большое и тяжёлое, как динозавр, двигалось через лес, ползло к обломкам полигона. Хаски насторожился, неосознанно сделал два шага ближе к Каю. Он никак не мог понять, что именно происходило, но даже остальные притихли, прислушиваясь.
Стемнело уже так, что теней не видно. Не сразу, но до Хаски дошло — просто нет силуэта. В пролом в стене пришедшее поместилось полностью и оттого в нём темно. А потом это чудовище переступило порог. Из-за того, как спокойно ждал его Кай, Хаски убедился на секунду — они заодно. Но потом монстр вдруг произнёс радостно:
— Брат Акросса. Погоди, пока я тут закончу. Потом дело и до тебя дойдёт.
— Нет, — отказался Кай, — я пришёл сюда не ждать.
— Да, я слышал вашу ссору. И как Акросс выгнал тебя, — тень наступила: спокойная живая глыба, которая просто пройдёт по Каю, как утюг по складкам, и оставит от него гладкое пустое место. — Я подумал, что надо закончить пораньше и потом отыскать тебя…
— И Акросс всё равно тебя выпустил, — кивнул сам себе Кай, одновременно с этим проверил, сколько ещё патронов осталось в обойме. Тень засмеялась — глухо, это было похоже на кашель, а потом перевела мрачный взгляд на Хаски.
— Брат Акросса хочет разобраться первым. Никуда не убегай.
И — выстрел. Отвлёкшись на этот взгляд, Хаски совсем упустил момент, в который Кай успел вправить обойму, прицелиться. На рефлексах, Хаски отступил на шаг назад, схватился за рукоять своего пистолета, спрятанного в заднем кармане. И осознал, что тень так же бессмертна — раны не осталось, его даже назад не отбросило. Медведем, неловко широко раскинув руки, противник почти упал на Кая. Тот ушёл вниз, пригнулся, касаясь пола. И всё же не убегал, остался рядом, дразнил.
Словно он пришёл сюда защищать.
Хаски не мог в это поверить.
Ещё один рубящий удар, и Кай, теперь казавшийся ещё более маленьким и хрупким, ушёл от него снова, ещё дважды выстрелил — и опять без результатов. Он обошёл противника по полукругу, и, пока тот не успел обернуться, сделал ещё круг. И когда Хаски уже готов был за него успокоиться, эта тень схватила Кая, едва не вывернув ему правую руку с пистолетом. Кай упёрся ногой куда-то в колено противника и резко оттолкнулся. Хаски не сразу понял, что не просто так он кругами бегал — враг покачивался, как стреноженный бык. Вот только в локоть Кая он вцепился мёртвой хваткой, не отпускал и упали они почти одновременно — Кай выше, противник под ним.
За время короткой схватки раненые отползли, чтобы их ненароком не задели, Хаски наоборот бросился туда, в гущу. И дело не в том, что он хотел снова защищать Кая, просто он не позволит его убить никому, кроме себя. Ещё не осознавая, что происходит, он увидел, как Кай осторожно освободил лоб гиганта, потом поднял чёлку на своём и наклонился ниже, похожий на вампира, готовый сожрать чужую личность вместе с воспоминаниями.
Вспышка, какой раньше не сопровождалась эта способность, и на грязном заросшем лишайником и травой полу остался один только Кай, свернувшийся так, словно очень сильно болел живот. Замер сам мир, всё смолкло, и только Хаски приближался. Без спешки, осторожно опустился на корточки рядом, коснулся плеча Кая. Мир снова пришёл в движение — бывший капитан напуганно обернулся, отполз дальше от Хаски. В себя пришли и раненые.
— Рус! Убей его нахер! Ноги сначала прострели, а потом…
