— Я тэбя пэрвый рэзать! — сообщил кто–то на ломаном языке. — Атпускай господин Вэнтур!
У дверей, меж тем, продолжала бесноваться кошка, а Корова шумно пыхтел и мычал, пытаясь от неё отбиться.
— Ай!! Беатриче, что ты!
Кошачий вой.
— Да не трогай ты мою Беатриче! К бургомистру на помощь!
Снова шипение и визг.
Тут холодное лезвие шевельнулось и вдавилось Сельдоре в горло.
— Атпускай господин! — произнесли приказ над самым ухом.
Ясно, что это был тот смуглокожий стражник в тюрбане.
— Ну!!
Делать было нечего. Чиновника в мантии пришлось выпустить.
Давление лезвия тотчас ослабло, но подняться с пола Сельдоре не позволили.
— Пусти… — прогундосила Сельдора в каменную плиту. — Нечисть никкерская…
Тюрбаноголовый, однако, просьбе не внял, а только выкрикнул что–то хлёсткое на своём наречии и вновь выразительно шевельнул саблей.
— Отпусти её, Кассаб… — проскрипел незнакомый старческий голос. — Всё в порядке, от неё следовало ждать.
Вес стражника моментально пропал. Он убрал саблю, а сам стал рядом.
Сельдора смогла, наконец, приподнять голову, и тотчас увидела перед носом пару модно разукрашенных сапог — того самого чиновника, которого пыталась взять в заложники. А затем разглядела его и целиком.
Это был он! Отрастил аккуратные усы под стать подтянутому виду, но это точно был он!
Тот самый защитник, адвокат на суде пятилетней давности. Именно он спас её тогда от петли, добившись заключения вместо казни. Это он обрёк её гнить в неволе!
— Латар Вентр! — прохрипела она исказившимся голосом. — Будь ты проклят, подлец перьезадый!
— Хоть имя моё вы наконец запомнили… — пробормотал тот, растирая шею. — Спасибо и на том. Не напомнить ли, что вы мне жизнью обязаны?
— Посадил в клетку, как зверя! — злобно процедила Сельдора, поднимаясь на ноги.
— Предпочли бы каторгу? — деловито поинтересовался Латар. — Увы, женщин у нас на галеры не отправляют. Между прочим, простолюдинов в заключении вообще не принято содержать, кроме как до суда. Вы повинны в морском разбое, а за это один приговор — виселица. Но учитывая ваше положение пять лет назад…
— Законник перьезадый! Да уж лучше петля, чем такое!
— Молчать! — рявкнул Корова. — Как чуял, что–нибудь выкинешь!
Он отбился, наконец, от кошки и теперь забирал цепи Сельдоры назад в свои руки.
— Господин Вентр наш бургомистр! Обращайся к нему, как положено!
— Ещё в бургомистры заделался! — фыркнула Сельдора. — Да не дёргай меня так, рыло ты коровье!… Не видишь — рука ободрана!
— Заделался? — переспросил Латар, расправляя помятую мантию. — После того, как прежний бургомистр почил вечным сном, Магистрат Атрии избрал меня на его место, это правда. Потому в моей власти предлагать преступникам сделки с законом. Вот для чего я здесь. Желаете ли выслушать, или продолжите кидаться душить всё, что видите? В последнем случае вас вернут в камеру. Немедля.
Его деловитый тон заставил Сельдору угомониться.
— Вижу, всерьёз вы не испытываете никакого раскаяния за свои преступления, — продолжил бургомистр. — И всё же, вам выпал шанс искупить вину, оказав городу услугу.
Сельдора с подозрением оглядела присутствующих. С Перьезадым всё ясно, но кто такая его престарелая спутница? Загадочная старушка явилась сюда не просто так, хоть и держится пока в стороне.
— Что нужно? — спросила Сельдора. — И почему я?
— Вы вдова Меднопалого, а после поимки и казни оного сами предводительствовали над его пиратами. Нынче флот ваш разгромлен и сожжён, а вы находитесь здесь, но вчерашние морские разбойники не канули в небытие. Многие нашли себе иные занятия под стать порочной натуре…
— Ближе к делу. Я прекрасно помню, что вы убили моего мужа, и ещё половину наших людей. Чего вам теперь от меня надо?
— Требуется снова их возглавить… Проще говоря, мадам Сельдора, вы хорошо знаете весь этот сброд, а они прекрасно знают вас. Кто слушался ваших приказов прежде, послушается и теперь. Вашей команде надлежит выполнить одно задание, грубое и опасное, но одновременно деликатное.
Сельдора дерзко фыркнула.
— Всего–то?! Так бы сразу и сказал. Что бы там ни было, я согласна.
Латар взглянул на неё с осторожным прищуром. Он не был склонен доверять жене жестокого разбойника, которым теперь детей пугают.
— Если меня за это освободят, — добавила Сельдора. — Освободят же?
— Безусловно. В случае успеха дела.
— Ну так вперёд! Снимайте с меня кандалы, и с песней!
— Ты лжёшь, милочка, — задребезжал вдруг старческий голос. — Как на духу. И просто сбежишь, едва окажешься за стенами Маяковой башни.
Говорила загадочная престарелая дама.
— Я попрошу оставить нас наедине, — обратилась она к остальным. — Наедине с мадам Сельдорой.
Все обернулись к ней с неподдельным изумлением. Только стражник в тюрбане продолжал стоять навытяжку, безучастно уставившись в точку перед собой.
— Наедине?… Это совершенно невозможно! — откликнулся Латар.
— Не положено! — промычал Корова, на всякий случай натягивая цепь Сельдоры.
— Всё же, оставьте нас, — повторила старушка, усилив нотки настойчивости. — Не переживайте за моё здравие, господин Вентр. Кассаб всегда меня защитит.
Смуглый стражник ожил, едва услышав собственное имя, отшагал от стены и покорно стал подле старушки, положив ладонь на рукоять сабли.
— Но… госпожа… — недоумевал Латар. — Вы хорошо понимаете, с кем…
— Я прожила немало и понимаю куда больше вашего! — возмутилась старушка. — В присутствии такой толпы договора не заключить.
Она покосилась на тюремщиков. Бургомистр недовольно вздохнул, но намёк понял.
— Тогда… — он обернулся к Корове с помощниками. — Просьбу госпожи необходимо выполнить. Под мою ответственность.
Немного помешкав, те вышли.
— Вы нас тоже оставьте, господин Вентр, — добавила старушка непреклонным тоном. — Пусть вы неплохо подкованы в законах, но сейчас речь о другом. О сделке и о том, как она будет обеспечена. Запомните: только женщина сможет договориться с женщиной.
— Харизма… — задумчиво проскрипела престарелая собеседница. — Тебе знакомо это понятие, или пираты слов таких не слышали? Это природный дар, талант вести за собой людей. Непростой талант. Вот наместник Тульба считает, что солдатню нужно шпынять и муштровать, но это потому что настоящей харизмы в нём нет. Да, когда–то следует людей приструнить, проявить с ними твёрдость, но в иных обстоятельства лучше дать им делать своё дело, а иногда их требуется воодушевить словом. Тот, кто обладает харизмой, всё время чует, как ему должно себя вести. За таким предводителем люди готовы идти хоть в огонь. Жаль, что и сами вожаки редко понимают, в чём их харизма.
Сельдора молча внимала речам рыжей старушенции и гадала, кто же она такая? Тон её заметно поменялся, едва их оставили наедине. Стал жёстче, острее. Во время разговора она почти не отрывала от Сельдоры взгляда — спокойного и даже немного безучастного. Она глядела как бы насквозь, словно собеседница была для неё прозрачным стёклышком.
Сельдоре, напротив, не удавалось уловить во взгляде старушки ровно ничего. Ни нависшие над серыми глазами складки старческих век, ни морщинистое лицо не выдавали её подлинных мыслей. Хуже того — никак не получалось подобрать ей пригодного прозвища. А ведь прежде Сельдора могла сходу придумать меткое прозвище всякому, кто попадался ей на пути.
Тюрбаноголовый Кассаб, между тем, преданно стоял подле хозяйки, изображая смуглую статую.
— Меднопалый, король пиратов, обладал харизмой, — продолжала старушка. — Среди морских разбойников он слыл легендой. Мне известно, что те шли за ним не просто ради наживы, а потому что верили, будто за ним следует удача. Не будь того, ему не удалось бы собрать такую пиратскую флотилию.
— А вы его убили, моего мужа! Устроили подлую засаду! И какой сделки теперь с меня просите?
— Даже не думай меня дурить, дорогуша. Я знаю, что ты ни капли с того не расстроилась. Вы с ним не были сильно дружны, так ведь?
Сельдора хмуро прищурилась, ещё раз полоснув взглядом по старушечьему лицу. Пожалуй, лучше ей сейчас не врать.
— Он был чёрствый деспот… И долго я о нём не скучала, это правда. Если без базара.
Старушка решила оживить своё лицо, продемонстрировав на нём смесь эмоций — удовлетворения от признания Сельдоры, а также какой–то ностальгической грусти о былом. Удивительно, но такого скупого проявления человечности хватило, чтобы Сельдора внезапно ощутила мимолётную расположенность к этой женщине. Но тут же отбросила это чувство прочь, испугавшись его.
— После казни пиратского короля, — заговорила та, вернув на лицо непробиваемую маску, — мы надеялись, что и разбойники его рассеются, кто куда. С разрозненными бандами всегда справиться проще.
«Мы»? Что значит это «мы»? Кто она?
— Только не тут–то было… — продолжала скрипеть старушка. — Пиратский флот Меднопалого возглавила ты. И твоя харизма оказалась не хуже его, а грабежи стали лишь наглее… Особенно на мои корабли.
«Мои корабли»? Неужели…
— Прошёл слух, будто вдова мстит за мёртвого мужа… И никто не шёл в море, не написав перед тем завещания. Да и то, мне пришлось обещать немалые гарантии семьям моряков, кто погиб от рук пиратов. Иначе палубы оставались пусты.
— Медная ведьма!… Ты!
Сельдора вскочила из–за стола, отчего статуя Кассаба молниеносно очнулась и выхватила саблю.
— «Медная ведьма»? А пока я была моложе, да волосы не так седы, меня звали Медной хризантемой…
Сельдора уселась обратно, тем самым позволив Кассабу вернуть клинок в ножны.
— Среди нас тебя звали ведьмой. Не мечтай.
— Ты удивишься, дорогуша, коли узнаешь все неприятные прозвища, коими меня, бывало, величали… Однако запомни: тебе дозволено называть меня «госпожа Дефриз», и никак иначе.
— Богатеи Дефриз? На трибунале ваш Торговый дом настаивал на моей казни. Я это хорошо помню. Почему я должна верить тебе после такого?
— А ты и не должна. Как и я тебе не верю. Мы же вовсе не подруги, милочка. Потому для нашей сделки и потребуется… обеспечение.
Ненадолго наступило молчание.
— Пять лет утекло, — заговорила Сельдора. — Что за прок тянуть старые дрязги… Какое там дельце вам с Перьезадым надо было провернуть? Что–нибудь скользкое, наверное, коли пришли ко мне. Но в обмен на свободу и хорошую плату я согласна помочь. Такова твоя сделка?
— Так и есть, — кивнула госпожа Дефриз. — Только вот ты лжёшь, милочка. Кто поверит голому слову, если слово это пиратское?
— Что же мне, самой голышом тут сплясать, коли голого слова мало? — съязвила Сельдора. — И что там за работа? Небось украсть что–то где–то? Может, украсть кого–то?
— Украсть?… Скорее отнять. Но перед тем, как я расскажу о самом деле… Тебе следует знать, чем будет обеспечена наша сделка. Что стоит кону.
Последние слова были произнесены таким тоном, что Сельдора почуяла противный холодок вдоль хребта. Такой холодок всегда предвещал дурное.
— Господин Вентр верно подметил, преступников держат в неволе лишь до суда. Пиратов затем просто вешают. А добиться для тебя милости он смог лишь благодаря одному обстоятельству… Твою казнь — приговори тебя к ней — пришлось бы отсрочить всё равно. Ведь ко времени трибунала ты уже носила под сердцем дитя.
Комната вдруг закружилась. В глазах помрачнело, а Сельдора вцепилась пальцами в стол.
Все пять лет неволи она не желала ничего знать о судьбе сына. Его отобрали почти сразу после рождения, и тогда Сельдора вычеркнула его из памяти. Даже думать о нём боялась — иначе тоска и уныние давно бы её одолели, свели в могилу. Она уже давно смирилась с тем, что никогда больше его не найдёт и не увидит — вернее, думала, что смирилась.
Но рыжая ведьма сказала одно пару слов, и рана вдруг открылась заново. Сельдора внезапно осознала, что у неё есть слабое место, от которого ей не избавиться. В комнате стало невыносимо душно, ей почудилось, что её лишают свободы повторно — хотя как можно заточить кого–то дважды?
— Медная ведьма! — вырвалось у неё. — Что с моим сыном? Что ты с ним сделала?!
— «Госпожа Дефриз»! — настойчиво потребовала старушка. — А твой малолетний сын… С ним пока всё в порядке. До сего дня он находился в приюте работного дома.
— Что значит «до сего дня»? А теперь?… Что с ним?
— Теперь он в другом месте. И если ты надеешься увидеть его целым и невредимым, тебе придётся исполнить все условия. Тем и будет обеспечена наша сделка.
— Это разве сделка? Это шантаж…
— Ах, девочка, поверь мне: в делах коммерции грань между тем и другим тоже бывает почти незрима. Я и сама не всегда её различаю! Но пеняй теперь на себя, на своё пиратское прошлое. Оно ещё долго будет к тебе цепляться и тянуть ко дну, подобно гире. Корень всех твоих бед — в нём.
— Вот змея… — прошипела Сельдора, но замолкла, едва заметив недовольное выражение на лице старушки.
— Что от меня требуется? — спросила она спустя паузу. — Госпожа… Дефриз…
Та кивнула, довольная её покорностью.
— Что ж, слушай. Я расскажу основное, а далее посветят другие. Тебе надлежит взять Алознамённую гавань с моря и удерживать её, покуда там не высадится городское ополчение. Кое–кто уже подобрал для налёта команду лихачей, которым обещана хорошая плата. Уверена, половину из них ты хорошо знаешь. Можешь отобрать, кого хочешь, из них, или набрать кого ещё, кто у тебя на прицеле. Это всё твоё дело. Главное, ты должна держать свой сброд в узде. Не моё дело, какими посулами, угрозами, или чем ещё. Алознамённая гавань должна быть взята до заката. Цену провала ты знаешь.
— Что вы там затеяли?… — встрепенулась Сельдора. — Какое ещё «ополчение»? Это связано с тем, что сегодня творилось в городе?
— Наши цели и причины тебя не касаются, милочка. Главное, чтобы твоя роль была тебе ясна. Да, в городе начались волнения, которые скоро перерастут в большой бунт. Этим тебе и надлежит воспользоваться. Королевский порт обычно под хорошей охраной, но теперь гвардия наместника окажется разбросана по всему городу, и вот тогда ты ударишь ему в тыл…
Госпожа Дефриз продолжала объяснять, что–то про подкупленных никкерцев, но Сельдора уже не слушала. Она и представить не могла, что от неё потребуют, а знай о том сразу — скорее всего, отказалась бы. Но старая ведьма поймала её в такую ловушку, из которой Сельдора не находила выхода. Уже поздно было отвечать «нет».
Вдруг она почуяла, как кто–то пушистый ласково потёрся о голень.
— Мяя! — прорезалось из–под стола.
Рыжая кошка запрыгнула Сельдоре на колени и настойчиво заглянула в глаза, требуя внимания. Она явно считала, что совершила сегодня боевой подвиг, когда самоотверженно напала на Корову. И теперь желала получить за это вознаграждение.
Интересно… Кошке нужна только жратва и чтоб её гладили. Всё прочее ей по боку, даже пиратское прошлое хозяйки. Найдётся ли в мире хоть одна такая же живая душа?
— У меня ещё условие, — глухо молвила Сельдора, запустив пальцы в мягкую шерсть. — Кроме денег и свободы.
Госпожа Дефриз замолчала, вопросительно взглянув.
— Я беру Золотинку с собой. И мне плевать, если Корове это не понравится. Хочешь заполучить Алознамённую гавань — значит кошка моя. А ещё… Пусть меня уже накормят, наконец! Нас обеих. До отвала.
Бургомистр аккуратно свернул бумагу, на которой едва просохла свежая подпись Сильвинеры Дефриз.
— Ваш Торговый дом выступал главным частным обвинителем, посему декларация о примирении позволяет мне освободить Сельдору. Всё будет оформлено, как полагается.
У дверей, меж тем, продолжала бесноваться кошка, а Корова шумно пыхтел и мычал, пытаясь от неё отбиться.
— Ай!! Беатриче, что ты!
Кошачий вой.
— Да не трогай ты мою Беатриче! К бургомистру на помощь!
Снова шипение и визг.
Тут холодное лезвие шевельнулось и вдавилось Сельдоре в горло.
— Атпускай господин! — произнесли приказ над самым ухом.
Ясно, что это был тот смуглокожий стражник в тюрбане.
— Ну!!
Делать было нечего. Чиновника в мантии пришлось выпустить.
Давление лезвия тотчас ослабло, но подняться с пола Сельдоре не позволили.
— Пусти… — прогундосила Сельдора в каменную плиту. — Нечисть никкерская…
Тюрбаноголовый, однако, просьбе не внял, а только выкрикнул что–то хлёсткое на своём наречии и вновь выразительно шевельнул саблей.
— Отпусти её, Кассаб… — проскрипел незнакомый старческий голос. — Всё в порядке, от неё следовало ждать.
Вес стражника моментально пропал. Он убрал саблю, а сам стал рядом.
Сельдора смогла, наконец, приподнять голову, и тотчас увидела перед носом пару модно разукрашенных сапог — того самого чиновника, которого пыталась взять в заложники. А затем разглядела его и целиком.
Это был он! Отрастил аккуратные усы под стать подтянутому виду, но это точно был он!
Тот самый защитник, адвокат на суде пятилетней давности. Именно он спас её тогда от петли, добившись заключения вместо казни. Это он обрёк её гнить в неволе!
— Латар Вентр! — прохрипела она исказившимся голосом. — Будь ты проклят, подлец перьезадый!
— Хоть имя моё вы наконец запомнили… — пробормотал тот, растирая шею. — Спасибо и на том. Не напомнить ли, что вы мне жизнью обязаны?
— Посадил в клетку, как зверя! — злобно процедила Сельдора, поднимаясь на ноги.
— Предпочли бы каторгу? — деловито поинтересовался Латар. — Увы, женщин у нас на галеры не отправляют. Между прочим, простолюдинов в заключении вообще не принято содержать, кроме как до суда. Вы повинны в морском разбое, а за это один приговор — виселица. Но учитывая ваше положение пять лет назад…
— Законник перьезадый! Да уж лучше петля, чем такое!
— Молчать! — рявкнул Корова. — Как чуял, что–нибудь выкинешь!
Он отбился, наконец, от кошки и теперь забирал цепи Сельдоры назад в свои руки.
— Господин Вентр наш бургомистр! Обращайся к нему, как положено!
— Ещё в бургомистры заделался! — фыркнула Сельдора. — Да не дёргай меня так, рыло ты коровье!… Не видишь — рука ободрана!
— Заделался? — переспросил Латар, расправляя помятую мантию. — После того, как прежний бургомистр почил вечным сном, Магистрат Атрии избрал меня на его место, это правда. Потому в моей власти предлагать преступникам сделки с законом. Вот для чего я здесь. Желаете ли выслушать, или продолжите кидаться душить всё, что видите? В последнем случае вас вернут в камеру. Немедля.
Его деловитый тон заставил Сельдору угомониться.
— Вижу, всерьёз вы не испытываете никакого раскаяния за свои преступления, — продолжил бургомистр. — И всё же, вам выпал шанс искупить вину, оказав городу услугу.
Сельдора с подозрением оглядела присутствующих. С Перьезадым всё ясно, но кто такая его престарелая спутница? Загадочная старушка явилась сюда не просто так, хоть и держится пока в стороне.
— Что нужно? — спросила Сельдора. — И почему я?
— Вы вдова Меднопалого, а после поимки и казни оного сами предводительствовали над его пиратами. Нынче флот ваш разгромлен и сожжён, а вы находитесь здесь, но вчерашние морские разбойники не канули в небытие. Многие нашли себе иные занятия под стать порочной натуре…
— Ближе к делу. Я прекрасно помню, что вы убили моего мужа, и ещё половину наших людей. Чего вам теперь от меня надо?
— Требуется снова их возглавить… Проще говоря, мадам Сельдора, вы хорошо знаете весь этот сброд, а они прекрасно знают вас. Кто слушался ваших приказов прежде, послушается и теперь. Вашей команде надлежит выполнить одно задание, грубое и опасное, но одновременно деликатное.
Сельдора дерзко фыркнула.
— Всего–то?! Так бы сразу и сказал. Что бы там ни было, я согласна.
Латар взглянул на неё с осторожным прищуром. Он не был склонен доверять жене жестокого разбойника, которым теперь детей пугают.
— Если меня за это освободят, — добавила Сельдора. — Освободят же?
— Безусловно. В случае успеха дела.
— Ну так вперёд! Снимайте с меня кандалы, и с песней!
— Ты лжёшь, милочка, — задребезжал вдруг старческий голос. — Как на духу. И просто сбежишь, едва окажешься за стенами Маяковой башни.
Говорила загадочная престарелая дама.
— Я попрошу оставить нас наедине, — обратилась она к остальным. — Наедине с мадам Сельдорой.
Все обернулись к ней с неподдельным изумлением. Только стражник в тюрбане продолжал стоять навытяжку, безучастно уставившись в точку перед собой.
— Наедине?… Это совершенно невозможно! — откликнулся Латар.
— Не положено! — промычал Корова, на всякий случай натягивая цепь Сельдоры.
— Всё же, оставьте нас, — повторила старушка, усилив нотки настойчивости. — Не переживайте за моё здравие, господин Вентр. Кассаб всегда меня защитит.
Смуглый стражник ожил, едва услышав собственное имя, отшагал от стены и покорно стал подле старушки, положив ладонь на рукоять сабли.
— Но… госпожа… — недоумевал Латар. — Вы хорошо понимаете, с кем…
— Я прожила немало и понимаю куда больше вашего! — возмутилась старушка. — В присутствии такой толпы договора не заключить.
Она покосилась на тюремщиков. Бургомистр недовольно вздохнул, но намёк понял.
— Тогда… — он обернулся к Корове с помощниками. — Просьбу госпожи необходимо выполнить. Под мою ответственность.
Немного помешкав, те вышли.
— Вы нас тоже оставьте, господин Вентр, — добавила старушка непреклонным тоном. — Пусть вы неплохо подкованы в законах, но сейчас речь о другом. О сделке и о том, как она будет обеспечена. Запомните: только женщина сможет договориться с женщиной.
***
— Харизма… — задумчиво проскрипела престарелая собеседница. — Тебе знакомо это понятие, или пираты слов таких не слышали? Это природный дар, талант вести за собой людей. Непростой талант. Вот наместник Тульба считает, что солдатню нужно шпынять и муштровать, но это потому что настоящей харизмы в нём нет. Да, когда–то следует людей приструнить, проявить с ними твёрдость, но в иных обстоятельства лучше дать им делать своё дело, а иногда их требуется воодушевить словом. Тот, кто обладает харизмой, всё время чует, как ему должно себя вести. За таким предводителем люди готовы идти хоть в огонь. Жаль, что и сами вожаки редко понимают, в чём их харизма.
Сельдора молча внимала речам рыжей старушенции и гадала, кто же она такая? Тон её заметно поменялся, едва их оставили наедине. Стал жёстче, острее. Во время разговора она почти не отрывала от Сельдоры взгляда — спокойного и даже немного безучастного. Она глядела как бы насквозь, словно собеседница была для неё прозрачным стёклышком.
Сельдоре, напротив, не удавалось уловить во взгляде старушки ровно ничего. Ни нависшие над серыми глазами складки старческих век, ни морщинистое лицо не выдавали её подлинных мыслей. Хуже того — никак не получалось подобрать ей пригодного прозвища. А ведь прежде Сельдора могла сходу придумать меткое прозвище всякому, кто попадался ей на пути.
Тюрбаноголовый Кассаб, между тем, преданно стоял подле хозяйки, изображая смуглую статую.
— Меднопалый, король пиратов, обладал харизмой, — продолжала старушка. — Среди морских разбойников он слыл легендой. Мне известно, что те шли за ним не просто ради наживы, а потому что верили, будто за ним следует удача. Не будь того, ему не удалось бы собрать такую пиратскую флотилию.
— А вы его убили, моего мужа! Устроили подлую засаду! И какой сделки теперь с меня просите?
— Даже не думай меня дурить, дорогуша. Я знаю, что ты ни капли с того не расстроилась. Вы с ним не были сильно дружны, так ведь?
Сельдора хмуро прищурилась, ещё раз полоснув взглядом по старушечьему лицу. Пожалуй, лучше ей сейчас не врать.
— Он был чёрствый деспот… И долго я о нём не скучала, это правда. Если без базара.
Старушка решила оживить своё лицо, продемонстрировав на нём смесь эмоций — удовлетворения от признания Сельдоры, а также какой–то ностальгической грусти о былом. Удивительно, но такого скупого проявления человечности хватило, чтобы Сельдора внезапно ощутила мимолётную расположенность к этой женщине. Но тут же отбросила это чувство прочь, испугавшись его.
— После казни пиратского короля, — заговорила та, вернув на лицо непробиваемую маску, — мы надеялись, что и разбойники его рассеются, кто куда. С разрозненными бандами всегда справиться проще.
«Мы»? Что значит это «мы»? Кто она?
— Только не тут–то было… — продолжала скрипеть старушка. — Пиратский флот Меднопалого возглавила ты. И твоя харизма оказалась не хуже его, а грабежи стали лишь наглее… Особенно на мои корабли.
«Мои корабли»? Неужели…
— Прошёл слух, будто вдова мстит за мёртвого мужа… И никто не шёл в море, не написав перед тем завещания. Да и то, мне пришлось обещать немалые гарантии семьям моряков, кто погиб от рук пиратов. Иначе палубы оставались пусты.
— Медная ведьма!… Ты!
Сельдора вскочила из–за стола, отчего статуя Кассаба молниеносно очнулась и выхватила саблю.
— «Медная ведьма»? А пока я была моложе, да волосы не так седы, меня звали Медной хризантемой…
Сельдора уселась обратно, тем самым позволив Кассабу вернуть клинок в ножны.
— Среди нас тебя звали ведьмой. Не мечтай.
— Ты удивишься, дорогуша, коли узнаешь все неприятные прозвища, коими меня, бывало, величали… Однако запомни: тебе дозволено называть меня «госпожа Дефриз», и никак иначе.
— Богатеи Дефриз? На трибунале ваш Торговый дом настаивал на моей казни. Я это хорошо помню. Почему я должна верить тебе после такого?
— А ты и не должна. Как и я тебе не верю. Мы же вовсе не подруги, милочка. Потому для нашей сделки и потребуется… обеспечение.
Ненадолго наступило молчание.
— Пять лет утекло, — заговорила Сельдора. — Что за прок тянуть старые дрязги… Какое там дельце вам с Перьезадым надо было провернуть? Что–нибудь скользкое, наверное, коли пришли ко мне. Но в обмен на свободу и хорошую плату я согласна помочь. Такова твоя сделка?
— Так и есть, — кивнула госпожа Дефриз. — Только вот ты лжёшь, милочка. Кто поверит голому слову, если слово это пиратское?
— Что же мне, самой голышом тут сплясать, коли голого слова мало? — съязвила Сельдора. — И что там за работа? Небось украсть что–то где–то? Может, украсть кого–то?
— Украсть?… Скорее отнять. Но перед тем, как я расскажу о самом деле… Тебе следует знать, чем будет обеспечена наша сделка. Что стоит кону.
Последние слова были произнесены таким тоном, что Сельдора почуяла противный холодок вдоль хребта. Такой холодок всегда предвещал дурное.
— Господин Вентр верно подметил, преступников держат в неволе лишь до суда. Пиратов затем просто вешают. А добиться для тебя милости он смог лишь благодаря одному обстоятельству… Твою казнь — приговори тебя к ней — пришлось бы отсрочить всё равно. Ведь ко времени трибунала ты уже носила под сердцем дитя.
Комната вдруг закружилась. В глазах помрачнело, а Сельдора вцепилась пальцами в стол.
Все пять лет неволи она не желала ничего знать о судьбе сына. Его отобрали почти сразу после рождения, и тогда Сельдора вычеркнула его из памяти. Даже думать о нём боялась — иначе тоска и уныние давно бы её одолели, свели в могилу. Она уже давно смирилась с тем, что никогда больше его не найдёт и не увидит — вернее, думала, что смирилась.
Но рыжая ведьма сказала одно пару слов, и рана вдруг открылась заново. Сельдора внезапно осознала, что у неё есть слабое место, от которого ей не избавиться. В комнате стало невыносимо душно, ей почудилось, что её лишают свободы повторно — хотя как можно заточить кого–то дважды?
— Медная ведьма! — вырвалось у неё. — Что с моим сыном? Что ты с ним сделала?!
— «Госпожа Дефриз»! — настойчиво потребовала старушка. — А твой малолетний сын… С ним пока всё в порядке. До сего дня он находился в приюте работного дома.
— Что значит «до сего дня»? А теперь?… Что с ним?
— Теперь он в другом месте. И если ты надеешься увидеть его целым и невредимым, тебе придётся исполнить все условия. Тем и будет обеспечена наша сделка.
— Это разве сделка? Это шантаж…
— Ах, девочка, поверь мне: в делах коммерции грань между тем и другим тоже бывает почти незрима. Я и сама не всегда её различаю! Но пеняй теперь на себя, на своё пиратское прошлое. Оно ещё долго будет к тебе цепляться и тянуть ко дну, подобно гире. Корень всех твоих бед — в нём.
— Вот змея… — прошипела Сельдора, но замолкла, едва заметив недовольное выражение на лице старушки.
— Что от меня требуется? — спросила она спустя паузу. — Госпожа… Дефриз…
Та кивнула, довольная её покорностью.
— Что ж, слушай. Я расскажу основное, а далее посветят другие. Тебе надлежит взять Алознамённую гавань с моря и удерживать её, покуда там не высадится городское ополчение. Кое–кто уже подобрал для налёта команду лихачей, которым обещана хорошая плата. Уверена, половину из них ты хорошо знаешь. Можешь отобрать, кого хочешь, из них, или набрать кого ещё, кто у тебя на прицеле. Это всё твоё дело. Главное, ты должна держать свой сброд в узде. Не моё дело, какими посулами, угрозами, или чем ещё. Алознамённая гавань должна быть взята до заката. Цену провала ты знаешь.
— Что вы там затеяли?… — встрепенулась Сельдора. — Какое ещё «ополчение»? Это связано с тем, что сегодня творилось в городе?
— Наши цели и причины тебя не касаются, милочка. Главное, чтобы твоя роль была тебе ясна. Да, в городе начались волнения, которые скоро перерастут в большой бунт. Этим тебе и надлежит воспользоваться. Королевский порт обычно под хорошей охраной, но теперь гвардия наместника окажется разбросана по всему городу, и вот тогда ты ударишь ему в тыл…
Госпожа Дефриз продолжала объяснять, что–то про подкупленных никкерцев, но Сельдора уже не слушала. Она и представить не могла, что от неё потребуют, а знай о том сразу — скорее всего, отказалась бы. Но старая ведьма поймала её в такую ловушку, из которой Сельдора не находила выхода. Уже поздно было отвечать «нет».
Вдруг она почуяла, как кто–то пушистый ласково потёрся о голень.
— Мяя! — прорезалось из–под стола.
Рыжая кошка запрыгнула Сельдоре на колени и настойчиво заглянула в глаза, требуя внимания. Она явно считала, что совершила сегодня боевой подвиг, когда самоотверженно напала на Корову. И теперь желала получить за это вознаграждение.
Интересно… Кошке нужна только жратва и чтоб её гладили. Всё прочее ей по боку, даже пиратское прошлое хозяйки. Найдётся ли в мире хоть одна такая же живая душа?
— У меня ещё условие, — глухо молвила Сельдора, запустив пальцы в мягкую шерсть. — Кроме денег и свободы.
Госпожа Дефриз замолчала, вопросительно взглянув.
— Я беру Золотинку с собой. И мне плевать, если Корове это не понравится. Хочешь заполучить Алознамённую гавань — значит кошка моя. А ещё… Пусть меня уже накормят, наконец! Нас обеих. До отвала.
***
Бургомистр аккуратно свернул бумагу, на которой едва просохла свежая подпись Сильвинеры Дефриз.
— Ваш Торговый дом выступал главным частным обвинителем, посему декларация о примирении позволяет мне освободить Сельдору. Всё будет оформлено, как полагается.
