В его глазах мелькнуло понимание; он враз сбросил с себя шутливость, и с ужаснувшей меня в своей серьёзности заботой мягко погладил мою скулу.
- В самом деле? — в голосе его звучала лёгкая тревога: как будто он действительно переживал, что зашёл слишком далеко и причинил мне дискомфорт.
Это было настолько интимно, что мне показалось, будто я сейчас расплачусь.
Он коснулся пальцами моих губ — почти невесомо, и это было слишком приятно, чтобы отстраниться, — и пробормотал:
- Да, похоже, и в самом деле смущаю.
Он был словно бы удивлён этим обстоятельством и, кажется, тоже смущён.
Но через секунду лицо его переменилось; глаза загорелись озорством, и он снова принялся дразниться.
Я не могла уже вынести этого напряжения, поэтому просто попросила его прекратить уже и добраться до этого несчастного поцелуя.
Кажется, он, наконец, понял, что хватит с меня игр подобного рода. Он подался ко мне и аккуратно, очень сдержанно прикоснулся своими губами к моим — это было такое невесомое лёгкое касание, что я даже засомневалась, не почудилось ли оно мне.
- Вот видите, не так уж и страшно, — приобнял он меня, явно наслаждаясь моим смущением.
Я же пыталась совладать с собой и принять тот факт, что в моей жизни появился мужчина, который будет теперь меня целовать.
Это оказалось непросто; хотя ничего такого уж откровенного между нами и не произошло, я переволновалась так, что никак не могла успокоить сердце. Боже мой! Да он меня почти и не целовал! Что ж я так разволновалась-то?
Он предложил для закрепления попробовать ещё раз; я согласилась.
В этот раз прикосновение его губ к моим было более длительным и откровенным; это было похоже на то, о чём я читала в романах. Но, в то же время, это было и крайне неожиданно, и совсем не так, как мне представлялось!
Его губы были такими тёплым и неожиданно мягкими; они так легко скользили по моим, и ощущения, которые я испытывала в этот момент, были очень странные и необычные, но, безусловно, приятные и волнующие. Кроме того, целоваться и вообще оказалось странно: он был так близко, прикасался ко мне, я чувствовала его запах, его дыхание, тепло его тела, и кончиком носа неожиданно упиралась в его лицо — конечно, было очевидно, что так и должно было быть, но всё это было таким...
Недоступным ранее.
У меня ведь не было никакого, совсем никакого практического опыта, чтобы делать какие бы то ни было выводы по столь любопытной теме!
А теперь!..
Меня захватили восторг и азарт. Господи! Я же теперь смогу целоваться... часто... и по-разному... и выяснить всё, что мне интересно — а мне так много было интересно, ведь по книгам и разговорам других я успела узнать много деталей, истинность или ложность которых теперь хотелось бы проверить...
- Хотел бы я знать, что означает этот блеск в ваших глазах, — пробормотал он, переключая фокус моего внимания на себя.
С восторгом я принялась делиться всем тем, что пришло мне сейчас в голову. Он слушал с таким живым нескрываемым интересом, что я совсем увлеклась. Прямо тут, на месте, мне пришла в голову идея проанализировать, какие вообще поцелуи бывают. Я тут же разделила их по степени формальности и принялась перечислять, от формального поцелуя руки над перчаткой, через родственные поцелуи в лоб или щёки к супружеским, которые, в свою очередь, тоже можно было классифицировать по степени интимности.
Где-то на этом месте он вдруг подался вперёд и поцеловал меня ещё раз...
И все мысли выветрились из моей головы.
Я не могла думать ни о своих ощущениях, ни об анализе способа поцелуя; почему-то закружилась голова.
- О! — только и смогла проговорить я, когда он отстранился.
Кажется, я слишком мало пока знаю о поцелуях, чтобы делать какие-то выводы о них.
К счастью, жених, кажется, удовлетворился степенью моего ошеломления и согласился прервать нашу... тренировку.
Это оказалось своевременно: мне крайне необходимо было хорошенько осмыслить только что полученный опыт. Особенно этот неожиданный третий поцелуй, про который я даже задним числом не могла понять, что это было и как мы это делали, и почему мне так мало запомнилось, но так хочется попробовать ещё раз.
Я пол-вечера думала о поцелуях, и только потом вспомнила, что именно я умудрилась наговорить господину Канлару в промежутке между вторым и третьим.
Когда до меня дошло, что я откровенно выложила ему всё, что вообще думаю о поцелуях, и даже то, что думаю конкретно о поцелуях с ним... я поняла, что это катастрофа.
Я выставила себя полной дурой.
Полной дурой, которая, к тому же, жаждет поцелуев.
Прекрасно.
Восхитительно.
Даже представлять не хочу, что он обо мне подумал.
В довершении такого провала не хватило только того, чтобы я сама повисла у него на шее, эти поцелуи выпрашивая.
Я вся сжалась от ужаса и стыда. Ну в самом деле, как теперь всё это исправить? Я никак не смогу отвертеться от собственных слов... А он теперь решит, что я чрезвычайно навязчива; или вообще подумает, что я только и ждала, чтобы уж всё равно кто меня поцеловал.
...несвоевременно всплыла в голове финальная часть моей классификации, в которой углубилась в потенциал интимных поцелуев не только в губы.
Я покраснела так, что, казалось, у меня с головы сейчас волосы осыпятся. Обгоревшие.
Это кошмар. Полный провал.
...и на другой день, резко завершив дела, я удалилась в запланированное заключение в монастыре, постаравшись избегнуть общения с ним — потому что было слишком страшно посмотреть в его лицо и понять, что он думает обо всём том, что я ему наговорила.
Нет уж, мне нужно хоть немного времени, чтобы прийти в себя.
...молитвы и вышивание не очень мне помогли. Чем больше я думала обо всём этом, тем несомненно страшнее мне становилось.
Хуже всего мне казалось то, что я... слишком расслабилась, если можно так сказать. Почувствовала себя в безопасности. Слишком раскрылась. Недозволительно слишком раскрылась.
Господин Канлар, и впрямь, в лучших традициях своих профессиональных обязанностей, сумел быстро, чётко и грамотно расположить меня к себе. Он получил новую дипломатическую задачу — и он её решил, всего несколькими продуманными взвешенными поступками.
Та легкость, с которой он добился желаемого, ужасала меня. Я ведь действительно... просто поплыла куда-то, как пьяная! Он захотел вызвать во мне расположение и доверие — и вот, месяца не прошло, как я готова вешаться ему на шею с поцелуями и жадно вываливать на него потоки своих внутренних размышлений!
Как просто... и легко он это провернул!
От досады я колола себе руки иголками, промахиваясь мимо узора, шипела и раздражалась.
...три дня я провела в досаде и растерянности, а потом до меня дошло.
Но ведь... он добивается того, чего я сама хотела добиться?
Мне же этого хотелось — равного брака, хоть каких-то чувств, взаимного уважения и симпатии.
И он... гораздо успешнее в этом плане, чем я. Признаем прямо: несмотря на все свои желания такого рода, я совершенно не представляла, как выстраивать отношения с супругом.
А он, судя по всему, не просто себе это хорошо представлял, но уже и разработал работающий план, которому теперь аккуратно следует и... добивается успеха.
Я хотела, чтобы у меня был умный супруг, который будет действовать на благо государства? — Он регулярно демонстрирует свой ум и готовность служить Райанци.
Я не желала, чтобы мой брак вылился в формат «королева и её подчинённый»? — Пожалуйста, он подхватил эту подачу и активно добивается равенства со мной.
Я тайно мечтала о романтических чувствах? — Меня любезно влюбляют в себя, делая это столь непосредственно и естественно, что мне начинает казаться странным, как это я раньше не обращала на господина Канлара своего внимания?
Меня страшила мысль о близости и я надеялась, что всё-таки сумею как-то устроить это, чтобы оно было мне хоть сколько-то приятно? — И здесь удача, меня аккуратно соблазняют, давая время привыкнуть и разобраться в своих чувствах.
Да это просто идеальный супруг какой-то, если так посмотреть!
...обрадовавшись, что я в монастыре, оставшиеся два дня я потратила на вознесение благодарственных молитв Господу, Который с таким мудрым промыслением устроил мой брак, сведя меня с тем единственным мужчиной, с которым я действительно могла бы стать счастливой.
Подумать только, сколько нелепых случайностей! Если бы не конфликт Канларов с тогдашним правителем Анджелии... если бы выжившие эмигрировали в какую-то другую страну... если бы в Райанци господин Канлар не додумался искать своего счастья во дворце... если бы отец не разглядел в нём потенциал и не дал ему шанс проявить себя... если бы он не отдал жизнь своей службе, продвигаясь вверх, и не вошёл бы в совет... если бы я вышла замуж раньше, или он женился бы раньше... если бы Райен не надумал выставлять своё предложение... если бы я выбрала другого... если бы он не согласился с моим выбором... Так много «если» — и всего один шанс на то, чтобы мы сошлись!
Это было чудом, и я считала необходимым уделить своим благодарственным молитвам как можно больше времени и пыла, чтобы Господь не решил, будто бы я мало ценю Его благодеяния.
Но всему приходит конец, даже изъявлениям благодарности, и в вечер накануне свадьбы я вернулась к себе. Во дворце незамедлительно получила то самое письмо, которого страшилась, — от отвергнутого короля.
Признаться, открывать было страшно. Воображение рисовало самые дурные перспективы. Конечно, как всякий правитель, я была морально готова к тому, что однажды моя страна может вступить в войну, или даже быть атакованной — в том числе и более сильным противником. Я знала алгоритм своих действий на этот случай, я даже знала основные стратегии обороны, а уж потенциальная война с Ниией обсуждалась даже и с отцом — он считал необходимым подготовить меня к такому варианту, в конце концов, пограничные стычки для нас обыденны... кто знает, когда они перерастут в нечто большее?
Мне было страшно. Я не хотела войны, и более всего не хотела войны с Ниией — самым опасным противником для нас.
И всё же письмо пришлось открыть...
Первым беглым взглядом я не обнаружила ни прямых объявлений, ни ультиматумов, и чуть успокоилась. Однако, тут же вспомнила, что вызов может быть написан и между строк, и заставила себя вчитаться внимательнее.
Официальное послание, как и положено, было составлено на двух языках и написано умелыми каллиграфами. Верхнюю часть, ниийскую, завершала личная подпись Райена и его печать — узнаваемые. Нижняя представляла собой перевод на райанский, завизированный нашим официальным послом в Ниии.
Сперва я прочитала ниийскую часть. Сожаления, поздравления, заверения.
Перевод. Всё то же, никаких нюансов на первый взгляд не заметно. Нужно будет дать на анализ господину Се-Приенту, он мастер подобного рода дел, если что-то и есть — найдёт.
В пятый раз перечитав уже чуть ли не выученные наизусть строки, я вдруг вздрогнула. С чего это Райену вздумалось перечислять качества, коими должен обладать хороший консорт? Этикет дипломатической переписки не предполагал подобного рода отвлечений!
В том уточнении, что супругу моему необходимо иметь крепкое здоровье, я незамедлительно углядела завуалированную угрозу. Итак, Райен всё-таки намерен устранить соперника и свататься вторично!
Нервно обмахиваясь злополучным письмом, я машинально стала расхаживать по кабинету — несвойственное мне выражение волнения. Мысль о том, что ниийцы сосредоточатся теперь на том, чтобы устранить моего супруга, была крайне нервирующей. Я только-только пришла к выводу, что действительно хочу за этого мужчину замуж! А они!..
Нет. Я, решительно, не могу позволить, чтобы резиденты причинили господину Канлару вред, а тем более и убили его. Я уже настроилась на длительное и счастливое правление с умным человеком, который станет надёжной опорой моего трона!
Раздражённо фыркнув, я волевым усилием заставила себя прекратить нервическое мельтешение и подумать толком. Нужно, необходимо нужно принять меры по обеспечению безопасности господина Канлара. Нужно усилить охрану и... да, лучше ему вообще не отлучаться никуда из дворца, даже в своё министерство! Хотя бы до рождения первенца...
Я замерла, ошеломлённая.
Убивать господина Канлара станет бессмысленно, если у меня родится от него наследник или наследница. Тогда, даже если Райен и станет моим вторым мужем, его дети уже не будут претендовать на трон...
В голове мелькнула мысль, что и ребёнка могут убить; но её я отбросила, потому что ребёнка, как мне казалось, защитить гораздо проще, чем взрослого самостоятельного мужчину, который привык свободно передвигаться по городу и без опаски принимать еду и питьё из чужих рук. Запирать его во дворце — прекрасный способ, чтобы вместо супружеской любви получить в награду ненависть. Нет уж.
Лучше сделать так.
Если убедить Райена, что за наследником дело не станет, ему придётся признать поражение. А как я могу донести до ниийского короля мысль, что наследник уже на подходе?
Правильно! Нужно дать веские основания сплетникам говорить, что в брачных отношениях у нас с господином Канларом всё прекрасно. Возможно, поцелуи в публичных местах? Лёгкий беспорядок в одежде и причёске? Более скорый уход с балов и ужинов?
В моей голове уже споро составлялся список примет, которые могли бы продемонстрировать полноту супружеского согласия. Но... всё это требовало времени, рогрова времени, которого, возможно, у нас уже не было. Кто знает, какие приказы Райен передал тайно?
И вдруг... меня осенило!
Нужно идти к нему — прямо сейчас, почти ночью, и с шумом, чтобы наверняка заметили!
Это же точно сыграет нам на руку! Мало ли, что там и как происходит в браке, персоны нашей величины могут и изображать страсть нарочно, приличий ради. Но если юная благочестивая королева, пробыв несколько дней в монастыре, по возвращении в первую очередь несётся в комнату к жениху — не дождавшись свадьбы, которая вот прямо завтра уже! — это совершенно недвусмысленно и ясно говорит о том, что брак совершается по взаимной склонности, и за детьми в нём дело не станет!
Подскочив, я тут же и помчалась исполнять свою идею.
Первую половину пути до покоев господина Канлара я была весьма воодушевлена. Мне казалось, что я нашла идеальное решение. Сейчас я запущу волну ярких сплетен, они непременно достигнут ушей ниийских шпионов, те передадут куда надо, и король осознает, что что-то предпринимать уже поздно...
...но постепенно шаги мои замедлялись, а настроение — падало. Выстроенная мною схема размышлений начала казаться слишком надуманной и зыбкой. Аргументы, которые виделись до этого несокрушимо логичными — теперь представлялись притянутыми за уши и нелепыми.
В тупом недоумении я минут пять пялилась на дверь его покоев. Глупости какие! Вот что я ему скажу? Что увидела в письме короля невесть что, испугалась и рванула защищать его самым нелепым из возможных способом?
Я представлялась самой себе жалкой и нелепой. Перепуганной клушей, которая навоображала себе... Бог весть чего.
Растеряно моргая, я признала внутри самой себя, что ничего подобного со мной раньше не происходило. Так переполошиться... из-за чего?
Я нахмурилась.
Кажется, я просто сильно испугалась, что... могу потерять господина Канлара.
- В самом деле? — в голосе его звучала лёгкая тревога: как будто он действительно переживал, что зашёл слишком далеко и причинил мне дискомфорт.
Это было настолько интимно, что мне показалось, будто я сейчас расплачусь.
Он коснулся пальцами моих губ — почти невесомо, и это было слишком приятно, чтобы отстраниться, — и пробормотал:
- Да, похоже, и в самом деле смущаю.
Он был словно бы удивлён этим обстоятельством и, кажется, тоже смущён.
Но через секунду лицо его переменилось; глаза загорелись озорством, и он снова принялся дразниться.
Я не могла уже вынести этого напряжения, поэтому просто попросила его прекратить уже и добраться до этого несчастного поцелуя.
Кажется, он, наконец, понял, что хватит с меня игр подобного рода. Он подался ко мне и аккуратно, очень сдержанно прикоснулся своими губами к моим — это было такое невесомое лёгкое касание, что я даже засомневалась, не почудилось ли оно мне.
- Вот видите, не так уж и страшно, — приобнял он меня, явно наслаждаясь моим смущением.
Я же пыталась совладать с собой и принять тот факт, что в моей жизни появился мужчина, который будет теперь меня целовать.
Это оказалось непросто; хотя ничего такого уж откровенного между нами и не произошло, я переволновалась так, что никак не могла успокоить сердце. Боже мой! Да он меня почти и не целовал! Что ж я так разволновалась-то?
Он предложил для закрепления попробовать ещё раз; я согласилась.
В этот раз прикосновение его губ к моим было более длительным и откровенным; это было похоже на то, о чём я читала в романах. Но, в то же время, это было и крайне неожиданно, и совсем не так, как мне представлялось!
Его губы были такими тёплым и неожиданно мягкими; они так легко скользили по моим, и ощущения, которые я испытывала в этот момент, были очень странные и необычные, но, безусловно, приятные и волнующие. Кроме того, целоваться и вообще оказалось странно: он был так близко, прикасался ко мне, я чувствовала его запах, его дыхание, тепло его тела, и кончиком носа неожиданно упиралась в его лицо — конечно, было очевидно, что так и должно было быть, но всё это было таким...
Недоступным ранее.
У меня ведь не было никакого, совсем никакого практического опыта, чтобы делать какие бы то ни было выводы по столь любопытной теме!
А теперь!..
Меня захватили восторг и азарт. Господи! Я же теперь смогу целоваться... часто... и по-разному... и выяснить всё, что мне интересно — а мне так много было интересно, ведь по книгам и разговорам других я успела узнать много деталей, истинность или ложность которых теперь хотелось бы проверить...
- Хотел бы я знать, что означает этот блеск в ваших глазах, — пробормотал он, переключая фокус моего внимания на себя.
С восторгом я принялась делиться всем тем, что пришло мне сейчас в голову. Он слушал с таким живым нескрываемым интересом, что я совсем увлеклась. Прямо тут, на месте, мне пришла в голову идея проанализировать, какие вообще поцелуи бывают. Я тут же разделила их по степени формальности и принялась перечислять, от формального поцелуя руки над перчаткой, через родственные поцелуи в лоб или щёки к супружеским, которые, в свою очередь, тоже можно было классифицировать по степени интимности.
Где-то на этом месте он вдруг подался вперёд и поцеловал меня ещё раз...
И все мысли выветрились из моей головы.
Я не могла думать ни о своих ощущениях, ни об анализе способа поцелуя; почему-то закружилась голова.
- О! — только и смогла проговорить я, когда он отстранился.
Кажется, я слишком мало пока знаю о поцелуях, чтобы делать какие-то выводы о них.
К счастью, жених, кажется, удовлетворился степенью моего ошеломления и согласился прервать нашу... тренировку.
Это оказалось своевременно: мне крайне необходимо было хорошенько осмыслить только что полученный опыт. Особенно этот неожиданный третий поцелуй, про который я даже задним числом не могла понять, что это было и как мы это делали, и почему мне так мало запомнилось, но так хочется попробовать ещё раз.
Я пол-вечера думала о поцелуях, и только потом вспомнила, что именно я умудрилась наговорить господину Канлару в промежутке между вторым и третьим.
Когда до меня дошло, что я откровенно выложила ему всё, что вообще думаю о поцелуях, и даже то, что думаю конкретно о поцелуях с ним... я поняла, что это катастрофа.
Я выставила себя полной дурой.
Полной дурой, которая, к тому же, жаждет поцелуев.
Прекрасно.
Восхитительно.
Даже представлять не хочу, что он обо мне подумал.
В довершении такого провала не хватило только того, чтобы я сама повисла у него на шее, эти поцелуи выпрашивая.
Я вся сжалась от ужаса и стыда. Ну в самом деле, как теперь всё это исправить? Я никак не смогу отвертеться от собственных слов... А он теперь решит, что я чрезвычайно навязчива; или вообще подумает, что я только и ждала, чтобы уж всё равно кто меня поцеловал.
...несвоевременно всплыла в голове финальная часть моей классификации, в которой углубилась в потенциал интимных поцелуев не только в губы.
Я покраснела так, что, казалось, у меня с головы сейчас волосы осыпятся. Обгоревшие.
Это кошмар. Полный провал.
...и на другой день, резко завершив дела, я удалилась в запланированное заключение в монастыре, постаравшись избегнуть общения с ним — потому что было слишком страшно посмотреть в его лицо и понять, что он думает обо всём том, что я ему наговорила.
Нет уж, мне нужно хоть немного времени, чтобы прийти в себя.
...молитвы и вышивание не очень мне помогли. Чем больше я думала обо всём этом, тем несомненно страшнее мне становилось.
Хуже всего мне казалось то, что я... слишком расслабилась, если можно так сказать. Почувствовала себя в безопасности. Слишком раскрылась. Недозволительно слишком раскрылась.
Господин Канлар, и впрямь, в лучших традициях своих профессиональных обязанностей, сумел быстро, чётко и грамотно расположить меня к себе. Он получил новую дипломатическую задачу — и он её решил, всего несколькими продуманными взвешенными поступками.
Та легкость, с которой он добился желаемого, ужасала меня. Я ведь действительно... просто поплыла куда-то, как пьяная! Он захотел вызвать во мне расположение и доверие — и вот, месяца не прошло, как я готова вешаться ему на шею с поцелуями и жадно вываливать на него потоки своих внутренних размышлений!
Как просто... и легко он это провернул!
От досады я колола себе руки иголками, промахиваясь мимо узора, шипела и раздражалась.
...три дня я провела в досаде и растерянности, а потом до меня дошло.
Но ведь... он добивается того, чего я сама хотела добиться?
Мне же этого хотелось — равного брака, хоть каких-то чувств, взаимного уважения и симпатии.
И он... гораздо успешнее в этом плане, чем я. Признаем прямо: несмотря на все свои желания такого рода, я совершенно не представляла, как выстраивать отношения с супругом.
А он, судя по всему, не просто себе это хорошо представлял, но уже и разработал работающий план, которому теперь аккуратно следует и... добивается успеха.
Я хотела, чтобы у меня был умный супруг, который будет действовать на благо государства? — Он регулярно демонстрирует свой ум и готовность служить Райанци.
Я не желала, чтобы мой брак вылился в формат «королева и её подчинённый»? — Пожалуйста, он подхватил эту подачу и активно добивается равенства со мной.
Я тайно мечтала о романтических чувствах? — Меня любезно влюбляют в себя, делая это столь непосредственно и естественно, что мне начинает казаться странным, как это я раньше не обращала на господина Канлара своего внимания?
Меня страшила мысль о близости и я надеялась, что всё-таки сумею как-то устроить это, чтобы оно было мне хоть сколько-то приятно? — И здесь удача, меня аккуратно соблазняют, давая время привыкнуть и разобраться в своих чувствах.
Да это просто идеальный супруг какой-то, если так посмотреть!
...обрадовавшись, что я в монастыре, оставшиеся два дня я потратила на вознесение благодарственных молитв Господу, Который с таким мудрым промыслением устроил мой брак, сведя меня с тем единственным мужчиной, с которым я действительно могла бы стать счастливой.
Подумать только, сколько нелепых случайностей! Если бы не конфликт Канларов с тогдашним правителем Анджелии... если бы выжившие эмигрировали в какую-то другую страну... если бы в Райанци господин Канлар не додумался искать своего счастья во дворце... если бы отец не разглядел в нём потенциал и не дал ему шанс проявить себя... если бы он не отдал жизнь своей службе, продвигаясь вверх, и не вошёл бы в совет... если бы я вышла замуж раньше, или он женился бы раньше... если бы Райен не надумал выставлять своё предложение... если бы я выбрала другого... если бы он не согласился с моим выбором... Так много «если» — и всего один шанс на то, чтобы мы сошлись!
Это было чудом, и я считала необходимым уделить своим благодарственным молитвам как можно больше времени и пыла, чтобы Господь не решил, будто бы я мало ценю Его благодеяния.
Но всему приходит конец, даже изъявлениям благодарности, и в вечер накануне свадьбы я вернулась к себе. Во дворце незамедлительно получила то самое письмо, которого страшилась, — от отвергнутого короля.
Признаться, открывать было страшно. Воображение рисовало самые дурные перспективы. Конечно, как всякий правитель, я была морально готова к тому, что однажды моя страна может вступить в войну, или даже быть атакованной — в том числе и более сильным противником. Я знала алгоритм своих действий на этот случай, я даже знала основные стратегии обороны, а уж потенциальная война с Ниией обсуждалась даже и с отцом — он считал необходимым подготовить меня к такому варианту, в конце концов, пограничные стычки для нас обыденны... кто знает, когда они перерастут в нечто большее?
Мне было страшно. Я не хотела войны, и более всего не хотела войны с Ниией — самым опасным противником для нас.
И всё же письмо пришлось открыть...
Первым беглым взглядом я не обнаружила ни прямых объявлений, ни ультиматумов, и чуть успокоилась. Однако, тут же вспомнила, что вызов может быть написан и между строк, и заставила себя вчитаться внимательнее.
Официальное послание, как и положено, было составлено на двух языках и написано умелыми каллиграфами. Верхнюю часть, ниийскую, завершала личная подпись Райена и его печать — узнаваемые. Нижняя представляла собой перевод на райанский, завизированный нашим официальным послом в Ниии.
Сперва я прочитала ниийскую часть. Сожаления, поздравления, заверения.
Перевод. Всё то же, никаких нюансов на первый взгляд не заметно. Нужно будет дать на анализ господину Се-Приенту, он мастер подобного рода дел, если что-то и есть — найдёт.
В пятый раз перечитав уже чуть ли не выученные наизусть строки, я вдруг вздрогнула. С чего это Райену вздумалось перечислять качества, коими должен обладать хороший консорт? Этикет дипломатической переписки не предполагал подобного рода отвлечений!
В том уточнении, что супругу моему необходимо иметь крепкое здоровье, я незамедлительно углядела завуалированную угрозу. Итак, Райен всё-таки намерен устранить соперника и свататься вторично!
Нервно обмахиваясь злополучным письмом, я машинально стала расхаживать по кабинету — несвойственное мне выражение волнения. Мысль о том, что ниийцы сосредоточатся теперь на том, чтобы устранить моего супруга, была крайне нервирующей. Я только-только пришла к выводу, что действительно хочу за этого мужчину замуж! А они!..
Нет. Я, решительно, не могу позволить, чтобы резиденты причинили господину Канлару вред, а тем более и убили его. Я уже настроилась на длительное и счастливое правление с умным человеком, который станет надёжной опорой моего трона!
Раздражённо фыркнув, я волевым усилием заставила себя прекратить нервическое мельтешение и подумать толком. Нужно, необходимо нужно принять меры по обеспечению безопасности господина Канлара. Нужно усилить охрану и... да, лучше ему вообще не отлучаться никуда из дворца, даже в своё министерство! Хотя бы до рождения первенца...
Я замерла, ошеломлённая.
Убивать господина Канлара станет бессмысленно, если у меня родится от него наследник или наследница. Тогда, даже если Райен и станет моим вторым мужем, его дети уже не будут претендовать на трон...
В голове мелькнула мысль, что и ребёнка могут убить; но её я отбросила, потому что ребёнка, как мне казалось, защитить гораздо проще, чем взрослого самостоятельного мужчину, который привык свободно передвигаться по городу и без опаски принимать еду и питьё из чужих рук. Запирать его во дворце — прекрасный способ, чтобы вместо супружеской любви получить в награду ненависть. Нет уж.
Лучше сделать так.
Если убедить Райена, что за наследником дело не станет, ему придётся признать поражение. А как я могу донести до ниийского короля мысль, что наследник уже на подходе?
Правильно! Нужно дать веские основания сплетникам говорить, что в брачных отношениях у нас с господином Канларом всё прекрасно. Возможно, поцелуи в публичных местах? Лёгкий беспорядок в одежде и причёске? Более скорый уход с балов и ужинов?
В моей голове уже споро составлялся список примет, которые могли бы продемонстрировать полноту супружеского согласия. Но... всё это требовало времени, рогрова времени, которого, возможно, у нас уже не было. Кто знает, какие приказы Райен передал тайно?
И вдруг... меня осенило!
Нужно идти к нему — прямо сейчас, почти ночью, и с шумом, чтобы наверняка заметили!
Это же точно сыграет нам на руку! Мало ли, что там и как происходит в браке, персоны нашей величины могут и изображать страсть нарочно, приличий ради. Но если юная благочестивая королева, пробыв несколько дней в монастыре, по возвращении в первую очередь несётся в комнату к жениху — не дождавшись свадьбы, которая вот прямо завтра уже! — это совершенно недвусмысленно и ясно говорит о том, что брак совершается по взаимной склонности, и за детьми в нём дело не станет!
Подскочив, я тут же и помчалась исполнять свою идею.
Первую половину пути до покоев господина Канлара я была весьма воодушевлена. Мне казалось, что я нашла идеальное решение. Сейчас я запущу волну ярких сплетен, они непременно достигнут ушей ниийских шпионов, те передадут куда надо, и король осознает, что что-то предпринимать уже поздно...
...но постепенно шаги мои замедлялись, а настроение — падало. Выстроенная мною схема размышлений начала казаться слишком надуманной и зыбкой. Аргументы, которые виделись до этого несокрушимо логичными — теперь представлялись притянутыми за уши и нелепыми.
В тупом недоумении я минут пять пялилась на дверь его покоев. Глупости какие! Вот что я ему скажу? Что увидела в письме короля невесть что, испугалась и рванула защищать его самым нелепым из возможных способом?
Я представлялась самой себе жалкой и нелепой. Перепуганной клушей, которая навоображала себе... Бог весть чего.
Растеряно моргая, я признала внутри самой себя, что ничего подобного со мной раньше не происходило. Так переполошиться... из-за чего?
Я нахмурилась.
Кажется, я просто сильно испугалась, что... могу потерять господина Канлара.
