ГЛАВА 5. Два Алтына и Копейка
(Агата)
Гогоша потыкался клювом возле калитки, поискал что-то в зарослях изумрудно-зелёной муравчатой травки и тоном заговорщика позвал:
– Ага-гата! Иди сюда!
– Что?
– Тут следы.
И правда, в подсыхающей грязи у ворот отпечатались маленькие кошачьи лапки. Но кошка тут могла быть и не одна, и необязательно она была фамильяром какой-то неизвестной ведьмы. Или известной?
– Говоришь, видел чёрную кошку? И она убежала к баб Ксене на двор? – уточнила Агата задумчиво. – Но гадалки не такие чтоб ведьмы, не могут они ни зелья толкового сварить, ни со зверями поговорить, ни тем более завести себе фамильяра.
– Не могут, – ответил гусь.
– А ты вообще местных хорошо знаешь? Баб Ксеню ту же…
– Не очень, – сказал Гогоша. – Из друго-гой части села я. В лицо знаю, видывал, имена знаю. Но чем заняты – откуда мне знать? Мой заго-гон далеко, пруд ещё дальше.
– Как хорошо ты стал говорить, – заметила Агата.
– Жить захочешь, ещё и не так загогочешь, – ответил гусь.
– О чём ты?
– А вот не сделаешь ты меня своим компаньоном, где я окажусь к зиме? Го-го-голову свернут, ощиплют, и го-готово.
Девушка ахнула.
– Правда ведь. А кто твой хозяин? Может, я тебя выкуплю?
– Стрельцова Глафира Иго-горевна, улица Гого-голя, шесть, – охотно ответил гусь.
– Только что мне с тобой потом делать, – вздохнула Агата.
Но сейчас ей требовалось другое. Она толкнула калитку и вошла в двор Алтынов – надо сказать, отменный тут был двор, прибранный, аккуратный. Дровница полна свежих поленьев, дорожки выметены и чисты, вдоль забора цветёт календула, оранжевые головки бархатцев только-только набирают цвет… А чуть поодаль в деревянной будке лежит собака.
– Привет, – сказала собаке Агата.
И та снова зашлась своим кашляющим тихим лаем.
– У меня тут есть пара угощений для тебя, – девушка вытащила из кармана джинсов небольшой пакетик, высыпала на ладонь снадобье, похожее на смешанный с корицей сахарный песок. – Не бойся, я ни за что не стану травить такую хорошую собаку.
Хорошая собака подвигала мокрым коричневым носом и доверчиво слизала всё с ладони. Прикрыла глаза, причмокнула, облизнулась и понюхала руку – вдруг дадут ещё сахарку? Но Агата только нашептала немного про покидающие тело хвори да потрепала собаку между ушами.
– Нет, много этой штуки есть нельзя. Это молодильный порошок, и его можно только совсем чуть-чуть, чтобы стать крепче и здоровее. А много примешь – станешь глупым щенком. Причём навсегда!
– Это от него ведьмы молодо выглядят? – спросил сзади Костя.
– От него, – не стала спорить Агата. – А ты что-то быстро.
– Да ясно всё с ними, – махнул рукой инквизитор. – Я иду следы под окошком искать, ты со мной?
– Следы?
– Под окном Алёниной спальни, – пояснил Костя. – Знаешь, я что выяснил? У Николая отец наполовину цыган, а цыгане и сами магию практикуют. Но не такую, как здешние ведьмы, поэтому они друг друга и недолюбливали – Галина и Николай.
Агата задумчиво гладила мохнатую голову собаки. Снадобье начинало действовать, но слишком медленно. Но «притравку» уже можно было дать – вопрос только, зачем. Что можно было спросить у собаки такого, чего не знали люди?
– Скажи, ты видела чёрную кошку? – предложив собаке травяной шарик, спросила Агата.
Псинка вежливо скушала угощение, хотя было видно, что шарик притравки понравился ей куда меньше, чем молодильное снадобье. Повиляв хвостом, собака гавкнула:
– Брррысь! Кошка брррысь!
– Как тебя зовут, собака? – поинтересовался Костя.
– Копейка, – ответила собака Агате, а та передала это инквизитору.
– Ты видела, куда побежала кошка? В какую сторону?
– К Бажановым, – ответила Копейка. – Ирка, Ирка Бажанова! Ирка, Ирка!
– Гадалку зовут Ксенией, – задумчиво сказала Агата. – Кто же тогда эта Ирка?
– Надо спросить у бабули, – ответил Костя.
– А кстати! Ты сам-то спросил у Алёны, что я велела?
– Велела? – насмешливо нахмурился Костя. – Ах ты, ведьма!..
Кажется, ему не понравилось, что Агата может ему что-то приказать. Но девушке не было дело до возмущения инквизитора.
– Ты спросил?
– Нет. Она не стала особо со мной разговаривать. Показала в комнате, как дело было, где стояла, где воду пила. Окно выходит вон туда. Понимаешь?
– В той стороне дом баб Ксени, – кивнула Агата. – Всё указывает на то, что виновата именно баб Ксеня – и даже заявку о защите прислала именно она, а не Галина.
– Га-га, – сказал гусь и вразвалочку отправился к палисаднику под окнами Алёниной спальни.
(Костя)
Константин «Векша» Белкин понял, что не поспевает за событиями. К тому же тут, похоже, расквартировался чуть ли не целый полк ведьм. Или ему так показалось?
– И ты будешь её защищать? Ксению Бажанову, – уточнил он, идя за гусем и Агатой.
– Давай для начала установим, что тут такое произошло, – сказала девушка.
Но под окнами никаких особых следов они не увидали. Да и какие следы может оставить обычная кошка? Костя нашёл кровь на паре лопухов, клочок чёрной шерсти, смешанной с пухом подшёрстка. Но что это давало? Про чёрную кошку они и так уже были наслышаны…
– Придется, что ли, ждать, пока ты возродишь эту Спивакову, – с досадой сказал Костя. – Пораньше это сделать – никак?
– Никак, – вздохнула Агата. – Но мы пока можем заняться расследованием. Как в книгах! К примеру про «Три ведьмы» или «Смерть в поместье»…
– Увы, расследования в книгах ничего общего с нашими реалиями не имеют, – сказал Костя. – Разве что взять серию про майора Олега Зимина или «Ведьму на велосипеде»…
– Мама называет эти книги низкосортной литературой, макулатурой, – сказала Агата, но глаза её заблестели. – Я, кстати, не читала про этого Зимина.
– Ещё бы ведьма – и читала детективы про инквизиторов и ловчих, – снисходительно сказал Костя. – Но у меня этой «макулатуры» целая полка, так что если заинтересуешься…
– Ты соблазнитель какой, – Агата ткнула его острым кулачком в плечо. – Кстати, ты, случайно, не в курсе, сколько может стоить гусь?
– Тушка? Мне кажется, дорого. На рынке вон курица по два рубля за килограмм, – сказал Костя, – а что?
– Нет, не тушка, – поёжилась Агата. – Вот этот гусь целиком. Говорит, Стрельцовы его на мясо изведут этой же осенью. А я как-то…
Она погладила гуся по голове, и тот захлопал крыльями, будто действительно всё понимал.
– Ну, мясо на деревьях не растёт, – сказал Костя. – Гусей выращивают для еды, а не для любования. Это ж не собака и даже не кошка. Погоди-ка, а что за Стрельцовы? Опять Стрельцовы?
– Почему опять? – не поняла девушка.
– Первой, кого я встретил тут, была некая Зоя Стрельцова, – Костя для убедительности даже принялся загибать пальцы, – потом Алёна эта сказала, что замуж её звал Кирилл Стрельцов. А теперь гусь вот ещё…
– Может, тут полдеревни Стрельцовы, – предположила Агата. – А может… Зоя Стрельцова, говоришь?
И посмотрела на Гогошу, который снова что-то сказал на своём гусином. Костя тоже посмотрел на гуся и подумал, что не отказался бы понимать язык зверей и птиц.
– Пойдём к этой Зое наведаемся, – сказала Агата.
– Гусь доведёт?
– Он уже назвал мне свой адрес, так что да, гусь вполне доведёт, – засмеялась ведьма. – Гоголя, дом шесть.
Гусь что-то добавил.
– Говорит, что мать Зои Глафира Игоревна – как раз тот человек, который нам нужен. И Кирилл этот заодно!
Путь к улице Гоголя вёл мимо сельпо. Возле дверей деревенского магазина толпились усталые и весёлые молодые люди. Кто-то махнул Косте и Агате рукой, кто-то что-то крикнул. Агата с любопытством подошла к хохочущим девчонкам и парням – они хохотали, флиртовали друг с другом, обменивались шуточками, порой весьма пошлыми. И хотя были эти студенты всего лишь на три-четыре года младше, чем сам Векша, он вдруг ощутил себя гораздо старше и серьёзней.
– Ведьма? – обрадовалась конопатая девчонка и тут же схватила Агату за рукав. – Как здорово! Мы тут у церковной старушки записали, как огородников пугать. И как домовых задабривать! А ещё хотим этой ночью пойти в поле… Пошли с нами? Говорят, там мавки поют, хороводы водят.
– Нет уж, – сказала Агата. – Не пойду и вам не советую. Чего ж хорошего, местную нечисть баламутить?
– Ой, ну ты как наша преподша по фольклору, – захихикали студентки. – Митрофанова тоже всё время так говорит.
– И дело говорит, – сказала Агата. – А Митрофанова эта – она ведьма? В кошку, случайно, не превращается?
– Если она и превращается, то в крысу, – сказала конопатая студентка. – У неё в сумке крыса, как у старухи Шапокляк. Но если ты про то, как какая-то кошка в окно к местной девахе шастала – то это точно не мы.
– Точно-точно? – прищурившись, решил уточнить Костя.
– На студенческом билете поклянусь, старик, – хихикнула конопатая. – У нас и фамильяров-то ещё нет. И курсов мы ведьминских не окончили: пока диссертации не защитим, никакого ведьмовства. У нас всё строго.
– У нас на филологическом декан – бывший инквиз, – поведала другая студентка, черноволосая, с раскосыми глазами. – Он со всех нас подписи взял, чтобы честно учились и не жухали с экзаменами.
Слишком много ведьм в одной деревне. Слишком много на одного инквизитора, у которого ещё и опыта-то особого нет! Костя с раздражением смотрел на студенток. Он видел, что среди их весёлой стайки только две обладают ведьмовским даром, но – этих две, их преподавательница, да баб Ксеня, да ещё Агата! Выходило уже пять. И нельзя было сбрасывать со счетов ещё одну, какую-то Ирку Бажанову, о которой они ещё не знали.
– Не шалите тут, – сказал он студенткам. – Учтите, что вы тут не прикреплены к участку, с вас спрос будет строгий.
– И нечисть шугать не ходите, – добавила Агата. – Середина августа, и так она вся нервная перед началом осени. Ещё не хватало раньше времени волну поднять.
– Какую ещё волну? – спросил Костя, когда они с ведьмой уже уходили от сельпо в сторону улицы Гоголя.
– У нечистой силы сейчас время такое, когда она только пошаливает. Если задобрить или просто не трогать, всё хорошо будет, – охотно пояснила Агата. – Но если хоть одну мавку или хоть одного домового затронуть – они все так или иначе всколыхнутся. И знаешь, если это произойдёт, нас с тобой тут будет недостаточно.
– Так мы и не должны делать такую работу, – сказал Костя рассудительно. – У нас на борьбу с нечистью выезжает отдел зачистки. А ты вообще защитница, не обережница.
– У ведьм, конечно, своя специализация, но если очень надо – приходится и не своим делом заниматься, – сказала Агата. – У вас разве не так?
– Не так, – упрямо ответил Костя, хотя девушка была права.
Если никого не будет поблизости, придется действовать по обстоятельствам.
ГЛАВА 6. Стрельцовы
(Агата)
Дом по улице Гоголя, под номером шесть, выглядел довольно-таки не плохо. Два этажа, мансарда, даже маленький балкончик. Выкрашенный голубой и белой краской, окружённый яблонями и сохнущим бельём, хлопающим на теплом ветру, пахнущий вареньем и ещё чем-то приятным, дом производил впечатление самого уютного и красивого жилища во всех Ручейках. Куда до него было старому домику Галины Спиваковой или по брови вросшему в землю дому отца Алексия!
– Как в кино про каких-нибудь дворянских дачников, – глядя на балкончик, сказала Агата одобрительно. – Гогоша, ты точно не хочешь тут остаться?
– Гогоша не хочет стать жарким, – ответил гусак мрачно, но, завидев стайку молодых гусей и симпатичную жирненькую гусыню, пошлёпал к ним – видимо, хотел поговорить о чём-то.
Молодые люди хотели уже постучаться у калитки, но тут на крыльце дома появилась девушка в светлом платье, в обнимку с трёхлитровой банкой молока. Завидев Костю и Агату, она махнула рукой – и тут же перехватила банку поудобнее.
– О, а я Ваню вас искать послала, – сказала она весело. – Заходите, я вам молока налью. Это утреннее, из холодильника.
И не успели Агата с Костей войти в заросший травою двор, как девушка, поставив на перила крыльца две эмалированные кружки, щедро плеснула туда из банки.
– Где в итоге устроился-то, Константин Белкин? – спросила она у Кости, словно в продолжение какого-то разговора.
– У Спиваковой, – неловко ответил Костя. – Зоя, это Агата, моя… нежданная, но полезная напарница-ведьма. Агата, а это Зоя Стрельцова, она тут заместитель председателя исполкома, так что… можно сказать, местная власть.
– Скажешь тоже, – усмехнулась Зоя.
Была она такая вся… крупная, уверенная, плотная, так что перед нею немудрено было заробеть. Но ведьма робеть не привыкла.
– Гражданка Стрельцова, – обхватывая обеими руками холодную кружку, сказала она. – У нас к вам будет пара вопросов.
– Погодите-ка, – сказала Зоя, – я на пару секунд.
Заскочила в дом и буквально сразу оттуда выскочила с караваем серого хлеба и другой банкой, на этот раз маленькой, поллитровой.
– Держите, – сунула в руки Косте, – это сметана и хлеб свой, домашний. В сельпо сейчас после практики студентов небось понабежало, опять ни крошки не оставят. А вы, городские, небось, ничего с собою и не взяли.
– Спасибо, – удивлённо ответила Агата. – Это и правда очень кстати.
– Мы должны как-то отплатить, – сказал Костя растерянно, пытаясь как-то распределить в руках и хлеб, и сметану, и кружку с молоком.
В конце концов хлеб он зажал под мышкой, а сметану поставил на широкие перила крыльца.
– Садись лучше и пей, – вздохнула Зоя. – Что вы хотели спросить?
– А, – вспомнила Агата, – спросить! Да! Для начала… Скажите, пожалуйста, сколько у вас тут стоят гуси?
– За тушку? Это вам в конце осени бы лучше, пока рановато гусями торговать, – сказала Зоя. – Да и в ноябре лучше или на рынок ехать, или в кооператив обратиться. Мы чисто для себя держим.
– Нет, не за тушку. Тут у вас гусь, Гогоша, я с ним подружилась, – пояснила Агата. – Мне он живой нужен.
– Простите? – не поняла Зоя. – А для чего? Если живодёрствовать, то не дам. Вы, ведьмы, небось думаете, что можете над животными измываться безнаказанно, да? Вот, товарищ инквизитор, поглядите, с кем связались!
Агата ужасно обиделась. Когда она обижалась, у неё разве что пар из носа и ушей не валил, как из котла. И от всяких слов было трудно сдерживаться. Допустим, Костя был под невольной защитой ведьминской же ворожбы, раз они ещё в электричке преломили вместе хлеб – ну, или пирожок, не суть. А Зою ничего такого не защищало. И скажи сейчас Агата «чтоб тебя перекосило!» или «бес тебя возьми, да перекинь через пень-колоду!» – так оно ведь и будет. Переломает будь здоров, и ничего эта Зоя Стрельцова не сделает.
Но в том-то и дело, что Агата не любила над людьми измываться, как и над животными. Только животных она ещё и жалела, а с людьми предпочитала просто не связываться.
Поэтому она лишь запыхтела и поскорее отпила побольше молока. Напрасно! Потому что Костя в эту же секунду сказал:
– Она не измываться, она себе из него фамильяра хочет сделать. Ненормальная! У других ведьм кошки или собаки, а она себе гуся присмотрела.
Агата булькнула в кружку, молоко пошло у неё носом. Из глаз так и брызнули слёзы, потому что молоко из носа – это противоестественно и даже немного больно. Но «ненормальная» было обиднее.
– Я, может, и сама не рада, и ничего я не присматривала, – откашлявшись и вытерев лицо платком, сказала ведьма. – Скорее уж он меня сам присмотрел. Я даже понятия не имею, каково будет с таким фамильяром в городе, но… Но сами понимаете, теперь я уже не могу позволить, чтобы Гогошу съели.
