Хорошо, что сегодня у Хлои был выходной, можно было не считаться со временем. А вот завтра… завтра ей на работу: девушка устроилась продавцом в один из привокзальных цветочных киосков. Лучше, чем ничего. Наверное. Я в этом вообще не смыслил.
После того, как моя история завершилась, мы ещё какое-то время потолковали о разных пустяковых пустяках. Кажется, «русалку» забавляла моя неосведомлённость в простейших житейских вопросах. А меня же занимало вот что: после того, как я вернулся.. девушка относилась ко мне тепло да, возможно, я и не заслужил, но.. тех чувств, которые.. она проявила однажды… Не показывала ни разу. Они вообще.. были? Или мне опять всё примерещилось?
Нет. Тот поцелуй был реален. Такое я выдумать не сумел бы точно.
Ладно, кажется, я опять не о том...
«Вот да, – мигом согласился двойник. – Ты всё о бабах своих, а нам бы поесть…»
Кто о чём, а вшивый – о бане, – невольно припомнил я ёмкое реченье. А заодно порадовался за себя: культурный код я вполне сносно усвоил. Не без изъянов, конечно…
«Так, ты щас огребешь вместе со своим культурным кодом», – угрожающе предупредил доппельгангер.
Извини, – не впервой выдохнул я. Зачем я перед ним извиняюсь? Такая змея подколодная. А всё же.. без него до правды-то и не дознался б. И не выжил бы возможно тоже. А что до поесть.. а ведь поди придётся однажды. Я мысленно содрогнулся.
Тут в комнату вошёл Мигель, и потянулся за очередной книгой в шкафу. Я обернулся. Хорошо, хоть он отвлёк меня от дурных мыслей. Я поднялся на ноги и, пробежав по заголовку, радостно уцепился за эту тему.
«Ну всё, это теперь надолго, – закатила глаза Хлоя. – Ладно уж, идите щебечите на своём на птичьем».
Ну, примерно это мы и сделали.
Мигель прекрасно говорил на многих немых ныне языках, что не могло не впечатлять. Будто некогда знал их все, как родные. А, может, и знал? Почему нет? Вот только иногда мне казалось, что он больше живёт в том мёртвом мире, нежели в этом, живом. И с радостью бы прокрутил плёнку времени назад, воскресив погибшие народы и их сакральные знания. Тут я не мог осуждать его: я ведь и сам, в некотором роде, был одержим.. тоской по былому. Невозвратимому, но…
Спустя некоторое время в кухню вошла Хлоя, поставив чайник кипятиться и на ходу смешно передразнив наше произношенье. Вышло у неё и правда забавно. Я сдержанно улыбнулся. Ей-то мёртвые языки были не нужны и даром: «русалка» со всей искренностью предпочитала всем им живой и настоящий. И правильно.
«Родной-то не позабудьте среди всех этих каля-маля», – напутствовала она, удаляясь прочь с дымящейся кружкой чая. Я же, увлёкшись, расчертил очередной стол под хохлому. Будто это доска Уиджа какая-то. Правда рисуночки поинтересней. Но ничего сверх меры на этот раз.
Когда мы возвратились в комнату, Хлоя уже спала в обнимку с котами, устроившись на разобранном диване, который поглотил почти всё пространство. «Ты, наверное, тоже ложись.. поздно», – заботливо предложил я. Михаил на сей раз спорить не стал, и оставшийся клочок свободного места заняла раскладушка. Я же бочком протиснулся к окну, присев на подоконник: так я обычно проводил ночь, глядя на пустынный двор. Временами, конечно, выходил и на улицу. Но не шибко туда стремился, учитывая, сколь легко находились на мою голову неприятности.
Видя, что девушка на диване зашевелилась, когда ей по волосам с кошачьей бесцеремонностью прошлась Рыся, я полушёпотом спросил: «Можно мне завтра пойти с тобой?»
Спросонья Хлоя пробормотала: «Куда ты собрался-то, чудо в перьях?»
«Поглядеть.. на твою работу».
Махнув рукой и отвернувшись лицом к стене, девушка раздражённо бросила: «Ладно, трудоголик доморощенный, поспать только дай».
Я довольно улыбнулся. Это, должно быть, интересно: они ведь столько времени проводят именно там, на своих рабочих местах. Вот и погляжу, что да как: давненько ведь не выходил в люди. Стычку с головорезами я в расчёт не брал.
Ну вот, все уснули, жаль я не могу, – спустя некоторое время окинул я комнату взглядом, и вновь уставился в окно. Зачем они вообще спят? Мало им реальности? Хотя.. сон ведь тоже своего рода реальность. Точнее, наслоение огромного количества реальностей друг на друга: поди разбери где и что. Я-то мог, конечно, разобрать, отделить полупрозрачные слои один от другого, потому, вероятно, и не имел никакой возможности уснуть. Я всегда наблюдал. Сны же требовали потери бдительности, чтоб беспрепятственно затянуть разум в свой хаотичный водоворот. Но иногда.. мне всё же хотелось забыться. Бродить себе причудливыми аллеям мимолётных видений, а то и заблудиться в них навсегда. Творить из обрывков, из пёстрых лоскутков новые и новые вселенные, без конца воскрешая из небытия самый совершенный из миров: тот,в котором ты.. счастлив.
Глава 98. (Не)счастливый билет
Сегодня я всё же решил немного пройтись. Небо после минувшего ненастья было на удивление ясным, и я отчётливо различал мельчайшие серебристые искры – россыпь огня Господня – застывшие на своей ледяной высоте, зябко кутаясь в чёрный шифон. Мне было над чем поразмыслить. Я зачарованно озирал неохватное, искоса прогладывавшее сквозь сучья обнажённых деревьев, что будто скрюченные пальцы царапали на ветру поднебесье. А раздумывал я вот о чём (тему любезно подкинул мне двойник): сколько ещё в принципе я смогу протянуть вот так? Голод оставил меня, хотя бы на время, но навечно запаса ведь не хватило бы. В мире тленном всё следует к неотвратимому финалу, – невесело прикинул я. – Да и нужно ли мне это «вечно» на самом деле? Я вспомнил одно из своих видений. Мой мир.. пустынный и мёртвый. Ничего. Никого. Может, это просто одна из смежных реальностей? Как же теперь проверить?.. Вернуться? Самоубийственное любопытство, да и силы не те, не сдюжить мне: очень уж дорога тернистая и дальняя.
..А ещё тогда.. там.. Он говорил со мной. Он говорил со мной! Никогда такого не бывало! Кому вообще придёт в голову разговаривать с собственными пальцами на руках? Что-то им терпеливо втолковывать? Изрекать туманные откровенья? Нет, пожалуй, я много на себя беру. Привидится же всякое. Вот и двойник никак всё это дело не комментировал, будто воды в рот набрал. Ну, значит, точно.. не взаправду. Или не здесь.
..Всю ночь прослонявшись по безгласным холодным дворам, под утро я возвратился домой. Всё-таки сегодня меня ожидало любопытное путешествие. Хлоя как раз уже встала и готовила себе незамысловатый завтрак: яичницу и поджаренный хлеб.
«Это не самое полез…» – без предисловий начал было я, смотря на шкворчащую сковороду.
«А вот так раз и замолчали! – девушка сделала жест рукой, сомкнув указательный и большой палец. «Во-первых, утречко бодрое! А во-вторых: всё полезно, что в рот полезло! Щас ещё маслица бахну побольше, и вообще будет загляденье: смотри, какой вкусный хлебушек! Не хочешь?»
Я отрицательно покачал головой.
«Ну и зря».
Хлоя подцепила вилкой жареный с яйцом кусок хлеба и откусила край. «Вот это – еда. Без особого труда», – жуя, проговорила она.
Я пожал плечами. Не для меня точно.
«Лёля, а ты?»
Чертёнок, радостно спрыгнул со стула, и надкушенный ломтик мигом исчез в его пасти. «Смотри, как выглядит здоровый аппетит, и учись!» – кивнула Хлоя на смачно чавкающего кота. Вот же нашла кого ставить в пример: ему что ни дай… – про себя подумал я, но промолчал.
Позавтракав и быстро одевшись, лениво поманив меня за собой, Хлоя отправилась на работу. Мы вышли в морозное утро поздней осени или уже ранней зимы: жухлые листья тонкой заиндевевшей корочкой покрывала изморозь, радужно искрясь на асфальте и в расселинах коры старых деревьев. Идя за Хлоей по узкой тропинке через двор, я внезапно замер, изучая филигранность инея на стволе старого клёна, а затем осторожно провёл пальцами по диковинному узору, сминая хрупкие иголочки, и тотчас милосердно воскрешая их из небытия своим собственным холодом. Однако пару секунд спустя, перехватив моё запястье, Хлоя потянула меня прочь, прервав увлекательное занятие.
«Арим, если мы будем разглядывать каждую корягу, то опоздаем, ты понял меня?»
Я кивнул. Сам же напросился.
Студёный воздух предзимья, казалось, намеренно старался коснуться человеческой кожи своим ледяным языком, оттого люди на остановке кутались в шарфы и сердито поднимали воротники утеплённых курток. Я с любопытством наблюдал за их борьбой с холодом, а мёрзнущие в ожидании автобуса люди, в свою очередь, как-то странно поглядывали на меня. Стоявший рядышком полноватый мужчина в пуховике, широко улыбнувшись, шутливо спросил у меня: «Тепло ли тебе, девица?» Я, устав уже обижаться на неуместные сравненья, ответил, что видал планеты и похолоднее.
Хлоя с силой ущипнула меня за локоть, пробубнив: «Ты же говорил, что тебя люди по-нормальному видеть будут? А не вот это вот всё?»
Да, говорил. Надеялся и верил. Но.. не сегодня, увы. Что за наказанье такое! Как досадную неполадку починить?
«Жрать, блин, надо!» – выпалил двойник.
Нет, ну это нам не подходит, – рассудил я. – Пускай уж лучше думают, что..
«..ты просто на всю башку отмороженный!» – досказал доппельгангер.
Ну вот что ему ответить?
Видя реакцию окружающих, Хлоя пробормотала: «Иди-ка ты домой, краса неземная. Завтра мы тебя переоденем, как человека, курточку натянем, шапоньку, если получится, – Хлоя раздумчиво приценилась к моей причёске. – Лады?»
Нет, возвращаться домой я не хотел. И шапоньку носить тоже. Издевательство какое-то. «Сейчас», – шепнул я «русалке». И вот люди уже потеряли ко мне интерес. Так, ещё немного... Я собрался. Вроде получилось. Шатко-валко, но заработало. Сила намеренья, как-никак. Надолго ли нет, дугой вопрос.
«Вот видишь, – проговорил я чуть погодя. – И без курточки хорошо». Хлоя только головой покачал. Сама она была одета в короткое приталенное пальто с двумя рядами крупных серебристых пуговиц. Чёрные джинсы девушки были заправлены в ботинки на высокой платформе со множеством металлических пряжек по краям голенища. Шею Хлои украшал обмотанный в несколько слоёв шарф цвета медного купороса. А вот шапку «русалке» заменяли чёрные меховые наушники. Мне её образ очень даже нравился. А ещё девушка то и дело смешно прятала кончик носа в ярко-синее шерстяное полотнище, переминаясь с ноги на ногу, и нетерпеливо поглядывала на дорогу.
Наконец, подъехал долгожданный автобус, и промёрзшая спешащая толпа стремительно рванула к разъезжающимся дверям. Мы тоже попытались пройти вместе со всеми. Люди толкали друг друга, то и дело наступая мне на ноги, и пихая в бок. Зато вот Хлоя заправски орудовала локтями. Оказавшись внутри, мы заняли места в конце салона. Автобус тронулся с места.
Я глядел сквозь заляпанное рыже-бурой грязью стекло на дорогу. На вереницы машин. На лица водителей. Что двигало ими в столь ранний час, зачастую не выспавшись, отправляться куда-то? Стремиться оказаться там, где многие из них не хотели бы быть? Впрочем, я знал, что это, наверняка: из глазниц, обведённых сизыми кругами, на меня взирала Система. Шептала в звуке мелодий мобильного. Пререкалась сама с собою в доносящихся до слуха автомобильных гудках. Говорила устами едущего рядом соседа. Она была всюду, она.. организовывала их быт согласно собственным энергетическим принципам. Термодинамика жизни в действии. Даже атомы в кристаллах расположены не случайно. Вот и люди.. в городах. Система – это ни хорошо и ни плохо. Она просто есть. В конце-то концов, всё в этом мире – лишь совокупностью систем разного порядка. Именно эту-то совокупность в самом её грандиозном масштабе Он и пытался постичь. Претенциозно. Даже для Архангела. Кто бы ещё за такое взялся? Утренняя Звезда.. тот в своё время замыслил другое: получить контроль надо всей этой чудовищной машиной. Но разбирать её по винтиками.. такое ему в голову не пришло бы точно! Каждый из Архангелов отвечал за свой отсек в этом исполинском механизме, и за его исправную работу, не более. И никто не знал всего и сразу, кроме Архитектора сего чуда. А тут видите ли…
Я тряхнул головой и перевёл взгляд на Хлою. Она дремала, скрестив на груди руки и опираясь спиной на скользкий пластиковый поручень позади, притом уткнувшись носом в шарф. В этот момент к нам подошёл кондуктор. Очнувшись, девушка вынула руку в перчатке из кармана и протянула ему карту, а потом горсть мелочи. Кондуктор оторвал нам клочок бумаги от маленького рулончика у него на груди, и протянул Хлое. Несколько секунд изучая цифры, она произнесла: «Вот невезуха». Я полюбопытствовал, что она имеет в виду. В ответ Хлоя проговорила: «Да билет не счастливый». Я озадаченно посмотрел на неё. А затем аккуратно осведомился, неужели бывают билеты, в которых счастье закодировано вот так, в числовой форме? Я слыхом о таком не слыхивал. Его что, можно математически просчитать? Хлоя взглянула на меня с усмешкой, произнеся: «Сверхразуму эту арифметику не осилить, так что извиняй». Я медленно моргнул, осмысляя сказанное. У меня никак не вязались между собой две вещи: как можно, обладая сверхразумом, что-то да не осилить? Глупость какая-то.
Видя моё замешательство, Хлоя рассмеялась и проговорила голосом робота: «Сер-вер эр-рор». Я немного обиженно поинтересовался, что это значит? «Это у тебя лицо такое.. ну знаешь, когда сайт не грузится и ошибку выдаёт». Какое может быть лицо у сайта? Похоже она решила окончательно меня запутать. «Всё, не парься», – она добродушно похлопала меня по плечу и вновь сладко смежила веки. Однако автобус то и дело потряхивало на ухабах, и спина девушки скользила по поручню: тут едва ли покемаришь. Видя все эти несусветные муки, я осторожно обхватил её за плечи и прижал к себе. Хлоя удивлённо вскинула тонкие очерченные брови, взглянув на меня. Я же, в свою очередь, проговорил невозмутимо: «Может, так будет поудобнее». На что «русалка» резонно заметила с нотками ворчливого неудовольствия: «Я ж так окочурюсь: ты холодный, как снеговик, брр».
Намёк я понял, подрегулировав температуру своего тела до человеческой, что резко снизило мою восприимчивость за счёт уменьшения проводимости эфира, зато.. сделало меня тёплым, почти как.. живого. Ощутив это и блаженно улыбнувшись, Хлоя прижалась головой к моей груди и задремала. Я, легонько опершись подбородком на мягкую копну разноцветных прядей, продолжил смотреть в грязное окно на кажущееся перепачканным копотью небо.
На конечной к нам снова подошёл кондуктор и попросил освободить салон. Моя спутница от звуков его голоса проснулась и мутным взором уставилась на меня. Затем её серо-голубые глаза быстро прояснились и девушка, спешно вытащив меня за руку из автобуса, побежала на остановку на противоположной стороне. Я следовал за ней, не отставая. Замерев возле фонарного столба, Хлоя с укором поглядела мне в глаза: «Ну вот проспали с тобой всё на свете! Щас опоздаем на приёмку, пипец!»
Я озадаченно поглядел на неё. Поймав этот взгляд, она слегка раздражённо заявила: «Что, и этого не понимаешь? Ну, да. Будь мы, как ты, тоже бы разглядывали созвездия там всякие бесконечно: а что? За хату платить не надо и кушать не хочется. Ну, разве что людей иногда. Красотень, чё. Голову кому откусил и любуйся пейзажами в своё удовольствие».
