В проходе между домами уже можно было различить пустынную засыпанную пепельным снегом детскую площадку. Она чем-то напоминала мне кладбище, вероятно, своей могильной тишиной и ржавыми перекладинами старых качелей, похожими издали на покосившиеся кресты. Был бы я по-людски суеверным, счёл бы подобное сходство за дурной знак.
Мы с моим братом бросились напрямик через дорогу к спасительной бреши – порталу. Он просто обязан был быть там быть! Ощущение близости к цели придавало нам сил, заставляя с утроенным рвением преодолевать вязкую трясину мёртвого пространства, обволакивающую наши тела тягучим клейстером. Однако мои худшие опасения подтвердились. Неощутимый порыв ветра вдруг вздыбил снежный пепел, закружив его в миниатюрном вихре, из которого плавно сформировались очертания того, кто преследовал нас. Внушающий трепет силуэт, непринуждённо возродившийся из ледяного праха, тотчас заставил меня замереть на месте оловянным солдатиком. Да, он всегда был на шаг впереди. Или на добрую сотню шагов. Хотя.. Хранитель мог объявиться и раньше, – рассудил я слегка раздосадовано. – Ради чего вообще нужно было выжидать, питая нашу веру в призрачное спасение? И не за тем ли Страж позволил нам зайти так далеко, чтобы в последний момент безжалостно разрушить все эти смешные надежды? Он что, вот так изысканно мстит за того, второго? Глупости, конечно.
Привратник, стоя рядом со мной, оглянулся, прошептав еле слышно: «Беги. Ты выберешься. И помни, что я сказал».
В ответ я лишь отрицательно покачал головой и заявил не терпящим возражения тоном: «Мы идём вместе».
«Тогда мы оба погибнем».
Я в ответ лишь слегка склонил голову. И да будет так.
Хранитель.. чего он ждёт?! Будто даёт нам возможность попрощаться друг с другом, – пронеслось у меня в голове безумное предположение. – Нет, такое попросту не допустимо. Не по должностной инструкции это.
Протяжный почти неразличимый свист раскрошил безмолвие на куски. Плеть. Привратник виртуозно ушёл из-под удара, и даже успел стрелой взлететь на крышу старой пятиэтажки, напоминающей выщербленный временем склеп. Я так хотел бы ему хоть чем-то помочь!
Резко развернувшись на бегу, я бросился на Хранителя: может, отвлеку его ненадолго. С энтузиазмом вцепившись в простёртую руку нашего преследователя, я с запозданием понял, как глупо всё-таки поступил: Хранитель даже не дрогнул, ни на миллиметр не изменив положения тела в пространстве. Я, чудилось, висел на локте каменной статуи, извиваясь, как пиявка, и царапаясь, не в силах оставить и следа на угольно-чёрной коже. Привратник с крыши растерянно смотрел на меня и на всё это несуразное представленье вкупе – ему не хотелось покидать своего несмышленого брата, встрявшего в очередное недоразумение.
Нарушив вязкую тишину, я закричал, что есть сил: «Уходи! Беги!»
После чего вцепился зубами в витиеватый браслет нашего палача, опоясывающий его руку от запястья до локтя. И чуть этих самых зубов не лишился. Страж, в свою очередь, неподвижным взглядом следил за моими действиями. Его что, это веселит?! Отчего до сих пор он меня не прикончил? – гневно раздумывал я, так, словно с нетерпением жду развязки, как ждут антракта с бутербродами в театре на затянувшемся спектакле. Мои мысли же, как пришпоренные, метались из крайности в крайность.
Царственно подняв свободную руку и запустив её мне под волосы, Хранитель сжал мою шею своими ледяными пальцами, от прикосновения которых по телу тысячей муравьёв разбежалась нервная дрожь. После чего, как мне показалось, очень осторожно он оторвал меня от своего предплечья, которое я всё это время не переставал увлечённо терзать, хоть особых результатов и не видел. То, с какой лёгкостью Страж всё это проделал, заставило меня почувствовать себя маленьким и слабым.
Я витал в пространстве, не касаясь ногами земли, и тщетно пытался освободиться из западни пальцев, сжимавших мою шею. Хранитель мог запросто расправиться со мной и догнать Привратника. Но, вместо того, чтобы преследовать прыткую жертву, он ныне заинтересованно разглядывал меня. Будто смотрел на полоумное насекомое, которое накрыли стаканом, следя за тем, как оно в бессилье бьётся в стеклянные стенки, нанося увечья, скорее, себе, нежели своей западне. Медленно склоняя голову то влево, то вправо, Великий Страж, как видно, наслаждался диковинным зрелищем, не спеша ни убивать меня, ни выпускать. Я же изворачивался, как только мог, беспомощно скаля зубы и не в силах вырваться. Мне было стыдно и гадко оказаться в такой нелепой ситуации. Но страх ушёл.
А тем временем со стороны двора раздалось лёгкое клацанье когтей. Привратник всё ещё здесь? Но.. почему? Ведь если портал… – забеспокоился я, застыв неподвижно, словно меня заморозили в неестественной позе.
Вдруг, извернувшись ужом, я обратился лицом к Хранителю. Сначала я хотел бросить ему в глаза, поправ всякую субординацию, что-то злое, наподобие: «Живо отпусти меня, бездушное ты чудовище!» Однако вместо этого лишь вымученно пролепетал: «Прошу, дозволь мне последние мгновенья провести с моим братом».
Я не стал бы выпрашивать помилования или свободы, так как это было неосуществимо. А благоразумно озвучил единственное своё реально исполнимое желание. Впрочем, и на его исполнение я не особо-то рассчитывал. Однако стальная хватка пальцев Хранителя разжалась, и я неловко упал на колени. Медленно поднявшись, я изумлённо уставился на Стража. Лицо его, как и прежде, не выражало ничего, но мне померещилось…
Секунду я всматривался в окостеневшие черты сурового идола. А затем незамедлительно бросился к проходу меж невысокими домами. К замершему неподвижно веретену времени.
..Привратник сидел на снегу, сжимая в пальцах серые бесформенные крупицы. Нет, увы, отсюда выхода не было тоже. Мы просчитались. Я опустился рядом на пепельный саван и заключил своего соплеменника в холодные объятия подрагивавших рук, этим трогательным людским жестом желая выразить всё то, что не смог бы выразить никак иначе.
«Ещё одна спичка.. ещё одна…» – рассеянно прошептал Привратник, не глядя на меня.
Я же отчётливо слышал едва уловимое позвякивание когтей, ритмичное, словно метроном, отмеряющий последние секунды нашего горемычного существованья: Хранитель шёл сюда. Видно, он с нами вдосталь наигрался.
Привратник неспешно обернулся в сторону доносящегося звука. Но с места не двинулся. Я же сообразил, что моему единокровному надоело убегать. Он хотел найти меня. И нашёл. И сказал всё, что счёл нужным. Не думаю, однако, чтобы он взаправду желал умереть вот так.
«Спички вспыхивают и гаснут. Океаны Тьмы вечны».
От его слов, оброненных будто бы невзначай, мне вмиг сделалось неуютно и вместе с тем как-то спокойно. В то же время что-то человеческое внутри не желало сдаваться. Со смесью тревоги и решимости я взглянул на Привратника. Затем мы оба перевели взор наверх: Хранитель навис над нами мрачным исполином. Я только крепче сжал плечи своего единокровного. Плевать мне было, по правде говоря, на Океаны Тьмы. Пускай они и вечны, а я – нет.
Совсем по-звериному оскалившись и устремив немигающий взгляд на Стража, я глухо прорычал: «Не отдам». Привратник изумлённо посмотрел на меня. Он как и прежде умел принимать неизбежное, ожидая его покорно и смиренно, когда иного не оставалось. В отличии от меня он ещё не освоил вкус отчаянной безнадёжной борьбы, которую люди с трепетом и ненавистью зовут жизнью.
Резко разжав пальцы и выпустив плечи Привратника, я бросился на Хранителя, словно потревоженная в траве змея. Я не раздумывал над тем, что моя предыдущая попытка сопротивленья так ни к чему не привела, кроме того, что я выставил себя круглым идиотом.
Я прыгнул на нашего палача ощерившимся волком и.. сбил его с ног!.. Уму непостижимо! – такой была моя первая связная мысль. Я и сам не сразу осознал, что мне удалось совершить невозможное.
Следующую пару секунд я и Хранитель лицом к лицу смотрели друг на друга. Хоть Страж и не умел удивляться, но мне почудилось, что он всё-таки слегка изумился такому вот повороту дел. На несколько мгновений хищный оскал исчез с моего лица, сменившись детской растерянностью. А что дальше-то?
«Победить или умереть, балда», – услужливо подсказал двойник, и нервно фыркнул.
Не раздумывая дольше, я вцепился отточенными клинками когтей в плечи своего врага. Да, в ту секунду Хранитель был именно врагом. Мой единокровный. Мой брат. Острые когти пронзили холодное и прочное, как гранит, тело, окрасившись подвижной поблескивающей серебром жидкостью. Невозможный триумф! А вслед за ним нестерпимая горечь прозрения. Такая, что я аж поморщился, приходя в себя. Жажда победы и кровавый восторг схлынули в одночасье, оставив по себе только муторное похмелье. Наважденье рассеялось так же быстро, как и снизошло. На сером, как пепел снегу лежал мой единокровный собрат. Который не был виноват ровным счётом ни в чём. Как я посмел поднять на него руку?
Рой взметнувшихся вороньём сомнений резко охладил мой воинственный пыл. Хранитель не чувствовал боли. Зато её во всей полноте ощутил я. Ту боль, которой он был лишён. Ту боль, которой я и сам прежде толком не знал. Но мне, определённо, было больно. Жаль его. И жаль себя. Да и всех нас в придачу. Всех-всех. За какие такие грехи, спрашивается, нам всё это?.. За какие?..
Тем временем, Хранитель неспешно поднялся. Его будто бы вовсе не смущало, что я повис на нём, вонзив когти в его плечи по самые подушечки пальцев. Привратник растерянно стоял позади. Я ведь его защищаю, уж как могу! – подумал я мимоходом.
В ответ на мои хаотичные рассуждения, Привратник тихо откликнулся из-за моей спины: «Я просто хотел найти тебя. Я не просил меня защищать».
В этот момент, твёрдой рукою Хранитель ухватил меня за волосы и в буквальном смысле оторвал от себя, выдрав мои когти из своей плоти, словно сорняк. В следующую секунду я собрался вновь вцепиться в него, но не успел: Страж двигался так быстро, легко и точно, что мне было не угнаться за его действиями. Он швырнул меня, словно куклу в стену дома позади. А затем, когда моё тело упало наземь, осыпаемое осколками стекла, просто прижал энергетически, словно докучливого таракана пальцем к столешнице, да так, что я не мог даже моргнуть, не то чтобы пошевелиться. Мои несуразные выверты ему, похоже, поднадоели.
Привратник пару раз нехотя отвёл обрушивающиеся на него удары плети, но на этом его силы и его желание сопротивляться, похоже, иссякли: опустив руки и понуро склонив голову, он решил принять свою скорбную участь. И, как подобает, склонился в поклоне пред Хранителем, тем самым недвусмысленно давая понять, что наш бездарный концерт окончен. Занавес. Страж, как тень, ответил ему тем же. Так мы приветствовали друг друга. И так мы прощались. Своими одинаковыми выверенными действиями Привратник и Хранитель – оба – чем-то напоминали зеркала, отражающиеся друг в друге с небольшой задержкой – до того они были похожи.
Лицо Привратника внезапно сделалось настолько отрешённым, безучастным и холодным, будто это гипсовый слепок или посмертная маска. Этот прощальный жест. Его неколебимое спокойствие. Мой брат был всецело готов принять свою Судьбу. В его молчаливом общении с Хранителем, в застывших лицах обоих было нечто величественное и траурное.
Хранитель неспешно приблизился к моему безмолвному собрату на расстояние простёртой руки, так, словно собирался пригласить его на танец, а вовсе не убить. Плеть, которую он сжимал в своих пальцах, внезапно растворилась в его собственной плоти, сделавшись частью своего хозяина. В следующий миг Великий Страж накрыл ладонью равнодушное лицо приговорённого, чудилось, собираясь опустить ему веки, которых у того не было отродясь, смежить, наконец, всевидящие очи, устремлённые к простёршимся до бескрайности Океанам Тьмы. К вековечным тайнам преходящих Богов. Из пальцев Хранителя и из центра его кисти мириадами неосязаемых нитей протянулись тончайшие подвижные щупальца, в мгновение ока опутав послушное тело жертвы. За секунду до этого в моём сознании отчетливо и ясно прозвучали слова, полные неколебимого спокойствия: «Океаны Тьмы не имеют значения. И Пустота вовсе не пустынна. Я знал этот нехитрый секрет всегда, брат мой. Теперь его знаешь и ты».
Хранитель же, переключившись на свою жертву, ослабил энергетическую хватку, и я сумел вскочить на ноги, тотчас бросившись к своему бедному брату.
Щупальца плети исчезли так же быстро, как и появились, выпустив недвижное тело из своих смертельных объятий. Я хотел подхватить его на руки, прижать к себе, отдать все свои силы до капли, но на мои протянутые ладони осыпался лишь чёрный песок или.. пепел, который в следующую же секунду бесследно растаял в тягучем пространстве, задержавшись лишь на долю мгновенья. Мёртвым не нужно смешное самопожертвование. Оно нужно живым.
Опустив руки, я стоял поражённый, молчаливый, раздавленный. Однако мне не хотелось ни рыдать, ни кричать. Внутри, в груди, разлилась зыбкая бесцветная пустота. Какая-то несоответственная случаю лёгкость и оцепенение, будто от наркоза, только введённого не в кровеносное русло, а прямиком в душу острой иглой. Крохотный укол и полнейшее онемение. Хранитель тоже застыл неподвижно, дожидаясь, пока все мельчайшие пепелинки не рассеются дымом. Он выполнил свой священный долг.
Постепенно опустошённость схлынула и, развернувшись в направлении Хранителя, я обессилено опустился на землю рядом с ним, склонив голову к груди.
«Страшные сказки. Страшные сны. От Сотворенья до Тишины», – надоедливым шёпотом и на диво в рифму твердил мой же голос в мои же уши.
Я явственно ощущал устремлённый на меня стеклянный взор Стража. Однако мне отчаянно не хотелось, чтобы он уходил: меньше всего я желал бы остаться здесь в одиночестве. Он не виноват. Никто не виноват.
Я будто в замедленной съёмке перевёл взгляд затуманенных глаз на бестрепетный лик, увидев, как едва заметно двинувшись, Страж протянул ко мне когтистую ладонь. Вначале я подумал, что вот сейчас он без лишней церемонности схватит меня, поставит на ноги, чтоб уж мне не подыхать в грязи, как последней собаке, и придушит плетью, облепив притом лицо её стальными путами, на бис повторив то, что с отточенным мастерством недалече как проделал с Привратником.
Я зажмурился. Ну что же.. лучшего мы и не заслужили, – хмуро ободрил себя я, ожидая неизбежного. – Ни я, ни Мигель (почему-то в тот миг я подумал о нём) – оба мы разочаровали своих богов. Однако, вопреки всем моим мрачным прогнозам, Хранитель лишь осторожно дотронулся до моей головы, словно.. погладил неразумное дитя, утешая. От такого не заслуженно бережного обращенья я вздрогнул, устремив на Стража непонимающий взор. На какую-то долю секунды мне привиделось даже, что за чёрным зеркалом глаз Хранителя проступает взгляд кого-то иного – сверкающий, недостижимый. А затем, склонившись, Страж поднял мою ладонь: на белой поверхности кожи блеснул смутный контур. Печать Сатурна. Та самая, что и у Мигеля. Я ведь даже не знал.. я не заметил! Растяпа! Проведя по извивам линий большим пальцем, Хранитель стёр их, и тотчас картина окружающего преобразилась. Ни пустых чёрных окон. Ни надменных ледяных звёзд. Ни самого Великого Стража.
Мы с моим братом бросились напрямик через дорогу к спасительной бреши – порталу. Он просто обязан был быть там быть! Ощущение близости к цели придавало нам сил, заставляя с утроенным рвением преодолевать вязкую трясину мёртвого пространства, обволакивающую наши тела тягучим клейстером. Однако мои худшие опасения подтвердились. Неощутимый порыв ветра вдруг вздыбил снежный пепел, закружив его в миниатюрном вихре, из которого плавно сформировались очертания того, кто преследовал нас. Внушающий трепет силуэт, непринуждённо возродившийся из ледяного праха, тотчас заставил меня замереть на месте оловянным солдатиком. Да, он всегда был на шаг впереди. Или на добрую сотню шагов. Хотя.. Хранитель мог объявиться и раньше, – рассудил я слегка раздосадовано. – Ради чего вообще нужно было выжидать, питая нашу веру в призрачное спасение? И не за тем ли Страж позволил нам зайти так далеко, чтобы в последний момент безжалостно разрушить все эти смешные надежды? Он что, вот так изысканно мстит за того, второго? Глупости, конечно.
Привратник, стоя рядом со мной, оглянулся, прошептав еле слышно: «Беги. Ты выберешься. И помни, что я сказал».
В ответ я лишь отрицательно покачал головой и заявил не терпящим возражения тоном: «Мы идём вместе».
«Тогда мы оба погибнем».
Я в ответ лишь слегка склонил голову. И да будет так.
Хранитель.. чего он ждёт?! Будто даёт нам возможность попрощаться друг с другом, – пронеслось у меня в голове безумное предположение. – Нет, такое попросту не допустимо. Не по должностной инструкции это.
Протяжный почти неразличимый свист раскрошил безмолвие на куски. Плеть. Привратник виртуозно ушёл из-под удара, и даже успел стрелой взлететь на крышу старой пятиэтажки, напоминающей выщербленный временем склеп. Я так хотел бы ему хоть чем-то помочь!
Резко развернувшись на бегу, я бросился на Хранителя: может, отвлеку его ненадолго. С энтузиазмом вцепившись в простёртую руку нашего преследователя, я с запозданием понял, как глупо всё-таки поступил: Хранитель даже не дрогнул, ни на миллиметр не изменив положения тела в пространстве. Я, чудилось, висел на локте каменной статуи, извиваясь, как пиявка, и царапаясь, не в силах оставить и следа на угольно-чёрной коже. Привратник с крыши растерянно смотрел на меня и на всё это несуразное представленье вкупе – ему не хотелось покидать своего несмышленого брата, встрявшего в очередное недоразумение.
Нарушив вязкую тишину, я закричал, что есть сил: «Уходи! Беги!»
После чего вцепился зубами в витиеватый браслет нашего палача, опоясывающий его руку от запястья до локтя. И чуть этих самых зубов не лишился. Страж, в свою очередь, неподвижным взглядом следил за моими действиями. Его что, это веселит?! Отчего до сих пор он меня не прикончил? – гневно раздумывал я, так, словно с нетерпением жду развязки, как ждут антракта с бутербродами в театре на затянувшемся спектакле. Мои мысли же, как пришпоренные, метались из крайности в крайность.
Царственно подняв свободную руку и запустив её мне под волосы, Хранитель сжал мою шею своими ледяными пальцами, от прикосновения которых по телу тысячей муравьёв разбежалась нервная дрожь. После чего, как мне показалось, очень осторожно он оторвал меня от своего предплечья, которое я всё это время не переставал увлечённо терзать, хоть особых результатов и не видел. То, с какой лёгкостью Страж всё это проделал, заставило меня почувствовать себя маленьким и слабым.
Я витал в пространстве, не касаясь ногами земли, и тщетно пытался освободиться из западни пальцев, сжимавших мою шею. Хранитель мог запросто расправиться со мной и догнать Привратника. Но, вместо того, чтобы преследовать прыткую жертву, он ныне заинтересованно разглядывал меня. Будто смотрел на полоумное насекомое, которое накрыли стаканом, следя за тем, как оно в бессилье бьётся в стеклянные стенки, нанося увечья, скорее, себе, нежели своей западне. Медленно склоняя голову то влево, то вправо, Великий Страж, как видно, наслаждался диковинным зрелищем, не спеша ни убивать меня, ни выпускать. Я же изворачивался, как только мог, беспомощно скаля зубы и не в силах вырваться. Мне было стыдно и гадко оказаться в такой нелепой ситуации. Но страх ушёл.
А тем временем со стороны двора раздалось лёгкое клацанье когтей. Привратник всё ещё здесь? Но.. почему? Ведь если портал… – забеспокоился я, застыв неподвижно, словно меня заморозили в неестественной позе.
Вдруг, извернувшись ужом, я обратился лицом к Хранителю. Сначала я хотел бросить ему в глаза, поправ всякую субординацию, что-то злое, наподобие: «Живо отпусти меня, бездушное ты чудовище!» Однако вместо этого лишь вымученно пролепетал: «Прошу, дозволь мне последние мгновенья провести с моим братом».
Я не стал бы выпрашивать помилования или свободы, так как это было неосуществимо. А благоразумно озвучил единственное своё реально исполнимое желание. Впрочем, и на его исполнение я не особо-то рассчитывал. Однако стальная хватка пальцев Хранителя разжалась, и я неловко упал на колени. Медленно поднявшись, я изумлённо уставился на Стража. Лицо его, как и прежде, не выражало ничего, но мне померещилось…
Секунду я всматривался в окостеневшие черты сурового идола. А затем незамедлительно бросился к проходу меж невысокими домами. К замершему неподвижно веретену времени.
..Привратник сидел на снегу, сжимая в пальцах серые бесформенные крупицы. Нет, увы, отсюда выхода не было тоже. Мы просчитались. Я опустился рядом на пепельный саван и заключил своего соплеменника в холодные объятия подрагивавших рук, этим трогательным людским жестом желая выразить всё то, что не смог бы выразить никак иначе.
«Ещё одна спичка.. ещё одна…» – рассеянно прошептал Привратник, не глядя на меня.
Я же отчётливо слышал едва уловимое позвякивание когтей, ритмичное, словно метроном, отмеряющий последние секунды нашего горемычного существованья: Хранитель шёл сюда. Видно, он с нами вдосталь наигрался.
Глава 114. Спичка
Привратник неспешно обернулся в сторону доносящегося звука. Но с места не двинулся. Я же сообразил, что моему единокровному надоело убегать. Он хотел найти меня. И нашёл. И сказал всё, что счёл нужным. Не думаю, однако, чтобы он взаправду желал умереть вот так.
«Спички вспыхивают и гаснут. Океаны Тьмы вечны».
От его слов, оброненных будто бы невзначай, мне вмиг сделалось неуютно и вместе с тем как-то спокойно. В то же время что-то человеческое внутри не желало сдаваться. Со смесью тревоги и решимости я взглянул на Привратника. Затем мы оба перевели взор наверх: Хранитель навис над нами мрачным исполином. Я только крепче сжал плечи своего единокровного. Плевать мне было, по правде говоря, на Океаны Тьмы. Пускай они и вечны, а я – нет.
Совсем по-звериному оскалившись и устремив немигающий взгляд на Стража, я глухо прорычал: «Не отдам». Привратник изумлённо посмотрел на меня. Он как и прежде умел принимать неизбежное, ожидая его покорно и смиренно, когда иного не оставалось. В отличии от меня он ещё не освоил вкус отчаянной безнадёжной борьбы, которую люди с трепетом и ненавистью зовут жизнью.
Резко разжав пальцы и выпустив плечи Привратника, я бросился на Хранителя, словно потревоженная в траве змея. Я не раздумывал над тем, что моя предыдущая попытка сопротивленья так ни к чему не привела, кроме того, что я выставил себя круглым идиотом.
Я прыгнул на нашего палача ощерившимся волком и.. сбил его с ног!.. Уму непостижимо! – такой была моя первая связная мысль. Я и сам не сразу осознал, что мне удалось совершить невозможное.
Следующую пару секунд я и Хранитель лицом к лицу смотрели друг на друга. Хоть Страж и не умел удивляться, но мне почудилось, что он всё-таки слегка изумился такому вот повороту дел. На несколько мгновений хищный оскал исчез с моего лица, сменившись детской растерянностью. А что дальше-то?
«Победить или умереть, балда», – услужливо подсказал двойник, и нервно фыркнул.
Не раздумывая дольше, я вцепился отточенными клинками когтей в плечи своего врага. Да, в ту секунду Хранитель был именно врагом. Мой единокровный. Мой брат. Острые когти пронзили холодное и прочное, как гранит, тело, окрасившись подвижной поблескивающей серебром жидкостью. Невозможный триумф! А вслед за ним нестерпимая горечь прозрения. Такая, что я аж поморщился, приходя в себя. Жажда победы и кровавый восторг схлынули в одночасье, оставив по себе только муторное похмелье. Наважденье рассеялось так же быстро, как и снизошло. На сером, как пепел снегу лежал мой единокровный собрат. Который не был виноват ровным счётом ни в чём. Как я посмел поднять на него руку?
Рой взметнувшихся вороньём сомнений резко охладил мой воинственный пыл. Хранитель не чувствовал боли. Зато её во всей полноте ощутил я. Ту боль, которой он был лишён. Ту боль, которой я и сам прежде толком не знал. Но мне, определённо, было больно. Жаль его. И жаль себя. Да и всех нас в придачу. Всех-всех. За какие такие грехи, спрашивается, нам всё это?.. За какие?..
Тем временем, Хранитель неспешно поднялся. Его будто бы вовсе не смущало, что я повис на нём, вонзив когти в его плечи по самые подушечки пальцев. Привратник растерянно стоял позади. Я ведь его защищаю, уж как могу! – подумал я мимоходом.
В ответ на мои хаотичные рассуждения, Привратник тихо откликнулся из-за моей спины: «Я просто хотел найти тебя. Я не просил меня защищать».
В этот момент, твёрдой рукою Хранитель ухватил меня за волосы и в буквальном смысле оторвал от себя, выдрав мои когти из своей плоти, словно сорняк. В следующую секунду я собрался вновь вцепиться в него, но не успел: Страж двигался так быстро, легко и точно, что мне было не угнаться за его действиями. Он швырнул меня, словно куклу в стену дома позади. А затем, когда моё тело упало наземь, осыпаемое осколками стекла, просто прижал энергетически, словно докучливого таракана пальцем к столешнице, да так, что я не мог даже моргнуть, не то чтобы пошевелиться. Мои несуразные выверты ему, похоже, поднадоели.
Привратник пару раз нехотя отвёл обрушивающиеся на него удары плети, но на этом его силы и его желание сопротивляться, похоже, иссякли: опустив руки и понуро склонив голову, он решил принять свою скорбную участь. И, как подобает, склонился в поклоне пред Хранителем, тем самым недвусмысленно давая понять, что наш бездарный концерт окончен. Занавес. Страж, как тень, ответил ему тем же. Так мы приветствовали друг друга. И так мы прощались. Своими одинаковыми выверенными действиями Привратник и Хранитель – оба – чем-то напоминали зеркала, отражающиеся друг в друге с небольшой задержкой – до того они были похожи.
Лицо Привратника внезапно сделалось настолько отрешённым, безучастным и холодным, будто это гипсовый слепок или посмертная маска. Этот прощальный жест. Его неколебимое спокойствие. Мой брат был всецело готов принять свою Судьбу. В его молчаливом общении с Хранителем, в застывших лицах обоих было нечто величественное и траурное.
Хранитель неспешно приблизился к моему безмолвному собрату на расстояние простёртой руки, так, словно собирался пригласить его на танец, а вовсе не убить. Плеть, которую он сжимал в своих пальцах, внезапно растворилась в его собственной плоти, сделавшись частью своего хозяина. В следующий миг Великий Страж накрыл ладонью равнодушное лицо приговорённого, чудилось, собираясь опустить ему веки, которых у того не было отродясь, смежить, наконец, всевидящие очи, устремлённые к простёршимся до бескрайности Океанам Тьмы. К вековечным тайнам преходящих Богов. Из пальцев Хранителя и из центра его кисти мириадами неосязаемых нитей протянулись тончайшие подвижные щупальца, в мгновение ока опутав послушное тело жертвы. За секунду до этого в моём сознании отчетливо и ясно прозвучали слова, полные неколебимого спокойствия: «Океаны Тьмы не имеют значения. И Пустота вовсе не пустынна. Я знал этот нехитрый секрет всегда, брат мой. Теперь его знаешь и ты».
Хранитель же, переключившись на свою жертву, ослабил энергетическую хватку, и я сумел вскочить на ноги, тотчас бросившись к своему бедному брату.
Щупальца плети исчезли так же быстро, как и появились, выпустив недвижное тело из своих смертельных объятий. Я хотел подхватить его на руки, прижать к себе, отдать все свои силы до капли, но на мои протянутые ладони осыпался лишь чёрный песок или.. пепел, который в следующую же секунду бесследно растаял в тягучем пространстве, задержавшись лишь на долю мгновенья. Мёртвым не нужно смешное самопожертвование. Оно нужно живым.
Опустив руки, я стоял поражённый, молчаливый, раздавленный. Однако мне не хотелось ни рыдать, ни кричать. Внутри, в груди, разлилась зыбкая бесцветная пустота. Какая-то несоответственная случаю лёгкость и оцепенение, будто от наркоза, только введённого не в кровеносное русло, а прямиком в душу острой иглой. Крохотный укол и полнейшее онемение. Хранитель тоже застыл неподвижно, дожидаясь, пока все мельчайшие пепелинки не рассеются дымом. Он выполнил свой священный долг.
Постепенно опустошённость схлынула и, развернувшись в направлении Хранителя, я обессилено опустился на землю рядом с ним, склонив голову к груди.
«Страшные сказки. Страшные сны. От Сотворенья до Тишины», – надоедливым шёпотом и на диво в рифму твердил мой же голос в мои же уши.
Я явственно ощущал устремлённый на меня стеклянный взор Стража. Однако мне отчаянно не хотелось, чтобы он уходил: меньше всего я желал бы остаться здесь в одиночестве. Он не виноват. Никто не виноват.
Я будто в замедленной съёмке перевёл взгляд затуманенных глаз на бестрепетный лик, увидев, как едва заметно двинувшись, Страж протянул ко мне когтистую ладонь. Вначале я подумал, что вот сейчас он без лишней церемонности схватит меня, поставит на ноги, чтоб уж мне не подыхать в грязи, как последней собаке, и придушит плетью, облепив притом лицо её стальными путами, на бис повторив то, что с отточенным мастерством недалече как проделал с Привратником.
Я зажмурился. Ну что же.. лучшего мы и не заслужили, – хмуро ободрил себя я, ожидая неизбежного. – Ни я, ни Мигель (почему-то в тот миг я подумал о нём) – оба мы разочаровали своих богов. Однако, вопреки всем моим мрачным прогнозам, Хранитель лишь осторожно дотронулся до моей головы, словно.. погладил неразумное дитя, утешая. От такого не заслуженно бережного обращенья я вздрогнул, устремив на Стража непонимающий взор. На какую-то долю секунды мне привиделось даже, что за чёрным зеркалом глаз Хранителя проступает взгляд кого-то иного – сверкающий, недостижимый. А затем, склонившись, Страж поднял мою ладонь: на белой поверхности кожи блеснул смутный контур. Печать Сатурна. Та самая, что и у Мигеля. Я ведь даже не знал.. я не заметил! Растяпа! Проведя по извивам линий большим пальцем, Хранитель стёр их, и тотчас картина окружающего преобразилась. Ни пустых чёрных окон. Ни надменных ледяных звёзд. Ни самого Великого Стража.
