За ремонт книг посадила самых надежных своих учеников, мало ли, кто чего сболтнет, при том же сыне Гущева или Яреминой дочке.
       Сын кстати, истово ненавидел отца, постоянно сбегая из дому к своей глуховатой прабабке,которая доживала свой век одна-одинешенька и рада была малому.
       Малой же, утащив со стола пьяных полицаев сало или ещё какую закуску, подкармливал свою старенькую бабульку и очень переживал, видя отношение к нему сверстников "из-за поганых родителев".
       Бабулька видя как малец расстраивается, добрела до Ехвимовны, о чем-то долго с ней говорила и стала Ефимовна потихоньку подхваливать несчастного пацана, постепенно ребята под её воздействием уже не так зло косились на Кольку.
        -Вот ведь как получается, у такого гнилого отца такой чистый парнишка! - вздыхала Ефимовна.
       - А с другой стороны -папаша все «болел», а и хорошо, ребенок рос в нормальной среде, вот и получился человек хороший.
       Постепенно проверяющие перестали постоянно сидеть на уроках, но немцы прислали дьякона вести уроки Закона Божия.
       Шустренький, шмыгающий вечно простуженным носом,невзрачный мужичишко назвался диаконом Матвеем -голос у этого неказистого мужичка, наоборот, оказался звучным и красивым.
       Марья Ефимовна не смогла скрыть удивления, мужичок же же, усмехаясь,сказал:
       -Да, матушка, вот такая шутка природы,зато певали мы в императорском хору, да!
       Мужичок оказался с двойным дном, хитренько поблескивая глазками, он рассказывал детям о жизни Христа, о вере и как-то незаметно вплетались в его мудрые речи небольшие рассказы о знаменитых былинных витязях, о князьях, радеющих за отечество.
       Ефимовна испугалась:
       -Матвей...э-э-э..??
       -Ильич.- подсказал диакон.
       -Матвей Ильич, вы играете с огнем, не все дети умеют держать язык за зубами.
       -Э, полноте, матушка Ефимовна, легенды и сказки никто не может запретить, я же легенды и сказки народов мира реку, а в них нет никакой политики.
       И пришедший на его урок лично Зомберг с каким-то умиротворенным выражением лица слушал в конце непонятного для него урока сказку о Рапунцель.
        А однажды на уроке он запел церковную молитву и все замерло вокруг, его голос казалось,заполнил все уголки, Ефимовна молча плакала,не замечая, что в дверях стоят и, раскрыв рты, слушают дивное пение диакона несколько старушек и три полицая
       Матвей же, увидев, что слушателей прибавилось, закончил пение словами :
       -Многая лета чадам и домочадцам!
       И всё, про дивное пение Матвея стало известно всей Березовке,через неделю к Зомбергу пришла делегация стариков и старушек с просьбой открыть их чудом сохранившуюся церквушку, вернее, часть её, бывшую при Советах складом.
        Зомберг посоветовался с отцом и сыном Краузе -сообща решили, что вера никому ещё не помешала, а диакону вменено было в обязанности возносить молитвы за победу германского оружия.
       Хитрющий Матвей и тут извернулся -стал петь молитвы на старославянском языке, которых знал во множестве и понять, о чьей победе и какого оружия он поет, было сложно.
       Зашел в стылый храм и Леший, пришедший пригласить господ немцев на охоту, постоял, помолился, истово перекрестился на образа-небольшие, написанные на досках иконы натащили сердобольные старушки, а ещё кой какая роспись на стенах сохранилась, виден был лик Богородицы,с верхней, закругленной части на прихожан сурово глядел сам Иисус и пристально разглядывал служившего службу Матвея.
       Тот не переставая петь молитву "О Здравии»", все приходящие в первую очередь молились и заказывали обедню о здравии своих родных и близких, как-то незаметно подмигнул именно Лешему.
       Тот постоял еще немного и пошел в комендатуру, вечером диакон «случайно» забежал к Марье Ефимовне, в этом не было ничего удивительного, все уже привыкли, что Матвей постоянно заходит к «коллеге».
       Случайно же и поговорили с Лешим, так, ни о чем - про погоду, про виды на урожай, про восходы прибывающего солнца.
       
        Немцы съездили на охоту, даже недоверчивый и постоянно недовольный сынок Карла пришел в хорошее расположение духа -ещё бы, матёрый кабанище, уже кем-то подраненный,как раз вылетел на него,а Фридрих хладнокровно всадил две пули, не двигаясь с места, кабан рухнул в двух шагах от редко улыбающегося немца.
       Папаша Карл вопил на весь лес,коллеги тоже поздравляли, подавляя появлявшуюся в глазах зависть.
       Тут же заставили Лешего освежевать его, пока он с тремя солдатами-охранниками занимался кабаном, хорошо подвыпили под свеже зажаренную на углях печенку, разговоры стали более громкими и безбоязненными, да и кто услышит их в пустом лесу?
       А слышали их в этом пустом лесу прекрасно,лежавшие неподалеку в маскхалатах Михневич и выживший молодой солдатик,которого спас великий их Самуил,напряженно вслушивались в лающую речь.
       Наконец, хорошо выпившие и разомлевшие немцы начали грузиться в машину-оставив после себя приличный бардак и выделив малую толику мяса Лешему, поехали восвояси.
       -Ух, - выдохнул Леш поднявшимся из снега ребятам, - как же мечтаю я вот этими руками шеи посворачивать... завоевателям!
       -Успеется, Лавр Ефимович, ещё успеется! Я, похоже, дождался, нужный нам немец скоро появится.
       -А теперь бегом,чтобы кровь разогнать,там баньку, поди, крестник Стешкин приготовил!
       Мало кто знал, что у Леша была запасная «лежка», основательно сделанная и тщательно замаскированная.
       Вот там-то и выхаживал он своих раненых,там же имелась и банька,замаскированная большой кучей валежника.
       Мужики припустили бегом, а Леш, бурча и плюясь, наводил порядок на истоптанной поляне, не опасаясь, что кто-то увидит следы его ребятишек, немцы знатно натоптали, да и небушко хмурилось, обещая знатный и затяжной снегопад .
       
       И снегопад не подвел-снег валил и валил,казалось, все погребено под этим большим слоем снега.
       И нет никакой войны,одна безмолвная белая пустыня вокруг.
       Немцам же снегопад прибавил головной боли: машины вязли в снегу, с таким трудом расчищенные колеи через час засыпало вновь и многие машины,занесенные по стекла кабин,едва торчали из снега.
       Немцы набивались в дома,даже в ветхой избушке Гущевской бабульки остановились.Два пожилых и один совсем юный ввалились с громким топотом, молодой начал было орать и замахнулся на бабку, но тут же умолк, получив затрещину от пожилого.
       -Гроссмутти, нихт боятс,дойче зольдатн нихт ершиссен!
       -А я, милок, уже давно свой век отжила. От ня знаю, чаго небо коптить ешчё приходится! - бабка нисколько не испугалась хрицев.
       А хрицы удивили: послали куда-то молодого и через час он,весь занесенный снегом,притащил охапку прутьев и кольев,затопили печку, самый старший начал колдовать над варевом.
       Бабулька, чтоб не мешать, потихоньку, держась рукой за печку, ушла в закуток,старший опять дал подзатыльник молодому, сказав при этом на немецком:
       -Эта старая бабушка большую трудную жизнь прожила, а ты,негодник, на неё замахиваешься.
       Она мне мою бабушку напомнила.Старость надо уважать!
       Приготовив варево, налил в щербатую миску супу до краев и отнес гроссмутти:
       -Битте,ессен!
       Стукнула дверь,в избушку ввалился пацан с небольшой связкой сучков, увидев немцев,испуганно замер.
       -Унук мой это,ня трогайте!
       Старший кивнул и молча налил ещё одну миску варева:
       -Ессен,киндер!
       Киндер не заставил себя долго ждать,подчистил в момент и, помыв миску, сказал немцам:
       -Данке шён!
        С пятого на десятое, едва подбирая слова,они объяснились с внучком,что долго не задержатся, как только прекратится ужасная погода, они, водители, двинутся дальше, пусть гроссмутти не боится, они мирные немцы
       -Да уж, мирные! - пробурчал себе под нос мальчишка.
       Снег валил ещё день и наконец-то прекратился, выглянуло холодное солнце,по всей деревне засуетились, зашевелились немцы.
       Чистить дорогу согнали всех, даже школьникам младших классов велено было идти разгребать снег. И только к вечеру вызволенные из снежного плена машины натужно ревя и пробуксовывая, двинулись по проложенной танком колее, время от времени застревая, они потихоньку поехали дальше.
       Гроссмутти старший немец оставил несколько банок консервов,немного соли и пару буханок дубового хлеба.
       И к вечеру же хватились Гущева-жена была уверена,что он где-то пьянствует с Яремой,а дружки думали, что отсиживается у хате.
       Искали долго,но так и не нашли и только по весне, когда снег начал таять, нашли-таки его неподалеку от дома, оглядев и не найдя пулевых следов, решили, сильно пьяный заблудился в той круговерти, что случилась зимой.
        Собаке-собачья смерть, никто в деревне не опечалился, а пацан его, наоборот, перестал ходить с опущенной головой.
       
       Весна совсем не спешила в сорок втором,март случился, как январь,за три дня выпало снегу, как за месяц.
       Опять застревали машины в снегу, опять выгоняли всех на расчистку дорог.
        Еле-еле, по воробьиному скоку, собиралась прийти весна, снег к концу месяца посерел, начал просаживаться, но тепла все не было,небо хмурилось, казалось, на всей планете такая серая, хмурая погода. Видимо сама природа ужаснулась на непотребства,вытворяемые людьми и наказывала род людской за слезы и смерти.
       В Березовке было стыло,серо,уныло.Местные почти восстановили барский дом, Краузе-старший переехал туда жить,а сушеный сыночек наконец-то перестал торчать здесь постоянно и мозолить всем глаза.
       Теперь он наезжал или в воскресенье, или случалось,посреди недели, а то и дней десять его вечно недовольную рожу не видели березовцы.
       Дед Ефим иной раз составлял компанию Иоганновичу, сидели два пожилых человека, разговаривали обо всем, и забывалось порой, что где-то идет война, гибнут люди.
       -Эх, Ёганович, - как-то не выдержал дед,- скажи мне, чаго людям не хватаеть?
       Ведь жизня и так короткая. От мы с тобою - недавно молодЕжь были, а гляди-кости ломить,на любуя непогоду, спина не гнёться, усе болить, а кагда устарели?
       Навродя от тридцатка только и исполнилася, ан нет, - уже совсем старые деды.
       -Ты-то,Ефим, настоящий дед, а я и дедом-то не стал.Старшенький карьеру делал,а Пауль...тот в науке весь, а так хочется быть уверенным, что не прервался твой род, дождусь ли?
       
        Закончился март, половину апреля тоже была холодная,пасмурная погода,а потом как прорвало,за пару дней солнышко растопило большую часть снегов и застряли немцы намертво в русской грязи. Поняв,что бесполезно что-то предпринимать,успокоившись,стали ждать, когда все подсохнет, а народ начал оживать, радуясь, что хоть солнышко их не разочаровывается,даёт так необходимую, какую-то надежду!
        К маю стало подсыхать, наученные горьким опытом и почти месячным сидением в непролазной грязи, немцы начали выгонять местных на строительство дороги, дело продвигалось, но когда дошли до Викешкина оврага, всё застопорилось, болотистая местность как бы сопротивлялась дороге всеми силами, уложенные днем и утрамбованные камни поутру оказывались в воде.
       Немец,ведающий этим строительством, с каждым днем становился все злее,через пару дней приехали ещё два каких-то важных немца.
       Долго лазили по оврагу, махали руками, доказывая что-то, громко спорили, потом видно, пришли к общему мнению.
        И начали деревенские рыть отводные канавы поперек склона, укреплять их камнем,через неделю вода из низинки стала уходить и все вздохнули с облегчением.
       Акурат на первое мая появился Леший, опять радовались Гриня и Василь,опять он долго сидел вечером с Ефимовной и Стешей.
       -Ничё, девки,- гудел он потихоньку,- не может того быть, что Россия загибнет, вот погодите, нарвется немец на пердячую косточку и выбьют ему зубы, как Суворов говорил:
       "Русские прусских всегда бивали"!!
       Получили под Москвою, от ещё и в Берлине будем!
       -Дай-то Бог,да побыстрее! - кивала Ефимовна, -Мы теперь все в церковь ходим,стоим,молимся про себя за наших-то, вслух ведь не скажешь, Агашка там постоянно крутится.
       Вроде как батюшке помогает, а то в деревне не знають, что Бунчуку все докладает.
       -Записки о здравии и помине читает, а тут бабка Вишня её позорила, на усю дяревню!-смеясь, сказала Стешка.
        Агашка углядела у записке о помине раба божия Викентия и понеслась к Бунчуку.
       Тот прибег у церковь и хотел было заарестовать Вишню, а та дюже удивилась, за чаго.
       -А за то, што ты мяне на помин написала.
       -Хто сказав? Ах ты ж гадюка языкатая, до чаго ж ты, гадина, подлая! Прежде, чем бяжать, докладать, успомнила ба, што батька у мяне Викентий прозывался,не погляну, што здеся Викешка, выдяру тябе усе волоса, ах ты ж, подлюка подлая!!
       
       Весна не радовала штурмбаннфюрера Герберта фон Виллова совсем-настроение было под стать этой мерзкой весне в бедном, забытом Богом углу Орловщины -райцентре Раднево.
       Грязь,серое небо,с которого непрестанно сеял мелкий дождь -казалось,там наверху, кто-то упорный тщательно просеивал сквозь мелкое-мелкое сито огромные потоки воды и не верилось,что где-то светит солнце и весна семимильными шагами шагает, оставляя после себя нежные ростки зелени.
       - Брр, мерзость! - передернулся Герберт.
       -Герби! - окликнул его Фридрих-старший брат его друга и однокурсника Пауля Краузе.
        -У нас в казино вечером будет заезжая певичка. Ну, не Марлен,но голосок имеется, придешь? Хватит сидеть отшельником, я велел закрыть архив после семи вечера, от твоей работы скоро взвоют все сотрудники! Да и по такой погоде только и остается сидеть за столиком и попивать кофе с коньяком. Признаюсь, у меня есть несколько бутылочек 'Камю', так что жду тебя в казино,отказ не приму!
        Герберт кивнул и, сморщившись,сойдя с крылечка, обреченно пошел по самому краешку дороги, стараясь как можно меньше вымазать начищенные до блеска верным Руди, сапоги.
        Попадающиеся редкие прохожие старались уйти с пути мрачного фашиста, а поскольку места не оставалось,то люди наступали в лужи и грязь,чтобы пропустить фрица.
       Почти у самого дома, где квартировал Герберт со своим Руди,навстречу ему шлепали два мальчишки, один постарше успел отойти,а младший растерялся и застыл на месте,глядя на офицера огромными голубыми глазищами, которые на чумазом личике смотрелись как очень красивые цветы, выросшие на мусорной куче.
       У Герберта что-то в душе дрогнуло,он остановился и жестом показал старшему, чтобы он забрал малыша.
        Шустрый старший схватил мальчишку, пыхтя, перекинул через невысокий штакетник, в чей-то сад и запрыгнул сам.
       -Герр майор,вы пожалели этих босяков?- спросил шедший в двух шагах лт него верный Руди.
       -Руди, посмотри что у них на ногах и замолчи!
       Как раз подошли к чистенькой хате, где разместили важную птицу из Берлина, в доме по соседству с Фридрихом Краузе.
       Хозяев, конечно же, выселили и в хате хозяйничал Руди -Рудольф Гельм,находящийся возле Герберта с семилетнего возраста, бывший ему и за няньку, и за дядьку, и за камердинера,теперь вот за денщика.
       Он по-свойски ворчал на Герби, когда никого не было рядом,при людях это был исполнительный, недалекий пожилой мужчина. Герберт дружески посмеивался не так давно над ним:
       -Руди, ты не устал меня опекать, женюсь вот, так ты и в первую брачную ночь советы будешь давать мне?
       -Сам разберешься,не маленький. Вон уже двадцать восемь стукнуло!- ворчал Руди.
       Да только вот не заладилось с женитьбой у Герберта и если бы не Руди-скорее всего и уже не было в живых. Фон Виллов выкинул свои черные мысли из головы.