Поэтому в соборе этом я так и не побывала. Сначала было некогда, а потом мне казалось это бессмысленным. Вряд ли мама изменила бы свое ко мне отношение, попроси я об этом святого. Если бы этого не случилось, я бы разочаровалась. А мне хотелось сохранить веру хотя бы в святых, если уж люди, даже близкие, как оказалось, врут и недоговаривают.
Так что мне нравилось просто сидеть на одной из многочисленных скамеек и любоваться красотой собора или скульптур, которых здесь тоже было множество. Сюжеты повторяли рисунки на витражах: пара перед алтарем, женщина с младенцем на руках. В общем, вечные ценности. В скульптурах не было ничего особенного, но, видимо, выполнены они были с такой любовью, что притягивали к себе взгляд.
Здесь всегда было многолюдно, гуляли с детьми, кормили голубей, в жаркое время года наслаждались прохладой возле двух больших фонтанов. Влюбленные назначали здесь свидания, а кто-то просто приходил отдохнуть. Здесь была особая атмосфера. Как и в "Рока". Только в баре это было спокойствие и умиротворение, а здесь – любовь, радость и вера в светлое будущее. Я наслаждалась улыбками вокруг, пусть даже они предназначались и не мне, но каждый раз после прогулки на этой площади на душе становилось чуточку светлее.
Побыв еще немного в месте, где нельзя не радоваться жизни, я решила, что слишком хорошо – тоже плохо, и пора возвращаться в гостиницу. Она находилась недалеко, и мне захотелось пройтись пешком. Правда, я совсем забыла, что между площадью и гостиницей находится академия, куда мой отец частенько уезжал. По крайней мере, я все еще в это верила.
Так что, когда я оказалась перед ней, настроение мое резко упало. У меня возник большой соблазн зайти внутрь и узнать прямо сейчас, действительно ли отец приезжал сюда в командировки. Но я заставила себя не поддаваться ему – это выглядело бы по меньшей мере, странно. Пусть Макс сам выясняет, у него получится сделать это аккуратно, не вызывая подозрений. И этот интерес не обязательно свяжут со мной. А так, маме наверняка расскажут, что я была здесь.
Поэтому, не задумываясь больше, я развернулась и уверенно зашагала в сторону гостиницы.
Когда я вернулась, Макс был уже в своем номере, но говорить и объяснять снова ничего не стал. И только поймав мой пристальный и подозрительный взгляд, пообещал, что утром ответит на все мои вопросы, и мы сделаем то, ради чего приехали в Оферхолм – посетим лабораторию, где многое, надеюсь, станет ясно. А пока мягко, но настойчиво отправил меня спать.
Утром я по привычке проснулась рано, привела себя в порядок и уже собралась пойти в соседний номер, когда раздался стук в дверь. За ней оказался Макс – до неприличия, бодрый, но очень серьезный.
– Ты уже собралась? Хорошо, пойдем в мой номер, я заказал завтрак.
Я молча последовала за ним. В номере уже стоял небольшой столик, накрытый на двоих. Из-за предстоящего посещения лаборатории аппетита у меня не было, поэтому я ограничилась только кофе. Макс же, не стесняясь, решил подкрепиться как следует.
– Где ты был вчера вечером? – спросила я, когда он покончил с завтраком.
– Мне нужно было подготовиться к визиту в лабораторию.
– Кстати, о ней. Как мы в нее попадем? Туда ведь не пускают всех подряд?
На самом деле, я хотела задать этот вопрос еще вчера, но так и не успела.
– Не пускают, – подтвердил Макс, – поэтому я раздобыл нам с тобой пропуска. Они позволят свободно перемещаться по лаборатории. Не везде, но куда нужно, мы попадем.
Я не стала уточнять, каким образом он смог их раздобыть, все равно уйдет от ответа, но сделала еще одну мысленную пометку. Уж слишком обширные у него возможности для простого сыщика. Вместо этого просто кивнула и поставила чашку с кофе на стол.
– Ты готова? – спросил Макс.
А я почувствовала легкую дрожь в теле. Было странное предчувствие, что узнаю я сегодня что-то крайне неприятное. Но я постаралась отогнать от себя все плохие мысли и уверенно сказала:
– Готова.
Лаборатория представляла собой ничем не примечательное трехэтажное здание и была расположена в том районе Оферхолма, где я никогда не была. Там находились еще с десяток всевозможных лабораторий и научных институтов. На входе нас встретил угрюмый мужчина в форме охранника, придирчиво изучивший наши пропуска. Макс не спешил что-то пояснять, но наличие пропусков, также как и их подлинность не вызвало у охранника вопросов и уже через несколько минут мы шли по длинному коридору второго этажа. В коридоре были белые стены, белый пол, ровный белый свет, льющийся с потолка, множество дверей, некоторые из них с небольшими окошкиами, через которые были хорошо видны длинные столы с лабораторным оборудованием и люди в белых халатах. Я никогда раньше не бывала в подобных местах, но мне кажется, что лаборатория именно так и должна выглядеть. Здесь было неуютно находиться. В одном окошке я даже увидела небольшую вертикальную капсулу, наполненную зеленоватой жидкостью. Я не успела разглядеть, что в ней плавает, но почувствовав неприятный холодок, прокатившийся по спине, поняла, что это даже к лучшему.
– Макс, ты уверен, что здесь изучают магический резерв? – не удержалась от вопроса. Почему-то мне показалось, что эти люди занимаются более обыденными вещами, без всякой магической составляющей.
– Вполне. – был короткий, но уверенный ответ. Но, помолчав, он все же добавил. – Не во всей лаборатории, но в большей ее части.
Если в той комнате с капсулой действительно изучали увеличение магического резерва, я даже думать не хочу, каким именно способом это делали.
Тем временем мы продолжали идти по нескончаемому коридору, на пути пару раз встретились работники лаборатории, но никто не обратил на нас внимания. Макс продолжал уверенно шагать, а я не выдержала:
– Куда мы идем?
– Пока не знаю, – задумчиво проговорил сыщик. Странно, а мне казалось, он точно знает, куда хочет попасть. Но я не успела ничего сказать – из-за очередного поворота на нас вылетел сотрудник лаборатории. Маленький, круглый смешной человечек, больше напоминающий старичка-лесовичка – доброго персонажа из детских сказок – но уж точно никак не ученого.
Он держал в руках целую кипу бумаг и, кажется, очень торопился, хотя, может это была его обычная манера поведения.
От неожиданности он столкнулся с Максом, шедшим впереди меня, и выронил бумаги, разлетевшиеся по полу на несколько шагов. Я думала, что он начнет возмущаться, но неожиданно он стал извиняться и причитать что-то о собственной невнимательности. Я не особенно вслушивалась, тем более что мне пришлось отойти, чтобы собрать улетевшие в стороны листы бумаги. Мельком взглянула на них, но ничего не поняла, это были какие-то вычисления и графики, кажется, результаты анализа крови и чего-то еще.
Подошла и протянула их человечку вместе с теми, что уже успел собрать Макс.
– Это вы меня извините, – смог-таки вклиниться в причитания сыщик, – мне тоже не помешает быть внимательней на поворотах, – и улыбнулся так, будто этот старичок был его родным дедушкой.
Мне в этот момент очень захотелось закатить глаза и покачать головой, слишком уж умильным было выражение лица у Макса. Видимо, актерские способности – неотъемлемая часть его работы, в чем бы она на самом деле не заключалась.
– Максимиллиан Рэй, частный сыщик, – представился Макс и показал взглядом на меня, – а это Мариса Клемптон, моя помощница.
Я не удивилась, что меня представили ненастоящим именем, ведь если здесь действительно знали моего отца, то фамилия могла обратить на себя ненужное внимание, так что я просто улыбнулась старичку, кинувшему на меня мимолетный взгляд.
– Рупперт Харрисон, – старичок кивнул в ответ и уже открыл рот, чтобы что-то спросить, но Макс его опередил.
– Мы расследуем дело о смерти Мартина Бэрриса. Вы ведь знали его?
Взгляд старичка сразу смягчился, не знаю, в чем он подозревал нас, но похоже, эта причина нашего визита в лабораторию его устроила.
– Ах, конечно, – он всплеснул руками так, что снова чуть не выронил все, что держал, – конечно, мы уже наслышаны об этом несчастье, но ведь этим делом, кажется, занимается Следственное Управление? Его представители уже были здесь, задавали кучу неподобающих вопросов, – пожаловался он.
– Мы занимаемся этим делом в частном порядке, как вы уже поняли. К сожалению, я не могу назвать наших нанимателей, но им крайне важно узнать как можно больше о мистере Бэррисе. Их не интересует то, над чем он работал, – поспешил объяснить Макс, – как жил, с кем общался, – и, хитро прищурившись, заговорщицки проговорил, – вы же меня понимаете?
Старичок важно кивнул, и покосился на меня с таким видом, будто у них с Максом была какая-то общая тайна. Я стояла с непроницаемым лицом и делала вид, что меня этот разговор не касается. Очевидно, что Максу старичок доверял больше.
– Поскольку родственников у него не было, – продолжил Макс, – логично было бы поговорить с теми, с кем мистер Бэррис работал. Поэтому мы и пришли сюда.
Вопросов, вроде, как мы сюда попали и где взяли пропуска, у старичка не возникло, вместо этого он закивал и снова стал причитать:
– Конечно, конечно, я все понимаю, но, боюсь, я мало чем смогу вам помочь, мы с Мартином почти не работали вместе. Вам нужно поговорить с Рэйчел Ростон, они много лет работали в одном кабинете над одними и теми же проектами, если кто и знает о жизни Мартина, так это она. Пойдемте же, я провожу вас, здесь ведь и заблудиться недолго, – хохотнул он и, обогнув нас, довольно резво для своего возраста и комплекции посеменил вперед. Мы с Максом успели только переглянуться и, не теряя времени, пошли вслед за ученым.
Рэйчел Ростон оказалась высокой худой женщиной средних лет со строгой прической и тонкими губами, но приветливо смотрела на мир теплым взглядом светло-карих глаз. Когда мы вошли в кабинет, она занималась бумажной работой, но сразу подняла голову и с улыбкой кивнула всем сразу. Затем вопросительно посмотрела на старичка-ученого и тот пояснил:
– Рэйчел, эти молодые люди интересуются Мартином, я решил, что ты больше других сможешь о нем рассказать.
Макс тут же взял инициативу на себя. Обаятельно улыбнулся и, представившись, протянул Рэйчел руку, она подала свою в ответ, но вместо рукопожатия он легко коснулся ее пальцев губами. Женщина смущенно улыбнулась и окончательно оттаяла, чего и следовало ожидать. Если у нее и возникли вопросы по поводу нашего пребывания в закрытой лаборатории, то после пары умелых комплиментов она и не подумала их задавать. Я же лишь скромно улыбнулась ей в ответ и явно не вызвала у нее никакого интереса, поэтому все ее внимание сосредоточилось на Максе. Оно и к лучшему, если сейчас я услышу что-то о своем отце, мне легче будет скрыть свою реакцию.
– Ну, я, пожалуй, пойду, – сказал Рупперт и быстро покинул кабинет.
– Что вы хотели узнать? – спросила Рэйчел, глядя исключительно на сыщика. Я же, воспользовавшись тем, что внимания на меня почти не обращают, присела на стул, стоявший у соседнего стола. Скорее всего, раньше это было рабочее место Бэрриса, но сейчас стол был пуст, если не считать нескольких папок, лежащих с краю.
Макс же расположился напротив Рэйчел.
– Рэйчел, вы хорошо знали мистера Бэрриса? – начал Макс.
– Насколько это возможно, когда одиннадцать лет работаешь бок о бок, – по-доброму усмехнулась она.
– Как вообще получилось, что он связал свою жизнь с наукой?
Кажется, Макс начал издалека. Интересно, сколько вопросов он задаст, прежде чем перейдет к тому, что его действительно интересует? Судя по всему этот визит займет больше времени, чем я предполагала, так что, устроившись поудобнее, я приготовилась слушать. Вряд ли информация о жизни Мартина Бэрриса будет нам полезна, но Макс знает, что делает.
– Его отец был ученым, – с заметным удовольствием начала рассказывать Рэйчел, – он работал в одном из научных институтов здесь же, в Оферхолме. Долгое время возглавлял отдел, изучавший влияние природных магических источников на окружающую среду. Мартин помогал ему, но, к сожалению, у самого Мартина магии было в разы меньше, чем у его отца, так что в основном он был на вторых ролях. Но тяга к науке и несомненный талант, в конце концов, привели его сюда, в эту лабораторию.
– Почему у него не было семьи? – продолжал расспрос Макс.
– Если вы говорите о родителях, то тут все просто – его отец погиб во время изучения очередного источника, несчастный случай, источник был неизученный, произошел взрыв – мощный выброс энергии – в непосредственной близости от группы. Кроме отца Мартина тогда погибло еще несколько человек. А его мать ушла вскоре после гибели мужа, – грустно сказала она, – видимо и правда бывает, что люди гаснут от тоски.
Макс лишь так же грустно и как будто понимающе усмехнулся в ответ, а Рэйчел продолжила.
– Если же вы имеете в виду жену и детей... Мы никогда об этом не говорили, но если бы вы знали его, то увидели, что Мартин был женат на науке. Он был предан своему делу и очень много времени посвящал работе, порой даже ночуя в лаборатории.
– Рэйчел, не секрет, что ваша лаборатория занимается исследованиями в области магии, как же мистер Бэррис, у которого ее почти не было, стал причастен к этим исследованиям?
– Наша лаборатория занимается и другими исследованиями, – с улыбкой покачала она головой, – а Мартин был прекрасным биологом.
Биологом?! Мой отец – историк, при чем здесь биолог Бэррис? Или дело не в том, в какой области науки он работал?
– Вам ведь известно, – продолжил Макс, – что тело мистера Бэрриса было найдено в Ингфоле? Я знаю, что за месяц до смерти, он уволился и уехал. Так что случилось? Что заставило его бросить столь любимую работу?
Рейчел вздохнула с грустью и каким-то сожалением.
– Знаете, несколько лет назад Мартин стал работать с каким-то приезжим профессором. Ходили слухи, что это был приказ кронпринца Себастиана, но точно никто не знает.
– Что за профессор? – ухватился Макс.
– Он приезжал из Ингфола. Амбери, кажется, – Рейчел задумалась, – да, Винсент Амбери. Я пару раз слышала его имя, но что он собой представлял, не имею понятия.
Мне стоило огромных усилий сдержаться и промолчать. Макс кинул на меня предупреждающий взгляд, но я лишь сильнее вцепилась в стул, на котором сидела. Рейчел этого видеть не могла, а Макс заметил и еле заметно покачал головой.
– Он приезжал несколько раз в год, – продолжила Рэйчел, – и тогда Мартин почти не появлялся в кабинете. Они работали в лаборатории, но на верхнем этаже, в закрытом отделе, куда простым работникам ходу нет. Потом этот профессор погиб и Мартина вернули на старую должность. Он должен был продолжать заниматься тем же, чем и раньше, но его, – она запнулась, – как будто подменили. Не знаю, чем они занимались с этим профессором, но Мартин, казалось, не мог смириться с тем, что ему не дали продолжить эту работу. И хотя текущую работу он выполнял, было заметно, что что-то не отпускает его. Он стал замкнут, отдалился от коллег, а ведь раньше всегда был приветлив. В день, когда уволился, он выглядел довольным, был как будто в предвкушении чего-то. Начальству сказал, что ему необходимо уехать в Лавиль – это небольшой город на юге – ухаживать за какой-то дальней родственницей, которая, якобы, тяжело больна.
Так что мне нравилось просто сидеть на одной из многочисленных скамеек и любоваться красотой собора или скульптур, которых здесь тоже было множество. Сюжеты повторяли рисунки на витражах: пара перед алтарем, женщина с младенцем на руках. В общем, вечные ценности. В скульптурах не было ничего особенного, но, видимо, выполнены они были с такой любовью, что притягивали к себе взгляд.
Здесь всегда было многолюдно, гуляли с детьми, кормили голубей, в жаркое время года наслаждались прохладой возле двух больших фонтанов. Влюбленные назначали здесь свидания, а кто-то просто приходил отдохнуть. Здесь была особая атмосфера. Как и в "Рока". Только в баре это было спокойствие и умиротворение, а здесь – любовь, радость и вера в светлое будущее. Я наслаждалась улыбками вокруг, пусть даже они предназначались и не мне, но каждый раз после прогулки на этой площади на душе становилось чуточку светлее.
Побыв еще немного в месте, где нельзя не радоваться жизни, я решила, что слишком хорошо – тоже плохо, и пора возвращаться в гостиницу. Она находилась недалеко, и мне захотелось пройтись пешком. Правда, я совсем забыла, что между площадью и гостиницей находится академия, куда мой отец частенько уезжал. По крайней мере, я все еще в это верила.
Так что, когда я оказалась перед ней, настроение мое резко упало. У меня возник большой соблазн зайти внутрь и узнать прямо сейчас, действительно ли отец приезжал сюда в командировки. Но я заставила себя не поддаваться ему – это выглядело бы по меньшей мере, странно. Пусть Макс сам выясняет, у него получится сделать это аккуратно, не вызывая подозрений. И этот интерес не обязательно свяжут со мной. А так, маме наверняка расскажут, что я была здесь.
Поэтому, не задумываясь больше, я развернулась и уверенно зашагала в сторону гостиницы.
Когда я вернулась, Макс был уже в своем номере, но говорить и объяснять снова ничего не стал. И только поймав мой пристальный и подозрительный взгляд, пообещал, что утром ответит на все мои вопросы, и мы сделаем то, ради чего приехали в Оферхолм – посетим лабораторию, где многое, надеюсь, станет ясно. А пока мягко, но настойчиво отправил меня спать.
Глава 11
Утром я по привычке проснулась рано, привела себя в порядок и уже собралась пойти в соседний номер, когда раздался стук в дверь. За ней оказался Макс – до неприличия, бодрый, но очень серьезный.
– Ты уже собралась? Хорошо, пойдем в мой номер, я заказал завтрак.
Я молча последовала за ним. В номере уже стоял небольшой столик, накрытый на двоих. Из-за предстоящего посещения лаборатории аппетита у меня не было, поэтому я ограничилась только кофе. Макс же, не стесняясь, решил подкрепиться как следует.
– Где ты был вчера вечером? – спросила я, когда он покончил с завтраком.
– Мне нужно было подготовиться к визиту в лабораторию.
– Кстати, о ней. Как мы в нее попадем? Туда ведь не пускают всех подряд?
На самом деле, я хотела задать этот вопрос еще вчера, но так и не успела.
– Не пускают, – подтвердил Макс, – поэтому я раздобыл нам с тобой пропуска. Они позволят свободно перемещаться по лаборатории. Не везде, но куда нужно, мы попадем.
Я не стала уточнять, каким образом он смог их раздобыть, все равно уйдет от ответа, но сделала еще одну мысленную пометку. Уж слишком обширные у него возможности для простого сыщика. Вместо этого просто кивнула и поставила чашку с кофе на стол.
– Ты готова? – спросил Макс.
А я почувствовала легкую дрожь в теле. Было странное предчувствие, что узнаю я сегодня что-то крайне неприятное. Но я постаралась отогнать от себя все плохие мысли и уверенно сказала:
– Готова.
Лаборатория представляла собой ничем не примечательное трехэтажное здание и была расположена в том районе Оферхолма, где я никогда не была. Там находились еще с десяток всевозможных лабораторий и научных институтов. На входе нас встретил угрюмый мужчина в форме охранника, придирчиво изучивший наши пропуска. Макс не спешил что-то пояснять, но наличие пропусков, также как и их подлинность не вызвало у охранника вопросов и уже через несколько минут мы шли по длинному коридору второго этажа. В коридоре были белые стены, белый пол, ровный белый свет, льющийся с потолка, множество дверей, некоторые из них с небольшими окошкиами, через которые были хорошо видны длинные столы с лабораторным оборудованием и люди в белых халатах. Я никогда раньше не бывала в подобных местах, но мне кажется, что лаборатория именно так и должна выглядеть. Здесь было неуютно находиться. В одном окошке я даже увидела небольшую вертикальную капсулу, наполненную зеленоватой жидкостью. Я не успела разглядеть, что в ней плавает, но почувствовав неприятный холодок, прокатившийся по спине, поняла, что это даже к лучшему.
– Макс, ты уверен, что здесь изучают магический резерв? – не удержалась от вопроса. Почему-то мне показалось, что эти люди занимаются более обыденными вещами, без всякой магической составляющей.
– Вполне. – был короткий, но уверенный ответ. Но, помолчав, он все же добавил. – Не во всей лаборатории, но в большей ее части.
Если в той комнате с капсулой действительно изучали увеличение магического резерва, я даже думать не хочу, каким именно способом это делали.
Тем временем мы продолжали идти по нескончаемому коридору, на пути пару раз встретились работники лаборатории, но никто не обратил на нас внимания. Макс продолжал уверенно шагать, а я не выдержала:
– Куда мы идем?
– Пока не знаю, – задумчиво проговорил сыщик. Странно, а мне казалось, он точно знает, куда хочет попасть. Но я не успела ничего сказать – из-за очередного поворота на нас вылетел сотрудник лаборатории. Маленький, круглый смешной человечек, больше напоминающий старичка-лесовичка – доброго персонажа из детских сказок – но уж точно никак не ученого.
Он держал в руках целую кипу бумаг и, кажется, очень торопился, хотя, может это была его обычная манера поведения.
От неожиданности он столкнулся с Максом, шедшим впереди меня, и выронил бумаги, разлетевшиеся по полу на несколько шагов. Я думала, что он начнет возмущаться, но неожиданно он стал извиняться и причитать что-то о собственной невнимательности. Я не особенно вслушивалась, тем более что мне пришлось отойти, чтобы собрать улетевшие в стороны листы бумаги. Мельком взглянула на них, но ничего не поняла, это были какие-то вычисления и графики, кажется, результаты анализа крови и чего-то еще.
Подошла и протянула их человечку вместе с теми, что уже успел собрать Макс.
– Это вы меня извините, – смог-таки вклиниться в причитания сыщик, – мне тоже не помешает быть внимательней на поворотах, – и улыбнулся так, будто этот старичок был его родным дедушкой.
Мне в этот момент очень захотелось закатить глаза и покачать головой, слишком уж умильным было выражение лица у Макса. Видимо, актерские способности – неотъемлемая часть его работы, в чем бы она на самом деле не заключалась.
– Максимиллиан Рэй, частный сыщик, – представился Макс и показал взглядом на меня, – а это Мариса Клемптон, моя помощница.
Я не удивилась, что меня представили ненастоящим именем, ведь если здесь действительно знали моего отца, то фамилия могла обратить на себя ненужное внимание, так что я просто улыбнулась старичку, кинувшему на меня мимолетный взгляд.
– Рупперт Харрисон, – старичок кивнул в ответ и уже открыл рот, чтобы что-то спросить, но Макс его опередил.
– Мы расследуем дело о смерти Мартина Бэрриса. Вы ведь знали его?
Взгляд старичка сразу смягчился, не знаю, в чем он подозревал нас, но похоже, эта причина нашего визита в лабораторию его устроила.
– Ах, конечно, – он всплеснул руками так, что снова чуть не выронил все, что держал, – конечно, мы уже наслышаны об этом несчастье, но ведь этим делом, кажется, занимается Следственное Управление? Его представители уже были здесь, задавали кучу неподобающих вопросов, – пожаловался он.
– Мы занимаемся этим делом в частном порядке, как вы уже поняли. К сожалению, я не могу назвать наших нанимателей, но им крайне важно узнать как можно больше о мистере Бэррисе. Их не интересует то, над чем он работал, – поспешил объяснить Макс, – как жил, с кем общался, – и, хитро прищурившись, заговорщицки проговорил, – вы же меня понимаете?
Старичок важно кивнул, и покосился на меня с таким видом, будто у них с Максом была какая-то общая тайна. Я стояла с непроницаемым лицом и делала вид, что меня этот разговор не касается. Очевидно, что Максу старичок доверял больше.
– Поскольку родственников у него не было, – продолжил Макс, – логично было бы поговорить с теми, с кем мистер Бэррис работал. Поэтому мы и пришли сюда.
Вопросов, вроде, как мы сюда попали и где взяли пропуска, у старичка не возникло, вместо этого он закивал и снова стал причитать:
– Конечно, конечно, я все понимаю, но, боюсь, я мало чем смогу вам помочь, мы с Мартином почти не работали вместе. Вам нужно поговорить с Рэйчел Ростон, они много лет работали в одном кабинете над одними и теми же проектами, если кто и знает о жизни Мартина, так это она. Пойдемте же, я провожу вас, здесь ведь и заблудиться недолго, – хохотнул он и, обогнув нас, довольно резво для своего возраста и комплекции посеменил вперед. Мы с Максом успели только переглянуться и, не теряя времени, пошли вслед за ученым.
Рэйчел Ростон оказалась высокой худой женщиной средних лет со строгой прической и тонкими губами, но приветливо смотрела на мир теплым взглядом светло-карих глаз. Когда мы вошли в кабинет, она занималась бумажной работой, но сразу подняла голову и с улыбкой кивнула всем сразу. Затем вопросительно посмотрела на старичка-ученого и тот пояснил:
– Рэйчел, эти молодые люди интересуются Мартином, я решил, что ты больше других сможешь о нем рассказать.
Макс тут же взял инициативу на себя. Обаятельно улыбнулся и, представившись, протянул Рэйчел руку, она подала свою в ответ, но вместо рукопожатия он легко коснулся ее пальцев губами. Женщина смущенно улыбнулась и окончательно оттаяла, чего и следовало ожидать. Если у нее и возникли вопросы по поводу нашего пребывания в закрытой лаборатории, то после пары умелых комплиментов она и не подумала их задавать. Я же лишь скромно улыбнулась ей в ответ и явно не вызвала у нее никакого интереса, поэтому все ее внимание сосредоточилось на Максе. Оно и к лучшему, если сейчас я услышу что-то о своем отце, мне легче будет скрыть свою реакцию.
– Ну, я, пожалуй, пойду, – сказал Рупперт и быстро покинул кабинет.
– Что вы хотели узнать? – спросила Рэйчел, глядя исключительно на сыщика. Я же, воспользовавшись тем, что внимания на меня почти не обращают, присела на стул, стоявший у соседнего стола. Скорее всего, раньше это было рабочее место Бэрриса, но сейчас стол был пуст, если не считать нескольких папок, лежащих с краю.
Макс же расположился напротив Рэйчел.
– Рэйчел, вы хорошо знали мистера Бэрриса? – начал Макс.
– Насколько это возможно, когда одиннадцать лет работаешь бок о бок, – по-доброму усмехнулась она.
– Как вообще получилось, что он связал свою жизнь с наукой?
Кажется, Макс начал издалека. Интересно, сколько вопросов он задаст, прежде чем перейдет к тому, что его действительно интересует? Судя по всему этот визит займет больше времени, чем я предполагала, так что, устроившись поудобнее, я приготовилась слушать. Вряд ли информация о жизни Мартина Бэрриса будет нам полезна, но Макс знает, что делает.
– Его отец был ученым, – с заметным удовольствием начала рассказывать Рэйчел, – он работал в одном из научных институтов здесь же, в Оферхолме. Долгое время возглавлял отдел, изучавший влияние природных магических источников на окружающую среду. Мартин помогал ему, но, к сожалению, у самого Мартина магии было в разы меньше, чем у его отца, так что в основном он был на вторых ролях. Но тяга к науке и несомненный талант, в конце концов, привели его сюда, в эту лабораторию.
– Почему у него не было семьи? – продолжал расспрос Макс.
– Если вы говорите о родителях, то тут все просто – его отец погиб во время изучения очередного источника, несчастный случай, источник был неизученный, произошел взрыв – мощный выброс энергии – в непосредственной близости от группы. Кроме отца Мартина тогда погибло еще несколько человек. А его мать ушла вскоре после гибели мужа, – грустно сказала она, – видимо и правда бывает, что люди гаснут от тоски.
Макс лишь так же грустно и как будто понимающе усмехнулся в ответ, а Рэйчел продолжила.
– Если же вы имеете в виду жену и детей... Мы никогда об этом не говорили, но если бы вы знали его, то увидели, что Мартин был женат на науке. Он был предан своему делу и очень много времени посвящал работе, порой даже ночуя в лаборатории.
– Рэйчел, не секрет, что ваша лаборатория занимается исследованиями в области магии, как же мистер Бэррис, у которого ее почти не было, стал причастен к этим исследованиям?
– Наша лаборатория занимается и другими исследованиями, – с улыбкой покачала она головой, – а Мартин был прекрасным биологом.
Биологом?! Мой отец – историк, при чем здесь биолог Бэррис? Или дело не в том, в какой области науки он работал?
– Вам ведь известно, – продолжил Макс, – что тело мистера Бэрриса было найдено в Ингфоле? Я знаю, что за месяц до смерти, он уволился и уехал. Так что случилось? Что заставило его бросить столь любимую работу?
Рейчел вздохнула с грустью и каким-то сожалением.
– Знаете, несколько лет назад Мартин стал работать с каким-то приезжим профессором. Ходили слухи, что это был приказ кронпринца Себастиана, но точно никто не знает.
– Что за профессор? – ухватился Макс.
– Он приезжал из Ингфола. Амбери, кажется, – Рейчел задумалась, – да, Винсент Амбери. Я пару раз слышала его имя, но что он собой представлял, не имею понятия.
Мне стоило огромных усилий сдержаться и промолчать. Макс кинул на меня предупреждающий взгляд, но я лишь сильнее вцепилась в стул, на котором сидела. Рейчел этого видеть не могла, а Макс заметил и еле заметно покачал головой.
– Он приезжал несколько раз в год, – продолжила Рэйчел, – и тогда Мартин почти не появлялся в кабинете. Они работали в лаборатории, но на верхнем этаже, в закрытом отделе, куда простым работникам ходу нет. Потом этот профессор погиб и Мартина вернули на старую должность. Он должен был продолжать заниматься тем же, чем и раньше, но его, – она запнулась, – как будто подменили. Не знаю, чем они занимались с этим профессором, но Мартин, казалось, не мог смириться с тем, что ему не дали продолжить эту работу. И хотя текущую работу он выполнял, было заметно, что что-то не отпускает его. Он стал замкнут, отдалился от коллег, а ведь раньше всегда был приветлив. В день, когда уволился, он выглядел довольным, был как будто в предвкушении чего-то. Начальству сказал, что ему необходимо уехать в Лавиль – это небольшой город на юге – ухаживать за какой-то дальней родственницей, которая, якобы, тяжело больна.
