сильно отразилась на моей жизни, – я усмехнулась, но не стала говорить, что должна была читать лекции по истории в Академии, а не стоять за стойкой бара, – я должна узнать, что произошло, для меня это важно, – и только тогда посмотрела ему в глаза .
– Ты поэтому сегодня была в участке? – серьезно спросил он. – Ты ведь была у Тома?
Я кивнула, а он продолжил:
– Что заставило тебя снова поднять эту тему? Я ведь правильно понимаю, какое-то время все было спокойно?
И я показала ему фотографию.
– Справа – мой отец, – пояснила я, а тот, что слева… его призрак приходил ко мне три дня назад и его труп мы с Томасом на следующий день нашли закопанным под деревом в Северном парке.
И вот тут его брови взметнулись вверх, а я хмыкнула.
– Да, ты же не веришь в спиритов.
– Дело не в этом… – начал он.
– Ладно, забыли, – я подняла ладони вверх, мне не хотелось развивать эту тему, – давай так, его труп нашли два дня назад в Северном парке, – повторила, – а сегодня я нашла эту фотографию в старых альбомах, в подвале родительского дома. И как только мама увидела это фото у меня в руках, решила убрать все альбомы подальше. Я хочу знать, что все это значит. Ты можешь мне помочь? – спросила я и посмотрела ему прямо в глаза.
И только сейчас поняла, что не подумала о самом главном: мне же нужно будет ему заплатить. А я сама не раз уже отмечала, что берет он дорого. Ладно, кое-какие сбережения у меня были, в крайнем случае, попрошу у Сэма в счет зарплаты. И поспешила добавить:
– Я не прошу делать это бесплатно, само собой, я заплачу.
Он как-то странно посмотрел на меня, мне показалось, что с легким укором. Но это ощущение быстро исчезло, а он тихо проговорил, глядя на фотографию, будто о чем-то размышляя:
– Само собой, – а потом ответил уже громче и увереннее, – хорошо, я сделаю все, что смогу, но ты должна будешь предоставить мне всю информацию, какой владеешь.
– Я рассказала тебе все, что знаю.
– Вдруг что-то вспомнишь по ходу дела.
Я кивнула.
– А для начала, скажи, твой отец занимался чем-нибудь, кроме профессорской деятельности?
– Нет, я же сказала, он работал в академии. Почему ты спрашиваешь? – недовольно спросила я.
– Сана, успокойся, – примирительно сказал он, – ты думаешь, я тебе не верю? Это не так. Если бы я не поверил, не согласился бы помочь. Я просто хочу видеть всю картину произошедшего.
Я немного расслабилась после его слов, а он задал новый вопрос:
– Он всегда жил и работал в Ингфоле?
– Ну, он уезжал иногда в Оферхолм. Но ведь наша академия – филиал столичной, его иногда вызывало начальство. Так он говорил, – неуверенно закончила я.
– Ясно, – кивнул Макс, – ты сама-то, что обо всем этом думаешь?
– Не знаю, – пожала я плечами, – просто чувствую, что что-то здесь нечисто. Последние пару месяцев перед смертью отец стал странно себя вести. Отгородился ото всех, почти ни с кем не общался, даже мне почти перестал звонить, а я до него часто просто не дозванивалась, такого раньше никогда не было.
– Почему он тебе звонил? – недоуменно спросил Макс. – Разве ты не жила с родителями?
– Когда он умер, я училась в Королевской Академии в Оферхолме.
– Правда, – удивился он, – и на кого же?
– Это не относится к делу, – недовольно пробурчала я.
Он улыбнулся:
– Можешь не говорить, если не хочешь, – спокойно согласился со мной.
А я подумала, что, наверное, веду себя глупо, просто я не привыкла делиться с кем-то подробностями своей жизни. Поэтому решила исправиться и, вздохнув, сказала:
– Я училась на историческом факультете. Моя мама тоже преподает историю в той же академии. А я должна была стать там еще одним преподавателем истории мира.
– А работаешь барменом в баре? – удивился он.
Ну да, нечасто встретишь выпускников Королевской Академии, разливающих спиртное по бокалам.
– Я же сказала, что смерть папы сильно повлияла на мою жизнь, – тихо повторила.
Макс внимательно на меня посмотрел, но спрашивать больше ничего не стал.
– Хорошо, – сказал он, наконец, – как только что-то узнаю, я тут же сообщу тебе, – а потом хитро улыбнулся и сказал, – теперь ты дашь мне свой номер? Для дела. Или мне каждый раз искать тебя в баре?
Я вздохнула и продиктовала номер, который он тут же записал. Да, своего он в итоге добился.
– Я надеюсь, эта встреча сойдет за ту, о которой ты меня просил? – уточнила я, ведь идти с ним на свидание для меня было бы слишком.
Он посмотрел на меня, будто решал, сойдет или ему мало.
– Я буду занят в ближайшее время, – сказал он, – так что, да, сойдет, – и добавил, усмехнувшись, – твоя взяла.
– Ну, я ведь все-таки дала тебе номер, – невозмутимо пожала я плечами, – так что один-один.
А потом все же улыбнулась, посмотрев на него. Эта странная игра, в которую он втягивал меня, даже начинала мне нравиться. Он улыбнулся в ответ.
– Куда ты сейчас? Тебя отвезти? – спросил, расплачиваясь.
– Нет, я еще побуду здесь. Приведу мысли в порядок, может, еще что вспомню.
Он снова улыбнулся и вышел, ничего больше не сказав.
А я заказала себе еще кофе, который здесь оказался очень недурен.
Я еще раз прокрутила разговор в голове. Макс отнесся серьезно, не отказался, значит, мог помочь. Вот только почему меня не оставляло ощущение, что я еще не раз пожалею, что доверилась ему?
Тряхнула головой и решила немного пройтись. Не ехать в парк или на набережную, а просто прогуляться по городу, посмотреть на людей, поглазеть на афиши и вывески, на витрины магазинов. Вообще-то я не очень люблю неспешные прогулки, они настраивают на размышления, что в моем случае неизбежно приводит к плохому настроению на весь оставшийся день. Но сейчас захотелось подышать свежим воздухом.
Минут через сорок я поняла, что жутко голодна, ведь с утра ничего не ела, надеясь позавтракать у мамы, а потом было не до этого. Проходя мимо небольшой булочной на углу, я уловила запах выпечки и остановилась. Прислушалась к себе, утренняя злость уже прошла, а голод набирал обороты. Я вспомнила мамины булочки, которые так и не попробовала.
Если не поеду сейчас, потом не появлюсь у нее еще месяц, а это уже перебор. Иногда ведь она бывала обычной мамой, любящей и заботливой. Вернее, она, конечно, всегда такая, но очень редко это показывает. Будем надеяться, что сегодня как раз один из таких чудесных дней.
И я, засунув злополучное фото поглубже в сумку, снова поехала к маме.
Я боялась, что у мамы будут гости. Мне совсем не хотелось сейчас видеть кого-то постороннего, отвечать на многочисленные и бессмысленные вопросы, которые задают без всякого интереса, просто из вежливости.
Но нет, мама была одна и очень обрадовалась моему появлению. Я открыла дверь сама, но она вышла меня встретить.
– Сана? Ты же говорила, у тебя дела? – удивленно, но с видимым облегчением спросила она.
Потому что тоже знала – раньше, чем через месяц я не приеду, и ее это огорчало. Глядя на нее сейчас, я поняла, что приняла правильное решение.
– Удалось быстро все уладить, и я решила приехать, – сказала, разуваясь и снимая куртку, а потом улыбнулась, – булочки ведь уже остыли?
– Так ты приехала ко мне или к булочкам? – мама улыбнулась в ответ.
– Что за вопрос? Конечно к тебе, мама.
Я шагнула к ней, и она обняла меня так, как умеет только мама. В этих объятьях было тепло и уютно. Мне этого так не хватало. Я прижалась к ней покрепче, и, закрыв глаза, вдохнула родной запах.
После сытного ужина дело все же дошло до чая с булочками. Они оказались выше всяких похвал, как и всегда, впрочем. Мама не задавала никаких вопросов и не лезла с разговорами, умиленно наблюдая, как ее непутевое чадо с удовольствием наедается. Нет, готовила я и сама неплохо и голодной не ходила, но моя стряпня с маминой точно не сравнится.
Но уже за чашкой чая она спросила:
– Как дела на работе?
– Тебе правда интересно? – усмехнулась я.
– А почему нет? – удивилась она и продолжила, уже не так уверенно. – Это ведь тоже работа, не очень сложная, может, но все же.
– Да, это действительно не сложно, знай себе, наполняй бокалы…
– Я совсем не то имела в виду, Сана… – начала она, но я ее перебила.
– Я поняла тебя, мама, все хорошо, правда, – сказала, улыбаясь, – «Рока» чудесное место, там всегда спокойно и нет места переживаниям.
– Это хорошо, – кивнула она и перешла к главному, – как ведет себя твой дар? – спросила обеспокоенно. – Призраки не сильно докучают?
Я покачала головой:
– Все, как обычно. Ничего, сверх того, что бывало раньше.
Так было всегда, мама могла забыть спросить, пообедала ли я, но всегда спрашивала о призраках.
– Когда последний раз к тебе приходили?
Мне стоило больших трудов не рассказать ей обо всем, что сегодня случилось. Я подавила в себе, поднявшуюся было обиду и, как можно спокойнее, ответила:
– Три дня назад.
– Ты ведь делишься с кем-нибудь? Все еще помогаешь этому полицейскому? Как его, Томас, кажется?
– Да, мама, Томас. И да, помогаю, – ответила, сделав глоток изумительного чая.
– Как ты себя чувствуешь? – мама всегда долго расспрашивала меня на эту тему, ей хотелось убедиться, что все под контролем, раз уж мне приходится с этим жить.
Другими словами, она боялась, что моя психика не выдержит, и я сойду с ума, как это иногда бывало с другими спиритами. Не часто, но такое случалось. Моя психика была крепкой, в чем я не раз убеждалась, и в чем каждый раз мне приходилось убеждать маму.
– Со мной все хорошо, мам, не переживай.
– Я не могу не переживать, Сана. И… ты же знаешь, что всегда можешь прийти ко мне.
Я кивнула, не желая дальше развивать эту тему, и в такие моменты мама понимала меня без слов. Это случалось редко, но тем ценнее эти моменты были для меня.
– Ты ведь останешься сегодня? – с надеждой спросила она.
Уже поздно, а маме, кажется, хотелось знать, что сегодня ночью в доме она будет не одна. И я решила остаться.
Мы еще немного поболтали, а потом я отправилась спать в свою старую комнату, в которой мама ничего не меняла, лишь убиралась по мере необходимости. Эта комната не была похожа на обычную девчачью, ну так и я не совсем обычным ребенком росла. В ней не было розового цвета, плакатов кумиров на стенах и разных милых безделушек, что обычно стоят на полках. Вместо них на полках, полностью занимающих одну из стен, стояли книги. Друзей у меня не было, поэтому свободное время я уделяла чтению. Здесь были, в основном, книги по истории мира, королевства, магии, которая мне недоступна, но о которой я очень любила читать и слушать. Папа объяснял мне то, что было непонятно. Он не разделял мнение тех, кто считал, что если не владеешь магией, то и говорить о ней, смысла нет. Напротив, он верил, что однажды, когда-нибудь, все изменится, и я обязательно почувствую, как магия разливается внутри меня. Я понимала, что этого никогда не случится, еще ни один спирит не смог обрести магию. Но от этого папины истории не были менее интересными.
Я прошла вдоль полок, провела пальцем по корешкам. Пыли совсем не было, мама любит, когда чисто. Даже в комнате, в которой не живут.
Я еще немного постояла у окна, мне хотелось впитать в себя этот чудесный вечер, проведенный с мамой, забыв обо всем остальном. Такие вечера – редкость и завтра, скорее всего, от него ничего не останется. Мама выразит недовольство тем, что я строю свою жизнь не так, как ей хотелось бы. А я опять не захочу все это выслушивать. И так до следующего раза.
Я вздохнула и, переодевшись, легла спать. Вопреки ожиданиям, тяжелые воспоминания в эту ночь меня не одолевали, и я уснула быстро и легко.
Разбудил меня умопомрачительный запах с кухни. Конечно, он не мог добраться до второго этажа и проникнуть через закрытую дверь. Мама подтолкнула его с помощью простого заклинания. Порой разбудить меня можно было только так, и она это помнила.
Я втянула запах носом и потянулась. Мне даже показалось, что сегодня, как и вчера вечером, мама будет просто мама.
Но нет, стоило мне спуститься, как я поняла – лирическое настроение ушло, оставив вместо себя сухость и прагматичность профессора Амбери. Неброский макияж, элегантная прическа и строгий костюм дали понять, что после завтрака я здесь не задержусь.
Ну что ж, ничего необычного, так происходит каждый раз.
Тем не менее, от завтрака я отказываться не стала. Прошла и села за стол, где мама чинно мазала маслом хлеб.
– Доброе утро, – поздоровалась она.
– Доброе. Разве у тебя сегодня лекции в академии? Я думала, ты отдыхаешь, – спросила я, принимаясь за невероятно вкусный омлет.
– Один из преподавателей заболел, – ответила она, даже не глядя на меня, – и меня попросили выйти сегодня за него, – и, чуть помедлив, добавила, – вот если бы ты сейчас работала в академии, у меня был бы выходной.
Началось.
– Ну да, – сказала я, не скрывая сарказма, – и вместо заболевшего сейчас работала бы я. Тоже в свой выходной. Или вела бы дополнительные лекции в добавок к своим.
– Ты молода, – отрезала мама, – тебе в любом случае пришлось бы набираться опыта, а дополнительные нагрузки – прекрасный способ сделать это.
Я недоверчиво посмотрела на нее.
– Мам, ты меня вообще любишь?
– Не отвлекайся от еды, – сказала она и вернулась к прерванному занятию.
Вот и поговорили. Аппетит как-то резко пропал. Я сделала глоток чая, глядя поверх чашки на сидящую напротив женщину. Сейчас это была не мама, а преподаватель истории мира, профессор Элеонор Амбери. Умная, честная, неподкупная, влюбленная в свой предмет.
Она никак не хотела понять, почему я не хочу связывать свою жизнь с академией. Ей казалось, что там я была бы на своем месте. Но так казалось только ей, не мне.
И все попытки объяснить, почему я решила так, а не иначе, разбивались о непримиримость и негодование. Так что я уже давно ничего не хотела доказывать, а просто молча допивала чай и уходила.
Точно так же я хотела поступить и сегодня, но мои планы прервал звонок в дверь. Я посмотрела на маму, она слегка нахмурилась. Я решила пойти посмотреть, кто пришел, но она вдруг очень резко сказала:
– Не вставай, – а потом уже спокойнее, – я сама открою, это, наверное, просто почта или ошиблись адресом, я сегодня никого не жду.
Она вышла из кухни, а смотрела ей вслед и прекрасно видела, как она напряжена. Говорить о том, что почту всегда оставляли в почтовом ящике у дорожки, ведущей к дому, а заблудиться здесь почти невозможно, я, конечно, не стала. А вот посмотреть, кто же пришел, все-таки решила.
Кухня располагалась слева от входа, а чтобы в нее попасть, нужно пройти по коридору и снова повернуть налево. Таким образом, получалось, что одно окно в кухне выходило прямо на крыльцо и входную дверь. Видимо, из-за волнения, мама об этом не подумала, ведь она явно не хотела, чтобы я видела, кто пришел.
Я быстро подошла к окну. Мама стояла на улице и говорила с каким-то мужчиной. Мне он был не знаком и его не приглашали в дом, но незнакомцам обычно улыбаются, проявляют вежливость. Если бы кто-то умудрился ошибиться адресом, мама показывала бы ему нужное направление, но ничего такого не было. На мамином лице не было ни намека на улыбку, наоборот, она хмурилась, что-то говорила и качала головой. Как будто от нее что-то хотели, а она отказывалась. В конце концов, мужчина что-то сказал ей, она кивнула в ответ, он развернулся и ушел. Мама облегченно вздохнула и вошла в дом.
– Ты поэтому сегодня была в участке? – серьезно спросил он. – Ты ведь была у Тома?
Я кивнула, а он продолжил:
– Что заставило тебя снова поднять эту тему? Я ведь правильно понимаю, какое-то время все было спокойно?
И я показала ему фотографию.
– Справа – мой отец, – пояснила я, а тот, что слева… его призрак приходил ко мне три дня назад и его труп мы с Томасом на следующий день нашли закопанным под деревом в Северном парке.
И вот тут его брови взметнулись вверх, а я хмыкнула.
– Да, ты же не веришь в спиритов.
– Дело не в этом… – начал он.
– Ладно, забыли, – я подняла ладони вверх, мне не хотелось развивать эту тему, – давай так, его труп нашли два дня назад в Северном парке, – повторила, – а сегодня я нашла эту фотографию в старых альбомах, в подвале родительского дома. И как только мама увидела это фото у меня в руках, решила убрать все альбомы подальше. Я хочу знать, что все это значит. Ты можешь мне помочь? – спросила я и посмотрела ему прямо в глаза.
И только сейчас поняла, что не подумала о самом главном: мне же нужно будет ему заплатить. А я сама не раз уже отмечала, что берет он дорого. Ладно, кое-какие сбережения у меня были, в крайнем случае, попрошу у Сэма в счет зарплаты. И поспешила добавить:
– Я не прошу делать это бесплатно, само собой, я заплачу.
Он как-то странно посмотрел на меня, мне показалось, что с легким укором. Но это ощущение быстро исчезло, а он тихо проговорил, глядя на фотографию, будто о чем-то размышляя:
– Само собой, – а потом ответил уже громче и увереннее, – хорошо, я сделаю все, что смогу, но ты должна будешь предоставить мне всю информацию, какой владеешь.
– Я рассказала тебе все, что знаю.
– Вдруг что-то вспомнишь по ходу дела.
Я кивнула.
– А для начала, скажи, твой отец занимался чем-нибудь, кроме профессорской деятельности?
– Нет, я же сказала, он работал в академии. Почему ты спрашиваешь? – недовольно спросила я.
– Сана, успокойся, – примирительно сказал он, – ты думаешь, я тебе не верю? Это не так. Если бы я не поверил, не согласился бы помочь. Я просто хочу видеть всю картину произошедшего.
Я немного расслабилась после его слов, а он задал новый вопрос:
– Он всегда жил и работал в Ингфоле?
– Ну, он уезжал иногда в Оферхолм. Но ведь наша академия – филиал столичной, его иногда вызывало начальство. Так он говорил, – неуверенно закончила я.
– Ясно, – кивнул Макс, – ты сама-то, что обо всем этом думаешь?
– Не знаю, – пожала я плечами, – просто чувствую, что что-то здесь нечисто. Последние пару месяцев перед смертью отец стал странно себя вести. Отгородился ото всех, почти ни с кем не общался, даже мне почти перестал звонить, а я до него часто просто не дозванивалась, такого раньше никогда не было.
– Почему он тебе звонил? – недоуменно спросил Макс. – Разве ты не жила с родителями?
– Когда он умер, я училась в Королевской Академии в Оферхолме.
– Правда, – удивился он, – и на кого же?
– Это не относится к делу, – недовольно пробурчала я.
Он улыбнулся:
– Можешь не говорить, если не хочешь, – спокойно согласился со мной.
А я подумала, что, наверное, веду себя глупо, просто я не привыкла делиться с кем-то подробностями своей жизни. Поэтому решила исправиться и, вздохнув, сказала:
– Я училась на историческом факультете. Моя мама тоже преподает историю в той же академии. А я должна была стать там еще одним преподавателем истории мира.
– А работаешь барменом в баре? – удивился он.
Ну да, нечасто встретишь выпускников Королевской Академии, разливающих спиртное по бокалам.
– Я же сказала, что смерть папы сильно повлияла на мою жизнь, – тихо повторила.
Макс внимательно на меня посмотрел, но спрашивать больше ничего не стал.
– Хорошо, – сказал он, наконец, – как только что-то узнаю, я тут же сообщу тебе, – а потом хитро улыбнулся и сказал, – теперь ты дашь мне свой номер? Для дела. Или мне каждый раз искать тебя в баре?
Я вздохнула и продиктовала номер, который он тут же записал. Да, своего он в итоге добился.
– Я надеюсь, эта встреча сойдет за ту, о которой ты меня просил? – уточнила я, ведь идти с ним на свидание для меня было бы слишком.
Он посмотрел на меня, будто решал, сойдет или ему мало.
– Я буду занят в ближайшее время, – сказал он, – так что, да, сойдет, – и добавил, усмехнувшись, – твоя взяла.
– Ну, я ведь все-таки дала тебе номер, – невозмутимо пожала я плечами, – так что один-один.
А потом все же улыбнулась, посмотрев на него. Эта странная игра, в которую он втягивал меня, даже начинала мне нравиться. Он улыбнулся в ответ.
– Куда ты сейчас? Тебя отвезти? – спросил, расплачиваясь.
– Нет, я еще побуду здесь. Приведу мысли в порядок, может, еще что вспомню.
Он снова улыбнулся и вышел, ничего больше не сказав.
А я заказала себе еще кофе, который здесь оказался очень недурен.
Глава 5
Я еще раз прокрутила разговор в голове. Макс отнесся серьезно, не отказался, значит, мог помочь. Вот только почему меня не оставляло ощущение, что я еще не раз пожалею, что доверилась ему?
Тряхнула головой и решила немного пройтись. Не ехать в парк или на набережную, а просто прогуляться по городу, посмотреть на людей, поглазеть на афиши и вывески, на витрины магазинов. Вообще-то я не очень люблю неспешные прогулки, они настраивают на размышления, что в моем случае неизбежно приводит к плохому настроению на весь оставшийся день. Но сейчас захотелось подышать свежим воздухом.
Минут через сорок я поняла, что жутко голодна, ведь с утра ничего не ела, надеясь позавтракать у мамы, а потом было не до этого. Проходя мимо небольшой булочной на углу, я уловила запах выпечки и остановилась. Прислушалась к себе, утренняя злость уже прошла, а голод набирал обороты. Я вспомнила мамины булочки, которые так и не попробовала.
Если не поеду сейчас, потом не появлюсь у нее еще месяц, а это уже перебор. Иногда ведь она бывала обычной мамой, любящей и заботливой. Вернее, она, конечно, всегда такая, но очень редко это показывает. Будем надеяться, что сегодня как раз один из таких чудесных дней.
И я, засунув злополучное фото поглубже в сумку, снова поехала к маме.
Я боялась, что у мамы будут гости. Мне совсем не хотелось сейчас видеть кого-то постороннего, отвечать на многочисленные и бессмысленные вопросы, которые задают без всякого интереса, просто из вежливости.
Но нет, мама была одна и очень обрадовалась моему появлению. Я открыла дверь сама, но она вышла меня встретить.
– Сана? Ты же говорила, у тебя дела? – удивленно, но с видимым облегчением спросила она.
Потому что тоже знала – раньше, чем через месяц я не приеду, и ее это огорчало. Глядя на нее сейчас, я поняла, что приняла правильное решение.
– Удалось быстро все уладить, и я решила приехать, – сказала, разуваясь и снимая куртку, а потом улыбнулась, – булочки ведь уже остыли?
– Так ты приехала ко мне или к булочкам? – мама улыбнулась в ответ.
– Что за вопрос? Конечно к тебе, мама.
Я шагнула к ней, и она обняла меня так, как умеет только мама. В этих объятьях было тепло и уютно. Мне этого так не хватало. Я прижалась к ней покрепче, и, закрыв глаза, вдохнула родной запах.
После сытного ужина дело все же дошло до чая с булочками. Они оказались выше всяких похвал, как и всегда, впрочем. Мама не задавала никаких вопросов и не лезла с разговорами, умиленно наблюдая, как ее непутевое чадо с удовольствием наедается. Нет, готовила я и сама неплохо и голодной не ходила, но моя стряпня с маминой точно не сравнится.
Но уже за чашкой чая она спросила:
– Как дела на работе?
– Тебе правда интересно? – усмехнулась я.
– А почему нет? – удивилась она и продолжила, уже не так уверенно. – Это ведь тоже работа, не очень сложная, может, но все же.
– Да, это действительно не сложно, знай себе, наполняй бокалы…
– Я совсем не то имела в виду, Сана… – начала она, но я ее перебила.
– Я поняла тебя, мама, все хорошо, правда, – сказала, улыбаясь, – «Рока» чудесное место, там всегда спокойно и нет места переживаниям.
– Это хорошо, – кивнула она и перешла к главному, – как ведет себя твой дар? – спросила обеспокоенно. – Призраки не сильно докучают?
Я покачала головой:
– Все, как обычно. Ничего, сверх того, что бывало раньше.
Так было всегда, мама могла забыть спросить, пообедала ли я, но всегда спрашивала о призраках.
– Когда последний раз к тебе приходили?
Мне стоило больших трудов не рассказать ей обо всем, что сегодня случилось. Я подавила в себе, поднявшуюся было обиду и, как можно спокойнее, ответила:
– Три дня назад.
– Ты ведь делишься с кем-нибудь? Все еще помогаешь этому полицейскому? Как его, Томас, кажется?
– Да, мама, Томас. И да, помогаю, – ответила, сделав глоток изумительного чая.
– Как ты себя чувствуешь? – мама всегда долго расспрашивала меня на эту тему, ей хотелось убедиться, что все под контролем, раз уж мне приходится с этим жить.
Другими словами, она боялась, что моя психика не выдержит, и я сойду с ума, как это иногда бывало с другими спиритами. Не часто, но такое случалось. Моя психика была крепкой, в чем я не раз убеждалась, и в чем каждый раз мне приходилось убеждать маму.
– Со мной все хорошо, мам, не переживай.
– Я не могу не переживать, Сана. И… ты же знаешь, что всегда можешь прийти ко мне.
Я кивнула, не желая дальше развивать эту тему, и в такие моменты мама понимала меня без слов. Это случалось редко, но тем ценнее эти моменты были для меня.
– Ты ведь останешься сегодня? – с надеждой спросила она.
Уже поздно, а маме, кажется, хотелось знать, что сегодня ночью в доме она будет не одна. И я решила остаться.
Мы еще немного поболтали, а потом я отправилась спать в свою старую комнату, в которой мама ничего не меняла, лишь убиралась по мере необходимости. Эта комната не была похожа на обычную девчачью, ну так и я не совсем обычным ребенком росла. В ней не было розового цвета, плакатов кумиров на стенах и разных милых безделушек, что обычно стоят на полках. Вместо них на полках, полностью занимающих одну из стен, стояли книги. Друзей у меня не было, поэтому свободное время я уделяла чтению. Здесь были, в основном, книги по истории мира, королевства, магии, которая мне недоступна, но о которой я очень любила читать и слушать. Папа объяснял мне то, что было непонятно. Он не разделял мнение тех, кто считал, что если не владеешь магией, то и говорить о ней, смысла нет. Напротив, он верил, что однажды, когда-нибудь, все изменится, и я обязательно почувствую, как магия разливается внутри меня. Я понимала, что этого никогда не случится, еще ни один спирит не смог обрести магию. Но от этого папины истории не были менее интересными.
Я прошла вдоль полок, провела пальцем по корешкам. Пыли совсем не было, мама любит, когда чисто. Даже в комнате, в которой не живут.
Я еще немного постояла у окна, мне хотелось впитать в себя этот чудесный вечер, проведенный с мамой, забыв обо всем остальном. Такие вечера – редкость и завтра, скорее всего, от него ничего не останется. Мама выразит недовольство тем, что я строю свою жизнь не так, как ей хотелось бы. А я опять не захочу все это выслушивать. И так до следующего раза.
Я вздохнула и, переодевшись, легла спать. Вопреки ожиданиям, тяжелые воспоминания в эту ночь меня не одолевали, и я уснула быстро и легко.
Разбудил меня умопомрачительный запах с кухни. Конечно, он не мог добраться до второго этажа и проникнуть через закрытую дверь. Мама подтолкнула его с помощью простого заклинания. Порой разбудить меня можно было только так, и она это помнила.
Я втянула запах носом и потянулась. Мне даже показалось, что сегодня, как и вчера вечером, мама будет просто мама.
Но нет, стоило мне спуститься, как я поняла – лирическое настроение ушло, оставив вместо себя сухость и прагматичность профессора Амбери. Неброский макияж, элегантная прическа и строгий костюм дали понять, что после завтрака я здесь не задержусь.
Ну что ж, ничего необычного, так происходит каждый раз.
Тем не менее, от завтрака я отказываться не стала. Прошла и села за стол, где мама чинно мазала маслом хлеб.
– Доброе утро, – поздоровалась она.
– Доброе. Разве у тебя сегодня лекции в академии? Я думала, ты отдыхаешь, – спросила я, принимаясь за невероятно вкусный омлет.
– Один из преподавателей заболел, – ответила она, даже не глядя на меня, – и меня попросили выйти сегодня за него, – и, чуть помедлив, добавила, – вот если бы ты сейчас работала в академии, у меня был бы выходной.
Началось.
– Ну да, – сказала я, не скрывая сарказма, – и вместо заболевшего сейчас работала бы я. Тоже в свой выходной. Или вела бы дополнительные лекции в добавок к своим.
– Ты молода, – отрезала мама, – тебе в любом случае пришлось бы набираться опыта, а дополнительные нагрузки – прекрасный способ сделать это.
Я недоверчиво посмотрела на нее.
– Мам, ты меня вообще любишь?
– Не отвлекайся от еды, – сказала она и вернулась к прерванному занятию.
Вот и поговорили. Аппетит как-то резко пропал. Я сделала глоток чая, глядя поверх чашки на сидящую напротив женщину. Сейчас это была не мама, а преподаватель истории мира, профессор Элеонор Амбери. Умная, честная, неподкупная, влюбленная в свой предмет.
Она никак не хотела понять, почему я не хочу связывать свою жизнь с академией. Ей казалось, что там я была бы на своем месте. Но так казалось только ей, не мне.
И все попытки объяснить, почему я решила так, а не иначе, разбивались о непримиримость и негодование. Так что я уже давно ничего не хотела доказывать, а просто молча допивала чай и уходила.
Точно так же я хотела поступить и сегодня, но мои планы прервал звонок в дверь. Я посмотрела на маму, она слегка нахмурилась. Я решила пойти посмотреть, кто пришел, но она вдруг очень резко сказала:
– Не вставай, – а потом уже спокойнее, – я сама открою, это, наверное, просто почта или ошиблись адресом, я сегодня никого не жду.
Она вышла из кухни, а смотрела ей вслед и прекрасно видела, как она напряжена. Говорить о том, что почту всегда оставляли в почтовом ящике у дорожки, ведущей к дому, а заблудиться здесь почти невозможно, я, конечно, не стала. А вот посмотреть, кто же пришел, все-таки решила.
Кухня располагалась слева от входа, а чтобы в нее попасть, нужно пройти по коридору и снова повернуть налево. Таким образом, получалось, что одно окно в кухне выходило прямо на крыльцо и входную дверь. Видимо, из-за волнения, мама об этом не подумала, ведь она явно не хотела, чтобы я видела, кто пришел.
Я быстро подошла к окну. Мама стояла на улице и говорила с каким-то мужчиной. Мне он был не знаком и его не приглашали в дом, но незнакомцам обычно улыбаются, проявляют вежливость. Если бы кто-то умудрился ошибиться адресом, мама показывала бы ему нужное направление, но ничего такого не было. На мамином лице не было ни намека на улыбку, наоборот, она хмурилась, что-то говорила и качала головой. Как будто от нее что-то хотели, а она отказывалась. В конце концов, мужчина что-то сказал ей, она кивнула в ответ, он развернулся и ушел. Мама облегченно вздохнула и вошла в дом.
