Необычайную свежесть и силу чувствовала она, словно и не было изнурительного многочасового сражения с имперским принцем. Всей мощью обрушилась ее воодушевленная дружина на растерявшихся пиратов и сбросила их с пристани в ледяную воду.
Под восторженные крики сошли с корабля на пристань принц Стефан и его телохранитель. С таким воодушевлением и восторгом встречала их храбрая минденская дружина, с каким не приветствовала никого прежде. Одна лишь княгиня Мелина тоскливо смотрела на двух высоких статных воинов в боевых доспехах, ибо понимала она, что пришел конец ее свободе.
Но достойно выдержала она взгляд пронизывающих серых глаз императорского телохранителя, ни словом, ни жестом не показала своего трепета. И даже не вздрогнула от звука его голоса, такого же глубокого и холодного, как Северное море.
– Угодно ли будет княгине продолжить поединок с принцем?
Зашумели минденские воины, зароптали. Опустила голову дивная княгиня Мелина, ясно стало ей, что все уже решила ее дружина, и знала она, что поддержат это решение и старейшины, и горожане. Лишь одно оставалось ей теперь – сохранить гордый вид и сделать добровольно то, что иначе придется делать по принуждению.
– Нет нужды продолжать поединок. Не смогу я поднять меч против того, кто спас от врагов мою столицу. Доказал принц Стефан, что могу я отдать под его покровительство и себя и свое княжество.
Потонули ее слова в громких приветственных криках. Радовались минденские воины и горожане, что выбрала наконец княгиня себе супруга. Радовались и вальденские моряки, что успехом завершилась их поездка.
И лишь на трех лицах не было и тени радости.
Словно ледяная принцесса из северных легенд стояла на корме имперского корабля дивная княгиня Мелина. Холодом веяло от прекрасного лица, столь же белого, как укутывавшие ее драгоценные меха. Утратили свой небесно-синий цвет глаза прекрасной девы, серыми стали они, словно воды Северного моря.
С тоской смотрела княгиня на удаляющиеся скалистые берега родного острова. Болело ее сердце от мысли, что никогда больше не придется ей ступить на землю предков. Связана она по рукам и ногам своей клятвой и навсегда отдана чужеземцу.
Все дальше отходили имперские корабли от Минденса, и вот уже не отличить стало далекий берег от темных туч, нависших над Северным морем. Ледяной ветер пробирал Мелину до костей, мелкие снежинки больно покалывали замерзшие щеки, а она все не могла отвести взгляда от горизонта. И лишь когда старая кормилица из числа преданных людей, которых разрешили взять с собой княгине, накинула ей на плечи еще одну меховую мантию, словно очнулась Мелина и позволила увести себя с палубы.
Но недолго ей было позволено пробыть одной, почтительно, но настойчиво пригласил ее слуга отобедать с благородным ярлом. Не могла отказаться княгиня, хоть и знала она уже, что называют так вальденцы высокого воина с серыми глазами, чей холодный взгляд вызывал у нее пугающий трепет. Но отказать, означало оскорбить доверенное лицо великого императора, а главное – уронить честь минденской владычицы. Скрыла свой страх дивная княгиня Мелина и с гордо поднятой головой проследовала за слугой благородного ярла.
Невероятной роскошью поразил ее корабль. Даже княжеский дворец на ее родине был отделан беднее. Либо и впрямь столь сказочно богат был император, либо не поскупился он на расходы для невесты своего сына.
Склонился перед ней в поклоне благородный ярл, коснулся губами ее руки, и вновь пропустило удар сердце Мелины. Впервые смогла она рассмотреть сероглазого воина так близко, и показалось ей, что уже не морозом веет от него, а наоборот, опаляет его дыхание жарким пламенем.
Однако, ни словом, ни жестом не выдала княгиня своего волнения. С каменным лицом села она в украшенное императорским гербом кресло, окинула каюту надменным взглядом и холодно спросила:
– Где же жених мой? Неужели недостойна я его внимания?
Но словно не заметил благородный ярл насмешки в ее голосе.
– Да простит прекрасная княгиня промах чужеземцев, – ответил он, сокрушенно склонив голову, – ибо в спешке отъезда забыли мы заранее рассказать о вальденских обычаях. У нас не приличествует жениху и невесте жить в одном доме до свадьбы. А корабль – все равно, что дом, правительнице ли искуснейшего в мореходстве народа этого не знать. Посему уступил принц Стефан своей невесте флагман, а сам следует за нами на втором корабле.
Странную смесь облегчения и раздражения испытала Мелина. Словно и рада она была отсутствию принца, и не рада. Спокойнее и легче стало у нее на сердце от мысли, что следующая встреча с женихом откладывается. Но разум подсказывал – не стоит радоваться отсрочке. Чем лучше познакомится она с принцем до свадьбы, тем легче будет ей смириться с предстоящим браком.
Но снова ни словом, ни жестом не выдала она своих мыслей, и лишь кивнула в ответ на слова благородного ярла.
В молчании прошел обед. Не была обучена Мелина вести светскую беседу, а к тому же, хоть она никогда бы в этом не призналась, робела она перед суровым имперским воином. Под его тяжелым взглядом путались ее мысли, а изысканные яства застревали в горле.
Молчал и благородный ярл. Молчал и странно хмурился, поглядывая на прекрасную княгиню. Лишь когда вышколенные слуги унесли кувшины для умывания, резко поднялся он с места и словно с вызовом спросил, не желает ли гостья осмотреть корабль.
Хотела отказаться Мелина, но показалось ей, что увидит имперский воин в ее отказе страх. Даже тени такого подозрения не смогла бы вынести ее гордость, а посему сухо поблагодарила молодая княгиня за приглашение и оперлась на предложенную руку.
Много кораблей повидала дивная княгиня Мелина. Искусен был ее народ в морском деле, но славился он и мастерством своих корабелов. Строили минденцы крепкие красивые суда и бесстрашно ходили на них в далекие земли.
Но ни разу не бывала молодая княгиня на корабле, сошедшем с военных верфей Вальденской Империи. И неудивительно, ведь по закону, принятому еще Стефаном Великим, никогда не ступала нога иноземца на борт боевого имперского корабля. А для кого и делалось исключение, того приводили и уводили с завязанными глазами.
Посему со смешанным чувством поднялась Мелина на палубу вслед за благородным ярлом. И любопытно было ей, и печально. Неужто нет больше от нее секретов? Словно уже и не минденская она госпожа, а подданная вальденского императора. С внезапным озарением бросила она проницательный взгляд на суровое лицо воина.
– Не потому ли благородный ярл решил показать мне корабль, чтобы окончательно поняла я – нет пути назад?
Склонил голову ярл, и явственно прозвучало в его глубоком голосу уважение:
– Все правильно поняла прекрасная княгиня. Навеки она связана теперь с Вальденсом и никогда не вернется госпожой в родную страну. И чем быстрее смирится она, тем будет лучше.
– Для кого? – надменно спросила Мелина.
Странно и неожиданно прозвучал для нее резкий ответ императорского телохранителя:
– Для всех.
Застыла на месте княгиня, пораженная второй догадкой, еще более необычной, чем первая. Порывисто схватила она руку воина.
– Скажи мне, благородный ярл, правду. Не потому ли отослали на другой корабль принца Стефана, что не желает он меня в жены?
Грозным пламенем сверкнули серые глаза вальденца, шагнул он вперед, и до боли сжали его пальцы ладонь Мелины. Сумела выдержать молодая княгиня его взгляд, хоть и стучала в ее висках кровь, ослабляя колени и застилая глаза туманом. Но быстро опомнился ярл, выпустил руку Мелины и отступил.
– Ты вновь угадала, – жестко сказал он, отринув светские приличия, – не хочет жениться на тебе принц. Не считает он себя готовым к браку, не желает бремени семейных забот.
С трудом вдохнула холодный морской воздух молодая княгиня, словно какой-то ледяной клубок застрял у нее в горле.
– Но зачем же тогда затеял он это сватовство? – в отчаянии спросила она. – Зачем губит мою жизнь, если нет ему от этого никакой радости? Пусть отпустит меня назад, в родной Минденс, а я охотно верну ему слово…
Но лишь головой покачал благородный ярл.
– Не вини принца, прекрасная княгиня. Не он выбрал тебя в жены. Выполняет он волю императора, а в Вальденсе воля императора – закон. Смирись, княгиня, теперь для тебя есть лишь одна дорога – в Вальденс, и нет такой силы, которая могла бы это изменить.
Три дня прошло, большая часть пути осталась за кормой, и все тяжелее становилось на душе у дивной княгини Мелины. Чувствовала она себя птицей в клетке, и от жгучей боли сердце ее разрывалось на части.
Но не по родному острову грустила Мелина и не по друзьям. Сама она не понимала, что же так мучает ее, что печалит. Томила ее странная, незнакомая прежде тоска, и пронизывающим холодом обдавала мысль, что совсем скоро покажутся на горизонте берега Вальденса.
Затаив дыхание, слушала молодая княгиня рассказы ярла о великой Империи, и неподдельным интересом пылал ее прекрасный взор. Перестала избегать Мелина императорского телохранителя, словно рухнула между ними ледяная стена после того откровенного разговора. И хотя по-прежнему трепетала она под его тяжелым взглядом, но теперь стал он для нее единственным не чужим человеком на корабле.
Как по молчаливому уговору ни Мелина, ни ярл не возвращались к разговору о принце, свадьбе и воле императора. Вместо этого рассказывал он молодой княгине о великой Вальденской Империи, о завоеваниях жестокого императора Гаральда, о тяжелых битвах и о диковинках чужих стран. Много миль прошагал суровый воин по Северному материку, много людей повидал он, много городов. И хотя входил он в них не как гость, а как завоеватель, но не золото интересовало его, а люди и знания.
– Не в том цель императора, чтобы подчинить себе весь мир, – говорил он, и в голосе его звучала искренняя убежденность, – а в том, чтобы сделать Вальденс самым сильным и процветающим государством в мире. Продолжает он дело деда своего, Стефана Великого.
– Разве огнем и мечом действовал император Стефан? – возражала ему Мелина. – Всегда и во всем стремился он разрешить дело миром, и лишь в крайнем случае брался за оружие.
– Да, Гаральд не таков, – неохотно согласился ярл, – но и времена сейчас иные. Нет у императора ни поддержки великих магов, ни помощи древних демонов, и приходится ему рассчитывать лишь на себя и на верных ему людей. А их мало, ох как мало, ведь даже родному сыну не может он полностью доверять…
Осекся воин, ибо понял, что в запале спора сказал лишнее. Горько усмехнулась молодая княгиня – вот и еще один кусочек мозаики лег на свое место.
– Так вот почему тебя отправили с принцем, благородный ярл. Не доверяет император сыну, боится он, что не пожелает Стефан жертвовать своим счастьем ради его великих планов.
– Принц молод и горяч, прекрасная княгиня, – тихо ответил ей воин, – из благородства или по прихоти он может совершить любую глупость. На моем же гербе начертано лишь одно слово – верность. И нет у меня других интересов, кроме интересов Империи.
Как ножом по сердцу резанули Мелину его слова, словно услышала она в них скрытый упрек. Но нет, никогда не позволил бы себе благородный ярл делать такие намеки. Понимала княгиня, что упрек этот шел из ее собственного разума, ибо не желало ее сердце слушать голос рассудка.
Подняла она застланный слезами взор к небу, будто пытаясь из его синевы почерпнуть силы для верного выбора, хотя прекрасно понимала, что и выбора у нее никакого нет, сделан он за нее, и ничего уже нельзя изменить. Смирись, смирись, гордая дева-воительница, не хватит у тебя сил идти против императора, а главное – не хватит их, чтобы сломить железную волю ярла.
И словно в ответ на ее мысли сел вдруг на мачту невесть откуда взявшийся в открытом море белый филин, в точности такой, как на ее родовом гербе.
Склонила голову дивная княгиня Мелина перед таким знаком небес и не произнесла более ни слова.
Прилетел свежий ветер, надул тугие паруса, растрепал золотые волосы дивной княгини Мелины. Но когда разогнал тот ветер утренний туман, едва сдержала она стон. Не была более безбрежной морская гладь, далеко на горизонте темнела полоска берега, на котором должна была потерять Мелина свою свободу и свое счастье.
Раздался за ее спиной знакомый голос:
– О чем думает прекрасная княгиня?
Острой болью отозвалась в груди Мелины звучавшая в том голосе грусть. И ответила она не оборачиваясь.
– Ты знаешь, о чем я думаю, ярл. Не заставляй меня произносить это вслух.
Но не ушел воин, лишь нахмурился еще сильнее.
– Не играй со мной в недомолвки, княгиня, не мальчишка я, чтобы загадки разгадывать.
Повернулась к нему Мелина, бесстрашно взглянула в холодные серые глаза.
– Что ж, хотел ты услышать правду, так слушай. Не обучена я женским уловкам, не умею намекать да жеманиться. А потому скажу то, что думаю. Много правильных слов я выслушала от тебя. Знаю, сам ты в них веришь. А вот я больше не желаю...
Замолчала она, потому как вновь увидела белого филина, бесшумно севшего на свернутый канат. Неверно понял ее заминку вальденский воин, решил он, что передумала говорить Мелина.
– Все понимаю я, прекрасная княгиня, – печально сказал он, – я и сам стал сомневаться в правильности своей веры. Но не хуже меня знаешь ты, что не властны правители над своей жизнью, приходится им жертвовать чувствами во имя родовой чести и долга перед родиной.
Лишь рассмеялась Мелина в ответ.
– О нет, не понял ты меня! Что мне честь, что мне долг, что мне родина? Скажи только слово, ярл, и брошу я в море княжеский венец, принесу тебе клятву на мече и последую за тобой на край света.
Пламенем полыхнули глаза вальденца, жаркий румянец окрасил его бледные щеки.
– Безумие – говорить такое!
– Разве правда – это безумие? – шагнула к нему Мелина. – Может быть. Но это особенное, чудесное безумие. Попробуй, ярл, попробуй хоть минуту не притворяться. Скажи мне, о чем ты думаешь. Неужели не стою я того, чтобы знать правду?
Совсем близко стояли они друг к другу, и дала трещину железная воля ярла. Страстным поцелуем приник он к устам прекрасной княгини, и были его губы жаркими и пьянящими, словно хмельной мед. Обняла его Мелина и как диким плющом обвила руками его плечи, желая никогда не отпускать.
Но произнес вдруг громко чей-то голос:
– Не верил я, что увижу такое.
Обернулась княгиня Мелина, и словно ледяной водой ее окатило. В нескольких шагах от них стоял принц Стефан, а за ним – вальденские воины в черных плащах.
– Так значит, все разговоры о чести и долге были лишь пустыми словами? – насмешливо продолжил принц, глядя на ярла. – Или, – он перевел взгляд на прекрасную княгиню, – или отец подобрал мне невесту, не блещущую добродетелью?
Пошатнулась Мелина от такого оскорбления, метнулась рука ее к поясу, безуспешно пытаясь нащупать меч. Но в то же время разумом понимала она, что правота на стороне Стефана, и оттого сжигал ее мучительный стыд.
Сделал шаг вперед ярл, заслонил княгиню широким плечом.
– Как смеешь ты говорить такое? – надменно бросил он принцу. – Или не мужчина ты, что позволяешь себе оскорблять женщину. Моя здесь вина, со мной и говори.
– Благородно ты поступаешь, беря всю вину на себя, – усмехнулся Стефан, – но ни я, ни мои воины слепотой не страдаем. И если соблазнил ты мою невесту, то ответ вы должны держать оба.
Под восторженные крики сошли с корабля на пристань принц Стефан и его телохранитель. С таким воодушевлением и восторгом встречала их храбрая минденская дружина, с каким не приветствовала никого прежде. Одна лишь княгиня Мелина тоскливо смотрела на двух высоких статных воинов в боевых доспехах, ибо понимала она, что пришел конец ее свободе.
Но достойно выдержала она взгляд пронизывающих серых глаз императорского телохранителя, ни словом, ни жестом не показала своего трепета. И даже не вздрогнула от звука его голоса, такого же глубокого и холодного, как Северное море.
– Угодно ли будет княгине продолжить поединок с принцем?
Зашумели минденские воины, зароптали. Опустила голову дивная княгиня Мелина, ясно стало ей, что все уже решила ее дружина, и знала она, что поддержат это решение и старейшины, и горожане. Лишь одно оставалось ей теперь – сохранить гордый вид и сделать добровольно то, что иначе придется делать по принуждению.
– Нет нужды продолжать поединок. Не смогу я поднять меч против того, кто спас от врагов мою столицу. Доказал принц Стефан, что могу я отдать под его покровительство и себя и свое княжество.
Потонули ее слова в громких приветственных криках. Радовались минденские воины и горожане, что выбрала наконец княгиня себе супруга. Радовались и вальденские моряки, что успехом завершилась их поездка.
И лишь на трех лицах не было и тени радости.
***
Словно ледяная принцесса из северных легенд стояла на корме имперского корабля дивная княгиня Мелина. Холодом веяло от прекрасного лица, столь же белого, как укутывавшие ее драгоценные меха. Утратили свой небесно-синий цвет глаза прекрасной девы, серыми стали они, словно воды Северного моря.
С тоской смотрела княгиня на удаляющиеся скалистые берега родного острова. Болело ее сердце от мысли, что никогда больше не придется ей ступить на землю предков. Связана она по рукам и ногам своей клятвой и навсегда отдана чужеземцу.
Все дальше отходили имперские корабли от Минденса, и вот уже не отличить стало далекий берег от темных туч, нависших над Северным морем. Ледяной ветер пробирал Мелину до костей, мелкие снежинки больно покалывали замерзшие щеки, а она все не могла отвести взгляда от горизонта. И лишь когда старая кормилица из числа преданных людей, которых разрешили взять с собой княгине, накинула ей на плечи еще одну меховую мантию, словно очнулась Мелина и позволила увести себя с палубы.
Но недолго ей было позволено пробыть одной, почтительно, но настойчиво пригласил ее слуга отобедать с благородным ярлом. Не могла отказаться княгиня, хоть и знала она уже, что называют так вальденцы высокого воина с серыми глазами, чей холодный взгляд вызывал у нее пугающий трепет. Но отказать, означало оскорбить доверенное лицо великого императора, а главное – уронить честь минденской владычицы. Скрыла свой страх дивная княгиня Мелина и с гордо поднятой головой проследовала за слугой благородного ярла.
Невероятной роскошью поразил ее корабль. Даже княжеский дворец на ее родине был отделан беднее. Либо и впрямь столь сказочно богат был император, либо не поскупился он на расходы для невесты своего сына.
Склонился перед ней в поклоне благородный ярл, коснулся губами ее руки, и вновь пропустило удар сердце Мелины. Впервые смогла она рассмотреть сероглазого воина так близко, и показалось ей, что уже не морозом веет от него, а наоборот, опаляет его дыхание жарким пламенем.
Однако, ни словом, ни жестом не выдала княгиня своего волнения. С каменным лицом села она в украшенное императорским гербом кресло, окинула каюту надменным взглядом и холодно спросила:
– Где же жених мой? Неужели недостойна я его внимания?
Но словно не заметил благородный ярл насмешки в ее голосе.
– Да простит прекрасная княгиня промах чужеземцев, – ответил он, сокрушенно склонив голову, – ибо в спешке отъезда забыли мы заранее рассказать о вальденских обычаях. У нас не приличествует жениху и невесте жить в одном доме до свадьбы. А корабль – все равно, что дом, правительнице ли искуснейшего в мореходстве народа этого не знать. Посему уступил принц Стефан своей невесте флагман, а сам следует за нами на втором корабле.
Странную смесь облегчения и раздражения испытала Мелина. Словно и рада она была отсутствию принца, и не рада. Спокойнее и легче стало у нее на сердце от мысли, что следующая встреча с женихом откладывается. Но разум подсказывал – не стоит радоваться отсрочке. Чем лучше познакомится она с принцем до свадьбы, тем легче будет ей смириться с предстоящим браком.
Но снова ни словом, ни жестом не выдала она своих мыслей, и лишь кивнула в ответ на слова благородного ярла.
В молчании прошел обед. Не была обучена Мелина вести светскую беседу, а к тому же, хоть она никогда бы в этом не призналась, робела она перед суровым имперским воином. Под его тяжелым взглядом путались ее мысли, а изысканные яства застревали в горле.
Молчал и благородный ярл. Молчал и странно хмурился, поглядывая на прекрасную княгиню. Лишь когда вышколенные слуги унесли кувшины для умывания, резко поднялся он с места и словно с вызовом спросил, не желает ли гостья осмотреть корабль.
Хотела отказаться Мелина, но показалось ей, что увидит имперский воин в ее отказе страх. Даже тени такого подозрения не смогла бы вынести ее гордость, а посему сухо поблагодарила молодая княгиня за приглашение и оперлась на предложенную руку.
***
Много кораблей повидала дивная княгиня Мелина. Искусен был ее народ в морском деле, но славился он и мастерством своих корабелов. Строили минденцы крепкие красивые суда и бесстрашно ходили на них в далекие земли.
Но ни разу не бывала молодая княгиня на корабле, сошедшем с военных верфей Вальденской Империи. И неудивительно, ведь по закону, принятому еще Стефаном Великим, никогда не ступала нога иноземца на борт боевого имперского корабля. А для кого и делалось исключение, того приводили и уводили с завязанными глазами.
Посему со смешанным чувством поднялась Мелина на палубу вслед за благородным ярлом. И любопытно было ей, и печально. Неужто нет больше от нее секретов? Словно уже и не минденская она госпожа, а подданная вальденского императора. С внезапным озарением бросила она проницательный взгляд на суровое лицо воина.
– Не потому ли благородный ярл решил показать мне корабль, чтобы окончательно поняла я – нет пути назад?
Склонил голову ярл, и явственно прозвучало в его глубоком голосу уважение:
– Все правильно поняла прекрасная княгиня. Навеки она связана теперь с Вальденсом и никогда не вернется госпожой в родную страну. И чем быстрее смирится она, тем будет лучше.
– Для кого? – надменно спросила Мелина.
Странно и неожиданно прозвучал для нее резкий ответ императорского телохранителя:
– Для всех.
Застыла на месте княгиня, пораженная второй догадкой, еще более необычной, чем первая. Порывисто схватила она руку воина.
– Скажи мне, благородный ярл, правду. Не потому ли отослали на другой корабль принца Стефана, что не желает он меня в жены?
Грозным пламенем сверкнули серые глаза вальденца, шагнул он вперед, и до боли сжали его пальцы ладонь Мелины. Сумела выдержать молодая княгиня его взгляд, хоть и стучала в ее висках кровь, ослабляя колени и застилая глаза туманом. Но быстро опомнился ярл, выпустил руку Мелины и отступил.
– Ты вновь угадала, – жестко сказал он, отринув светские приличия, – не хочет жениться на тебе принц. Не считает он себя готовым к браку, не желает бремени семейных забот.
С трудом вдохнула холодный морской воздух молодая княгиня, словно какой-то ледяной клубок застрял у нее в горле.
– Но зачем же тогда затеял он это сватовство? – в отчаянии спросила она. – Зачем губит мою жизнь, если нет ему от этого никакой радости? Пусть отпустит меня назад, в родной Минденс, а я охотно верну ему слово…
Но лишь головой покачал благородный ярл.
– Не вини принца, прекрасная княгиня. Не он выбрал тебя в жены. Выполняет он волю императора, а в Вальденсе воля императора – закон. Смирись, княгиня, теперь для тебя есть лишь одна дорога – в Вальденс, и нет такой силы, которая могла бы это изменить.
***
Три дня прошло, большая часть пути осталась за кормой, и все тяжелее становилось на душе у дивной княгини Мелины. Чувствовала она себя птицей в клетке, и от жгучей боли сердце ее разрывалось на части.
Но не по родному острову грустила Мелина и не по друзьям. Сама она не понимала, что же так мучает ее, что печалит. Томила ее странная, незнакомая прежде тоска, и пронизывающим холодом обдавала мысль, что совсем скоро покажутся на горизонте берега Вальденса.
Затаив дыхание, слушала молодая княгиня рассказы ярла о великой Империи, и неподдельным интересом пылал ее прекрасный взор. Перестала избегать Мелина императорского телохранителя, словно рухнула между ними ледяная стена после того откровенного разговора. И хотя по-прежнему трепетала она под его тяжелым взглядом, но теперь стал он для нее единственным не чужим человеком на корабле.
Как по молчаливому уговору ни Мелина, ни ярл не возвращались к разговору о принце, свадьбе и воле императора. Вместо этого рассказывал он молодой княгине о великой Вальденской Империи, о завоеваниях жестокого императора Гаральда, о тяжелых битвах и о диковинках чужих стран. Много миль прошагал суровый воин по Северному материку, много людей повидал он, много городов. И хотя входил он в них не как гость, а как завоеватель, но не золото интересовало его, а люди и знания.
– Не в том цель императора, чтобы подчинить себе весь мир, – говорил он, и в голосе его звучала искренняя убежденность, – а в том, чтобы сделать Вальденс самым сильным и процветающим государством в мире. Продолжает он дело деда своего, Стефана Великого.
– Разве огнем и мечом действовал император Стефан? – возражала ему Мелина. – Всегда и во всем стремился он разрешить дело миром, и лишь в крайнем случае брался за оружие.
– Да, Гаральд не таков, – неохотно согласился ярл, – но и времена сейчас иные. Нет у императора ни поддержки великих магов, ни помощи древних демонов, и приходится ему рассчитывать лишь на себя и на верных ему людей. А их мало, ох как мало, ведь даже родному сыну не может он полностью доверять…
Осекся воин, ибо понял, что в запале спора сказал лишнее. Горько усмехнулась молодая княгиня – вот и еще один кусочек мозаики лег на свое место.
– Так вот почему тебя отправили с принцем, благородный ярл. Не доверяет император сыну, боится он, что не пожелает Стефан жертвовать своим счастьем ради его великих планов.
– Принц молод и горяч, прекрасная княгиня, – тихо ответил ей воин, – из благородства или по прихоти он может совершить любую глупость. На моем же гербе начертано лишь одно слово – верность. И нет у меня других интересов, кроме интересов Империи.
Как ножом по сердцу резанули Мелину его слова, словно услышала она в них скрытый упрек. Но нет, никогда не позволил бы себе благородный ярл делать такие намеки. Понимала княгиня, что упрек этот шел из ее собственного разума, ибо не желало ее сердце слушать голос рассудка.
Подняла она застланный слезами взор к небу, будто пытаясь из его синевы почерпнуть силы для верного выбора, хотя прекрасно понимала, что и выбора у нее никакого нет, сделан он за нее, и ничего уже нельзя изменить. Смирись, смирись, гордая дева-воительница, не хватит у тебя сил идти против императора, а главное – не хватит их, чтобы сломить железную волю ярла.
И словно в ответ на ее мысли сел вдруг на мачту невесть откуда взявшийся в открытом море белый филин, в точности такой, как на ее родовом гербе.
Склонила голову дивная княгиня Мелина перед таким знаком небес и не произнесла более ни слова.
***
Прилетел свежий ветер, надул тугие паруса, растрепал золотые волосы дивной княгини Мелины. Но когда разогнал тот ветер утренний туман, едва сдержала она стон. Не была более безбрежной морская гладь, далеко на горизонте темнела полоска берега, на котором должна была потерять Мелина свою свободу и свое счастье.
Раздался за ее спиной знакомый голос:
– О чем думает прекрасная княгиня?
Острой болью отозвалась в груди Мелины звучавшая в том голосе грусть. И ответила она не оборачиваясь.
– Ты знаешь, о чем я думаю, ярл. Не заставляй меня произносить это вслух.
Но не ушел воин, лишь нахмурился еще сильнее.
– Не играй со мной в недомолвки, княгиня, не мальчишка я, чтобы загадки разгадывать.
Повернулась к нему Мелина, бесстрашно взглянула в холодные серые глаза.
– Что ж, хотел ты услышать правду, так слушай. Не обучена я женским уловкам, не умею намекать да жеманиться. А потому скажу то, что думаю. Много правильных слов я выслушала от тебя. Знаю, сам ты в них веришь. А вот я больше не желаю...
Замолчала она, потому как вновь увидела белого филина, бесшумно севшего на свернутый канат. Неверно понял ее заминку вальденский воин, решил он, что передумала говорить Мелина.
– Все понимаю я, прекрасная княгиня, – печально сказал он, – я и сам стал сомневаться в правильности своей веры. Но не хуже меня знаешь ты, что не властны правители над своей жизнью, приходится им жертвовать чувствами во имя родовой чести и долга перед родиной.
Лишь рассмеялась Мелина в ответ.
– О нет, не понял ты меня! Что мне честь, что мне долг, что мне родина? Скажи только слово, ярл, и брошу я в море княжеский венец, принесу тебе клятву на мече и последую за тобой на край света.
Пламенем полыхнули глаза вальденца, жаркий румянец окрасил его бледные щеки.
– Безумие – говорить такое!
– Разве правда – это безумие? – шагнула к нему Мелина. – Может быть. Но это особенное, чудесное безумие. Попробуй, ярл, попробуй хоть минуту не притворяться. Скажи мне, о чем ты думаешь. Неужели не стою я того, чтобы знать правду?
Совсем близко стояли они друг к другу, и дала трещину железная воля ярла. Страстным поцелуем приник он к устам прекрасной княгини, и были его губы жаркими и пьянящими, словно хмельной мед. Обняла его Мелина и как диким плющом обвила руками его плечи, желая никогда не отпускать.
Но произнес вдруг громко чей-то голос:
– Не верил я, что увижу такое.
Обернулась княгиня Мелина, и словно ледяной водой ее окатило. В нескольких шагах от них стоял принц Стефан, а за ним – вальденские воины в черных плащах.
– Так значит, все разговоры о чести и долге были лишь пустыми словами? – насмешливо продолжил принц, глядя на ярла. – Или, – он перевел взгляд на прекрасную княгиню, – или отец подобрал мне невесту, не блещущую добродетелью?
Пошатнулась Мелина от такого оскорбления, метнулась рука ее к поясу, безуспешно пытаясь нащупать меч. Но в то же время разумом понимала она, что правота на стороне Стефана, и оттого сжигал ее мучительный стыд.
Сделал шаг вперед ярл, заслонил княгиню широким плечом.
– Как смеешь ты говорить такое? – надменно бросил он принцу. – Или не мужчина ты, что позволяешь себе оскорблять женщину. Моя здесь вина, со мной и говори.
– Благородно ты поступаешь, беря всю вину на себя, – усмехнулся Стефан, – но ни я, ни мои воины слепотой не страдаем. И если соблазнил ты мою невесту, то ответ вы должны держать оба.
