Джено же, пользуясь случаем, под каждое «Горько!» целовал Ядвигу. Та шипела, отталкивала, но щёчку неизменно подставляла. А потом, немного захмелев, и губы.
Заметив свидетельство чужого примирения, Миклос то ли в шутку, то ли всерьёз предложил устроить соревнование кто кого перецелует.
- Даже не думай! – шикнула Ядвига на собиравшегося согласиться мужа. – Хватит на людях позорить!
- Яда! – укоризненно покачал головой Джено и добавил всего одно слово: – Берток.
При упоминании о былом напарнике мужа, с которым магиню связывали сомнительные отношения, возможно, не только невинные, Ядвига насупилась и процедила:
- Ты меня до конца жизни попрекать станешь? Лучше б не прощал!
Она отвернулась и яростно заковырялась в тарелке. Бедный кусок рулета подпрыгивал от усилий превратить его в паштет. Джено тут же обнял супругу и чмокнул в щёку.
- Яда, не ершись!
Ядвига нервно повела плечом, несколько раз пробурчала: «Пусти!», но потом сдалась и прижалась к плечу мужа.
Под ногами вертелась Клара. Девочке не сиделось на месте. В итоге она залезла на колени к отцу и тут же получила замечание от матери: «Не мешай взрослым!» Наверное, Клара не давала самой Ядвиге миловаться с супругом. Несмотря на внешнюю суровость, магиня жаждала ласки Джено. Тот с охотой её дарил и смотрел влюблёнными глазами. Съехаться бы им…
Я тоже привалилась к Эрно, положила голову ему на плечо. Что толку скрывать отношения, о которых все знают?
- Эрно, что в письме? – спросила шёпотом, чтобы другие не слышали. – От кого оно?
Любимый сразу нахмурился и потянулся за рябиновой настойкой. Плохо, точно дурные вести.
- Оно от поверенного, - коротко, не глядя, ответил Эрно.
- Что пишет?
- Потом, Рената. Давай не будем портить праздник.
Наверняка дело в оспаривании наследства. Безусловно, родные сделают всё, чтобы мёртвый родственник оставался мёртвым. Эрно же выставят самозванцем. Надо бы собрать свидетельские показания, подтвердить личность. Сейчас и начну.
Выскользнула со своего места и подошла к Авалону. Знаю, не время, но письмо-то сегодня пришло. Вдруг на Эрно уже в суд подали?
Главный маг башни зажёвывал самогон солёным огурчиком. По случаю свадьбы Тибора Авалон расчесал и вымыл бороду. Теперь ей позавидовали бы гномы, только ленточек не хватало. Выслушав просьбу, маг кивнул и заверил, обитатели Башни отправят коллективное письмо, в котором опишут приметы Эрно в материальном и нематериальном виде и подтвердят: Эрно Триглав воскрес.
Все свадьбы заканчивались одинаково. Эта не стала исключением. Гости захмелели, затянули песни.
Подперев рукой щёку, вторила общему хору и косилась на Миклоса: больно тот странно на меня посматривал. С гаденькой такой ухмылкой человека, задумавшего пакость. А мне, как назло, во двор надо. Увяжется же! Но не с Эрно же ходить. Но обошлось. Миклос не подкараулил. Когда вернулась, он уже куда-то ушёл.
Решила заночевать у Эрно. Люди взрослые, Кристоф и слова не скажет, благо мы тихо. Надеюсь, Эрно не откажется. Кому рассказать, у нас ведь ещё не было!
Волнительно и страшно. Одно дело – поцелуи, другое – постель. Втайне боялась, вдруг после воскрешения у Эрно возникнут проблемы. Он ведь ни разу не прижался, только целовал. С другой стороны, Эрно дворянин, их иначе воспитывали. Любимый порядочный, даже не ругается при женщинах. Не то, что Истван.
Воспоминания о некроманте неприятно кольнули. Как он там сейчас, больной, трясущийся в седле по дорогам Иссала? Хорошо, на дворе лето и дождей мало. Только на месте Андора я бы не пустила друга в столицу: не доедет же. А если доедет, как защищаться станет? Один, израненный, против коршунов-чиновников. Ох, берегини, ещё засудят ведь! А всё Миклос. Истван, конечно, тоже хорош, чуть не убил, но не просто так ведь: честь дамы защищал.
Вопреки ожиданиям, Эрно не стал спорить, просто заметил, обычно мужчина предлагает подобное женщине, а не наоборот.
- Мир изменился, - улыбнулась я, прижавшись к любимому человеку.
Мы шли по ночному Верешену к дому Кристофа. Интендант наверняка уже спал, нужно не шуметь. В отличие от Иствана, Кристоф из дома пока не выходил, соблюдая предписанное целителем лечение.
Стрекотали цикады, в воздухе вились ночные мотыльки.
Темнота чернилами разилась по городу. В ней то там, то здесь мелькали огоньки.
Башня духов нависала справа зловещей громадой. Невольно поёжилась, вспомнив об её обитателях.
Огонёк временами вырывал из темноты пугливые души. Они тут же стремились скрыться в спасительном мраке. Ни я, ни Эрно их не трогали. Зачем, если не нападают?
- Меня вызывают в суд, - первым заговорил о полученном письме любимый. – Уеду в конце недели. Процесс предстоит долгий, но, к счастью, отец жив и, вероятно, опознает. А вот мать…
Эрно смолк и тяжко вздохнул. Показалось, или даже на миг отвёл глаза? Напрасно говорят, будто мужчины не плачут.
- Мама умерла вскоре после моих похорон, - глухим голосом продолжил любимый. – Не выдержало сердце.
Посочувствовала и заверила, всё будет хорошо.
Мы остановились посреди тропинки. С одной стороны – Верешен, с другой – Башня. Хотелось просто стоять, молчать и слушать тишину.
Эрно крепче сжал руку и привлёк к себе. Прильнула к любимому и спрятала лицо на его груди.
Сердце, живое сердце, какое счастье, что оно вновь бьётся!
В порыве чувств приподнялась на носочках и поцеловала Эрно. Ответный поцелуй не заставил себя ждать.
- Может, погуляем? – проведя рукой по волосам, спросил любимый.
Я не видела выражения его глаз, но знала, они смотрят с лаской. Тепло, исходившее от Эрно, ни с чем не перепутаешь: такое бывает только у любящих.
- Речка тёплая, – продолжал соблазнять Эрно, массируя плечи, отчего я жмурилась, словно кошка.
А потом, крепко стиснув в объятиях, страстно прошептал:
- Как же я тебя люблю!
Ахнуть не успела, как Эрно расцеловал всё лицо: лоб, веки, нос, подбородок.
- Рената, счастье моё, я ведь думал, что навсегда потерял тебя! - Слова щекотали шею. Догадывалась, Эрно не хотел, чтобы я видела его лицо. Тяжело говорить о чувствах в человеческом обличие и легко в виде духа. – Ты ведь сразу мне понравилась, и так больно стало оттого, что я даже за руку тебя взять не смогу, - и любимый поцеловал эту самую руку: сначала тыльную сторону ладони, затем ямочку. – Когда ты ответила на чувства, и ещё горше стало.
- Зато теперь всё позади, - притянула его лицо к себе и потёрлась носом о нос Эрно. – И нам никто не помешает.
Сердце замерло в ожидании самого главного ответа. Мама наверняка обрадуется. Она давно все уши прожужжала срочной необходимостью замужества. Только вот с родителями познакомлю Эрно как можно позже. Увы, матушка любого сведёт с ума, я сама старалась встречаться с ней реже и писала только в силу дочерней необходимости. Не потому, что не любила, а потому что мать душила заботой и стремлением оградить от любой, даже мнимой опасности. Она ведь и Эрно тест устроит: подходит ли он для её уникальной доченьки.
- Эрно, - сердце билось в груди, будто улепётывала от оборотней, - мы… У нас есть будущее?
- Я представлю тебя отцу, - легко угадал истинный смысл вопроса любимый. – Хочешь, поедем вместе?
Хочу ли я? Конечно! Всё лучше, чем маяться в неведении и гадать, чем завершится суд. Практика… Отпустит меня Авалон, а потом поклянётся, что я весь отмеренный срок пробыла в Верешене.
* * *
Сжимая в руках саквояж – в дорогу взяла минимум вещей, - с замиранием сердца смотрела на господский дом Триглавов. Он притаился неподалёку от торговой деревеньки. Большую часть населения её составляли гномы. Оно и понятно: горный народец – лучшие кузнецы и стеклодувы, а Корабельцы – так называлась деревня – славилась посудой. Уж не знаю как, но гномы умудрялись делать цветное стекло с витой нитью внутри. Многие пытались повторить задумку, но ни у кого не выходило. За счёт посуды Корабельцы разбогатели, превратились в небольшой городок, чуть меньше Верешена. Повсюду виднелись вывески с вазами и кувшинами, на витринах красовались затейливые поделки для скучающих аристократов. Эрно говорил, в базарный день в Корабельцы приезжали даже из столицы, а уж перекупщики вились пчелиным роем. Купив товар за десять злотых, они продавали его уже за пятьдесят.
Именно в Корабельцах мы и сошли из дорожной кареты и зашагали к ясеневой роще, за которой притаилась усадьба Триглавов. Эрно позволил нести только саквояж, общий дорожный сундук тащил сам, разумеется, применив облегчающее заклинание.
Перед отъездом любимый купил себе пару рубашек: не всё же за Миклосом донашивать. На большее пока денег не хватило: жалования Эрно не получал, хотя Авалон заверял, на службу примут. Дай Белбог! Пока же приходилось брать взаймы.
- Эрно, а ты уверен, что можно так, без предупреждения? – с сомнением покачала головой и обернулась к любимому.
Я стояла в начале песчаной дорожки – одной из многих, подбегавших к подъездной аллее, обсаженной ракитами. Эрно предпочёл подойти к родному дому с чёрного хода, через калитку садовника.
- Это же отец, он всегда меня ждёт, - ободряюще улыбнулся любимый. – Да и разве поверенный в ультимативной форме не требовал явиться в Триглавье?
Во время последней остановки он переоделся в шёлковую рубашку и выглядел как заправский щёголь, только сапоги из дешёвой кожи портили картину.
Поверх расстёгнутого ворота веером рассыпались артефакты.
Я придерживалась иного мнения, но спорить не стала. Эрно лучше знает собственного отца.
Триглавье состояло из господского дома, буквой «Н» делившего парк на две неравные части, служебного и скотного дворов с постройками и обширных угодий. Именно они приносили основной доход. Стояла на господских землях и мельница. Ей можно было пользоваться за деньги.
Эрно по секрету шепнул о жемчужницах в речке. Ну да, на одном сельском хозяйстве не проживёшь.
Дом возвел дед Эрно на месте прежнего, сгоревшего во время грозы. Его отстроили из камня, в два этажа с мезонином. Центральную часть – перекладину буквы – венчал фронтон с гербом – горностаем с мышью в зубах. Предки Эрно заработали его на поле брани, многие, например, дядя и сейчас состояли на военной службе. Ну да, теперь понятно, откуда у любимого мечты о славе и карьере боевого мага.
Благородный серый камень, всё добротно, сделано на века.
Подъездная аллея упиралась в утоптанную площадку с вазонами по бокам. В них, свесившись до каменного декоративного желобка, цвели яркие петунии.
Парк понравился. Не дремучий, с множеством скамеечек, даже с искусственным прудом. Как хорошо, наверное, сидеть возле него с книжкой долгими летними вечерами.
- Пойдём! – Эрно тронул за плечо. – И ничего не бойся!
Сделала кислую мину, – ему легко говорить! – покорно поплелась за Эрно по дорожке мимо шиповника. Он почти отцвёл, а в Верешене вовсю розовели бутоны.
Странно, пока мы шли по парку, не встретили ни одного человека. Будто все вымерли. Хотя деревня и кусты ухоженные, пруд почищен от ряски.
Попросив обождать, Эрно поставил сундук на землю, быстрым шагом пересёк площадку перед домом и взбежал по ступеням.
Я тоже осторожно подошла ближе, замерев у подножья лестницы.
На звук дверного колокольчика вышел заспанный слуга.
- Что вам?.. – не договорив, он уставился на Эрно, как на привидение, и, сотворив солнечный знак, поспешил захлопнуть дверь.
- Эй, Шон, открывай! – чуть повысив голос, маг забарабанил по доскам. – Я знаю, ты стоишь за дверью.
- Сгинь, нечистая сила! – ответили с той стороны, усилив пожелания крепким словцом.
- Я тебе сейчас язык за сквернословие при даме укорочу! – рыкнул Эрно. – Открывай тебе, говорят, а то дверь выломаю.
Ответа не последовало, и любимый выполнил обещание.
Похоже, Шон не ожидал, что ключ сам собой повернётся в замке, а дверь откроется. Во всяком случае, бедняга вылупился на воскресшего хозяина круглыми от страха и удивления глазами.
- Отец дома? – Эрно спокойно вошёл, отстранив слугу, огляделся и ободряюще кивнул мне. – Там вещи, забери, Шон.
Слуга растерянно кивнул, а потом, видимо, осознав, что произошло, с криками: «Бесы!» ринулся прочь, в комнаты.
Говорила же Эрно: «Предупреди!», и вон как всё обернулось.
Робко заглянула в прихожую. Да, вот это я понимаю! Два ряда вешалок, большое зеркало, полочки для перчаток, держатель для зонтов. По размерам прихожая превосходила мою квартирку в Верешене, а ведь впереди ещё холл.
- Давай накидку.
Эрно снял с меня верхнюю одежду, расправил и повесил на одну из вешалок. Туда же отправилась куртка любимого. Без неё он смотрелся гораздо лучше: представительнее, аристократичнее.
Ругая слугу, Эрно втащил сундук в дом и толкнул дверь в холл, чтобы наткнуться на острие меча. Оружие сжимал сурового вида мужчина, такой же высокий, светловолосый, как любимый, только немного шире в плечах.
- Кто вы, господин? – насупив брови, недружелюбно спросил блондин.
Отец?
Скользнула взглядом по пальцам мужчины и отыскала перстень-печатку. Благородный илир Триглав-старший.
Несмотря на постигшее его двойное несчастье, хозяин дома выглядел представительно, держал спину прямо, только кожу возле глаз испестрили морщинки. И рот – уголки поникли, потонули в скорбных складках. Всё, больше никаких примет возраста.
- Убери его, - Эрно смело, не боясь пораниться, отвёл клинок и улыбнулся мне через плечо – мол, всё хорошо. – Напугаешь невесту.
- Господин, не имею чести знать вашего имени… - начал было Триглав-старший, вновь ткнув клинком в грудь нежданного визитёра, но сын перебил его.
- Довольно, отец! Для кого этот спектакль? Я могу легко разоружить тебя, но не хочу прибегать к магии. Зачем, если мы оба знаем, кто я.
- Мой сын мёртв, - отчеканил хозяин, сверкнув зелёными глазами. Значит, от матери Эрно тоже что-то досталось. – Я видел его тело, побывал на могиле. Вы самозванец.
- Проверь, - пожал плечами любимый. Похоже, его утомил этот спор: правое веко чуть подёргивалось. – Давай: родимые пятна, каверзные вопросы. А потом почитай свидетельские показания Авалона Имерского. Ты знаешь, кто это.
Триглав-старший опустил меч и требовательно протянул руку. В неё тут же лёг пухлый конверт: я собрала показания со всех, кто знал Эрно при первой жизни.
- Повернитесь спиной и снимите рубашку, - потребовал хозяин. – Ваша дама пусть обождёт за дверью.
- Это невежливо, отец, - пробурчал Эрно, но подчинился.
Я же, поразмыслив, осталась. Уйти всегда успею, а так смогу помочь любимому, если потребуется. Тактично отвернулась, изобразив, будто между нами только романтичные отношения.
Это самое случилось, как в романах, в стоге сена. Вопреки опасениям, у Эрно оказалось всё в порядке. И в другом он тоже не обманул ожидания: ласковый, внимательный, думающий не только о себе. Я млела в его руках, не веря, что всё происходит наяву. Вот он, живой, тёплый, жарко целует, щекочет дыханием ухо.
- Родинка есть, - задумчиво протянул Триглав-старший. – Штаны снимайте. У Эрно шрам был.
Ага, знаю, видела. Внизу живота беленькая змейка.
В прихожей на пару минут воцарилось молчание. Затем хозяин с неохотой позволил войти.
В холле поджидал конвой из слуг. Он доставил нас в кабинет отца Эрно, где тот учинил целый допрос. Любимый терпеливо рассказывал о детстве, годах учёбы, припоминал клички любимых лошадей и урожай яблок в разные года. Дрогнув на мгновение, поведал и о своей смерти. Затем попросил меня достать записную книжку.
Заметив свидетельство чужого примирения, Миклос то ли в шутку, то ли всерьёз предложил устроить соревнование кто кого перецелует.
- Даже не думай! – шикнула Ядвига на собиравшегося согласиться мужа. – Хватит на людях позорить!
- Яда! – укоризненно покачал головой Джено и добавил всего одно слово: – Берток.
При упоминании о былом напарнике мужа, с которым магиню связывали сомнительные отношения, возможно, не только невинные, Ядвига насупилась и процедила:
- Ты меня до конца жизни попрекать станешь? Лучше б не прощал!
Она отвернулась и яростно заковырялась в тарелке. Бедный кусок рулета подпрыгивал от усилий превратить его в паштет. Джено тут же обнял супругу и чмокнул в щёку.
- Яда, не ершись!
Ядвига нервно повела плечом, несколько раз пробурчала: «Пусти!», но потом сдалась и прижалась к плечу мужа.
Под ногами вертелась Клара. Девочке не сиделось на месте. В итоге она залезла на колени к отцу и тут же получила замечание от матери: «Не мешай взрослым!» Наверное, Клара не давала самой Ядвиге миловаться с супругом. Несмотря на внешнюю суровость, магиня жаждала ласки Джено. Тот с охотой её дарил и смотрел влюблёнными глазами. Съехаться бы им…
Я тоже привалилась к Эрно, положила голову ему на плечо. Что толку скрывать отношения, о которых все знают?
- Эрно, что в письме? – спросила шёпотом, чтобы другие не слышали. – От кого оно?
Любимый сразу нахмурился и потянулся за рябиновой настойкой. Плохо, точно дурные вести.
- Оно от поверенного, - коротко, не глядя, ответил Эрно.
- Что пишет?
- Потом, Рената. Давай не будем портить праздник.
Наверняка дело в оспаривании наследства. Безусловно, родные сделают всё, чтобы мёртвый родственник оставался мёртвым. Эрно же выставят самозванцем. Надо бы собрать свидетельские показания, подтвердить личность. Сейчас и начну.
Выскользнула со своего места и подошла к Авалону. Знаю, не время, но письмо-то сегодня пришло. Вдруг на Эрно уже в суд подали?
Главный маг башни зажёвывал самогон солёным огурчиком. По случаю свадьбы Тибора Авалон расчесал и вымыл бороду. Теперь ей позавидовали бы гномы, только ленточек не хватало. Выслушав просьбу, маг кивнул и заверил, обитатели Башни отправят коллективное письмо, в котором опишут приметы Эрно в материальном и нематериальном виде и подтвердят: Эрно Триглав воскрес.
Все свадьбы заканчивались одинаково. Эта не стала исключением. Гости захмелели, затянули песни.
Подперев рукой щёку, вторила общему хору и косилась на Миклоса: больно тот странно на меня посматривал. С гаденькой такой ухмылкой человека, задумавшего пакость. А мне, как назло, во двор надо. Увяжется же! Но не с Эрно же ходить. Но обошлось. Миклос не подкараулил. Когда вернулась, он уже куда-то ушёл.
Решила заночевать у Эрно. Люди взрослые, Кристоф и слова не скажет, благо мы тихо. Надеюсь, Эрно не откажется. Кому рассказать, у нас ведь ещё не было!
Волнительно и страшно. Одно дело – поцелуи, другое – постель. Втайне боялась, вдруг после воскрешения у Эрно возникнут проблемы. Он ведь ни разу не прижался, только целовал. С другой стороны, Эрно дворянин, их иначе воспитывали. Любимый порядочный, даже не ругается при женщинах. Не то, что Истван.
Воспоминания о некроманте неприятно кольнули. Как он там сейчас, больной, трясущийся в седле по дорогам Иссала? Хорошо, на дворе лето и дождей мало. Только на месте Андора я бы не пустила друга в столицу: не доедет же. А если доедет, как защищаться станет? Один, израненный, против коршунов-чиновников. Ох, берегини, ещё засудят ведь! А всё Миклос. Истван, конечно, тоже хорош, чуть не убил, но не просто так ведь: честь дамы защищал.
Вопреки ожиданиям, Эрно не стал спорить, просто заметил, обычно мужчина предлагает подобное женщине, а не наоборот.
- Мир изменился, - улыбнулась я, прижавшись к любимому человеку.
Мы шли по ночному Верешену к дому Кристофа. Интендант наверняка уже спал, нужно не шуметь. В отличие от Иствана, Кристоф из дома пока не выходил, соблюдая предписанное целителем лечение.
Стрекотали цикады, в воздухе вились ночные мотыльки.
Темнота чернилами разилась по городу. В ней то там, то здесь мелькали огоньки.
Башня духов нависала справа зловещей громадой. Невольно поёжилась, вспомнив об её обитателях.
Огонёк временами вырывал из темноты пугливые души. Они тут же стремились скрыться в спасительном мраке. Ни я, ни Эрно их не трогали. Зачем, если не нападают?
- Меня вызывают в суд, - первым заговорил о полученном письме любимый. – Уеду в конце недели. Процесс предстоит долгий, но, к счастью, отец жив и, вероятно, опознает. А вот мать…
Эрно смолк и тяжко вздохнул. Показалось, или даже на миг отвёл глаза? Напрасно говорят, будто мужчины не плачут.
- Мама умерла вскоре после моих похорон, - глухим голосом продолжил любимый. – Не выдержало сердце.
Посочувствовала и заверила, всё будет хорошо.
Мы остановились посреди тропинки. С одной стороны – Верешен, с другой – Башня. Хотелось просто стоять, молчать и слушать тишину.
Эрно крепче сжал руку и привлёк к себе. Прильнула к любимому и спрятала лицо на его груди.
Сердце, живое сердце, какое счастье, что оно вновь бьётся!
В порыве чувств приподнялась на носочках и поцеловала Эрно. Ответный поцелуй не заставил себя ждать.
- Может, погуляем? – проведя рукой по волосам, спросил любимый.
Я не видела выражения его глаз, но знала, они смотрят с лаской. Тепло, исходившее от Эрно, ни с чем не перепутаешь: такое бывает только у любящих.
- Речка тёплая, – продолжал соблазнять Эрно, массируя плечи, отчего я жмурилась, словно кошка.
А потом, крепко стиснув в объятиях, страстно прошептал:
- Как же я тебя люблю!
Ахнуть не успела, как Эрно расцеловал всё лицо: лоб, веки, нос, подбородок.
- Рената, счастье моё, я ведь думал, что навсегда потерял тебя! - Слова щекотали шею. Догадывалась, Эрно не хотел, чтобы я видела его лицо. Тяжело говорить о чувствах в человеческом обличие и легко в виде духа. – Ты ведь сразу мне понравилась, и так больно стало оттого, что я даже за руку тебя взять не смогу, - и любимый поцеловал эту самую руку: сначала тыльную сторону ладони, затем ямочку. – Когда ты ответила на чувства, и ещё горше стало.
- Зато теперь всё позади, - притянула его лицо к себе и потёрлась носом о нос Эрно. – И нам никто не помешает.
Сердце замерло в ожидании самого главного ответа. Мама наверняка обрадуется. Она давно все уши прожужжала срочной необходимостью замужества. Только вот с родителями познакомлю Эрно как можно позже. Увы, матушка любого сведёт с ума, я сама старалась встречаться с ней реже и писала только в силу дочерней необходимости. Не потому, что не любила, а потому что мать душила заботой и стремлением оградить от любой, даже мнимой опасности. Она ведь и Эрно тест устроит: подходит ли он для её уникальной доченьки.
- Эрно, - сердце билось в груди, будто улепётывала от оборотней, - мы… У нас есть будущее?
- Я представлю тебя отцу, - легко угадал истинный смысл вопроса любимый. – Хочешь, поедем вместе?
Хочу ли я? Конечно! Всё лучше, чем маяться в неведении и гадать, чем завершится суд. Практика… Отпустит меня Авалон, а потом поклянётся, что я весь отмеренный срок пробыла в Верешене.
* * *
Сжимая в руках саквояж – в дорогу взяла минимум вещей, - с замиранием сердца смотрела на господский дом Триглавов. Он притаился неподалёку от торговой деревеньки. Большую часть населения её составляли гномы. Оно и понятно: горный народец – лучшие кузнецы и стеклодувы, а Корабельцы – так называлась деревня – славилась посудой. Уж не знаю как, но гномы умудрялись делать цветное стекло с витой нитью внутри. Многие пытались повторить задумку, но ни у кого не выходило. За счёт посуды Корабельцы разбогатели, превратились в небольшой городок, чуть меньше Верешена. Повсюду виднелись вывески с вазами и кувшинами, на витринах красовались затейливые поделки для скучающих аристократов. Эрно говорил, в базарный день в Корабельцы приезжали даже из столицы, а уж перекупщики вились пчелиным роем. Купив товар за десять злотых, они продавали его уже за пятьдесят.
Именно в Корабельцах мы и сошли из дорожной кареты и зашагали к ясеневой роще, за которой притаилась усадьба Триглавов. Эрно позволил нести только саквояж, общий дорожный сундук тащил сам, разумеется, применив облегчающее заклинание.
Перед отъездом любимый купил себе пару рубашек: не всё же за Миклосом донашивать. На большее пока денег не хватило: жалования Эрно не получал, хотя Авалон заверял, на службу примут. Дай Белбог! Пока же приходилось брать взаймы.
- Эрно, а ты уверен, что можно так, без предупреждения? – с сомнением покачала головой и обернулась к любимому.
Я стояла в начале песчаной дорожки – одной из многих, подбегавших к подъездной аллее, обсаженной ракитами. Эрно предпочёл подойти к родному дому с чёрного хода, через калитку садовника.
- Это же отец, он всегда меня ждёт, - ободряюще улыбнулся любимый. – Да и разве поверенный в ультимативной форме не требовал явиться в Триглавье?
Во время последней остановки он переоделся в шёлковую рубашку и выглядел как заправский щёголь, только сапоги из дешёвой кожи портили картину.
Поверх расстёгнутого ворота веером рассыпались артефакты.
Я придерживалась иного мнения, но спорить не стала. Эрно лучше знает собственного отца.
Триглавье состояло из господского дома, буквой «Н» делившего парк на две неравные части, служебного и скотного дворов с постройками и обширных угодий. Именно они приносили основной доход. Стояла на господских землях и мельница. Ей можно было пользоваться за деньги.
Эрно по секрету шепнул о жемчужницах в речке. Ну да, на одном сельском хозяйстве не проживёшь.
Дом возвел дед Эрно на месте прежнего, сгоревшего во время грозы. Его отстроили из камня, в два этажа с мезонином. Центральную часть – перекладину буквы – венчал фронтон с гербом – горностаем с мышью в зубах. Предки Эрно заработали его на поле брани, многие, например, дядя и сейчас состояли на военной службе. Ну да, теперь понятно, откуда у любимого мечты о славе и карьере боевого мага.
Благородный серый камень, всё добротно, сделано на века.
Подъездная аллея упиралась в утоптанную площадку с вазонами по бокам. В них, свесившись до каменного декоративного желобка, цвели яркие петунии.
Парк понравился. Не дремучий, с множеством скамеечек, даже с искусственным прудом. Как хорошо, наверное, сидеть возле него с книжкой долгими летними вечерами.
- Пойдём! – Эрно тронул за плечо. – И ничего не бойся!
Сделала кислую мину, – ему легко говорить! – покорно поплелась за Эрно по дорожке мимо шиповника. Он почти отцвёл, а в Верешене вовсю розовели бутоны.
Странно, пока мы шли по парку, не встретили ни одного человека. Будто все вымерли. Хотя деревня и кусты ухоженные, пруд почищен от ряски.
Попросив обождать, Эрно поставил сундук на землю, быстрым шагом пересёк площадку перед домом и взбежал по ступеням.
Я тоже осторожно подошла ближе, замерев у подножья лестницы.
На звук дверного колокольчика вышел заспанный слуга.
- Что вам?.. – не договорив, он уставился на Эрно, как на привидение, и, сотворив солнечный знак, поспешил захлопнуть дверь.
- Эй, Шон, открывай! – чуть повысив голос, маг забарабанил по доскам. – Я знаю, ты стоишь за дверью.
- Сгинь, нечистая сила! – ответили с той стороны, усилив пожелания крепким словцом.
- Я тебе сейчас язык за сквернословие при даме укорочу! – рыкнул Эрно. – Открывай тебе, говорят, а то дверь выломаю.
Ответа не последовало, и любимый выполнил обещание.
Похоже, Шон не ожидал, что ключ сам собой повернётся в замке, а дверь откроется. Во всяком случае, бедняга вылупился на воскресшего хозяина круглыми от страха и удивления глазами.
- Отец дома? – Эрно спокойно вошёл, отстранив слугу, огляделся и ободряюще кивнул мне. – Там вещи, забери, Шон.
Слуга растерянно кивнул, а потом, видимо, осознав, что произошло, с криками: «Бесы!» ринулся прочь, в комнаты.
Говорила же Эрно: «Предупреди!», и вон как всё обернулось.
Робко заглянула в прихожую. Да, вот это я понимаю! Два ряда вешалок, большое зеркало, полочки для перчаток, держатель для зонтов. По размерам прихожая превосходила мою квартирку в Верешене, а ведь впереди ещё холл.
- Давай накидку.
Эрно снял с меня верхнюю одежду, расправил и повесил на одну из вешалок. Туда же отправилась куртка любимого. Без неё он смотрелся гораздо лучше: представительнее, аристократичнее.
Ругая слугу, Эрно втащил сундук в дом и толкнул дверь в холл, чтобы наткнуться на острие меча. Оружие сжимал сурового вида мужчина, такой же высокий, светловолосый, как любимый, только немного шире в плечах.
- Кто вы, господин? – насупив брови, недружелюбно спросил блондин.
Отец?
Скользнула взглядом по пальцам мужчины и отыскала перстень-печатку. Благородный илир Триглав-старший.
Несмотря на постигшее его двойное несчастье, хозяин дома выглядел представительно, держал спину прямо, только кожу возле глаз испестрили морщинки. И рот – уголки поникли, потонули в скорбных складках. Всё, больше никаких примет возраста.
- Убери его, - Эрно смело, не боясь пораниться, отвёл клинок и улыбнулся мне через плечо – мол, всё хорошо. – Напугаешь невесту.
- Господин, не имею чести знать вашего имени… - начал было Триглав-старший, вновь ткнув клинком в грудь нежданного визитёра, но сын перебил его.
- Довольно, отец! Для кого этот спектакль? Я могу легко разоружить тебя, но не хочу прибегать к магии. Зачем, если мы оба знаем, кто я.
- Мой сын мёртв, - отчеканил хозяин, сверкнув зелёными глазами. Значит, от матери Эрно тоже что-то досталось. – Я видел его тело, побывал на могиле. Вы самозванец.
- Проверь, - пожал плечами любимый. Похоже, его утомил этот спор: правое веко чуть подёргивалось. – Давай: родимые пятна, каверзные вопросы. А потом почитай свидетельские показания Авалона Имерского. Ты знаешь, кто это.
Триглав-старший опустил меч и требовательно протянул руку. В неё тут же лёг пухлый конверт: я собрала показания со всех, кто знал Эрно при первой жизни.
- Повернитесь спиной и снимите рубашку, - потребовал хозяин. – Ваша дама пусть обождёт за дверью.
- Это невежливо, отец, - пробурчал Эрно, но подчинился.
Я же, поразмыслив, осталась. Уйти всегда успею, а так смогу помочь любимому, если потребуется. Тактично отвернулась, изобразив, будто между нами только романтичные отношения.
Это самое случилось, как в романах, в стоге сена. Вопреки опасениям, у Эрно оказалось всё в порядке. И в другом он тоже не обманул ожидания: ласковый, внимательный, думающий не только о себе. Я млела в его руках, не веря, что всё происходит наяву. Вот он, живой, тёплый, жарко целует, щекочет дыханием ухо.
- Родинка есть, - задумчиво протянул Триглав-старший. – Штаны снимайте. У Эрно шрам был.
Ага, знаю, видела. Внизу живота беленькая змейка.
В прихожей на пару минут воцарилось молчание. Затем хозяин с неохотой позволил войти.
В холле поджидал конвой из слуг. Он доставил нас в кабинет отца Эрно, где тот учинил целый допрос. Любимый терпеливо рассказывал о детстве, годах учёбы, припоминал клички любимых лошадей и урожай яблок в разные года. Дрогнув на мгновение, поведал и о своей смерти. Затем попросил меня достать записную книжку.
