Охотничий маг начертила на ладони ногтем какую-ту руну и повторила вопрос. Ответила слово в слово. Руна вспыхнула белым пламенем и испарилась, не оставив следа.
— Странно, не врешь, — разочарованно пробормотала Джованна и отпустила. Затем обернулась к командиру отряда и указала на лес. — Они там. Двое. Полмили на северо-восток. Возьмете на просеке.
Мужчина кивнул, пришпорил коня и отдал короткое указание подчиненным.
Я осталась наедине с магичкой. Та с видом абсолютного равнодушия подпиливала расслоившийся ноготь.
Из леса донеслись крики, а потом все стихло. Через пару минут вернулись солдаты. Двое обтерли о палую листву широкие охотничьи ножи.
— Все в порядке, госпожа снэрра, пошли на корм зверям, — отрапортовал командир.
Плечи невольно задрожали, на глаза навернулись слезы.
Шоан, их убили только за то, что они хотели вернуться к семьям, на родину!
— Отвези ее в замок, — указав на меня, приказала ближайшему солдату Джованна. — Пусть маг виконта нос посмотрит.
Меня посадили на лошадь позади всадника, поэтому всем телом ощущала движения животного. Хорошо, ехали шагом, а то бы зад отбила или вовсе упала. И так сползала, за солдата цеплялась.
Чем ближе подъезжали к замку, тем меньше туда хотелось.
Меня била дрожь. Воображение услужливо рисовало картины смерти хыров. Их, наверное, сначала застрели, а потом, для верности… Но у Гора был арбалет! Ну да, он не успел им воспользоваться. Они бежали к просеке, а солдаты ждали их, взведя курки. Не дали хырам времени, подстрелили издали. Потом подъехали и добили.
— Замерзла? — Солдат обратил внимание на мои трясущиеся руки.
Промолчала. Не хотелось говорить с человеком, который травил людей, как кроликов.
В замке меня встретила недовольная Сара, собиравшаяся отчитать за затянувшуюся прогулку. Увидев мой нос, она замерла с открытым ртом.
— Где вы ее нашли? — наконец выдохнула экономка.
— Да за деревней, — неопределенно махнул рукой солдат. — Какие-то хмыри напали. Я не видел, но госпожа снэрра сказала, девчонка не врет. В общем, получите свое сокровище, и я поехал.
Служивый сгрузил меня на землю и вопросительно уставился на женщину. Та быстро сообразила, чего от нее ждут, и всучила ему серебряную монетку.
Пока Сара занималась урегулированием денежного вопроса, постаралась незаметно прошмыгнуть в кухню, чтобы избежать ненужных вопросов. Не вышло. Пришлось вернуться и отдать драконьи капли. Сара со вздохом забрала его, развернула меня к свету и, качая головой, осмотрела нос.
— Рассказывай, как было, Лей.
Я и рассказала, умолчав о помощи хырам. Придумала, что наемников спугнули солдаты.
— Так, немедленно к сеньору Мигелю, не переодеваясь! — скомандовала экономка. Сейчас она напоминала воинственную деву, только меча не хватало. — Сама пошлю за врачом и доложу хозяину.
— Не надо хозяину! — взмолилась я.
Норн непременно допросит с пристрастием, быстро выведет на чистую воду.
— Мне лучше знать, — отрезала непривычно суровая Сара. — Идем!
Маг не обрадовался нежданной работе. Он спокойно сидел, читал, потягивая ароматный глинтвейн, а тут чей-то разбитый нос. Взгляд Мигеля красноречиво свидетельствовал, я — лишний предмет в его любимой библиотеке.
— Садись, — сжав губы в тонкую ниточку, бросил он, неопределенно махнув рукой.
Присела на краешек стула, хлопая ртом, как рыба: дышать носом по-прежнему не могла. Маг подошел, склонился надо мной и внимательно осмотрел перелом.
— Да уж, повозиться придется! — недовольно пробурчал он. — Наверняка с лестницы навернулась, а я теперь лечи! Сиди и не рыпайся.
Я и не собиралась.
Первое же прикосновение вызвало дикую боль. Не обращая внимания на судорожные подергивания и побелевшие костяшки пальцев, которыми вцепилась в стол, Мигель с безразличием палача приводил кости в порядок. Хмыкнув, маг прошептал заклинание и отошел, придирчиво разглядывая. За этим занятием его и застал Сашер альг Тиадей, стремительно ворвавшийся в библиотеку.
— Ну и красавица! — Не понравился мне его тон. — Кто так тебя? Зеленоглазка, я спрашиваю, кто?!
Я подскочила от звериного рыка. Сжавшись, решила, сейчас он меня ударит. Маг виконта тоже вздрогнул и медленно попятился вглубь библиотеки. Понятно, мысли у нас одинаковые.
— Мигель, что у нее с носом? — Норн подошел ближе, буравя янтарными глазами.
— Сломан, мой норн. — Мигель с тоской посматривал на дверь. Ну да, кто же захочет остаться в комнате с разъяренным драконом? — Ничего, я быстро все исправлю.
— Лей, — голос хозяина стал мягче, — кроме носа еще что-то?
— Они несколько раз ударили, — чуть слышно пробормотала я, гадая, стоит ли говорить про Анафа.
— Они? — наморщил переносицу виконт. — Грязные свиньи, всех велю повесить! Хотя нет, сначала они попрыгают под щипцами палача. Лей, — его руки ощупывали, подмечая места, где болезненно кривилась, — почему ты не хочешь все рассказать?
— Я хочу, хозяин, просто мне тяжело одновременно дышать и говорить.
Чистая правда: дышать со сломанным, забитым сгустками крови носом сложно.
Норн кивнул и отошел, наблюдая за тем, как колдует Мигель.
Нос жутко чесался, потом полыхнул жаром, а потом стал мертвенно-холодным.
— Все, — сообщил Мигель, вернувшись к прерванному чтению, — если руками не трогать, через час срастется.
— Спасибо, — скупо поблагодарил хозяин, взял меня под руку и вывел в коридор.
Тревожно косилась на норна, гадая, что ему известно. Не успела ли снэрра Джованна выяснить истинное положение дел? О возможностях магов я ничего не знала, может, они в голову заглядывать умеют. Но хозяин не начал разговор на тему: «Мне все известно», он всего лишь затащил в спальню и раздел. Естественно, увиденное ему не понравилось.
— Зеленоглазка, тебя изнасиловали?
С таким выражением лица убивают — жесткое, непроницаемое. Янтарные глаза практически стали карими.
Интересно, подлежит ли наказанию торха, если ее изнасиловали? Вдруг это тоже преступление? Умри, но не дай другому мужчине.
— Пытались, — пролепетала я.
— Кто?!
Я мечтала провалиться сквозь землю. Он не спросил, а прорычал, как дикий зверь, предупреждающий жертву, что минуты ее сочтены.
— Не знаю, хозяин, наемники. — Судорожно глотнула
— Какие наемники? Где ты их встретила? Приметы? — Вопросы сыпались градом стрел. — Зеленоглазка!!!
Прикрывшись: неудобно разговаривать голой, сбивчиво пересказала свои злоключения, упустив помощь хыров и изменив место действия. Вернее, я о нем просто не упомянула.
— Анаф! — прошипел хозяин, сжав кулаки. — Решил, никто не узнает? Ничего, он ответит перед законом. Ты моя, Лей, моя и больше ничья! — Норн встряхнул за плечи и впился в губы болезненным поцелуем. — Ублюдков четвертуют, живых или мертвых. Снэрра Джованна поможет.
Лучше не надо! Но сказать такое норну, разумеется, не могла, и мысленно приготовилась к тому, что меня четвертуют вместе с покойниками.
Прибывший в замок врач констатировал ушиб брюшной полости, изнасилование, магически залеченный перелом носа и пару незначительных повреждений.
Хозяин рвал и метал. Не выдержав, отправился на поиски снэрры Джованны. Я торха, не могу обвинять норна, нужно, чтобы слова рабыни подтвердили либо аверд, либо магическая проверка. Судя по всему, на обратном пути виконт заглянет к соседу и вряд ли ограничится повесткой в суд.
Хыры сделали ванну и смазали синяки пахучей мазью. К ушибам приложили лед.
Пришла Сара, со вздохом взглянула на меня и велела лежать. Я и лежала, рассматривая потолочные балки и, заодно, кружево паутины в углу, гадая, через сколько минут или часов придет возмездие. Оно в лице хозяина и снэрры Джованны явилось к обеду. Вошедшие о чем-то горячо спорили по-ангерски. Говорил больше норн, магичка ограничивалась лишь короткими ответами.
— Итак, где вы ее нашли, снэрра Джованна? — Хозяин навис надо мной.
Мысленно помолилась Шоану: ядовитости тона хозяина позавидовала бы любая змея.
— За деревней. Вылетела из подлеска, как испуганный олень. — Джованна одарила жертву насмешливой улыбкой.
— Вы спросили, что она там делала?
Допрос велся исключительно ради подсудимой, то есть меня. Норн давно знал ответы на все вопросы.
— Разумеется, и проверила правдивость ответа. На нее напали наемники.
— Весь вопрос: где? Тела нашли совсем в другом месте. Да и Анаф подтвердил, они ждали торху на дороге. С приставленным к горлу клинком не будешь лгать. Так может быть врет кто-то другой? — Хозяин выразительно посмотрел на меня. — Ну, Зеленоглазка? Правду и ничего, кроме правды.
И я, задыхаясь от страха, рассказала и замолчала, когда дошла до пущенного в лоб наемнику болта.
— Дальше! — хозяин требовательно смотрел в глаза. Он стоял, скрестив руки на груди. — Помнится, я предупреждал, наказание за ложь может намного превосходить вину.
Куда уж больше? Дважды убить невозможно. Хотя, у араргцев богатая фантазия. Вдруг они перед четвертованием вырвут язык?
— Меня спасли хыры, — коротко пересказала оставшуюся часть событий.
— Беглые хыры, убившие авердов, — отчеканил виконт. — Ты помогала им? — Глаза норна сузились.
— Я просто... — судорожно сглотнула и тихо всхлипнула. — Они мне жизнь спасли, а я еды принесла. — Не сомневаюсь, лавочник уже обо всем сообщил хозяину.
— Ты знаешь, что полагается за пособничество беглым рабам?
Знаю. Поэтому и снэрра здесь. Магические оковы, в темницу и на дыбу?
— Если бы не они, меня бы по очереди насиловали пятеро мужчин, а когда бы им надоело, перебили все кости, — когда нечего терять, можно отвечать смело.
Норн задумался и обернулся к снэрре Джованне.
— Проверьте, врет ли. Если потребуется, вытяните всю правду. Потом зайдите ко мне.
Хозяин ушел, я осталась наедине с магичкой.
— Ну как, сама все расскажешь, или прибегнем к методам дознания?
Джованна выразительно зажгла и погасила на ладони синий огонек. Заметив мой интерес, улыбнулась:
— Он как настоящий, можно обжечься.
Выбора нет, пришлось повиниться, старательно сглаживая острые углы. Судя по выражению лица снэрры, я уже покойница.
— Что ж, — заключила она, — виконту Тиадею пора искать новую торху. Может, конечно, и выкрутишься, но вряд ли. Вообще, он слишком добр к тебе, не беременна ли? Тогда считай, тебе крупно повезло.
Увы, капли я пила регулярно, даже крошечной надежды не осталось.
Магичка ушла, я снова осталась одна. Прижав колени к подбородку, лежала на кровати, молилась, вспоминала дом, лица родных... Скоро я их всех увижу, вернусь в Кевар. Только на том свете.
Дверь распахнулась, и на пороге возник квит. Вот и познакомимся. В руках он держал веревку с петлей.
Пискнула и забилась в дальний угол кровати. Неужели меня повесят прямо здесь?
«Вставай!» — Квит демонстративно взмахнул петлей и, прицелившись, набросил на шею. Потянул на себя, принуждая встать и подойти, чтобы не задохнулась. Достав ручные кандалы, квит зафиксировал запястья за спиной и на поводке повел во двор.
В холле встретила хозяина, хмурого, задумчивого. Он не удостоил меня взглядом.
Мы остановились перед знакомым столбом, только на этот раз к нему прибили перекладину. Виселица. Вопреки ожиданиям квит не перекинул веревку через брус, а толкнул к ввинченным в стену крючьям. Освободив жертву от петли, он приказал двум дворовым хырам раздеть меня. Донага, прикрыв низ живота обрывком ткани на тесемках, заменявшим трусики. А ведь на улице начало октября!
Дрожавшую от страха и холода, сгорающую от стыда, меня выставили на всеобщее обозрение с начертанной на груди углем надписью. Какой, не могла разобрать. Распятая на крючьях, я не могла прикрыться и гадала, вдруг я уже хыра, и любой может воспользоваться столь щедрым предложением. К счастью, никто насиловать не собирался.
Я провисела так до утра, от холода не чувствуя пальцев. Потом пришел квит, перевернул животом к стене и высек смоченной в специальной жидкости крученой плетью. Сказать, что больно, — это ничего не сказать, но я не кричала: не могла, из груди вырывался только хрип.
Квит исполосовал всю спину и ягодицы и, довольно хмыкнув, разомкнул кандалы. Мое обмякшее окровавленное замерзшее тело рухнуло на землю. Идти не могла, к виселице меня волокли, периодически награждая пинками. Накинули балахон, прислонили к столбу, набросили петлю на шею. Подняв глаза, увидела хозяина, наблюдавшего за казнью с крыльца. В руках он держал белый платок. Вздрогнула и отвернулась, чтобы не видеть отмашки.
«Хорошо, как пожелаете, господин», — неожиданно произнес квит, отпустив веревку. Кажется, я пропустила какую-то фразу хозяина. Да и тот неожиданно оказался в паре шагов от меня со злосчастным концом перекинутой через перекладину веревки. Решил сделать сам. Повинуясь минутному порыву, упала на колени, обхватила его ноги руками, уткнулась лицом в сапоги. Веревка натянулась до предела, разрывая горло, а потом ослабла.
Слезы хлынули из глаз. Умирать не хотелось, да еще за такой поступок. Я всего лишь помогла людям, спасшим меня от зверской расправы. Выходит, лучше бы меня не спасали.
Закашлявшись, замерла на земле. Дрожь сотрясала все тело.
Сейчас веревка вновь натянется, тупая боль и ломота в саднящей спине сменятся удушьем и багровой бороздой на шее. Я буду болтать ногами, как кукла, дергаться в судорогах, пока не умру.
— До свидания, мой норн. Надеюсь, следующая торха окажется покладистее, — донесся как свозь одеяло голос снэрры Джованны.
Хозяин ничего не ответил, он вообще молчал. Скорчившись у его ног, стуча зубами от озноба, терпеливо ждала. Зачем же тянуть, почему виконт медлит?
— Нож, — наконец приказал норн и перерезал веревку. — Надеюсь, извлечешь урок. — Меня подхватили подмышки и подняли. — По закону тебя нужно пытать и повесить. Сделать хырой и оставить на ночь в качестве развлечения дворне. Цени: я этого не приказал.
Облобызала его руки, тем самым, кажется, вызвав одобрение. Тогда я еще не понимала, что легко отделалась, а милость хозяина могла стоить ему должности: он проявил незаслуженную сердечность к рабыне, виновной в тяжком преступлении.
— И еще, Лей, я не терплю лжи. — Янтарные глаза норна впились в лицо. — Я предупреждал и дал шанс самой рассказать всю правду. Ты воспользовалась им лишь наполовину, признавшись во всем из страха. Наказанием за ложь стали удары плетью. Остальное — плата за провинность. Облегченная, Зеленоглазка, потому что ходишь и дышишь.
— Спасибо, хозяин.
Еще раз потянулась к его руке. Виконт отдернул ее и приложил пальцы к моему лбу.
— На кухню, пить отвар! Твое воспаление легких дорого встанет. И, запомни, больше я ничего не прощу, — ледяным тоном добавил норн и зашагал к вольеру с драконами.
Все разом потеряли ко мне интерес, оставив стоять на коленях. Превозмогая боль, встала и побрела к кухне.
Служанки во главе со Снель выразительно косились на меня, показывали пальцем — мол, знай свое место, тварь подзаборная. Теперь я понимала, чего на самом деле стоит моя жизнь.
Ко мне подбежала хыра с домашними туфлями и шерстяным платком. Опустилась на колени и обула. Платок накинула сама и с трудом добрела до стола. Сесть даже не попыталась.
— Госпожа пьет рашит?
Я — госпожа? Я такая же рабыня, как она.
И что такое «рашит»?
Не дождавшись ответа, хыра достала с полки графин с мутной жидкостью соломенного цвета, налила полстакана и протянула мне.
— Странно, не врешь, — разочарованно пробормотала Джованна и отпустила. Затем обернулась к командиру отряда и указала на лес. — Они там. Двое. Полмили на северо-восток. Возьмете на просеке.
Мужчина кивнул, пришпорил коня и отдал короткое указание подчиненным.
Я осталась наедине с магичкой. Та с видом абсолютного равнодушия подпиливала расслоившийся ноготь.
Из леса донеслись крики, а потом все стихло. Через пару минут вернулись солдаты. Двое обтерли о палую листву широкие охотничьи ножи.
— Все в порядке, госпожа снэрра, пошли на корм зверям, — отрапортовал командир.
Плечи невольно задрожали, на глаза навернулись слезы.
Шоан, их убили только за то, что они хотели вернуться к семьям, на родину!
— Отвези ее в замок, — указав на меня, приказала ближайшему солдату Джованна. — Пусть маг виконта нос посмотрит.
Меня посадили на лошадь позади всадника, поэтому всем телом ощущала движения животного. Хорошо, ехали шагом, а то бы зад отбила или вовсе упала. И так сползала, за солдата цеплялась.
Чем ближе подъезжали к замку, тем меньше туда хотелось.
Меня била дрожь. Воображение услужливо рисовало картины смерти хыров. Их, наверное, сначала застрели, а потом, для верности… Но у Гора был арбалет! Ну да, он не успел им воспользоваться. Они бежали к просеке, а солдаты ждали их, взведя курки. Не дали хырам времени, подстрелили издали. Потом подъехали и добили.
— Замерзла? — Солдат обратил внимание на мои трясущиеся руки.
Промолчала. Не хотелось говорить с человеком, который травил людей, как кроликов.
В замке меня встретила недовольная Сара, собиравшаяся отчитать за затянувшуюся прогулку. Увидев мой нос, она замерла с открытым ртом.
— Где вы ее нашли? — наконец выдохнула экономка.
— Да за деревней, — неопределенно махнул рукой солдат. — Какие-то хмыри напали. Я не видел, но госпожа снэрра сказала, девчонка не врет. В общем, получите свое сокровище, и я поехал.
Служивый сгрузил меня на землю и вопросительно уставился на женщину. Та быстро сообразила, чего от нее ждут, и всучила ему серебряную монетку.
Пока Сара занималась урегулированием денежного вопроса, постаралась незаметно прошмыгнуть в кухню, чтобы избежать ненужных вопросов. Не вышло. Пришлось вернуться и отдать драконьи капли. Сара со вздохом забрала его, развернула меня к свету и, качая головой, осмотрела нос.
— Рассказывай, как было, Лей.
Я и рассказала, умолчав о помощи хырам. Придумала, что наемников спугнули солдаты.
— Так, немедленно к сеньору Мигелю, не переодеваясь! — скомандовала экономка. Сейчас она напоминала воинственную деву, только меча не хватало. — Сама пошлю за врачом и доложу хозяину.
— Не надо хозяину! — взмолилась я.
Норн непременно допросит с пристрастием, быстро выведет на чистую воду.
— Мне лучше знать, — отрезала непривычно суровая Сара. — Идем!
Маг не обрадовался нежданной работе. Он спокойно сидел, читал, потягивая ароматный глинтвейн, а тут чей-то разбитый нос. Взгляд Мигеля красноречиво свидетельствовал, я — лишний предмет в его любимой библиотеке.
— Садись, — сжав губы в тонкую ниточку, бросил он, неопределенно махнув рукой.
Присела на краешек стула, хлопая ртом, как рыба: дышать носом по-прежнему не могла. Маг подошел, склонился надо мной и внимательно осмотрел перелом.
— Да уж, повозиться придется! — недовольно пробурчал он. — Наверняка с лестницы навернулась, а я теперь лечи! Сиди и не рыпайся.
Я и не собиралась.
Первое же прикосновение вызвало дикую боль. Не обращая внимания на судорожные подергивания и побелевшие костяшки пальцев, которыми вцепилась в стол, Мигель с безразличием палача приводил кости в порядок. Хмыкнув, маг прошептал заклинание и отошел, придирчиво разглядывая. За этим занятием его и застал Сашер альг Тиадей, стремительно ворвавшийся в библиотеку.
— Ну и красавица! — Не понравился мне его тон. — Кто так тебя? Зеленоглазка, я спрашиваю, кто?!
Я подскочила от звериного рыка. Сжавшись, решила, сейчас он меня ударит. Маг виконта тоже вздрогнул и медленно попятился вглубь библиотеки. Понятно, мысли у нас одинаковые.
— Мигель, что у нее с носом? — Норн подошел ближе, буравя янтарными глазами.
— Сломан, мой норн. — Мигель с тоской посматривал на дверь. Ну да, кто же захочет остаться в комнате с разъяренным драконом? — Ничего, я быстро все исправлю.
— Лей, — голос хозяина стал мягче, — кроме носа еще что-то?
— Они несколько раз ударили, — чуть слышно пробормотала я, гадая, стоит ли говорить про Анафа.
— Они? — наморщил переносицу виконт. — Грязные свиньи, всех велю повесить! Хотя нет, сначала они попрыгают под щипцами палача. Лей, — его руки ощупывали, подмечая места, где болезненно кривилась, — почему ты не хочешь все рассказать?
— Я хочу, хозяин, просто мне тяжело одновременно дышать и говорить.
Чистая правда: дышать со сломанным, забитым сгустками крови носом сложно.
Норн кивнул и отошел, наблюдая за тем, как колдует Мигель.
Нос жутко чесался, потом полыхнул жаром, а потом стал мертвенно-холодным.
— Все, — сообщил Мигель, вернувшись к прерванному чтению, — если руками не трогать, через час срастется.
— Спасибо, — скупо поблагодарил хозяин, взял меня под руку и вывел в коридор.
Тревожно косилась на норна, гадая, что ему известно. Не успела ли снэрра Джованна выяснить истинное положение дел? О возможностях магов я ничего не знала, может, они в голову заглядывать умеют. Но хозяин не начал разговор на тему: «Мне все известно», он всего лишь затащил в спальню и раздел. Естественно, увиденное ему не понравилось.
— Зеленоглазка, тебя изнасиловали?
С таким выражением лица убивают — жесткое, непроницаемое. Янтарные глаза практически стали карими.
Интересно, подлежит ли наказанию торха, если ее изнасиловали? Вдруг это тоже преступление? Умри, но не дай другому мужчине.
— Пытались, — пролепетала я.
— Кто?!
Я мечтала провалиться сквозь землю. Он не спросил, а прорычал, как дикий зверь, предупреждающий жертву, что минуты ее сочтены.
— Не знаю, хозяин, наемники. — Судорожно глотнула
— Какие наемники? Где ты их встретила? Приметы? — Вопросы сыпались градом стрел. — Зеленоглазка!!!
Прикрывшись: неудобно разговаривать голой, сбивчиво пересказала свои злоключения, упустив помощь хыров и изменив место действия. Вернее, я о нем просто не упомянула.
— Анаф! — прошипел хозяин, сжав кулаки. — Решил, никто не узнает? Ничего, он ответит перед законом. Ты моя, Лей, моя и больше ничья! — Норн встряхнул за плечи и впился в губы болезненным поцелуем. — Ублюдков четвертуют, живых или мертвых. Снэрра Джованна поможет.
Лучше не надо! Но сказать такое норну, разумеется, не могла, и мысленно приготовилась к тому, что меня четвертуют вместе с покойниками.
Прибывший в замок врач констатировал ушиб брюшной полости, изнасилование, магически залеченный перелом носа и пару незначительных повреждений.
Хозяин рвал и метал. Не выдержав, отправился на поиски снэрры Джованны. Я торха, не могу обвинять норна, нужно, чтобы слова рабыни подтвердили либо аверд, либо магическая проверка. Судя по всему, на обратном пути виконт заглянет к соседу и вряд ли ограничится повесткой в суд.
Хыры сделали ванну и смазали синяки пахучей мазью. К ушибам приложили лед.
Пришла Сара, со вздохом взглянула на меня и велела лежать. Я и лежала, рассматривая потолочные балки и, заодно, кружево паутины в углу, гадая, через сколько минут или часов придет возмездие. Оно в лице хозяина и снэрры Джованны явилось к обеду. Вошедшие о чем-то горячо спорили по-ангерски. Говорил больше норн, магичка ограничивалась лишь короткими ответами.
— Итак, где вы ее нашли, снэрра Джованна? — Хозяин навис надо мной.
Мысленно помолилась Шоану: ядовитости тона хозяина позавидовала бы любая змея.
— За деревней. Вылетела из подлеска, как испуганный олень. — Джованна одарила жертву насмешливой улыбкой.
— Вы спросили, что она там делала?
Допрос велся исключительно ради подсудимой, то есть меня. Норн давно знал ответы на все вопросы.
— Разумеется, и проверила правдивость ответа. На нее напали наемники.
— Весь вопрос: где? Тела нашли совсем в другом месте. Да и Анаф подтвердил, они ждали торху на дороге. С приставленным к горлу клинком не будешь лгать. Так может быть врет кто-то другой? — Хозяин выразительно посмотрел на меня. — Ну, Зеленоглазка? Правду и ничего, кроме правды.
И я, задыхаясь от страха, рассказала и замолчала, когда дошла до пущенного в лоб наемнику болта.
— Дальше! — хозяин требовательно смотрел в глаза. Он стоял, скрестив руки на груди. — Помнится, я предупреждал, наказание за ложь может намного превосходить вину.
Куда уж больше? Дважды убить невозможно. Хотя, у араргцев богатая фантазия. Вдруг они перед четвертованием вырвут язык?
— Меня спасли хыры, — коротко пересказала оставшуюся часть событий.
— Беглые хыры, убившие авердов, — отчеканил виконт. — Ты помогала им? — Глаза норна сузились.
— Я просто... — судорожно сглотнула и тихо всхлипнула. — Они мне жизнь спасли, а я еды принесла. — Не сомневаюсь, лавочник уже обо всем сообщил хозяину.
— Ты знаешь, что полагается за пособничество беглым рабам?
Знаю. Поэтому и снэрра здесь. Магические оковы, в темницу и на дыбу?
— Если бы не они, меня бы по очереди насиловали пятеро мужчин, а когда бы им надоело, перебили все кости, — когда нечего терять, можно отвечать смело.
Норн задумался и обернулся к снэрре Джованне.
— Проверьте, врет ли. Если потребуется, вытяните всю правду. Потом зайдите ко мне.
Хозяин ушел, я осталась наедине с магичкой.
— Ну как, сама все расскажешь, или прибегнем к методам дознания?
Джованна выразительно зажгла и погасила на ладони синий огонек. Заметив мой интерес, улыбнулась:
— Он как настоящий, можно обжечься.
Выбора нет, пришлось повиниться, старательно сглаживая острые углы. Судя по выражению лица снэрры, я уже покойница.
— Что ж, — заключила она, — виконту Тиадею пора искать новую торху. Может, конечно, и выкрутишься, но вряд ли. Вообще, он слишком добр к тебе, не беременна ли? Тогда считай, тебе крупно повезло.
Увы, капли я пила регулярно, даже крошечной надежды не осталось.
Магичка ушла, я снова осталась одна. Прижав колени к подбородку, лежала на кровати, молилась, вспоминала дом, лица родных... Скоро я их всех увижу, вернусь в Кевар. Только на том свете.
Дверь распахнулась, и на пороге возник квит. Вот и познакомимся. В руках он держал веревку с петлей.
Пискнула и забилась в дальний угол кровати. Неужели меня повесят прямо здесь?
«Вставай!» — Квит демонстративно взмахнул петлей и, прицелившись, набросил на шею. Потянул на себя, принуждая встать и подойти, чтобы не задохнулась. Достав ручные кандалы, квит зафиксировал запястья за спиной и на поводке повел во двор.
В холле встретила хозяина, хмурого, задумчивого. Он не удостоил меня взглядом.
Мы остановились перед знакомым столбом, только на этот раз к нему прибили перекладину. Виселица. Вопреки ожиданиям квит не перекинул веревку через брус, а толкнул к ввинченным в стену крючьям. Освободив жертву от петли, он приказал двум дворовым хырам раздеть меня. Донага, прикрыв низ живота обрывком ткани на тесемках, заменявшим трусики. А ведь на улице начало октября!
Дрожавшую от страха и холода, сгорающую от стыда, меня выставили на всеобщее обозрение с начертанной на груди углем надписью. Какой, не могла разобрать. Распятая на крючьях, я не могла прикрыться и гадала, вдруг я уже хыра, и любой может воспользоваться столь щедрым предложением. К счастью, никто насиловать не собирался.
Я провисела так до утра, от холода не чувствуя пальцев. Потом пришел квит, перевернул животом к стене и высек смоченной в специальной жидкости крученой плетью. Сказать, что больно, — это ничего не сказать, но я не кричала: не могла, из груди вырывался только хрип.
Квит исполосовал всю спину и ягодицы и, довольно хмыкнув, разомкнул кандалы. Мое обмякшее окровавленное замерзшее тело рухнуло на землю. Идти не могла, к виселице меня волокли, периодически награждая пинками. Накинули балахон, прислонили к столбу, набросили петлю на шею. Подняв глаза, увидела хозяина, наблюдавшего за казнью с крыльца. В руках он держал белый платок. Вздрогнула и отвернулась, чтобы не видеть отмашки.
«Хорошо, как пожелаете, господин», — неожиданно произнес квит, отпустив веревку. Кажется, я пропустила какую-то фразу хозяина. Да и тот неожиданно оказался в паре шагов от меня со злосчастным концом перекинутой через перекладину веревки. Решил сделать сам. Повинуясь минутному порыву, упала на колени, обхватила его ноги руками, уткнулась лицом в сапоги. Веревка натянулась до предела, разрывая горло, а потом ослабла.
Слезы хлынули из глаз. Умирать не хотелось, да еще за такой поступок. Я всего лишь помогла людям, спасшим меня от зверской расправы. Выходит, лучше бы меня не спасали.
Закашлявшись, замерла на земле. Дрожь сотрясала все тело.
Сейчас веревка вновь натянется, тупая боль и ломота в саднящей спине сменятся удушьем и багровой бороздой на шее. Я буду болтать ногами, как кукла, дергаться в судорогах, пока не умру.
— До свидания, мой норн. Надеюсь, следующая торха окажется покладистее, — донесся как свозь одеяло голос снэрры Джованны.
Хозяин ничего не ответил, он вообще молчал. Скорчившись у его ног, стуча зубами от озноба, терпеливо ждала. Зачем же тянуть, почему виконт медлит?
— Нож, — наконец приказал норн и перерезал веревку. — Надеюсь, извлечешь урок. — Меня подхватили подмышки и подняли. — По закону тебя нужно пытать и повесить. Сделать хырой и оставить на ночь в качестве развлечения дворне. Цени: я этого не приказал.
Облобызала его руки, тем самым, кажется, вызвав одобрение. Тогда я еще не понимала, что легко отделалась, а милость хозяина могла стоить ему должности: он проявил незаслуженную сердечность к рабыне, виновной в тяжком преступлении.
— И еще, Лей, я не терплю лжи. — Янтарные глаза норна впились в лицо. — Я предупреждал и дал шанс самой рассказать всю правду. Ты воспользовалась им лишь наполовину, признавшись во всем из страха. Наказанием за ложь стали удары плетью. Остальное — плата за провинность. Облегченная, Зеленоглазка, потому что ходишь и дышишь.
— Спасибо, хозяин.
Еще раз потянулась к его руке. Виконт отдернул ее и приложил пальцы к моему лбу.
— На кухню, пить отвар! Твое воспаление легких дорого встанет. И, запомни, больше я ничего не прощу, — ледяным тоном добавил норн и зашагал к вольеру с драконами.
Все разом потеряли ко мне интерес, оставив стоять на коленях. Превозмогая боль, встала и побрела к кухне.
Служанки во главе со Снель выразительно косились на меня, показывали пальцем — мол, знай свое место, тварь подзаборная. Теперь я понимала, чего на самом деле стоит моя жизнь.
Ко мне подбежала хыра с домашними туфлями и шерстяным платком. Опустилась на колени и обула. Платок накинула сама и с трудом добрела до стола. Сесть даже не попыталась.
— Госпожа пьет рашит?
Я — госпожа? Я такая же рабыня, как она.
И что такое «рашит»?
Не дождавшись ответа, хыра достала с полки графин с мутной жидкостью соломенного цвета, налила полстакана и протянула мне.
