В другое крыло крепости, где располагались казармы и склады, Велена пока не совалась – и здесь работы хватало. Было, чем занять руки и мысли в промежутках между дежурствами, нехитрой работой по дому и уходом за вечно недовольным ящером, который до появления молодой наездницы не имел никаких забот, кроме как поесть да выспаться.
Нила, занятая у Мартина в харчевне – какой-никакой доход для жены легионера, от которого уже долгое время не приходило ни строчки – всё сетовала на то, что дети в её отсутствие отбиваются от рук, выполняя лишь необходимую работу по дому и принимаясь за не всегда безобидные шалости, как то уход из дома, то снование в порту и дразнилки с заезжими матросами. А ведь чужаки далеко не всегда бывают добрыми…
Выход предложил отец Кристофер: занять неугомонную троицу помощью Велене в обустройстве крепости. О целях такого обустройства ни духовник, ни его проницательная подруга Октавия не спрашивали, понимая, что сикирийке жизненно необходимо что-то делать – занять ум, руки и мысли. Идея возникла у Велены в день первой встречи с Нилой, но оформлялась довольно медленно: мешала внутренняя неуверенность в правильности выбранного пути. Зато дети подобным не страдали: Лей, Лейла и Лиам, в возрасте от двенадцати до семи, носились вокруг молодой колдуньи с истинно детской непосредственностью, берясь за любое поручение с пугающим рвением. Недостаток у оравы детей оказался только один: как оказалось, их приходилось кормить.
- Я открою? Можно? – старший, Лей, уже засунул ключ в скважину проржавевшего замка, и теперь с натугой проворачивал его внутри. – Да что ж такое…
Велена осмотрелась: в большой зале Лейла с Лиамом уже растопили камин, чтобы проверить работу дымохода – по словам отца Кристофера, должен быть исправен – и в комнате тотчас стало уютнее и теплее. Петли на дверях она смазала ещё накануне – и помещение можно использовать. Расставить лавки, подобрать инвентарь…
- Есть! – Лей подцепил тяжёлую крышку, как только щёлкнул замок, в нетерпении отбрасывая его в сторону. Локтем отпихнул сунувшегося Лиама, цыкнул на Лею, и уважительно подвинулся, пропуская Велену. – Посмотри первой. Вдруг там… колдовское что-то?
Сикирийка улыбнулась одними губами, с трудом распахивая крышку сундука. Обитый железом гигант стоял в углу, будто забытый прежними владельцами, но сохранился на удивление хорошо. Да и сложенные аккуратной стопкой листы бумаги – недорогой, но добротной, используемой военными для писем и заметок – остались ровными, почти не погнувшимися от времени. Сказывалось отсутствие свежего воздуха и влаги: сундук за время опустения крепости не трогали ни разу. Да что там – саму крепость открыли лишь благодаря похлопотавшей о том Октавии.
- Всего-то, - разочарованно протянул Лей, оглядывая множественные письменные принадлежности и толстые книги-тетради, кое-где исписанные стонгардскими символами, но большей частью чистые. – Я-то думал…
- Это же целая сокровищница, - ровно возразила Велена, доставая три листа бумаги. Чернила в закупоренных баночках давно высохли, но колдунья не теряла надежды: помнила, как тётушка Морин использовала маленькие хитрости, чтобы использовать почти пустые чернильницы ещё целую седмицу. – Вот, даже карандаши есть.
Грифели пришлось кое-как заточить перочинным ножом Лея, зато теперь у каждого из неугомонной троицы оказался свой лист бумаги и огрызок карандаша. Которым, как вскоре выяснилось, никто из них пользоваться не умел. Лучше всего получалось чертить простейшие символы стонгардского алфавита у Леи – девчонка, как оказалось, рисовала углём какие-то картинки за домашней печью по вечерам – а вот у обоих мальчуганов получалось из рук вон плохо: у Лея крепкие пальцы никак не хотели учиться новому, Лиам же, как самый младший, напротив, всё никак не мог правильно ухватиться за карандаш. После вроде бы непродолжительных занятий и объяснений Велена почувствовала почти звериный голод, как после долгих лекций и практических занятий в гильдии Оша. Тогда очень выручали передачи от батюшки их друга Стефана: богатый купец снабжал сына с избытком, так что хватало на двух его товарищей.
Стефан. Дагборн сказал, ранен. Выжил ли? Всегда стоявший в тени красавчика Райко, почти незаметный, но всегда готовый помочь… Странно, за все эти годы она так и не рассмотрела его толком. Шустрый, смуглый, кареглазый, смешливый с посторонними, но неизменно робкий с ней… Впрочем… рядом с ней никому шутить не хотелось.
- У нас уже здорово получается, - сиял младший Лиам, подсовывая ей свой измаранный каракулями листок. – Правда, Велена?
- Нет, - едва глянув на детскую мазню, в которой с трудом угадывались стонгардские письмена, ответила колдунья – Ещё работать и работать.
Светловолосая троица поникла; впрочем, не слишком щепетильная в вопросах воспитания сикирийка не обратила на это внимания, задумавшись над вопросом куда как более насущным: чем кормить ораву изголодавшихся детей? Дария, говорливая невестка иммуна Сибранда, недаром советовала ей обратить внимание на капусту и морковь: оказалось, этого добра даже в ледяном Кристаре в избытке, так что блюда готовились по большей части из них. И рыбы, конечно же, если бы только Велена умела с нею обращаться.
- Но ты нас научишь? – не теряла надежды Лея. – Мы ещё придём?
Велена задумчиво кивнула, следя, как дети складывают листы обратно в сундук. Закрывать его колдунья не стала, чтобы потом не открывать: сил у неё, как оказалось, ещё меньше, чем у двенадцатилетнего Лея, который в свои отроческие годы почти сравнялся с ней ростом. Стонгардец…
- Идём, - позвала детей сикирийка, поднимаясь с лавки. – У меня дома есть нечего. Готовить ещё надо.
- Так зачем? – удивился Лей. – Сегодня Воплощение Духа, праздник же! Мама сказала, вечером в харчевню идти. И тебя позвать. К Мартину нагрянет весь город, не меньше! Мы в подсобке подождём после ужина: мама останется в харчевне помочь, прибраться.
- Что мне там делать? – ровно спросила колдунья, выпуская в мороз выпорхнувших из крепости детей. Лей обернулся, нажал плечом, помогая ей захлопнуть тяжёлую створку. – Никто не звал.
- Мороженое будет, - почти благоговейно прошептала Лея. – Ты такого нигде не попробуешь! Мартин сам готовит, по тайному рецепту! Это только наше, кристарское, лакомство! Нигде больше не найдёшь!
- Ну, раз мороженое, - усмехнулась Велена. – Тогда конечно.
Одиночество, которым она когда-то так дорожила, теперь начало её тяготить. Шумные дети, любопытные, но пока всё ещё настороженные горожане, редкие визиты принявших её отца Кристофера, Октавии и Нилы, да встречи с Мартином – вот и всё, что поддерживало истончившиеся душевные силы. Сгодился бы любой предлог, чтобы только не сидеть за закрытыми дверьми. Да и узнать – точно ли после такого бурного вечера у Мартина хватит сил на завтрашнее дежурство? Когда не занят в харчевне, обходит город, когда не обходит, сидит в своих комнатах и, по словам Нилы, занимается научными записями да книгами, - откуда только силы берутся?
Дети убежали в харчевню тотчас, не дожидаясь, пока она запрёт сторожку да спустится из крепости следом. Велена воспользовалась задержкой, чтобы немного привести себя в порядок: привычка ещё из прежней жизни, когда Райко был рядом. И выглядеть дурно в его присутствии совсем не хотелось…
От воспоминаний отбилась с трудом. Выбежала в мороз, забыв про шапку, захлопнула дверь в сени, сдвинув засов. И, подсветив себе колдовским светлячком, побежала по ледяным ступеням вниз, в сторону городской харчевни.
В харчевне и впрямь собрался весь город. Подвыпившие рыбаки, сидевшие на освещённой фонарями веранде, проводили её долгими взглядами, враз оборвав вялотекущий разговор, пока она взбиралась по высоким ступеням. Тяжёлую дверь навстречу распахнул Рем, едва не пришибив толстой створкой, и радостно просиял лицом, разглядев колдунью:
- Ты!..
Больше ничего не добавил, ухватив запястье сикирийки и увлекая её следом. Велена не сопротивлялась: отчего-то полоумного брата Мартина она совсем не боялась. Скорее, здоровые посетители, не сводящие с неё глаз, вызывали глухое раздражение.
Внутри, впрочем, оказалось на удивление спокойно: горожане чинно сидели за длинными столами с поднятыми бокалами, обратив взоры на стоявшую у очага старосту Ульрику с полным кубком. Старуха как раз заканчивала поздравительную речь и, пригубив вина, неторопливо и с достоинством направилась на выход, позволяя горожанам, с почтением проводив главу портового города, продолжить веселье уже без высокопоставленных свидетелей.
Рем, тащивший Велену за руку, едва не врезался в дюжего молодца, прикрывавшего своим телом сухопарую Ульрику. Ещё один телохранитель замыкал шествие, которое теперь невольно приостановилось. Велена оказалась почти лицом к лицу со старостой, и на какое-то время в харчевне повисло неловкое молчание.
- Благодарю за ключи от крепости, - проронила наконец колдунья, чтобы разрушить свинцовую тишину. – Пригодились.
Взгляд старосты просиял: словно наружу выглянула другая, молодая да озорная, Ульрика, по досадному недоразумению скрытая морщинистой кожей да скорбными складками у рта.
- Я верю в тебя, девочка, - прокаркала старуха, поправляя на плечах богатый мех. Блеснули тяжёлые золотые украшения, качнулись в ушах драгоценные серьги. – Наслаждайся праздником.
Охранявший старосту молодой мужчина отстранил Рема, создавая узкий проход, в котором и разминулись обе женщины, не страдавшие полнотой. Едва за Ульрикой и её провожатыми захлопнулись двери, харчевня наполнилась гулом голосов, громким смехом, бульканьем вина и сытым причмокиванием. Пока Рем тащил её к стойке, колдунья мельком заметила направленные на неё взгляды, шёпотки да тяжёлые мысли, витавшие невысказанными над длинными столами.
- Где дети? – спросила у своего спутника Велена, не рассчитывая на ответ.
- Наверху, - откликнулся тот с живостью. – Там хорошо. Камин есть. Им Нила еды принесла. Вкусной! А тут детям нельзя. Мартин не велит. Шумно! Ругаются. Мартин – сильный! Он драки разнимает. Буйных уговаривает. Но детям всё равно нельзя. И мне нельзя. У-у-у! Увидит меня – браниться станет!
- Я защищу, - так же невыразительно пообещала Велена.
Ровный тон успокаивал; умиротворяюще он подействовал и на Рема. Когда им повстречалась на пути запыхавшаяся Нила с подносами, тот даже возражать не стал, как только помощница Мартина всплеснула руками, отдирая его от Велены:
- Ты чего вышел? Видишь – людей много, под ногами путаешься! Лучше в подсобку иди, посудой займись! Ну, чего стоишь? Живо, ну!
Велена выглянула из-за спины Нилы, выискивая глазами Мартина. Нашла тотчас: хозяин таверны уже подходил к Рему, который, заметив младшего брата, поник могучими плечами и затрусил в кухню, явно не желая с ним связываться.
- Дети сказали, что ты придёшь. Я не поверил, - негромко проговорил Мартин, останавливаясь рядом. Нила уже протиснулась мимо с наполненным подносом, так что оба оказались лицом к лицу – на глазах у всей харчевни. Не то чтобы это смущало спокойного, как скала, кристарского мага или очерствевшую к чужому недоброму взгляду сикирийскую колдунью.
- Уйти?
Хозяин таверны улыбнулся, протягивая руки и помогая колдунье снять тяжёлую шубу.
- В кухню унесу и вернусь, - пообещал он. – Посиди у стойки.
- Дети звали на мороженое, - Велена забралась на высокий стул, ответила на лучистую, непривычную улыбку кристарского мага.
- В конце вечера, - пообещал Мартин, исчезая за боковой дверью.
Велена проводила фигуру напарника взглядом: тот был одет в новую тёмную рубашку с витиеватыми узорами вдоль плеч, в которых колдунья опознала слоги отдельных заклинаний, а начищенные до блеска сапоги и зачёсанные назад волосы создавали вид почти придворный: портил впечатление лишь прямоугольный кухонный фартук, больше подходящий для мясника, нежели для харчевника.
- Эй… колдунья! С нами за один стол брезгуешь?
- Сикирийка! – с пренебрежением произнёс чей-то голос.
- Ведьма, - поддакнули со стороны.
Мартин оказался прав: теперь, когда отношения с Сикирией стали напряжены, ей в стонгардской глуши не слишком-то радовались. Да и к колдовству по-прежнему относились однозначно, несмотря на то, что именно трудами магов удерживалась восточная, столь близкая к городу, граница. Мартина спасало радушие, помощь людям да чистая стонгардская кровь – она же могла рассчитывать лишь на свои силы.
- Чего пристали? – встряла Нила, прикрикнув на ближайшего ретивого бородача, хлопавшего пустой кружкой по столешнице. – Ишь, взбеленились! При Ульрике да Мартине молчали, а теперь скопом, как волчьё! Позор!
- А ты молчи, женщина! – гаркнул в ответ усач, вскакивая с места и опуская тяжёлую ладонь на плечо Ниле. – Не лезь в мужской разговор! Давненько тебя разуму не учили – вот что значит мужа в доме нет!
- Мерзавец! – ахнула Нила, опуская руки с подносом.
Съехавшие с него кружки с неприятным звоном попадали на пол, заглушив последующие нехорошие слова, слетающие с языка дрожащей от гнева Нилы.
- Мой муж – воин! Защищает восточную крепость! Стонгард! Всю объединённую Империю! В то время как подобные тебе…
Голос Нилы зазвенел, и Велена не выдержала: соскочила со стула, спуская с языка первый слог заклинания. Магия разума и духа требовала огромного напряжения сил, куда большего, нежели магия стихий, и Велена рисковала попросту не достичь цели с такого расстояния. У Мартина – мага пятого круга с потенциалом шестого – у Мартина бы получилось…
- Что такое? – раздался под сводом харчевни глубокий, раскатистый голос хозяина. – Ещё толком не выпили, а утварь мне уже портите? Дело-то в чём?
- А в том, что напарнице-то твоей, видать, зазорно с нами за одним столом сидеть, - отвечал всё тот же усач. – С чего тогда припёрлась? Выведывать? Сглазу напустить? Ишь, сидит, глазищами чёрными зыркает!
- Красивые глазищи, - пожал плечами харчевник. – Да и сама, откуда ни посмотри, недурна. Локти кусаешь, Ньорд? Тебе-то такой не видать! – хмыкнул Мартин, в то время как по залу пошли первые нервные смешки.
Нила, утирая выступившие слёзы, наспех собрала утварь с пола и проскользнула в кухню. Велена тотчас пожалела, что не увязалась следом: рядом стоял надёжный, как скала, Мартин, преграждая всяческие пути к отступлению.
- Так и тебе не видать-то! – фыркнул в ответ Ньорд, с лёгкостью попадаясь в расставленные хитрым харчевником сети и забывая, с чего начался разговор. – Молодая, ладная, тонкая, как веточка! Не баба – огонь! Что стоишь рядом? Того и гляди – задавишь!
По залу прокатилась новая волна смешков да хохота: теперь подшучивали уже над радушно улыбавшимся Мартином, с готовностью принявшим удар на себя.
- Что, запал на напарницу-то? – хохотал Ньорд, откидываясь на лавке. – Куда тебе к такой-то красавице? Ты ж её одним пузом размажешь!
- Толстый и тонкая, - хихикнул лысый мужичонка, судя по рыбному запаху, промышлявший морским промыслом.
- Да ты, никак, похудел в последнее время? Вон, даже половицы выдерживают! Теперь-то ясна причина! Вон она – рядом стоит! Ха-ха!
Нила, занятая у Мартина в харчевне – какой-никакой доход для жены легионера, от которого уже долгое время не приходило ни строчки – всё сетовала на то, что дети в её отсутствие отбиваются от рук, выполняя лишь необходимую работу по дому и принимаясь за не всегда безобидные шалости, как то уход из дома, то снование в порту и дразнилки с заезжими матросами. А ведь чужаки далеко не всегда бывают добрыми…
Выход предложил отец Кристофер: занять неугомонную троицу помощью Велене в обустройстве крепости. О целях такого обустройства ни духовник, ни его проницательная подруга Октавия не спрашивали, понимая, что сикирийке жизненно необходимо что-то делать – занять ум, руки и мысли. Идея возникла у Велены в день первой встречи с Нилой, но оформлялась довольно медленно: мешала внутренняя неуверенность в правильности выбранного пути. Зато дети подобным не страдали: Лей, Лейла и Лиам, в возрасте от двенадцати до семи, носились вокруг молодой колдуньи с истинно детской непосредственностью, берясь за любое поручение с пугающим рвением. Недостаток у оравы детей оказался только один: как оказалось, их приходилось кормить.
- Я открою? Можно? – старший, Лей, уже засунул ключ в скважину проржавевшего замка, и теперь с натугой проворачивал его внутри. – Да что ж такое…
Велена осмотрелась: в большой зале Лейла с Лиамом уже растопили камин, чтобы проверить работу дымохода – по словам отца Кристофера, должен быть исправен – и в комнате тотчас стало уютнее и теплее. Петли на дверях она смазала ещё накануне – и помещение можно использовать. Расставить лавки, подобрать инвентарь…
- Есть! – Лей подцепил тяжёлую крышку, как только щёлкнул замок, в нетерпении отбрасывая его в сторону. Локтем отпихнул сунувшегося Лиама, цыкнул на Лею, и уважительно подвинулся, пропуская Велену. – Посмотри первой. Вдруг там… колдовское что-то?
Сикирийка улыбнулась одними губами, с трудом распахивая крышку сундука. Обитый железом гигант стоял в углу, будто забытый прежними владельцами, но сохранился на удивление хорошо. Да и сложенные аккуратной стопкой листы бумаги – недорогой, но добротной, используемой военными для писем и заметок – остались ровными, почти не погнувшимися от времени. Сказывалось отсутствие свежего воздуха и влаги: сундук за время опустения крепости не трогали ни разу. Да что там – саму крепость открыли лишь благодаря похлопотавшей о том Октавии.
- Всего-то, - разочарованно протянул Лей, оглядывая множественные письменные принадлежности и толстые книги-тетради, кое-где исписанные стонгардскими символами, но большей частью чистые. – Я-то думал…
- Это же целая сокровищница, - ровно возразила Велена, доставая три листа бумаги. Чернила в закупоренных баночках давно высохли, но колдунья не теряла надежды: помнила, как тётушка Морин использовала маленькие хитрости, чтобы использовать почти пустые чернильницы ещё целую седмицу. – Вот, даже карандаши есть.
Грифели пришлось кое-как заточить перочинным ножом Лея, зато теперь у каждого из неугомонной троицы оказался свой лист бумаги и огрызок карандаша. Которым, как вскоре выяснилось, никто из них пользоваться не умел. Лучше всего получалось чертить простейшие символы стонгардского алфавита у Леи – девчонка, как оказалось, рисовала углём какие-то картинки за домашней печью по вечерам – а вот у обоих мальчуганов получалось из рук вон плохо: у Лея крепкие пальцы никак не хотели учиться новому, Лиам же, как самый младший, напротив, всё никак не мог правильно ухватиться за карандаш. После вроде бы непродолжительных занятий и объяснений Велена почувствовала почти звериный голод, как после долгих лекций и практических занятий в гильдии Оша. Тогда очень выручали передачи от батюшки их друга Стефана: богатый купец снабжал сына с избытком, так что хватало на двух его товарищей.
Стефан. Дагборн сказал, ранен. Выжил ли? Всегда стоявший в тени красавчика Райко, почти незаметный, но всегда готовый помочь… Странно, за все эти годы она так и не рассмотрела его толком. Шустрый, смуглый, кареглазый, смешливый с посторонними, но неизменно робкий с ней… Впрочем… рядом с ней никому шутить не хотелось.
- У нас уже здорово получается, - сиял младший Лиам, подсовывая ей свой измаранный каракулями листок. – Правда, Велена?
- Нет, - едва глянув на детскую мазню, в которой с трудом угадывались стонгардские письмена, ответила колдунья – Ещё работать и работать.
Светловолосая троица поникла; впрочем, не слишком щепетильная в вопросах воспитания сикирийка не обратила на это внимания, задумавшись над вопросом куда как более насущным: чем кормить ораву изголодавшихся детей? Дария, говорливая невестка иммуна Сибранда, недаром советовала ей обратить внимание на капусту и морковь: оказалось, этого добра даже в ледяном Кристаре в избытке, так что блюда готовились по большей части из них. И рыбы, конечно же, если бы только Велена умела с нею обращаться.
- Но ты нас научишь? – не теряла надежды Лея. – Мы ещё придём?
Велена задумчиво кивнула, следя, как дети складывают листы обратно в сундук. Закрывать его колдунья не стала, чтобы потом не открывать: сил у неё, как оказалось, ещё меньше, чем у двенадцатилетнего Лея, который в свои отроческие годы почти сравнялся с ней ростом. Стонгардец…
- Идём, - позвала детей сикирийка, поднимаясь с лавки. – У меня дома есть нечего. Готовить ещё надо.
- Так зачем? – удивился Лей. – Сегодня Воплощение Духа, праздник же! Мама сказала, вечером в харчевню идти. И тебя позвать. К Мартину нагрянет весь город, не меньше! Мы в подсобке подождём после ужина: мама останется в харчевне помочь, прибраться.
- Что мне там делать? – ровно спросила колдунья, выпуская в мороз выпорхнувших из крепости детей. Лей обернулся, нажал плечом, помогая ей захлопнуть тяжёлую створку. – Никто не звал.
- Мороженое будет, - почти благоговейно прошептала Лея. – Ты такого нигде не попробуешь! Мартин сам готовит, по тайному рецепту! Это только наше, кристарское, лакомство! Нигде больше не найдёшь!
- Ну, раз мороженое, - усмехнулась Велена. – Тогда конечно.
Одиночество, которым она когда-то так дорожила, теперь начало её тяготить. Шумные дети, любопытные, но пока всё ещё настороженные горожане, редкие визиты принявших её отца Кристофера, Октавии и Нилы, да встречи с Мартином – вот и всё, что поддерживало истончившиеся душевные силы. Сгодился бы любой предлог, чтобы только не сидеть за закрытыми дверьми. Да и узнать – точно ли после такого бурного вечера у Мартина хватит сил на завтрашнее дежурство? Когда не занят в харчевне, обходит город, когда не обходит, сидит в своих комнатах и, по словам Нилы, занимается научными записями да книгами, - откуда только силы берутся?
Дети убежали в харчевню тотчас, не дожидаясь, пока она запрёт сторожку да спустится из крепости следом. Велена воспользовалась задержкой, чтобы немного привести себя в порядок: привычка ещё из прежней жизни, когда Райко был рядом. И выглядеть дурно в его присутствии совсем не хотелось…
От воспоминаний отбилась с трудом. Выбежала в мороз, забыв про шапку, захлопнула дверь в сени, сдвинув засов. И, подсветив себе колдовским светлячком, побежала по ледяным ступеням вниз, в сторону городской харчевни.
В харчевне и впрямь собрался весь город. Подвыпившие рыбаки, сидевшие на освещённой фонарями веранде, проводили её долгими взглядами, враз оборвав вялотекущий разговор, пока она взбиралась по высоким ступеням. Тяжёлую дверь навстречу распахнул Рем, едва не пришибив толстой створкой, и радостно просиял лицом, разглядев колдунью:
- Ты!..
Больше ничего не добавил, ухватив запястье сикирийки и увлекая её следом. Велена не сопротивлялась: отчего-то полоумного брата Мартина она совсем не боялась. Скорее, здоровые посетители, не сводящие с неё глаз, вызывали глухое раздражение.
Внутри, впрочем, оказалось на удивление спокойно: горожане чинно сидели за длинными столами с поднятыми бокалами, обратив взоры на стоявшую у очага старосту Ульрику с полным кубком. Старуха как раз заканчивала поздравительную речь и, пригубив вина, неторопливо и с достоинством направилась на выход, позволяя горожанам, с почтением проводив главу портового города, продолжить веселье уже без высокопоставленных свидетелей.
Рем, тащивший Велену за руку, едва не врезался в дюжего молодца, прикрывавшего своим телом сухопарую Ульрику. Ещё один телохранитель замыкал шествие, которое теперь невольно приостановилось. Велена оказалась почти лицом к лицу со старостой, и на какое-то время в харчевне повисло неловкое молчание.
- Благодарю за ключи от крепости, - проронила наконец колдунья, чтобы разрушить свинцовую тишину. – Пригодились.
Взгляд старосты просиял: словно наружу выглянула другая, молодая да озорная, Ульрика, по досадному недоразумению скрытая морщинистой кожей да скорбными складками у рта.
- Я верю в тебя, девочка, - прокаркала старуха, поправляя на плечах богатый мех. Блеснули тяжёлые золотые украшения, качнулись в ушах драгоценные серьги. – Наслаждайся праздником.
Охранявший старосту молодой мужчина отстранил Рема, создавая узкий проход, в котором и разминулись обе женщины, не страдавшие полнотой. Едва за Ульрикой и её провожатыми захлопнулись двери, харчевня наполнилась гулом голосов, громким смехом, бульканьем вина и сытым причмокиванием. Пока Рем тащил её к стойке, колдунья мельком заметила направленные на неё взгляды, шёпотки да тяжёлые мысли, витавшие невысказанными над длинными столами.
- Где дети? – спросила у своего спутника Велена, не рассчитывая на ответ.
- Наверху, - откликнулся тот с живостью. – Там хорошо. Камин есть. Им Нила еды принесла. Вкусной! А тут детям нельзя. Мартин не велит. Шумно! Ругаются. Мартин – сильный! Он драки разнимает. Буйных уговаривает. Но детям всё равно нельзя. И мне нельзя. У-у-у! Увидит меня – браниться станет!
- Я защищу, - так же невыразительно пообещала Велена.
Ровный тон успокаивал; умиротворяюще он подействовал и на Рема. Когда им повстречалась на пути запыхавшаяся Нила с подносами, тот даже возражать не стал, как только помощница Мартина всплеснула руками, отдирая его от Велены:
- Ты чего вышел? Видишь – людей много, под ногами путаешься! Лучше в подсобку иди, посудой займись! Ну, чего стоишь? Живо, ну!
Велена выглянула из-за спины Нилы, выискивая глазами Мартина. Нашла тотчас: хозяин таверны уже подходил к Рему, который, заметив младшего брата, поник могучими плечами и затрусил в кухню, явно не желая с ним связываться.
- Дети сказали, что ты придёшь. Я не поверил, - негромко проговорил Мартин, останавливаясь рядом. Нила уже протиснулась мимо с наполненным подносом, так что оба оказались лицом к лицу – на глазах у всей харчевни. Не то чтобы это смущало спокойного, как скала, кристарского мага или очерствевшую к чужому недоброму взгляду сикирийскую колдунью.
- Уйти?
Хозяин таверны улыбнулся, протягивая руки и помогая колдунье снять тяжёлую шубу.
- В кухню унесу и вернусь, - пообещал он. – Посиди у стойки.
- Дети звали на мороженое, - Велена забралась на высокий стул, ответила на лучистую, непривычную улыбку кристарского мага.
- В конце вечера, - пообещал Мартин, исчезая за боковой дверью.
Велена проводила фигуру напарника взглядом: тот был одет в новую тёмную рубашку с витиеватыми узорами вдоль плеч, в которых колдунья опознала слоги отдельных заклинаний, а начищенные до блеска сапоги и зачёсанные назад волосы создавали вид почти придворный: портил впечатление лишь прямоугольный кухонный фартук, больше подходящий для мясника, нежели для харчевника.
- Эй… колдунья! С нами за один стол брезгуешь?
- Сикирийка! – с пренебрежением произнёс чей-то голос.
- Ведьма, - поддакнули со стороны.
Мартин оказался прав: теперь, когда отношения с Сикирией стали напряжены, ей в стонгардской глуши не слишком-то радовались. Да и к колдовству по-прежнему относились однозначно, несмотря на то, что именно трудами магов удерживалась восточная, столь близкая к городу, граница. Мартина спасало радушие, помощь людям да чистая стонгардская кровь – она же могла рассчитывать лишь на свои силы.
- Чего пристали? – встряла Нила, прикрикнув на ближайшего ретивого бородача, хлопавшего пустой кружкой по столешнице. – Ишь, взбеленились! При Ульрике да Мартине молчали, а теперь скопом, как волчьё! Позор!
- А ты молчи, женщина! – гаркнул в ответ усач, вскакивая с места и опуская тяжёлую ладонь на плечо Ниле. – Не лезь в мужской разговор! Давненько тебя разуму не учили – вот что значит мужа в доме нет!
- Мерзавец! – ахнула Нила, опуская руки с подносом.
Съехавшие с него кружки с неприятным звоном попадали на пол, заглушив последующие нехорошие слова, слетающие с языка дрожащей от гнева Нилы.
- Мой муж – воин! Защищает восточную крепость! Стонгард! Всю объединённую Империю! В то время как подобные тебе…
Голос Нилы зазвенел, и Велена не выдержала: соскочила со стула, спуская с языка первый слог заклинания. Магия разума и духа требовала огромного напряжения сил, куда большего, нежели магия стихий, и Велена рисковала попросту не достичь цели с такого расстояния. У Мартина – мага пятого круга с потенциалом шестого – у Мартина бы получилось…
- Что такое? – раздался под сводом харчевни глубокий, раскатистый голос хозяина. – Ещё толком не выпили, а утварь мне уже портите? Дело-то в чём?
- А в том, что напарнице-то твоей, видать, зазорно с нами за одним столом сидеть, - отвечал всё тот же усач. – С чего тогда припёрлась? Выведывать? Сглазу напустить? Ишь, сидит, глазищами чёрными зыркает!
- Красивые глазищи, - пожал плечами харчевник. – Да и сама, откуда ни посмотри, недурна. Локти кусаешь, Ньорд? Тебе-то такой не видать! – хмыкнул Мартин, в то время как по залу пошли первые нервные смешки.
Нила, утирая выступившие слёзы, наспех собрала утварь с пола и проскользнула в кухню. Велена тотчас пожалела, что не увязалась следом: рядом стоял надёжный, как скала, Мартин, преграждая всяческие пути к отступлению.
- Так и тебе не видать-то! – фыркнул в ответ Ньорд, с лёгкостью попадаясь в расставленные хитрым харчевником сети и забывая, с чего начался разговор. – Молодая, ладная, тонкая, как веточка! Не баба – огонь! Что стоишь рядом? Того и гляди – задавишь!
По залу прокатилась новая волна смешков да хохота: теперь подшучивали уже над радушно улыбавшимся Мартином, с готовностью принявшим удар на себя.
- Что, запал на напарницу-то? – хохотал Ньорд, откидываясь на лавке. – Куда тебе к такой-то красавице? Ты ж её одним пузом размажешь!
- Толстый и тонкая, - хихикнул лысый мужичонка, судя по рыбному запаху, промышлявший морским промыслом.
- Да ты, никак, похудел в последнее время? Вон, даже половицы выдерживают! Теперь-то ясна причина! Вон она – рядом стоит! Ха-ха!
