- Не успеем, - озвучил очевидное Илиан, тяжело наваливаясь на Дагборна.
Телохранитель и сам так думал, но в лесу у них оставался хотя бы крошечный, но шанс. А здесь...
- В плен вам нельзя, господин Иннар, - предупредил Дагборн. О том, что творят нелюди с пленными, ему ещё иммун Сибранд рассказывал. – Но и умирать – тоже.
- Я пуст, - выдохнул Илиан, едва удерживаясь на ногах. – Всё выплеснул там, внутри... и этого выпил до дна – ни капли не оставил... вырвал магическую искру с корнем... Мне восстановиться надо... хоть что-нибудь, Дагборн... любая живая стихия...
Телохранитель мрачно огляделся. На час пути вокруг – лишь выжженная пустыня. Мертвая земля не откликалась, живого огня не было тоже, вода... до воды они могли и успеть.
- Там, - торопливо заговорил Дагборн, дёрнув вскрикнувшего Илиана в сторону леса. – Озеро. Замерзло, верно, но прорубить путь к воде я смогу. Ну же...
Илиан вскрикнул вновь, помотал головой, зажмурившись от боли. Судя по перекошенной осанке – переломаны рёбра. Телохранитель глянул на поднимавшегося альдского мага, на уже различимых всадников, ринувшихся прямиком через остатки бурелома – и понял, что не успеет. Даже до озера – не успеет...
Проклятье, если бы в нём плескалась хоть капля столь необходимой Сильнейшему магии! Но – увы. Всё внутри перегорело точно так же, как и пустыня вокруг – в день, когда Илиан вырвал из него злого духа.
Осторожно опустив господина Иннара обратно на походные мешки, Дагборн выхватил арбалет из-за плеча, взвёл и спустил – почти не целясь. Первый всадник влажно хлюпнул, вылетая из седла, и рухнул под ноги летевшему позади. Конь резко встал на дыбы, сбрасывая седока, но остальные даже не замедлили шага.
- Брось! – различил Дагборн. Альдское шипение телохранитель по-прежнему различал с трудом, но приказ расстаться с оружием всё же понял. – Брось, сохрани жизнь!
Значит, велели брать живьем.
- Ненавижу... – прошипел альдский маг за спиной, приподнявшись на колено. Его сильно шатало, он по-прежнему не мог встать на ноги, но был, без сомнения, вне смертельной опасности. – Выпил... лишил искры...
- Великий Дух! – выдохнул Дагборн, вскидывая голову к тяжёлому небу. Арбалет он уже бросил, зато выхватил меч, готовясь к бою. – Помоги их забрать побольше!
И широко раскрыл глаза, глядя на падающие с неба снежинки. Кажется, последний снег в этом безумном году. Ещё и ветер, как назло, поднялся, вздымая вверх пепел, от чего казалось, что снега в воздухе очень, очень много...
Альдские всадники, против ожиданий, стрелять с расстояния не стали. Окружили их полукругом, нацелив взведенные арбалеты в стонгардцев, и Дагборн даже разглядел каждого: и верно, целый отряд, десять воинов, включая того, с гарнизона, который всё приглядывался к «прекрасной альде». И маг. Как там говорил господин Иннар – в гарнизоне его учуяли маги четвертого круга?..
- Брось оружие! – на сильно искаженном стонгардском прошипел маг. – На колени! Оставлю жизнь!
- Убейте его, - подал голос Кей Лорриэн за спиной Дагборна. – Вам нужен этот, - кивнул он в сторону Илиана. – У него – сердце земли.
Дагборн сглотнул, глядя, как после секундного размышления маг гарнизона кивает воинам: и впрямь, с двумя пленниками возни больше, да и слово старшего мага имело свой вес. Пружины нескольких арбалетов неприятно загудели – и металлические болты зависли в воздухе, так и не достигнув цели.
За спиной вновь раздался тихий истерический смех.
Дагборн обернулся.
- Воздух, - пояснил с широкой улыбкой сумасшедшего Илиан, подставляя лицо живительным струям поднявшегося ветра. – Моя стихия. Воздух...
Снежные хлопья ложились на плечи стонгардского мага, оседали в спутанных темных волосах, скользили по избитому лицу, превращаясь в серебряные нити. Кожа господина Иннара уже светилась от прилившей к нему энергии стихии – и тем тусклее становились лица замерших в причудливых позах альдских воинов.
- Зря, - окрепшим голосом осудил Илиан, обращаясь к Кею Лорриэну. – Ты же видел, на что я способен. Ты почти понял, кто я. Отчего не велел им стрелять на поражение?
Альдский маг глянул на своего пленителя с отчаянной злобой, но не отозвался: напряжённо слушал. Едва ли беспощадный враг беседовал бы с ним, растрачивая последние силы, без веской на то причины.
- Передай асса Моррану, что я желаю встречи с ним. Давно пора.
Кей Лорриэн открыл рот, но по секундном размышлении – закрыл, словно поймал важную мысль. Кивнул коротко – понял, мол.
Илиан глубоко вдохнул, протягивая руку перед собой. С видимым трудом, смежив веки, выговорил скороговорку колдовской формулы. Нехотя, подчиняясь магии седьмого круга, распахнулся тёмный портал. Сильнейший раскрыл ладонь, принимая оседавшую с неба снежинку, крепко сжал пальцы – и шагнул внутрь, увлекая телохранителя следом.
Дагборн обернулся лишь раз – увидеть, как тает весенний снег на сером пепле, и как ветер срывает съежившуюся листву с уже окончательно мёртвых врат – прежде чем прыгнуть следом.
«Нашумели» - не то слово, господин Иннар.
«Ты понимаешь, что сейчас без сознания? Как же ты пробрался ко мне в голову?»
«Не знаю. Наверное, ты – единственный близкий человек, кого я знаю достаточно, чтобы... Послушай. Ты же видела... я показал всё... ты видела. Скажи... что я сделал не так?»
Темнота, боль, острое чувство вины. Волны, на которых покачивается разбитое, чужое тело. Закрыл ли он портал? Всё будто в тумане...
«А что тебе самому кажется неправильным?»
«Стихии стонут... кровь льется... много крови. Я устал... пробиваться с боем. Но я даже не пытаюсь... договориться?.. Я вижу перед собой только врагов. Убил бруттских магов, а они лишь защищали свои врата. Я вырезал два альдских отряда, лишил колдовской искры мага шестого круга... ты же знаешь, это больно и... жить после этого не хочется. Как отрезать половину тела. Я точно что-то делаю не так... и не могу... ни свернуть, ни переиграть...»
«Это война, Илиан. Они бы поступили с тобой так же».
Велена всегда отличалась на редкость трезвым рассудком. То, чего ему сейчас отчаянно не хватало. Сознание уплывало, дробилось, исчезало под чужой волей. Тёмное внутри накатывало раз за разом, исподволь ломая внутренний стержень и ясность ума – так же, как мягко и беспощадно морские волны стачивают камень.
«Сражения... бывают разными. Я... точно иду не тем путем. Не понимаю. Я вроде достиг, чего хотел. Взял, что собирался. Почему гложет ощущение, что я взял не то и не там? Почему мне кажется, что меня там вообще... не должно было быть? Слишком топорно... слишком шумно... слишком кроваво... Я убил не только людей – я убил землю... саму стихию, перед тем как ступить в её царство. И потрепали меня там заслуженно... Скажи… скажи мне... потому что я не понимаю, в чем ошибся... где свернул не туда...»
Краткое молчание, пока сестра собиралась с мыслями.
«Ты идёшь вперёд с ненавистью, Илиан, злым упорством, а это первый и последний шаг в пропасть. Помнишь, как иммун Сибранд говорил? Настоящий воин сражается не потому, что ненавидит то, что перед ним. Он сражается потому, что любит то, что позади».
Сибранд... отец...
Невесомое тело вдруг подкинуло вверх – словно из глубины обратно к поверхности. Свежий воздух... запах трав... Да, он совершенно точно закрыл портал – даже в полубессознательном состоянии, даже с закрытыми глазами. Он всё сделал правильно. Но куда же он открыл портал? Недалеко, не сумел бы далеко. Ближайшее хорошо знакомое место... Северная крепость? Кристар?..
«Я... уже не знаю, кого люблю... так устал... все одинаковы... кровь кричит... убитые... кровь кипит... всё чаще сдаюсь... тому, что внутри...»
«Илиан!»
Голос сестры тревожен, значит, он и в самом деле плох – или говорит совсем уж бессвязно. Даже беседуя языком сердца, где слов не требовалось, он терял собственные мысли.
«Слушай меня. Не исчезай, слушай! Ты любишь свою невесту. Семью. Человеческий род. Сам мне так говорил! Так и сказал – жизнь отдам. Если потребуется – хоть сегодня. По любви отдам. Люди ужасны, но могут стать прекрасными – и становятся. Альды ужасны – но измениться не могут. Помнишь?..»
«Что, если я... ошибался? Полуальды ведь – они как люди... мастер Бруно из гильдии – он человек внутри. Я мог бы беседовать с ним языком сердца – он устроен так же, как мы. Некоторых... впрочем... не могу».
«Важны не они – ты! Ты – любишь? Есть в твоем сердце любовь? Не борись против того, что ненавидишь – борись за то, что любишь!»
Слепящий луч света – прямо в глаза. Глоток живительного воздуха. Ещё глоток.
«Я люблю тебя, Велена».
Тяжесть артефакта на груди. Сорвать, выбросить бы чужую стихию. Какой жуткой ценой далась...
«Обещай, что будешь откликаться всегда. Не бросай меня. Так мало... тех, кто понимает...»
«Илиан, возлюбленный брат мой! Их больше, чем ты думаешь. А ещё больше – тех, кто любит, не понимая».
«Обещай...»
«Всегда, брат мой.»
Тяжёлый стон, круговорот лиц и мест, событий и времён. Мутные пятна перед глазами. Искажённые голоса.
- Сюда! Очнулся, похоже.
- Хвала Духу!
Тёплые, сухие губы на щеке, лбу, маленькие ладони, скользящие по лицу. Крепкие пальцы переплелись с его – безвольными, слабыми.
- Илиан! Пробудился. Сынок... сыночек...
Медленно, преодолевая вязкую слабость, Сильнейший поднял веки. Мутное пятно в отдалении оказалось Дагборном; телохранитель казался изможденным и встревоженным, но смотрел на него с явным облегчением. Поцелуи оказались материнскими, тёплыми и ласковыми, от которых хотелось не то улыбаться, не то плакать. Деметра Иннара заметила его пробуждение, прижалась щекой к щеке, шепча на бруттском нечто бессвязное и отчего-то такое важное. Отец крепче сжал их переплетенные пальцы и поднес сцепленные ладони ко лбу, не отрывая пристального взгляда от сына.
Илиан открыл и закрыл рот, потому что наружу, из пересохшего горла, не вырвалось даже хрипа. Это надо же! Из всех мест в Мире – он выбрал то, куда поклялся никогда без надобности не возвращаться. Память о месте рождения оказалась самой сильной – даже слабеющий, теряющий сознание маг седьмого круга не ошибся с направлением и, похоже, даже не промахнулся.
Кажется, Велена снова оказалась права. Были люди, которые и понимали, и любили. Даже не принимая его путь и выбор.
Медленно, очень медленно Илиан сжал непослушные пальцы, ощущая крепкую ладонь отца. Растянул бескровные губы в ответ на улыбку матери. Вытолкнул из непослушного горла:
- Я здесь...
И снова провалился в спасительную темноту.
Сломанные рёбра неприятно саднили, даже после того, как Ульф наложил стягивающие повязки и дал обезболивающий отвар. Пребывание в доме младшего брата обернулось тем ещё испытанием: паломничество к немому травнику, как оказалось, не прекращалось даже ночью.
Илиан молча наблюдал, как Ульф внимательно выслушивает посетителей, уточняет что-то жестами, затем отпускает восвояси, так же жестом указывая явиться позже. Каким образом понимали его необразованные ло-хельмцы, оставалось загадкой, но являлись всегда вовремя, назначения принимали правильно, и в целом никто на настойки да отвары Ульфа не жаловался. Элею сюда – мигом бы нашла общий язык с местным самоучкой-травником.
«Виновата» в глубоких познаниях Ульфа оказалась мачеха, Деметра Иннара – так же, как и в его, Илиана, образовании.
Проведя свыше десятка зим в Ло-Хельме, Деметра занялась обучением его младших братьев, которых даже сам отец уже отчаялся пристроить. Под руководством госпожи Иннары Олан, Ульф и Эрик заметно выросли и в познаниях, и в умениях. Эрик, самый младший и самый одарённый из троицы, перенял все обширнейшие знания Деметры во врачевании, даже некоторые хитрости магии тела и разума, переиначив их на свой лад: колдовской искрой приемный сын Сибранда не обладал, но схватывал любую мысль на лету, находя применение каждому вскользь оброненному слову. Олан обучился грамоте и счету, и это было великим достижением – он стал прекрасным помощником Эрику в кристарской лекарне.
Ульф выбрал Ло-Хельм. Деметра часто помогала приемному сыну в его скромном жилище – в дни, когда чувствовала себя достаточно хорошо. Прием посетителей шёл куда быстрее, да и слава о немом травнике укреплялась авторитетом бывшей колдуньи. Разраставшийся Ло-Хельм до сих пор не обзавёлся ни лекарней, ни храмом, ни школой – и иммун Сибранд давно поднял вопрос на совете. Строительство храма и лекарни уже шло – медленно и трудно – но со школой дело не двигалось вовсе. Не все ло-хельмцы видели нужду в образовании для своих детей – большая часть горожан всё ещё оставалась безграмотной.
- Как ты?
Отец разминулся в дверях с очередным просителем Ульфа, присел на лавку у двери. Верно, что только из загона – в волосах ещё блестели капли влаги, одет как для полёта, и выглядел явно запыхавшимся.
- Лучше, - отозвался Илиан, отставляя чашу с отваром.
Ульф кивком подтвердил, и иммун видимо расслабился.
- Что там гонец? Не вернулся ещё?
- Вернулся, - кивнул Сибранд. – Дагборн сейчас зверей проверяет да подкармливает.
Наконец и телохранителю нашлась работа. За прошедшие пять дней Дагборн маялся, не находя себе места, теперь же, наконец, занялся делом: ящеры слушались бывшего легионера, ластились, даже Огневик не выказывал норова.
- Пригнали из северной крепости без приключений, - отчитывался иммун. – Думается, что готовы будут к отлёту завтра поутру. Ты точно не хочешь ещё отдохнуть?
- Время, - отмахнулся средний сын. – И так провалялся здесь слишком долго. Я удивлен, что альды ещё не выдвинулись в атаку после столь дерзкой вылазки.
- Я тоже, - согласился иммун Сибранд. – И мне это не нравится, сын.
- Вот и я говорю: стоит поторопиться. Вылетаем, как только ящеры передохнут. Да и в Оше давно уже ждет Лелль. Он меня как раз и долечит, и приступим к созданию амулета.
- Нужно ещё два мага не ниже шестого круга, - предупредил иммун.
- Мне ли не помнить? Августейший Император вышлет из столицы двух... шестёрок, - не сдержавшись, неуважительно фыркнул Сильнейший. – Заодно и в обряде поучаствуют, и Давену доложат.
Дверь скрипнула, впуская в дом укутанную в тёплую шубу фигуру. Деметра Иннара похудела и неизбежно состарилась за прошедшие годы, но выглядела значительно лучше, чем в его прошлый визит домой: самостоятельно передвигалась по городу, помогала Ульфу, улыбалась тепло и спокойно, от чего ореховые глаза светились, словно отражая блики невидимых свечей.
- Улетаешь скоро, - утвердительно произнесла мать, пока отец помогал ей снять громоздкую шубу. Шерстяной платок Деметра стянула сама, присаживаясь поближе к огню, то есть – к самому Илиану, отогревавшему спину у печи. – Я собрала в дорогу настойку и бальзам, пригодятся. До Оша несколько часов пути, а ты ещё не оправился. Пей бальзам по глотку в час – как раз и продержишься.
- Спасибо, - искренне поблагодарил Илиан: избитое тело не давало ни забыть о жестокой бойне в царстве земли, ни выспаться от тянущей, мучительной боли.
Колдунов в крылатом отряде иммуна Сибранда, кроме самого отца, не имелось, а все познания Белого Орла в магии тела и разума сводились к тому, чтобы снять боль.
Телохранитель и сам так думал, но в лесу у них оставался хотя бы крошечный, но шанс. А здесь...
- В плен вам нельзя, господин Иннар, - предупредил Дагборн. О том, что творят нелюди с пленными, ему ещё иммун Сибранд рассказывал. – Но и умирать – тоже.
- Я пуст, - выдохнул Илиан, едва удерживаясь на ногах. – Всё выплеснул там, внутри... и этого выпил до дна – ни капли не оставил... вырвал магическую искру с корнем... Мне восстановиться надо... хоть что-нибудь, Дагборн... любая живая стихия...
Телохранитель мрачно огляделся. На час пути вокруг – лишь выжженная пустыня. Мертвая земля не откликалась, живого огня не было тоже, вода... до воды они могли и успеть.
- Там, - торопливо заговорил Дагборн, дёрнув вскрикнувшего Илиана в сторону леса. – Озеро. Замерзло, верно, но прорубить путь к воде я смогу. Ну же...
Илиан вскрикнул вновь, помотал головой, зажмурившись от боли. Судя по перекошенной осанке – переломаны рёбра. Телохранитель глянул на поднимавшегося альдского мага, на уже различимых всадников, ринувшихся прямиком через остатки бурелома – и понял, что не успеет. Даже до озера – не успеет...
Проклятье, если бы в нём плескалась хоть капля столь необходимой Сильнейшему магии! Но – увы. Всё внутри перегорело точно так же, как и пустыня вокруг – в день, когда Илиан вырвал из него злого духа.
Осторожно опустив господина Иннара обратно на походные мешки, Дагборн выхватил арбалет из-за плеча, взвёл и спустил – почти не целясь. Первый всадник влажно хлюпнул, вылетая из седла, и рухнул под ноги летевшему позади. Конь резко встал на дыбы, сбрасывая седока, но остальные даже не замедлили шага.
- Брось! – различил Дагборн. Альдское шипение телохранитель по-прежнему различал с трудом, но приказ расстаться с оружием всё же понял. – Брось, сохрани жизнь!
Значит, велели брать живьем.
- Ненавижу... – прошипел альдский маг за спиной, приподнявшись на колено. Его сильно шатало, он по-прежнему не мог встать на ноги, но был, без сомнения, вне смертельной опасности. – Выпил... лишил искры...
- Великий Дух! – выдохнул Дагборн, вскидывая голову к тяжёлому небу. Арбалет он уже бросил, зато выхватил меч, готовясь к бою. – Помоги их забрать побольше!
И широко раскрыл глаза, глядя на падающие с неба снежинки. Кажется, последний снег в этом безумном году. Ещё и ветер, как назло, поднялся, вздымая вверх пепел, от чего казалось, что снега в воздухе очень, очень много...
Альдские всадники, против ожиданий, стрелять с расстояния не стали. Окружили их полукругом, нацелив взведенные арбалеты в стонгардцев, и Дагборн даже разглядел каждого: и верно, целый отряд, десять воинов, включая того, с гарнизона, который всё приглядывался к «прекрасной альде». И маг. Как там говорил господин Иннар – в гарнизоне его учуяли маги четвертого круга?..
- Брось оружие! – на сильно искаженном стонгардском прошипел маг. – На колени! Оставлю жизнь!
- Убейте его, - подал голос Кей Лорриэн за спиной Дагборна. – Вам нужен этот, - кивнул он в сторону Илиана. – У него – сердце земли.
Дагборн сглотнул, глядя, как после секундного размышления маг гарнизона кивает воинам: и впрямь, с двумя пленниками возни больше, да и слово старшего мага имело свой вес. Пружины нескольких арбалетов неприятно загудели – и металлические болты зависли в воздухе, так и не достигнув цели.
За спиной вновь раздался тихий истерический смех.
Дагборн обернулся.
- Воздух, - пояснил с широкой улыбкой сумасшедшего Илиан, подставляя лицо живительным струям поднявшегося ветра. – Моя стихия. Воздух...
Снежные хлопья ложились на плечи стонгардского мага, оседали в спутанных темных волосах, скользили по избитому лицу, превращаясь в серебряные нити. Кожа господина Иннара уже светилась от прилившей к нему энергии стихии – и тем тусклее становились лица замерших в причудливых позах альдских воинов.
- Зря, - окрепшим голосом осудил Илиан, обращаясь к Кею Лорриэну. – Ты же видел, на что я способен. Ты почти понял, кто я. Отчего не велел им стрелять на поражение?
Альдский маг глянул на своего пленителя с отчаянной злобой, но не отозвался: напряжённо слушал. Едва ли беспощадный враг беседовал бы с ним, растрачивая последние силы, без веской на то причины.
- Передай асса Моррану, что я желаю встречи с ним. Давно пора.
Кей Лорриэн открыл рот, но по секундном размышлении – закрыл, словно поймал важную мысль. Кивнул коротко – понял, мол.
Илиан глубоко вдохнул, протягивая руку перед собой. С видимым трудом, смежив веки, выговорил скороговорку колдовской формулы. Нехотя, подчиняясь магии седьмого круга, распахнулся тёмный портал. Сильнейший раскрыл ладонь, принимая оседавшую с неба снежинку, крепко сжал пальцы – и шагнул внутрь, увлекая телохранителя следом.
Дагборн обернулся лишь раз – увидеть, как тает весенний снег на сером пепле, и как ветер срывает съежившуюся листву с уже окончательно мёртвых врат – прежде чем прыгнуть следом.
«Нашумели» - не то слово, господин Иннар.
***
«Ты понимаешь, что сейчас без сознания? Как же ты пробрался ко мне в голову?»
«Не знаю. Наверное, ты – единственный близкий человек, кого я знаю достаточно, чтобы... Послушай. Ты же видела... я показал всё... ты видела. Скажи... что я сделал не так?»
Темнота, боль, острое чувство вины. Волны, на которых покачивается разбитое, чужое тело. Закрыл ли он портал? Всё будто в тумане...
«А что тебе самому кажется неправильным?»
«Стихии стонут... кровь льется... много крови. Я устал... пробиваться с боем. Но я даже не пытаюсь... договориться?.. Я вижу перед собой только врагов. Убил бруттских магов, а они лишь защищали свои врата. Я вырезал два альдских отряда, лишил колдовской искры мага шестого круга... ты же знаешь, это больно и... жить после этого не хочется. Как отрезать половину тела. Я точно что-то делаю не так... и не могу... ни свернуть, ни переиграть...»
«Это война, Илиан. Они бы поступили с тобой так же».
Велена всегда отличалась на редкость трезвым рассудком. То, чего ему сейчас отчаянно не хватало. Сознание уплывало, дробилось, исчезало под чужой волей. Тёмное внутри накатывало раз за разом, исподволь ломая внутренний стержень и ясность ума – так же, как мягко и беспощадно морские волны стачивают камень.
«Сражения... бывают разными. Я... точно иду не тем путем. Не понимаю. Я вроде достиг, чего хотел. Взял, что собирался. Почему гложет ощущение, что я взял не то и не там? Почему мне кажется, что меня там вообще... не должно было быть? Слишком топорно... слишком шумно... слишком кроваво... Я убил не только людей – я убил землю... саму стихию, перед тем как ступить в её царство. И потрепали меня там заслуженно... Скажи… скажи мне... потому что я не понимаю, в чем ошибся... где свернул не туда...»
Краткое молчание, пока сестра собиралась с мыслями.
«Ты идёшь вперёд с ненавистью, Илиан, злым упорством, а это первый и последний шаг в пропасть. Помнишь, как иммун Сибранд говорил? Настоящий воин сражается не потому, что ненавидит то, что перед ним. Он сражается потому, что любит то, что позади».
Сибранд... отец...
Невесомое тело вдруг подкинуло вверх – словно из глубины обратно к поверхности. Свежий воздух... запах трав... Да, он совершенно точно закрыл портал – даже в полубессознательном состоянии, даже с закрытыми глазами. Он всё сделал правильно. Но куда же он открыл портал? Недалеко, не сумел бы далеко. Ближайшее хорошо знакомое место... Северная крепость? Кристар?..
«Я... уже не знаю, кого люблю... так устал... все одинаковы... кровь кричит... убитые... кровь кипит... всё чаще сдаюсь... тому, что внутри...»
«Илиан!»
Голос сестры тревожен, значит, он и в самом деле плох – или говорит совсем уж бессвязно. Даже беседуя языком сердца, где слов не требовалось, он терял собственные мысли.
«Слушай меня. Не исчезай, слушай! Ты любишь свою невесту. Семью. Человеческий род. Сам мне так говорил! Так и сказал – жизнь отдам. Если потребуется – хоть сегодня. По любви отдам. Люди ужасны, но могут стать прекрасными – и становятся. Альды ужасны – но измениться не могут. Помнишь?..»
«Что, если я... ошибался? Полуальды ведь – они как люди... мастер Бруно из гильдии – он человек внутри. Я мог бы беседовать с ним языком сердца – он устроен так же, как мы. Некоторых... впрочем... не могу».
«Важны не они – ты! Ты – любишь? Есть в твоем сердце любовь? Не борись против того, что ненавидишь – борись за то, что любишь!»
Слепящий луч света – прямо в глаза. Глоток живительного воздуха. Ещё глоток.
«Я люблю тебя, Велена».
Тяжесть артефакта на груди. Сорвать, выбросить бы чужую стихию. Какой жуткой ценой далась...
«Обещай, что будешь откликаться всегда. Не бросай меня. Так мало... тех, кто понимает...»
«Илиан, возлюбленный брат мой! Их больше, чем ты думаешь. А ещё больше – тех, кто любит, не понимая».
«Обещай...»
«Всегда, брат мой.»
Тяжёлый стон, круговорот лиц и мест, событий и времён. Мутные пятна перед глазами. Искажённые голоса.
- Сюда! Очнулся, похоже.
- Хвала Духу!
Тёплые, сухие губы на щеке, лбу, маленькие ладони, скользящие по лицу. Крепкие пальцы переплелись с его – безвольными, слабыми.
- Илиан! Пробудился. Сынок... сыночек...
Медленно, преодолевая вязкую слабость, Сильнейший поднял веки. Мутное пятно в отдалении оказалось Дагборном; телохранитель казался изможденным и встревоженным, но смотрел на него с явным облегчением. Поцелуи оказались материнскими, тёплыми и ласковыми, от которых хотелось не то улыбаться, не то плакать. Деметра Иннара заметила его пробуждение, прижалась щекой к щеке, шепча на бруттском нечто бессвязное и отчего-то такое важное. Отец крепче сжал их переплетенные пальцы и поднес сцепленные ладони ко лбу, не отрывая пристального взгляда от сына.
Илиан открыл и закрыл рот, потому что наружу, из пересохшего горла, не вырвалось даже хрипа. Это надо же! Из всех мест в Мире – он выбрал то, куда поклялся никогда без надобности не возвращаться. Память о месте рождения оказалась самой сильной – даже слабеющий, теряющий сознание маг седьмого круга не ошибся с направлением и, похоже, даже не промахнулся.
Кажется, Велена снова оказалась права. Были люди, которые и понимали, и любили. Даже не принимая его путь и выбор.
Медленно, очень медленно Илиан сжал непослушные пальцы, ощущая крепкую ладонь отца. Растянул бескровные губы в ответ на улыбку матери. Вытолкнул из непослушного горла:
- Я здесь...
И снова провалился в спасительную темноту.
Часть 2. Кровные узы
Сломанные рёбра неприятно саднили, даже после того, как Ульф наложил стягивающие повязки и дал обезболивающий отвар. Пребывание в доме младшего брата обернулось тем ещё испытанием: паломничество к немому травнику, как оказалось, не прекращалось даже ночью.
Илиан молча наблюдал, как Ульф внимательно выслушивает посетителей, уточняет что-то жестами, затем отпускает восвояси, так же жестом указывая явиться позже. Каким образом понимали его необразованные ло-хельмцы, оставалось загадкой, но являлись всегда вовремя, назначения принимали правильно, и в целом никто на настойки да отвары Ульфа не жаловался. Элею сюда – мигом бы нашла общий язык с местным самоучкой-травником.
«Виновата» в глубоких познаниях Ульфа оказалась мачеха, Деметра Иннара – так же, как и в его, Илиана, образовании.
Проведя свыше десятка зим в Ло-Хельме, Деметра занялась обучением его младших братьев, которых даже сам отец уже отчаялся пристроить. Под руководством госпожи Иннары Олан, Ульф и Эрик заметно выросли и в познаниях, и в умениях. Эрик, самый младший и самый одарённый из троицы, перенял все обширнейшие знания Деметры во врачевании, даже некоторые хитрости магии тела и разума, переиначив их на свой лад: колдовской искрой приемный сын Сибранда не обладал, но схватывал любую мысль на лету, находя применение каждому вскользь оброненному слову. Олан обучился грамоте и счету, и это было великим достижением – он стал прекрасным помощником Эрику в кристарской лекарне.
Ульф выбрал Ло-Хельм. Деметра часто помогала приемному сыну в его скромном жилище – в дни, когда чувствовала себя достаточно хорошо. Прием посетителей шёл куда быстрее, да и слава о немом травнике укреплялась авторитетом бывшей колдуньи. Разраставшийся Ло-Хельм до сих пор не обзавёлся ни лекарней, ни храмом, ни школой – и иммун Сибранд давно поднял вопрос на совете. Строительство храма и лекарни уже шло – медленно и трудно – но со школой дело не двигалось вовсе. Не все ло-хельмцы видели нужду в образовании для своих детей – большая часть горожан всё ещё оставалась безграмотной.
- Как ты?
Отец разминулся в дверях с очередным просителем Ульфа, присел на лавку у двери. Верно, что только из загона – в волосах ещё блестели капли влаги, одет как для полёта, и выглядел явно запыхавшимся.
- Лучше, - отозвался Илиан, отставляя чашу с отваром.
Ульф кивком подтвердил, и иммун видимо расслабился.
- Что там гонец? Не вернулся ещё?
- Вернулся, - кивнул Сибранд. – Дагборн сейчас зверей проверяет да подкармливает.
Наконец и телохранителю нашлась работа. За прошедшие пять дней Дагборн маялся, не находя себе места, теперь же, наконец, занялся делом: ящеры слушались бывшего легионера, ластились, даже Огневик не выказывал норова.
- Пригнали из северной крепости без приключений, - отчитывался иммун. – Думается, что готовы будут к отлёту завтра поутру. Ты точно не хочешь ещё отдохнуть?
- Время, - отмахнулся средний сын. – И так провалялся здесь слишком долго. Я удивлен, что альды ещё не выдвинулись в атаку после столь дерзкой вылазки.
- Я тоже, - согласился иммун Сибранд. – И мне это не нравится, сын.
- Вот и я говорю: стоит поторопиться. Вылетаем, как только ящеры передохнут. Да и в Оше давно уже ждет Лелль. Он меня как раз и долечит, и приступим к созданию амулета.
- Нужно ещё два мага не ниже шестого круга, - предупредил иммун.
- Мне ли не помнить? Августейший Император вышлет из столицы двух... шестёрок, - не сдержавшись, неуважительно фыркнул Сильнейший. – Заодно и в обряде поучаствуют, и Давену доложат.
Дверь скрипнула, впуская в дом укутанную в тёплую шубу фигуру. Деметра Иннара похудела и неизбежно состарилась за прошедшие годы, но выглядела значительно лучше, чем в его прошлый визит домой: самостоятельно передвигалась по городу, помогала Ульфу, улыбалась тепло и спокойно, от чего ореховые глаза светились, словно отражая блики невидимых свечей.
- Улетаешь скоро, - утвердительно произнесла мать, пока отец помогал ей снять громоздкую шубу. Шерстяной платок Деметра стянула сама, присаживаясь поближе к огню, то есть – к самому Илиану, отогревавшему спину у печи. – Я собрала в дорогу настойку и бальзам, пригодятся. До Оша несколько часов пути, а ты ещё не оправился. Пей бальзам по глотку в час – как раз и продержишься.
- Спасибо, - искренне поблагодарил Илиан: избитое тело не давало ни забыть о жестокой бойне в царстве земли, ни выспаться от тянущей, мучительной боли.
Колдунов в крылатом отряде иммуна Сибранда, кроме самого отца, не имелось, а все познания Белого Орла в магии тела и разума сводились к тому, чтобы снять боль.
