Последний из рода Иннар разглядывал ряд походных костров с неприязненным выражением на лице: так смотрят на предстоящую отвратительную, но необходимую работу.
- Залезть бы им в головы, да силу жалко тратить, - вдруг проронил Сильнейший. – Вот кто их здесь выстроил? Архимаг Доминиона? Но кто он? Ни я, ни брутты его никогда не видели. Пленные альды, которых допрашивали наши мастера – тоже. Или эйохан послал? Но альдский престол пустует – пока единственный наследник Дейруина ещё не достиг зрелых лет, регентует, как признавался Император Давен, эйохана Эллаэнис. Но и она правит лишь потому, что Лига чистой крови так решила: всё же, кроме юного Дейруина, прочие претенденты – женщины, а они особенно жестоки в борьбе за престол. Резня внутри Доминиона Лиге не нужна – потому единственного, пусть и внебрачного, сына павшего эйохана признали безоговорочно и тем удерживают мир в своем болоте. Но эйохана Эллаэнис никогда не была сильна в магии, передав своё бессилие дочери Элее, так что почувствовал наше приближение, вероятно, кто-то ещё. И его здесь нет.
- Так пообщайтесь с ними языком сердца, - ляпнул Дагборн, не задумавшись о том, что ему, вообще-то, не положено знать про тайные изыскания Сильнейшего. – Язык сердца, как я понял, магии не требует?
- Нет, - вскользь глянув на телохранителя, отозвался Илиан. – Но я всё равно не могу. Никогда не мог достучаться до внутренней сути альдской природы. Они другие. По-другому устроены. Вроде как мы, но не совсем. Я не слышу отклика, не чувствую тепла, которое излучает любое человеческое сознание. Некоторых полуальдов, те, которые больше люди, чем альды, вот как мастер Бруно из гильдии... Их – могу. А которые наоборот – нет. Не могу их прочесть... не постигаю... пока – не постигаю.
- И невесту свою не можете?
Дагборн и сам не знал, зачем спросил. Верно, что проведя столько лет рядом с одним из сильнейших магов Мира, сам заразился природным любопытством господина Иннара.
- Не могу.
Илиан глянул на уже потемневшее небо, прислушиваясь к голосам в лагере. Их заметили или почувствовали – и поднявшийся шум яснее прочего объяснил Дагборну, что сейчас произойдет. Конные и лучники, растревоженные духи земли, маги шестого круга... от того, чтобы ухватиться за рукоять меча, удерживало лишь ледяное спокойствие стонгардского мага.
- Да и зачем? – глаза Сильнейшего стремительно темнели, и Дагборн встревожился по-настоящему. – Недоверие способно отравить самое светлое сердце, а уж то, которое заражено недоверием прочих... оно закроется навсегда. Мне ли не знать об этом... собственная семья до сих пор не верит тому, что я – это уже не я... не тот я...
- Господин Иннар! – вклинился Дагборн, проклиная себя за невовремя заданный вопрос.
Ну какая ему разница, в самом деле, видит ли Илиан свою невесту насквозь, как и остальных? Оказалось – не видит, потому как нутро у неё альдское. Полегчало ли от этого знания? Нет, досада только взяла – единственный шанс увидеть суть нелюди, использовав сердце воздуха, господин Иннар упустил, поддавшись просьбе невесты. Теперь что? Да ничего – лишь подопечного разозлил. Вроде как напомнил, что, кроме него, внутреннюю красоту в прекрасной Элее никто не видит...
- Господин Иннар, - снова воззвал телохранитель, когда свистнула в воздухе первая стрела. – Какие будут распоряжения?
- Останови меня...
Глаза Сильнейшего налились чернотой, полыхнули синим – и ещё с десяток пущенных стрел вспыхнули, будто лучины, сгорая в воздухе. Дагборн отстраненно отметил, что били прицельно, не предупредительно: и впрямь не ожидали тут никого, кроме непрошеных гостей. А точнее – ждали. Ещё как ждали...
От кромки леса взвились два темных урагана, метнулись к ним: никак, маги шестого круга решили не играться и оглушить господина Иннара удвоенной силой. А мчащийся к ним конный отряд – вероятно, по его душу, чтобы отвлечь и не дать заскучать.
Ответом альдским мастерам стала дрогнувшая под ногами твердь. Лошади испуганно заржали, отступили на несколько шагов, спасаясь от разрезавших влажную землю крупных трещин. Раздались злые крики альдских всадников, вновь свистнули стрелы – слишком высоко над головами, будто у лучников неожиданно дрогнули руки – у всех разом. Впрочем, в ночной мгле они едва ли видели дальше освещаемых колдовских светлячками клочков земли – да и от той отпрыгивали, как безумные, когда трещины на глазах разрастались, грозя поглотить, похоронить живьем.
- Господин Иннар, духи!.. – крикнул Дагборн, выхватывая меч.
Хранители последнего из царств выросли за спинами – прямо из земли. Несколько огромных каменно-глиняных чудищ беззвучно бросились на стонгардцев, так что Дагборн почти не опоздал: отбил жуткий кулак, сотканный из валунов, падавший на господина Иннара, двинул кромкой щита в нечто вроде головы, снося её напрочь – но сам кубарем покатился из седла от мощного толчка в бок. Спасла кираса и всхрапнувшая лошадь, принявшая жуткий удар. Телохранитель перекатился по земле, едва не угодив в одну из ядовитых тект, и с трудом вскочил, подтягивая хромую ногу.
Сильнейший оглянулся лишь мельком, сделал неуловимое движение рукой – и духов земли отбросило прочь, будто кукол. Кто-то рассыпался в полёте, кто-то разбился при ударе о каменистую породу склона, но некоторые поднялись – и с тупым упрямством двинулись обратно, на людей.
Дагборн услышал шипящие колдовские слова, разглядел воздетую к небу руку Сильнейшего – а затем бросился к земным духам, потому что господин Иннар оказался занят поединком с магами шестого круга и двумя вооруженными альдскими отрядами.
Духи земли посылали на Дагборна колдовские бураны, которые не причиняли ни малейшего вреда нечувствительному к магии телохранителю Сильнейшего; бросали валунами, от которых Дагборн даже с хромой ногой уворачивался легко; но оказались так же недостижимы для стонгардского воина – едва тот отрубал тянущиеся к нему лапы, духи отращивали новые, едва метил в голову, как чудовища вырастали в два и три стонгардских роста, питаясь силой земли.
- Господин Иннар, - напряженно позвал Дагборн, когда их окружили со спины. – Вы, полагаю, заняты?
И обернулся, когда ответа не последовало.
То, что он увидел, заставило бывалого телохранителя похолодеть.
Чернильная синева мощным потоком лилась из груди и рук Сильнейшего, выплескиваясь всё новыми волнами колдовского пламени. Размытые фигуры по ту сторону призрачной стены метались в ужасе; альдские всадники разворачивали коней, уходя прочь от стонущей земли и нагонявшего их огня; маги шестого круга силились, но никак не могли ни погасить шквальную волну чужого колдовства, ни даже замедлить его ход. В конце концов бежали и они, подгоняемые ревущей чёрно-синей волной.
Плеснуло и назад, поразив земных духов в прыжке – те рассыпались по земле горстками песка и праха. Дагборн метнулся за спину подопечному, чтобы не задело рикошетом, выглянул из-за крупа охрипшего, ошалевшего коня, и окинул неверящим взглядом открывшуюся взору картину.
Стена колдовского пламени – от неба до испепеленной земли – отходила всё дальше от них, вдоль по склону к самой кромке леса, куда бежали оглушенные жестокой атакой альдские отряды.
Альдских мастеров не спасла магия, а спешившихся всадников не защитил дремучий лес – сжимавшееся кольцо колдовского пламени загнало нелюдей в ловушку. Тьма, чернее самой ночи, изливалась из груди Сильнейшего безудержным потоком, вгрызалась в лес, оставляя за собой лишь обугленную, потрескавшуюся серую землю, нагоняя беглецов, пожирая и мёртвое, и живое с явственным хрустом. Тьма урчала, булькала, рычала, хрипло клокотала, визжала, хохотала, уничтожая всё на своём пути. В свете небесных светил Дагборн с ужасающей ясностью видел, как вместо густого и неприступного леса остается дымящаяся, стонущая от боли пустыня серого пепла. Ни альдские лучники, ни всадники убежать бы не успели. Дагборн уже не видел, куда делись защитники врат земли, но сейчас его волновало совсем не это.
Пламя разрасталось с каждой минутой, словно питалось от поглощенного Мира, и чудился в его рёве уже не потусторонний злой хохот, а слабый стон – знакомый и вполне человеческий.
- Господин Иннар! – Дагборн схватился за локоть сидевшего в седле Илиана, равнодушно отметив, как собственная рука почернела от прикосновения. Будь он сколько-нибудь чувствителен к магии – уже, верно, лишился бы жизни. – Илиан!
Сильнейший не обернулся, даже не пошевелился в седле, и телохранитель почти запаниковал. Чёрные, как ночь, неподвижные глаза неотрывно глядели на пожираемый лес, посеревшие губы сложились в кривую полуухмылку. В лице Илиана не осталось ничего человеческого – пошла трещинами прежде гладкая кожа, светились чернильно-синим огнём жуткие провалы глаз, вырывались из приоткрытых окровавленных губ клубы едкого смрадного дыма.
Дагборн внезапно почувствовал, как его трясёт от ледяного холода – несмотря на прилипшую к спине нательную рубашку. Вот она, тёмная сила Иннаров. Та, за которой охотился и которую так боялся покойный альдский эйохан Аркуэнон Дейруин, обещавший, что потомков у Иннаров не будет... Та, за которую искалечили жизнь последней из рода Иннар, бруттской колдунье Деметре, чтобы лоно её никогда не дало плода... Та, за которую пытались не единожды уничтожить преемника древнейшей крови...
- Господин Иннар! Илиан!
Телохранитель торопливо полез за отворот плаща, путаясь в застежках. Заветная фляга с храмовой водой, врученная отцом Кристофером, сохранилась чудом, и сейчас Дагборн пользовался наугад всем, чем мог. Видит Дух, случалось ему встречаться с колдовским пламенем на полях сражений, но с таким, как это – не доводилось никогда. То, которое он видел у других колдунов, казалось почти красивым – зеленоватым или, изредка, голубым, но не таким чернильно-синим, как лилось из груди стонгардского Сильнейшего. Лишь теперь, пожалуй, Дагборн понимал с пугающей ясностью: разбавленная магия других колдунов не шла ни в какое сравнение с густой мощью Илиана Иннара.
Предлагать подопечному хлебнуть живой водицы Дагборн не стал: тот едва ли бы его услышал. Лишь флягу откупорил и плеснул в лицо – не церемонясь, снизу вверх.
Илиан пошатнулся от неожиданной влаги, неосознанно облизнул мокрые губы – и резко выдохнул, съеживаясь в седле. Тьма заревела и дрогнула.
- Вот, выпейте, - Дагборн сунул флягу к самым губам подопечного, запрокидывая горлышко. – Уморились, верно! Вот так... славно... Думаю, господин Иннар, пора нам и привал сделать. Вы же с утра не ели, да и я от отдыха и костра... не отказался бы. – Телохранитель покосился на выжженную до самого горизонта землю, сглотнул и торопливо продолжил, пока Илиан ещё боролся с воющей тьмой внутри, - а на рассвете и в царство земли наведаться можно. Последнее сердце добудем, в историю войдём... Домой, наконец, вернёмся. Невеста, поди, заждалась, да и отец небось испереживался. А уж братья как наставляли ласково! Славный капитан Никанор так и напутствовал – ты, мол, Дагборн, если не убережешь, то хоронить будут по кускам, и это если я, говорит, уже поостыну...
Илиан слабо застонал, выдохнул заклинание, сворачивая тёмное колдовство, и накренился в седле, почти сползая в руки телохранителя. Конь испуганно заржал, рванулся в сторону – но Дагборн перехватил поводья, цыкнув на несчастное животное. Хватит того, что одной лошади лишились в битве – а до врат ещё добраться надо.
Конём он и занялся первым – вернулся на несколько десятков шагов назад, где ещё сохранился кустарник и низкие деревца, привязал за узду к ветви. Почти бегом вернулся к неподвижному Илиану, распластанному на земле, поднял на руки, с тревогой вглядываясь в белое лицо. Обычное человеческое лицо, не жуткая серая маска, покрытая чёрными трещинами. И вместо запекшегося кровавого рта – бледные, бескровные, но вполне человеческие губы.
- С возвращением, господин Иннар, - вздохнул с облегчением телохранитель, перенося подопечного на пожухлую прошлогоднюю траву.
Илиан пришёл в себя почти тотчас: вырвал тягучим тёмным сгустком, вскоре растаявшим в мёртвой земле, со вздохом открыл уже ясные голубые глаза. Глянул, не узнавая, на Дагборна, обвёл недоуменным взглядом покрытую серым пеплом пустыню, освещенную зловещим лунным светом. Растёр виски ладонями, возвращая краски бледному лицу.
- Перекусить не желаете? – поинтересовался телохранитель, без спешки, но и не медля распаковывая один из походных мешков. Ещё до того, как господин Иннар разъяснил ему особенности собственных колдовских потоков, проходящих через чресла, чрево и голову, Дагборн заметил, что Сильнейший становится несравненно более управляемым в сытом состоянии. – Сдается мне, бой окончен, но кто знает, как скоро начнется вновь? Надо восстановить силы – не отказывайтесь!
Илиан не отказался ни от еды, ни от горячего питья, вскипятив воду из меха прямо в походном ведёрке – без помощи дров или живого огня. Ел, впрочем, мало, отщипнув едва ли несколько кусков от подсохшего хлеба, так что Дагборн встревожился снова.
- Вы же не собираетесь идти к вратам... прямо сейчас? Отдохните, господин Иннар, - спокойно, сдерживая нараставшую тревогу, предложил телохранитель.
- Нашумели мы, - хрипло отозвался Илиан, вливая в себя очередную кружку ароматного фруктового напитка: Дагборн озаботился, бросив засушенные ягоды в кипяток. – Поторопиться бы... пока сам архимаг Доминиона не явился... я с ним сейчас... не потягаюсь...
Дагборн с сомнением окинул взглядом мёртвую серую землю там, где некогда буйствовал тысячелетний лес и прекрасная долина с разноцветными тектами, и вежливо согласился:
- Вероятно, не потягаетесь.
И добавил осторожно:
- Велика сила рода Иннар. Такого вы мне ещё не показывали.
Илиан даже кружку от губ оторвал, недоуменно глянув на телохранителя.
- Что за глупости, Дагборн? – без запинки выговорил господин Иннар, а у бывшего легионера отлегло от сердца: если на возмущение сил хватило, то, верно, скоро восстановится. – Это моя собственная магия! От рода Иннар мне досталась лишь память.
Телохранитель лишь плечами пожал:
- Я думал, госпожа Деметра отдала вам силу.
- Вздор! Её магию поглотил проклятый зачарованный клинок, который Дух знает, где теперь находится. Последний раз его видели в горле у покойного альдского эйохана. Память, Дагборн! Это всё, что я унаследовал.
- Это много или мало? – уточнил на всякий случай Дагборн, подсовывая подопечному куски вяленого мяса. Безуспешно: Илиан снова унёсся мыслями за пределы видимого мира.
- Достаточно, - посерьёзнел он. – Рассуди сам: первые из людей, кто присягнул Тёмному, стали вернейшими и злейшими его последователями. Они получили неограниченную колдовскую мощь от своего хозяина, силу двенадцатого круга. Те, самые первые, люди и становились позже самыми жестокими из нелюдей. Но некоторые избежали физических изменений и сохранили человеческий облик – как, например, родоначальники древнего рода Иннар, позже поселившиеся на бруттских землях. Семья Иннар заключила родовой союз с альдами, обязуясь поддерживать их в захватнических войнах с людьми. И хотя даже наследники древней крови обмельчали с веками, как и прочие маги Мира, в их крови всё ещё лежит знание, как превзойти седьмой круг.
- Залезть бы им в головы, да силу жалко тратить, - вдруг проронил Сильнейший. – Вот кто их здесь выстроил? Архимаг Доминиона? Но кто он? Ни я, ни брутты его никогда не видели. Пленные альды, которых допрашивали наши мастера – тоже. Или эйохан послал? Но альдский престол пустует – пока единственный наследник Дейруина ещё не достиг зрелых лет, регентует, как признавался Император Давен, эйохана Эллаэнис. Но и она правит лишь потому, что Лига чистой крови так решила: всё же, кроме юного Дейруина, прочие претенденты – женщины, а они особенно жестоки в борьбе за престол. Резня внутри Доминиона Лиге не нужна – потому единственного, пусть и внебрачного, сына павшего эйохана признали безоговорочно и тем удерживают мир в своем болоте. Но эйохана Эллаэнис никогда не была сильна в магии, передав своё бессилие дочери Элее, так что почувствовал наше приближение, вероятно, кто-то ещё. И его здесь нет.
- Так пообщайтесь с ними языком сердца, - ляпнул Дагборн, не задумавшись о том, что ему, вообще-то, не положено знать про тайные изыскания Сильнейшего. – Язык сердца, как я понял, магии не требует?
- Нет, - вскользь глянув на телохранителя, отозвался Илиан. – Но я всё равно не могу. Никогда не мог достучаться до внутренней сути альдской природы. Они другие. По-другому устроены. Вроде как мы, но не совсем. Я не слышу отклика, не чувствую тепла, которое излучает любое человеческое сознание. Некоторых полуальдов, те, которые больше люди, чем альды, вот как мастер Бруно из гильдии... Их – могу. А которые наоборот – нет. Не могу их прочесть... не постигаю... пока – не постигаю.
- И невесту свою не можете?
Дагборн и сам не знал, зачем спросил. Верно, что проведя столько лет рядом с одним из сильнейших магов Мира, сам заразился природным любопытством господина Иннара.
- Не могу.
Илиан глянул на уже потемневшее небо, прислушиваясь к голосам в лагере. Их заметили или почувствовали – и поднявшийся шум яснее прочего объяснил Дагборну, что сейчас произойдет. Конные и лучники, растревоженные духи земли, маги шестого круга... от того, чтобы ухватиться за рукоять меча, удерживало лишь ледяное спокойствие стонгардского мага.
- Да и зачем? – глаза Сильнейшего стремительно темнели, и Дагборн встревожился по-настоящему. – Недоверие способно отравить самое светлое сердце, а уж то, которое заражено недоверием прочих... оно закроется навсегда. Мне ли не знать об этом... собственная семья до сих пор не верит тому, что я – это уже не я... не тот я...
- Господин Иннар! – вклинился Дагборн, проклиная себя за невовремя заданный вопрос.
Ну какая ему разница, в самом деле, видит ли Илиан свою невесту насквозь, как и остальных? Оказалось – не видит, потому как нутро у неё альдское. Полегчало ли от этого знания? Нет, досада только взяла – единственный шанс увидеть суть нелюди, использовав сердце воздуха, господин Иннар упустил, поддавшись просьбе невесты. Теперь что? Да ничего – лишь подопечного разозлил. Вроде как напомнил, что, кроме него, внутреннюю красоту в прекрасной Элее никто не видит...
- Господин Иннар, - снова воззвал телохранитель, когда свистнула в воздухе первая стрела. – Какие будут распоряжения?
- Останови меня...
Глаза Сильнейшего налились чернотой, полыхнули синим – и ещё с десяток пущенных стрел вспыхнули, будто лучины, сгорая в воздухе. Дагборн отстраненно отметил, что били прицельно, не предупредительно: и впрямь не ожидали тут никого, кроме непрошеных гостей. А точнее – ждали. Ещё как ждали...
От кромки леса взвились два темных урагана, метнулись к ним: никак, маги шестого круга решили не играться и оглушить господина Иннара удвоенной силой. А мчащийся к ним конный отряд – вероятно, по его душу, чтобы отвлечь и не дать заскучать.
Ответом альдским мастерам стала дрогнувшая под ногами твердь. Лошади испуганно заржали, отступили на несколько шагов, спасаясь от разрезавших влажную землю крупных трещин. Раздались злые крики альдских всадников, вновь свистнули стрелы – слишком высоко над головами, будто у лучников неожиданно дрогнули руки – у всех разом. Впрочем, в ночной мгле они едва ли видели дальше освещаемых колдовских светлячками клочков земли – да и от той отпрыгивали, как безумные, когда трещины на глазах разрастались, грозя поглотить, похоронить живьем.
- Господин Иннар, духи!.. – крикнул Дагборн, выхватывая меч.
Хранители последнего из царств выросли за спинами – прямо из земли. Несколько огромных каменно-глиняных чудищ беззвучно бросились на стонгардцев, так что Дагборн почти не опоздал: отбил жуткий кулак, сотканный из валунов, падавший на господина Иннара, двинул кромкой щита в нечто вроде головы, снося её напрочь – но сам кубарем покатился из седла от мощного толчка в бок. Спасла кираса и всхрапнувшая лошадь, принявшая жуткий удар. Телохранитель перекатился по земле, едва не угодив в одну из ядовитых тект, и с трудом вскочил, подтягивая хромую ногу.
Сильнейший оглянулся лишь мельком, сделал неуловимое движение рукой – и духов земли отбросило прочь, будто кукол. Кто-то рассыпался в полёте, кто-то разбился при ударе о каменистую породу склона, но некоторые поднялись – и с тупым упрямством двинулись обратно, на людей.
Дагборн услышал шипящие колдовские слова, разглядел воздетую к небу руку Сильнейшего – а затем бросился к земным духам, потому что господин Иннар оказался занят поединком с магами шестого круга и двумя вооруженными альдскими отрядами.
Духи земли посылали на Дагборна колдовские бураны, которые не причиняли ни малейшего вреда нечувствительному к магии телохранителю Сильнейшего; бросали валунами, от которых Дагборн даже с хромой ногой уворачивался легко; но оказались так же недостижимы для стонгардского воина – едва тот отрубал тянущиеся к нему лапы, духи отращивали новые, едва метил в голову, как чудовища вырастали в два и три стонгардских роста, питаясь силой земли.
- Господин Иннар, - напряженно позвал Дагборн, когда их окружили со спины. – Вы, полагаю, заняты?
И обернулся, когда ответа не последовало.
То, что он увидел, заставило бывалого телохранителя похолодеть.
Чернильная синева мощным потоком лилась из груди и рук Сильнейшего, выплескиваясь всё новыми волнами колдовского пламени. Размытые фигуры по ту сторону призрачной стены метались в ужасе; альдские всадники разворачивали коней, уходя прочь от стонущей земли и нагонявшего их огня; маги шестого круга силились, но никак не могли ни погасить шквальную волну чужого колдовства, ни даже замедлить его ход. В конце концов бежали и они, подгоняемые ревущей чёрно-синей волной.
Плеснуло и назад, поразив земных духов в прыжке – те рассыпались по земле горстками песка и праха. Дагборн метнулся за спину подопечному, чтобы не задело рикошетом, выглянул из-за крупа охрипшего, ошалевшего коня, и окинул неверящим взглядом открывшуюся взору картину.
Стена колдовского пламени – от неба до испепеленной земли – отходила всё дальше от них, вдоль по склону к самой кромке леса, куда бежали оглушенные жестокой атакой альдские отряды.
Альдских мастеров не спасла магия, а спешившихся всадников не защитил дремучий лес – сжимавшееся кольцо колдовского пламени загнало нелюдей в ловушку. Тьма, чернее самой ночи, изливалась из груди Сильнейшего безудержным потоком, вгрызалась в лес, оставляя за собой лишь обугленную, потрескавшуюся серую землю, нагоняя беглецов, пожирая и мёртвое, и живое с явственным хрустом. Тьма урчала, булькала, рычала, хрипло клокотала, визжала, хохотала, уничтожая всё на своём пути. В свете небесных светил Дагборн с ужасающей ясностью видел, как вместо густого и неприступного леса остается дымящаяся, стонущая от боли пустыня серого пепла. Ни альдские лучники, ни всадники убежать бы не успели. Дагборн уже не видел, куда делись защитники врат земли, но сейчас его волновало совсем не это.
Пламя разрасталось с каждой минутой, словно питалось от поглощенного Мира, и чудился в его рёве уже не потусторонний злой хохот, а слабый стон – знакомый и вполне человеческий.
- Господин Иннар! – Дагборн схватился за локоть сидевшего в седле Илиана, равнодушно отметив, как собственная рука почернела от прикосновения. Будь он сколько-нибудь чувствителен к магии – уже, верно, лишился бы жизни. – Илиан!
Сильнейший не обернулся, даже не пошевелился в седле, и телохранитель почти запаниковал. Чёрные, как ночь, неподвижные глаза неотрывно глядели на пожираемый лес, посеревшие губы сложились в кривую полуухмылку. В лице Илиана не осталось ничего человеческого – пошла трещинами прежде гладкая кожа, светились чернильно-синим огнём жуткие провалы глаз, вырывались из приоткрытых окровавленных губ клубы едкого смрадного дыма.
Дагборн внезапно почувствовал, как его трясёт от ледяного холода – несмотря на прилипшую к спине нательную рубашку. Вот она, тёмная сила Иннаров. Та, за которой охотился и которую так боялся покойный альдский эйохан Аркуэнон Дейруин, обещавший, что потомков у Иннаров не будет... Та, за которую искалечили жизнь последней из рода Иннар, бруттской колдунье Деметре, чтобы лоно её никогда не дало плода... Та, за которую пытались не единожды уничтожить преемника древнейшей крови...
- Господин Иннар! Илиан!
Телохранитель торопливо полез за отворот плаща, путаясь в застежках. Заветная фляга с храмовой водой, врученная отцом Кристофером, сохранилась чудом, и сейчас Дагборн пользовался наугад всем, чем мог. Видит Дух, случалось ему встречаться с колдовским пламенем на полях сражений, но с таким, как это – не доводилось никогда. То, которое он видел у других колдунов, казалось почти красивым – зеленоватым или, изредка, голубым, но не таким чернильно-синим, как лилось из груди стонгардского Сильнейшего. Лишь теперь, пожалуй, Дагборн понимал с пугающей ясностью: разбавленная магия других колдунов не шла ни в какое сравнение с густой мощью Илиана Иннара.
Предлагать подопечному хлебнуть живой водицы Дагборн не стал: тот едва ли бы его услышал. Лишь флягу откупорил и плеснул в лицо – не церемонясь, снизу вверх.
Илиан пошатнулся от неожиданной влаги, неосознанно облизнул мокрые губы – и резко выдохнул, съеживаясь в седле. Тьма заревела и дрогнула.
- Вот, выпейте, - Дагборн сунул флягу к самым губам подопечного, запрокидывая горлышко. – Уморились, верно! Вот так... славно... Думаю, господин Иннар, пора нам и привал сделать. Вы же с утра не ели, да и я от отдыха и костра... не отказался бы. – Телохранитель покосился на выжженную до самого горизонта землю, сглотнул и торопливо продолжил, пока Илиан ещё боролся с воющей тьмой внутри, - а на рассвете и в царство земли наведаться можно. Последнее сердце добудем, в историю войдём... Домой, наконец, вернёмся. Невеста, поди, заждалась, да и отец небось испереживался. А уж братья как наставляли ласково! Славный капитан Никанор так и напутствовал – ты, мол, Дагборн, если не убережешь, то хоронить будут по кускам, и это если я, говорит, уже поостыну...
Илиан слабо застонал, выдохнул заклинание, сворачивая тёмное колдовство, и накренился в седле, почти сползая в руки телохранителя. Конь испуганно заржал, рванулся в сторону – но Дагборн перехватил поводья, цыкнув на несчастное животное. Хватит того, что одной лошади лишились в битве – а до врат ещё добраться надо.
Конём он и занялся первым – вернулся на несколько десятков шагов назад, где ещё сохранился кустарник и низкие деревца, привязал за узду к ветви. Почти бегом вернулся к неподвижному Илиану, распластанному на земле, поднял на руки, с тревогой вглядываясь в белое лицо. Обычное человеческое лицо, не жуткая серая маска, покрытая чёрными трещинами. И вместо запекшегося кровавого рта – бледные, бескровные, но вполне человеческие губы.
- С возвращением, господин Иннар, - вздохнул с облегчением телохранитель, перенося подопечного на пожухлую прошлогоднюю траву.
Илиан пришёл в себя почти тотчас: вырвал тягучим тёмным сгустком, вскоре растаявшим в мёртвой земле, со вздохом открыл уже ясные голубые глаза. Глянул, не узнавая, на Дагборна, обвёл недоуменным взглядом покрытую серым пеплом пустыню, освещенную зловещим лунным светом. Растёр виски ладонями, возвращая краски бледному лицу.
- Перекусить не желаете? – поинтересовался телохранитель, без спешки, но и не медля распаковывая один из походных мешков. Ещё до того, как господин Иннар разъяснил ему особенности собственных колдовских потоков, проходящих через чресла, чрево и голову, Дагборн заметил, что Сильнейший становится несравненно более управляемым в сытом состоянии. – Сдается мне, бой окончен, но кто знает, как скоро начнется вновь? Надо восстановить силы – не отказывайтесь!
Илиан не отказался ни от еды, ни от горячего питья, вскипятив воду из меха прямо в походном ведёрке – без помощи дров или живого огня. Ел, впрочем, мало, отщипнув едва ли несколько кусков от подсохшего хлеба, так что Дагборн встревожился снова.
- Вы же не собираетесь идти к вратам... прямо сейчас? Отдохните, господин Иннар, - спокойно, сдерживая нараставшую тревогу, предложил телохранитель.
- Нашумели мы, - хрипло отозвался Илиан, вливая в себя очередную кружку ароматного фруктового напитка: Дагборн озаботился, бросив засушенные ягоды в кипяток. – Поторопиться бы... пока сам архимаг Доминиона не явился... я с ним сейчас... не потягаюсь...
Дагборн с сомнением окинул взглядом мёртвую серую землю там, где некогда буйствовал тысячелетний лес и прекрасная долина с разноцветными тектами, и вежливо согласился:
- Вероятно, не потягаетесь.
И добавил осторожно:
- Велика сила рода Иннар. Такого вы мне ещё не показывали.
Илиан даже кружку от губ оторвал, недоуменно глянув на телохранителя.
- Что за глупости, Дагборн? – без запинки выговорил господин Иннар, а у бывшего легионера отлегло от сердца: если на возмущение сил хватило, то, верно, скоро восстановится. – Это моя собственная магия! От рода Иннар мне досталась лишь память.
Телохранитель лишь плечами пожал:
- Я думал, госпожа Деметра отдала вам силу.
- Вздор! Её магию поглотил проклятый зачарованный клинок, который Дух знает, где теперь находится. Последний раз его видели в горле у покойного альдского эйохана. Память, Дагборн! Это всё, что я унаследовал.
- Это много или мало? – уточнил на всякий случай Дагборн, подсовывая подопечному куски вяленого мяса. Безуспешно: Илиан снова унёсся мыслями за пределы видимого мира.
- Достаточно, - посерьёзнел он. – Рассуди сам: первые из людей, кто присягнул Тёмному, стали вернейшими и злейшими его последователями. Они получили неограниченную колдовскую мощь от своего хозяина, силу двенадцатого круга. Те, самые первые, люди и становились позже самыми жестокими из нелюдей. Но некоторые избежали физических изменений и сохранили человеческий облик – как, например, родоначальники древнего рода Иннар, позже поселившиеся на бруттских землях. Семья Иннар заключила родовой союз с альдами, обязуясь поддерживать их в захватнических войнах с людьми. И хотя даже наследники древней крови обмельчали с веками, как и прочие маги Мира, в их крови всё ещё лежит знание, как превзойти седьмой круг.
