- Иммун Сибранд тревожится о тебе, - проронила Элеа. – И госпожа Иннара тоже.
        - И поэтому они предлагают мне отрезать энергетический поток от Мира? Лишиться магии – и лишить её всех остальных колдунов? Не спорю, мы подрежем альдам крылья и лишим главного преимущества – но и сами останемся без штанов. Мать не замечает очевидного: с амулетом стихий на руках я стану непобедим. Объединенная Империя станет непобедимой! И мы, наконец… сможем быть вместе.
              Элеа соскользнула с кресла, перебралась к нему на диван, оплетая руками его талию. Илиан уткнулся носом в белые пряди пахнущих травами волос и судорожно перевёл дыхание. В крови взорвались первые фонтанчики болезненного наслаждения.
        - Обо мне не говорили? – негромко спросила полуальдка, нежась в тёплых объятиях.
              Илиан покачал головой. Отец узнал о его любви к дочери унтерхолдского легата давно – такое скрыть не получилось бы. Не одобрил. Илиан по взгляду понял – не одобрил.
        - Элеа влюблена в тебя так же, как её мать – в покойного альдского эйохана, - только и проронил иммун. – Слепо и самоотверженно. Она пойдёт на всё, вплоть до крайности, потому что любит неправильно. Как и всякая нелюдь.
        - Осуждаешь? – только и спросил раздражённый сын.
        - Переживаю…
              Сейчас Элеа только потёрлась носом о его плечо и вздохнула.
        - У тебя хороший отец, Илиан. Когда придёт время… я стану ему хорошей дочерью.
              Стонгардский самородок усмехнулся, сжал ладонью хрупкое плечо.
        - О моём отце ты спрашиваешь чаще, чем о своём.
        - Про легата Витольда я и так всё знаю, - отмахнулась заботливая дочь. – Я прекрасно понимаю мать, хотя она сбежала не только от мужа – ведь и меня бросила, не задумываясь. Легата я люблю всё-таки больше. Он заезжает, пишет… интересуется. Он по-прежнему чувствует себя виноватым, хотя я его вовсе не виню. Первой сбежала мать.
        - А меня за что любишь?
              Полуальдка задумчиво провела ладонью по груди Сильнейшего, впилась пальцами в тонкую ткань домашней рубашки.
        - У тебя горячее сердце, - прошептала почти неслышно. – Мягкое, яркое, отзывчивое… не как у меня... такое… человеческое…
       Илиан не выдержал, смял полуальдку в объятиях, нашёл желанные губы, накрывая их своими. Никто и никогда не видел в нём отзывчивости и мягкости – ни маги гильдии, ни императорский Совет, ни даже родные братья. В последнее время – даже отец отказывал ему в праве на человечность.
        - Многое зависит от того, какая женщина с тобой рядом, - говорил Сибранд Белый Орёл. – А ты выбрал нелюдь.
       Тут же добавлял, не позволяя сыну вспыхнуть праведным гневом:
        - И я принимаю твой выбор.
              Элеа… видела его другим. Она верила в самые невероятные затеи, оставалась на его стороне, когда даже мастера гильдии поглядывали косо, находилась рядом в моменты безумств – если он позволял – и чувствовала его, как никто другой. Илиан Иннар, долгие годы проводивший ментальные эксперименты со своей названной сестрой Веленой, поражался тому, что полуальдка видит его мысли без всяких колдовских способностей. Видит – и принимает их во всей полноте, от низких до возвышенных. И сейчас…
              Свечи погасли одна за другой – Илиан и не заметил – а бокалы на столе тревожно звякнули, пошатнувшись от невидимой волны, хлестнувшей от тела Сильнейшего, когда стонгардец застонал, вжимаясь в гибкое тело полуальдки.
        - Не могу, - невнятно, прикусывая кожу на девичьей шее, выдохнул Илиан, - не могу больше...
              В воздухе громко треснуло, и Элеа первой дёрнулась прочь – с губ Сильнейшего перетёк короткий разряд, пронзил болью.
        - Пусти!
              Вместо ответа Илиан прижал полуальдку к себе – с такой силой, что та не выдержала, вскрикнула, упираясь ладонями в напряжённые мужские плечи. Рванулась прочь из смертоносных объятий, но не преуспела: Илиан со стоном потянул на себя ткань её рубашки, не сдерживая хриплого горлового рычания, и последняя синева исчезла из широко распахнутых глаз, уступая место непривычной угольной черноте.
              Элеа выпростала руку из жестокого объятия, вслепую зашарила по столу, наткнувшись пальцами на половину испитый кубок. В следующий миг недопитое вино выплеснулось Сильнейшему в лицо – и стальной хват напряжённых рук ослабился, позволив полуальдке извернуться, скатиться на пол, порвав при этом верхнюю рубашку.
              Илиан вскочил на ноги, шарахнулся прочь, подальше от полуальдки, вскинул дрожащие руки почти к самому лицу. Светился колдовской силой каждый сосуд, пульсировала в крови тёмная энергия, плескался мертвенный синий свет в жилах, а перед глазами застыла пелена – та самая, которую он видел каждый раз, прибегая к магии седьмого круга. Мир изменяется, теряет живые краски, становится чёрно-белым, меняет контуры и очертания, позволяет раздвигать границы, шагать через пространство...
        - Беги, - хрипло велел Сильнейший.
              Элеа подчинилась молча – знала, что её присутствие усугубляет состояние возлюбленного. Вскочив, полуальдка бросилась к двери, почти бесшумно выскользнув в коридор. Скрипнула тяжёлая створка, оставив лишь цветочный аромат в опустевшем кабинете.
              Илиан Иннар ещё долго стоял без движения, опасаясь и собственного тела, и чужих, звериных желаний. Впрочем, звериных – не совсем то слово, как он понял уже давно. Сила, живущая в крови, была живой и разумной.
              Его слишком рано посвятили в Сильнейшие. Слишком резко открыли шлюзы седьмого круга, позволив проскочить шестой. Тело не вмещало, тяжесть давила, распирала изнутри, переполняла внутренности, стучала отбойными молотками в воспалённой голове. Он не позволял – пока ещё не позволял – тёмной энергии поглотить себя. Слишком хорошо помнил уроки мачехи, наставления мастеров и десятки примеров, когда маги сдавались потоку энергии – и неизбежно ломались. Не в человеческих силах выдержать такой напор. Порой – вот как сейчас... удержать это внутри он не мог при всём желании.
              Малейшее искушение рушило внутренние барьеры. Покойный мастер Рооргх оказался прав: вожделение убивало и его, и женщину, которую он любил. Значит, старик не ошибся и в том, что он растеряет всю силу, которую обрёл столь нечеловеческим трудом. Этого Илиан допустить не мог.
       Ярость и раздражительность убивали тоже, опустошая, иссушая, разрушая изнутри. После вспышек гнева Илиан восстанавливался долго и тяжело, подолгу не вставая с постели, - и лишь Дагборн оставался рядом. Бывший легионер в ходе безумных вспышек поступал просто: дождавшись, пока Илиан не перегорит, Дагборн зачастую почти на руках относил обессиленного подопечного в постель и ухаживал до тех пор, пока Сильнейший не проявлял признаков жизни и обретённого рассудка.
              К счастью, эти приступы удавалось довольно успешно скрывать даже от мастеров гильдии, а в молчании Дагборна Илиан был уверен.
              Ради тёмной силы и упоения, какое та дарила носителю, Илиан ограничивал себя не только в чувственных страстях: Сильнейший порой отказывался даже от пищи.
        - Я не понимаю, - признавался Илиан как-то мачехе ещё в юности, - почему я слабею, когда сыт? Это почти незаметно, но чувствуется...
        - Когда ты сыт, ты в согласии со всем миром, - усмехнулась Деметра Иннара. – Тёмная сила питается неудовлетворённостью, гневом, яростью и голодом. Ты никогда её не насытишь. А насыщая тело, ты гасишь в себе и раздражение, и, вместе с ним, колдовскую энергию. Держи хрупкое равновесие, не насыщай, но и не держи в узде...
              Получалось с переменным успехом. Илиан слепил себя заново: отсёк слабости, нарастил сильные стороны, сотворил человека, в котором даже отец не угадывал собственного сына. Исчез, умер странный деревенский мальчишка, тяготевший к запретному, но не имевший и малой возможности вырваться из ненавистного быта...
              За шанс взлететь ввысь юный Илиан ухватился зубами.
        - Ты слишком самоуверен, мой мальчик, - как-то обронила Деметра. – Остановись. Я дам тебе все знания Мира – в своё время. Не спеши. Ты же помнишь, чем заканчивали подобные искатели тёмных глубин...
        - Помню, - нетерпеливо соглашался Илиан. – Люсьену не повезло с окружением – я избежал этой участи. Велену почти сгубила бесчувственность, гордыня и запретная страсть. Ничтожества из Братства Ночи – просто тупоголовый скот. А я другой. Ты увидишь. И не только ты!
              Деметра Иннара не увидела, но поверила на слово – пришлось, когда бывшая Сильнейшая в одночасье лишилась колдовской мощи. Кропотливый план пошёл под откос: Илиану Иннару открыли шлюзы седьмого круга, чтобы не оставлять гильдию без защиты. И, как и в прошлый раз, невзирая на метку Великого Духа, Илиан не поплатился за обретённую силу ни здоровьем, ни красотой, ни благополучием близких.
              Сильнейший присел у прогоревшего камина, задумчиво глядя на правое запястье. Знак Творца Мира ставили всем магам круга выше пятого, чтобы сдержать тёмную силу и не позволить ей поглотить носителя. Те, кто эту метку получал, терял нечто важное в жизни – но Илиан не потерял ничего. И по словам кристарского духовника, это означало одно из двух: либо знак Великого Духа его не спасёт, либо молодой Илиан Иннар расплатится за колдовскую мощь с лихвой в день, которого не ожидает.
              В этом же кабинете его и нашёл верный телохранитель наутро. За окном давно рассвело; в коридорах гильдии раздавались голоса спешащих на занятия адептов, но никто из мастеров ещё не заглянул в кабинет главы гильдии. Это радовало и удручало – радовало, потому что сейчас Илиан не вынес бы никакого общества, и удручало, потому что в гильдии постепенно учились обходиться и без него.
       Дагборн выехал из Унтерхолда, очевидно, сразу же, как только открылись городские ворота, и выглядел не в пример лучше своего подопечного: с подстриженной бородой, чистый, бодрый и умытый, в свежей одежде и с начищенными до блеска сапогами. Мельком глянув на Илиана, бывший легионер молча вышел и вернулся вновь, на этот раз – с завтраком.
        - Какие распоряжения на день, господин Иннар? – поинтересовался телохранитель вскользь, разглядывая больное, раскрашенное тенями лицо Сильнейшего.
              Илиан выпил всю принесенную воду – и на бывшего легионера взглянул совершенно другой человек. Уверенный, сильный и хладнокровный – такой, каким его и знали окружающие. Дагборн наносным не обманулся, но и напоминать о стынущем завтраке не стал.
        - Сегодня разгребаем дела в гильдии, - отозвался стонгардский самородок. – А завтра отбываем в столицу. Император ждёт бруттскую делегацию, мне велено явиться.
              Дагборн молча кивнул, переваривая услышанное. Очень уж не понравилось бывалому телохранителю это вот «отбываем». Если господин Иннар не сказал «полетим», вариант оставался только один.
              Проклятый портал.
       
       

***

       
              Арретиум Артаксарт построили альдские зодчие за тысячу лет до того, как город на реке отбили имперцы, оттеснив нелюдей далеко на восток. Стонгард и Сикирия тогда подписали договор, результатом которого стало рождение Объединённой Империи. Первой победой молодого государства стала очистка сикирийских земель от альдского господства; второй – расширение границ на северо-востоке. Северный порт Империи, Кристар, родился на месте первого имперского гарнизона, но так и не разросся в крупный город – мешала суровая погода. В стонгардских землях, впрочем, жизнь долгое время кипела лишь вдоль южных и западных границ и едва теплилась на востоке силами отчаянных безумцев и заядлых упрямцев. Зато из последних получались такие, как его бывший командир Сибранд Белый Орёл и его средний сын, господин Илиан Иннар. Хотя Дагборн считал, что на безумца молодой господин смахивает куда больше.
              Илиан перенёс их в главный зал имперских магов, отведённый для прибывающих через портал, и некоторое время отходил от магии седьмого круга, отсиживаясь там же, на каменной лавке. Дагборн кивком поздоровался со знакомым магом-смотрителем и присел рядом с Сильнейшим. По телу Илиана всё ещё пробегали ярко-белые разряды, а тело казалось зыбким, поэтому телохранитель отодвинулся от подопечного подальше, прежде чем осторожно спросить:
        - По какому поводу в этот раз вызвали?
              Молодой господин не всегда делился с ним мыслями, но в этот раз Дагборн подгадал точно: невнятный ответ последовал сразу же.
        - Показательная порка перед бруттами... так и не смирились с потерей артефакта...
              Телохранитель растёр лицо, бросая взгляд по сторонам. Зала оставалась пустой, кроме имперского мага за столом. Тот не спешил с приветствиями из своего угла, позволяя гостям отойти от перемещения: сказывался опыт общения с небожителями седьмого круга. Брутты и в самом деле регулярно присылали делегации, требуя отдать сердце воды – и в гильдию Унтерхолда, и к самому Императору Давену Второму, заместившему старого отца на троне. Илиан Иннар исправно отрицал наличие артефакта, а на императорском Совете только разводил руками: нигде не указано, будто сердца стихий принадлежат отдельным государствам.
              Брутты заверениям молодого Сильнейшего не верили, но и доказать ничего не могли: Илиан не только совершил невозможное, захватив чужой артефакт, но и накрыл его магической защитой настолько плотной, что даже Сильнейшие бруттской гильдии не чувствовали и не видели, где он находится. Зато знал Дагборн, не устававший восхищаться своим подопечным.
        - Приветствую тебя, Сильнейший унтерхолдской гильдии, - раздался звонкий и ясный голос, и Дагборн первым подскочил на ноги: сидеть в присутствии августейшей Дианиры разрешалось только её брату, Императору Давену Второму.
              Илиан, пошатнувшись, поднялся тоже, усилием воли стряхнув с себя последнюю слабость. Улыбнулся сдержанно, склоняясь в поклоне перед невысокой смуглой девицей в богатой одежде. Дианира склонила прелестную голову, от чего украшения в смоляных волосах едва слышно звякнули, а тяжёлые ожерелья, оплетавшие шею, колыхнулись вслед за движением. Шёлковая ткань рукавов и полупрозрачная накидка почти открывали смуглые плечи, но младшую сестру Давена Второго это не смущало. Напротив, Дианира первой взяла под руку Илиана, проигнорировав взгляды сопровождавшей её рыжей придворной дамы – больше телохранительницы, нежели камеристки, как понимал Дагборн – и повела в сторону зала советов. Имперский маг их только взглядом проводил, так и не поздоровавшись с важным гостем.
        - Я уже подумала, будто снова опоздаешь, - Дианира умудрялась говорить негромко, но так бархатисто, что даже у Дагборна, следовавшего за молодым господином, мурашки пошли по коже. Неулыбчивая телохранительница Дианиры, едва удостоив его взглядом, глаз с подопечной больше не сводила. – Хотя и надеялась, что явишься пораньше. Сколько мы не виделись, Илиан? Я скажу точно: шесть седмиц. Я считала...
              Дагборн подавил вздох: от бархатного голоса юной соблазнительницы даже он почувствовал себя неуютно, что говорить про малоискушённого Илиана, который с женщинами общаться напрочь не умел, а с такими напористыми, как Дианира – и вовсе терялся?
        - Ты же не исчезнешь вновь, не попрощавшись? – остановившись перед дверьми в главный коридор, Дианира пытливо глянула на Илиана, отчего ей пришлось задрать голову так, что диадема чуть соскользнула с густых волос. – Брат не пускает меня на Совет. Вечно остаюсь в покоях в полном одиночестве... совсем одна...
              Дагборн не отрывал глаз от пола, переживая, что его выдаст взгляд: только полнейший остолоп не догадается, к чему ведёт августейшая Дианира! По счастью, такой остолоп рядом имелся.