Как бы ни был резок в суждениях иммун Сибранд, он не заслужил пренебрежительного тона среднего сына. «Ты недостаточно образован, отец», - так, кажется, он выразился? А про мачеху, госпожу Иннару, ляпнул, будто та – бессильная ведьма?
Гнев управлял им, не иначе. Илиан и сейчас чувствовал, как тот кипит в жилах, просится наружу, готовится взять верх. И так часто он стал уступать настойчивому зову...
- Ты не явился на завтрак, Сильнейший. Я пришла, чтобы убедиться, что под нашими стенами нет вражеских войск, и ты вполне можешь оставить свой пост, чтобы подкрепиться.
Илиан усмехнулся, протянул руку, привлекая к себе полуальдку. Элеа запахнула плащ поплотнее, устраиваясь у него подмышкой; глянула ровно, без интереса, на раскинувшуюся под ногами знакомую картину.
- В гильдии всё хорошо, - на всякий случай отчиталась дочь легата. – Адепты уже на занятиях, мастера на месте, реттоны наводят порядок в столовой и жилых помещениях, Оук в библиотеке засел, даже командовать слугами не желает – кости, говорит, на погоду разболелись. Я ему отвар снесла. Стар он уже, Илиан. Даже самые верные слуги снашиваются. Реттонского помощника присмотрела ему, чтобы дела потихоньку передавал да за библиотекой лишь и приглядывал. Злится. Говорит, мол, стар, но ещё тебя, девчонку, переживу.
- Оглумы живут чуть дольше людей, - усмехнулся Илиан. Зеленокожий помощник был незаменим; даже грустно становилось от мысли, что древний, как сама унтерхолдская крепость, Оук не сможет вскоре шуршать по двору грубыми сапогами да раздавать реттонским переселенцам сварливые указания.
- Но не дольше альдов.
- Ты не чистокровная альдка, душа моя.
Элеа не откликнулась, нежась в кольце сильных рук. Илиан казался задумчивым и чуть отстраненным; обычное настроение жениха для рабочих будней.
- Что-то случилось в столице? Ты вернулся... подавленным.
Сильнейший провел ладонью по плечу полуальдки, коснулся тонкой шеи пальцами, задевая купленное в столице серебряное ожерелье. Элеа оказалась на удивление довольна подарком, даже отчитывать за лишние траты не стала. И носила уже третий день, не снимая.
- Император давит, ждёт амулет четырех стихий. Я и сам тороплюсь... Брутты разошлись не на шутку. Считаю, что их поддержки нам не видать, и дело не только в сердце воды. Надеются, что альды нас разгромят. Бруттам что? Заключат мирный договор с нелюдями, может, предоставят им поддержку, чтобы отвлечь на западные границы часть наших сил, а в награду получат часть земель Объединенной Империи. Давен это тоже понимает. Потому и давит... сильно надеется на магическую поддержку и на новый воздушный флот. На флот – меньше, потому что альды эти годы без дела тоже не сидели. С каждым днём всё тяжелее быть героем, Элеа. Если не справлюсь...
- Справишься.
- Даже ты не даешь мне права на провал, - невесело усмехнулся Сильнейший. – А между тем я, как выразилась недавно сестрица Велена, балансирую на краю лезвия. Когда на вершине, то кажется, что непременно выдержишь... а в другой миг раз – и вновь на дне. После всех трудов и карабканий... Иногда кажется – достаточно соломинки, чтобы доломать себе хребет.
- Ты просто устал, Илиан.
- Порой мне кажется, - не слушая невесту, проговорил Сильнейший, - что легче сломаться, чем нести неблагодарный Мир на плечах. Там, на дне, всегда полегче. Ни за что не отвечаешь, ни за что не борешься. Как в детстве... – и господин Иннар отчего-то заметно вздрогнул.
Элеа скосила на возлюбленного серые глаза. С переменчивым настроением жениха она, в отличие от окружающих, справляться умела.
- Мой отец с тобой бы согласился, - усмехнулась дочь легата. – Он говорил: лежачих не бьют! Об них только ноги вытирают.
Илиан оторвался от бесцельного созерцания горного ущелья, посмотрел на невесту внимательнее. Улыбнулся, лишь теперь видя её по-настоящему.
- Душа моя... ты – лучший из мозгоправов! Причина, цель и смысл всего в моей жизни...
- Вовсе нет, - возразила полуальдка после глубокого, долгого поцелуя. – Ты амбициозен, Илиан Иннар. И без меня нашёл бы цель.
- Теперь я амбициозен осознанно, - мягко улыбнулся Сильнейший. – Гораздо легче уходить, зная, что тебе есть, куда и к кому возвращаться...
- Об уходах, - перебила редкие романтические излияния жениха Элеа. – Завтра ты летишь в Ло-Хельм?
- Вначале к отцу, - нехотя, разом мрачнея, подтвердил Илиан. – Затем – к Живым Ключам, за сердцем воздуха. Оттуда – к альдам, за сердцем земли.
- Почему не берешь с собой мастера Левента? Снова один?
- С Дагборном, безусловно.
- Отправишься с сердцем воздуха в Альдский Доминион? А если провал?
Сильнейший даже выпрямился от незаслуженной обиды.
- Провала не будет! Сердце воздуха... оставлю в Кристаре, вероятно, у Мартина и Велены. Заберу на обратном пути.
- В пограничном порту? – вкрадчиво уточнила Элеа. – Где опасность может вспыхнуть в любой момент? Какие бы чары ты ни наложил на кристалл с сердцем – если поблизости окажется сильный альдский маг, он его почувствует. А когда ты достанешь сердце воздуха, это почувствуют все сильнейшие маги Мира. Смогут ли Мартин с Веленой защитить его? Или северной крепости мало набегов нелюдей, что ты решил дать им ещё один повод?
- Я не задержусь в Доминионе. Сердце земли заберу – и назад.
- Разумнее доставить сердце воздуха от врат сразу сюда, в унтерхолдскую гильдию, в наше хранилище. Я сама сделаю это.
Илиан поразился не столько самоуверенности, сколько наглости своей возлюбленной. Даже рот открыл, чтобы возразить.
- Я пойду за тобой так или иначе, - предвосхитила возмущение жениха Элеа. – Не возьмешь меня – сама на ящере прилечу. Оук уже подсказал, какого брать в случае нужды.
Сильнейший резко отстранился от возлюбленной, оглядел спокойную, как сама смерть, беловолосую полуальдку, нахмурил брови и отрезал:
- Ты никуда не полетишь.
Дагборн вдыхал морозный воздух полной грудью, улыбаясь мыслям о жене и дочери и хмурясь каждый раз, когда оборачивался на хлопающего крыльями Огневика. Ящер Сильнейшего, по привычке, всхрапывал, когда Илиан слишком сильно натягивал поводья, но летел на удивление спокойно, хотя и с очевидной ленцой: показывал норов, ведь катать в этот раз пришлось двух людей сразу.
Верный телохранитель ни словом не обмолвился, когда господин Иннар тяжело обронил перед вылетом, что Элеа летит с ними: верно, Сильнейший и сам пребывал не в восторге от подобной идеи. А может, надеялся, что Элеа образумится и останется в Ло-Хельме, ожидать их возвращения. Дагборн на это даже не рассчитывал: полуальдка своих решений не меняла.
Преданная до последней капли крови тому, кого выбрала, нелюдь в теле человека лишь маскировалась под окружающих, подчиняясь чуждым ей человеческим традициям и законам. На деле – никаких границ для неё не существовало вовсе. Телохранитель ничего не мог бы поставить ей в вину – Элеа следила за гильдией, удерживая прислугу в стальном кулаке, предупреждала Илиана о возможных недовольствах и удерживала Сильнейшего от опрометчивых шагов, решения принимала взвешенные, оказалась разумной и терпеливой, ожидая часа, когда они смогут быть вместе, и даже побуждала горячего жениха примириться с семьей, от которой он так отдалился – но что-то в полуальдке не давало Дагборну покоя. Нелюдь казалась равнодушной ко всему, что не касалось Илиана, а на людей смотрела с безразличием путника, присевшего под деревом и разглядывающего муравьев под ногами. Тем страшнее казалась её привязанность к господину Иннару. Стонгардский самородок же ничего предусмотрительного в невесте не замечал – неудивительно, с его опытом в женском вопросе. Зато Дагборн чувствовал напряжение кожей: если юной нелюди почудится, будто он не так взглянул на её избранника, за своё место и жизнь телохранитель не ручался.
- Привал делаем? – перекрикивая свист ветра, бросил телохранитель через плечо.
«Нет», - прозвучал в голове мертвенный голос господина Иннара, прежде чем Сильнейший откликнулся вслух:
- Нет!
На миг руки Дагборна дрогнули, так что Снежок недовольно рыкнул и вильнул в сторону, а легионер пошатнулся в седле и едва не вывалился на ходу, мигом придя в себя. Как давно он не ощущал подобного: чужая энергия, коснувшаяся сознания, прямое воздействие чужой магии. Память о давно забытом обряде, благодаря которому он не мог вспомнить ничего из событий многолетней давности, всколыхнулась и вновь угасла. Господин Иннар... говорил, что он, Дагборн, невосприимчив более к ментальной магии... тогда почему он услышал чужой голос в голове? Или почудилось?
Мельком обернувшись, Дагборн увидел лишь, как Элеа крепко прижимается к спине Илиана, закрыв глаза и плотно сжав губы, а господин Иннар одной рукой стискивает оплетшие его талию руки возлюбленной, управляясь с Огневиком второй. Ящер покорно терпел и вёл себя гораздо лучше обычного, так что Дагборн вздохнул с облегчением. В одиночку он добрался бы в Ло-Хельм вдвое быстрее, так что приходилось даже сдерживать Снежка и не спешить понапрасну.
Дагборн переживал за полуальдку: несколько часов полета – испытание непростое даже для мужчин, а уж молодая девица, редко покидавшая стены гильдии, и вовсе могла бы расклеиться. Элеа жаловаться не умела.
Нелюдь даже вздохом не выдала того, насколько тяжело далась ей дорога, когда оба ящера устремились вниз, к загону, и тяжело ударились о землю. Ло-Хельм встретил их вечерними сумерками и тишиной. Илиан и Дагборн, поручив ящеров знакомым легионерам, отправились по каменной тропе, ведущей от казарм к жилым улицам. Элеа, отказавшись от помощи, закинула за плечи мешок сама, поскольку мужчины и без того несли много: поход, который задумал Илиан, требовал, учитывая пополнение в их отряде, больше припасов и теплых вещей.
- К братьям заглянем вначале, - тяжело проронил Сильнейший, когда они достигли крайних домов. Оттягивая момент встречи с отцом, стонгардский самородок предпочел бы до утра сидеть в домах старших братьев-близнецов, Никанора и Назара.
- У Никанора нет никого, - безуспешно постучав в запертую дверь темного дома, сообщил Дагборн. – Наверное, у брата.
Верный телохранитель оказался прав: по соседству горели ярко освещенные окна и даже через толстые стены слышался детский смех и шум голосов.
Дверь открыл Назар.
Илиан молча обнял большого, как медведь, старшего брата, когда тот без слов шагнул вперед и коротко прижал его к себе.
- Надолго? – без приветствий спросил Назар, пропуская компанию в сени.
- До утра. Потом – к Живым Ключам и дальше, - быстро поделился Илиан, скидывая обледеневший плащ: несмотря на весеннюю оттепель, небо всё ещё дышало мертвенным холодом, особенно, когда ящеры забывали о наездниках и стремились в ледяную ввысь.
Пока господин Иннар помогал невесте снять тёплый плащ, Дагборн сложил походные сумки у стены и стрельнул взглядом в сторону хозяина. Назар оказался самым понимающим – и самым молчаливым из братьев. Никанор всегда принимал сторону отца и не стеснялся в выражениях – всё же командирский чин сказывался на характере самого старшего из братьев – в то время как Назар неизменно молчал, какая бы буря ни разыгрывалась в доме. Если бы Илиан навсегда отпал от семьи, Назар, верно, оказался бы единственным, кто бы принял его обратно.
- Кого на ночь глядя принесло? – сварливо поинтересовались из натопленной комнаты, когда Назар шагнул внутрь.
Илиан вошёл следом, охватывая взглядом мирную картину: Дария и Лия, жёны Назара и Никанора, сидели в плетеных креслах у камина, там же, в ворохе шкур, возились младшие дети, а старшие играли на лавке у окна. Рядом с ними расположился Никанор, помогая детям мастерить кораблики: оттепель принесла с собой мерзкую погоду, которой радовались только непоседливые отроки – по стремительно бегущим ручьям талой воды малышня спускала деревянные корабли, устраивая жестокие баталии и соревнуясь в скорости.
Знакомое и ненавистное в своей унылости воспоминание из детства.
Илиан сделал над собой усилие и коротко улыбнулся.
- И я рад тебя видеть, Дария, - обратился он к хозяйке дома. – Ты, как всегда, пышешь гостеприимством.
- Кого мы видим! Да ещё живым и с пополнением! – выразительно указала глазами на полуальдку Дария, вскакивая со стула.
Илиан усмехнулся, обнимаясь с невесткой. Лия подошла второй, поприветствовала с тихой улыбкой; вслед за ней налетели дети.
- Дядя Илиан! Дядя Илиан прилетел! – радостно защебетали четверо разновозрастных племянников, пытливо поглядывая на наплечные дорожные сумки. – А ты привёз чего? – без обиняков поинтересовался самый смуглый и самый шельмоватый на вид, старший сын Назара.
- Конечно, привёз, - ответила вместо остолбеневшего жениха Элеа. – Вот, сам выбирал.
Полуальдка опустилась на одно колено, скидывая на пол свой мешок и развязывая тесёмки. Дети загомонили, разбирая кожаные ремешки с боевыми узорами, диковинные игрушки, предусмотрительно прикупленные полуальдкой в Унтерхолде, и мешочки с леденцами. Илиан взглянул на невесту с немой благодарностью, на что Элеа лишь усмехнулась уголком рта: господин Иннар без подсказки никогда не знал, чем угодить близким. Если за чередой государственных дел и магических опытов вспоминал о них вовсе.
- Представь нам свою невесту, Илиан.
Сильнейший молча взглянул на самого старшего из братьев, отвечая на прохладный тон Никанора не менее ледяным взглядом, затем привлек к себе полуальдку.
- Я о ней уже много лет рассказываю, Никанор. Мог бы догадаться, кто перед тобой. – Поймав тёплый взгляд Лии и любопытствующий, шальной – Дарии, Илиан чуть смягчился. Он прилетел не ради ссор. – Это – моя Элеа.
- Рад знакомству с дочерью славного легата Витольда, - Никанор встал и коротко склонил голову. – Как поживает ваш отец?
- Судя по успехам наших войск, неважно, капитан.
Прямота и ровный тон полуальдки заставили Никанора нахмуриться, но и промолчать: нечто в беловолосой нелюди останавливало от дальнейших расспросов.
- Ну, не ради военщины собрались! – нетерпеливо притопнула ногой Дария, широким жестом приглашая новоприбывших за стол. – Дагборн, ты, что ли? Чего стоишь столбом – оружие в углу бросай и садись, пока ещё горячее!
Сытный ужин после долгого пути разморил даже телохранителя, но спать в шумном доме Дарии и Назара, похоже, не собирались.
- Сегодня свадьба в Ло-Хельме, рантанский духовник приехал, пару молодых обвенчал в нашей часовне, - поделилась Лия. Сама дочь духовника, старшая невестка относилась к духовным обрядам с должным почтением. – В таверне гуляют, Никанор с Назаром пойдут.
- Ненадолго, - утешил супругу Никанор. – Дарами молодых осчастливить, и домой. Сосед всё же бывший, приглашал...
Илиан ощутил прикосновение прохладных пальцев под столом и поймал вопросительный взгляд невесты.
- Я к отцу зайду, - тяжело проронил Сильнейший, не обращаясь ни к кому в особенности. Затем вынырнул из мрачного дурмана, глянул в сторону младшей невестки. – Дария, место на ночь найдётся?
- Для тебя – нет, - без обиняков заявила шельмоватая сикирийка. – А вот невесте твоей есть тёплый угол. Ты на той лавке не поместишься, а ей в самый раз.
Гнев управлял им, не иначе. Илиан и сейчас чувствовал, как тот кипит в жилах, просится наружу, готовится взять верх. И так часто он стал уступать настойчивому зову...
- Ты не явился на завтрак, Сильнейший. Я пришла, чтобы убедиться, что под нашими стенами нет вражеских войск, и ты вполне можешь оставить свой пост, чтобы подкрепиться.
Илиан усмехнулся, протянул руку, привлекая к себе полуальдку. Элеа запахнула плащ поплотнее, устраиваясь у него подмышкой; глянула ровно, без интереса, на раскинувшуюся под ногами знакомую картину.
- В гильдии всё хорошо, - на всякий случай отчиталась дочь легата. – Адепты уже на занятиях, мастера на месте, реттоны наводят порядок в столовой и жилых помещениях, Оук в библиотеке засел, даже командовать слугами не желает – кости, говорит, на погоду разболелись. Я ему отвар снесла. Стар он уже, Илиан. Даже самые верные слуги снашиваются. Реттонского помощника присмотрела ему, чтобы дела потихоньку передавал да за библиотекой лишь и приглядывал. Злится. Говорит, мол, стар, но ещё тебя, девчонку, переживу.
- Оглумы живут чуть дольше людей, - усмехнулся Илиан. Зеленокожий помощник был незаменим; даже грустно становилось от мысли, что древний, как сама унтерхолдская крепость, Оук не сможет вскоре шуршать по двору грубыми сапогами да раздавать реттонским переселенцам сварливые указания.
- Но не дольше альдов.
- Ты не чистокровная альдка, душа моя.
Элеа не откликнулась, нежась в кольце сильных рук. Илиан казался задумчивым и чуть отстраненным; обычное настроение жениха для рабочих будней.
- Что-то случилось в столице? Ты вернулся... подавленным.
Сильнейший провел ладонью по плечу полуальдки, коснулся тонкой шеи пальцами, задевая купленное в столице серебряное ожерелье. Элеа оказалась на удивление довольна подарком, даже отчитывать за лишние траты не стала. И носила уже третий день, не снимая.
- Император давит, ждёт амулет четырех стихий. Я и сам тороплюсь... Брутты разошлись не на шутку. Считаю, что их поддержки нам не видать, и дело не только в сердце воды. Надеются, что альды нас разгромят. Бруттам что? Заключат мирный договор с нелюдями, может, предоставят им поддержку, чтобы отвлечь на западные границы часть наших сил, а в награду получат часть земель Объединенной Империи. Давен это тоже понимает. Потому и давит... сильно надеется на магическую поддержку и на новый воздушный флот. На флот – меньше, потому что альды эти годы без дела тоже не сидели. С каждым днём всё тяжелее быть героем, Элеа. Если не справлюсь...
- Справишься.
- Даже ты не даешь мне права на провал, - невесело усмехнулся Сильнейший. – А между тем я, как выразилась недавно сестрица Велена, балансирую на краю лезвия. Когда на вершине, то кажется, что непременно выдержишь... а в другой миг раз – и вновь на дне. После всех трудов и карабканий... Иногда кажется – достаточно соломинки, чтобы доломать себе хребет.
- Ты просто устал, Илиан.
- Порой мне кажется, - не слушая невесту, проговорил Сильнейший, - что легче сломаться, чем нести неблагодарный Мир на плечах. Там, на дне, всегда полегче. Ни за что не отвечаешь, ни за что не борешься. Как в детстве... – и господин Иннар отчего-то заметно вздрогнул.
Элеа скосила на возлюбленного серые глаза. С переменчивым настроением жениха она, в отличие от окружающих, справляться умела.
- Мой отец с тобой бы согласился, - усмехнулась дочь легата. – Он говорил: лежачих не бьют! Об них только ноги вытирают.
Илиан оторвался от бесцельного созерцания горного ущелья, посмотрел на невесту внимательнее. Улыбнулся, лишь теперь видя её по-настоящему.
- Душа моя... ты – лучший из мозгоправов! Причина, цель и смысл всего в моей жизни...
- Вовсе нет, - возразила полуальдка после глубокого, долгого поцелуя. – Ты амбициозен, Илиан Иннар. И без меня нашёл бы цель.
- Теперь я амбициозен осознанно, - мягко улыбнулся Сильнейший. – Гораздо легче уходить, зная, что тебе есть, куда и к кому возвращаться...
- Об уходах, - перебила редкие романтические излияния жениха Элеа. – Завтра ты летишь в Ло-Хельм?
- Вначале к отцу, - нехотя, разом мрачнея, подтвердил Илиан. – Затем – к Живым Ключам, за сердцем воздуха. Оттуда – к альдам, за сердцем земли.
- Почему не берешь с собой мастера Левента? Снова один?
- С Дагборном, безусловно.
- Отправишься с сердцем воздуха в Альдский Доминион? А если провал?
Сильнейший даже выпрямился от незаслуженной обиды.
- Провала не будет! Сердце воздуха... оставлю в Кристаре, вероятно, у Мартина и Велены. Заберу на обратном пути.
- В пограничном порту? – вкрадчиво уточнила Элеа. – Где опасность может вспыхнуть в любой момент? Какие бы чары ты ни наложил на кристалл с сердцем – если поблизости окажется сильный альдский маг, он его почувствует. А когда ты достанешь сердце воздуха, это почувствуют все сильнейшие маги Мира. Смогут ли Мартин с Веленой защитить его? Или северной крепости мало набегов нелюдей, что ты решил дать им ещё один повод?
- Я не задержусь в Доминионе. Сердце земли заберу – и назад.
- Разумнее доставить сердце воздуха от врат сразу сюда, в унтерхолдскую гильдию, в наше хранилище. Я сама сделаю это.
Илиан поразился не столько самоуверенности, сколько наглости своей возлюбленной. Даже рот открыл, чтобы возразить.
- Я пойду за тобой так или иначе, - предвосхитила возмущение жениха Элеа. – Не возьмешь меня – сама на ящере прилечу. Оук уже подсказал, какого брать в случае нужды.
Сильнейший резко отстранился от возлюбленной, оглядел спокойную, как сама смерть, беловолосую полуальдку, нахмурил брови и отрезал:
- Ты никуда не полетишь.
***
Дагборн вдыхал морозный воздух полной грудью, улыбаясь мыслям о жене и дочери и хмурясь каждый раз, когда оборачивался на хлопающего крыльями Огневика. Ящер Сильнейшего, по привычке, всхрапывал, когда Илиан слишком сильно натягивал поводья, но летел на удивление спокойно, хотя и с очевидной ленцой: показывал норов, ведь катать в этот раз пришлось двух людей сразу.
Верный телохранитель ни словом не обмолвился, когда господин Иннар тяжело обронил перед вылетом, что Элеа летит с ними: верно, Сильнейший и сам пребывал не в восторге от подобной идеи. А может, надеялся, что Элеа образумится и останется в Ло-Хельме, ожидать их возвращения. Дагборн на это даже не рассчитывал: полуальдка своих решений не меняла.
Преданная до последней капли крови тому, кого выбрала, нелюдь в теле человека лишь маскировалась под окружающих, подчиняясь чуждым ей человеческим традициям и законам. На деле – никаких границ для неё не существовало вовсе. Телохранитель ничего не мог бы поставить ей в вину – Элеа следила за гильдией, удерживая прислугу в стальном кулаке, предупреждала Илиана о возможных недовольствах и удерживала Сильнейшего от опрометчивых шагов, решения принимала взвешенные, оказалась разумной и терпеливой, ожидая часа, когда они смогут быть вместе, и даже побуждала горячего жениха примириться с семьей, от которой он так отдалился – но что-то в полуальдке не давало Дагборну покоя. Нелюдь казалась равнодушной ко всему, что не касалось Илиана, а на людей смотрела с безразличием путника, присевшего под деревом и разглядывающего муравьев под ногами. Тем страшнее казалась её привязанность к господину Иннару. Стонгардский самородок же ничего предусмотрительного в невесте не замечал – неудивительно, с его опытом в женском вопросе. Зато Дагборн чувствовал напряжение кожей: если юной нелюди почудится, будто он не так взглянул на её избранника, за своё место и жизнь телохранитель не ручался.
- Привал делаем? – перекрикивая свист ветра, бросил телохранитель через плечо.
«Нет», - прозвучал в голове мертвенный голос господина Иннара, прежде чем Сильнейший откликнулся вслух:
- Нет!
На миг руки Дагборна дрогнули, так что Снежок недовольно рыкнул и вильнул в сторону, а легионер пошатнулся в седле и едва не вывалился на ходу, мигом придя в себя. Как давно он не ощущал подобного: чужая энергия, коснувшаяся сознания, прямое воздействие чужой магии. Память о давно забытом обряде, благодаря которому он не мог вспомнить ничего из событий многолетней давности, всколыхнулась и вновь угасла. Господин Иннар... говорил, что он, Дагборн, невосприимчив более к ментальной магии... тогда почему он услышал чужой голос в голове? Или почудилось?
Мельком обернувшись, Дагборн увидел лишь, как Элеа крепко прижимается к спине Илиана, закрыв глаза и плотно сжав губы, а господин Иннар одной рукой стискивает оплетшие его талию руки возлюбленной, управляясь с Огневиком второй. Ящер покорно терпел и вёл себя гораздо лучше обычного, так что Дагборн вздохнул с облегчением. В одиночку он добрался бы в Ло-Хельм вдвое быстрее, так что приходилось даже сдерживать Снежка и не спешить понапрасну.
Дагборн переживал за полуальдку: несколько часов полета – испытание непростое даже для мужчин, а уж молодая девица, редко покидавшая стены гильдии, и вовсе могла бы расклеиться. Элеа жаловаться не умела.
Нелюдь даже вздохом не выдала того, насколько тяжело далась ей дорога, когда оба ящера устремились вниз, к загону, и тяжело ударились о землю. Ло-Хельм встретил их вечерними сумерками и тишиной. Илиан и Дагборн, поручив ящеров знакомым легионерам, отправились по каменной тропе, ведущей от казарм к жилым улицам. Элеа, отказавшись от помощи, закинула за плечи мешок сама, поскольку мужчины и без того несли много: поход, который задумал Илиан, требовал, учитывая пополнение в их отряде, больше припасов и теплых вещей.
- К братьям заглянем вначале, - тяжело проронил Сильнейший, когда они достигли крайних домов. Оттягивая момент встречи с отцом, стонгардский самородок предпочел бы до утра сидеть в домах старших братьев-близнецов, Никанора и Назара.
- У Никанора нет никого, - безуспешно постучав в запертую дверь темного дома, сообщил Дагборн. – Наверное, у брата.
Верный телохранитель оказался прав: по соседству горели ярко освещенные окна и даже через толстые стены слышался детский смех и шум голосов.
Дверь открыл Назар.
Илиан молча обнял большого, как медведь, старшего брата, когда тот без слов шагнул вперед и коротко прижал его к себе.
- Надолго? – без приветствий спросил Назар, пропуская компанию в сени.
- До утра. Потом – к Живым Ключам и дальше, - быстро поделился Илиан, скидывая обледеневший плащ: несмотря на весеннюю оттепель, небо всё ещё дышало мертвенным холодом, особенно, когда ящеры забывали о наездниках и стремились в ледяную ввысь.
Пока господин Иннар помогал невесте снять тёплый плащ, Дагборн сложил походные сумки у стены и стрельнул взглядом в сторону хозяина. Назар оказался самым понимающим – и самым молчаливым из братьев. Никанор всегда принимал сторону отца и не стеснялся в выражениях – всё же командирский чин сказывался на характере самого старшего из братьев – в то время как Назар неизменно молчал, какая бы буря ни разыгрывалась в доме. Если бы Илиан навсегда отпал от семьи, Назар, верно, оказался бы единственным, кто бы принял его обратно.
- Кого на ночь глядя принесло? – сварливо поинтересовались из натопленной комнаты, когда Назар шагнул внутрь.
Илиан вошёл следом, охватывая взглядом мирную картину: Дария и Лия, жёны Назара и Никанора, сидели в плетеных креслах у камина, там же, в ворохе шкур, возились младшие дети, а старшие играли на лавке у окна. Рядом с ними расположился Никанор, помогая детям мастерить кораблики: оттепель принесла с собой мерзкую погоду, которой радовались только непоседливые отроки – по стремительно бегущим ручьям талой воды малышня спускала деревянные корабли, устраивая жестокие баталии и соревнуясь в скорости.
Знакомое и ненавистное в своей унылости воспоминание из детства.
Илиан сделал над собой усилие и коротко улыбнулся.
- И я рад тебя видеть, Дария, - обратился он к хозяйке дома. – Ты, как всегда, пышешь гостеприимством.
- Кого мы видим! Да ещё живым и с пополнением! – выразительно указала глазами на полуальдку Дария, вскакивая со стула.
Илиан усмехнулся, обнимаясь с невесткой. Лия подошла второй, поприветствовала с тихой улыбкой; вслед за ней налетели дети.
- Дядя Илиан! Дядя Илиан прилетел! – радостно защебетали четверо разновозрастных племянников, пытливо поглядывая на наплечные дорожные сумки. – А ты привёз чего? – без обиняков поинтересовался самый смуглый и самый шельмоватый на вид, старший сын Назара.
- Конечно, привёз, - ответила вместо остолбеневшего жениха Элеа. – Вот, сам выбирал.
Полуальдка опустилась на одно колено, скидывая на пол свой мешок и развязывая тесёмки. Дети загомонили, разбирая кожаные ремешки с боевыми узорами, диковинные игрушки, предусмотрительно прикупленные полуальдкой в Унтерхолде, и мешочки с леденцами. Илиан взглянул на невесту с немой благодарностью, на что Элеа лишь усмехнулась уголком рта: господин Иннар без подсказки никогда не знал, чем угодить близким. Если за чередой государственных дел и магических опытов вспоминал о них вовсе.
- Представь нам свою невесту, Илиан.
Сильнейший молча взглянул на самого старшего из братьев, отвечая на прохладный тон Никанора не менее ледяным взглядом, затем привлек к себе полуальдку.
- Я о ней уже много лет рассказываю, Никанор. Мог бы догадаться, кто перед тобой. – Поймав тёплый взгляд Лии и любопытствующий, шальной – Дарии, Илиан чуть смягчился. Он прилетел не ради ссор. – Это – моя Элеа.
- Рад знакомству с дочерью славного легата Витольда, - Никанор встал и коротко склонил голову. – Как поживает ваш отец?
- Судя по успехам наших войск, неважно, капитан.
Прямота и ровный тон полуальдки заставили Никанора нахмуриться, но и промолчать: нечто в беловолосой нелюди останавливало от дальнейших расспросов.
- Ну, не ради военщины собрались! – нетерпеливо притопнула ногой Дария, широким жестом приглашая новоприбывших за стол. – Дагборн, ты, что ли? Чего стоишь столбом – оружие в углу бросай и садись, пока ещё горячее!
Сытный ужин после долгого пути разморил даже телохранителя, но спать в шумном доме Дарии и Назара, похоже, не собирались.
- Сегодня свадьба в Ло-Хельме, рантанский духовник приехал, пару молодых обвенчал в нашей часовне, - поделилась Лия. Сама дочь духовника, старшая невестка относилась к духовным обрядам с должным почтением. – В таверне гуляют, Никанор с Назаром пойдут.
- Ненадолго, - утешил супругу Никанор. – Дарами молодых осчастливить, и домой. Сосед всё же бывший, приглашал...
Илиан ощутил прикосновение прохладных пальцев под столом и поймал вопросительный взгляд невесты.
- Я к отцу зайду, - тяжело проронил Сильнейший, не обращаясь ни к кому в особенности. Затем вынырнул из мрачного дурмана, глянул в сторону младшей невестки. – Дария, место на ночь найдётся?
- Для тебя – нет, - без обиняков заявила шельмоватая сикирийка. – А вот невесте твоей есть тёплый угол. Ты на той лавке не поместишься, а ей в самый раз.
