Я ещё после его хода ферзём предположила, что он, сам того не зная, попытается поставить мне детский мат*. Теперь окончательно утвердилась в этой мысли.
(*прим.: мат за четыре хода, который довольно часто встречается среди новичков)
Он правда думает, что я могу на такое попасться? Какая прелесть.
- Именно. Как вы понимаете, сделать это не слишком-то легко. - Я рассеянно коснулась кончиком указательного пальца своей пешки d7, чувствуя кожей холодный камень фигурки. - Ферзя, выведенного в начале игры, очень просто атаковать. Притом что в одиночку он ничего сделать не сможет, только вынужден будет отступать под ударами лёгких фигур. Например...
Я взяла ту же пешку - естественно, ибо правило 'тронул - ходи' успело стать для меня привычкой - и, шагнув ей на d5, жестом предложила Фанику оценить последствия.
Как хорошо, что первым его ходом было не популярное e2-e4, а e2-e3. Иначе не удалось бы осуществить самую эффективную и изящную защиту от детского мата: не только отразив угрозу, но и развив фигуры с темпом*.
(*прим.: в шахматах - ритм игры, развитие событий; в более узком значении - ход)
- Понятно, - изучив доску, констатировал принц. - Теперь моему слону придётся отойти назад, иначе ты захватишь его.
- И не только слону, - когда Фаник отступил, я двинула вперёд ещё одну пешку, на этот раз g7-g6. - А теперь, как я и говорила, я атакую вашего... вашу королеву.
- И мне приходится отступать и ей тоже... причём только сюда, потому что эти клетки защищают твои пешки, эти - твоя королева, а эти - твои слоны. - Эльф, усмехнувшись, отвёл ферзя на f3. - Хитро.
- В итоге я развиваю своего второго коня и завоёвываю центр, а ваша атака захлебнулась. Это вы ещё разглядели все мои ловушки и сумели вывести ферзя из-под удара. А ведь могли и потерять.
- Да, ловушки ты расставила прекрасно, - Фаник задумчиво обозрел поле битвы. - Вот что бывает, если королева неосмотрительно кидается в одиночку во вражеский стан.
- Прямо как в жизни, - хмуро заметил Восхт.
А я решила пока не вдаваться в частности агрессивной тактики, где быстрый вывод ферзя в дебюте был весьма уместен. Той тактики, с помощью которой я когда-то победила Лода.
В конце концов, моему юному падавану и так есть над чем подумать.
Дэнимон зевнул. Кажется, он остался несколько разочарован тем, что его брату не удалось обставить заносчивую иномирную девчонку - и я подозревала, что горделивый наследник эльфийского престола никогда не забудет мне вероломного пленения его венценосной особы.
- Фаник, - молвил принц, любовно протирая лезвие меча куском замши, - думается мне, на обучение этой игре тебе придётся потратить столько же времени, сколько ты учился скауку. Ты действительно этого хочешь?
Забавно. Испытанию моими заклятиями подверглись и его оружие, и его брат - но о состоянии первого принц почему-то пёкся куда больше.
С другой стороны, меч, в отличие от Фаника, не мог настолько красноречиво заявить о том, что чувствует себя прекрасно.
- Для хорошего игрока в скаук научиться шахматам будет не так уж и трудно, - возразила я, выдергивая ногу из-под морды Бульдога, решившего на ней поспать.
- И, как ты и сказала, надо же с чего-то начинать, - Фаник вздохнул с притворной горестностью. - Меня утешает лишь то, что ты тоже не сразу написала свои заклинания.
- Для начала целых две недели постигала то, чему меня в школе учили пять лет, - иронично поддакнул Восхт.
- Неделю. Первые дни, как вы понимаете, мне было немного не до того. Но считайте, что я в родном мире получила... фору, - я мельком улыбнулась. - В конце концов, я же не кинулась сходу сочинять заклятие, которое взломает защиту сокровищницы лепреконов.
В ответ светлый колдун поперхнулся воздухом, Фаник поднял заинтересованный взгляд, а Дэнимон вопросил с тенью какого-то суеверного ужаса:
- Неужели ты и об этом думала?
- И ещё буду думать, - безмятежно откликнулась я. - Люблю интересные задачки, а эта задачка представляется мне весьма интересной.
- Думаю, Ильхт когда-то говорил Тэйранту нечто похожее, - послышался за моей спиной негромкий голос Лода. - Прежде, чем отправился к лепреконам... в надежде сделать то же, чего хочешь ты.
Как же он любит появляться незамеченным.
Впрочем, для серого кардинала - незаменимое качество.
Когда я обернулась, колдун уже подошёл к столу. На доску он посмотрел будто без интереса, и лицо его, как обычно, выражало одну лишь непроницаемую приветливость.
Значит, на том моменте, когда я говорила про защиту сокровищницы лепреконов, он уже был рядом. И про то, что я сочинила заклятия, наверняка догадался...
- Ильхт Миркрихэйр пытался украсть что-то у лепреконов? - переспросил Восхт.
- Да. Медный кубок с гербом их Повелителя. Просто в качестве доказательства, что он сумел что-то оттуда вынести. - Лод улыбнулся изумлению в глазах светлых. - Как вы понимаете, об этой истории предпочитали не распространяться, но мне рассказывали.
- Кубок? - Дэнимон недоумённо повёл рукой, в которой так и сжимал кусок замши. - И зачем ему это понадобилось?
- Потому что ему было восемнадцать лет. Потому что он был молод, горделив и невероятно умён. И он хотел быть тем, кто сломает нерушимую защиту лепреконов. - Лод пожал плечами. - Он даже поспорил с Тэйрантом, что сделает это. На один золотой.
Я вспомнила тех мальчиков, что когда-то видела во сне. Юного Ильхта с тёплой усмешкой на губах, юного Тэйранта, улыбчивого и серьёзного. И картинка, как они заключают шутливое пари - в том самом саду Хьярты, где Тэйрант тренировал маленького Эсфора, - всплыла в воображении сама собой.
Я увидела, как они азартно жмут друг другу руки. Товарищи, озорные мальчишки... которым несколько лет спустя суждено залить Риджию кровью.
И подумала, что Морти была стократ права: когда говорила про милых мальчиков, вырастающих в мужчин, способных на страшные вещи.
- Видимо, эта попытка не увенчалась успехом, - предположил Фаник.
- Да. Проникнуть в сокровищницу труда не составило, а вот выйти оттуда с кубком... даже Ильхту это оказалось не под силу, - Лод почесал подбородок указательным пальцем. - У меня даже сохранилось заклятие, с помощью которого он пробовал нейтрализовать чары, наложенные на сокровищницу. Великолепная формула. Невероятно жаль, что нерабочая.
- И, конечно, ты пытался её усовершенствовать, - предположила я.
- Пытался. Но мне даже не требовалось проверять её, чтобы понимать - я не сделал её правильной, - Лод печально улыбнулся. - Если даже Ильхт не смог...
- Может, он был и могущественнее тебя, - запротестовала я, - но ты умнее.
- В том, что касается магии, ему не было равных. Как теории, так и практики.
- Но ты усовершенствовал его ошейник!
- Просто потому, что он не успел сделать того же. Я никогда не вывел бы подобную формулу с нуля.
- Думай, что хочешь, только меня не переубедишь, - безапелляционно высказалась я. - Однако должен быть какой-то способ обойти эту защиту.
- Чары завязаны на жизни двадцати лепреконов, обитающих во дворце, - рассеянно проговорил Восхт. По лицу светлого колдуна я видела, что его тоже заинтересовала задачка. - Если ориентироваться на основные магические принципы... чары падут, если убить их всех.
- Только вот каждый из двадцати знает не больше, чем трёх других, - Дэнимон вновь провёл замшей по стали, и без того сверкающей. - Даже если захватишь одного, он не поможет тебе вызнать имена остальных. Для верности придётся вырезать всех обитателей дворца.
Я сняла очки, которые успели заляпаться, и протёрла стёкла рукавом рубашки. В мыслях уже щёлкал один вариант за другим: потому что, как ни крути, меня не оставляла тщеславная надежда стать риджийским Данцигом*.
(*прим.: Джордж Данциг, американский математик. Однажды, будучи аспирантом университета, он опоздал на урок и принял написанные на доске уравнения за домашнее задание. Задание показалось ему сложнее обычного, но через несколько дней он смог его выполнить; после оказалось, что он решил две 'нерешаемые' проблемы в статистике, с которыми маститые учёные не могли справиться в течение многих лет)
- Если чары не сломать, то наверняка их можно обмануть.
- Надеть на лепрекона ошейник и заставить вынести предмет из сокровищницы? - Фаник покачал головой, и я хмыкнула - ибо принц озвучил вариант, который и мне когда-то пришёл в голову первым. - Не выйдет. Если лепрекон будет понимать, что вытаскивает предмет незаконно...
- ...защита сокровищницы не выпустит его. Да, уже наслышана, - я придирчиво просмотрела стёкла на свет. - А как насчёт захватить лепрекона в плен и изменить ему память так, чтобы он думал, что имеет полное право выносить предмет?
- Уже пробовали, - отозвался Лод. - Чары, как ты могла понять, всегда считывают сознание того, кто пытается выйти из сокровищницы. Изменение памяти оставляет слишком серьёзные следы, и объект с подобными следами вызывает у чар подозрение. В итоге они не выпускают этого подозрительного лепрекона наружу, причём вне зависимости от того, есть у него в руках предмет или нет. И, насколько я знаю, даже в этих случаях лепреконы не ослабляли защиту, дабы позволить своему товарищу выйти, так что... конец был печален.
А эти лепреконы весёлые ребята, однако.
- Хм, - я в задумчивости прикусила дужку очков. - Раз всё завязано на сознании, то превращение в лепрекона тоже ничего не даст.
- Нет. И обмануть чары пытались многие, да только не вышло ни у кого.
Я вернула очки на нос. Попыталась ухватить идею, мелькнувшую где-то на краю сознания, идею, которая - я чувствовала - была напрямую связана с решением, скользнувшую смутной тенью...
- Впрочем, не буду дальше вам мешать, - Лод отступил на шаг, и удивление сбило меня с нужной мысли.
- И даже не останетесь понаблюдать за игрой? - осведомился Фаник, озвучив и мой вопрос: со странной насмешкой в голосе. - Вы же, если не ошибаюсь, любите это дело, да и мастер в нём.
- С удовольствием составил бы вам компанию, но, боюсь, меня ждут дела. - Колдун поклонился. - Приятного времяпрепровождения.
Мы молча проследили, как он уходит.
- Похоже, коротать время в нашем обществе не доставляет ему особого удовольствия, - бесстрастно заметил Дэн потом.
- Думаю, причина вовсе не в пренебрежении, - откликнулся Фаник.
- А в чём ещё, по-твоему, она может быть?
- Я могу глубочайшим образом заблуждаться, но что-то подсказывает мне, - в коричных глазах принца плеснулась хитреца, - ему просто не слишком нравится наблюдать, как Сноуи играет с кем-то ещё.
Я в ответ фыркнула, скрывая смущение.
Лод и ревность? Нет, это понятия несовместные.
Хотя бы потому, что он имеет не больше прав ревновать меня, чем я - его.
- Может, ему и правда претит проводить с нами больше времени, чем того требует необходимость, - сказал Восхт с сомнением. - Мы ведь совсем недавно были его врагами.
- Если Лод сказал, что у него дела - значит, у него дела. И только, - твёрдо произнесла я. - Мы пытаемся предотвратить войну, как-никак.
- Война, враги... - когда Фаник взялся за одну из своих пешек, в голосе его послышалась горечь. - Мы все искалечены этой проклятой войной. Последнее сражение было триста лет назад, но она идёт до сих пор, а мы все - её жертвы. И пока мы не заключим мир, она будет порождать новые.
Во взгляде Дэнимона, обращённом на брата, мне почудилось сострадание.
- Ты всегда принимал это слишком близко к сердцу, - сказал старший принц. - Я до сих пор не понимаю, что при таком отношении тянуло тебя читать все эти летописи.
- Это просто... всегда ужасало и завораживало меня чем-то, - Фаник посмотрел на фигурку, которую всё ещё сжимал в пальцах. - Я книжное дитя, воспитанное вдали от боли, крови и ужаса, но...
- Но тебе почему-то отчаянно хотелось понять, что чувствуют те, кто познал это.
- Я всегда стремился получить представление обо всех сторонах жизни. О тех, которых лишён, тоже. И когда я читал, я понимал только одно: воюют владыки, а страдают невинные. Они подставляют свой народ под удар, но им всё равно. Если владыка оступается, бьют не по нему, ведь его чаще всего не достать. Бьют по уязвимому, по беззащитному. По его подданным... или его близким, - эльфийский принц стиснул в кулаке белую пешку. - Почему я должен был умирать? Почему должна была умереть маленькая принцесса дроу, почему должны были умирать все, кто умерли? Почему? Зачем вообще воевать? Почему нельзя жить мирно?
- Детские вопросы, - Дэнимон покачал головой. - Некоторые вещи в этом мире существовали и будут существовать всегда, и война - одна из них.
- Но в чём причина?
- Жажда власти. Жажда завоеваний. Жажда превосходства. Тебе ли не знать.
- Эта жажда утоляется слишком дорогой ценой. Потому что в конечном счёте проигрывают обе стороны.
- Тем, кто затевает войны, нет дела до цены. Фаник, такова природа живущих, смирись с этим.
- Только зверей можно оправдывать их природой. Разве не для этого боги дали нам разум - чтобы мы могли подняться над своими инстинктами? Чтобы мы могли созидать, но удерживались от разрушений?
Дэнимон не ответил. Наверное, у него просто не было ответа: как и у меня. Потому что, хоть я не верила в то, что разум нам дали свыше - я безусловно верила в то, что разум обязан торжествовать над всем остальным.
Над жаждой чего-либо - тоже.
- Так и слышу интонации тэльи Эсфориэля, - Восхт едва заметно улыбнулся. - Или тэльи Фрайндина.
- Мне повезло с родственниками... впрочем, мы отвлеклись. Прошу прощения, Сноуи. - Эльф наконец вернул пешку на доску. - Твой ход.
Грустная задумчивость над его словами не оставляла меня, даже когда я уже поднималась в лабораторию в компании Бульдога: доиграв партию, я откланялась, хотя Фаник явно не отказался бы от продолжения.
Впрочем, неожиданности в виде чужого пения удалось вывести меня из задумчивости довольно быстро.
Пение доносилось из-за двери в библиотеку, едва слышными отзвуками. Заинтригованная, я бросила на стол пергамент с моими заклятиями; тихонько приоткрыла дверь, не пуская внутрь Бульдога, норовившего просочиться следом. Приблизилась к запертой спальне колдуна - и отзвуки обратились певучими словами, щемящей мелодией и приятным, чистым мужским голосом.
А ещё дополнились переборами лютни.
- ...и я не ведал верности выше той единственной, что есть у меня, - пел Лод, и на риджийском это звучало как 'ех месси? экки мэ?йри триггх о? реннтэ э?йнс', - и скользил, словно по крышам...
Вдруг замолчал. Я отступила на шаг, испугавшись невесть чего, подумав, что он каким-то образом ощутил моё присутствие - но потом услышала, как он мурлычет последний обрывок того же мотива, только без слов. А потом ещё раз, с почти неуловимыми изменениями... не в голосе, в гармониях лютни.
Лод не пел песню. Он её сочинял. И я вдруг почувствовала себя так, словно подглядела за чем-то интимным: не менее интимным, чем то, что когда-то происходило в этой же спальне между Лодом и Морти.
Поэтому развернулась и вышла. Пусть даже голос обездвиживал, маня оставаться на месте. Нет, в нём не было тех волшебных звенящих нот, что я слышала у Альи - магии, видимо, свойственной песням светлых и тёмных эльфов.
