Но в нём была глубина, страсть и печаль, и лёгкая хрипотца, завораживавшая меня не хуже эльфийских песен... и, несмотря на это, я тщательно прикрыла дверь.
Чтобы сесть за стол, заваленный пергаментами, и вернуться к книге, отложенной с приходом Фаника.
Я не буду подслушивать. Если когда-нибудь он захочет мне спеть, сам - вот тогда я наслажусь его песней. Открыто, не таясь. А если нет...
Что ж, не я была той, кому он должен петь.
Старинный талмуд раскрылся на странице, заложенной пергаментом. Я машинально посмотрела на импровизированную закладку: только сейчас осознав, что использовала в качестве оной какую-то из бумаг Лода. Увидела - к своему огромному удивлению - русские буквы, выведенные его крупным почерком. Слова и строчки, множество раз перечёркнутые, прежде чем их наконец записали начисто.
И замерла, когда поняла, во что именно они складываются.
Я избранник обмана
И света в ночи
Не прочнее, чем пламя
Вчерашней свечи
И не ведая верности выше
Одной,
Я скользил, как по крышам,
Ведомый судьбой
Не ведая верности выше одной...
Я вспомнила его песню. Затем - блеск, который окрасил глаза Лода зачарованной зеленью, когда я читала ему стихи.
Потом странный вопрос, обращённый ко мне, когда я проснулась.
Что было первым в том, что он сотворил ночью? Песня или стих, слова или мелодия, риджийский или русский? Впрочем, перестановка мест слагаемых не меняет итога...
Я перевернула пергамент другой стороной. Ощущая незавершённость того, что прочла, чувствуя, что это не конец.
И, естественно, не ошиблась.
Но надежда, так нежно
Мечтами маня,
Не подарит нирваны
Лишь память огня
И в тумане мерцания
Призрачных звёзд
Обещания ранят,
Что это всерьёз...*
(*прим.: стихи Марка Шейдона)
Я повторила последние строчки. Даже не шёпотом, одними губами. Отложила пергамент, который - я знала - навсегда останется в моей памяти.
Глядя на жёлтые страницы книги с риджийскими рунами, ещё раз прочитала то, что увидела: про себя. Попыталась убедить себя в том, что это может быть не тем, о чём я думаю.
Не получилось.
И просто сидела, считая степени восьмёрки, пытаясь как-то справиться со странным, фантастически тёплым чувством, захлестнувшим меня с головой.
Значит, мы оба припасли друг для друга сюрпризы. В письменном виде. И, похоже, оба не любим раскрывать карты до того момента, пока не будем уверены в результате. Впрочем... мог Лод в таком случае оставить этот пергамент там, где я способна его найти?
Хотя нет. Мог.
Точно так же, как я смогла - без всякого умысла - оставить свои заклятия на его столе.
Когда я осознала, что для Лода мои экзерсисы в магии наверняка не станут неожиданностью, я осознала и то, что в лаборатории царит тишина; а миг спустя дверь в библиотеку распахнулась.
- Ты здесь? - спросил колдун с лёгким удивлением. - Уже закончили?
- Сыграли одну партию, - я понадеялась, что мой голос звучит достаточно непринуждённо. - Теперь пусть усваивает информацию.
Лод только кивнул:
- Значит, ты не против перекуса?
- Нет. Только... - помедлив, я всё же потянулась за тем пергаментом, который уже демонстрировала Восхту, - я хотела кое-что тебе показать.
Передав Лоду заклятия собственного сочинения, опустила глаза в ожидании вердикта.
Даже интересно, как же он...
- А, так ты всё-таки решилась осчастливить меня своими творениями, - иронично заметил колдун. - Для этого совсем необязательно было обращаться к Восхту, знаешь ли.
Ну да. Как и ожидалось.
- Мне... просто хотелось, чтобы они работали, когда я покажу их тебе, - я вскинула голову. - Либо хорошо, либо никак. Я привыкла подходить ко всему с таким принципом.
Он вздохнул, мягко и легко, словно шелест солнечного осеннего ветра.
- Тебе нет нужды пытаться меня удивить. Пытаться всегда показывать всё, на что ты способна, пытаться быть лучшей. Я и без того уверен в этом. - Взгляд Лода рассеянно скользил по моим формулам. - Чудесные заклинания. Очень забавные. Я представлял, как они действуют, но когда увидел, как Восхт их испытывает...
- Так ты видел?
- Как будто ты способна забыть - я всегда могу увидеть, что ты делаешь. - Он поднял ладонь, и управляющее кольцо блеснуло на его пальце золотисто-серебряным бликом. - Конечно, я видел не всё. Но достаточно.
Я растерянно смотрела на него. Не зная, что сказать, потому что всё это загоняло меня в тупик: и его песня, и его слова, и те эмоции, которыми они откликались во мне.
Сказочные, нереальные вещи.
- Ты ведь не сама придумала эти заклинания, верно? - спросил он, опустив пергамент. - Вывела их на основе чего-то, что читала в своём мире, каких-то сказок. В вашем мире, насколько я знаю, любят фантазировать о магии.
- С чего ты взял?
- Действие заклятий. Не думаю, что тебе бы самой пришло в голову вывести формулы, которые действуют именно так. Не твой стиль.
- Проницателен, как всегда, - буркнула я.
- И что же это были за сказки?
Пару мгновений я сомневалась.
Потом хмыкнула - почему бы и нет? - и сказала:
- Сначала попроси Акке принести еду. Это долгая история.
К тому времени, как я завершила свой рассказ, мы выпили уже по две чашки чая, закусывая хрустящим ореховым печеньем. Лод слушал преимущественно молча, даже не кивая. Лишь смотрел с интересом, подперев голову рукой.
- Этот тёмный волшебник действовал абсолютно неправильно, - вынес вердикт колдун. - Пытаться противостоять пророчествам таким прямолинейным способом - гиблое дело, уже доказано.
- Но он ведь должен был как-то же бороться с врагом, - справедливо заметила я. - Ты бы тоже не стал смиренно ждать исполнения пророчества, которое предвещает твою гибель.
- Он в итоге лишь сам закалил меч, которому суждено было его убить. Дал врагу силу и повод для мести. Я бы на его месте взял этого Избранного и вырастил, как собственного сына... или хотя бы своим преданным сторонником в преданной мне семье. Приблизил бы его к себе, заставил обожать меня и поклоняться мне. Тогда у мальчишки отпали бы все причины меня убивать.
- О, с этим волшебником такое никак не сработало бы. Ты уже мог понять.
- Тогда я хотя бы не стал настраивать своих сторонников против себя необоснованной жестокостью и карами за малейшую провинность. И упираться в непременном желании убить врага самостоятельно, сразившись с ним один на один.
- Думаю, ты удивишься, но в наших книжках это в некотором роде традиции. Там многие могущественные тёмные волшебники... или просто злодеи - поступают так.
- Так глупо?
- Если б они были так же умны, как ты, их бы никогда и никто не победил. А добро должно побеждать, - я помолчала, прежде чем добавить, - по крайней мере, в книжках.
Лод только усмехнулся понимающе, прежде чем опустить руку и почесать за ухом Бульдога, посапывающего у ножки табурета.
- Какой у нас план? - спросила я. - Ждём пробуждения Навинии?
- До утра. Потом идём к Фрайндину... вне зависимости от того, проснётся она или нет.
- Чтобы он помог нам проникнуть в эльфийский дворец, и мы могли побеседовать с леттэ Авэндилль?
- Да.
Я кивнула. Сама думала о том же.
Но, конечно же, он и здесь прекрасно обошёлся без моих советов.
- Традиции, говоришь? - рассеянно повторил Лод. - Значит, у вас есть ещё книжки наподобие этой?
Забавно. Кому-то не хватило одной сказки на ночь; а ведь завтра нам предстоит дело, которое решит всё.
С другой стороны, отдохнуть перед этим делом действительно не помешает. И, как я уже могла убедиться - никакие отвлекающие обстоятельства не помешают Лоду и составить, и блестяще осуществить очередной план.
А, значит, мы имеем право на ещё один вечер неправильной романтики.
- Да. Есть, - и устроилась в кресле поудобнее. - Но в таком случае нам понадобится ещё печенье и чай... нет, пожалуй, ещё много печенья и чая.
(*прим.: капкан - шахматная ловушка, приводящая 'попавшуюся' сторону к неизбежной потере фигуры)
В спальне Повелителя дроу царила полутьма, и насыщенные фиолетовые тона, в которых оформили комнату, делали её ещё темнее. Алья сидел в кресле, рядом с кроватью, где под полупрозрачным балдахином спала принцесса людей. На коленях дроу лежала книга, поверх неё - лист пергамента, который Алья перемещал с одной страницы на другую: в зависимости от того, какую сейчас читал.
Он скользил глазами по строкам, неторопливо и цепко. Время от времени тянулся к стальному перу, лежавшему на прикроватной тумбочке, рядом с чернильницей - чтобы сделать пометки в своём пергаменте. Отрывистые записи, зарисовки каких-то схем.
Но когда Навиния едва слышно что-то пробормотала, мигом бросил перо и, подавшись вперёд, отдёрнул занавесь невесомой ткани, отливающей фиалками.
Девушка лежала, открыв глаза, растерянно оглядываясь вокруг. Явно не совсем понимая, где она и как тут очутилась.
Но, увидев Алью - сощурилась.
- Что вы здесь делаете?
Она едва шевелила губами, и голос её звучал чуть громче шёпота... и, несмотря на это, даже в таком состоянии в её словах прозвучало презрение.
- Вас отравили, мы вытащили вас под горы и излечили. Теперь я за вами присматриваю, - Алья отвечал принцессе терпеливо и ласково, словно ребёнку. - Как вы...
- Вы? Присматриваете? - она издала хриплый издевательский смешок. - Должно быть, вы и тут не замедлили воспользоваться моей беспомощностью.
- А вам, должно быть, этого бы хотелось, - не преминул заметить дроу.
- Всё, чего мне бы хотелось, так это никогда более в жизни вас не видеть.
- Отчего же?
- Ещё спрашиваете? - с губ Навинии сорвался свистящий выдох. - Вы унизили меня. Растоптали мои чувства. Плюнули мне в душу.
Алья качнул головой. В этом его движении, как и в едва заметной улыбке, сквозила лёгкая ирония.
- Ах, принцесса, - произнёс Повелитель дроу. - И почему мне кажется, что вы молите меня сделать это ещё раз?
Навиния промолчала. Потому что это была всего лишь игра, правила которой они оба хорошо знали. И принимали.
Потому что без боя она не сдастся, но после боя - почему бы и нет?
- Я никогда больше не причиню вам боль. Ни вам, ни другим... таким же, как вы, - сказал Алья вдруг, глядя на изголовье кровати. Тихо, задумчиво, бесстрастно. - Я почти поплатился за то, что делал. И расплата моя была бы страшной.
Вот тут в зелени глаз Навинии плеснулось изумление; однако Повелителю дроу не было до этого никакого дела. Он исповедовался не столько ей, сколько себе.
- Я никогда не понимал, что мои гвардейцы... для них я - не просто правитель, не просто тот, кого они должны защищать. Их оторвали от дома слишком рано, и я должен был заменить им отца и братьев. Так бывало с гвардией Повелителя обычно. - Дроу прикрыл глаза. - Для этих мальчиков я был старшим, объектом восхищения, примером для подражания. А я так долго не мог этого понять, потому что сам был мальчишкой... и подал им пример, который оказался ужасен. И мало того, что потерял себя - чуть не потерял одного из тех, ради кого сам отдал бы жизнь.
Когда он вновь посмотрел на принцессу, его взгляд уже утратил странную, непривычную, какую-то растерянную мягкость.
- Я предпочёл бы заполучить вас в честном поединке. Раз и навсегда. Чтобы вы могли верить мне. А теперь... между нами пропасть, и до любви нам обоим ещё тысяча шагов, и первые из них явно вышли не самыми удачными, - он сидел, наклонившись к Навинии, взирая на неё спокойно и устало. - Но мне жаль, что всё получилось так. Пусть даже в нашей ситуации всё не могло сложиться иначе.
Навиния не стала возражать. Она вообще не стала отвечать: снова.
И невозможно было понять, согласна она с его словами или нет, а если согласна - с чем именно.
- Теперь, быть может, расскажете, что за опасность подстерегла вас во дворце? - помолчав, спросил Алья.
Глаза принцессы вдруг потускнели. Ресницы её опустились, бледные губы дрогнули.
- Вирт Форредар. Мой... мой Первый Советник, - шёпот Навинии был сухим и безжизненным, словно шелест мраморной крошки, сыплющейся тонкой струйкой. - Я пришла поговорить с ним, а он... он...
- Отравил вас?
Навиния лежала неподвижно и молча, и это заставило Алью измениться в лице.
- Что? - жёстко спросил Повелитель дроу. - Что он сделал?
Какое-то время в комнате царила тишина. Абсолютная, давящая на уши тонким противным звоном.
Хриплый голос принцессы прозвучал в ней почти громогласно.
- Он убил моих родителей. - Смуглые пальцы Навинии судорожно стиснули мягкую ткань пухового одеяла. - А я убила его.
В другой комнате другой башни тоже царила полутьма. Хотя, пожалуй, больше, чем полу: мрак рассеивало сияние одной-единственной свечи, горевшей на столе. Её пляшущие отблески играли тенями на лице Лода - который сидел, соединив пальцы обеих рук в каком-то молитвенном жесте.
Он смотрел туда, где спала Снежка, привычно свернувшаяся калачиком под одеялом. Задумчиво, пристально, неотрывно.
- Ты не можешь вечно избегать Морти.
Негромкий, чуть выше шёпота голос Акке раздался ещё прежде, чем иллюранди соткался из теней за спинкой кресла колдуна; и Лод, оглянувшись на него, в ответ лишь изогнул бровь.
- Девочка спит, - Акке правильно истолковал его молчание. - Я почувствую, если она проснётся. Ты же знаешь.
- Вот как, - колдун вновь отвернул голову. Его слова тоже были лишь немногим громче выдоха. - Пусть ей приснится что-то хорошее.
- Не уходи от ответа. Когда ты в последний раз исполнял прямые обязанности хальдса?
- Кто знает.
- Я знаю. Когда Сноуи решила под покровом ночи прогуляться в твою библиотеку.
- А потом мы похитили Дэнимона, и когда ты пытаешься предотвратить войну, все мысли немного о другом. Тут не до постели, знаешь ли.
- Оставь свои вечные уловки. Это ты можешь рассказывать принцессе, но не мне. - Акке без улыбки смотрел на русую макушку колдуна. - Я понимаю, ты считаешь это неправильным: удовлетворять свой голод с одной, когда никак не можешь выкинуть из головы другую. Но так не может продолжаться всегда.
- Ты мне это говоришь? - Лод разомкнул пальцы резким, исполненным горечи жестом. - Наверное, надо перестать её мучить. Солгать, что не люблю, и отослать подальше от себя. Заставить возненавидеть меня. Освободить.
- И это её уничтожит.
- Да. Если я сделаю окончательный выбор, и выбор этот будет не в её пользу - это её уничтожит. Потому что за то недолгое время, что она прожила, люди и без того слишком часто выбирали не её.
- И поэтому ты никогда этого не сделаешь.
Вместо ответа колдун рассеянно переложил с места на места какие-то бумаги, лежавшие на столе.
- Так забавно вспоминать, что прячется под её ледяной коркой. Представлять, о каких желаниях она пока не задумывалась, - уголок губ Акке изогнулся в намёке на усмешку. - А она ведь такая прилежная ученица, так жадно тянется ко всему новому, так хочет открывать для себя ещё и ещё...
- Акке.
- И как многому ты мог бы её научить...
- Акке.
Иллюранди смолк, но призрак усмешки так и не покинул его лица.
- Жаль, что мы не выбираем, кого любить, - произнёс Лод какое-то время спустя, мягко и отстранённо.
Чтобы сесть за стол, заваленный пергаментами, и вернуться к книге, отложенной с приходом Фаника.
Я не буду подслушивать. Если когда-нибудь он захочет мне спеть, сам - вот тогда я наслажусь его песней. Открыто, не таясь. А если нет...
Что ж, не я была той, кому он должен петь.
Старинный талмуд раскрылся на странице, заложенной пергаментом. Я машинально посмотрела на импровизированную закладку: только сейчас осознав, что использовала в качестве оной какую-то из бумаг Лода. Увидела - к своему огромному удивлению - русские буквы, выведенные его крупным почерком. Слова и строчки, множество раз перечёркнутые, прежде чем их наконец записали начисто.
И замерла, когда поняла, во что именно они складываются.
Я избранник обмана
И света в ночи
Не прочнее, чем пламя
Вчерашней свечи
И не ведая верности выше
Одной,
Я скользил, как по крышам,
Ведомый судьбой
Не ведая верности выше одной...
Я вспомнила его песню. Затем - блеск, который окрасил глаза Лода зачарованной зеленью, когда я читала ему стихи.
Потом странный вопрос, обращённый ко мне, когда я проснулась.
Что было первым в том, что он сотворил ночью? Песня или стих, слова или мелодия, риджийский или русский? Впрочем, перестановка мест слагаемых не меняет итога...
Я перевернула пергамент другой стороной. Ощущая незавершённость того, что прочла, чувствуя, что это не конец.
И, естественно, не ошиблась.
Но надежда, так нежно
Мечтами маня,
Не подарит нирваны
Лишь память огня
И в тумане мерцания
Призрачных звёзд
Обещания ранят,
Что это всерьёз...*
(*прим.: стихи Марка Шейдона)
Я повторила последние строчки. Даже не шёпотом, одними губами. Отложила пергамент, который - я знала - навсегда останется в моей памяти.
Глядя на жёлтые страницы книги с риджийскими рунами, ещё раз прочитала то, что увидела: про себя. Попыталась убедить себя в том, что это может быть не тем, о чём я думаю.
Не получилось.
И просто сидела, считая степени восьмёрки, пытаясь как-то справиться со странным, фантастически тёплым чувством, захлестнувшим меня с головой.
Значит, мы оба припасли друг для друга сюрпризы. В письменном виде. И, похоже, оба не любим раскрывать карты до того момента, пока не будем уверены в результате. Впрочем... мог Лод в таком случае оставить этот пергамент там, где я способна его найти?
Хотя нет. Мог.
Точно так же, как я смогла - без всякого умысла - оставить свои заклятия на его столе.
Когда я осознала, что для Лода мои экзерсисы в магии наверняка не станут неожиданностью, я осознала и то, что в лаборатории царит тишина; а миг спустя дверь в библиотеку распахнулась.
- Ты здесь? - спросил колдун с лёгким удивлением. - Уже закончили?
- Сыграли одну партию, - я понадеялась, что мой голос звучит достаточно непринуждённо. - Теперь пусть усваивает информацию.
Лод только кивнул:
- Значит, ты не против перекуса?
- Нет. Только... - помедлив, я всё же потянулась за тем пергаментом, который уже демонстрировала Восхту, - я хотела кое-что тебе показать.
Передав Лоду заклятия собственного сочинения, опустила глаза в ожидании вердикта.
Даже интересно, как же он...
- А, так ты всё-таки решилась осчастливить меня своими творениями, - иронично заметил колдун. - Для этого совсем необязательно было обращаться к Восхту, знаешь ли.
Ну да. Как и ожидалось.
- Мне... просто хотелось, чтобы они работали, когда я покажу их тебе, - я вскинула голову. - Либо хорошо, либо никак. Я привыкла подходить ко всему с таким принципом.
Он вздохнул, мягко и легко, словно шелест солнечного осеннего ветра.
- Тебе нет нужды пытаться меня удивить. Пытаться всегда показывать всё, на что ты способна, пытаться быть лучшей. Я и без того уверен в этом. - Взгляд Лода рассеянно скользил по моим формулам. - Чудесные заклинания. Очень забавные. Я представлял, как они действуют, но когда увидел, как Восхт их испытывает...
- Так ты видел?
- Как будто ты способна забыть - я всегда могу увидеть, что ты делаешь. - Он поднял ладонь, и управляющее кольцо блеснуло на его пальце золотисто-серебряным бликом. - Конечно, я видел не всё. Но достаточно.
Я растерянно смотрела на него. Не зная, что сказать, потому что всё это загоняло меня в тупик: и его песня, и его слова, и те эмоции, которыми они откликались во мне.
Сказочные, нереальные вещи.
- Ты ведь не сама придумала эти заклинания, верно? - спросил он, опустив пергамент. - Вывела их на основе чего-то, что читала в своём мире, каких-то сказок. В вашем мире, насколько я знаю, любят фантазировать о магии.
- С чего ты взял?
- Действие заклятий. Не думаю, что тебе бы самой пришло в голову вывести формулы, которые действуют именно так. Не твой стиль.
- Проницателен, как всегда, - буркнула я.
- И что же это были за сказки?
Пару мгновений я сомневалась.
Потом хмыкнула - почему бы и нет? - и сказала:
- Сначала попроси Акке принести еду. Это долгая история.
К тому времени, как я завершила свой рассказ, мы выпили уже по две чашки чая, закусывая хрустящим ореховым печеньем. Лод слушал преимущественно молча, даже не кивая. Лишь смотрел с интересом, подперев голову рукой.
- Этот тёмный волшебник действовал абсолютно неправильно, - вынес вердикт колдун. - Пытаться противостоять пророчествам таким прямолинейным способом - гиблое дело, уже доказано.
- Но он ведь должен был как-то же бороться с врагом, - справедливо заметила я. - Ты бы тоже не стал смиренно ждать исполнения пророчества, которое предвещает твою гибель.
- Он в итоге лишь сам закалил меч, которому суждено было его убить. Дал врагу силу и повод для мести. Я бы на его месте взял этого Избранного и вырастил, как собственного сына... или хотя бы своим преданным сторонником в преданной мне семье. Приблизил бы его к себе, заставил обожать меня и поклоняться мне. Тогда у мальчишки отпали бы все причины меня убивать.
- О, с этим волшебником такое никак не сработало бы. Ты уже мог понять.
- Тогда я хотя бы не стал настраивать своих сторонников против себя необоснованной жестокостью и карами за малейшую провинность. И упираться в непременном желании убить врага самостоятельно, сразившись с ним один на один.
- Думаю, ты удивишься, но в наших книжках это в некотором роде традиции. Там многие могущественные тёмные волшебники... или просто злодеи - поступают так.
- Так глупо?
- Если б они были так же умны, как ты, их бы никогда и никто не победил. А добро должно побеждать, - я помолчала, прежде чем добавить, - по крайней мере, в книжках.
Лод только усмехнулся понимающе, прежде чем опустить руку и почесать за ухом Бульдога, посапывающего у ножки табурета.
- Какой у нас план? - спросила я. - Ждём пробуждения Навинии?
- До утра. Потом идём к Фрайндину... вне зависимости от того, проснётся она или нет.
- Чтобы он помог нам проникнуть в эльфийский дворец, и мы могли побеседовать с леттэ Авэндилль?
- Да.
Я кивнула. Сама думала о том же.
Но, конечно же, он и здесь прекрасно обошёлся без моих советов.
- Традиции, говоришь? - рассеянно повторил Лод. - Значит, у вас есть ещё книжки наподобие этой?
Забавно. Кому-то не хватило одной сказки на ночь; а ведь завтра нам предстоит дело, которое решит всё.
С другой стороны, отдохнуть перед этим делом действительно не помешает. И, как я уже могла убедиться - никакие отвлекающие обстоятельства не помешают Лоду и составить, и блестяще осуществить очередной план.
А, значит, мы имеем право на ещё один вечер неправильной романтики.
- Да. Есть, - и устроилась в кресле поудобнее. - Но в таком случае нам понадобится ещё печенье и чай... нет, пожалуй, ещё много печенья и чая.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. КАПКАН
(*прим.: капкан - шахматная ловушка, приводящая 'попавшуюся' сторону к неизбежной потере фигуры)
В спальне Повелителя дроу царила полутьма, и насыщенные фиолетовые тона, в которых оформили комнату, делали её ещё темнее. Алья сидел в кресле, рядом с кроватью, где под полупрозрачным балдахином спала принцесса людей. На коленях дроу лежала книга, поверх неё - лист пергамента, который Алья перемещал с одной страницы на другую: в зависимости от того, какую сейчас читал.
Он скользил глазами по строкам, неторопливо и цепко. Время от времени тянулся к стальному перу, лежавшему на прикроватной тумбочке, рядом с чернильницей - чтобы сделать пометки в своём пергаменте. Отрывистые записи, зарисовки каких-то схем.
Но когда Навиния едва слышно что-то пробормотала, мигом бросил перо и, подавшись вперёд, отдёрнул занавесь невесомой ткани, отливающей фиалками.
Девушка лежала, открыв глаза, растерянно оглядываясь вокруг. Явно не совсем понимая, где она и как тут очутилась.
Но, увидев Алью - сощурилась.
- Что вы здесь делаете?
Она едва шевелила губами, и голос её звучал чуть громче шёпота... и, несмотря на это, даже в таком состоянии в её словах прозвучало презрение.
- Вас отравили, мы вытащили вас под горы и излечили. Теперь я за вами присматриваю, - Алья отвечал принцессе терпеливо и ласково, словно ребёнку. - Как вы...
- Вы? Присматриваете? - она издала хриплый издевательский смешок. - Должно быть, вы и тут не замедлили воспользоваться моей беспомощностью.
- А вам, должно быть, этого бы хотелось, - не преминул заметить дроу.
- Всё, чего мне бы хотелось, так это никогда более в жизни вас не видеть.
- Отчего же?
- Ещё спрашиваете? - с губ Навинии сорвался свистящий выдох. - Вы унизили меня. Растоптали мои чувства. Плюнули мне в душу.
Алья качнул головой. В этом его движении, как и в едва заметной улыбке, сквозила лёгкая ирония.
- Ах, принцесса, - произнёс Повелитель дроу. - И почему мне кажется, что вы молите меня сделать это ещё раз?
Навиния промолчала. Потому что это была всего лишь игра, правила которой они оба хорошо знали. И принимали.
Потому что без боя она не сдастся, но после боя - почему бы и нет?
- Я никогда больше не причиню вам боль. Ни вам, ни другим... таким же, как вы, - сказал Алья вдруг, глядя на изголовье кровати. Тихо, задумчиво, бесстрастно. - Я почти поплатился за то, что делал. И расплата моя была бы страшной.
Вот тут в зелени глаз Навинии плеснулось изумление; однако Повелителю дроу не было до этого никакого дела. Он исповедовался не столько ей, сколько себе.
- Я никогда не понимал, что мои гвардейцы... для них я - не просто правитель, не просто тот, кого они должны защищать. Их оторвали от дома слишком рано, и я должен был заменить им отца и братьев. Так бывало с гвардией Повелителя обычно. - Дроу прикрыл глаза. - Для этих мальчиков я был старшим, объектом восхищения, примером для подражания. А я так долго не мог этого понять, потому что сам был мальчишкой... и подал им пример, который оказался ужасен. И мало того, что потерял себя - чуть не потерял одного из тех, ради кого сам отдал бы жизнь.
Когда он вновь посмотрел на принцессу, его взгляд уже утратил странную, непривычную, какую-то растерянную мягкость.
- Я предпочёл бы заполучить вас в честном поединке. Раз и навсегда. Чтобы вы могли верить мне. А теперь... между нами пропасть, и до любви нам обоим ещё тысяча шагов, и первые из них явно вышли не самыми удачными, - он сидел, наклонившись к Навинии, взирая на неё спокойно и устало. - Но мне жаль, что всё получилось так. Пусть даже в нашей ситуации всё не могло сложиться иначе.
Навиния не стала возражать. Она вообще не стала отвечать: снова.
И невозможно было понять, согласна она с его словами или нет, а если согласна - с чем именно.
- Теперь, быть может, расскажете, что за опасность подстерегла вас во дворце? - помолчав, спросил Алья.
Глаза принцессы вдруг потускнели. Ресницы её опустились, бледные губы дрогнули.
- Вирт Форредар. Мой... мой Первый Советник, - шёпот Навинии был сухим и безжизненным, словно шелест мраморной крошки, сыплющейся тонкой струйкой. - Я пришла поговорить с ним, а он... он...
- Отравил вас?
Навиния лежала неподвижно и молча, и это заставило Алью измениться в лице.
- Что? - жёстко спросил Повелитель дроу. - Что он сделал?
Какое-то время в комнате царила тишина. Абсолютная, давящая на уши тонким противным звоном.
Хриплый голос принцессы прозвучал в ней почти громогласно.
- Он убил моих родителей. - Смуглые пальцы Навинии судорожно стиснули мягкую ткань пухового одеяла. - А я убила его.
***
В другой комнате другой башни тоже царила полутьма. Хотя, пожалуй, больше, чем полу: мрак рассеивало сияние одной-единственной свечи, горевшей на столе. Её пляшущие отблески играли тенями на лице Лода - который сидел, соединив пальцы обеих рук в каком-то молитвенном жесте.
Он смотрел туда, где спала Снежка, привычно свернувшаяся калачиком под одеялом. Задумчиво, пристально, неотрывно.
- Ты не можешь вечно избегать Морти.
Негромкий, чуть выше шёпота голос Акке раздался ещё прежде, чем иллюранди соткался из теней за спинкой кресла колдуна; и Лод, оглянувшись на него, в ответ лишь изогнул бровь.
- Девочка спит, - Акке правильно истолковал его молчание. - Я почувствую, если она проснётся. Ты же знаешь.
- Вот как, - колдун вновь отвернул голову. Его слова тоже были лишь немногим громче выдоха. - Пусть ей приснится что-то хорошее.
- Не уходи от ответа. Когда ты в последний раз исполнял прямые обязанности хальдса?
- Кто знает.
- Я знаю. Когда Сноуи решила под покровом ночи прогуляться в твою библиотеку.
- А потом мы похитили Дэнимона, и когда ты пытаешься предотвратить войну, все мысли немного о другом. Тут не до постели, знаешь ли.
- Оставь свои вечные уловки. Это ты можешь рассказывать принцессе, но не мне. - Акке без улыбки смотрел на русую макушку колдуна. - Я понимаю, ты считаешь это неправильным: удовлетворять свой голод с одной, когда никак не можешь выкинуть из головы другую. Но так не может продолжаться всегда.
- Ты мне это говоришь? - Лод разомкнул пальцы резким, исполненным горечи жестом. - Наверное, надо перестать её мучить. Солгать, что не люблю, и отослать подальше от себя. Заставить возненавидеть меня. Освободить.
- И это её уничтожит.
- Да. Если я сделаю окончательный выбор, и выбор этот будет не в её пользу - это её уничтожит. Потому что за то недолгое время, что она прожила, люди и без того слишком часто выбирали не её.
- И поэтому ты никогда этого не сделаешь.
Вместо ответа колдун рассеянно переложил с места на места какие-то бумаги, лежавшие на столе.
- Так забавно вспоминать, что прячется под её ледяной коркой. Представлять, о каких желаниях она пока не задумывалась, - уголок губ Акке изогнулся в намёке на усмешку. - А она ведь такая прилежная ученица, так жадно тянется ко всему новому, так хочет открывать для себя ещё и ещё...
- Акке.
- И как многому ты мог бы её научить...
- Акке.
Иллюранди смолк, но призрак усмешки так и не покинул его лица.
- Жаль, что мы не выбираем, кого любить, - произнёс Лод какое-то время спустя, мягко и отстранённо.
