- Согласен.
Больше слов не было. Эльф просто толкнул дверь от себя. Без стука.
Позволив мне увидеть ту, из-за кого погибли сотни и могли погибнуть тысячи.
Она сидела у окна, расчёсывая локоны, струившиеся по её плечам нитями солнечной пряжи. В простом зелёном платье - и золотом, в тон её волос, на этом платье выткали гербовые лилии. Когда дверь отворилась, эльфийка обернулась, и лазурь её глаз словно стала ярче от удивления.
- Тэлья Фрайндин? - леттэ Авэндилль из рода Эльскиар торопливо отложила гребень на туалетный столик. Встав с кресла, присела в реверансе, но не опустила настороженного взгляда. - Чем я обязана тому, что вы почтили меня своим визитом в столь поздний час?
Она и сейчас казалась не старше девятнадцати. Ей должно быть уже тридцать семь, а выглядит девочкой, такой милой, такой невинной...
Ядовитые цветы часто выглядят безобидными в своей хрупкой красоте.
Фрайндин, не ответив, прошествовал на середину небольшой, скромно обставленной полукруглой комнаты.
- Закройте дверь, - бросил он, пока мы с Лодом проходили внутрь следом за ним.
- Закрыть? - эльфийка растерянно выпрямилась. - Хорошо, но...
- Я обращался не к вам.
Лод отпустил мою руку.
Дверь затворилась, заставив хозяйку комнаты вздрогнуть. В следующий миг я увидела Дэна, Фаника и Эсфориэля - прямо перед собой, рядом с Фрайном, - и растерянность в глазах Авэндилль сменилась паникой.
Попалась.
Конечно, она знала, зачем они пришли. Когда твоя совесть нечиста, ты ждёшь этого, постоянно ждёшь. И когда видишь мстительных призраков - сразу понимаешь, что им от тебя нужно.
- Принц... Фаникэйл? Принц Дэнимон? Тэлья... - взгляд её в страхе перебегал с одного эльфа на другого, - что... откуда...
- Леттэ Эльскиар, - мрачно проговорил Дэнимон. - Похоже, вы не рады нас видеть.
- Я... нет, что вы, - она судорожно облизнула дрогнувшие губы, - я очень... но это совершенно неожиданно, ведь вы...
- Мы всё знаем, Дилль, - Эсфор даже сейчас говорил без злости. - О том, что случилось на тех переговорах. О том, что ты сделала с Фаником.
Шестнадцать тысяч триста восемьдесят четыре, шестьдесят пять тысяч пятьсот тридцать шесть... почему так дрожат руки, почему никак не выровняется дыхание? Почему я никак не могу поверить, что здесь и сейчас всё наконец закончится?
Что может случиться, что может пойти не так? Стража? Чары? Снова Машка?..
- Вирт Форредар перед смертью рассказал нам всё, - вкрадчиво прошелестел Фаник, и я оценила, как тонко он исказил реальное положение вещей. - О вашей с ним милой беседе.
- Я не понимаю, о чём вы, - эльфийка попятилась, и на чистом бледном лбу её выступила испарина. - Какие переговоры? Что я...
Я даже не сразу поверила своим ушам, когда расслышала пение.
Только потом поняв, что оно принадлежит Фрайндину.
- И колечко сестра протянула сестре, и сказала принцесса младая, - едва слышно мурлыкал брат Повелителя эльфов, - в этот день не отринь мой подарок тебе, о сестрица моя дорогая... - он порывисто шагнул вперёд. - В день переговоров, Дилль, твою руку украшал чудесный перстенёк. Зелень камня к зелени твоего платья. Я помню, как в тот страшный день твоя госпожа хвалила и его, и твой наряд. Она так любила тебя... ты ведь тогда задумала это, Дилль - отравить свою Повелительницу? Услышав мою песню, решила, что боги подают тебе знак? Сделать колечко с отравленной иглой, оставить царапину на руке, уйти до того, как яд подействует, зная, что все ожидают подлости от дроу... как это просто.
- Нет, нет, - голос эльфийка прозвучал даже жалобно, - нет, как вы можете думать такое! Я... я...
Колечко. Игла. Песня.
На убийство, спровоцировавшее резню и восемнадцать лет ненависти, её толкнула песня. Песня Фрайна, милого невинного Фрайна.
Интересно, насколько ненормально то, что от горечи мне хочется хохотать.
- Тот перстень до сих пор у тебя, правда, Дилль? Я видел его на твоей руке. Ещё не раз после того дня.
Я понимала, что Фрайндин блефует. Он не мог помнить, как выглядит очередное украшение очередной фрейлины. А если бы помнил, просто взял шкатулку, которая стояла на столе, явно предназначенную для драгоценностей, и перевернул её вверх дном. Для начала.
Но, судя по тому, с каким ужасом эльфийка прижала ладонь ко рту, блеф удался.
Лишь идиоты и маньяки хранят доказательства своих преступлений. Я не знала точно, к какой категории отнести Авэндилль Эльскиар, но то, что она определённо относилась к какой-то из них - а, возможно, к обеим сразу - играло нам на руку.
На шее Фаника, стоявшего спиной ко мне, вдруг вспыхнул странный светящийся символ. Будто татуировка фосфором, отдалённо напоминающая паука. И, судя по тому, с какой синхронностью эльфийские принцы схватились за шеи, с Дэнимоном произошло то же самое - просто его метку скрывали длинные кудри.
- Маячки, - в ужасе пробормотал Восхт. - Повелитель знает, где вы, знает, что вы во дворце!
- Значит, скоро он будет здесь, - высказался Лод: он стоял у двери рядом со мной. - Думаю, со стражей.
Двести шестьдесят восемь миллионов четыреста тридцать пять тысяч четыреста пятьдесят шесть... спокойно, спокойно, ничего непоправимого не случилось. Если Хьовфин будет катастрофически не рад видеть сыновей, которых он успел похоронить, и опального брата - нас просто призовут обратно под горы, только и всего. А Фрайндин, думаю, вполне сможет довести дело до конца в одиночку: мы с самого начала знали, что убеждать Фина придётся именно ему.
Младший брат Повелителя эльфов как раз протянул руку Авэндилль. Ладонью кверху, в требовательном жесте.
- Отдай нам перстень, и я буду лично просить брата помиловать тебя.
Мудро. Добыть вещественное доказательство до прихода Хьовфина - и это однозначно добавит убедительности нашим словам. А самостоятельно перебирать все кольца, которых у эльфийки наверняка десятки, выискивая то самое... на подобное у нас времени явно не оставалось.
Эльфийка медлила, но в воздухе серебряным блеском молнии сверкнула сталь.
- Делай, что говорят. Быстро. - Дэнимон обнажил свой меч, и кончик лезвия был направлен перепуганной эльфийке в лицо. - Никогда не думал, что придётся угрожать женщине. Впрочем, не так важно, как выглядит порождение зла, суть у всех одна.
- Принц...
- Не волнуйтесь, я её не убью, - Дэнимон не оглянулся на Лода; в голосе эльфа прорезались какие-то лихорадочные, фанатичные нотки, остро напомнившие мне Алью в начале нашего знакомства. - Но если не отдаст кольцо прямо сейчас, пожалеет. - Он сделал пару шагов, оказавшись рядом с Фрайном, прямо перед загнанной преступницей. - Кольцо!
- Отдай его, Дилль. Или его отыщем мы, но это не облегчит твою участь, - Эсфориэль говорил куда мягче, но то была обманчивая мягкость шёлка, под которым прятался острый клинок. - Если тебе нечего скрывать, это никак не навредит тебе, верно?
Она медленно отняла руку ото рта. Тяжело дыша, опустила её, отерев ладони о юбку.
Затем, не говоря ни слова, повернулась к туалетному столику. Потянула пальцы к костяной шкатулке, подле которой положила гребень. Шкатулка была небольшой, в неё не спрятался бы кинжал, и даже дротик - едва ли... но краем глаза я заметила, как Лод, не поднимая руки, выплел пальцами рунную паутинку.
А ещё - как у его локтя на миг обозначился прозрачный контур воздушного щита.
- Что бы ни случилось, - сказал он, невзначай прислонившись спиной к двери, - всем оставаться там, где вы стоите.
Эльфийка замерла, только и успев, что откинуть крышку.
Ясно. Колдун наверняка укрыл нас защитным барьером, и какой бы козырь ни оказался у убийцы в рукаве - на нас он не подействует.
- Быстрее, - Дэнимон нетерпеливо подался вперёд, так, что от эльфийки его отделяла только длина клинка, почти упиравшегося Авэндилль в ухо. Видно было, как преломляется воздух там, где сталь пересекла границу магического щита - барьер не пропускал ничего снаружи, но не изнутри.
- Принц, отойдите назад.
Это был почти приказ, и за твёрдостью в голосе Лода я прочитала тревогу.
Послышалось звяканье, тихое и глухое, точно кто-то мял в ладони горсть гальки: эльфийка перебирала свои украшения. Потом принялась выкладывать их на стол, одно за другим. Кольца, ожерелья, браслеты, почти все - в золотисто-зелёных тонах.
Горло от волнения сжалось так, что трудно было дышать.
Шестьдесят восемь миллиардов семьсот девятнадцать миллионов...
- Отойдите, - повторил колдун, сощуренными глазами следя за тем, как Авэндилль ищет что-то, - и опустите меч. В этом нет нужды.
- Нет, я...
Эльфийка в очередной раз вынула пальцы из шкатулки.
Сжимая в них маленький белый кристалл, похожий на кварц.
А потом мир обратился чистой белизной - и на меня навалилась беззвучная чернота.
Я ослепла, оглохла, потерялась в тёмной тишине. Потом врезалась спиной во что-то. Упала? Ударилась об пол? Нет, это стена, я просто отпрянула к ней, а пол - вот он, под ногами, а, протянув руку, нащупаешь мантию Лода...
Я всё там же, всё в той же комнате, всё в том же дворце. И всего лишь подпала под действие магического аналога светошумовой гранаты.
Вспомнив напутствия Лода, я замерла. Отчаянно моргая, считая мгновения в тишине, нервно ожидая, пока пройдёт действие заклинания.
Слух вернулся первым.
- ...спокойно, оставайтесь на местах! - крик колдуна с трудом пробивался сквозь мутную пелену: казалось, из моих ушей медленно вынимают вату. - Я запечатал комнату и закрыл нас барьером, она не сможет ни убежать, ни причинить нам вреда! Заклятие безвредное, скоро всё восстановится, но проходит даже через...
- Все целы? Мне казалось, я ранил кого-то! - в словах Дэнимона сквозила лёгкая паника. - Когда меня ослепило, я отшатнулся и взмахнул мечом, и я почувствовал...
В темноте проявились очертания предметов. Потом начало светлеть - постепенно, сначала оборачивая мир в густую серость, затем разрисовывая его выцветшими было красками.
Я не сразу поняла, почему в наступившей вдруг тишине - уже не колдовской - Лод рванул вперёд.
Но когда разглядела, что скрывала темнота - забыла вдохнуть.
Она лежала там же, у окна. Светлые волосы пропитываются краснотой, голова повёрнута под каким-то странным углом, рот беспомощно открыт, стеклянные глаза смотрят прямо перед собой. Под шеей, по которой с левой стороны до кадыка алой ленточкой протянулась глубокая рана, растеклась тягучая вишнёвая лужа.
А Дэнимон стоял чуть поодаль, оцепенев. Так и сжимая в опущенной ладони меч.
С кончика которого на дерево размеренно капала кровь.
Лод рухнул на колени, накрыл ладонью разрезанное горло эльфийки, пачкая мантию и пальцы тошнотворным багрянцем, колдовским сиянием пытаясь исправить, исцелить, заставить снова дышать - бесполезно. Я понимала это так же хорошо, как должно быть, понимал он; но из всех, кто был в комнате, никто ещё не мог признать и принять того, что случилось.
Включая меня.
Барьер не в силах был помешать острой стали мазнуть эльфийку по горлу. Она хотела сбежать, но вместо этого напоролась на меч. И умерла - вместе со всеми надеждами.
Потому что теперь, даже если мы найдём перстень - мы ничего, ничего, ничего не докажем.
Неужели всё? Из-за случайности, из-за ерунды, так просто, так глупо, так...
Рядом со мной громыхнуло, и дверь ударилась о стену так, что почти слетела с петель. Сначала в комнату ворвались семеро стражей, проскочив мимо меня, вжавшейся в стену; за ними прошествовал Хьовфин, сопровождаемый шелестом серебряных одежд. Замер, глядя на открывшуюся его взору картину.
На своего наследника, который был у тёмных - и теперь стоял над мёртвой светлой, сжимая в руках окровавленный клинок. Рядом с дядей-изменником.
Без ошейника.
Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, какие выводы сделает Хьовфин.
- Так ты тоже избрал сторону тьмы, - губы Повелителя побелели от гнева, голос звенел потрясением и яростью; сузившиеся глаза перевели взгляд с одного сына на другого. - Вы оба!
- Отец, - Дэн сбился на почти шёпот, - послушай...
- У меня больше нет сыновей. Стража!
А вот это уже не просто плохо - хуже некуда.
Я бочком скользнула по стене, прильнув к платяному шкафу, молясь, чтобы меня не заметили. Что делать, что делать, что...
- Фин, нет! - Фрайн отчаянно вырвался вперёд, встав прямо перед братом, раскинув руки: точно хотел разом заслонить всех присутствующих. - Мы...
- С тобой я позже разберусь. Вырубить его!
Взмах руки одного из стражников, человека, начертавшего рунную вязь - и Фрайндин, закатив глаза, рухнул на пол.
- Убить их! - Хьовфин сорвался на хриплый крик. - Убить их всех!
- Фин...
Одинокий голос Эсфориэля заглушил звон клинков. Дэнимон принял удар одного стражника на свой меч, Восхт посохом заслонил Фаника от другого, отражённое заклятие третьего пёстрыми искрами осыпалось с барьера Лода. Остальные светлые медлили, и надежда сверкнула во мраке робкой искрой.
Они не рвутся убивать своих принцев. Не все. Может, если обезвредить немногочисленные горячие головы, если всё-таки поговорить с Фином, если заставить его нас услышать...
Рыжиной полыхнула в дверном проёме знакомая кудрявая грива - и искру затопило волной болотной безнадёги.
- Фрайн! - завопила Машка, с порога призывая огненный клинок. - Фрайн, что с тобой?!
Судорожно завертела головой, пытаясь понять, что происходит - и увидела меня.
Ну почему, почему ты всегда появляешься так не вовремя...
- Ты, снова ты!!! - завизжала Сусликова. - Что вы сделали с моим Фрайном, сволочи?!
- Алья! - тоскливо выкрикнул Лод.
Прежде, чем Машка понеслась вперёд, колдовской вихрь подхватил меня, унося прочь из золотого дворца. Закружив голову, завертев до тошноты, швырнул на сливовый ковёр.
Я приподнялась на локте - сил встать не осталось. Посмотрела на Алью и Морти, восседавших за овальным столом в башне Повелителя, с управляющими кольцами на пальцах: глаза второй были растерянными, первого - пустыми. Обвела взглядом Лода, выпачканного в крови, и Эсфориэля, молча опустившего руки. Фаника, кубарем прокатившегося к камину, Восхта, так и сжимавшего в дрожащих руках водяной посох, и Дэна - рухнувшего на пол неподалёку от меня, рядом с клинком, который наконец-то выпустил из пальцев.
И в сознании, едва ли не впервые в жизни опустевшем, находила только одно слово: глупо.
А потом - ещё три.
Вот и всё.
Фаник, закашлявшись, перевернулся на спину. Кое-как сел, прислонившись к стене.
- Ладно. Это было не слишком хорошо. - Младший эльфийский принц выдавил из себя кривую улыбку. - А запасной план у нас есть?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. НОЧЬ СВЕТА
Когда Морти тихо вошла в лабораторию своего хальдса, тот сидел за столом, увлечённо записывая что-то. В одиночестве. Металлический конец пера скользил по пергаменту, деревянный - выписывал в воздухе кружева, подчиняясь перепачканным чернилами пальцам; бледное лицо колдуна было спокойным, взгляд - сосредоточенным. Рядом стояла остывшая кружка с чаем, спящий Бульдог сопел под креслом.
Ничего необычного.
И только синие круги под глазами выдавали, что Первый Советник Повелителя дроу не спит четвёртый день.
