Работа такая. Без обид. - Весельчак улыбнулся даже несколько заискивающе. - И если память мне сотрёте, я пойму! Оно понятно, вам не надо, чтоб я трепался, кто принца вытащил. А то, может, вы это... к себе меня возьмете? Мы поладим, отвечаю! Я против тёмных ничего не имею, я всегда...
Я поняла, зачем Лод выплетает в воздухе рунную паутинку, куда раньше, чем сам Весельчак.
Впрочем, я не уверена, что он вообще что-либо понял.
Весельчак осёкся. Потом медленно завалился на пол - и казалось, что в воздухе ещё слышен отзвук его речи, оборвавшейся на полуслове.
- Нет. Не поладим. - Лод спокойно снял с мёртвого наёмника ошейник. - Но ты нам очень помог, так что заработал быструю смерть. Которой, откровенно говоря, не заслужил.
- Вы что... убили его? - пискнула Криста.
- Он был прав. - Колдун поднялся на ноги. - Нам не надо, чтобы он... трепался.
- А вдруг он рассказал бы ещё что-нибудь полезное? - хмуро осведомилась я.
Меня несколько пугало, что я снова не испытала ничего особенного, когда на моих глазах кого-то убили. Вот уже второй раз за последние сутки.
Хотя на труп смотреть не хотелось.
- Всё, что нам может пригодиться, он уже рассказал. А главное - отдал. - Лод хлопнул себя по карману, в который он спрятал грифельную табличку. - Магия всегда оставляет следы, так что теперь выйти на их 'старшака' особого труда не составит.
- Наёмников надо отдать Хьовфину! Живыми! - настаивала Криста. - Как доказательство, что это не дроу...
- А смысл? Они не знают, кто заказчик. Ни допросы, ни пытки ничего не дадут. И доказательств, что заказчик не дроу, в их памяти не найти. - Я дёрнула плечом: мне бы тоже очень хотелось, чтобы наше расследование завершилось на этой троице, но увы. - Повелителю эльфов надо отдавать того, кто их нанимал.
- Верно, - кивнул Лод. - Пользы от них не будет. Осталось свести к минимуму вред. Для нас... и кого-либо еще.
Вторая рунная паутинка оборвала дыхание толстяка. Так же быстро, как Весельчака.
Но когда Лод вскинул руку в третий раз, нацелившись на белобрысого садиста, Дэнимон внезапно перехватил его ладонь.
- Нет.
Колдун вскинул брови:
- Вы не желаете смерти тому, кто желал её вашему брату?
- Я хочу, чтобы прежде вы разбудили его. Ненадолго. - Эльф в нитку сжал губы. - Прошу.
Лод моргнул.
Повернулся к последнему живому наёмнику.
- Очнись, - велел колдун, легонько изогнув ладонь с кольцом.
Белобрысый пришёл в себя так же быстро, как Весельчак. Уставился на нашу разномастную компанию.
Перевёл взгляд вбок, туда, где лежали тела его товарищей.
- Прежде, чем ты умрёшь, - сказал Дэнимон, - я хочу задать тебе всего один вопрос. - Эльфийский принц держал меч в опущенной руке. - Почему ты делал с моим братом... это? За что?
В ответ наёмник взревел что-то неразборчивое, отчаянно дёрнулся, пытаясь освободиться - но, повинуясь движению руки Лода, тут же затих.
- У нас мало времени. - Колдун говорил устало. - Отвечай.
Белобрысый одарил Дэнимона взглядом красных, налитых кровью глаз. Тяжёлым, злобным взглядом зверя, загнанного в угол.
Потом губы его разомкнулись, словно у механической куклы.
- Потому что мне было скучно. Потому что мне нравилось слушать его крики. Потому что его мучения веселили меня, потому что я наслаждался его болью. - Голос его хриплым, точно прокуренным; при каждом слове обвислые щёки наёмника тряслись, как желе. - Вот и всё.
Он замолчал, и пару томительных мгновений Дэнимон смотрел на него. Просто смотрел.
Потом лезвие меча метнулось серебристой вспышкой.
Когда голова наёмника покатилась по полу, оставляя красную дорожку на светлых досках, Криста закричала. Я отшатнулась, отвернулась - и жадно глотнула воздуха, забивая тошноту.
Это тоже была быстрая смерть. И тоже - незаслуженно быстрая.
Но куда более кровавая.
Принц провернул меч в руке, стряхивая багряные капли. Плечи эльфа вздымались в такт его тяжелому дыханию.
- Отправляйте нас обратно. - Одним движением Дэнимон вогнал клинок в ножны, и голос его звучал глуше, чем свист стали о кожу. - Скорее.
Я вдруг поняла, что меня трясёт. Мелко, почти незаметно. Под рёбрами, в районе живота, притаился какой-то мерзкий ледяной ком: тело реагировало на всё произошедшее быстрее, чем сознание и душа.
Слишком. Слишком много.
Слишком много событий для одного треклятого дня.
Лод, спокойно кивнув, бросил в пространство:
- Алья, ты слышал.
Криста и Дэнимон исчезли моментально и бесследно. Только что стояли рядом, а в следующий миг вместо них осталась пустота.
Я безропотно позволила Лоду себя обнять. На нём ведь не было кольца, которое позволило бы вернуть колдуна под горы вместе с остальными; а, значит, обратно он вынужден был перемещаться, держась за кого-то. И когда уткнулась в его плечо, вдохнув запах кожи, в котором читались знакомые нотки снега и книг, мне стало немного легче.
Я не сразу поняла, почему колдун не зовёт Алью - чтобы вместо этого, не отстраняя меня, сунуть руку в карман куртки. Поняла, лишь когда скосила глаза и увидела в его пальцах грифельный прямоугольник.
На чёрной поверхности появилось короткое послание, будто написанное мелом. Чётким, некрупным, аккуратным почерком.
'Пора. Что делать с телом, скажу чуть позже'.
Жуть заныла холодом в крови, когда я осознала: ещё бы чуть-чуть...
- Вовремя, - отстранённо заметил Лод, убирая табличку обратно в карман. Прижал меня к себе. - Алья, давай.
И прежде, чем у меня заломило в висках, жуть уступила место облегчению.
Успели.
Рывок. Пол, растворившийся в небытии. Карусель преломляющегося пространства.
А потом я снова ощутила под ногами твёрдую поверхность - и отступила на шаг почти одновременно с тем, как Лод разжал руки.
Мы переместились в гостиную. Алья даже не взглянул на нас: стоял у открытой двери в комнату пленных, прислонившись к косяку, и сосредоточенно наблюдал за тем, что происходит внутри.
Эсфориэль сидел на коленях у кровати, спиной ко мне, тихо напевая что-то. Морти - подле него, держа в руках знакомый ларец с лекарствами. Они заслоняли от моего взгляда пациента, которого лечили... но по лицам светлой четверки, столпившейся по другую сторону постели, я поняла: всё очень, очень плохо.
Мы с Лодом, не сговариваясь, поторопились внутрь.
- Как он? - с порога спросил колдун.
Эсфориэль, прервав песню, обернулся.
- Лод, - Морти беспомощно вскинула голову, - мы сделали, что могли, но...
- Слишком много внутренних повреждений, которые нанесли слишком давно. И он потерял слишком много крови. - Лицо брата Повелителя эльфов не выражало ровно ничего. - Если его можно исцелить, это подвластно лишь тебе.
Лод скинул плащ и куртку - на ходу, прямо на пол - и подошёл к кровати, где лежал Фаник.
- Я вызывалась помочь, - Навиния в холодном бешенстве сжимала кулаки, - но никто не соизволил снять с меня этот дурацкий ошейник!
- Потому что если снять с вас ошейник, то с вас станется наделать глупостей. И такое важное дело я вам доверить никак не могу, - безэмоционально откликнулся Алья. - Навыки Лода в исцелении мне известны. Ваши - нет. В подобной ситуации одна ошибка будет стоить мальчишке жизни.
- Слишком опасно, - прошептал Восхт. - Если сделать хоть немного хуже...
Привстав на цыпочки, я робко взглянула из-за плеча Лода на умирающего принца. По-прежнему обнажённого, но теперь - чистого: кровь и грязь исчезли без следа. Вместе с ожогами и порезами. Там, где совсем недавно кровоточили жуткие раны, стараниями Морти виднелась нежная розовая кожа. А вот гематомы остались, и ещё заметнее стала нехорошая, синюшная бледность мальчишки - и то, как туго кожа его обтягивает кости. И то, что целых костей у него осталось не так уж много. И то, что дышал он в странном ритме: несколько редких, неглубоких вдохов, которые потом становились чаще и глубже... и вдруг, на несколько томительных мгновений, затихали вовсе - прежде чем цикл повторялся. И грудная клетка странно просела... ему что, не только рёбра переломали, но и позвоночник?
Взгляд зацепился за серебряный браслет на одной руке: дутую серебряную полоску с рунами. Потом скользнул чуть ниже, к пальцам. Распухшим, неестественно выгнутым, изломанным, некоторым - без ногтей...
Дрожь ужаса и отвращения тряхнула меня, прошила с головы до ног - и, зажмурившись, я поспешно отвернулась.
- Акке, ты мне нужен. Морти, Эсфор - останьтесь, мне понадобится ваша помощь. Остальные - уходите. - Лод за моей спиной отдавал указания сухо и деловито, как хирург перед операцией. Я не видела появления иллюранди, но знала, что он пришёл. - Акке, принеси кристаллы, которые лежат в ящике моего стола. Все, что там есть.
Я не оглядывалась. Я смотрела только на Алью, холодного и невозмутимого. По крайней мере, внешне.
И спокойствие Повелителя дроу почему-то успокоило и меня.
- Он ведь выживет, правда? - в голосе Дэнимона было столько надежды, что мне стало почти больно.
- Я сделаю всё, что в моих силах. - Ответ Лода был негромким и непреклонным. - А теперь уходите.
Я вышла из комнаты первой. Прошла в другой конец гостиной, к книжному шкафу, и позволила себе оглянуться, лишь чтобы привалиться к нему спиной. Все четверо светлых уже вернулись к столу, за которым утром наблюдали за переговорами; Навиния опустилась на один из стульев, как и Восхт... но Дэнимон просто встал рядом, глядя перед собой невидящим взглядом. Криста, прильнув к спине принца, молча обняла его сзади, и трудно было понять - она ищет утешения или хочет утешить сама.
А потом дверь в покои пленников закрылась, и для полноты картины не хватило только красной лампочки 'идёт операция'.
Алья не стал садиться. Он ходил по гостиной, заложив руки за спину, от одной лестницы до другой, чеканя неторопливый и мерный шаг. Тоже ждал результата, того или иного. Потому что для Повелителя дроу выживание Фаника было так же важно, как и для светлой четвёрки - пусть по совершенно иным причинам.
Ведь ему эльфийский принц не был ни другом, ни братом.
Когда Дэнимон встал у дроу на пути, тот вежливо изогнул бровь. И когда эльф упал на колени, я решила, что это Алья отдал ему такой приказ.
На миг.
А потом заметила безмерное удивление, расширившее глаза Повелителя, и с не меньшим удивлением поняла - Дэнимон сделал это сам.
- Я знаю, что подобное не искупить просто так. Я знаю, что я - твой враг, и моё слово для тебя - ничто. Но пока слова - всё, что у меня есть. И я прошу у тебя прощения, - тихо проговорил светлый принц. - За твою сестру. И за то, что с ней сделали.
Алья молча смотрел на него. Сверху вниз. Недоумённо, вопрошающе, пристально.
- Теперь я знаю, что ты чувствовал. И я не могу оправдать то, что ты делал с девушками из моего народа, но я... я понимаю тебя. - Дэнимон издал смешок, короткий и безумный. - Сегодня я впервые убил человека. Беззащитного, безоружного. Я никогда не думал, что способен на такое, и никогда не найду оправдания тому, что сделал. Но если бы я мог - за то, что он сотворил с моим братом, я бы воскресил его и убил снова. И снова. И ещё тысячу раз. А когда я найду того, кто за этим стоял...
Он замолчал. И Алья тоже молчал. А светлый принц даже коленопреклонённым умудрялся выглядеть гордо: привычка, которая вошла ему в кровь и кости.
И давала о себе знать даже в такой момент - когда Дэнимон наплевал на всю свою гордость.
- Я прошу прощения за то, что сделал мой отец. Этим ничего не изменишь, но пока это всё, что я могу. - Эльф смотрел Алье прямо в глаза. - Я не могу обещать, что отдам тебе того, кто отдал приказ. Но я клянусь: когда я вернусь в моё королевство, я сделаю всё, чтобы найти исполнителей. Чтобы твоя сестра наконец была отомщена.
Дроу наконец качнул головой. Коротким, едва заметным движением.
- Это не приносит облегчения. То, что я делал с теми девочками. То, что я мечтал сделать с твоим отцом... и теми выродками, которые исполняли его приказы. То, что я и сам не могу оправдать, - когда Алья заговорил, его голос шелестел, как колючий снег, гонимый ветром по льду. - Это приносит удовлетворение. На время. А потом тебя снова настигает пустота и боль, и ещё большая боль - иногда... когда приходит осознание, чем ты стал. Но ты отмахиваешься от этого, забываешься, снова ищешь удовлетворения... да только каждый раз в тебе умирает что-то от тебя. И месть - это наркотик, которого лучше не пробовать.
Я думала, этим вечером меня уже ничего не удивит.
Но когда дроу протянул руку эльфу - поняла, что ошибалась.
- Встань, принц. Ты не враг мне. Мой враг - твой отец... который отрёкся от тебя. А ты свою цену уже заплатил. Сполна. - Алья посмотрел на дверь, за которой сейчас Лод пытался вытащить с того света брата Дэнимона. - Твой долг передо мной уплачен.
И когда эльфийский принц, приняв руку Повелителя дроу, поднялся с колен - несмотря на всё, что мне пришлось сегодня пережить, несмотря на то, что ситуация совершенно не располагала к улыбке, я улыбнулась.
Ведь только что, на моих глазах треснул трёхсотлетний лёд.
- Я рад, - коротко сказал Дэнимон, когда коронованные особы разняли ладони.
Алья, не ответив, отвернулся, чтобы продолжить прерванное шествие к лестнице в лабораторию колдуна. Дэн, вернувшись к столу, опустился на один из стульев, по соседству с Навинией: упершись локтями в колени, уткнув лицо в ладони.
И если бы не ошарашенные лица его светлых товарищей, могло бы показаться, что ничего не произошло.
Лод, какой же ты умница. Ты ведь планировал это с самого начала, верно? Если бы наши переговоры увенчались успехом - что ж, прекрасно. А когда не увенчались... для тебя - ожидаемо... мы всё равно остались в выигрыше. Ведь нужно не забывать о прошлом, но думать о будущем. И будущее светлых народов сейчас сидело в этой самой комнате.
Я думала лишь о том, чтобы воспользоваться принцем, как разменной монетой - а ты, как всегда, смотрел на шаг вперёд. И сделал ставку не только на Дэнимона, но на всю эту четверку. Чтобы они своими глазами увидели, против кого хотят воевать, чтобы растеряли свой чёрно-белый идеализм, рассмотрев вещи в истинном свете, чтобы абстрактный враг обрёл лицо, которое было куда великодушнее, человечнее и привлекательнее, чем они себе представляли...
А порой - куда великодушнее, человечнее и привлекательнее, чем те, кому они привыкли доверять.
Я смотрела, как Криста, тихонько сев рядышком с Дэнимоном, обнимает его за плечи. Как постепенно выцветает изумление на лице Восхта, вновь уступая место угрюмости. Как Навиния откидывается на спинку стула, с каким-то кошачьим вниманием наблюдая за Альей. В конце концов позабытая было тревога добралась и до меня; а дверь в комнату пленных всё не открывалась, и время тянулось невероятно долго, и мы ждали, ждали...
В тишине, которую не нарушали невесомые шаги Повелителя дроу, щелчок замка прозвучал, как выстрел.
Лод в гостиную скорее вывалился, чем вышел. Пошатнувшись, привалился спиной к стене, давая дорогу Морти и Эсфору; кожа белее, чем батистовая рубашка, под глаза легли такие синяки, будто колдун не спал неделю.
Алья замер, где стоял. Дэнимон вскинул голову.
Наверное, в этот миг все присутствующие желали услышать вердикт ровно столь же, сколь и опасались.
Я поняла, зачем Лод выплетает в воздухе рунную паутинку, куда раньше, чем сам Весельчак.
Впрочем, я не уверена, что он вообще что-либо понял.
Весельчак осёкся. Потом медленно завалился на пол - и казалось, что в воздухе ещё слышен отзвук его речи, оборвавшейся на полуслове.
- Нет. Не поладим. - Лод спокойно снял с мёртвого наёмника ошейник. - Но ты нам очень помог, так что заработал быструю смерть. Которой, откровенно говоря, не заслужил.
- Вы что... убили его? - пискнула Криста.
- Он был прав. - Колдун поднялся на ноги. - Нам не надо, чтобы он... трепался.
- А вдруг он рассказал бы ещё что-нибудь полезное? - хмуро осведомилась я.
Меня несколько пугало, что я снова не испытала ничего особенного, когда на моих глазах кого-то убили. Вот уже второй раз за последние сутки.
Хотя на труп смотреть не хотелось.
- Всё, что нам может пригодиться, он уже рассказал. А главное - отдал. - Лод хлопнул себя по карману, в который он спрятал грифельную табличку. - Магия всегда оставляет следы, так что теперь выйти на их 'старшака' особого труда не составит.
- Наёмников надо отдать Хьовфину! Живыми! - настаивала Криста. - Как доказательство, что это не дроу...
- А смысл? Они не знают, кто заказчик. Ни допросы, ни пытки ничего не дадут. И доказательств, что заказчик не дроу, в их памяти не найти. - Я дёрнула плечом: мне бы тоже очень хотелось, чтобы наше расследование завершилось на этой троице, но увы. - Повелителю эльфов надо отдавать того, кто их нанимал.
- Верно, - кивнул Лод. - Пользы от них не будет. Осталось свести к минимуму вред. Для нас... и кого-либо еще.
Вторая рунная паутинка оборвала дыхание толстяка. Так же быстро, как Весельчака.
Но когда Лод вскинул руку в третий раз, нацелившись на белобрысого садиста, Дэнимон внезапно перехватил его ладонь.
- Нет.
Колдун вскинул брови:
- Вы не желаете смерти тому, кто желал её вашему брату?
- Я хочу, чтобы прежде вы разбудили его. Ненадолго. - Эльф в нитку сжал губы. - Прошу.
Лод моргнул.
Повернулся к последнему живому наёмнику.
- Очнись, - велел колдун, легонько изогнув ладонь с кольцом.
Белобрысый пришёл в себя так же быстро, как Весельчак. Уставился на нашу разномастную компанию.
Перевёл взгляд вбок, туда, где лежали тела его товарищей.
- Прежде, чем ты умрёшь, - сказал Дэнимон, - я хочу задать тебе всего один вопрос. - Эльфийский принц держал меч в опущенной руке. - Почему ты делал с моим братом... это? За что?
В ответ наёмник взревел что-то неразборчивое, отчаянно дёрнулся, пытаясь освободиться - но, повинуясь движению руки Лода, тут же затих.
- У нас мало времени. - Колдун говорил устало. - Отвечай.
Белобрысый одарил Дэнимона взглядом красных, налитых кровью глаз. Тяжёлым, злобным взглядом зверя, загнанного в угол.
Потом губы его разомкнулись, словно у механической куклы.
- Потому что мне было скучно. Потому что мне нравилось слушать его крики. Потому что его мучения веселили меня, потому что я наслаждался его болью. - Голос его хриплым, точно прокуренным; при каждом слове обвислые щёки наёмника тряслись, как желе. - Вот и всё.
Он замолчал, и пару томительных мгновений Дэнимон смотрел на него. Просто смотрел.
Потом лезвие меча метнулось серебристой вспышкой.
Когда голова наёмника покатилась по полу, оставляя красную дорожку на светлых досках, Криста закричала. Я отшатнулась, отвернулась - и жадно глотнула воздуха, забивая тошноту.
Это тоже была быстрая смерть. И тоже - незаслуженно быстрая.
Но куда более кровавая.
Принц провернул меч в руке, стряхивая багряные капли. Плечи эльфа вздымались в такт его тяжелому дыханию.
- Отправляйте нас обратно. - Одним движением Дэнимон вогнал клинок в ножны, и голос его звучал глуше, чем свист стали о кожу. - Скорее.
Я вдруг поняла, что меня трясёт. Мелко, почти незаметно. Под рёбрами, в районе живота, притаился какой-то мерзкий ледяной ком: тело реагировало на всё произошедшее быстрее, чем сознание и душа.
Слишком. Слишком много.
Слишком много событий для одного треклятого дня.
Лод, спокойно кивнув, бросил в пространство:
- Алья, ты слышал.
Криста и Дэнимон исчезли моментально и бесследно. Только что стояли рядом, а в следующий миг вместо них осталась пустота.
Я безропотно позволила Лоду себя обнять. На нём ведь не было кольца, которое позволило бы вернуть колдуна под горы вместе с остальными; а, значит, обратно он вынужден был перемещаться, держась за кого-то. И когда уткнулась в его плечо, вдохнув запах кожи, в котором читались знакомые нотки снега и книг, мне стало немного легче.
Я не сразу поняла, почему колдун не зовёт Алью - чтобы вместо этого, не отстраняя меня, сунуть руку в карман куртки. Поняла, лишь когда скосила глаза и увидела в его пальцах грифельный прямоугольник.
На чёрной поверхности появилось короткое послание, будто написанное мелом. Чётким, некрупным, аккуратным почерком.
'Пора. Что делать с телом, скажу чуть позже'.
Жуть заныла холодом в крови, когда я осознала: ещё бы чуть-чуть...
- Вовремя, - отстранённо заметил Лод, убирая табличку обратно в карман. Прижал меня к себе. - Алья, давай.
И прежде, чем у меня заломило в висках, жуть уступила место облегчению.
Успели.
Рывок. Пол, растворившийся в небытии. Карусель преломляющегося пространства.
А потом я снова ощутила под ногами твёрдую поверхность - и отступила на шаг почти одновременно с тем, как Лод разжал руки.
Мы переместились в гостиную. Алья даже не взглянул на нас: стоял у открытой двери в комнату пленных, прислонившись к косяку, и сосредоточенно наблюдал за тем, что происходит внутри.
Эсфориэль сидел на коленях у кровати, спиной ко мне, тихо напевая что-то. Морти - подле него, держа в руках знакомый ларец с лекарствами. Они заслоняли от моего взгляда пациента, которого лечили... но по лицам светлой четверки, столпившейся по другую сторону постели, я поняла: всё очень, очень плохо.
Мы с Лодом, не сговариваясь, поторопились внутрь.
- Как он? - с порога спросил колдун.
Эсфориэль, прервав песню, обернулся.
- Лод, - Морти беспомощно вскинула голову, - мы сделали, что могли, но...
- Слишком много внутренних повреждений, которые нанесли слишком давно. И он потерял слишком много крови. - Лицо брата Повелителя эльфов не выражало ровно ничего. - Если его можно исцелить, это подвластно лишь тебе.
Лод скинул плащ и куртку - на ходу, прямо на пол - и подошёл к кровати, где лежал Фаник.
- Я вызывалась помочь, - Навиния в холодном бешенстве сжимала кулаки, - но никто не соизволил снять с меня этот дурацкий ошейник!
- Потому что если снять с вас ошейник, то с вас станется наделать глупостей. И такое важное дело я вам доверить никак не могу, - безэмоционально откликнулся Алья. - Навыки Лода в исцелении мне известны. Ваши - нет. В подобной ситуации одна ошибка будет стоить мальчишке жизни.
- Слишком опасно, - прошептал Восхт. - Если сделать хоть немного хуже...
Привстав на цыпочки, я робко взглянула из-за плеча Лода на умирающего принца. По-прежнему обнажённого, но теперь - чистого: кровь и грязь исчезли без следа. Вместе с ожогами и порезами. Там, где совсем недавно кровоточили жуткие раны, стараниями Морти виднелась нежная розовая кожа. А вот гематомы остались, и ещё заметнее стала нехорошая, синюшная бледность мальчишки - и то, как туго кожа его обтягивает кости. И то, что целых костей у него осталось не так уж много. И то, что дышал он в странном ритме: несколько редких, неглубоких вдохов, которые потом становились чаще и глубже... и вдруг, на несколько томительных мгновений, затихали вовсе - прежде чем цикл повторялся. И грудная клетка странно просела... ему что, не только рёбра переломали, но и позвоночник?
Взгляд зацепился за серебряный браслет на одной руке: дутую серебряную полоску с рунами. Потом скользнул чуть ниже, к пальцам. Распухшим, неестественно выгнутым, изломанным, некоторым - без ногтей...
Дрожь ужаса и отвращения тряхнула меня, прошила с головы до ног - и, зажмурившись, я поспешно отвернулась.
- Акке, ты мне нужен. Морти, Эсфор - останьтесь, мне понадобится ваша помощь. Остальные - уходите. - Лод за моей спиной отдавал указания сухо и деловито, как хирург перед операцией. Я не видела появления иллюранди, но знала, что он пришёл. - Акке, принеси кристаллы, которые лежат в ящике моего стола. Все, что там есть.
Я не оглядывалась. Я смотрела только на Алью, холодного и невозмутимого. По крайней мере, внешне.
И спокойствие Повелителя дроу почему-то успокоило и меня.
- Он ведь выживет, правда? - в голосе Дэнимона было столько надежды, что мне стало почти больно.
- Я сделаю всё, что в моих силах. - Ответ Лода был негромким и непреклонным. - А теперь уходите.
Я вышла из комнаты первой. Прошла в другой конец гостиной, к книжному шкафу, и позволила себе оглянуться, лишь чтобы привалиться к нему спиной. Все четверо светлых уже вернулись к столу, за которым утром наблюдали за переговорами; Навиния опустилась на один из стульев, как и Восхт... но Дэнимон просто встал рядом, глядя перед собой невидящим взглядом. Криста, прильнув к спине принца, молча обняла его сзади, и трудно было понять - она ищет утешения или хочет утешить сама.
А потом дверь в покои пленников закрылась, и для полноты картины не хватило только красной лампочки 'идёт операция'.
Алья не стал садиться. Он ходил по гостиной, заложив руки за спину, от одной лестницы до другой, чеканя неторопливый и мерный шаг. Тоже ждал результата, того или иного. Потому что для Повелителя дроу выживание Фаника было так же важно, как и для светлой четвёрки - пусть по совершенно иным причинам.
Ведь ему эльфийский принц не был ни другом, ни братом.
Когда Дэнимон встал у дроу на пути, тот вежливо изогнул бровь. И когда эльф упал на колени, я решила, что это Алья отдал ему такой приказ.
На миг.
А потом заметила безмерное удивление, расширившее глаза Повелителя, и с не меньшим удивлением поняла - Дэнимон сделал это сам.
- Я знаю, что подобное не искупить просто так. Я знаю, что я - твой враг, и моё слово для тебя - ничто. Но пока слова - всё, что у меня есть. И я прошу у тебя прощения, - тихо проговорил светлый принц. - За твою сестру. И за то, что с ней сделали.
Алья молча смотрел на него. Сверху вниз. Недоумённо, вопрошающе, пристально.
- Теперь я знаю, что ты чувствовал. И я не могу оправдать то, что ты делал с девушками из моего народа, но я... я понимаю тебя. - Дэнимон издал смешок, короткий и безумный. - Сегодня я впервые убил человека. Беззащитного, безоружного. Я никогда не думал, что способен на такое, и никогда не найду оправдания тому, что сделал. Но если бы я мог - за то, что он сотворил с моим братом, я бы воскресил его и убил снова. И снова. И ещё тысячу раз. А когда я найду того, кто за этим стоял...
Он замолчал. И Алья тоже молчал. А светлый принц даже коленопреклонённым умудрялся выглядеть гордо: привычка, которая вошла ему в кровь и кости.
И давала о себе знать даже в такой момент - когда Дэнимон наплевал на всю свою гордость.
- Я прошу прощения за то, что сделал мой отец. Этим ничего не изменишь, но пока это всё, что я могу. - Эльф смотрел Алье прямо в глаза. - Я не могу обещать, что отдам тебе того, кто отдал приказ. Но я клянусь: когда я вернусь в моё королевство, я сделаю всё, чтобы найти исполнителей. Чтобы твоя сестра наконец была отомщена.
Дроу наконец качнул головой. Коротким, едва заметным движением.
- Это не приносит облегчения. То, что я делал с теми девочками. То, что я мечтал сделать с твоим отцом... и теми выродками, которые исполняли его приказы. То, что я и сам не могу оправдать, - когда Алья заговорил, его голос шелестел, как колючий снег, гонимый ветром по льду. - Это приносит удовлетворение. На время. А потом тебя снова настигает пустота и боль, и ещё большая боль - иногда... когда приходит осознание, чем ты стал. Но ты отмахиваешься от этого, забываешься, снова ищешь удовлетворения... да только каждый раз в тебе умирает что-то от тебя. И месть - это наркотик, которого лучше не пробовать.
Я думала, этим вечером меня уже ничего не удивит.
Но когда дроу протянул руку эльфу - поняла, что ошибалась.
- Встань, принц. Ты не враг мне. Мой враг - твой отец... который отрёкся от тебя. А ты свою цену уже заплатил. Сполна. - Алья посмотрел на дверь, за которой сейчас Лод пытался вытащить с того света брата Дэнимона. - Твой долг передо мной уплачен.
И когда эльфийский принц, приняв руку Повелителя дроу, поднялся с колен - несмотря на всё, что мне пришлось сегодня пережить, несмотря на то, что ситуация совершенно не располагала к улыбке, я улыбнулась.
Ведь только что, на моих глазах треснул трёхсотлетний лёд.
- Я рад, - коротко сказал Дэнимон, когда коронованные особы разняли ладони.
Алья, не ответив, отвернулся, чтобы продолжить прерванное шествие к лестнице в лабораторию колдуна. Дэн, вернувшись к столу, опустился на один из стульев, по соседству с Навинией: упершись локтями в колени, уткнув лицо в ладони.
И если бы не ошарашенные лица его светлых товарищей, могло бы показаться, что ничего не произошло.
Лод, какой же ты умница. Ты ведь планировал это с самого начала, верно? Если бы наши переговоры увенчались успехом - что ж, прекрасно. А когда не увенчались... для тебя - ожидаемо... мы всё равно остались в выигрыше. Ведь нужно не забывать о прошлом, но думать о будущем. И будущее светлых народов сейчас сидело в этой самой комнате.
Я думала лишь о том, чтобы воспользоваться принцем, как разменной монетой - а ты, как всегда, смотрел на шаг вперёд. И сделал ставку не только на Дэнимона, но на всю эту четверку. Чтобы они своими глазами увидели, против кого хотят воевать, чтобы растеряли свой чёрно-белый идеализм, рассмотрев вещи в истинном свете, чтобы абстрактный враг обрёл лицо, которое было куда великодушнее, человечнее и привлекательнее, чем они себе представляли...
А порой - куда великодушнее, человечнее и привлекательнее, чем те, кому они привыкли доверять.
Я смотрела, как Криста, тихонько сев рядышком с Дэнимоном, обнимает его за плечи. Как постепенно выцветает изумление на лице Восхта, вновь уступая место угрюмости. Как Навиния откидывается на спинку стула, с каким-то кошачьим вниманием наблюдая за Альей. В конце концов позабытая было тревога добралась и до меня; а дверь в комнату пленных всё не открывалась, и время тянулось невероятно долго, и мы ждали, ждали...
В тишине, которую не нарушали невесомые шаги Повелителя дроу, щелчок замка прозвучал, как выстрел.
Лод в гостиную скорее вывалился, чем вышел. Пошатнувшись, привалился спиной к стене, давая дорогу Морти и Эсфору; кожа белее, чем батистовая рубашка, под глаза легли такие синяки, будто колдун не спал неделю.
Алья замер, где стоял. Дэнимон вскинул голову.
Наверное, в этот миг все присутствующие желали услышать вердикт ровно столь же, сколь и опасались.
