Если Тина зайдет и не увидит меня на положенном месте, она, конечно же, потом меня как-нибудь накажет. «Но, – думал я, прячась за дверью на кухню, – я это как-нибудь переживу». Хуже будет, если чужой человек войдет и увидит меня голого на коленях.
Внутренняя дверь не открывалась слишком долго. Я прислушивался к странным звукам в прихожей. Какая-то возня и... кажется, стон? Тина привезла кого-то еще? Или, наоборот, кто-то еще привез Тину? Полиция? Или… наоборот? В дверь как будто скреблись с той стороны. Наконец я услышал скрежет открывающегося замка, дверь распахнулась, и что-то мешком свалилось на пол. С моего положения было плохо видно, что лежит на полу, угол тумбочки загораживал обзор. Но дверь не закрывалась, мешок лежал на полу, и холод из передней скользнул по моим голым ногам, заставив яички сжаться. Было тихо.
Я ждал. Ничего не происходило. Я рискнул и выглянул. На полу лежала Тина в своей коричневой мешковатой куртке, и из-под нее растекалась по полу лужа. Неужели она принесла так много снега? Почему она не двигается? Почему ничего не говорит? Или это проверка? И если я не выдержу ее, меня снова ждет наказание?
Лужа становилась все больше и казалась слишком темной. Это же… кровь! Я подбежал к Тине.
Она лежала ничком. Я взялся за плечи девушки, перевернул ее на спину и чуть не заорал от ужаса. Все лицо было в крови, на лбу рваная рана, странно деформирующая его поверхность, волосы слиплись и кровавыми сосульками свисали, закрывая лицо. И куртка на животе, казавшаяся черной, стояла коробом.
Я закрыл дверь, которой уже не мешало тело Тины, расстегнул набрякшую от крови куртку. Живот кое-как был перемотан бинтом. Видимо, моя странная любовница пыталась остановить кровь. Но почему она приехала сюда? Почему не поехала в больницу? И кто ее ранил? На нее напали волки? Она попала в аварию? И где ее машина?
«Стоп, ты не о том думаешь!» – мысленно сказал я себе. Ей срочно нужно в больницу, иначе она просто истечет кровью. Я побежал за аптечкой, достал бинты, перевязал ей голову и постарался получше перевязать живот, чтобы не так сильно сочилась кровь. Как привести ее в сознание? Не придумав ничего лучше, я сунул ей под нос нашатырь.
Тина шевельнула губами, но я ничего не услышал и склонился к ее губам.
– Одежда… в машине… – едва прошептав это, она, кажется, снова потеряла сознание.
Я открыл внутреннюю дверь, подбежал к наружней и, слегка помедлив, словно боясь совершить святотатство, толкнул ее. Холод впился в мое голое тело, но мне некогда было обращать внимание на такие мелочи. Незнакомый мне внедорожник стоял возле крыльца с открытой водительской дверцей, от которой след из красных пятен вел к крыльцу. Я побежал босиком по снегу к водительскому креслу, заглянул в салон и, действительно, увидел на сиденье рядом одежду. Не мою, какую-то чужую мужскую одежду. Схватив ее, я вернулся в дом.
Тина лежал все в том же положении, как я ее оставил, видимо, так и не приходя больше в сознание. Я разложил одежду и уставился на нее. Брюки, свитер, пальто, все явно не моего размера. Я как-то отвык от процесса одевания, и сейчас не мог сообразить, что же из лежащих вещей мне надо взять в первую очередь. Тина застонала. Я бросил на нее взгляд, но она не шевелилась и глаз не открывала. Я растерянно смотрел на одежду, пребывая в каком-то ступоре. Меня что-то смущало.
Обувь! Если уж Тина привезла мне чью-то одежду, то должна же она была позаботиться об обуви? Так и не одевшись, я снова рванул на улицу. Да, вот они, утепленные ботинки, стоят на полу. В первый раз я их просто не заметил. Взяв их, я снова вернулся в дом.
Наконец я вышел из ступора. Натянул на замерзшую задницу брюки, которые оказались мне широки в поясе и коротки. Я нашел веревку и подпоясался, чтобы штаны с меня не сваливались. Свитер висел на животе мешком, а вот пальто еле налезло на плечи и не хотело застегиваться на груди.
Я подошел к Тине, хотел ее поднять и тут же испачкался. Все сиденье будет в крови,– машинально подумал я, и, решив, что Тина рассердится, все же кинулся в душ и сорвал занавеску. Кое-как расстелив ее на пассажирском сиденье, я, наконец, вернулся за девушкой. Подняв ее такое неожиданно легкое тело, я понес ее в машину и очень осторожно разместил ее внутри.
И только потом подумал, что понятия не имею, куда везти раненую. Я же не знаю местности. В навигаторе запросил ближайшие больницы, построил маршрут. Самая кратчайшая дорога занимала два часа. Только отъехав на пару миль, я вспомнил, что не закрыл двери дома на ключ. Тина меня убьет. Ладно. Пока она придет в себя в больнице, я успею вернуться в дом и… И только сейчас до меня дошло, что я могу никуда не возвращаться! Я вообще могу бросить Тину прямо тут, скинув ее тело в сугроб, и поехать прямо в аэропорт. Я могу отвезти ее в полицию и написать заявление о похищении и насильном удерживании… Я покосился на маленькую фигурку на соседнем сиденье. Безжизненно бледное лицо в обрамлении кровавых сосулек. Она может и не выжить. Я сжал зубы. Ладно, пусть сначала ей окажут помощь. Потом будет видно.
Бензин кончился, когда до больницы оставалось чуть меньше пяти миль. Сначала, не веря, я вновь и вновь поворачивал ключ зажигания, пока до меня не дошло: это конец. Тина умрет без медицинской помощи, а я… тоже умру от переохлаждения, так как печку не включить. Можно было бы надеяться на то, что кто-то проедет мимо, но за все время, пока я ехал, мне навстречу не попалось ни одной машины.
Я вышел, посмотрел в звездное небо, раскинувшееся над головой, и впервые подумал: как же это красиво! И завыл-закричал в это небо, зарычал от бессилия что-либо изменить. Свобода давалась мне слишком дорого. Потом сжал зубы, подошел к пассажирской дверце и вытянул Тину наружу. Сначала попробовал тащить ее на занавеске от душа, но та была слишком скользкой, и Тина съезжала с нее. Тогда я взял свою нечаянную любовницу на руки. Потом снова положил ее и вернулся в машину, порылся в бардачке. Нашел карту, наметил на ней маршрут с навигатора, чтобы не заблудиться. Засунул сзади за пояс штанов небольшой топорик, найденный в салоне. Этот путь я должен был суметь пройти. Я снова поднял Тину и пошел вперед.
Сначала идти было легко. За прошедшее время я стал более мускулистым, благодаря постоянной физической нагрузке и спортивным занятиям, которыми нагружала меня Тина. Затем ее вес словно увеличился, мышцы дрожали, и руки так и норовили опуститься. Я стал останавливаться, опускать маленькое женское тело на снег и какое-то время отдыхать. Потом снова поднимал девушку и снова, сцепив зубы, шел вперед.
Когда до цели оставалось около полутора миль, из темноты мне навстречу выскочил волк. Я настолько устал, что даже не мог как следует испугаться. Я постарался грозно рыкнуть на него, вспомнив, что животные боятся шума. Он отскочил в сторону, и, выиграв несколько секунд, я успел положить Тину на снег и встать между ней и волком. Топорик в моей руке казался смехотворно маленьким. «Я не смогу, просто не смогу вонзить его лезвие в живое существо», – думал я, готовясь к смерти. Волк решил, что пахнущая кровью девушка на снегу более лакомая добыча, и кинулся мне за спину. И вот тут меня затопила первобытная ярость. «Какого хрена!» – зарычал я и кинулся на оскалившегося зверя. Он понял, что до более слабой добычи ему не добраться, и набросился на меня. Первый мой взмах топором скользнул по его шкуре, не причинив ему никакого вреда, зато мне повезло не так сильно – его зубы прорвали штанину и впились в голень. От боли я еще больше разозлился и начал махать топориком направо и налево, не глядя, не разбирая, попадаю или нет, не обращая внимания на новые укусы. Мы оба покатились по снегу клубком, рыча и воя от ненависти друг к другу. Наверное, мне помогло чувство, что я не имею право умирать, не должен оставлять Тину на съедение волкам. А может быть, это было старое и больное животное, отбившееся от стаи. Так или иначе, через пару минут все было кончено. Я откинулся на спину и лежал какое-то время, глядя в ошеломительное звездное небо. Пошел снег. Я застонал и заставил себя встать. Бросил прощальный взгляд на остывающее мохнатое тело, прошептал: «Прости!» и поднял Тину на руки.
Последнюю милю я прошел словно в забытьи. Меня качало, ноги подкашивались, и я останавливался каждый десять метров. Но каждый раз было настолько трудно себя заставить встать, что потом я перестал опускать девушку на снег.
Когда до больницы оставалось несколько ярдов, мои ноги подкосились, и я чуть не рухнул на землю вместе со своей ношей. Я понял, что снова поднять Тину просто не смогу.
Кое-как я поднялся и, пошатываясь и оскальзываясь, побрел к больнице.
Следующее я помню как в тумане. Вокруг поднялась суета, забегали люди с носилками, стали что-то кричать. Последний раз я увидел Тину, когда ее провезли по коридору на каталке.
– Как ее зовут? – спросили меня, желая заполнить ее карту. Я пожал плечами. – Вы не знакомы?
Я отрицательно покачал головой. – Что с ней случилось? – я снова пожал плечами. Открывать рот и что-то говорить было выше моих сил.
Наверняка я производил странное впечатление. Весь в крови и в одежде явно с чужого плеча.
Меня заставили снять пальто и сделали какой-то укол. Меня начало трясти, я чувствовал, что замерзаю, видимо, сказывалось переутомление. Я все же заставил себя подняться и пойти в туалет, где кое-как умылся. Когда я вышел, медсестра всплеснула руками и ахнула:
– Роберт Паттинсон!
Боже, а я уже и забыл, каково это.
Переодевшись в больничную пижаму и улегшись в предоставленную койку прямо поверх одеяла, я индифферентно наблюдал за вновь начавшейся суетой, теперь уже вокруг моей персоны. Затем появился полицейский.
– Капитан Жан Дюпре, – представился он. – И ваш большой поклонник.
Из его рассказов я понял, что родители забеспокоились, когда я слишком долго не выходил на связь, отделываясь эсэмэсками. Сначала они не хотели обращаться в полицию, боясь навредить мне или поставить в неловкое положение, считая, что я мог просто загулять, как думала и Таня. Но затем и агенты, и менеджеры занервничали, когда я не появился на запланированном мероприятии. Они связались с родителями, и было принято совместное решение начать тайное расследование. Тайным оно оставалось недолго, и скоро все таблоиды запестрели заголовками: «Роберт Паттинсон исчез».
На все вопросы полицейского я отвечал, что ничего не помню.
– Совсем-совсем ничего? – переспрашивал «мой поклонник», явно не веря мне.
– Совсем-совсем ничего. Помню только, что шел по заснеженной дороге в неизвестном направлении, потом наткнулся на лежащую на обочине раненую девушку. Поднял и пошел дальше. Добрел до больницы. Дальше вы знаете.
– На вас чужая одежда. Откуда она у вас?
– Не знаю.
– Час назад было обращение в полицию. Пять часов назад столкнулись две машины, авария произошла в трех километрах отсюда к северу. Хозяин одного из автомобилей пострадал не сильно и подошел к другой машине, чтобы оказать помощь. Автомобиль, за рулем которого была девушка, похожая по описанию на ту, которую вы принесли в больницу, оказался сильно поврежденным и не заводился. Девушка была сильно ранена. Мужчина предложил подвезти ее до больницы, но она наставила на него пистолет и приказала снимать одежду. Пострадавший предложил ей взять лыжный комбинезон, который у него был машине, но девушка пробормотала что-то типа: «Он в него не влезет», и сказала, что мужчина может сам надеть меховой комбинезон, чтобы не замерзнуть, а вот брюки, ботинки, свитер и пальто должен отдать ей. Так же, угрожая пистолетом, она забрала его машину. При этом она оставила ему телефон, чтобы он мог вызвать такси, но потребовала, чтобы в полицию он позвонил не менее чем через четыре часа.
Месье Дюпре внимательно разглядывал меня. Я лениво смотрел на него, и думаю, на моем лице не отражалось ни одной эмоции. «Интересно, откуда у Тины пистолет? – думал я. - И был ли он у нее вообще?»
– Я спросил, почему он решил последовать просьбе девушки, ведь когда она уехала, он мог спокойно позвонить в полицию. – Полицейский сделал паузу. Я интереса не проявил. Видимо, разочаровавшись во мне, он продолжил: – Он сказал, что все равно боялся, так как у нее был пистолет, вдруг бы она узнала, что он не сдержал слово, и убила бы его позже.
Девушка взяла его машину и уехала. По пути она проезжала больницу, как раз вот эту. После звонка пострадавшего мы сразу позвонили сюда, предполагая ее здесь найти, так как ее травмы по описанию выглядели очень серьезными. Но никого похожего здесь не было. И только полчаса назад нам позвонили и сообщили, что в отделение принесли девушку, похожую на описанную. А принес ее Роберт Паттинсон, исчезнувший несколько месяцев назад. И одет он странно. Нам описали вашу одежду, и стало понятно, что это те самые вещи, которые девушка сняла с мужчины. Вы ничего не хотите рассказать? – спросил полицейский.
– Нет, я ничего не помню, кроме того, что уже рассказал вам, – и, добавив слабости в голос, пожаловался: – Месье Дюпре, я очень устал. Я очень плохо чувствую. Не могли бы мы закончить этот разговор?
Полицейский побарабанил пальцами по столу:
– Будете делать заявление?
– Какое? – вполне искренне удивился я.
– Месье Паттинсон, похитила вас мадемуазель Тина Ковальска?
– А кто это? – полюбопытствовал я.
– Но почему вы ее выгораживаете? Жалеете ее? Так ей уже все равно.
Теперь ему удалось привлечь мое внимание.
Я вдруг почувствовал, как в груди образовалась огромная дыра, куда стало засасывать весь окружающий мир. В ушах зазвенело, и я словно сквозь вату услышал, как полицейский зовет медперсонал. Мне сделали укол. Жан Дюпре виновато топтался возле двери.
– Она умерла? – наконец смог невнятно выговорить я. – Девушка, которую я принес… умерла?
– Нет, что вы, – заботливо уговаривал меня врач. – Она жива.
Я не верил. Я знал, что часто больным пациентам не говорили, что их близкие погибли. Но что я мог сделать? Мое восклицание и так нечаянно выдало Тину.
Я откинулся на подушки. Полицейскому сказали, что мне нужен покой. Дюпре потоптался еще и вышел.
– Вы не могли связаться с моими родными? – уже засыпая, пробормотал я. – Я потерял свой телефон.
На следующий день ко мне в палату пришел какой-то мужчина. Медсестра приложила палец к губам, призывая его и меня к тишине, и ушла. Среднего роста темнокожий француз переминался с ноги на ногу и смотрел на меня, а я, так же, не произнося ни слова, смотрел на него.
– Месье Паттинсон, – благоговейно выдохнул мужчина, выдав себя моим поклонником. – Месье Паттинсон!
– Присаживайтесь, прошу вас, – вздохнул я, не имея сил сердиться на медсестру.
Мужчина тут же сел на стул рядом с кроватью и представился: – Лоран Камелье.
– Очень приятно, месье Камелье, – вежливо ответил я, вспоминая, как Тина упрекала меня в невнимании к поклонникам. – Чем обязан?
– О, называйте меня просто Лоран! Та девушка… Вы же знаете, что одежда, которая была на вас, когда вы пришли сюда, это была моя одежда?
Я изобразил приличествующее выражение удивления на лице.
– Да-да, девушка заставила меня снять одежду, а потом пообещала, что если сделаю, как она говорит, то я обязательно смогу увидеться с великим Робертом Паттинсоном!
Внутренняя дверь не открывалась слишком долго. Я прислушивался к странным звукам в прихожей. Какая-то возня и... кажется, стон? Тина привезла кого-то еще? Или, наоборот, кто-то еще привез Тину? Полиция? Или… наоборот? В дверь как будто скреблись с той стороны. Наконец я услышал скрежет открывающегося замка, дверь распахнулась, и что-то мешком свалилось на пол. С моего положения было плохо видно, что лежит на полу, угол тумбочки загораживал обзор. Но дверь не закрывалась, мешок лежал на полу, и холод из передней скользнул по моим голым ногам, заставив яички сжаться. Было тихо.
Я ждал. Ничего не происходило. Я рискнул и выглянул. На полу лежала Тина в своей коричневой мешковатой куртке, и из-под нее растекалась по полу лужа. Неужели она принесла так много снега? Почему она не двигается? Почему ничего не говорит? Или это проверка? И если я не выдержу ее, меня снова ждет наказание?
Лужа становилась все больше и казалась слишком темной. Это же… кровь! Я подбежал к Тине.
Она лежала ничком. Я взялся за плечи девушки, перевернул ее на спину и чуть не заорал от ужаса. Все лицо было в крови, на лбу рваная рана, странно деформирующая его поверхность, волосы слиплись и кровавыми сосульками свисали, закрывая лицо. И куртка на животе, казавшаяся черной, стояла коробом.
Я закрыл дверь, которой уже не мешало тело Тины, расстегнул набрякшую от крови куртку. Живот кое-как был перемотан бинтом. Видимо, моя странная любовница пыталась остановить кровь. Но почему она приехала сюда? Почему не поехала в больницу? И кто ее ранил? На нее напали волки? Она попала в аварию? И где ее машина?
«Стоп, ты не о том думаешь!» – мысленно сказал я себе. Ей срочно нужно в больницу, иначе она просто истечет кровью. Я побежал за аптечкой, достал бинты, перевязал ей голову и постарался получше перевязать живот, чтобы не так сильно сочилась кровь. Как привести ее в сознание? Не придумав ничего лучше, я сунул ей под нос нашатырь.
Тина шевельнула губами, но я ничего не услышал и склонился к ее губам.
– Одежда… в машине… – едва прошептав это, она, кажется, снова потеряла сознание.
Я открыл внутреннюю дверь, подбежал к наружней и, слегка помедлив, словно боясь совершить святотатство, толкнул ее. Холод впился в мое голое тело, но мне некогда было обращать внимание на такие мелочи. Незнакомый мне внедорожник стоял возле крыльца с открытой водительской дверцей, от которой след из красных пятен вел к крыльцу. Я побежал босиком по снегу к водительскому креслу, заглянул в салон и, действительно, увидел на сиденье рядом одежду. Не мою, какую-то чужую мужскую одежду. Схватив ее, я вернулся в дом.
Тина лежал все в том же положении, как я ее оставил, видимо, так и не приходя больше в сознание. Я разложил одежду и уставился на нее. Брюки, свитер, пальто, все явно не моего размера. Я как-то отвык от процесса одевания, и сейчас не мог сообразить, что же из лежащих вещей мне надо взять в первую очередь. Тина застонала. Я бросил на нее взгляд, но она не шевелилась и глаз не открывала. Я растерянно смотрел на одежду, пребывая в каком-то ступоре. Меня что-то смущало.
Обувь! Если уж Тина привезла мне чью-то одежду, то должна же она была позаботиться об обуви? Так и не одевшись, я снова рванул на улицу. Да, вот они, утепленные ботинки, стоят на полу. В первый раз я их просто не заметил. Взяв их, я снова вернулся в дом.
Наконец я вышел из ступора. Натянул на замерзшую задницу брюки, которые оказались мне широки в поясе и коротки. Я нашел веревку и подпоясался, чтобы штаны с меня не сваливались. Свитер висел на животе мешком, а вот пальто еле налезло на плечи и не хотело застегиваться на груди.
Я подошел к Тине, хотел ее поднять и тут же испачкался. Все сиденье будет в крови,– машинально подумал я, и, решив, что Тина рассердится, все же кинулся в душ и сорвал занавеску. Кое-как расстелив ее на пассажирском сиденье, я, наконец, вернулся за девушкой. Подняв ее такое неожиданно легкое тело, я понес ее в машину и очень осторожно разместил ее внутри.
И только потом подумал, что понятия не имею, куда везти раненую. Я же не знаю местности. В навигаторе запросил ближайшие больницы, построил маршрут. Самая кратчайшая дорога занимала два часа. Только отъехав на пару миль, я вспомнил, что не закрыл двери дома на ключ. Тина меня убьет. Ладно. Пока она придет в себя в больнице, я успею вернуться в дом и… И только сейчас до меня дошло, что я могу никуда не возвращаться! Я вообще могу бросить Тину прямо тут, скинув ее тело в сугроб, и поехать прямо в аэропорт. Я могу отвезти ее в полицию и написать заявление о похищении и насильном удерживании… Я покосился на маленькую фигурку на соседнем сиденье. Безжизненно бледное лицо в обрамлении кровавых сосулек. Она может и не выжить. Я сжал зубы. Ладно, пусть сначала ей окажут помощь. Потом будет видно.
Бензин кончился, когда до больницы оставалось чуть меньше пяти миль. Сначала, не веря, я вновь и вновь поворачивал ключ зажигания, пока до меня не дошло: это конец. Тина умрет без медицинской помощи, а я… тоже умру от переохлаждения, так как печку не включить. Можно было бы надеяться на то, что кто-то проедет мимо, но за все время, пока я ехал, мне навстречу не попалось ни одной машины.
Я вышел, посмотрел в звездное небо, раскинувшееся над головой, и впервые подумал: как же это красиво! И завыл-закричал в это небо, зарычал от бессилия что-либо изменить. Свобода давалась мне слишком дорого. Потом сжал зубы, подошел к пассажирской дверце и вытянул Тину наружу. Сначала попробовал тащить ее на занавеске от душа, но та была слишком скользкой, и Тина съезжала с нее. Тогда я взял свою нечаянную любовницу на руки. Потом снова положил ее и вернулся в машину, порылся в бардачке. Нашел карту, наметил на ней маршрут с навигатора, чтобы не заблудиться. Засунул сзади за пояс штанов небольшой топорик, найденный в салоне. Этот путь я должен был суметь пройти. Я снова поднял Тину и пошел вперед.
Сначала идти было легко. За прошедшее время я стал более мускулистым, благодаря постоянной физической нагрузке и спортивным занятиям, которыми нагружала меня Тина. Затем ее вес словно увеличился, мышцы дрожали, и руки так и норовили опуститься. Я стал останавливаться, опускать маленькое женское тело на снег и какое-то время отдыхать. Потом снова поднимал девушку и снова, сцепив зубы, шел вперед.
Когда до цели оставалось около полутора миль, из темноты мне навстречу выскочил волк. Я настолько устал, что даже не мог как следует испугаться. Я постарался грозно рыкнуть на него, вспомнив, что животные боятся шума. Он отскочил в сторону, и, выиграв несколько секунд, я успел положить Тину на снег и встать между ней и волком. Топорик в моей руке казался смехотворно маленьким. «Я не смогу, просто не смогу вонзить его лезвие в живое существо», – думал я, готовясь к смерти. Волк решил, что пахнущая кровью девушка на снегу более лакомая добыча, и кинулся мне за спину. И вот тут меня затопила первобытная ярость. «Какого хрена!» – зарычал я и кинулся на оскалившегося зверя. Он понял, что до более слабой добычи ему не добраться, и набросился на меня. Первый мой взмах топором скользнул по его шкуре, не причинив ему никакого вреда, зато мне повезло не так сильно – его зубы прорвали штанину и впились в голень. От боли я еще больше разозлился и начал махать топориком направо и налево, не глядя, не разбирая, попадаю или нет, не обращая внимания на новые укусы. Мы оба покатились по снегу клубком, рыча и воя от ненависти друг к другу. Наверное, мне помогло чувство, что я не имею право умирать, не должен оставлять Тину на съедение волкам. А может быть, это было старое и больное животное, отбившееся от стаи. Так или иначе, через пару минут все было кончено. Я откинулся на спину и лежал какое-то время, глядя в ошеломительное звездное небо. Пошел снег. Я застонал и заставил себя встать. Бросил прощальный взгляд на остывающее мохнатое тело, прошептал: «Прости!» и поднял Тину на руки.
Последнюю милю я прошел словно в забытьи. Меня качало, ноги подкашивались, и я останавливался каждый десять метров. Но каждый раз было настолько трудно себя заставить встать, что потом я перестал опускать девушку на снег.
Когда до больницы оставалось несколько ярдов, мои ноги подкосились, и я чуть не рухнул на землю вместе со своей ношей. Я понял, что снова поднять Тину просто не смогу.
Кое-как я поднялся и, пошатываясь и оскальзываясь, побрел к больнице.
Следующее я помню как в тумане. Вокруг поднялась суета, забегали люди с носилками, стали что-то кричать. Последний раз я увидел Тину, когда ее провезли по коридору на каталке.
– Как ее зовут? – спросили меня, желая заполнить ее карту. Я пожал плечами. – Вы не знакомы?
Я отрицательно покачал головой. – Что с ней случилось? – я снова пожал плечами. Открывать рот и что-то говорить было выше моих сил.
Наверняка я производил странное впечатление. Весь в крови и в одежде явно с чужого плеча.
Меня заставили снять пальто и сделали какой-то укол. Меня начало трясти, я чувствовал, что замерзаю, видимо, сказывалось переутомление. Я все же заставил себя подняться и пойти в туалет, где кое-как умылся. Когда я вышел, медсестра всплеснула руками и ахнула:
– Роберт Паттинсон!
Боже, а я уже и забыл, каково это.
Переодевшись в больничную пижаму и улегшись в предоставленную койку прямо поверх одеяла, я индифферентно наблюдал за вновь начавшейся суетой, теперь уже вокруг моей персоны. Затем появился полицейский.
– Капитан Жан Дюпре, – представился он. – И ваш большой поклонник.
Из его рассказов я понял, что родители забеспокоились, когда я слишком долго не выходил на связь, отделываясь эсэмэсками. Сначала они не хотели обращаться в полицию, боясь навредить мне или поставить в неловкое положение, считая, что я мог просто загулять, как думала и Таня. Но затем и агенты, и менеджеры занервничали, когда я не появился на запланированном мероприятии. Они связались с родителями, и было принято совместное решение начать тайное расследование. Тайным оно оставалось недолго, и скоро все таблоиды запестрели заголовками: «Роберт Паттинсон исчез».
На все вопросы полицейского я отвечал, что ничего не помню.
– Совсем-совсем ничего? – переспрашивал «мой поклонник», явно не веря мне.
– Совсем-совсем ничего. Помню только, что шел по заснеженной дороге в неизвестном направлении, потом наткнулся на лежащую на обочине раненую девушку. Поднял и пошел дальше. Добрел до больницы. Дальше вы знаете.
– На вас чужая одежда. Откуда она у вас?
– Не знаю.
– Час назад было обращение в полицию. Пять часов назад столкнулись две машины, авария произошла в трех километрах отсюда к северу. Хозяин одного из автомобилей пострадал не сильно и подошел к другой машине, чтобы оказать помощь. Автомобиль, за рулем которого была девушка, похожая по описанию на ту, которую вы принесли в больницу, оказался сильно поврежденным и не заводился. Девушка была сильно ранена. Мужчина предложил подвезти ее до больницы, но она наставила на него пистолет и приказала снимать одежду. Пострадавший предложил ей взять лыжный комбинезон, который у него был машине, но девушка пробормотала что-то типа: «Он в него не влезет», и сказала, что мужчина может сам надеть меховой комбинезон, чтобы не замерзнуть, а вот брюки, ботинки, свитер и пальто должен отдать ей. Так же, угрожая пистолетом, она забрала его машину. При этом она оставила ему телефон, чтобы он мог вызвать такси, но потребовала, чтобы в полицию он позвонил не менее чем через четыре часа.
Месье Дюпре внимательно разглядывал меня. Я лениво смотрел на него, и думаю, на моем лице не отражалось ни одной эмоции. «Интересно, откуда у Тины пистолет? – думал я. - И был ли он у нее вообще?»
– Я спросил, почему он решил последовать просьбе девушки, ведь когда она уехала, он мог спокойно позвонить в полицию. – Полицейский сделал паузу. Я интереса не проявил. Видимо, разочаровавшись во мне, он продолжил: – Он сказал, что все равно боялся, так как у нее был пистолет, вдруг бы она узнала, что он не сдержал слово, и убила бы его позже.
Девушка взяла его машину и уехала. По пути она проезжала больницу, как раз вот эту. После звонка пострадавшего мы сразу позвонили сюда, предполагая ее здесь найти, так как ее травмы по описанию выглядели очень серьезными. Но никого похожего здесь не было. И только полчаса назад нам позвонили и сообщили, что в отделение принесли девушку, похожую на описанную. А принес ее Роберт Паттинсон, исчезнувший несколько месяцев назад. И одет он странно. Нам описали вашу одежду, и стало понятно, что это те самые вещи, которые девушка сняла с мужчины. Вы ничего не хотите рассказать? – спросил полицейский.
– Нет, я ничего не помню, кроме того, что уже рассказал вам, – и, добавив слабости в голос, пожаловался: – Месье Дюпре, я очень устал. Я очень плохо чувствую. Не могли бы мы закончить этот разговор?
Полицейский побарабанил пальцами по столу:
– Будете делать заявление?
– Какое? – вполне искренне удивился я.
– Месье Паттинсон, похитила вас мадемуазель Тина Ковальска?
– А кто это? – полюбопытствовал я.
– Но почему вы ее выгораживаете? Жалеете ее? Так ей уже все равно.
Теперь ему удалось привлечь мое внимание.
Я вдруг почувствовал, как в груди образовалась огромная дыра, куда стало засасывать весь окружающий мир. В ушах зазвенело, и я словно сквозь вату услышал, как полицейский зовет медперсонал. Мне сделали укол. Жан Дюпре виновато топтался возле двери.
– Она умерла? – наконец смог невнятно выговорить я. – Девушка, которую я принес… умерла?
– Нет, что вы, – заботливо уговаривал меня врач. – Она жива.
Я не верил. Я знал, что часто больным пациентам не говорили, что их близкие погибли. Но что я мог сделать? Мое восклицание и так нечаянно выдало Тину.
Я откинулся на подушки. Полицейскому сказали, что мне нужен покой. Дюпре потоптался еще и вышел.
– Вы не могли связаться с моими родными? – уже засыпая, пробормотал я. – Я потерял свой телефон.
На следующий день ко мне в палату пришел какой-то мужчина. Медсестра приложила палец к губам, призывая его и меня к тишине, и ушла. Среднего роста темнокожий француз переминался с ноги на ногу и смотрел на меня, а я, так же, не произнося ни слова, смотрел на него.
– Месье Паттинсон, – благоговейно выдохнул мужчина, выдав себя моим поклонником. – Месье Паттинсон!
– Присаживайтесь, прошу вас, – вздохнул я, не имея сил сердиться на медсестру.
Мужчина тут же сел на стул рядом с кроватью и представился: – Лоран Камелье.
– Очень приятно, месье Камелье, – вежливо ответил я, вспоминая, как Тина упрекала меня в невнимании к поклонникам. – Чем обязан?
– О, называйте меня просто Лоран! Та девушка… Вы же знаете, что одежда, которая была на вас, когда вы пришли сюда, это была моя одежда?
Я изобразил приличествующее выражение удивления на лице.
– Да-да, девушка заставила меня снять одежду, а потом пообещала, что если сделаю, как она говорит, то я обязательно смогу увидеться с великим Робертом Паттинсоном!
