Эмили напряглась и впилась в подлокотник кресла.
— Ненавижу этот высокомерный тон! Сразу хочется тебя перекрестить! Если сейчас нацепишь очки и начнёшь свои лекции — могу не сдержаться.
— Очень надо! — фыркнула Бестия. — Раз вы ещё не доросли до серьёзных знаний, придётся адаптировать материал специально для вас — с помощью генератора видео GPT. Мультик для десятилеток подойдёт?
Она бросила беглый взгляд на Эмили и тут же поправилась:
— Ладно, ладно. Пусть будет двенадцать плюс.
— Только не тяни, — попросил Николай, — Нам надо понять, связан ли побег Гурова с его работой. Будет ли он пытаться попасть в свою лабораторию, или мы напрасно ждём его здесь.
— Есть, сэр! — чертовка вытянулась в струнку и отсалютовала, приложив когтистую лапу к пустой голове. — Будет сделано, сэр! Отправляюсь готовить техзадание!
Она лихо крутанулась на копытцах и растворилась в воздухе. Николай посмотрел на друзей.
— Ещё идеи есть?
— Я посмотрела, что есть в открытых источниках на бывшую девушку Гурова, — ответила Кузя, — думаю, мне стоит с ней встретиться.
— Она здесь, в городе? — спросил Николай.
— Здесь. Её даже искать не надо, сама лезет на глаза — первой же строкой в поиске по имейлу идёт реклама услуг Виолетты Богуславской.
Макар понимающе хмыкнул, но Кузя оборвала его.
— Это не то, что ты подумал. Там другая история. После универа Зоя Кулешова скоропостижно рассталась с Гуровым, скоропостижно выскочила замуж и так же скоропостижно развелась. Окончила какие-то экспресс-курсы и теперь пытается подрабатывать коучем. Похоже, не слишком удачно. Придумала себе красивый псевдоним для рекламного блока, но при этом даже не сменила электронный адрес.
— Она ведёт индивидуальный приём? — спросил Николай.
— Похоже, это единственное, что ей доступно, — ответила Кузя, — и не думаю, что договариваться о встрече надо на неделю вперёд.
— Тогда действуй, — кивнул Николай.
17
Через час в квартире отчётливо пахнуло дымком. Макар втянул носом воздух и спросил:
— У нас на кухне ничего не горит?
— Не напрягайся, — успокоила его Кузя, — скорее всего, это Бестия вернулась со своим мультфильмом.
И действительно, в тот же миг в прихожей раздался знакомый цокот копыт чертовки. Вскоре друзья собрались в большой комнате. Макар подключил настенный монитор к ноутбуку, чертовка ввела адрес в облаке, и трансляция началась.
Экран заиграл переливами аквамарина. Казалось, будто камера медленно плывёт под водой, пронизанной солнечными лучами. В динамиках зазвучала знакомая мелодия: «we all live in a yellow submarine, yellow submarine, yellow submarine». Вдалеке показалась жёлтая подводная лодка, похожая на упитанного тюленя. Лодка неспешно приблизилась, в огромных иллюминаторах стали видны улыбающиеся круглые рожицы. Музыка в динамиках сменилась вкрадчивым голосом диктора, комментирующим разворачивающийся видеоряд:
— А теперь, мой маленький друг, я расскажу тебе сказку про одну очень дружную семейку. Настолько дружную, что куда бы ни заносило братьев, они всегда крепко держались за руки, боясь хоть на миг разомкнуть хватку. И звали их всех одинаково — Геннадиями. Так бывает; ты ведь наверняка слышал о семье, где всех звали Буратино. Вот и здесь было то же самое; но, по крайней мере, фамилии у Геннадиев были разные — Гена А., Гена Б., Гена В. и так далее. И обязанности у них, конечно, тоже были разные.
Носило братьев по морю в жёлтой подводной лодке с большими иллюминаторами. Сквозь прозрачные стёкла можно было любоваться проплывающими мимо рыбами. В той части океана в изобилии водились лишь два вида — рыба-молот и рыба-меч. Молотов братья ловили, жарили и с удовольствием ели, а мечей не переваривали. Пробовали не раз — но нет, если уж не дано, то не дано.
И всё было хорошо, пока однажды не случилась беда — холодное течение прогнало рыб-молотов на юг, и братьям пришлось голодать. Совсем бедолаг скорчило от голода; неужели их уютная жёлтая субмарина превратится в мёртвый склеп?
Увидели братья неподалёку одинокого аквалангиста, затащили к себе через шлюз, взяли с двух сторон за руки, чтоб цепь не размыкалась. Присмотрелись к новичку и спросили:
— Чем ты питался, такой откормленный? Расскажи, поделись с народом! А то тут сейчас только рыбы-мечи остались, но они несъедобны.
— Шутите! — не поверил новичок. — Мечи не просто съедобны, а очень даже вкусны. Вы просто не умеете их готовить!
Сказал — и нажарил рыб-мечей на всю честну?ю компанию. Тут его, конечно, сразу определили на камбуз и нарекли очередным Геннадием.
А в другой раз братья простудились — забыли закрыть форточку в иллюминаторе. Сидят, грустят, соплями истекают. Совсем захирели, жизнь из них по каплям уходит. Вдруг видят — новый аквалангист неподалёку круги наматывает. Они и его прихватили в свою дружную цепь. Спрашивают:
— Ты почему такой румяный да весёлый? Не иначе у тебя иммунитет от этой заразы — так поделись! А новому Геннадию не жалко, поделился со всеми — и снова в жёлтой субмарине настали мир и благодать.
— Братцы, что вы со мной сделали? — спросил новый Геннадий.
— А это, мил-друг, называется трансформацией, — хором ответили ему Гены.
— Подождите! — Эмили кликнула по тачпаду, останавливая воспроизведение, — это же не про иммунитет! Это, наоборот — про резистентность к антибиотикам!
— Догадалась! — насмешливо протянула чертовка. — Не прошло и полгода! А вы всё: «вирусы, вирусы!». Будут вам и вирусы, потерпите немного.
18
Бестия потянулась к тачпаду, чтобы продолжить трансляцию, но Макар остановил её.
— Может, хватит?! Ты что, собираешься весь вечер сношать нам мозги этой хренью?
— Макар! — укоризненно сказала Кузя. — Что на тебя нашло? Беся, продолжай, пожалуйста, это действительно интересно.
Чертовка кликнула по пиктограмме воспроизведения, и картинка на экране ожила. На жёлтую субмарину полным ходом неслась управляемая торпеда. В динамиках вновь зазвучал тревожный голос диктора:
— Внимание! Подводная лодка подверглась внезапной атаке! Вражеский вирион пристыковался к её поверхности, диверсанты покинули капсидную оболочку и проникли внутрь. Но что мы видим? С атакующими Фагами в субмарину попал и одинокий Геннадий, захваченный диверсантами в плен во время их предыдущего рейда. Он растеряно мечется из стороны в сторону, не понимая, куда его занесло. И кто знает, сколько бы ещё он так метался, если бы дружный экипаж не взял его за руки, принимая в свою сплочённую цепочку.
— Не переживай, ты попал в хорошую компанию, — сказали ему соседние Гены.
Новый Геннадий огляделся, пытаясь понять, что же с ним произошло.
— Братцы, что это было? — спросил он.
— А это, мил-друг, называется трансдукцией, — хором ответили Гены.
Эмили отметила что-то в планшете и посмотрела на Бестию.
— Слишком примитивно. Хотя горизонтальный перенос генов вирусами я примерно так и представляла. Но ты ведь, кажется, хотела нас удивить?
— Не всё сразу, — ответила чертовка, — смотрите дальше.
Картинка на экране сменилась, в жёлтой субмарине вновь царили мир и порядок. Диктор продолжил свой рассказ:
— Экипаж подлодки очень дружен, и это больше, чем слова. Матросам легче принять в команду нового члена, чем отпустить кого-то из своих рядов. И всё же порой находится отщепенец — эгоистичный Геннадий, ненавидящий свою Родину. Он считает, что в соседней субмарине — цветущий сад, и мечтает сбежать туда.
Матросам жаль собрата; но не держать же его насильно. И вот — смотрите! — субмарина уже сблизилась с соседкой и выдвинула пиль — длинный переходной шлюз. Эгоистичный Геннадий нырнул в него — и вынырнул в соседней подлодке. Победно улыбнулся, растолкал матросов и нагло вклинился в их цепь. Соседние Гены ошарашенно посмотрели на него и спросили:
— Что это было?!
— А это, братки, называется конъюгацией, — ответил эгоистичный Геннадий.
Чертовка остановила воспроизведение и спросила:
— Ну что? Удивила?
— Да, это было неожиданно, — согласилась Кузя.
— А ведь я говорила, что всё живое стремится к саморепликации, — напомнила чертовка.
— Ты выражалась слишком расплывчато — «от слона до самой маленькой улитки». Да хоть улитка, хоть бактерия, хоть вирус — это понятно; ДНК и РНК для того и существуют. Но тут ведь речь даже не о нуклеиновой цепочке! Это лишь её крохотный фрагмент, отдельный ген — и он туда же!
— А ты как думала, — усмехнулась чертовка, — это универсальный закон.
19
Друзья подавленно молчали. Понятие горизонтального переноса оказалось слишком широким; неясно было, с какого конца за него браться.
— Вопросы есть? — спросила Бестия.
Макар пожал плечами.
— На том уровне, что ты задала, всё понятно. Но, боюсь, Гуров копает гораздо глубже.
— Правильно боишься, — кивнула чертовка.
— У тебя всё слишком просто, — продолжил Макар, — клетка или атакуется вирусом, или целенаправленно захватывает фрагменты нуклеиновых цепочек из окружающей среды, или так же целенаправленно внедряет свои гены в соседние клетки. Кажется, всё?
— Не всё. При повреждении оболочки в клетку может случайно попасть что угодно — и так же внедриться в цепочку. Пути горизонтальных переносов неисповедимы, а последствия непредсказуемы. По крайней мере, могут такими быть.
— Мне кажется, ты зачем-то хочешь нас напугать, — сказала Кузя, — норма в нашем мире всё-таки деление, а горизонтальный перенос — редкое исключение. Стоит ли придавать ему такое значение?
— Не столь редкое, как тебе кажется, — возразила чертовка, — это происходит постоянно. Другое дело, что неудачные решения отсеиваются естественным отбором и следов не оставляют. Зато удачные оставляют, и по ним ясно видно — чем проще жизнь, тем меньше линии её развития похожи на эволюционное древо. Они скорее напоминают спутанную паутину. Но для вас сейчас важно другое — выигрышная для патогена мутация может произойти в любой момент. И будь уверена, распространится она мгновенно.
— Ты думаешь, что диссертация Гурова как-то связана с этими мутациями? — спросил Николай.
— Хотела бы я его понять, — ответила чертовка, — но мои знания слишком поверхностны. Вы же видели, как нейросеть обработала мой запрос — оформила подачу информации на уровне младшего школьного возраста.
— На уровне чата для гопоты, — уточнил Макар. — Привыкай, подруга! Добро пожаловать в мир высоких технологий и узких специалистов!
Николай посмотрел на Эмили.
— А ты что скажешь?
— Я честно пыталась разобраться, — ответила девушка, — но это совсем не моя область. Тут нужен профессионал.
— У тебя есть кто-то на примете? — спросил Николай. — Чтобы был в теме и умел хранить секреты?
— Есть одна подруга, Оля Синицина, когда-то мы с ней занимались дайвингом. Она, по крайней мере, может читать такие тексты без словаря. Если надо, я могу попросить её проанализировать наши материалы.
Николай на секунду задумался, потом кивнул.
— Хорошо, передай ей файлы Гурова. Но у тебя самой какое впечатление от диссертации?
Эмили пожала плечами.
— Неопределённое. Понятно, что ничего не понятно. Сплошные вопросы. Почему, например, Гуров так часто поминает транспозоны — они ведь редко на что-то влияют.
— Транспозоны? — переспросил Макар. — А это ещё что за звери?
— Мобильные участки ДНК, способные перемещаться внутри генома, — ответила Эмили, — так называемые «прыгающие гены». Обычно их информация игнорируется; но стоит этому гену попасть в нужное время в нужное место, может начаться такое…
— Бомба до сих пор прыгает, — закончил Макар, вспомнив старый анекдот.
20
Кабинет Виолетты Богуславской находился на Садовой и был обставлен вполне традиционно — два глубоких кресла и низкий журнальный столик с диспенсером для салфеток. Престижный район и отдельный вход с администратором создавали иллюзию успешности. Но Кузя знала, что кабинеты здесь сдаются в аренду с почасовой оплатой, и если бы она заранее не перевела плату за сеанс, вряд ли Виолетта назначила ей встречу в таком месте.
Видимо, дела у новоявленного коуча шли неважно, если приходилось пускать пыль в глаза подобным способом. Кузя только усмехнулась про себя; профессиональные качества Виолетты сейчас волновали её меньше всего. Наоборот, расчёт был именно на «слепое пятно», непроработанность личных проблем коуча.
Женщины расположились в креслах напротив друг друга. Виолетта чуть подалась вперёд, изображая искреннюю заинтересованность, и приготовилась слушать. Кузя повертела в руках салфетку, делая вид, что собирается с мыслями. Наконец, решившись, посмотрела в глаза Виолетте.
— После университета я рассталась со своим парнем. Тогда я была уверена, что поступаю правильно, что это тупиковые отношения. Но в последнее время я стала сомневаться в своём решении. Всё чаще вспоминаю те дни, иногда вижу странные сны, после которых всё утро хожу разбитая. Хочу разобраться в своих чувствах.
— Давно вы расстались? — спросила Виолетта.
— Давно, уже больше десяти лет прошло. Я о нём и не вспоминала, думала, что вычеркнула из жизни. А сейчас вдруг как-то накатило…
— Вы были инициатором разрыва?
— Да.
— Расскажите об этом подробнее.
— Мы учились в Кембридже на разных факультетах…
Кузя с удовлетворением отметила, как расширились от удивления глаза Виолетты. Сделала паузу, но, не дождавшись ответной реплики, продолжила:
— Джон учился на филолога. Невысокий, плотный, с уже наметившимися залысинами. Внешность совсем непримечательная; встретив такого на улице, я не обратила бы на него внимания. Но если б вы слышали, какой у него был выговор! Его ни с чем не спутаешь, такой выговор ставят лишь в нескольких закрытых школах, а затем оттачивают в одном из двух английских университетов. Именно по нему элита узнаёт своих. Человек со стороны может получить любое образование, заработать миллиарды, совершить эпохальные открытия, достичь мировой известности — но всё это не имеет значения. Если с детства ему не поставили правильную речь, путь в элиту для него закрыт. Он выскочка, нувориш. А настоящие хозяева мира — сто тысяч человек, узнающих друг друга по первой фразе. Они делают всё, чтобы этот факт казался конспирологией, но правду трудно скрыть. Гуманитарии правят миром, а технари служат им. Технарей и естественников у нас готовят в «краснокирпичных» университетах; их учат конкретным вещам, и безупречность выговора там никого не интересует. А Джон изучал английскую литературу, предмет совершенно непрактичный. Но он говорил на языке элиты! Для юной студентки этого хватило с лихвой. Мы начали встречаться.
21
Кузя умолкла, как будто погрузившись в воспоминания.
— И что было дальше? — спросила Виолетта.
— Дальше было разочарование. Оказалось, что для вхождения в элиту безупречный выговор — условие необходимое, но недостаточное. Окончив Кембридж, Джон устроился учителем литературы в провинциальной школе. Престиж никуда не делся — мэр неизменно приглашал Джона на закрытые вечеринки, куда не каждому промышленнику удавалось попасть. Но только этот престиж учитель словесности так и не смог монетизировать. А жить на жалование провинциального учителя… Возможно, потенциально Джон и был резервом элиты; но эта потенция была столь мизерной, что её можно считать импотенцией. Я на такое не подписывалась. А тут как раз подвернулась выгодная партия, преуспевающий бизнесмен. Я и сделала выбор. Вы меня понимаете?
— Ненавижу этот высокомерный тон! Сразу хочется тебя перекрестить! Если сейчас нацепишь очки и начнёшь свои лекции — могу не сдержаться.
— Очень надо! — фыркнула Бестия. — Раз вы ещё не доросли до серьёзных знаний, придётся адаптировать материал специально для вас — с помощью генератора видео GPT. Мультик для десятилеток подойдёт?
Она бросила беглый взгляд на Эмили и тут же поправилась:
— Ладно, ладно. Пусть будет двенадцать плюс.
— Только не тяни, — попросил Николай, — Нам надо понять, связан ли побег Гурова с его работой. Будет ли он пытаться попасть в свою лабораторию, или мы напрасно ждём его здесь.
— Есть, сэр! — чертовка вытянулась в струнку и отсалютовала, приложив когтистую лапу к пустой голове. — Будет сделано, сэр! Отправляюсь готовить техзадание!
Она лихо крутанулась на копытцах и растворилась в воздухе. Николай посмотрел на друзей.
— Ещё идеи есть?
— Я посмотрела, что есть в открытых источниках на бывшую девушку Гурова, — ответила Кузя, — думаю, мне стоит с ней встретиться.
— Она здесь, в городе? — спросил Николай.
— Здесь. Её даже искать не надо, сама лезет на глаза — первой же строкой в поиске по имейлу идёт реклама услуг Виолетты Богуславской.
Макар понимающе хмыкнул, но Кузя оборвала его.
— Это не то, что ты подумал. Там другая история. После универа Зоя Кулешова скоропостижно рассталась с Гуровым, скоропостижно выскочила замуж и так же скоропостижно развелась. Окончила какие-то экспресс-курсы и теперь пытается подрабатывать коучем. Похоже, не слишком удачно. Придумала себе красивый псевдоним для рекламного блока, но при этом даже не сменила электронный адрес.
— Она ведёт индивидуальный приём? — спросил Николай.
— Похоже, это единственное, что ей доступно, — ответила Кузя, — и не думаю, что договариваться о встрече надо на неделю вперёд.
— Тогда действуй, — кивнул Николай.
17
Через час в квартире отчётливо пахнуло дымком. Макар втянул носом воздух и спросил:
— У нас на кухне ничего не горит?
— Не напрягайся, — успокоила его Кузя, — скорее всего, это Бестия вернулась со своим мультфильмом.
И действительно, в тот же миг в прихожей раздался знакомый цокот копыт чертовки. Вскоре друзья собрались в большой комнате. Макар подключил настенный монитор к ноутбуку, чертовка ввела адрес в облаке, и трансляция началась.
Экран заиграл переливами аквамарина. Казалось, будто камера медленно плывёт под водой, пронизанной солнечными лучами. В динамиках зазвучала знакомая мелодия: «we all live in a yellow submarine, yellow submarine, yellow submarine». Вдалеке показалась жёлтая подводная лодка, похожая на упитанного тюленя. Лодка неспешно приблизилась, в огромных иллюминаторах стали видны улыбающиеся круглые рожицы. Музыка в динамиках сменилась вкрадчивым голосом диктора, комментирующим разворачивающийся видеоряд:
— А теперь, мой маленький друг, я расскажу тебе сказку про одну очень дружную семейку. Настолько дружную, что куда бы ни заносило братьев, они всегда крепко держались за руки, боясь хоть на миг разомкнуть хватку. И звали их всех одинаково — Геннадиями. Так бывает; ты ведь наверняка слышал о семье, где всех звали Буратино. Вот и здесь было то же самое; но, по крайней мере, фамилии у Геннадиев были разные — Гена А., Гена Б., Гена В. и так далее. И обязанности у них, конечно, тоже были разные.
Носило братьев по морю в жёлтой подводной лодке с большими иллюминаторами. Сквозь прозрачные стёкла можно было любоваться проплывающими мимо рыбами. В той части океана в изобилии водились лишь два вида — рыба-молот и рыба-меч. Молотов братья ловили, жарили и с удовольствием ели, а мечей не переваривали. Пробовали не раз — но нет, если уж не дано, то не дано.
И всё было хорошо, пока однажды не случилась беда — холодное течение прогнало рыб-молотов на юг, и братьям пришлось голодать. Совсем бедолаг скорчило от голода; неужели их уютная жёлтая субмарина превратится в мёртвый склеп?
Увидели братья неподалёку одинокого аквалангиста, затащили к себе через шлюз, взяли с двух сторон за руки, чтоб цепь не размыкалась. Присмотрелись к новичку и спросили:
— Чем ты питался, такой откормленный? Расскажи, поделись с народом! А то тут сейчас только рыбы-мечи остались, но они несъедобны.
— Шутите! — не поверил новичок. — Мечи не просто съедобны, а очень даже вкусны. Вы просто не умеете их готовить!
Сказал — и нажарил рыб-мечей на всю честну?ю компанию. Тут его, конечно, сразу определили на камбуз и нарекли очередным Геннадием.
А в другой раз братья простудились — забыли закрыть форточку в иллюминаторе. Сидят, грустят, соплями истекают. Совсем захирели, жизнь из них по каплям уходит. Вдруг видят — новый аквалангист неподалёку круги наматывает. Они и его прихватили в свою дружную цепь. Спрашивают:
— Ты почему такой румяный да весёлый? Не иначе у тебя иммунитет от этой заразы — так поделись! А новому Геннадию не жалко, поделился со всеми — и снова в жёлтой субмарине настали мир и благодать.
— Братцы, что вы со мной сделали? — спросил новый Геннадий.
— А это, мил-друг, называется трансформацией, — хором ответили ему Гены.
— Подождите! — Эмили кликнула по тачпаду, останавливая воспроизведение, — это же не про иммунитет! Это, наоборот — про резистентность к антибиотикам!
— Догадалась! — насмешливо протянула чертовка. — Не прошло и полгода! А вы всё: «вирусы, вирусы!». Будут вам и вирусы, потерпите немного.
18
Бестия потянулась к тачпаду, чтобы продолжить трансляцию, но Макар остановил её.
— Может, хватит?! Ты что, собираешься весь вечер сношать нам мозги этой хренью?
— Макар! — укоризненно сказала Кузя. — Что на тебя нашло? Беся, продолжай, пожалуйста, это действительно интересно.
Чертовка кликнула по пиктограмме воспроизведения, и картинка на экране ожила. На жёлтую субмарину полным ходом неслась управляемая торпеда. В динамиках вновь зазвучал тревожный голос диктора:
— Внимание! Подводная лодка подверглась внезапной атаке! Вражеский вирион пристыковался к её поверхности, диверсанты покинули капсидную оболочку и проникли внутрь. Но что мы видим? С атакующими Фагами в субмарину попал и одинокий Геннадий, захваченный диверсантами в плен во время их предыдущего рейда. Он растеряно мечется из стороны в сторону, не понимая, куда его занесло. И кто знает, сколько бы ещё он так метался, если бы дружный экипаж не взял его за руки, принимая в свою сплочённую цепочку.
— Не переживай, ты попал в хорошую компанию, — сказали ему соседние Гены.
Новый Геннадий огляделся, пытаясь понять, что же с ним произошло.
— Братцы, что это было? — спросил он.
— А это, мил-друг, называется трансдукцией, — хором ответили Гены.
Эмили отметила что-то в планшете и посмотрела на Бестию.
— Слишком примитивно. Хотя горизонтальный перенос генов вирусами я примерно так и представляла. Но ты ведь, кажется, хотела нас удивить?
— Не всё сразу, — ответила чертовка, — смотрите дальше.
Картинка на экране сменилась, в жёлтой субмарине вновь царили мир и порядок. Диктор продолжил свой рассказ:
— Экипаж подлодки очень дружен, и это больше, чем слова. Матросам легче принять в команду нового члена, чем отпустить кого-то из своих рядов. И всё же порой находится отщепенец — эгоистичный Геннадий, ненавидящий свою Родину. Он считает, что в соседней субмарине — цветущий сад, и мечтает сбежать туда.
Матросам жаль собрата; но не держать же его насильно. И вот — смотрите! — субмарина уже сблизилась с соседкой и выдвинула пиль — длинный переходной шлюз. Эгоистичный Геннадий нырнул в него — и вынырнул в соседней подлодке. Победно улыбнулся, растолкал матросов и нагло вклинился в их цепь. Соседние Гены ошарашенно посмотрели на него и спросили:
— Что это было?!
— А это, братки, называется конъюгацией, — ответил эгоистичный Геннадий.
Чертовка остановила воспроизведение и спросила:
— Ну что? Удивила?
— Да, это было неожиданно, — согласилась Кузя.
— А ведь я говорила, что всё живое стремится к саморепликации, — напомнила чертовка.
— Ты выражалась слишком расплывчато — «от слона до самой маленькой улитки». Да хоть улитка, хоть бактерия, хоть вирус — это понятно; ДНК и РНК для того и существуют. Но тут ведь речь даже не о нуклеиновой цепочке! Это лишь её крохотный фрагмент, отдельный ген — и он туда же!
— А ты как думала, — усмехнулась чертовка, — это универсальный закон.
19
Друзья подавленно молчали. Понятие горизонтального переноса оказалось слишком широким; неясно было, с какого конца за него браться.
— Вопросы есть? — спросила Бестия.
Макар пожал плечами.
— На том уровне, что ты задала, всё понятно. Но, боюсь, Гуров копает гораздо глубже.
— Правильно боишься, — кивнула чертовка.
— У тебя всё слишком просто, — продолжил Макар, — клетка или атакуется вирусом, или целенаправленно захватывает фрагменты нуклеиновых цепочек из окружающей среды, или так же целенаправленно внедряет свои гены в соседние клетки. Кажется, всё?
— Не всё. При повреждении оболочки в клетку может случайно попасть что угодно — и так же внедриться в цепочку. Пути горизонтальных переносов неисповедимы, а последствия непредсказуемы. По крайней мере, могут такими быть.
— Мне кажется, ты зачем-то хочешь нас напугать, — сказала Кузя, — норма в нашем мире всё-таки деление, а горизонтальный перенос — редкое исключение. Стоит ли придавать ему такое значение?
— Не столь редкое, как тебе кажется, — возразила чертовка, — это происходит постоянно. Другое дело, что неудачные решения отсеиваются естественным отбором и следов не оставляют. Зато удачные оставляют, и по ним ясно видно — чем проще жизнь, тем меньше линии её развития похожи на эволюционное древо. Они скорее напоминают спутанную паутину. Но для вас сейчас важно другое — выигрышная для патогена мутация может произойти в любой момент. И будь уверена, распространится она мгновенно.
— Ты думаешь, что диссертация Гурова как-то связана с этими мутациями? — спросил Николай.
— Хотела бы я его понять, — ответила чертовка, — но мои знания слишком поверхностны. Вы же видели, как нейросеть обработала мой запрос — оформила подачу информации на уровне младшего школьного возраста.
— На уровне чата для гопоты, — уточнил Макар. — Привыкай, подруга! Добро пожаловать в мир высоких технологий и узких специалистов!
Николай посмотрел на Эмили.
— А ты что скажешь?
— Я честно пыталась разобраться, — ответила девушка, — но это совсем не моя область. Тут нужен профессионал.
— У тебя есть кто-то на примете? — спросил Николай. — Чтобы был в теме и умел хранить секреты?
— Есть одна подруга, Оля Синицина, когда-то мы с ней занимались дайвингом. Она, по крайней мере, может читать такие тексты без словаря. Если надо, я могу попросить её проанализировать наши материалы.
Николай на секунду задумался, потом кивнул.
— Хорошо, передай ей файлы Гурова. Но у тебя самой какое впечатление от диссертации?
Эмили пожала плечами.
— Неопределённое. Понятно, что ничего не понятно. Сплошные вопросы. Почему, например, Гуров так часто поминает транспозоны — они ведь редко на что-то влияют.
— Транспозоны? — переспросил Макар. — А это ещё что за звери?
— Мобильные участки ДНК, способные перемещаться внутри генома, — ответила Эмили, — так называемые «прыгающие гены». Обычно их информация игнорируется; но стоит этому гену попасть в нужное время в нужное место, может начаться такое…
— Бомба до сих пор прыгает, — закончил Макар, вспомнив старый анекдот.
20
Кабинет Виолетты Богуславской находился на Садовой и был обставлен вполне традиционно — два глубоких кресла и низкий журнальный столик с диспенсером для салфеток. Престижный район и отдельный вход с администратором создавали иллюзию успешности. Но Кузя знала, что кабинеты здесь сдаются в аренду с почасовой оплатой, и если бы она заранее не перевела плату за сеанс, вряд ли Виолетта назначила ей встречу в таком месте.
Видимо, дела у новоявленного коуча шли неважно, если приходилось пускать пыль в глаза подобным способом. Кузя только усмехнулась про себя; профессиональные качества Виолетты сейчас волновали её меньше всего. Наоборот, расчёт был именно на «слепое пятно», непроработанность личных проблем коуча.
Женщины расположились в креслах напротив друг друга. Виолетта чуть подалась вперёд, изображая искреннюю заинтересованность, и приготовилась слушать. Кузя повертела в руках салфетку, делая вид, что собирается с мыслями. Наконец, решившись, посмотрела в глаза Виолетте.
— После университета я рассталась со своим парнем. Тогда я была уверена, что поступаю правильно, что это тупиковые отношения. Но в последнее время я стала сомневаться в своём решении. Всё чаще вспоминаю те дни, иногда вижу странные сны, после которых всё утро хожу разбитая. Хочу разобраться в своих чувствах.
— Давно вы расстались? — спросила Виолетта.
— Давно, уже больше десяти лет прошло. Я о нём и не вспоминала, думала, что вычеркнула из жизни. А сейчас вдруг как-то накатило…
— Вы были инициатором разрыва?
— Да.
— Расскажите об этом подробнее.
— Мы учились в Кембридже на разных факультетах…
Кузя с удовлетворением отметила, как расширились от удивления глаза Виолетты. Сделала паузу, но, не дождавшись ответной реплики, продолжила:
— Джон учился на филолога. Невысокий, плотный, с уже наметившимися залысинами. Внешность совсем непримечательная; встретив такого на улице, я не обратила бы на него внимания. Но если б вы слышали, какой у него был выговор! Его ни с чем не спутаешь, такой выговор ставят лишь в нескольких закрытых школах, а затем оттачивают в одном из двух английских университетов. Именно по нему элита узнаёт своих. Человек со стороны может получить любое образование, заработать миллиарды, совершить эпохальные открытия, достичь мировой известности — но всё это не имеет значения. Если с детства ему не поставили правильную речь, путь в элиту для него закрыт. Он выскочка, нувориш. А настоящие хозяева мира — сто тысяч человек, узнающих друг друга по первой фразе. Они делают всё, чтобы этот факт казался конспирологией, но правду трудно скрыть. Гуманитарии правят миром, а технари служат им. Технарей и естественников у нас готовят в «краснокирпичных» университетах; их учат конкретным вещам, и безупречность выговора там никого не интересует. А Джон изучал английскую литературу, предмет совершенно непрактичный. Но он говорил на языке элиты! Для юной студентки этого хватило с лихвой. Мы начали встречаться.
21
Кузя умолкла, как будто погрузившись в воспоминания.
— И что было дальше? — спросила Виолетта.
— Дальше было разочарование. Оказалось, что для вхождения в элиту безупречный выговор — условие необходимое, но недостаточное. Окончив Кембридж, Джон устроился учителем литературы в провинциальной школе. Престиж никуда не делся — мэр неизменно приглашал Джона на закрытые вечеринки, куда не каждому промышленнику удавалось попасть. Но только этот престиж учитель словесности так и не смог монетизировать. А жить на жалование провинциального учителя… Возможно, потенциально Джон и был резервом элиты; но эта потенция была столь мизерной, что её можно считать импотенцией. Я на такое не подписывалась. А тут как раз подвернулась выгодная партия, преуспевающий бизнесмен. Я и сделала выбор. Вы меня понимаете?
