– И богат, и в обществе принят, и особняк на Фонтанке имеет. Словом, очень даже приличный, светский человек. Да ведь он из нашего уезда! Неужто не слыхали о нем?
– Нет, – растерялась Ольга.
Валобуев слегка удивился.
– Но как же? Имение Знаменское, с красивым домом и парком. Разве вы там не были?
– Была, – закивала Ольга. – Парк чудесный, я гуляла там: управляющий меня впустил. Но хозяев там нет!
– Да, Степан уже лет десять не был в своем имении. Некогда ему приезжать. Лишь меня настойчиво зовет в гости.
– Но это же просто прекрасно! Когда мы поедем?
Валобуев посмотрел на Ольгу в легком замешательстве.
– Да… хоть завтра, если вам угодно. Или лучше в апреле, как минует Великий пост и дороги подсохнут.
– В апреле?! – радостно воскликнула Ольга. И тут же нахмурилась.
Поехать в Петербург… Идея казалась слишком заманчивой, чтобы от нее отказаться. И Ольга не сомневалась, что дядюшка согласится ее сопровождать, что удастся уговорить его. Вот только, ни о каком путешествии не может идти и речи, пока она не обручится с Валобуевым, а этого ей совсем не хотелось.
«Как же быть? – спрашивала она себя. – Если я не обручусь с ним, то не попаду в Петербург. А если обручусь, то, чего доброго, придется выходить за него. Но разве все помолвки неизбежно заканчиваются свадьбами? – тут же возразила она себе. – Вовсе нет! При желании всегда можно найти повод расторгнуть помолвку. А вот другой возможности побывать в столице у меня может и не быть».
– Хорошо, Алексей Александрович, я согласна стать вашей женой! – решительно выпалила она.
Валобуев так и просиял.
– Ах, Ольга Михайловна, вы волшебница! Читаете мои мысли! Я ведь, честно сказать, за тем и пожаловал, чтоб просить вашей руки. Только никак не мог набраться смелости и объясниться.
На мгновение Ольга смутилась, а затем ей вдруг стало так весело, что она чуть не рассмеялась. Мужчина еще не сделал ей предложение, а она уже отвечает согласием!
Двери распахнулись, и в комнату влетела Анна Егоровна. По лицу тетушки Ольга догадалась, что та подслушивала их разговор. Но сердиться на тетушку ей сейчас не хотелось. Все ее мысли были лишь об одном: о предстоящем путешествии в Петербург.
«Я все-таки попаду туда, – с трепетом думала она. – А потом будет видно, как отвертеться от этого замужества. В конце концов, как говорил один из французских королей, Париж стоит мессы!»
В то самое время, когда Ольга Чижевская так отчаянно рвалась в Петербург, Евгений Лопухин рвался в смоленскую глушь. Но если Ольга уже была близка к своей цели, то у бедняги Евгения все обстояло наоборот. Его дражайшая половина отказалась списываться с подругой и проситься в гости.
Евгений с досадой сознавал, что дал маху и взялся за дело неправильно. Нужно было расписать жене все прелести сельской жизни и ее благотворного влияния на отношения супругов, а он вместо этого проявил странный интерес к подруге жены.
– Что ж ты не позвала к нам свою Оленьку? – спросил он как-то раз за обедом. – Ей, наверное, скучно все время в деревне. Надо бы написать ей, предложить погостить у нас.
Увы! Евгений и подумать не мог, что его невинные слова приведут Зинаиду в бешенство.
– Погостить у нас? – вскричала она, швыряя салфетку на стол. – Зачем тебе это нужно, что еще за причуда?
– Да я просто так предложил, из вежливости, – попытался защититься Евгений. – Я ведь знаю, как вы с ней привязаны друг к другу. Вы же с детства дружили, еще когда жили в Москве. Ну и вот! – он красноречиво помолчал. – Сперва бы она погостила у нас, затем – мы у нее. Ведь так славно было бы поехать в деревню поздней весной…
– Неужели? – усмехнулась Зина. – Так, значит, тебя потянуло в деревню? Молочка попить, цветочков нарвать, подышать воздухом полей?
– Ну, в общем…
– Довольно! – оборвала Зина. – Не считай меня совсем глупой, чтоб я тебе поверила. В деревню! – Она издевательски рассмеялась. – Да ты же терпеть ее не можешь! Я целых два года упрашивала тебя поехать в именье моего отца, а ты не соглашался. Говорил, что умрешь со скуки вдали от Петербурга. А теперь уверяешь меня, что тебе захотелось пожить в деревне! Ну-ка, признавайся: зачем ты это затеял?
– Да я, прежде всего, о тебе думаю, Зиночка…
– Обо мне надо было думать раньше, – отрезала Зина. – А теперь уж поздно. Тоже мне, нашелся заботливый муж! Привести любовницу в дом…
Словом, дело кончилось полным провалом. Оставалось одно: выждать, когда Зинаида успокоится, и снова вернуться к насущному вопросу. В конце концов, весна еще только начиналась, а выкапывать сундук из земли можно будет тогда, когда земля нагреется и парки оденутся листвой.
Петербург, конец апреля 1817 года
Сладко потянувшись, Ольга открыла глаза. Зажмурилась, помотала головой и снова открыла. Картинка не изменилась.
– Не могу поверить, – восторженно прошептала девушка. – Я в Петербурге… О боже, какое счастье!
Поднявшись на постели, Ольга осмотрелась. После ее скромных деревенских покоев эта спальня казалась ей чудом роскоши. Стены покрывали обои из нежно-желтого шелка. Окна обрамляли пышные драпировки из белого атласа с золотистой бахромой. Такие же драпировки находились в изголовье кровати с резными спинками. Изящную мебель обтягивал розовый атлас. Большую часть пола устилал огромный ковер – белый, с рисунком из желтых и розовых роз.
Но главным достоинством комнаты в глазах Ольги являлось то, что ее окна выходили на набережную Фонтанки. Куда ни глянь – дворцы, нарядные прохожие, экипажи с великолепными лошадьми. Аристократический квартал Петербурга… Сколько раз Ольга мечтала здесь побывать! И вот, теперь ей предстоит провести в этом месте несколько чудесных недель.
Надев свое лучшее платье – из сливочно-желтого шелка с серо-голубым поясом под грудью и белым воротничком – Ольга вышла из комнаты, а затем спустилась по лестнице на второй, парадный этаж особняка. Было еще рано, и в роскошно убранной анфиладе стояла тишина.
Переходя из комнаты в комнату, Ольга достигла большой парадной залы: белой, с мраморными колоннами и мебелью, обитой сиреневым штофом, с красивым белым роялем. В простенках между тремя высокими окнами размещались зеркала в позолоченных рамах. По бокам симметрично расположенных мраморных каминов высились статуи полуобнаженных нимф.
С одной стороны от парадной залы находились розовая бальная зала и голубая банкетная. С другой – зеленая, малиновая гостиные и небольшой будуар. Столовая, библиотека и зимний сад выходили окнами во внутренний двор. Середину особняка занимал вестибюль с монументальной лестницей, ведущей прямо к дверям парадной залы.
«И живут же некоторые счастливцы! – не без зависти подумала Ольга. – Не то что мы в нашей Киселевке»…
– О чем замечтались, красавица?
Ольга вздрогнула, услышав позади себя голос Остолопова.
– Степан Иванович! Ну можно ли так подкрадываться? – набросилась она на него. – Вы перепугали меня!
– Не сердитесь, мой ангел, на глупого старика, – кокетливо произнес Остолопов. – Я ведь думал, вы меня заметили.
– Вовсе нет, – растерянно отозвалась Ольга. Теперь, когда она остыла, ей сделалось ужасно неловко за свою невежливость. – А вы разве давно тут?
Остолопов лукаво прищурился.
– Да уж минут пять, почитай.
– Как?
– Да так, – Остолопов с виноватой улыбкой развел руками, – шел мимо, увидел вас, да и засмотрелся.
– Степан Иванович, вы меня смущаете! – хихикнула Ольга. – Нет, в самом деле. Я самая обыкновенная девушка, не то что ваши разряженные столичные дамы.
– Э, дорогая моя Ольга Михайловна! Да ведь в том-то и дело, что они лишь тогда и красивы, когда на них дорогие наряды. А одень их попроще, так и смотреть не на что. А вот вы, – Остолопов принялся кружить вокруг Ольги, – вы даже в скромных туалетах кажетесь писаной красавицей. Как сказано в песне, во всех ты, душечка, нарядах хороша!
«Да куда он клонит? – озадаченно подумала Ольга. – Надобно держать ухо востро: этот Остолопчик, похоже, еще тот фрукт!»
– Право же, Степан Иванович, вы мне льстите, – промолвила она. – Но я все равно вам признательна. Знаете… Ведь мы, провинциалки, такие неловкие, так быстро теряемся, стоит нам попасть в большой город.
– Немудрено потеряться, когда ты одета хуже других. Только эта беда поправимая. Стоит лишь проехаться по модным лавкам.
– Особенно когда в кошельке у тебя ветер гуляет!
Остолопов лукаво улыбнулся.
– Ну, допустим, у кого гуляет, а у кого и нет…
– Степан Иванович! – Ольга окинула его строгим взглядом. – На что вы намекаете? Нет-нет, я девушка скромная и не могу принимать подарки от чужих людей.
– Обижаете, красавица моя, обижаете! – Остолопов покачал головой. – Это кто же здесь чужой человек – я, что ли?
– Да ведь мы с вами всего пятый день знакомы!
– Ну так что же? – возразил он. – Подумаешь – пятый день! И потом, вы мне совсем не чужая. Вы – невеста моего друга. И если он сам не может о вас позаботиться, я обязан ему помогать.
«Кажется, дело принимает весьма интригующий оборот, – подумала Ольга. – Но что мне ему отвечать? Как вести себя?»
– И ведь я, наверное, буду вашим посажённым отцом на свадьбе, – с улыбкой продолжал Остолопов. – А раз так, мне положено дарить вам подарки. Иначе нельзя! Таковы обычаи.
– Ну, я даже не знаю, – растерялась Ольга. – Если вы так считаете…
– Конечно, дорогая моя! И давайте не будем терять времени, – Остолопов ласково потрепал Ольгу по плечу. – Позавтракаем – и вперед.
– А мой жених тоже с нами поедет?
– Вот еще! – фыркнул Остолопов. – Да на кой он нам сдался? Нет, я, конечно же, предложу ему поехать, – спохватился он. – Но он все равно останется дома. Такой, знаете ли, домосед.
– Ладно, Степан Иванович, – сказала Ольга. – Значит, сразу после завтрака и отправимся...
– …Опустошать модные лавки, – с улыбкой докончил он и, запечатлев на Ольгиной руке поцелуй, поспешил распорядиться насчет завтрака.
А Ольга пошла наверх – навестить дядюшку. Вчера с ним приключилось несчастье. Выходя из кареты после прогулки, он упал и подвернул ногу. Его отнесли в гостевую спальню и тотчас вызвали доктора. Тот осмотрел Тихона Васильевича и предписал находиться в постели ближайшую неделю. Это очень расстроило Ольгу, и утешало лишь то, что сам дядюшка несильно расстроился. В доме Остолопова имелась прекрасная библиотека, и Тихон Васильевич радостно занялся чтением книг и новомодных журналов. Племяннице же он предоставил полную свободу на время своей болезни, чем она и собиралась воспользоваться.
Стоял один из самых прекрасных апрельских дней: солнечный, теплый и безветренный. На Невском проспекте было многолюдно, хотя многие дворяне разъехались по своим усадьбам и дачам. Ведь только законченный лентяй мог усидеть в такую погоду в городе.
В пестрой толпе гуляющих выделялись два молодых человека: сероглазый шатен и кареглазый брюнет. Выделялись они не внешностью, которая была довольно приятной, а одеждой. На шатене был просторный плащ светло-серого цвета, подбитый малиновым сукном в темно-серую клетку, а на брюнете – темно-синий плащ с красной, в синюю клетку, подбивкой. Именно эта подбивка и составляла оригинальную деталь их костюмов.
Из-за своеобразия одежды молодых людей принимали за иностранцев. На самом же деле они были русскими, недавно вернувшимися из-за границы, и носили вполне русские имена: Максим Шаховской и Сергей Меркалов. Один из них был князем, а другой – графом, причем, оба происходили из старинных русских фамилий.
– Разрази меня гром! – воскликнул Сергей, останавливаясь напротив Гостиного двора и оглядываясь. – Мы снова в Петербурге… Не верится!
– Мне тоже, – улыбнулся Максим. – И это понятно. Провести за границей четыре года – это, брат, не шутки! А в Петербурге мы целых пять лет не были.
– Однако надо заметить, что здесь ничего не изменилось. Даже лица все те же. Я узнал, по меньшей мере, человек десять. Но странно, что никто из них не узнал меня! Или тебя.
– Чему ж удивляться? – возразил Максим. – Мы уже не те, что тогда. И потом, в Петербурге не принято помнить о тех, кто не мозолит глаза.
– Ну, кое-кто из столичных жителей о тебе наверняка не забыл, – с намеком произнес Сергей.
Максим усмехнулся.
– О да! Можно только догадываться, сколько раз бедный Остолоп видел меня в кошмарах. Что ж, поделом ему! Будет знать, как присваивать чужие деньги. Нужно было лучше учить в детстве закон божий. Тогда бы он знал, что неправедно нажитое богатство не способствует душевному покою.
Переглянувшись, друзья рассмеялись. Но внезапно Максим стал серьезным и схватил друга за руку.
– А ну-ка, взгляни туда! – он указал на одну из дверей бесчисленных модных лавок. – Да это никак Остолоп, собственной персоной! Недаром говорят: вспомни нечистого, так он и проявится. Да, точно он. И в такой интересной компании!
Действительно, Остолопов только что вышел из дверей модного магазина и начал спускаться с крыльца. Принарядившаяся Ольга шла рядом.
– Новая пассия моего любвеобильного отчима, – насмешливо бросил Максим. – Хм! А девица-то недурна собой!
– Весьма недурна, – согласился Сергей.
Надвинув на лоб цилиндр, дабы не быть узнанным, Максим с любопытством посмотрел на спутницу Остолопова. Хорошенькая кареглазая брюнетка с длинными ресницами и светлой кожей, лет двадцати на вид. Да, за истекшие годы вкусы его отчима нисколько не изменились. По-прежнему любит темноволосых и молодых.
Максим усмехнулся, оглядев наряд девушки. На ней был элегантный редингот из желто-медового бархата. На голове – причудливый капор из того же бархата, с голубыми атласными бантами и изогнутым страусовым пером. Маленькие руки обтягивали светло-голубые перчатки.
– А дамочку-то, похоже, можно поздравить с обновками, – иронично заметил Максим. – Ну, так и есть! Смотри, вон стоит карета Остолопа, и в нее грузят коробки. Не иначе, как с только что купленными нарядами.
– Похоже, что так.
– Вот мерзавец! – возмутился Максим. – Спускает мое наследство на любовниц. Ну нет, брат, шалишь! Настало время призвать тебя к порядку. И клянусь, что я это сделаю – в самое ближайшее время.
Проводив взглядом отъезжающую карету, Максим шумно вздохнул и повернулся к другу.
– Ну, мой друг? Куда мы? Я бы предпочел вернуться в гостиницу и пообедать.
– Хорошая мысль, – согласился Сергей. – А потом я проедусь до одного адвоката. Хочу разузнать, как взыскать с дядюшки матушкино приданое.
– А я пойду на Фонтанку и потолкую кое с кем из наших старых слуг. Прежде чем свалиться на голову отчиму, не мешает разведать, как обстоят дела.
Повернувшись на каблуках, друзья двинулись в сторону гостиницы.
К возвращению Ольги и Остолопова Валобуев успел надраться и крепко заснуть. Так, что его оказалось невозможно разбудить. Это удивило и весьма раздосадовало Ольгу. Но зато Остолопов был рад. За обедом он любезничал с гостьей, а затем предложил поехать в театр.
– Я узнал, что в Большом дают новый, красочный балет, – сказал он, интригующе глядя на нее. – А так как у меня абонирована там ложа, мы можем прямо сегодня посмотреть его.
– Балет, – протянула Ольга с мечтательной улыбкой. – Стыдно сказать, но я еще никогда не видала балета. Когда мы жили в Москве, я была слишком юной, и родители не брали меня в театр.
– Так поедем! – искушал ее Остолопов. – Платья для выездов у вас теперь есть, а прическу сделает горничная моей покойной супруги.
– Нет, – растерялась Ольга.
Валобуев слегка удивился.
– Но как же? Имение Знаменское, с красивым домом и парком. Разве вы там не были?
– Была, – закивала Ольга. – Парк чудесный, я гуляла там: управляющий меня впустил. Но хозяев там нет!
– Да, Степан уже лет десять не был в своем имении. Некогда ему приезжать. Лишь меня настойчиво зовет в гости.
– Но это же просто прекрасно! Когда мы поедем?
Валобуев посмотрел на Ольгу в легком замешательстве.
– Да… хоть завтра, если вам угодно. Или лучше в апреле, как минует Великий пост и дороги подсохнут.
– В апреле?! – радостно воскликнула Ольга. И тут же нахмурилась.
Поехать в Петербург… Идея казалась слишком заманчивой, чтобы от нее отказаться. И Ольга не сомневалась, что дядюшка согласится ее сопровождать, что удастся уговорить его. Вот только, ни о каком путешествии не может идти и речи, пока она не обручится с Валобуевым, а этого ей совсем не хотелось.
«Как же быть? – спрашивала она себя. – Если я не обручусь с ним, то не попаду в Петербург. А если обручусь, то, чего доброго, придется выходить за него. Но разве все помолвки неизбежно заканчиваются свадьбами? – тут же возразила она себе. – Вовсе нет! При желании всегда можно найти повод расторгнуть помолвку. А вот другой возможности побывать в столице у меня может и не быть».
– Хорошо, Алексей Александрович, я согласна стать вашей женой! – решительно выпалила она.
Валобуев так и просиял.
– Ах, Ольга Михайловна, вы волшебница! Читаете мои мысли! Я ведь, честно сказать, за тем и пожаловал, чтоб просить вашей руки. Только никак не мог набраться смелости и объясниться.
На мгновение Ольга смутилась, а затем ей вдруг стало так весело, что она чуть не рассмеялась. Мужчина еще не сделал ей предложение, а она уже отвечает согласием!
Двери распахнулись, и в комнату влетела Анна Егоровна. По лицу тетушки Ольга догадалась, что та подслушивала их разговор. Но сердиться на тетушку ей сейчас не хотелось. Все ее мысли были лишь об одном: о предстоящем путешествии в Петербург.
«Я все-таки попаду туда, – с трепетом думала она. – А потом будет видно, как отвертеться от этого замужества. В конце концов, как говорил один из французских королей, Париж стоит мессы!»
В то самое время, когда Ольга Чижевская так отчаянно рвалась в Петербург, Евгений Лопухин рвался в смоленскую глушь. Но если Ольга уже была близка к своей цели, то у бедняги Евгения все обстояло наоборот. Его дражайшая половина отказалась списываться с подругой и проситься в гости.
Евгений с досадой сознавал, что дал маху и взялся за дело неправильно. Нужно было расписать жене все прелести сельской жизни и ее благотворного влияния на отношения супругов, а он вместо этого проявил странный интерес к подруге жены.
– Что ж ты не позвала к нам свою Оленьку? – спросил он как-то раз за обедом. – Ей, наверное, скучно все время в деревне. Надо бы написать ей, предложить погостить у нас.
Увы! Евгений и подумать не мог, что его невинные слова приведут Зинаиду в бешенство.
– Погостить у нас? – вскричала она, швыряя салфетку на стол. – Зачем тебе это нужно, что еще за причуда?
– Да я просто так предложил, из вежливости, – попытался защититься Евгений. – Я ведь знаю, как вы с ней привязаны друг к другу. Вы же с детства дружили, еще когда жили в Москве. Ну и вот! – он красноречиво помолчал. – Сперва бы она погостила у нас, затем – мы у нее. Ведь так славно было бы поехать в деревню поздней весной…
– Неужели? – усмехнулась Зина. – Так, значит, тебя потянуло в деревню? Молочка попить, цветочков нарвать, подышать воздухом полей?
– Ну, в общем…
– Довольно! – оборвала Зина. – Не считай меня совсем глупой, чтоб я тебе поверила. В деревню! – Она издевательски рассмеялась. – Да ты же терпеть ее не можешь! Я целых два года упрашивала тебя поехать в именье моего отца, а ты не соглашался. Говорил, что умрешь со скуки вдали от Петербурга. А теперь уверяешь меня, что тебе захотелось пожить в деревне! Ну-ка, признавайся: зачем ты это затеял?
– Да я, прежде всего, о тебе думаю, Зиночка…
– Обо мне надо было думать раньше, – отрезала Зина. – А теперь уж поздно. Тоже мне, нашелся заботливый муж! Привести любовницу в дом…
Словом, дело кончилось полным провалом. Оставалось одно: выждать, когда Зинаида успокоится, и снова вернуться к насущному вопросу. В конце концов, весна еще только начиналась, а выкапывать сундук из земли можно будет тогда, когда земля нагреется и парки оденутся листвой.
ГЛАВА 3
Петербург, конец апреля 1817 года
Сладко потянувшись, Ольга открыла глаза. Зажмурилась, помотала головой и снова открыла. Картинка не изменилась.
– Не могу поверить, – восторженно прошептала девушка. – Я в Петербурге… О боже, какое счастье!
Поднявшись на постели, Ольга осмотрелась. После ее скромных деревенских покоев эта спальня казалась ей чудом роскоши. Стены покрывали обои из нежно-желтого шелка. Окна обрамляли пышные драпировки из белого атласа с золотистой бахромой. Такие же драпировки находились в изголовье кровати с резными спинками. Изящную мебель обтягивал розовый атлас. Большую часть пола устилал огромный ковер – белый, с рисунком из желтых и розовых роз.
Но главным достоинством комнаты в глазах Ольги являлось то, что ее окна выходили на набережную Фонтанки. Куда ни глянь – дворцы, нарядные прохожие, экипажи с великолепными лошадьми. Аристократический квартал Петербурга… Сколько раз Ольга мечтала здесь побывать! И вот, теперь ей предстоит провести в этом месте несколько чудесных недель.
Надев свое лучшее платье – из сливочно-желтого шелка с серо-голубым поясом под грудью и белым воротничком – Ольга вышла из комнаты, а затем спустилась по лестнице на второй, парадный этаж особняка. Было еще рано, и в роскошно убранной анфиладе стояла тишина.
Переходя из комнаты в комнату, Ольга достигла большой парадной залы: белой, с мраморными колоннами и мебелью, обитой сиреневым штофом, с красивым белым роялем. В простенках между тремя высокими окнами размещались зеркала в позолоченных рамах. По бокам симметрично расположенных мраморных каминов высились статуи полуобнаженных нимф.
С одной стороны от парадной залы находились розовая бальная зала и голубая банкетная. С другой – зеленая, малиновая гостиные и небольшой будуар. Столовая, библиотека и зимний сад выходили окнами во внутренний двор. Середину особняка занимал вестибюль с монументальной лестницей, ведущей прямо к дверям парадной залы.
«И живут же некоторые счастливцы! – не без зависти подумала Ольга. – Не то что мы в нашей Киселевке»…
– О чем замечтались, красавица?
Ольга вздрогнула, услышав позади себя голос Остолопова.
– Степан Иванович! Ну можно ли так подкрадываться? – набросилась она на него. – Вы перепугали меня!
– Не сердитесь, мой ангел, на глупого старика, – кокетливо произнес Остолопов. – Я ведь думал, вы меня заметили.
– Вовсе нет, – растерянно отозвалась Ольга. Теперь, когда она остыла, ей сделалось ужасно неловко за свою невежливость. – А вы разве давно тут?
Остолопов лукаво прищурился.
– Да уж минут пять, почитай.
– Как?
– Да так, – Остолопов с виноватой улыбкой развел руками, – шел мимо, увидел вас, да и засмотрелся.
– Степан Иванович, вы меня смущаете! – хихикнула Ольга. – Нет, в самом деле. Я самая обыкновенная девушка, не то что ваши разряженные столичные дамы.
– Э, дорогая моя Ольга Михайловна! Да ведь в том-то и дело, что они лишь тогда и красивы, когда на них дорогие наряды. А одень их попроще, так и смотреть не на что. А вот вы, – Остолопов принялся кружить вокруг Ольги, – вы даже в скромных туалетах кажетесь писаной красавицей. Как сказано в песне, во всех ты, душечка, нарядах хороша!
«Да куда он клонит? – озадаченно подумала Ольга. – Надобно держать ухо востро: этот Остолопчик, похоже, еще тот фрукт!»
– Право же, Степан Иванович, вы мне льстите, – промолвила она. – Но я все равно вам признательна. Знаете… Ведь мы, провинциалки, такие неловкие, так быстро теряемся, стоит нам попасть в большой город.
– Немудрено потеряться, когда ты одета хуже других. Только эта беда поправимая. Стоит лишь проехаться по модным лавкам.
– Особенно когда в кошельке у тебя ветер гуляет!
Остолопов лукаво улыбнулся.
– Ну, допустим, у кого гуляет, а у кого и нет…
– Степан Иванович! – Ольга окинула его строгим взглядом. – На что вы намекаете? Нет-нет, я девушка скромная и не могу принимать подарки от чужих людей.
– Обижаете, красавица моя, обижаете! – Остолопов покачал головой. – Это кто же здесь чужой человек – я, что ли?
– Да ведь мы с вами всего пятый день знакомы!
– Ну так что же? – возразил он. – Подумаешь – пятый день! И потом, вы мне совсем не чужая. Вы – невеста моего друга. И если он сам не может о вас позаботиться, я обязан ему помогать.
«Кажется, дело принимает весьма интригующий оборот, – подумала Ольга. – Но что мне ему отвечать? Как вести себя?»
– И ведь я, наверное, буду вашим посажённым отцом на свадьбе, – с улыбкой продолжал Остолопов. – А раз так, мне положено дарить вам подарки. Иначе нельзя! Таковы обычаи.
– Ну, я даже не знаю, – растерялась Ольга. – Если вы так считаете…
– Конечно, дорогая моя! И давайте не будем терять времени, – Остолопов ласково потрепал Ольгу по плечу. – Позавтракаем – и вперед.
– А мой жених тоже с нами поедет?
– Вот еще! – фыркнул Остолопов. – Да на кой он нам сдался? Нет, я, конечно же, предложу ему поехать, – спохватился он. – Но он все равно останется дома. Такой, знаете ли, домосед.
– Ладно, Степан Иванович, – сказала Ольга. – Значит, сразу после завтрака и отправимся...
– …Опустошать модные лавки, – с улыбкой докончил он и, запечатлев на Ольгиной руке поцелуй, поспешил распорядиться насчет завтрака.
А Ольга пошла наверх – навестить дядюшку. Вчера с ним приключилось несчастье. Выходя из кареты после прогулки, он упал и подвернул ногу. Его отнесли в гостевую спальню и тотчас вызвали доктора. Тот осмотрел Тихона Васильевича и предписал находиться в постели ближайшую неделю. Это очень расстроило Ольгу, и утешало лишь то, что сам дядюшка несильно расстроился. В доме Остолопова имелась прекрасная библиотека, и Тихон Васильевич радостно занялся чтением книг и новомодных журналов. Племяннице же он предоставил полную свободу на время своей болезни, чем она и собиралась воспользоваться.
Стоял один из самых прекрасных апрельских дней: солнечный, теплый и безветренный. На Невском проспекте было многолюдно, хотя многие дворяне разъехались по своим усадьбам и дачам. Ведь только законченный лентяй мог усидеть в такую погоду в городе.
В пестрой толпе гуляющих выделялись два молодых человека: сероглазый шатен и кареглазый брюнет. Выделялись они не внешностью, которая была довольно приятной, а одеждой. На шатене был просторный плащ светло-серого цвета, подбитый малиновым сукном в темно-серую клетку, а на брюнете – темно-синий плащ с красной, в синюю клетку, подбивкой. Именно эта подбивка и составляла оригинальную деталь их костюмов.
Из-за своеобразия одежды молодых людей принимали за иностранцев. На самом же деле они были русскими, недавно вернувшимися из-за границы, и носили вполне русские имена: Максим Шаховской и Сергей Меркалов. Один из них был князем, а другой – графом, причем, оба происходили из старинных русских фамилий.
– Разрази меня гром! – воскликнул Сергей, останавливаясь напротив Гостиного двора и оглядываясь. – Мы снова в Петербурге… Не верится!
– Мне тоже, – улыбнулся Максим. – И это понятно. Провести за границей четыре года – это, брат, не шутки! А в Петербурге мы целых пять лет не были.
– Однако надо заметить, что здесь ничего не изменилось. Даже лица все те же. Я узнал, по меньшей мере, человек десять. Но странно, что никто из них не узнал меня! Или тебя.
– Чему ж удивляться? – возразил Максим. – Мы уже не те, что тогда. И потом, в Петербурге не принято помнить о тех, кто не мозолит глаза.
– Ну, кое-кто из столичных жителей о тебе наверняка не забыл, – с намеком произнес Сергей.
Максим усмехнулся.
– О да! Можно только догадываться, сколько раз бедный Остолоп видел меня в кошмарах. Что ж, поделом ему! Будет знать, как присваивать чужие деньги. Нужно было лучше учить в детстве закон божий. Тогда бы он знал, что неправедно нажитое богатство не способствует душевному покою.
Переглянувшись, друзья рассмеялись. Но внезапно Максим стал серьезным и схватил друга за руку.
– А ну-ка, взгляни туда! – он указал на одну из дверей бесчисленных модных лавок. – Да это никак Остолоп, собственной персоной! Недаром говорят: вспомни нечистого, так он и проявится. Да, точно он. И в такой интересной компании!
Действительно, Остолопов только что вышел из дверей модного магазина и начал спускаться с крыльца. Принарядившаяся Ольга шла рядом.
– Новая пассия моего любвеобильного отчима, – насмешливо бросил Максим. – Хм! А девица-то недурна собой!
– Весьма недурна, – согласился Сергей.
Надвинув на лоб цилиндр, дабы не быть узнанным, Максим с любопытством посмотрел на спутницу Остолопова. Хорошенькая кареглазая брюнетка с длинными ресницами и светлой кожей, лет двадцати на вид. Да, за истекшие годы вкусы его отчима нисколько не изменились. По-прежнему любит темноволосых и молодых.
Максим усмехнулся, оглядев наряд девушки. На ней был элегантный редингот из желто-медового бархата. На голове – причудливый капор из того же бархата, с голубыми атласными бантами и изогнутым страусовым пером. Маленькие руки обтягивали светло-голубые перчатки.
– А дамочку-то, похоже, можно поздравить с обновками, – иронично заметил Максим. – Ну, так и есть! Смотри, вон стоит карета Остолопа, и в нее грузят коробки. Не иначе, как с только что купленными нарядами.
– Похоже, что так.
– Вот мерзавец! – возмутился Максим. – Спускает мое наследство на любовниц. Ну нет, брат, шалишь! Настало время призвать тебя к порядку. И клянусь, что я это сделаю – в самое ближайшее время.
Проводив взглядом отъезжающую карету, Максим шумно вздохнул и повернулся к другу.
– Ну, мой друг? Куда мы? Я бы предпочел вернуться в гостиницу и пообедать.
– Хорошая мысль, – согласился Сергей. – А потом я проедусь до одного адвоката. Хочу разузнать, как взыскать с дядюшки матушкино приданое.
– А я пойду на Фонтанку и потолкую кое с кем из наших старых слуг. Прежде чем свалиться на голову отчиму, не мешает разведать, как обстоят дела.
Повернувшись на каблуках, друзья двинулись в сторону гостиницы.
К возвращению Ольги и Остолопова Валобуев успел надраться и крепко заснуть. Так, что его оказалось невозможно разбудить. Это удивило и весьма раздосадовало Ольгу. Но зато Остолопов был рад. За обедом он любезничал с гостьей, а затем предложил поехать в театр.
– Я узнал, что в Большом дают новый, красочный балет, – сказал он, интригующе глядя на нее. – А так как у меня абонирована там ложа, мы можем прямо сегодня посмотреть его.
– Балет, – протянула Ольга с мечтательной улыбкой. – Стыдно сказать, но я еще никогда не видала балета. Когда мы жили в Москве, я была слишком юной, и родители не брали меня в театр.
– Так поедем! – искушал ее Остолопов. – Платья для выездов у вас теперь есть, а прическу сделает горничная моей покойной супруги.
