Ему я тоже привезла подарок – охотничий нож из зачарованной стали, который не тупится. Он был больше похож на кинжал, лезвие отливало синевой, а ручка была из белой кости, к нему прилагались кожаные ножны. Триф взял трепетно подарок в обе руки, и весь оставшийся день был потерян для нас, сидел на лавке и рассматривал ножик, пробуя резать им разные предметы.
Оказалось, что и Яр приготовил подарки моей родне. Маме он подарил железную терку, а Трифу – стальную лопату, правда, без древка. Я знала, что такие предметы очень редки в крестьянском обиходе, так как зачастую на них нет денег. Уж терку ни один мужик своей бабе не купит, проворчит, что морковь и редьку можно и ножом порезать, а терка – баловство. Лопаты, конечно, покупали, это вещь необходимая, но опять же выбирали дешевые, по деньгам, которые часто ломались. Местный кузнец чинил, делал накладки, но все равно приходилось покупать новые.
Только мы разобрались с подарками, как прибежала запыхавшаяся Леська, которая услышала, что к Трифу приехали гости.
- Мне соседка сказала, что проходила мимо вашего двора и видела тебя и…, - тут она посмотрела на Яра. – В снежки игрались. Вот я дочку мужу оставила и сюда прибежала…
Мы обнялись. Леся чуть располнела, худышкой её уже не назвать, глаза сияли.
- Пошли к нам! – распорядилась она. – А то дочек на долго не оставишь, посидим, расскажешь все-все.
Я представила подруге брата.
- Брат…, - протянула она разочарованно. – А я подумала, ты жениха из столицы привезла.
Но потом Леська оживилась и затараторила, потянула за руку и велела быстро одеваться.
Яра пришлось взять с собой, а то он скривил такую просительную рожицу, что сразу рассмешил, объяснив нам, что хочет посмотреть и другие крестьянские дома для расширения кругозора.
Я была уверена, что подругу счастлива, она смело давала распоряжения своему мужу, а он не противился, улыбался, качая на руках младенца. Управлялась с хозяйством она споро, вскоре был накрыт стол с пирогами, и наш завтрак плавно перетек в обед.
Коротко, обводя рукой мужа, приемную дочь и родную, Леся рассказала, что живут они замечательно, у них все хорошо. Свекор и свекровь дочкой её считают, и всем говорят, что сыну их повезло. Я порадовалась за них. Но подруга завалила меня вопросами о моей жизни. Пришлось рассказать об академии, учебе и о том, что нашла там брата со стороны отца, и уже успела с ними познакомиться. Яр в это время о чем-то оживленно разговаривал с мужем Леськи, и нам не мешал. Домой мы вернулись только к ужину, когда зимний день угас и небо украсили звезды.
А ночью…, ночью я тихо выскользнула из дома, заранее предупредив маму, вдоль заборов огородов выбралась за деревню, убедилась, что за мной никто не шел, обернулась драконом, и полетела в сторону Проклятого леса. Я ведь обещала своему монстру прийти.
Как и в прошлый раз, навстречу мне вылетел призрачный ледяной дракон, закружил надо мной, а я рванула к нему. А затем спустились на границу леса, и долго разговаривали. Я в который раз поведала о встрече с родней, рассказала о своих, неудачных пока, поисках снятия проклятия и надежде, что в клане мне помогут. Алькор был рад, что теперь я не одинокий дракон, а принята в клан, а значит, имею защиту рода, вот только насчет проклятия сомневался, что драконица оставила сведения о проведенном ею ритуале. Разговаривали несколько часов, пока Алькор не спохватился и не отправил меня домой спать.
Мой переезд к деду Есею мама хотя и не одобрила, так как ей не хотелось со мной расставаться, но в дорогу собрала, сложив в сумку выпечку и банки с вареньями, соленьями. Триф хотел запрячь утром лошадь и отвезти нас, но мы его отговорили и ночью полетели. Мне не хотелось, чтобы отчим по морозу ездил в одиночку по тракту. Разбойников в этих глухих краях всегда хватало.
Деда Есея пришлось будить. Он долго не открывал, а когда услышал, кто стучит, быстро распахнул двери, обнял.
- Малинка, внученька моя! Да как же ты здесь очутилась, а я то, старый пень, думаю, кто в двери тарабанит, а это девочка наша, Малинка! – дед радовался видеть меня. – А это что за молодец?
Дед сразу подобрался, увидев входящего за мной Яра. Пришлось быстро объяснить и ему, кем мне приходится этот красивый парень.
- А, понятно, - протянул дед, пожимая брату руку. – А я-то еще думал, что это Малинка ночью пришла, а она не одна, с защитником. Проходите, проходите, гости дорогие. Располагайтесь.
- Дедушка, мы у матушки были, вот и тебя решили проведать. Скучала я по тебе, - призналась я Есею. – Ты не против, если поживем у тебя дней пять, а если что, то в дом наш старый уйдем.
- Живите сколько хотите, мне не в тягость, а то я тут одичал один-то, - добродушно согласился старик. – А в доме вашем только угореть можно, печь совсем развалилась. Да и пусто там.
Я привезла деду Есею в подарок новую рубаху. Боялась, что она ему будет мала, но оказалась даже чуть велика. Есей, одевший её, снимать не стал, а разглаживал на груди ткань, и казалось, сейчас он от избытка чувств, прольет скупую слезу, так как глаза у него подозрительно заблестели. Остатки ночи прошли в разговорах, кто как живет и жил, что нового в деревне. И как это – учиться в академии, так как старик до конца не мог поверить, что я сейчас живу в столице.
- Изменилась ты, Малина. Взрослее стала, вон даже черты лица стали строже. Совсем выросла наша девочка. Уж как я рад, что вырваться ты смогла из нашего стоялого болота, и за мамку твою рад.
Как только угомонились и легли на лавки спать, в голове раздался знакомый голос учителя.
- Наконец-то, - ворчливо проговорил он. – Думал, не наговоритесь.
Алькору было интересно все. Он расспрашивал меня об учителях и о том, как сейчас обучают магов, как изменилась столица, как я устроилась в общежитии. Рассказывал, какие книги найти и почитать по менталистике помимо учебной программы. Сетовал, что мне тяжело сразу на двух факультетах. И еще, он безмерно радовался, что я рядом, что мои мысли опять в его голове, и он опять не одинок. Ведь без меня он сходил с ума от звенящей пустоты, от дурных своих мыслей, что я его забыла. Оказалось, он рисовал себе картины, в которых меня не было, и все привиделось, как сон.
- Альмор Воздушный! – воскликнул Алькор, когда рассказывая о магистрах, упомянула это имя, как куратора моей подопечной Нали, студентки стихийного факультета. – Брат!
Я была поражена такому повороту событий. Брат моего монстра! А ведь Алькор никогда не говорил мне из какого он драконьего клана, кто его родители. Неожиданно.
- Так он преподаватель! Он старше меня на десять лет, родители всегда приводили его мне в пример. И какой он сейчас?
Я подробно рассказала о моих встречах с Альмором, описала, как он выглядит, и как испугал меня, когда хотел проводить в Высокие горы, откуда я сбежала от деда.
- Что мне передать ему от тебя? – спросила учителя.
- Ничего не говори. Он ничем не поможет, а родные будут вновь переживать за меня.
- Но вдруг он что-то знает о той драконице? Ведь тебя искали! Наверно, у них были разные предположения, куда ты мог исчезнуть. А что, если им известно о проклятии, просто они не знают, где ты можешь находиться?
- Милая Малина, вряд ли им что-то известно, иначе меня бы нашли. Перерыли бы весь мир и нашли. Мне вот самому странно, что маги, зная о магической аномалии этого леса, больше сюда не появляются. Или записи за столько лет потерялись?
- Может, и забыли, ведь местные жители просто сейчас обходят лес стороной и не жалуются.
Мы много и долго разговаривали с Алькором, а по ночам летали, так что Яр даже заскучал, так как я часто просто «отключалась», не обращая внимания ни на кого. Брат пробовал обижаться, но потом махнул рукой на меня и переключился на деда Есея, а тот завалил молодца работой. То забор подправить надо, то дров наколоть, то сена привезти с заснеженного луга, где стоят стожки.
Я в деревню не хотела и носа высовывать, не желала я видеть местную родню, тем более ничего хорошего за время моего отсутствия в семье дяди не случилось. Братец Гин все же уехал в Иров, где пытался устроиться в подмастерья к какому-нибудь ремесленнику. Дед Есей, по осени возивший на ярмарку мед, видел его. Вроде тогда Гин работал у гончара, у которого дед покупал горшки под мед. Сестрицу Улу по осени сватали из Старок, но помолвка сорвалась, уж неизвестно по какой причине, но тетка Лада винит во всем мою мать и её мужа.
Зато Яра в деревне заметили, он ходил к колодцу за водой. Деревенские бабы, увидевшие новичка, да еще такого красивого парня в богатой одежде, удивились и проводили незнакомца прямо до дома деда Есея. А потом прибежал староста Диней. Меня он не сразу заметил, так как я вела «беседу» с Алькором, но вот Яру сразу задал несколько вопросов:
- Кто таков? Зачем здесь? Почему к старосте не пришел первым делом? Надо спросить разрешение у деревенского общества на жительство в Весенках.
- Гость я. Временно. По приглашению своей сестры со стороны отца, Малины, - чуть простовато ответил Яр.
- Это, значится, какой Малины? – староста, видимо, не понял.
- Так у нас одна Малинка, - подсказал дед Есей. – Дочка Рины, что замуж в Старки за Трифа вышла.
- А сама она где? Гостей приглашает, а сама? Откуда нам известно, что он родственник ей.
Пришлось выйти из-за печи, а то представила, как Диней будет Яра гнать из деревни, еще мужиков кликнет в подмогу.
- Так здесь я, дядька Диней. Приехали вот маму проведать, да заехали в Есею в гости. Он же нам родным стал. Родню я свою сыскала, по отцу. И деда с бабушкой, и вот брат у меня сейчас есть.
- Это хорошо, что родня нашлась. И, видимо, не из бедных, судя по твоей и его одежке. Только я должен всех пришлых записывать и по требованию налог платить за них, - Диней говорил с уверенностью в своих словах.
- Ну, раз налог платить? – протянул Яр, и выложил на стол золотовик, хотя и он, и я понимали, что староста просто вымогает деньги, раз родственник состоятелен с виду. И то верно, Яр и я одевались сейчас хоть и просто, да только ткань была хорошего качества, и стоить дешево не могла. На мне было платье тонкой шерсти темно-вишневого цвета с вышитым воротником и манжетами рукавов. Яр был одет в черный шерстяной костюм с отделкой черным витым кантом, а в вороте сюртука выглядывало кружево рубашки. Такое могли позволить себе только богатые люди.
Глаза старосты застыли от удивления. Даже для меня золотовик был редкостью, а уж в деревне, где серебрушка считалась богатством, не уверенна, что кто-то когда-то видел такие деньги. Когда Диней брал монету со стола, его руки дрожали.
- Это же… это же…, - староста даже стал заикаться, а лицо покрылось капельками пота. – Это же целый зо-зо-ло-ло-товик. Ладно, живите, сколько хотите. Я велю вас не беспокоить и не вредить.
- И после нашего отъезда деду Есею не пакостить, - добавила я, когда староста уже повернулся к дверям.
- Конечно, Есею никто и слова за чужака не скажет, - подтвердил Диней.
Вот только вышло не так. Любопытство гнало жителей Весенок к дому пасечника, как пчел на мед. Под любым предлогом к нему повадились приходить деревенские мужики и бабы, а сами старались рассмотреть нас и завести разговор. Кто просил обменять сало на дедов мед, кто приносил подшить старые валенки, кто приносил угощение, якобы порадовать старика выпечкой. Приходила даже моя тетка Лада, недовольно рассматривающая меня и Яра, посидела, а перед уходом выпалила:
- Дочку мою Улу твоя мать сглазила. Девка замуж собиралась, а сейчас неизвестно как будет. Все её сторонятся. Может, ты с матерью поговоришь, пусть снимет.
- Да вы что, тетя Лада! Мама не урочливая, и колдовать не умеет. Да и зла никогда ни на кого не держала и не держит. Обида, конечно, была на вас, но сейчас она счастлива и здорова, и думать о вас не думает. Так что, не наговаривайте на нас. Ищите причины в себе.
- Да какие причины могут быть?! – удивилась родственница. – Не косая, не рябая, не дура, себя блюла, как положено честной девке, а жених сначала посватался, а потом отказался. Говорит, передумал. Опозорил дочку на всю округу. Мы уж приданного больше предлагали, а он и на него не купился.
Если честно, мне было жаль сестрицу. Жениха ей трудно сейчас будет найти, если только вдовец какой с кучей ребятишек в жены возьмет. И что ей сейчас делать?! Бросила Яру ментальную мысль, как поступить, ведь родня, хоть и не признавала нас много лет. Но ответил первым Алькор. Голос учителя был немного насмешливым:
- Вот и родня к тебе на поклон пришла. Если хочешь помочь, то в приданное сестре что-то дать надо такое, чтобы в деревне каждый парень захотел женихом её стать.
- И что? У меня с собой ничего интересного нет, - я растерялась. – Не Яра же в женихи отдать.
Стало смешно, а Яр насупился и погрозил мне кулаком.
- Есть у меня одна безделица. Давно сам делал от скуки, - говорил учитель. – Шкатулка с серебряным убором. Хотел тебе подарить, но камни в нем не твои. Ни к твоим глазам. А для сестрицы твоей подойдет. Цена по моим меркам невелика, но никто в деревне такое никогда не купит. Завтра поутру на крыльце лежать будет. Подаришь, скажешь – в приданное. Но дари так, чтобы свидетели из деревни были.
- Как бы эти свидетели воров не приманили, - у меня были сомнения.
- Я зачарую от кражи и потери, а ты предупредишь. Кто чужой в руки возьмет, те руки и отмерзнут. Передаваться будут от дочери к дочери.
- Хорошо, - сказала я уже тетке Ладе, пока она молча сидела на лавке. – Подумаю над твоей просьбой. Приходите завтра к полудню сюда с Улой.
Тетка перевела дух и, поклонившись, ушла.
В шкатулке оказался тонкой работы гарнитур из серебра с поделочными камнями – голубой бирюзы. Обрамляли камни прозрачные капельки горного хрусталя, отчего в них горели голубые искорки. Набор состоял их кольца, ожерелья и ободка на голову. Витая оправа чередовалась с каменными цветами. Смотрелось изящно.
- Тебе я сделаю из белого золота с изумрудами, как твои глаза цвета молодой зелени, - услышала я ласковый голос Алькора, когда подумала, что к серым глазам Улы эти украшения точно подойдут. – Буду мастерить, и вспоминать твой ясный взгляд, буду торопить лето, когда ты вновь прилетишь ко мне, моя крылатая мечта.
От его слов в глазах защипало от близких слез. Словно почувствовав моё состояние, учитель продолжил:
- Малина, не грусти. Живи, не оглядываясь на меня. Дыши полной грудью. Мне больно, когда я думаю, что привязал тебя к себе. Чтобы не случилось, ты самое светлое в моем никчемном существовании, и другом твоим я буду всегда.
- Ты самый дорогой мне дракон, - ответила я ему. – Ты мне учитель, друг и… и тот, кого я полюбила впервые и навеки.
...
Когда зимнее солнце стояло в зените, пришла тетка с мужем, дочерью и младшим сыном. Ула была молчалива, не поднимала на меня глаз, а вот дядя по старой памяти начал с выговора, что родственница не зашла к ним, проигнорировала, а ведь они так о нас заботились. Да и дед с бабкой давно мечтают внучку увидеть, а я нос ворочу.
- Не надо, дядя Гнат, - спокойно ответила я, прерывая его рассуждения о родственных связях. – Раньше вы нас с матушкой не больно видеть хотели, вот мы и не навязываемся.
- Так что ты решила насчет Улы? – проявила несдержанность тетка, толкая в бок мужа, чтобы помолчал.
Оказалось, что и Яр приготовил подарки моей родне. Маме он подарил железную терку, а Трифу – стальную лопату, правда, без древка. Я знала, что такие предметы очень редки в крестьянском обиходе, так как зачастую на них нет денег. Уж терку ни один мужик своей бабе не купит, проворчит, что морковь и редьку можно и ножом порезать, а терка – баловство. Лопаты, конечно, покупали, это вещь необходимая, но опять же выбирали дешевые, по деньгам, которые часто ломались. Местный кузнец чинил, делал накладки, но все равно приходилось покупать новые.
Только мы разобрались с подарками, как прибежала запыхавшаяся Леська, которая услышала, что к Трифу приехали гости.
- Мне соседка сказала, что проходила мимо вашего двора и видела тебя и…, - тут она посмотрела на Яра. – В снежки игрались. Вот я дочку мужу оставила и сюда прибежала…
Мы обнялись. Леся чуть располнела, худышкой её уже не назвать, глаза сияли.
- Пошли к нам! – распорядилась она. – А то дочек на долго не оставишь, посидим, расскажешь все-все.
Я представила подруге брата.
- Брат…, - протянула она разочарованно. – А я подумала, ты жениха из столицы привезла.
Но потом Леська оживилась и затараторила, потянула за руку и велела быстро одеваться.
Яра пришлось взять с собой, а то он скривил такую просительную рожицу, что сразу рассмешил, объяснив нам, что хочет посмотреть и другие крестьянские дома для расширения кругозора.
Я была уверена, что подругу счастлива, она смело давала распоряжения своему мужу, а он не противился, улыбался, качая на руках младенца. Управлялась с хозяйством она споро, вскоре был накрыт стол с пирогами, и наш завтрак плавно перетек в обед.
Коротко, обводя рукой мужа, приемную дочь и родную, Леся рассказала, что живут они замечательно, у них все хорошо. Свекор и свекровь дочкой её считают, и всем говорят, что сыну их повезло. Я порадовалась за них. Но подруга завалила меня вопросами о моей жизни. Пришлось рассказать об академии, учебе и о том, что нашла там брата со стороны отца, и уже успела с ними познакомиться. Яр в это время о чем-то оживленно разговаривал с мужем Леськи, и нам не мешал. Домой мы вернулись только к ужину, когда зимний день угас и небо украсили звезды.
А ночью…, ночью я тихо выскользнула из дома, заранее предупредив маму, вдоль заборов огородов выбралась за деревню, убедилась, что за мной никто не шел, обернулась драконом, и полетела в сторону Проклятого леса. Я ведь обещала своему монстру прийти.
Как и в прошлый раз, навстречу мне вылетел призрачный ледяной дракон, закружил надо мной, а я рванула к нему. А затем спустились на границу леса, и долго разговаривали. Я в который раз поведала о встрече с родней, рассказала о своих, неудачных пока, поисках снятия проклятия и надежде, что в клане мне помогут. Алькор был рад, что теперь я не одинокий дракон, а принята в клан, а значит, имею защиту рода, вот только насчет проклятия сомневался, что драконица оставила сведения о проведенном ею ритуале. Разговаривали несколько часов, пока Алькор не спохватился и не отправил меня домой спать.
Мой переезд к деду Есею мама хотя и не одобрила, так как ей не хотелось со мной расставаться, но в дорогу собрала, сложив в сумку выпечку и банки с вареньями, соленьями. Триф хотел запрячь утром лошадь и отвезти нас, но мы его отговорили и ночью полетели. Мне не хотелось, чтобы отчим по морозу ездил в одиночку по тракту. Разбойников в этих глухих краях всегда хватало.
Деда Есея пришлось будить. Он долго не открывал, а когда услышал, кто стучит, быстро распахнул двери, обнял.
- Малинка, внученька моя! Да как же ты здесь очутилась, а я то, старый пень, думаю, кто в двери тарабанит, а это девочка наша, Малинка! – дед радовался видеть меня. – А это что за молодец?
Дед сразу подобрался, увидев входящего за мной Яра. Пришлось быстро объяснить и ему, кем мне приходится этот красивый парень.
- А, понятно, - протянул дед, пожимая брату руку. – А я-то еще думал, что это Малинка ночью пришла, а она не одна, с защитником. Проходите, проходите, гости дорогие. Располагайтесь.
- Дедушка, мы у матушки были, вот и тебя решили проведать. Скучала я по тебе, - призналась я Есею. – Ты не против, если поживем у тебя дней пять, а если что, то в дом наш старый уйдем.
- Живите сколько хотите, мне не в тягость, а то я тут одичал один-то, - добродушно согласился старик. – А в доме вашем только угореть можно, печь совсем развалилась. Да и пусто там.
Я привезла деду Есею в подарок новую рубаху. Боялась, что она ему будет мала, но оказалась даже чуть велика. Есей, одевший её, снимать не стал, а разглаживал на груди ткань, и казалось, сейчас он от избытка чувств, прольет скупую слезу, так как глаза у него подозрительно заблестели. Остатки ночи прошли в разговорах, кто как живет и жил, что нового в деревне. И как это – учиться в академии, так как старик до конца не мог поверить, что я сейчас живу в столице.
- Изменилась ты, Малина. Взрослее стала, вон даже черты лица стали строже. Совсем выросла наша девочка. Уж как я рад, что вырваться ты смогла из нашего стоялого болота, и за мамку твою рад.
Как только угомонились и легли на лавки спать, в голове раздался знакомый голос учителя.
- Наконец-то, - ворчливо проговорил он. – Думал, не наговоритесь.
Алькору было интересно все. Он расспрашивал меня об учителях и о том, как сейчас обучают магов, как изменилась столица, как я устроилась в общежитии. Рассказывал, какие книги найти и почитать по менталистике помимо учебной программы. Сетовал, что мне тяжело сразу на двух факультетах. И еще, он безмерно радовался, что я рядом, что мои мысли опять в его голове, и он опять не одинок. Ведь без меня он сходил с ума от звенящей пустоты, от дурных своих мыслей, что я его забыла. Оказалось, он рисовал себе картины, в которых меня не было, и все привиделось, как сон.
- Альмор Воздушный! – воскликнул Алькор, когда рассказывая о магистрах, упомянула это имя, как куратора моей подопечной Нали, студентки стихийного факультета. – Брат!
Я была поражена такому повороту событий. Брат моего монстра! А ведь Алькор никогда не говорил мне из какого он драконьего клана, кто его родители. Неожиданно.
- Так он преподаватель! Он старше меня на десять лет, родители всегда приводили его мне в пример. И какой он сейчас?
Я подробно рассказала о моих встречах с Альмором, описала, как он выглядит, и как испугал меня, когда хотел проводить в Высокие горы, откуда я сбежала от деда.
- Что мне передать ему от тебя? – спросила учителя.
- Ничего не говори. Он ничем не поможет, а родные будут вновь переживать за меня.
- Но вдруг он что-то знает о той драконице? Ведь тебя искали! Наверно, у них были разные предположения, куда ты мог исчезнуть. А что, если им известно о проклятии, просто они не знают, где ты можешь находиться?
- Милая Малина, вряд ли им что-то известно, иначе меня бы нашли. Перерыли бы весь мир и нашли. Мне вот самому странно, что маги, зная о магической аномалии этого леса, больше сюда не появляются. Или записи за столько лет потерялись?
- Может, и забыли, ведь местные жители просто сейчас обходят лес стороной и не жалуются.
Мы много и долго разговаривали с Алькором, а по ночам летали, так что Яр даже заскучал, так как я часто просто «отключалась», не обращая внимания ни на кого. Брат пробовал обижаться, но потом махнул рукой на меня и переключился на деда Есея, а тот завалил молодца работой. То забор подправить надо, то дров наколоть, то сена привезти с заснеженного луга, где стоят стожки.
Я в деревню не хотела и носа высовывать, не желала я видеть местную родню, тем более ничего хорошего за время моего отсутствия в семье дяди не случилось. Братец Гин все же уехал в Иров, где пытался устроиться в подмастерья к какому-нибудь ремесленнику. Дед Есей, по осени возивший на ярмарку мед, видел его. Вроде тогда Гин работал у гончара, у которого дед покупал горшки под мед. Сестрицу Улу по осени сватали из Старок, но помолвка сорвалась, уж неизвестно по какой причине, но тетка Лада винит во всем мою мать и её мужа.
Зато Яра в деревне заметили, он ходил к колодцу за водой. Деревенские бабы, увидевшие новичка, да еще такого красивого парня в богатой одежде, удивились и проводили незнакомца прямо до дома деда Есея. А потом прибежал староста Диней. Меня он не сразу заметил, так как я вела «беседу» с Алькором, но вот Яру сразу задал несколько вопросов:
- Кто таков? Зачем здесь? Почему к старосте не пришел первым делом? Надо спросить разрешение у деревенского общества на жительство в Весенках.
- Гость я. Временно. По приглашению своей сестры со стороны отца, Малины, - чуть простовато ответил Яр.
- Это, значится, какой Малины? – староста, видимо, не понял.
- Так у нас одна Малинка, - подсказал дед Есей. – Дочка Рины, что замуж в Старки за Трифа вышла.
- А сама она где? Гостей приглашает, а сама? Откуда нам известно, что он родственник ей.
Пришлось выйти из-за печи, а то представила, как Диней будет Яра гнать из деревни, еще мужиков кликнет в подмогу.
- Так здесь я, дядька Диней. Приехали вот маму проведать, да заехали в Есею в гости. Он же нам родным стал. Родню я свою сыскала, по отцу. И деда с бабушкой, и вот брат у меня сейчас есть.
- Это хорошо, что родня нашлась. И, видимо, не из бедных, судя по твоей и его одежке. Только я должен всех пришлых записывать и по требованию налог платить за них, - Диней говорил с уверенностью в своих словах.
- Ну, раз налог платить? – протянул Яр, и выложил на стол золотовик, хотя и он, и я понимали, что староста просто вымогает деньги, раз родственник состоятелен с виду. И то верно, Яр и я одевались сейчас хоть и просто, да только ткань была хорошего качества, и стоить дешево не могла. На мне было платье тонкой шерсти темно-вишневого цвета с вышитым воротником и манжетами рукавов. Яр был одет в черный шерстяной костюм с отделкой черным витым кантом, а в вороте сюртука выглядывало кружево рубашки. Такое могли позволить себе только богатые люди.
Глаза старосты застыли от удивления. Даже для меня золотовик был редкостью, а уж в деревне, где серебрушка считалась богатством, не уверенна, что кто-то когда-то видел такие деньги. Когда Диней брал монету со стола, его руки дрожали.
- Это же… это же…, - староста даже стал заикаться, а лицо покрылось капельками пота. – Это же целый зо-зо-ло-ло-товик. Ладно, живите, сколько хотите. Я велю вас не беспокоить и не вредить.
- И после нашего отъезда деду Есею не пакостить, - добавила я, когда староста уже повернулся к дверям.
- Конечно, Есею никто и слова за чужака не скажет, - подтвердил Диней.
Вот только вышло не так. Любопытство гнало жителей Весенок к дому пасечника, как пчел на мед. Под любым предлогом к нему повадились приходить деревенские мужики и бабы, а сами старались рассмотреть нас и завести разговор. Кто просил обменять сало на дедов мед, кто приносил подшить старые валенки, кто приносил угощение, якобы порадовать старика выпечкой. Приходила даже моя тетка Лада, недовольно рассматривающая меня и Яра, посидела, а перед уходом выпалила:
- Дочку мою Улу твоя мать сглазила. Девка замуж собиралась, а сейчас неизвестно как будет. Все её сторонятся. Может, ты с матерью поговоришь, пусть снимет.
- Да вы что, тетя Лада! Мама не урочливая, и колдовать не умеет. Да и зла никогда ни на кого не держала и не держит. Обида, конечно, была на вас, но сейчас она счастлива и здорова, и думать о вас не думает. Так что, не наговаривайте на нас. Ищите причины в себе.
- Да какие причины могут быть?! – удивилась родственница. – Не косая, не рябая, не дура, себя блюла, как положено честной девке, а жених сначала посватался, а потом отказался. Говорит, передумал. Опозорил дочку на всю округу. Мы уж приданного больше предлагали, а он и на него не купился.
Если честно, мне было жаль сестрицу. Жениха ей трудно сейчас будет найти, если только вдовец какой с кучей ребятишек в жены возьмет. И что ей сейчас делать?! Бросила Яру ментальную мысль, как поступить, ведь родня, хоть и не признавала нас много лет. Но ответил первым Алькор. Голос учителя был немного насмешливым:
- Вот и родня к тебе на поклон пришла. Если хочешь помочь, то в приданное сестре что-то дать надо такое, чтобы в деревне каждый парень захотел женихом её стать.
- И что? У меня с собой ничего интересного нет, - я растерялась. – Не Яра же в женихи отдать.
Стало смешно, а Яр насупился и погрозил мне кулаком.
- Есть у меня одна безделица. Давно сам делал от скуки, - говорил учитель. – Шкатулка с серебряным убором. Хотел тебе подарить, но камни в нем не твои. Ни к твоим глазам. А для сестрицы твоей подойдет. Цена по моим меркам невелика, но никто в деревне такое никогда не купит. Завтра поутру на крыльце лежать будет. Подаришь, скажешь – в приданное. Но дари так, чтобы свидетели из деревни были.
- Как бы эти свидетели воров не приманили, - у меня были сомнения.
- Я зачарую от кражи и потери, а ты предупредишь. Кто чужой в руки возьмет, те руки и отмерзнут. Передаваться будут от дочери к дочери.
- Хорошо, - сказала я уже тетке Ладе, пока она молча сидела на лавке. – Подумаю над твоей просьбой. Приходите завтра к полудню сюда с Улой.
Тетка перевела дух и, поклонившись, ушла.
В шкатулке оказался тонкой работы гарнитур из серебра с поделочными камнями – голубой бирюзы. Обрамляли камни прозрачные капельки горного хрусталя, отчего в них горели голубые искорки. Набор состоял их кольца, ожерелья и ободка на голову. Витая оправа чередовалась с каменными цветами. Смотрелось изящно.
- Тебе я сделаю из белого золота с изумрудами, как твои глаза цвета молодой зелени, - услышала я ласковый голос Алькора, когда подумала, что к серым глазам Улы эти украшения точно подойдут. – Буду мастерить, и вспоминать твой ясный взгляд, буду торопить лето, когда ты вновь прилетишь ко мне, моя крылатая мечта.
От его слов в глазах защипало от близких слез. Словно почувствовав моё состояние, учитель продолжил:
- Малина, не грусти. Живи, не оглядываясь на меня. Дыши полной грудью. Мне больно, когда я думаю, что привязал тебя к себе. Чтобы не случилось, ты самое светлое в моем никчемном существовании, и другом твоим я буду всегда.
- Ты самый дорогой мне дракон, - ответила я ему. – Ты мне учитель, друг и… и тот, кого я полюбила впервые и навеки.
...
Когда зимнее солнце стояло в зените, пришла тетка с мужем, дочерью и младшим сыном. Ула была молчалива, не поднимала на меня глаз, а вот дядя по старой памяти начал с выговора, что родственница не зашла к ним, проигнорировала, а ведь они так о нас заботились. Да и дед с бабкой давно мечтают внучку увидеть, а я нос ворочу.
- Не надо, дядя Гнат, - спокойно ответила я, прерывая его рассуждения о родственных связях. – Раньше вы нас с матушкой не больно видеть хотели, вот мы и не навязываемся.
- Так что ты решила насчет Улы? – проявила несдержанность тетка, толкая в бок мужа, чтобы помолчал.
