А затем чернота поглотила меня окончательно.
Очнулась я от крика, но не своего, а чужого, хотела посмотреть, кто кричит, но не смогла открыть глаза, что-то склеило мне ресницы, а руки не поднимались, чтобы помочь их разлепить. Боль пронзила тело от желания пошевелиться. И я опять замерла. Только слушала крики удивления и ужаса, возгласы гнева вокруг себя. Потом услышала голос Энэтуана, совсем рядом, шепчущий «Лин, Лина…». Кто-то ругался, похоже, это был мой отец, а плакала мама. Но мне было все равно, хотелось просто лежать и не двигаться, а еще лучше умереть, чтобы сердце перестало биться. Тогда оно тоже не будет болеть.
Вскоре слух стал яснее, я стала различать голоса и все слова:
- Уведите милорда Бирейского в его комнаты, - давал указания мой отец. – Только проследите, чтобы на этаже не было ни прислуги, ни гостей. И скажите служанке, которая все это обнаружила, чтобы держала язык за зубами. Пусть она приведет в порядок миледи Гвендолин. Её надо умыть. Леди Лизетт, - обратился он к жене. – Распорядитесь срочно прислать сюда целителя. А я доложу о сложившемся королю.
Послышались торопливые шаги, потом влажной салфеткой мне протирали лицо, шею и руки, плечи, грудь, спускаясь все ниже и ниже.. Эти прикосновения приносили боль, но уже не такую резкую, а тянущую. Я постанывала, а служанка ревела, приговаривая, чтобы я еще немного потерпела.
Когда кровь с лица была смыта, я попыталась открыть глаза, но не смогла все равно. Веки были тяжелыми и не хотели подниматься, а вернее, они просто опухли, отекли. Как выяснилось, говорить я тоже не могла, только стоны и хрип издавало горло, в которое будто насыпали жгучего перца.
Вскоре вернулась мама, говорившая с кем-то:
- Надеюсь, вы поможете, и не будете распространяться об увиденном.
- А герцог? Что с ним?
- С ним все нормально. Он просто спал рядом и проснулся от крика служанки, которая пришла утром будить миледи.
- Я тоже осмотрю его.
- Это ваше право, но только после того, как вы поможете моей дочери, - мама умела говорить жестко.
Я почувствовала, что надо мной склонились, пальцы приоткрыли мои веки, а потом пробежались по телу, опять причиняя боль, хотя чуть прикасались ко мне.
- Надо сменить постель. Это её кровь на матрасе? – прозвучали слова целителя.
Руки отца подняли меня, пока шла смена постельных принадлежностей, потом опустили на холодную простынь. Оказывается, лорд Лавийский тоже был здесь.
- За физическое здоровье миледи волноваться не следует, - сказал целитель, а я чувствовала, как волны магии проходят по телу, щекоча в тех местах, где были наибольшие повреждения. – Регенерация уже началась, ведь у миледи хорошая доля первородной крови, но о эмоциональном и душевном состоянии я не могу делать хоть каких-то прогнозов. Сейчас она уснет под действием целебного сна, проспит долго. Лучше её не будить.
- Господин Роденуан, надеюсь, шрамов не останется ни на лице, ни на теле? – волновалась мама.
- Не останется, миледи. Несколько дней будут еще видны красные полоски, но затем они побелеют, а через декаду от них не будет и следа. Слава богам, миледи Гвенлодин подверглась только физическому насилию, а не магическому. После магических травм исцеление идет дольше, и могут остаться внешние и внутренние нарушения здоровья. А сейчас я вас оставлю и пройду к герцогу Бирейскому.
- Да. Конечно. Сейчас там король Димиан и вроде придворный маг.
Когда за целителем закрылась дверь, я хотела обратиться к маме, но провалилась в темноту сна, но он не принес мне отдыха, потому что я снова и снова погружалась во все то, что делал со мной лорд Бирейский. Но потом этот страшный сон прошел, сменившись просто чернотой.
Когда я проснулась, то опять услышала голоса в гостиной. Ну кто это с самого утра ведет разговоры в её покоях? Но тут же нахлынули воспоминания свадьбы и этой ужасной ночи! Я прислушалась к себе, застыв и не двигаясь, ведь движение это боль. И я застонала. Нет, не от боли, а от того, что вспомнила все. Видимо этот звук, вырвавшийся из меня, привлек внимание. Надо мной раздался голос матушки:
- Дочка, Лин, что болит?
- Позвольте, леди Лизетт, я осмотрю вашу дочь, - услышала я голос мужчины.
- Господин Роденуан, конечно, - проговорила мама. – Она стонет, значит, травмы еще не все зажили.
- Это невозможно, - заговорил целитель. – По времени и по предыдущему сканированию у леди Гвендолин нет повреждений, как внешних, так и внутренних.
Опять вдоль моего тела пробежала чуть ощутимая волна целительской магии.
- Она физически здорова, - заключил господин Роденуан и обратился уже ко мне. – Миледи, леди Гвендолин, откройте глаза, скажите, как вы себя чувствуете?
Но я боялась пошевелиться. Казалось, одно, едва заметное движение, пусть пальцем, пусть глазами, и я испытаю всю гамму того, что называется болью. Да и смотреть ни на кого не хотелось. Но к себе я прислушалась. Действительно, ничего не болело, если не считать разбитого сердца, которое не в силах вылечить ни какая магия, и растоптанной и истерзанной души. Видимо, не зря я так не хотела этого отбора и этого выбора. Случилось бы подобное с Гвинивеей, стань она женой лорду Бирейскому? Гвинивея! Я вспомнила её застывшие неживые глаза! Она предчувствовала, что случиться что-то плохое, или точно знала?!
- Она не отвечает, господин Роденуан, вы точно уверены, что она пришла в себя? – беспокоилась матушка. – Доченька, открой глазки, посмотри на свою маму. Я так волнуюсь. Я так виновата, а как винит себя отец, что настоял, что побоялся идти против воли короля. Да будь проклят этот отбор!
Да! А как я виню себя, что поддалась очарованию герцога! Что слушала и таяла под его бархатным голосом! Что восторгалась его умом и знаниями! Что посчитала его достойным для себя мужчиной! И я засмеялась злым злорадным смехом! Над своими мечтами и наивностью. Над своей верой в прекрасные и светлые чувства. Над собой, лежащей сейчас в этой кровати, и боящейся открыть глаза, что бы вновь видеть этот мир!
- Доченька, - мама уже рыдала, а по мне опять покатилась волна магии, погружая в сон.
Это стало опять наваждением, но в моей спальне разговаривали. В этот раз к голосу мамы и целителя добавился узнаваемый голос самого короля.
- Господин Роденуан, если вы уверяете, что процесс целительства завершен, выводите леди Гвендолин из сна. Даю вам еще полдня, чтобы привести герцогиню Бирейскую в чувство. Нам необходимо провести следствие по этому инциденту. Я не позволю безнаказанно нападать на своих друзей и их близких. Это равносильно нападению на меня лично. Вызывать в столицу никого не буду, чтобы не придавать все огласке.
- Но, ваше величество, мы не знаем каково душевное здоровье моей дочери. Расспросы могут повредить выздоровлению. Нельзя ли обойтись без неё, - прошептала мама.
- О подробностях спрашивать не буду ни лорда Энэтуана, ни Гвендолин, но ваша дочь может пролить свет на некоторые моменты этой атаки, что нам пока неизвестны.
Послышались шаги, король вышел. Я приоткрыла глаза, осматривая из-под ресниц комнату. Никого. Оказывается, вышли все. Хорошо. Значит все, что произошло, это нападение на нас. Если бы герцог убил меня, то это привело бы к устранению его из политики. Королевство бы нажило врага в лице герцога Лавийского, а это не слабый противник. Значит, все было неслучайно. Стало ли мне от этого легче? Нет. Видеть так же никого не хотелось. Но то, что я способна о чем-то думать и делать выводы, говорит, что я не повредилась рассудком. Хоть это радует.
Пока рассуждала, не заметила, как в комнату вошли служанка и целитель.
- О, миледи! Вы очнулись. Это хорошо. Очень хорошо. Его Величество Димиан желает видеть вас сегодня вечером, так что попробуйте подняться с постели. Служанка поможет вам выкупаться. Вам так же необходимо выпить укрепляющего настоя. Так как вы себя чувствуете, миледи? – спрашивал врачеватель, а сам проводил сканирование магией и продолжал говорить. – У вас прекрасное здоровье, и не осталось никаких внешних последствий, Вы опять прекрасны, Ваша Милость.
Видя, что я не отвечаю, господин Роденуан присмотрелся к моему лицу. Не знаю, что он увидел во мне, но он только заговорил:
- Все пройдет, миледи, все пройдет. Не зря говорят, что время лучший доктор, оно вылечит…
Тут я не выдержала и тихо проговорила:
- А могила исправит.
- Какая могила? – не понял целитель. – Рано вам говорить о смерти. Даже думать. У вас впереди долгая жизнь, и если вы не зациклитесь на своих переживаниях и обидах, она будет счастливой. Поверьте старику. Я пойду и доложу, что вы бодрствуете.
После его ухода, служанка помогла мне встать и проводила в ванную, которую уже приготовила, пока целитель говорил со мной. Физически я действительно чувствовала себя хорошо, только очень захотелось есть. А горячая вода и душистая пена с успокаивающими маслами смыла остатки застоя в мышцах после долгого пребывания в кровати. Вот бы еще все воспоминания так же можно было смыть водой! И как теперь жить дальше?
…
В темную комнату с окнами, закрытыми плотными шторами, вошел король Димиан. Он не сразу увидел сидящего в кресле друга.
- Вот где ты прячешься? А почему в темноте? – спросил король и, подойдя к окну, раздернул в стороны портьеры. В помещение ворвались солнечные лучи, освещая кабинет герцога Бирейского.
- Что за хандра? Так не похоже на тебя, - проговорил Димиан и обернулся к Энэтуану. Увиденное ему не понравилось. Герцог сидел и пил прямо из бутылки. На его смуглом лице появилась многодневная щетина, под глазами лежали черные круги, нос заострился, а губы скривила гримаса.
- Ты решил в вине утопить свое горе или утопиться самому? – король подошел к другу и вырвал бутылку, поднес к носу и принюхался. – Бр-р. Ну и пойло! Один запах может сбить с ног. Так ты просто смертельно пьян.
- Если бы, - хрипло проговорил герцог и вытащил из-под стола другую бутылку. – Не берет, вернее, не пробивает.
- Если трезв, тем лучше. Через несколько часов я собираю всех для расследования. Прибудет придворный маг и лекарь, что лечил тебя. Никого лишнего на слушании не будет. Тайна останется не раскрытой. Леди Бирейская тоже будет присутствовать. Так что приготовься. Еще не хватало, чтобы тебя увидели в таком плачевном виде.
- Она пришла в себя?! И что говорит? Проклинает меня? – забросал вопросами герцог своего друга. - Меня к ней не пускают.
- Ничего не знаю. Её лекарь доложил, что леди проснулась, ведет себя тихо, ничего не говорит.
- Я не смогу посмотреть ей в глаза…
- Посмотрим… и решим, как быть дальше. И пойми, это не первый и не последний случай нападения на тебя. Только сейчас действовали изощреннее. Не дай сломить себя. Приводи себя в порядок, иначе я разозлюсь, а в гневе я страшен.
- Конечно, конечно, знаю я какой ты страшный, мой король, - с ехидцей в голосе сказал лорд Бирейский. – Не волнуйся, к указанному часу буду готов.
….
Мама зашла ко мне сразу же, как я пообедала. Правда, кормили меня бульоном и пюре, так как я долго голодала. Настроение улучшилось, если вообще можно было так сказать о моем душевном состоянии.
- Выглядишь хорошо, - матушка обняла меня и поцеловала. – Не волнуйся. Король пообещал, что не будет задавать вопросы о той ночи.
- Многие знают о происшедшем? – поинтересовалась я. Мне не хотелось, чтобы начали трепать в пересудах мое имя.
- Знает только служанка, что прислуживает тебе. Её вовремя изолировали и взяли клятву о неразглашении. А гостям объявили, что молодожены отбыли в охотничий домик в горах для уединения. Король заявил, что сам распорядился об этом, поэтому никто ничего не заподозрил. Знают еще два лекаря, что лечили тебя и герцога, и королевский маг.
Пока она это говорила, из глаз леди Лизетт покатилась слезинка, которую она тут же смахнула платочком.
- Извини, я последние дни все плачу и плачу, сначала от страха за тебя, а теперь от радости, что ты поправилась.
Сейчас я обняла матушку и почувствовала, что у меня самой защипали глаза от близости слез.
- Мама, вы сказали, что герцога тоже лечили. А его от чего?
- Он был не в себе, когда увидел что сотворил. Знаешь, я впервые видела, как на твоих глазах седеют виски еще молодого мужчины. Ведь он действовал под заклятием. Вот маг и лекарь снимали с него магическое воздействие. Король, как его увидел, сразу вызвал придворного мага.
Я молчала, осмысливая сказанное мамой. Значит, мои выводы верны. Кто-то желал расправиться с нами. Но это ведь можно объяснить не только политикой. Кто-то мог просто позавидовать, а кто-то мог отомстить герцогу за то, что он сделал не тот выбор. Гвинивея?! Не может быть! Никогда не поверю!
- Мама, а где Вея? – спросила я. Но мама только сильнее захлюпала носом, выпирая слезы, которые вновь увлажнили её глаза. И молчала.
- Мама?
- Вея тоже пострадала, но пока она заперта в своей комнате под присмотром Викториана. Не спрашивай. Скоро все проясниться. Король и герцог Лавийский провели расследование, и результаты огласят уже сегодня.
- Вея виновата? – со страхом спросила я. Не хотелось еще одного удара от близкого человека.
- Не знаю, мне не говорят.
- Мама, не обижайся. Но я хочу побыть одна, - попросила я маму. Хотелось обдумать, как отнестись к тому, что только что узнала,
- Хорошо, только не решай ничего сгоряча. Он любит тебя, - сказала матушка и вышла.
Да, решение я уже приняла. Вот только удивилась, что мама начала защищать герцога.
Последний час до собрания я морально готовила себя к встрече с супругом. Ведь я его не боюсь и больше не останусь в его власти. В назначенное время за мной пришел отец, но на многочисленные вопросы, терзавшие меня, не отвечал. Лорд Лавийский выглядел уставшим, как будто не спал несколько суток, хотя так наверно и есть. Вряд ли он и мама могли в эти четверо суток спокойно отдохнуть.
- Все сейчас узнаешь, - ответил только отец. Взял под руку и повел по коридору в одну из гостевых комнат этажом ниже.
В комнате уже сидел король Димиан в кресле как раз напротив двери. Пришлось сразу у дверей склоняться в реверансе, а когда выпрямилась, то увидела и герцога Бирейского. Наши взгляды встретились. Да, произошедшее оставило след на супруге в виде серебряных висков, как будто провалившихся глаз из-за темных кругов под ними. Он похудел, осунулся, выглядел старше. А взгляд вопрошающий, что-то выискивающий во мне и виноватый, затравленный. Было странно видеть мужа таким… таким угнетенным, с опущенными плечами. Но я отвела глаза, осматриваясь, кто еще есть в комнате.
Вдоль стены уже сидели матушка, сестрица и брат. Отец прошел и присел рядом с ними. Напротив, у другой стены были придворный маг лорд Дидре, целитель Роденуан и еще один человек, неизвестный мне. Мне предложили присесть в кресло, стоящее рядом с лордом Энэтуаном. Но я прошла к стулу, что стоял у окна. Хотелось видеть всех, вернее эмоции всех, когда они будут говорить. Никого лишнего в помещении не было, и я успокоилась.
Первым заговорил король:
- Леди и лорды, мы собрались здесь окончательно подвести итоги расследования нападения, жертвами которого стали герцог и герцогиня Бирейские. Как все произошло, мы знаем, а вот степень вины тех, кто это совершил, следует определить для вынесения приговора. Начнем с придворного мага лорда Дидре.
Очнулась я от крика, но не своего, а чужого, хотела посмотреть, кто кричит, но не смогла открыть глаза, что-то склеило мне ресницы, а руки не поднимались, чтобы помочь их разлепить. Боль пронзила тело от желания пошевелиться. И я опять замерла. Только слушала крики удивления и ужаса, возгласы гнева вокруг себя. Потом услышала голос Энэтуана, совсем рядом, шепчущий «Лин, Лина…». Кто-то ругался, похоже, это был мой отец, а плакала мама. Но мне было все равно, хотелось просто лежать и не двигаться, а еще лучше умереть, чтобы сердце перестало биться. Тогда оно тоже не будет болеть.
Вскоре слух стал яснее, я стала различать голоса и все слова:
- Уведите милорда Бирейского в его комнаты, - давал указания мой отец. – Только проследите, чтобы на этаже не было ни прислуги, ни гостей. И скажите служанке, которая все это обнаружила, чтобы держала язык за зубами. Пусть она приведет в порядок миледи Гвендолин. Её надо умыть. Леди Лизетт, - обратился он к жене. – Распорядитесь срочно прислать сюда целителя. А я доложу о сложившемся королю.
Послышались торопливые шаги, потом влажной салфеткой мне протирали лицо, шею и руки, плечи, грудь, спускаясь все ниже и ниже.. Эти прикосновения приносили боль, но уже не такую резкую, а тянущую. Я постанывала, а служанка ревела, приговаривая, чтобы я еще немного потерпела.
Когда кровь с лица была смыта, я попыталась открыть глаза, но не смогла все равно. Веки были тяжелыми и не хотели подниматься, а вернее, они просто опухли, отекли. Как выяснилось, говорить я тоже не могла, только стоны и хрип издавало горло, в которое будто насыпали жгучего перца.
Вскоре вернулась мама, говорившая с кем-то:
- Надеюсь, вы поможете, и не будете распространяться об увиденном.
- А герцог? Что с ним?
- С ним все нормально. Он просто спал рядом и проснулся от крика служанки, которая пришла утром будить миледи.
- Я тоже осмотрю его.
- Это ваше право, но только после того, как вы поможете моей дочери, - мама умела говорить жестко.
Я почувствовала, что надо мной склонились, пальцы приоткрыли мои веки, а потом пробежались по телу, опять причиняя боль, хотя чуть прикасались ко мне.
- Надо сменить постель. Это её кровь на матрасе? – прозвучали слова целителя.
Руки отца подняли меня, пока шла смена постельных принадлежностей, потом опустили на холодную простынь. Оказывается, лорд Лавийский тоже был здесь.
- За физическое здоровье миледи волноваться не следует, - сказал целитель, а я чувствовала, как волны магии проходят по телу, щекоча в тех местах, где были наибольшие повреждения. – Регенерация уже началась, ведь у миледи хорошая доля первородной крови, но о эмоциональном и душевном состоянии я не могу делать хоть каких-то прогнозов. Сейчас она уснет под действием целебного сна, проспит долго. Лучше её не будить.
- Господин Роденуан, надеюсь, шрамов не останется ни на лице, ни на теле? – волновалась мама.
- Не останется, миледи. Несколько дней будут еще видны красные полоски, но затем они побелеют, а через декаду от них не будет и следа. Слава богам, миледи Гвенлодин подверглась только физическому насилию, а не магическому. После магических травм исцеление идет дольше, и могут остаться внешние и внутренние нарушения здоровья. А сейчас я вас оставлю и пройду к герцогу Бирейскому.
- Да. Конечно. Сейчас там король Димиан и вроде придворный маг.
Когда за целителем закрылась дверь, я хотела обратиться к маме, но провалилась в темноту сна, но он не принес мне отдыха, потому что я снова и снова погружалась во все то, что делал со мной лорд Бирейский. Но потом этот страшный сон прошел, сменившись просто чернотой.
Когда я проснулась, то опять услышала голоса в гостиной. Ну кто это с самого утра ведет разговоры в её покоях? Но тут же нахлынули воспоминания свадьбы и этой ужасной ночи! Я прислушалась к себе, застыв и не двигаясь, ведь движение это боль. И я застонала. Нет, не от боли, а от того, что вспомнила все. Видимо этот звук, вырвавшийся из меня, привлек внимание. Надо мной раздался голос матушки:
- Дочка, Лин, что болит?
- Позвольте, леди Лизетт, я осмотрю вашу дочь, - услышала я голос мужчины.
- Господин Роденуан, конечно, - проговорила мама. – Она стонет, значит, травмы еще не все зажили.
- Это невозможно, - заговорил целитель. – По времени и по предыдущему сканированию у леди Гвендолин нет повреждений, как внешних, так и внутренних.
Опять вдоль моего тела пробежала чуть ощутимая волна целительской магии.
- Она физически здорова, - заключил господин Роденуан и обратился уже ко мне. – Миледи, леди Гвендолин, откройте глаза, скажите, как вы себя чувствуете?
Но я боялась пошевелиться. Казалось, одно, едва заметное движение, пусть пальцем, пусть глазами, и я испытаю всю гамму того, что называется болью. Да и смотреть ни на кого не хотелось. Но к себе я прислушалась. Действительно, ничего не болело, если не считать разбитого сердца, которое не в силах вылечить ни какая магия, и растоптанной и истерзанной души. Видимо, не зря я так не хотела этого отбора и этого выбора. Случилось бы подобное с Гвинивеей, стань она женой лорду Бирейскому? Гвинивея! Я вспомнила её застывшие неживые глаза! Она предчувствовала, что случиться что-то плохое, или точно знала?!
- Она не отвечает, господин Роденуан, вы точно уверены, что она пришла в себя? – беспокоилась матушка. – Доченька, открой глазки, посмотри на свою маму. Я так волнуюсь. Я так виновата, а как винит себя отец, что настоял, что побоялся идти против воли короля. Да будь проклят этот отбор!
Да! А как я виню себя, что поддалась очарованию герцога! Что слушала и таяла под его бархатным голосом! Что восторгалась его умом и знаниями! Что посчитала его достойным для себя мужчиной! И я засмеялась злым злорадным смехом! Над своими мечтами и наивностью. Над своей верой в прекрасные и светлые чувства. Над собой, лежащей сейчас в этой кровати, и боящейся открыть глаза, что бы вновь видеть этот мир!
- Доченька, - мама уже рыдала, а по мне опять покатилась волна магии, погружая в сон.
Это стало опять наваждением, но в моей спальне разговаривали. В этот раз к голосу мамы и целителя добавился узнаваемый голос самого короля.
- Господин Роденуан, если вы уверяете, что процесс целительства завершен, выводите леди Гвендолин из сна. Даю вам еще полдня, чтобы привести герцогиню Бирейскую в чувство. Нам необходимо провести следствие по этому инциденту. Я не позволю безнаказанно нападать на своих друзей и их близких. Это равносильно нападению на меня лично. Вызывать в столицу никого не буду, чтобы не придавать все огласке.
- Но, ваше величество, мы не знаем каково душевное здоровье моей дочери. Расспросы могут повредить выздоровлению. Нельзя ли обойтись без неё, - прошептала мама.
- О подробностях спрашивать не буду ни лорда Энэтуана, ни Гвендолин, но ваша дочь может пролить свет на некоторые моменты этой атаки, что нам пока неизвестны.
Послышались шаги, король вышел. Я приоткрыла глаза, осматривая из-под ресниц комнату. Никого. Оказывается, вышли все. Хорошо. Значит все, что произошло, это нападение на нас. Если бы герцог убил меня, то это привело бы к устранению его из политики. Королевство бы нажило врага в лице герцога Лавийского, а это не слабый противник. Значит, все было неслучайно. Стало ли мне от этого легче? Нет. Видеть так же никого не хотелось. Но то, что я способна о чем-то думать и делать выводы, говорит, что я не повредилась рассудком. Хоть это радует.
Пока рассуждала, не заметила, как в комнату вошли служанка и целитель.
- О, миледи! Вы очнулись. Это хорошо. Очень хорошо. Его Величество Димиан желает видеть вас сегодня вечером, так что попробуйте подняться с постели. Служанка поможет вам выкупаться. Вам так же необходимо выпить укрепляющего настоя. Так как вы себя чувствуете, миледи? – спрашивал врачеватель, а сам проводил сканирование магией и продолжал говорить. – У вас прекрасное здоровье, и не осталось никаких внешних последствий, Вы опять прекрасны, Ваша Милость.
Видя, что я не отвечаю, господин Роденуан присмотрелся к моему лицу. Не знаю, что он увидел во мне, но он только заговорил:
- Все пройдет, миледи, все пройдет. Не зря говорят, что время лучший доктор, оно вылечит…
Тут я не выдержала и тихо проговорила:
- А могила исправит.
- Какая могила? – не понял целитель. – Рано вам говорить о смерти. Даже думать. У вас впереди долгая жизнь, и если вы не зациклитесь на своих переживаниях и обидах, она будет счастливой. Поверьте старику. Я пойду и доложу, что вы бодрствуете.
После его ухода, служанка помогла мне встать и проводила в ванную, которую уже приготовила, пока целитель говорил со мной. Физически я действительно чувствовала себя хорошо, только очень захотелось есть. А горячая вода и душистая пена с успокаивающими маслами смыла остатки застоя в мышцах после долгого пребывания в кровати. Вот бы еще все воспоминания так же можно было смыть водой! И как теперь жить дальше?
…
В темную комнату с окнами, закрытыми плотными шторами, вошел король Димиан. Он не сразу увидел сидящего в кресле друга.
- Вот где ты прячешься? А почему в темноте? – спросил король и, подойдя к окну, раздернул в стороны портьеры. В помещение ворвались солнечные лучи, освещая кабинет герцога Бирейского.
- Что за хандра? Так не похоже на тебя, - проговорил Димиан и обернулся к Энэтуану. Увиденное ему не понравилось. Герцог сидел и пил прямо из бутылки. На его смуглом лице появилась многодневная щетина, под глазами лежали черные круги, нос заострился, а губы скривила гримаса.
- Ты решил в вине утопить свое горе или утопиться самому? – король подошел к другу и вырвал бутылку, поднес к носу и принюхался. – Бр-р. Ну и пойло! Один запах может сбить с ног. Так ты просто смертельно пьян.
- Если бы, - хрипло проговорил герцог и вытащил из-под стола другую бутылку. – Не берет, вернее, не пробивает.
- Если трезв, тем лучше. Через несколько часов я собираю всех для расследования. Прибудет придворный маг и лекарь, что лечил тебя. Никого лишнего на слушании не будет. Тайна останется не раскрытой. Леди Бирейская тоже будет присутствовать. Так что приготовься. Еще не хватало, чтобы тебя увидели в таком плачевном виде.
- Она пришла в себя?! И что говорит? Проклинает меня? – забросал вопросами герцог своего друга. - Меня к ней не пускают.
- Ничего не знаю. Её лекарь доложил, что леди проснулась, ведет себя тихо, ничего не говорит.
- Я не смогу посмотреть ей в глаза…
- Посмотрим… и решим, как быть дальше. И пойми, это не первый и не последний случай нападения на тебя. Только сейчас действовали изощреннее. Не дай сломить себя. Приводи себя в порядок, иначе я разозлюсь, а в гневе я страшен.
- Конечно, конечно, знаю я какой ты страшный, мой король, - с ехидцей в голосе сказал лорд Бирейский. – Не волнуйся, к указанному часу буду готов.
….
Мама зашла ко мне сразу же, как я пообедала. Правда, кормили меня бульоном и пюре, так как я долго голодала. Настроение улучшилось, если вообще можно было так сказать о моем душевном состоянии.
- Выглядишь хорошо, - матушка обняла меня и поцеловала. – Не волнуйся. Король пообещал, что не будет задавать вопросы о той ночи.
- Многие знают о происшедшем? – поинтересовалась я. Мне не хотелось, чтобы начали трепать в пересудах мое имя.
- Знает только служанка, что прислуживает тебе. Её вовремя изолировали и взяли клятву о неразглашении. А гостям объявили, что молодожены отбыли в охотничий домик в горах для уединения. Король заявил, что сам распорядился об этом, поэтому никто ничего не заподозрил. Знают еще два лекаря, что лечили тебя и герцога, и королевский маг.
Пока она это говорила, из глаз леди Лизетт покатилась слезинка, которую она тут же смахнула платочком.
- Извини, я последние дни все плачу и плачу, сначала от страха за тебя, а теперь от радости, что ты поправилась.
Сейчас я обняла матушку и почувствовала, что у меня самой защипали глаза от близости слез.
- Мама, вы сказали, что герцога тоже лечили. А его от чего?
- Он был не в себе, когда увидел что сотворил. Знаешь, я впервые видела, как на твоих глазах седеют виски еще молодого мужчины. Ведь он действовал под заклятием. Вот маг и лекарь снимали с него магическое воздействие. Король, как его увидел, сразу вызвал придворного мага.
Я молчала, осмысливая сказанное мамой. Значит, мои выводы верны. Кто-то желал расправиться с нами. Но это ведь можно объяснить не только политикой. Кто-то мог просто позавидовать, а кто-то мог отомстить герцогу за то, что он сделал не тот выбор. Гвинивея?! Не может быть! Никогда не поверю!
- Мама, а где Вея? – спросила я. Но мама только сильнее захлюпала носом, выпирая слезы, которые вновь увлажнили её глаза. И молчала.
- Мама?
- Вея тоже пострадала, но пока она заперта в своей комнате под присмотром Викториана. Не спрашивай. Скоро все проясниться. Король и герцог Лавийский провели расследование, и результаты огласят уже сегодня.
- Вея виновата? – со страхом спросила я. Не хотелось еще одного удара от близкого человека.
- Не знаю, мне не говорят.
- Мама, не обижайся. Но я хочу побыть одна, - попросила я маму. Хотелось обдумать, как отнестись к тому, что только что узнала,
- Хорошо, только не решай ничего сгоряча. Он любит тебя, - сказала матушка и вышла.
Да, решение я уже приняла. Вот только удивилась, что мама начала защищать герцога.
Последний час до собрания я морально готовила себя к встрече с супругом. Ведь я его не боюсь и больше не останусь в его власти. В назначенное время за мной пришел отец, но на многочисленные вопросы, терзавшие меня, не отвечал. Лорд Лавийский выглядел уставшим, как будто не спал несколько суток, хотя так наверно и есть. Вряд ли он и мама могли в эти четверо суток спокойно отдохнуть.
- Все сейчас узнаешь, - ответил только отец. Взял под руку и повел по коридору в одну из гостевых комнат этажом ниже.
В комнате уже сидел король Димиан в кресле как раз напротив двери. Пришлось сразу у дверей склоняться в реверансе, а когда выпрямилась, то увидела и герцога Бирейского. Наши взгляды встретились. Да, произошедшее оставило след на супруге в виде серебряных висков, как будто провалившихся глаз из-за темных кругов под ними. Он похудел, осунулся, выглядел старше. А взгляд вопрошающий, что-то выискивающий во мне и виноватый, затравленный. Было странно видеть мужа таким… таким угнетенным, с опущенными плечами. Но я отвела глаза, осматриваясь, кто еще есть в комнате.
Вдоль стены уже сидели матушка, сестрица и брат. Отец прошел и присел рядом с ними. Напротив, у другой стены были придворный маг лорд Дидре, целитель Роденуан и еще один человек, неизвестный мне. Мне предложили присесть в кресло, стоящее рядом с лордом Энэтуаном. Но я прошла к стулу, что стоял у окна. Хотелось видеть всех, вернее эмоции всех, когда они будут говорить. Никого лишнего в помещении не было, и я успокоилась.
Первым заговорил король:
- Леди и лорды, мы собрались здесь окончательно подвести итоги расследования нападения, жертвами которого стали герцог и герцогиня Бирейские. Как все произошло, мы знаем, а вот степень вины тех, кто это совершил, следует определить для вынесения приговора. Начнем с придворного мага лорда Дидре.
