Девушка, вытерпев целых три секунды, предпочла нарушить его. В конечном итоге – рассуждала она, - жизнь и в самом деле слишком коротка, чтобы постоянно ждать открытия каких-то невнятных тайн. Впрочем, сказать она практически ничего не успела.
- Ви… - только, было, начала Татьяна, когда голос из комнаты перебил ее.
- Знакомо, - глухо ответствовал хранитель памяти, по-видимому, все еще продолжающий созерцать модель неизвестного корабля, - Знакомо не потому, что знаком с латынью или слышал это словосочетание… Не могу объяснить, почему, но чувствую… С этими словами, мне кажется, было связано что-то важное.
Татьяна нахмурилась. Странные провалы в памяти самого хранителя памяти смущали ее.
- Если бы ты не был собой… - медленно и осторожно проговорила она, - Честное слово, я бы подумала, что это тебе кто-то стер память…
- Глупости! – мужчина, похоже, оскорбленный этим заявлением до глубины души, решительно покинул комнату, хмуро взирая на собеседницу, - Кто мог бы стереть мне память? В моей жизни не было ничего такого, что надо бы было стирать, да и даже если бы было возможно хранителю памяти иметь своего хранителя, возле меня его нет. Это, скорее всего, не более, чем дежа-вю…
- Ну-ну, - невесело откликнулся молодой граф и, решив более не настаивать на высказанной Татьяной, но пришедшей в голову и ему мысли, поинтересовался, - А как переводится название корабля? Мои познания в латыни, видимо, не столь глубоки, чтобы перевести его самостоятельно.
- Всегда живой, - хмуро откликнулся Винсент и, тяжело вздохнув, как-то неохотно прибавил, - Видимо, название давали, исходя из постулата «Как корабль назовешь, так он и поплывет». Если бы модель пустили по волнам… Впрочем, не важно. Касаться ее я не рискнул – кораблик выглядит не менее древним, чем скелет.
- Может, он когда-то его и соорудил, - тяжело вздохнула девушка и, демонстративно повернувшись спиной к неприятной комнате, осведомилась, - Может, нам все-таки пора домой?
Хранитель памяти, явно обрадованный этим предложением, радостно ухватился за возможность отвлечься от неприятной ему темы.
- Нам все-таки нужна ручка, - напомнил он, - Или карандаш. Или… не знаю, чем еще можно записать. Самое обидное, что даже листочек есть, а вот ручки…
- Хочешь записать пророчество на оборотной стороне списка? – граф де Нормонд в самом искреннем изумлении вскинул брови, - Я думал, мы собирались взять его в замок, чтобы сравнить почерк.
- Почерк идентифицировать я итак могу, - моментально включилась вспомнившая о своих обязанностях дочь мага, - Вообще, я думала, вы уже уверены, что это именно его записка.
Винсент, успевший приблизиться к столу, на котором лежал пресловутый список, взял его в руку и, пробежав еще раз взглядом рукописные строки, вытянул губы трубочкой.
- Нуу… Тут, вроде бы как, присутствуют знакомые сокращения, слово «лично», упоминаются интантеры и… Ах, черт! – мужчина, закусив губу, напряженно впился глазами в лист бумаги в своих руках, затем медленно повернул его к молодым людям, - И здесь… - он почему-то сглотнул и севшим голосом проговорил, - Semper vivens. И, судя по всему, тут это название существ, а не судна… - замолчав, он запустил руку в волосы, снова взирая на список сам. На лице его буйным цветом распустилось абсолютное потрясение.
Татьяна и Эрик, не совсем понимая реакцию друга, переглянулись, затем вновь обращая внимание на него.
- Ну… Должно быть, глядя на корабль, ты вспомнил именно о словах в списке, - неуверенно вымолвил граф, - Полагаю, это вполне способно объяснить твое дежа-вю.
Девушка, не видя смысла что-то добавлять, только уверенно кивнула, затем подумала и для большего эффекта кивнула еще раз, всем видом демонстрируя, что дела обстоят именно так, как сказал любимый и иначе обстоять не могут.
Хранитель памяти, даже не глядя на них, нахмурился. Лицо его было мрачно.
- Нет… - тихо вымолвил он, не отрывая взгляда от строки в списке, - Я готов поклясться, что нет… Все было иначе, я буквально слышал… Не помню… Не помню ни от кого, ни почему, ни когда.
- Наверное, это просто было давно, - осторожно предположила Татьяна, искренне желая поддержать друга и как-то успокоить его. Винсент медленно отвел взор от листа бумаги и взглянул на девушку. В голосе его, когда он заговорил, прозвучала странная горечь.
- Я помню все, что случалось со мной, помню до мельчайших подробностей. Это… профессиональная особенность, можно сказать так. А это… - он качнул головой и внезапно мрачно улыбнулся, - Если бы я не был совершенно уверен, что это невозможно, тоже бы решил, что кто-то подчистил мою память. Но я даже не испытываю ничего, что обычно сопутствует попытке вспомнить запретное – ни головной боли, ни давящего страха… Я просто не помню.
- Тогда… - Татьяна переглянулась с графом де Нормонд, который, все-таки перестав ее обнимать, теперь просто стоял рядом, легонько сжимая ее плечи, и старательно изобразила ободряющую улыбку, - Тогда, быть может, у тебя просто сбой программы и ты и в самом деле что-то забыл совершенно естественным образом?
- Может быть, - отстраненно буркнул мужчина и, тяжело вздохнув, постарался все-таки отвести внимание от собственной памяти, - Так… На чем мы остановились? Чем писать-то будем?
- Может, где-то среди пыли и грязи здесь имеются перо и чернила? – предположил блондин, вероятно, тоже не горящий желанием выяснять, что произошло с памятью его друга, - Если последние, конечно, не высохли.
- Вот в этом я как раз не сомневаюсь, - все еще довольно невесело хмыкнул Винсент, уточняя, - В том, что высохли, я имею в виду, - и, оглядевшись, в раздумье проговорил, - Интересно, местные маги не писали карандашами?..
Девушка, окинув пыльную комнатку взором, слегка пожала плечами.
- По-моему, местные вымерли или ушли до изобретения карандашей. Хотя… - отвлеченная совсем другой мыслью, она, тотчас же забыв о карандашах, почесала нос, - А чем вообще люди пишут? Ну, или писали, когда писать нечем было… Перьями, чернилами, ммм… красками?
- Пальцем, - фыркнул Винсент, - Какие еще варианты?
Татьяна честно задумалась.
- Мелом…
Хранитель памяти кивнул.
- Кстати, по-моему, именно им и написано пророчество. Но его я кругом что-то не вижу, так что, быть может, придумаешь другое?
Татьяна, вмиг разозлившись, недовольно передернула плечами.
- Я одна, что ли, думать должна? Углем, блин! Не знаю, огнем выжигали!
- А между прочим, огонь у нас есть, - граф де Нормонд, как обычно, сохраняющий в зарождающемся Содоме олимпийское спокойствие, задумчиво перевел взгляд на столь неприятную и Татьяне, и теперь уже и Винсенту, комнату, - И даже, как я понимаю, уголь…
Повисло молчание. Хранитель памяти, изумленный столь простым и удобным выходом из положения, пораженно смотрел на девушку, та, в свой черед, обалдев от собственной гениальности, созерцала его.
Наконец, Винсент, отвиснув, подал голос, при этом аккуратно кладя список обратно на стол.
- Что ж… И кто полезет там его искать?
Татьяна невинно пожала плечами. По губам ее медленно растеклась сладкая улыбка.
- Ну, наверное, тот, кто уже итак туда лазил, - почти нежно проворковала она и, бросив взгляд на руки мужчины, прибавила еще более сладко, - Тот, кто уже успел испачкать золой руки…
Хранитель памяти, похоже, не особенно горящий желанием опять общаться с камином, нахмурился, старательно пряча испачканную ладонь за спину.
- Я там не нашел ни единого уголька, - недовольно заявил он, - Мне нельзя доверять такие поиски. А вот Эрик…
- Винс, хватит играть в «передай другому», - молодой человек вздохнул. Во вздохе этом явственно прозвучала усталость.
- Я не рискну приблизиться к пламени, хоть оно и холодное, как утверждаешь ты, Татьяне и вовсе не войти туда, поэтому искать уголь придется тебе. К тому же, это твоя идея – записать пророчество.
- Плата за дальновидность, - буркнул хранитель памяти и, не говоря более ни слова, решительными шагами вновь направился к оказавшейся столь неприветливой с гостями, комнате.
Дальнейшие свои недовольные сомнения он принялся высказывать, уже шаря рукой в камине.
- Вообще, писать углем на листе бумаги – не самая удачная мысль, - бурчал мужчина, периодически засовывая в холодный огонь и голову, - Буквы же будут крупнее, чем от пера или карандаша, места не хватит…
- Надо было захватить еще и тот листочек, что я нашла в будуаре, - вздохнула девушка, с интересом наблюдая за говорящим, - Но меня же никто не предупредил.
Эрик, отвлекшись от исканий друга, глянул на нее со вновь проснувшимся интересом.
- Так что там был за листочек? Ты так и не сказала.
- Да ничего интересного, - откликнулся хранитель памяти, забираясь в камин уже едва ли не по пояс, - Мельком упомянутый Альберт и, собственно, все. А она из-за этого такую бучу подняла…
- Это ты бучу поднял, узнав, где я его нашла, - недовольно отреагировала Татьяна и, снова обратив внимание на стоящего с ней рядом молодого человека, продолжила объяснять, - Судя по всему, это было что-то вроде обрывка дневника. И, видимо, дневника Луизы, ибо там были долгие и нудные страдания на тему того, какой плохой ты, какой плохой ее брат, и какой замечательный некто «Р.». Ну, и Альберт. Он тоже хороший.
- «Р.»? – Эрик слегка приподнял брови, - Роман?
- Рене, - откликнулся из камина Винсент, медленно подаваясь назад, - По крайней мере, Татьяна так решила, когда мы были в прошлом.
- Потому, что это было видно! – слегка вознегодовала девушка, - И, по-моему, Ричард что-то такое говорил, что она липла к нему…
- Да ну их, в конце концов, обоих, - хранитель памяти, всклокоченный, с испачканным в золе кончиком носа, да и вообще напоминающий пренебрегающего мытьем после работы трубочиста, вынырнув из камина, недовольно махнул рукой, - Я нашел уголь. Теперь дайте мне листок бумаги и я раскрашу этот мир!
- У кого-то после ползанья по золе поднялось настроение, - Татьяна, сдержав ухмылку, сделала приглашающий жест в сторону стола, где сиротливо белел листочек, - Прошу, господин художник. Творите.
Винсент, не реагируя на почти ничем не прикрытую насмешку, только хмыкнул, шагая в указанном направлении. Почти подойдя к столу, он неожиданно остановился.
- Кстати… - чумазое лицо мужчины обрело явственно задумчивое выражение и он, забывшись, потер подбородок грязными пальцами, оставив на нем темную полосу, - А вы заметили, что этот список выглядит как-то аккуратнее, чем тот, что в замке? Как будто это чистовик, а то так… записка, напоминание самому себе.
- Ну и что? – не понял блондин, легко пожимая плечами, - Мы итак считали тот список запиской, что тут такого?
- Да так, просто подумал… - Винсент как-то посерьезнел, безотрывно глядя на лист бумаги, - Что, если сейчас перед нами лежит, так сказать, оригинал этого списка? Если это действительно так, то составлял его Альберт здесь и, вероятно, руководствовался чем-то, что здесь же и обнаружил… А как знать, что еще он мог найти тут и чему он мог здесь научиться? – мужчина окинул собеседников внимательным взглядом, - Мы ведь так и не знаем, как ему удается открывать двери в пространстве, словно хранителю памяти. И если он научился этому здесь… Тогда кто же тут жил, из чьих записей он узнал это?
Когда они вышли на улицу, полумрак непогоды уже дополнился сгущающимися сумерками. Дверь домика, выпуская посетителей, опять надсадно, душераздирающе заскрипела и с крыши вновь донеслось недовольное царапанье когтей и даже хлопанье крыльев.
- Видимо, мы снова напугали птичку, - заметила девушка, с неимоверным наслаждением вдыхая полной грудью прохладный, чистый лесной воздух. После пережитого в доме он казался ей равным глотку жизни.
- Может, съесть ее, чтобы не пугалась? – Винсент плотоядно облизнулся и, покидая пространство под свисающей крышей, с ярко выраженным гастрономическим интересом поднял взгляд вверх. Лицо его, только, казалось, лучившееся весельем, вмиг изменилось, как-то потемнело, словно окружающий сумрак бросил свой покров и на него.
Татьяна, который такие метаморфозы как-то не слишком грели душу, на всякий случай нащупала ладонь идущего рядом Эрика, сжимая ее. Граф де Нормонд, и сам обративший внимание на чересчур быструю смену настроений хранителя памяти, на всякий случай притянул девушку ближе к себе и, медленно покидая вместе с ней темную тень под крышей, негромко осведомился:
- Что случилось?
- Кажется, я слегка недооценил птичку… - последовал медленный и откровенно напряженный ответ. Винсент продолжал стоять, подняв голову и созерцая крышу второго этажа.
Татьяна, не очень-то желающая узреть на печной трубе какого-нибудь дракона или, на худой конец, птеродактиля, тем не менее, решила последовать его примеру, медленно поднимая взгляд. В конечном итоге, известная опасность страшит в определенной мере меньше неизвестной…
Впрочем, опасности она так и не увидела. На печной трубе, недовольно нахохлившись, словно огромная курица, сидел большой черный ворон. Подобных девушке прежде доводилось видеть разве что в зоопарке и, уверенная, что в живой природе такие птицы не встречаются, она изумленно приоткрыла рот.
- Вот это птичка… - выдавила она из себя по прошествии нескольких секунд, - К маленьким ее отнести точно не получится…
Эрик, который, чтобы не отставать от спутников, тоже с интересом изучал потрясающее пернатое, ненатурально вздохнул.
- Да и в печную трубу бы она не поместилась, даже от страха. Удивительно, конечно, увидеть такое создание, но…
Хранитель памяти, хмурясь, останавливающе поднял указательный палец. Взор его был прикован к тоже разглядывающему его ворону.
- За нами следят, - негромко промолвил мужчина. Взгляд его стал откровенно неприязненным и птица, будто бы поняв, что радости созерцателям отнюдь не доставляет, внезапно тяжело сорвалась с крыши и, хлопнув крылья, уверенно направилась по воздуху куда-то в сторону, противоположную той, откуда пришли незваные посетители.
Татьяна, проводив ворона долгим взглядом, опустила голову, удивленно взглядывая на Винсента. Тот был мрачен.
- Почему за нами следят? Ты подозреваешь птичку во всех смертных грехах лишь потому, что она большая?
Хранитель памяти неожиданно не поддержал шутку и, повернувшись спиной к избушке, уверенно направился в сторону леса, явственно намереваясь скрыться в нем. Молодые люди, не горя желанием потерять своего проводника, поспешили за ним.
Вновь заговорил Винсент только тогда, когда избушка мага осталась достаточно далеко позади.
- Я подозреваю птичку, - мрачно вымолвил он, даже не оборачиваясь на своих спутников, - Потому, что подобные ей очень умны. Вороны способны говорить по-человечьи, способны понимать обращенные к ним слова, способны выполнять задания, команды, просьбы… И способны следить, если хозяин велит им сделать это. Я не думаю, что он прилетел бы сюда просто так, столько времени провел бы на крыше и улетел бы, услышав мои слова о слежке, по собственной воле. Птичку определенно кто-то подослал. И мне почему-то кажется, что это не Альберт…
- Винс, - Эрик, внимательно выслушавший слова друга, нахмурился, переглянулся с девушкой, будто бы испрашивая у нее совета и, слегка понизив голос, продолжил, - Ты пугаешь нас. Огонь зажигает кто-то, но не Альберт, ворона подсылает тоже не он… Пытаешься намекнуть, что кроме дяди у нас есть еще неведомые враги?
- Ви… - только, было, начала Татьяна, когда голос из комнаты перебил ее.
- Знакомо, - глухо ответствовал хранитель памяти, по-видимому, все еще продолжающий созерцать модель неизвестного корабля, - Знакомо не потому, что знаком с латынью или слышал это словосочетание… Не могу объяснить, почему, но чувствую… С этими словами, мне кажется, было связано что-то важное.
Татьяна нахмурилась. Странные провалы в памяти самого хранителя памяти смущали ее.
- Если бы ты не был собой… - медленно и осторожно проговорила она, - Честное слово, я бы подумала, что это тебе кто-то стер память…
- Глупости! – мужчина, похоже, оскорбленный этим заявлением до глубины души, решительно покинул комнату, хмуро взирая на собеседницу, - Кто мог бы стереть мне память? В моей жизни не было ничего такого, что надо бы было стирать, да и даже если бы было возможно хранителю памяти иметь своего хранителя, возле меня его нет. Это, скорее всего, не более, чем дежа-вю…
- Ну-ну, - невесело откликнулся молодой граф и, решив более не настаивать на высказанной Татьяной, но пришедшей в голову и ему мысли, поинтересовался, - А как переводится название корабля? Мои познания в латыни, видимо, не столь глубоки, чтобы перевести его самостоятельно.
- Всегда живой, - хмуро откликнулся Винсент и, тяжело вздохнув, как-то неохотно прибавил, - Видимо, название давали, исходя из постулата «Как корабль назовешь, так он и поплывет». Если бы модель пустили по волнам… Впрочем, не важно. Касаться ее я не рискнул – кораблик выглядит не менее древним, чем скелет.
- Может, он когда-то его и соорудил, - тяжело вздохнула девушка и, демонстративно повернувшись спиной к неприятной комнате, осведомилась, - Может, нам все-таки пора домой?
Хранитель памяти, явно обрадованный этим предложением, радостно ухватился за возможность отвлечься от неприятной ему темы.
- Нам все-таки нужна ручка, - напомнил он, - Или карандаш. Или… не знаю, чем еще можно записать. Самое обидное, что даже листочек есть, а вот ручки…
- Хочешь записать пророчество на оборотной стороне списка? – граф де Нормонд в самом искреннем изумлении вскинул брови, - Я думал, мы собирались взять его в замок, чтобы сравнить почерк.
- Почерк идентифицировать я итак могу, - моментально включилась вспомнившая о своих обязанностях дочь мага, - Вообще, я думала, вы уже уверены, что это именно его записка.
Винсент, успевший приблизиться к столу, на котором лежал пресловутый список, взял его в руку и, пробежав еще раз взглядом рукописные строки, вытянул губы трубочкой.
- Нуу… Тут, вроде бы как, присутствуют знакомые сокращения, слово «лично», упоминаются интантеры и… Ах, черт! – мужчина, закусив губу, напряженно впился глазами в лист бумаги в своих руках, затем медленно повернул его к молодым людям, - И здесь… - он почему-то сглотнул и севшим голосом проговорил, - Semper vivens. И, судя по всему, тут это название существ, а не судна… - замолчав, он запустил руку в волосы, снова взирая на список сам. На лице его буйным цветом распустилось абсолютное потрясение.
Татьяна и Эрик, не совсем понимая реакцию друга, переглянулись, затем вновь обращая внимание на него.
- Ну… Должно быть, глядя на корабль, ты вспомнил именно о словах в списке, - неуверенно вымолвил граф, - Полагаю, это вполне способно объяснить твое дежа-вю.
Девушка, не видя смысла что-то добавлять, только уверенно кивнула, затем подумала и для большего эффекта кивнула еще раз, всем видом демонстрируя, что дела обстоят именно так, как сказал любимый и иначе обстоять не могут.
Хранитель памяти, даже не глядя на них, нахмурился. Лицо его было мрачно.
- Нет… - тихо вымолвил он, не отрывая взгляда от строки в списке, - Я готов поклясться, что нет… Все было иначе, я буквально слышал… Не помню… Не помню ни от кого, ни почему, ни когда.
- Наверное, это просто было давно, - осторожно предположила Татьяна, искренне желая поддержать друга и как-то успокоить его. Винсент медленно отвел взор от листа бумаги и взглянул на девушку. В голосе его, когда он заговорил, прозвучала странная горечь.
- Я помню все, что случалось со мной, помню до мельчайших подробностей. Это… профессиональная особенность, можно сказать так. А это… - он качнул головой и внезапно мрачно улыбнулся, - Если бы я не был совершенно уверен, что это невозможно, тоже бы решил, что кто-то подчистил мою память. Но я даже не испытываю ничего, что обычно сопутствует попытке вспомнить запретное – ни головной боли, ни давящего страха… Я просто не помню.
- Тогда… - Татьяна переглянулась с графом де Нормонд, который, все-таки перестав ее обнимать, теперь просто стоял рядом, легонько сжимая ее плечи, и старательно изобразила ободряющую улыбку, - Тогда, быть может, у тебя просто сбой программы и ты и в самом деле что-то забыл совершенно естественным образом?
- Может быть, - отстраненно буркнул мужчина и, тяжело вздохнув, постарался все-таки отвести внимание от собственной памяти, - Так… На чем мы остановились? Чем писать-то будем?
- Может, где-то среди пыли и грязи здесь имеются перо и чернила? – предположил блондин, вероятно, тоже не горящий желанием выяснять, что произошло с памятью его друга, - Если последние, конечно, не высохли.
- Вот в этом я как раз не сомневаюсь, - все еще довольно невесело хмыкнул Винсент, уточняя, - В том, что высохли, я имею в виду, - и, оглядевшись, в раздумье проговорил, - Интересно, местные маги не писали карандашами?..
Девушка, окинув пыльную комнатку взором, слегка пожала плечами.
- По-моему, местные вымерли или ушли до изобретения карандашей. Хотя… - отвлеченная совсем другой мыслью, она, тотчас же забыв о карандашах, почесала нос, - А чем вообще люди пишут? Ну, или писали, когда писать нечем было… Перьями, чернилами, ммм… красками?
- Пальцем, - фыркнул Винсент, - Какие еще варианты?
Татьяна честно задумалась.
- Мелом…
Хранитель памяти кивнул.
- Кстати, по-моему, именно им и написано пророчество. Но его я кругом что-то не вижу, так что, быть может, придумаешь другое?
Татьяна, вмиг разозлившись, недовольно передернула плечами.
- Я одна, что ли, думать должна? Углем, блин! Не знаю, огнем выжигали!
- А между прочим, огонь у нас есть, - граф де Нормонд, как обычно, сохраняющий в зарождающемся Содоме олимпийское спокойствие, задумчиво перевел взгляд на столь неприятную и Татьяне, и теперь уже и Винсенту, комнату, - И даже, как я понимаю, уголь…
Повисло молчание. Хранитель памяти, изумленный столь простым и удобным выходом из положения, пораженно смотрел на девушку, та, в свой черед, обалдев от собственной гениальности, созерцала его.
Наконец, Винсент, отвиснув, подал голос, при этом аккуратно кладя список обратно на стол.
- Что ж… И кто полезет там его искать?
Татьяна невинно пожала плечами. По губам ее медленно растеклась сладкая улыбка.
- Ну, наверное, тот, кто уже итак туда лазил, - почти нежно проворковала она и, бросив взгляд на руки мужчины, прибавила еще более сладко, - Тот, кто уже успел испачкать золой руки…
Хранитель памяти, похоже, не особенно горящий желанием опять общаться с камином, нахмурился, старательно пряча испачканную ладонь за спину.
- Я там не нашел ни единого уголька, - недовольно заявил он, - Мне нельзя доверять такие поиски. А вот Эрик…
- Винс, хватит играть в «передай другому», - молодой человек вздохнул. Во вздохе этом явственно прозвучала усталость.
- Я не рискну приблизиться к пламени, хоть оно и холодное, как утверждаешь ты, Татьяне и вовсе не войти туда, поэтому искать уголь придется тебе. К тому же, это твоя идея – записать пророчество.
- Плата за дальновидность, - буркнул хранитель памяти и, не говоря более ни слова, решительными шагами вновь направился к оказавшейся столь неприветливой с гостями, комнате.
Дальнейшие свои недовольные сомнения он принялся высказывать, уже шаря рукой в камине.
- Вообще, писать углем на листе бумаги – не самая удачная мысль, - бурчал мужчина, периодически засовывая в холодный огонь и голову, - Буквы же будут крупнее, чем от пера или карандаша, места не хватит…
- Надо было захватить еще и тот листочек, что я нашла в будуаре, - вздохнула девушка, с интересом наблюдая за говорящим, - Но меня же никто не предупредил.
Эрик, отвлекшись от исканий друга, глянул на нее со вновь проснувшимся интересом.
- Так что там был за листочек? Ты так и не сказала.
- Да ничего интересного, - откликнулся хранитель памяти, забираясь в камин уже едва ли не по пояс, - Мельком упомянутый Альберт и, собственно, все. А она из-за этого такую бучу подняла…
- Это ты бучу поднял, узнав, где я его нашла, - недовольно отреагировала Татьяна и, снова обратив внимание на стоящего с ней рядом молодого человека, продолжила объяснять, - Судя по всему, это было что-то вроде обрывка дневника. И, видимо, дневника Луизы, ибо там были долгие и нудные страдания на тему того, какой плохой ты, какой плохой ее брат, и какой замечательный некто «Р.». Ну, и Альберт. Он тоже хороший.
- «Р.»? – Эрик слегка приподнял брови, - Роман?
- Рене, - откликнулся из камина Винсент, медленно подаваясь назад, - По крайней мере, Татьяна так решила, когда мы были в прошлом.
- Потому, что это было видно! – слегка вознегодовала девушка, - И, по-моему, Ричард что-то такое говорил, что она липла к нему…
- Да ну их, в конце концов, обоих, - хранитель памяти, всклокоченный, с испачканным в золе кончиком носа, да и вообще напоминающий пренебрегающего мытьем после работы трубочиста, вынырнув из камина, недовольно махнул рукой, - Я нашел уголь. Теперь дайте мне листок бумаги и я раскрашу этот мир!
- У кого-то после ползанья по золе поднялось настроение, - Татьяна, сдержав ухмылку, сделала приглашающий жест в сторону стола, где сиротливо белел листочек, - Прошу, господин художник. Творите.
Винсент, не реагируя на почти ничем не прикрытую насмешку, только хмыкнул, шагая в указанном направлении. Почти подойдя к столу, он неожиданно остановился.
- Кстати… - чумазое лицо мужчины обрело явственно задумчивое выражение и он, забывшись, потер подбородок грязными пальцами, оставив на нем темную полосу, - А вы заметили, что этот список выглядит как-то аккуратнее, чем тот, что в замке? Как будто это чистовик, а то так… записка, напоминание самому себе.
- Ну и что? – не понял блондин, легко пожимая плечами, - Мы итак считали тот список запиской, что тут такого?
- Да так, просто подумал… - Винсент как-то посерьезнел, безотрывно глядя на лист бумаги, - Что, если сейчас перед нами лежит, так сказать, оригинал этого списка? Если это действительно так, то составлял его Альберт здесь и, вероятно, руководствовался чем-то, что здесь же и обнаружил… А как знать, что еще он мог найти тут и чему он мог здесь научиться? – мужчина окинул собеседников внимательным взглядом, - Мы ведь так и не знаем, как ему удается открывать двери в пространстве, словно хранителю памяти. И если он научился этому здесь… Тогда кто же тут жил, из чьих записей он узнал это?
***
Когда они вышли на улицу, полумрак непогоды уже дополнился сгущающимися сумерками. Дверь домика, выпуская посетителей, опять надсадно, душераздирающе заскрипела и с крыши вновь донеслось недовольное царапанье когтей и даже хлопанье крыльев.
- Видимо, мы снова напугали птичку, - заметила девушка, с неимоверным наслаждением вдыхая полной грудью прохладный, чистый лесной воздух. После пережитого в доме он казался ей равным глотку жизни.
- Может, съесть ее, чтобы не пугалась? – Винсент плотоядно облизнулся и, покидая пространство под свисающей крышей, с ярко выраженным гастрономическим интересом поднял взгляд вверх. Лицо его, только, казалось, лучившееся весельем, вмиг изменилось, как-то потемнело, словно окружающий сумрак бросил свой покров и на него.
Татьяна, который такие метаморфозы как-то не слишком грели душу, на всякий случай нащупала ладонь идущего рядом Эрика, сжимая ее. Граф де Нормонд, и сам обративший внимание на чересчур быструю смену настроений хранителя памяти, на всякий случай притянул девушку ближе к себе и, медленно покидая вместе с ней темную тень под крышей, негромко осведомился:
- Что случилось?
- Кажется, я слегка недооценил птичку… - последовал медленный и откровенно напряженный ответ. Винсент продолжал стоять, подняв голову и созерцая крышу второго этажа.
Татьяна, не очень-то желающая узреть на печной трубе какого-нибудь дракона или, на худой конец, птеродактиля, тем не менее, решила последовать его примеру, медленно поднимая взгляд. В конечном итоге, известная опасность страшит в определенной мере меньше неизвестной…
Впрочем, опасности она так и не увидела. На печной трубе, недовольно нахохлившись, словно огромная курица, сидел большой черный ворон. Подобных девушке прежде доводилось видеть разве что в зоопарке и, уверенная, что в живой природе такие птицы не встречаются, она изумленно приоткрыла рот.
- Вот это птичка… - выдавила она из себя по прошествии нескольких секунд, - К маленьким ее отнести точно не получится…
Эрик, который, чтобы не отставать от спутников, тоже с интересом изучал потрясающее пернатое, ненатурально вздохнул.
- Да и в печную трубу бы она не поместилась, даже от страха. Удивительно, конечно, увидеть такое создание, но…
Хранитель памяти, хмурясь, останавливающе поднял указательный палец. Взор его был прикован к тоже разглядывающему его ворону.
- За нами следят, - негромко промолвил мужчина. Взгляд его стал откровенно неприязненным и птица, будто бы поняв, что радости созерцателям отнюдь не доставляет, внезапно тяжело сорвалась с крыши и, хлопнув крылья, уверенно направилась по воздуху куда-то в сторону, противоположную той, откуда пришли незваные посетители.
Татьяна, проводив ворона долгим взглядом, опустила голову, удивленно взглядывая на Винсента. Тот был мрачен.
- Почему за нами следят? Ты подозреваешь птичку во всех смертных грехах лишь потому, что она большая?
Хранитель памяти неожиданно не поддержал шутку и, повернувшись спиной к избушке, уверенно направился в сторону леса, явственно намереваясь скрыться в нем. Молодые люди, не горя желанием потерять своего проводника, поспешили за ним.
Вновь заговорил Винсент только тогда, когда избушка мага осталась достаточно далеко позади.
- Я подозреваю птичку, - мрачно вымолвил он, даже не оборачиваясь на своих спутников, - Потому, что подобные ей очень умны. Вороны способны говорить по-человечьи, способны понимать обращенные к ним слова, способны выполнять задания, команды, просьбы… И способны следить, если хозяин велит им сделать это. Я не думаю, что он прилетел бы сюда просто так, столько времени провел бы на крыше и улетел бы, услышав мои слова о слежке, по собственной воле. Птичку определенно кто-то подослал. И мне почему-то кажется, что это не Альберт…
- Винс, - Эрик, внимательно выслушавший слова друга, нахмурился, переглянулся с девушкой, будто бы испрашивая у нее совета и, слегка понизив голос, продолжил, - Ты пугаешь нас. Огонь зажигает кто-то, но не Альберт, ворона подсылает тоже не он… Пытаешься намекнуть, что кроме дяди у нас есть еще неведомые враги?
