Роман, услышав столь почтительное обращение к себе, удивленно хмыкнул. Было очевидно, что от вораса, столь бесцеремонно предавшего его, он ожидал проявления скорее грубости, нежели уважения.
- Было бы неплохо, да только вряд ли тебе это по карману, простолюдин, - последнее слово из уст виконта прозвучало скорее как обыденное обращение вельможной особы к человеку низшего сорта, никакого оскорбления в нем слышно не было, однако, в глазах Анхеля внезапно отразилась дикая, бешеная злоба. Впрочем, сказать он на сей раз ничего не успел.
Людовик, который при появлении новых интересных персонажей этой драмы, мгновенно утратил всякий интерес к пантере, и уже некоторое время как с нескрываемым любопытством разглядывающий вновь прибывшего брата, наконец решил поздороваться с ним.
- Какой отвратительный пример ты мне подаешь! – юноша, всплеснув руками, сделал широкий шаг вперед и, остановившись перед братом, указал взглядом на его оружие, требуя, - Дай посмотреть.
- Без проблем, - Роман, демонстрируя самые, что ни на есть родственные чувства, всем видом выказывая глубочайшее уважение, легким и изящным жестом поднял руку с мечом и мягко коснулся острием последнего груди младшего брата.
Тот, не уступая ни себе, ни семейным традициям, с интересом сжал кончик оружия и, приподняв его несколько выше, примерно на уровень собственного горла, со знанием дела осмотрел. Затем одобрительно присвистнул, и опять перевел внимание на брата.
- Эсток… Отличный меч. Поделись, какую оружейную палату ограбил? Обещаю, я никому не расскажу об этом, если, конечно, ты сдашься и отдашь меч мне.
- Ценю ваше благородство, любезный брат, - не остался в долгу виконт, - Но, боюсь, ваша помощь мне без надобности, - я взял этот меч из оружейной палаты Нормонда. И если бы вы соблаговолили почаще заглядывать домой, мне бы не пришлось утруждать себя пространным рассказом о том, что дома обитает.
Людовик, вмиг ощетинившись и не желая более поддерживать шутку, раздраженным и резким движением оттолкнул меч.
- Вот только давай обойдемся без твоих нотация! Ты не отец мне, чтобы воспитывать!
- Да, но я твой брат и я старше, - Роман, равнодушно пожав плечами, спокойно опустил меч и, сдерживая смех, окинул собеседника насмешливым взором, - И раз уж ты подвергся дурному дядиному влиянию, мне придется взять на себя тяжкое бремя твоего перевоспитания.
Парень в ответ только фыркнул.
- Дядя, между прочим, еще старше.
- Дядя, между прочим, нам не родной, - вновь легко отбил подачу интантер и, совершенно довольный видом замершего с приоткрытым ртом, не знающего, как реагировать на это, Луи, победоносно усмехнулся.
- Туше?, - Людовик, сделав шаг назад, криво улыбнулся, склоняясь в небольшом поклоне, - Снимаю шляпу.
- Давно пора, - отозвался виконт, - Тебе, мелкий, еще учиться, учиться и учиться, а ты тут во взрослые разговоры встреваешь. Иди, ребеночек, сядь на пенечек, почитай учебничек…
Луи, на мгновение задумавшись, нерешительно почесал в затылке, созерцая собеседника с некоторым недоверием.
- То есть, ты хочешь сказать, что сегодня мне надо убить тебя, а не песика? – уточнил он, с новым интересом косясь на меч, сжимаемый тонкой рукою брата, - Ты ведь не знаешь, вдруг у меня револьвер в кармане?
Роман хмыкнул и, пожав плечами, вновь поднял меч, указывая острием на предполагаемого противника.
- Ну, так чего ты его мучаешь? Доставай, я не прочь проверить скорость твоей реакции. Да и своей за компанию.
- Людовик!
- Роман…
Два голоса прозвучали практически одновременно. Альберт, которого поведение протеже, его постоянные попытки отвлечься на что-то до крайности малозначимое, определенно совершенно не устраивало, сдвинул брови. Эрик, не успевший толком порадоваться явлению брата, а уже вынужденный заниматься его воспитанием, принудительно возвращая его к происходящим прямо здесь и сейчас событиям, негромко вздохнул.
Лев, стоящий рядом с молодым интантером, бросив на него недовольный взор исподлобья, очень красноречиво фыркнул и как-то по-особенному раздраженно сел.
Татьяна с Ричардом, переглянувшись, предпочли покамест остаться в стороне от основной арены действий, тем более, что Роман с его красноречием, да и Людовик со своим, запросто могли сделать любую стычку не кровопролитной.
Анхель, тоже предпочитающий роль наблюдателя, нежели амплуа участника, стоял, скрестив руки на груди и, широко расставив ноги, свысока наблюдал происходящий содом. Наконец, не выдержав, он широко ухмыльнулся.
- Просто детский сад, - негромко, но, как обычно, очень отчетливо вымолвил он, - Два воспитателя и два воспитанника – практически полный комплект! Интересно, какая это группа?
- Какая бы не была, тебя мы в нее не примем, - мигом отозвался Роман, - Вакантных мест нет, все давно закончились.
- К тому же, это частный детский сад, посторонним вход воспрещен! – подхватил Людовик, очаровательно улыбнувшись сначала дяде, потом брату, а уже затем Анхелю.
- О, не волнуйтесь, детки, я к вам не тороплюсь, - ворас, не опуская рук, мимолетно пожал плечами и, окинув взором все пространство под ветвями большого дерева, задумчиво прибавил, - У вас слишком много хищных кошек, а я не являюсь их поклонником.
- О, кстати! – Роман, словно вспомнив о чем-то, воздел палец вверх, - Хорошо, что напомнил! Котик, - взор его упал на мгновенно помрачневшего льва, - Извини, я тебя больше не задерживаю. Иди, поздоровайся с хозяином… хозяевами… В общем, с теми вон, а то они обидятся.
Татьяна и Эрик, как люди, имеющие, пожалуй, наибольшее право полагать себя «хозяевами» хранителя памяти, неуверенно переглянулись. Что-то подсказывало им, что Винсент такому обращению рад вовсе не будет, а склоки между своими на глазах у врагов явно нельзя было признать очень уж хорошей идеей.
Лев, и в самом деле совершенно не обрадованный заявлением, да и, надо сказать, тоном виконта де Нормонд, нарочито медленно поднялся и, хмуро глянув на своего спутника исподлобья, неспешной размеренной поступью направился здороваться с хозяевами. При этом он не преминул, обходя Романа, наступить большой лапой ему на ногу.
- Сапоги испортишь! – юноша, судя по всему, ни капельки не смущенный этой выходкой, хихикнул, снова обращая взор очей своих на младшего брата, честно ожидающего, когда же можно будет продолжить словесный поединок.
- Кстати, братик, - дождавшись своего часа, он, напрочь забывая о присутствии здесь недовольного его поведением дядюшки, живо вернулся к прерванному общению, - Я тут случайно так вспомнил… У тебя, по-моему, должно было заваляться что-то мое, не так ли?
- Твое? – Роман, на самом деле прекрасно понявший намек, пару раз удивленно моргнул, затем нахмурился, словно бы напряженно вспоминая, что же это имеет в виду собеседник и, лишь выдержав почти минутную паузу, с облегчением вспоминания кивнул, - Ах, ты об этом? – рука его скользнула в карман штанов и на свет божий появилось резиновое колечко, эспандер, столь любимый младшим представителем семейства де Нормонд и совершенно не приспособленный для использования его старшими. Луи, увидев любимую игрушку, воодушевленно кивнул. Даже глаза его радостно заблестели, а на губах появилась совершенно искренняя, широкая улыбка.
- Как ты прав, я именно об этом! Надеюсь, вернешь мне игрушку? Или будешь, как обычно, обижать своего маленького братика?
Интантер, фыркнув, легко взмахнул рукой. Эспандер, мелькнув в воздухе, в мгновение ока оказался в руках у абсолютно счастливого Луи, и брат его, заметив эту радость, не нашел в себе сил удержаться от комментария.
- Как был четырнадцатилетним пацаном, так им и остался на всю жизнь.
Людовик, с любовью и интересом сжимающий резиновое колечко – трюк, который Роман так и не сумел повторить, - поднял на него удивленно-насмешливый взгляд.
- Тогда уж пятнадцатилетним.
- Тебе дядя еще и склероз наколдовал? – Роман очаровательно улыбнулся и, всем видом показывая, какое большое одолжение он делает, напомнил, - Тебе было четырнадцать на момент твоей не-смерти.
- Пятнадцать мне было! – огрызнулся Луи, привычным жестом прокручивая на пальце кольцо, - По крайней мере, исполнилось через каких-то пару недель.
- Вот! – виконт, совершенно довольный этим признанием, внушительно воздел палец вверх и погрозил им младшему брату, - Все время врет, а меня смеет обвинять в том, что я не помню, сколько лет моему маленькому братишке!
- Конечно, не помнишь, - маг пожал плечами и, с интересом посмотрев сквозь кольцо сначала на ветки деревьев, а потом на собеседника, ухмыльнулся, - Ты еще перед четырнадцатым моим днем рождения меня раз десять спросил, сколько мне будет.
По губам Романа расплылась сладкая улыбка. Он любил спорить с Луи о прошлом, вновь и вновь, раз за разом убеждаясь, что перед ним действительно находится его родной брат, пусть и вставший сейчас на сторону врага, но живой и невредимый, а не какой-нибудь двойник, созданный Альбертом. И каждый раз, каждый миг получая очередное доказательство этого, он ощущал, как душу его наполняет надежда. Надежда на то, что Людовика еще вполне возможно вернуть в лоно семьи, надежда на то, что, быть может, однажды этот глупый мальчишка поймет, насколько он заблуждался…
- По-моему, всего пять, - вежливо отозвался молодой человек, отвечая на ухмылку собеседника самым, что ни на есть, невинным видом.
Лев, между тем, спокойным и размеренным шагом приближался к не участвующим в беседе Татьяне и подошедшему к ней поближе Эрику. Задача его сейчас была предельно проста – следовало защитить, заслонить собою самых беспомощных среди них, и хранитель памяти намеревался выполнить эту задачу со всей ответственностью.
Людовик с Романом, оставленные им позади, все еще продолжали увлекательную беседу об общем прошлом, напоминая друг другу кто и о чем когда успел забыть, Альберт, сумрачно взирающий на них, пока молчал, хотя, как справедливо подозревал Винсент, готов был оборвать достаточно дружелюбное общение родственников в любой момент, Ричард вместе с пантерой отошли немного в сторонку и стояли теперь так, чтобы в случае чего иметь возможность атаковать главаря этих разбойников, Татьяну с Эриком надлежало защитить… В целом, обстановку под ветвями дерева нельзя было бы назвать хоть сколько-нибудь напряженной, - все участники этой сцены, даже те, что, казалось бы, были настроены враждебно, вели себя довольно мирно и приветливо.
Лев испытал некоторое облегчение. Судя по всему, паника молодого виконта, его крики о том, что «на наших напали» были довольно преувеличены, и серьезной опасностью здесь и не пахло.
Расслабленный, успокоенный, хотя и готовый по-прежнему атаковать или отразить атаку в любой момент, Винсент мягкой поступью приблизился к экс-хозяину и, минуя при этом замершего Анхеля, мельком глянул на него.
То, что произошло дальше, еще долго представляло загадку как для самого хранителя памяти, так и для других свидетелей случившегося, включая даже Альберта.
Ворас, встретившись взглядом с ярко-желтыми глазами большого хищника, неожиданно отшатнулся. Собственные глаза его расширились, губы приоткрылись, - мужчина, казалось, был неимоверно изумлен, однако же, изумления в лице его не было. Напротив, - Анхель, казалось, внезапно узнал огромного льва, узнал и… вспомнил. Лицо его на какую-то долю секунды исказила невероятная, сильная и как будто давняя ненависть.
Ворас взмахнул рукой и, мгновенно опустившись на одно колено, провел пальцами по едва качнувшимся от этого травинкам.
- Dum spiro, spero… - прокатился над травою его шепот и, завершая заклятие, он резко дунул в сторону Винсента.
Над травой взметнулось пламя. Яркое, слепящее, безжалостное, оно, как спущенный с поводка пес, ринулось на откровенно растерявшегося хранителя памяти.
Роман и Людовик примолкли, синхронно поворачиваясь в сторону полыхающего огня. На лицах обоих молодых людей отразилось абсолютно идентичное недоумение вкупе с непониманием происходящего. Не задумываясь, да и вовсе забывая о навязываемой им вражде, о том, что только что жарко спорили, пытаясь доказать друг другу, что неправы, они переглянулись и, нахмурившись, вопросительно воззрились на не менее пораженного Альберта.
Татьяна с Эриком, которых хранитель памяти намеревался защищать и которые, благодаря этому, невольно оказались на пути пламени, машинально попятились. Огонь казался жарким, горячим, до ужаса обжигающим и испепеляющим, казалось, ничто не способно выжить от соприкосновения с ним, и убеждаться в этом предположении лично никому не хотелось.
- Что за нафиг… - Ричард, теряя от изумления всякое дворянское воспитание, сам попятился, рефлекторно заслоняя собою пантеру. Последняя, недовольная этим и намеревающаяся сама защитить хозяина своим телом, пыталась обойти упрямого оборотня, высовывая большую голову из-за его спины то с одной, то с другой стороны.
- Вот полностью поддерживаю вопрос, - Роман, хмурясь и предпочитая в минуту опасности держаться все-таки поближе к своим, нежели оставаться в тылу врага, сделал несколько шагов навстречу бушующему пламени, крепко сжимая абсолютно бесполезный сейчас меч, - Что ты тут устроил, простолюдин?
- Заткнись, щенок! – ворас, взбешенный сверх всякой меры, причем по причинам довольно смутным, бросил злобный взгляд на виконта и один из языков пламени, метнувшись к тому, почти лизнул щеку молодого человека. Роман, рефлекторно отшатнувшись, махнул мечом. Пламя, будто обиженное этой атакой, с неохотой отступило, вновь возвращаясь к прежней своей задаче.
- Анхель! – Альберт, недоумевающий не меньше других, едва заметно сдвинул брови, вглядываясь в фигуру сокрытого огнем сподвижника.
Тот медленно втянул носом воздух, очень явственно сдерживая гнев и, сжав ту руку, которой несколько мгновений назад взмахнул, творя заклинание, в кулак, негромко промолвил:
- Прошу вас, мастер. Не вмешивайтесь…
Маг, резким движением приподняв подбородок, чуть сузил глаза. На протяжении нескольких мгновений он хранил молчание, но затем, мягко улыбнувшись, милостиво склонил голову, на секунду прикрывая глаза.
- Хорошо. Ты прав, друг мой – наша беседа затянулась. Не хотелось бы уподобляться Эрику и больше говорить, чем действовать… Лэрд! – взор темных глаз метнулся к оборотню.
Ричард, вздрогнув от столь внезапного обращения к нему, полагавший себя уже некоторое время как всеми забытым и оставленным, недовольно сморщился.
- А чего сразу по фамилии? У меня, между прочим, есть красивое, мужественное, нормальное человеческое и… - закончить он не успел.
Второй раз за сегодня была им допущена роковая оплошность, второй раз он загнал в ловушку сам себя и на сей раз это грозило ему чем-то худшим, чем даже гибель. Темные глаза старшего мага затягивали, как два омута, парализовали, лишали воли… Альберт, кривовато усмехаясь, поманил оборотня пальцем и тот, не в силах противиться воле мага, нетвердо шагнул вперед.
- Ближе… - голос мага, ядовитом шепотом рассыпавшись над головами всех присутствующих, словно петлей потянул его вперед. На лице Ричарда отразилась могучая борьба воли с давлением извне, - он сопротивлялся, не хотел подчиняться, но, увы… Силы были слишком неравны.
Он сделал шаг, затем еще один. Альберт, дождавшись, когда пантера, растерянная и пораженная, пожалуй, не меньше остальных, а то даже и больше, останется на некотором расстоянии позади, сам немного подался вперед, подступая к своей жертве.
- Было бы неплохо, да только вряд ли тебе это по карману, простолюдин, - последнее слово из уст виконта прозвучало скорее как обыденное обращение вельможной особы к человеку низшего сорта, никакого оскорбления в нем слышно не было, однако, в глазах Анхеля внезапно отразилась дикая, бешеная злоба. Впрочем, сказать он на сей раз ничего не успел.
Людовик, который при появлении новых интересных персонажей этой драмы, мгновенно утратил всякий интерес к пантере, и уже некоторое время как с нескрываемым любопытством разглядывающий вновь прибывшего брата, наконец решил поздороваться с ним.
- Какой отвратительный пример ты мне подаешь! – юноша, всплеснув руками, сделал широкий шаг вперед и, остановившись перед братом, указал взглядом на его оружие, требуя, - Дай посмотреть.
- Без проблем, - Роман, демонстрируя самые, что ни на есть родственные чувства, всем видом выказывая глубочайшее уважение, легким и изящным жестом поднял руку с мечом и мягко коснулся острием последнего груди младшего брата.
Тот, не уступая ни себе, ни семейным традициям, с интересом сжал кончик оружия и, приподняв его несколько выше, примерно на уровень собственного горла, со знанием дела осмотрел. Затем одобрительно присвистнул, и опять перевел внимание на брата.
- Эсток… Отличный меч. Поделись, какую оружейную палату ограбил? Обещаю, я никому не расскажу об этом, если, конечно, ты сдашься и отдашь меч мне.
- Ценю ваше благородство, любезный брат, - не остался в долгу виконт, - Но, боюсь, ваша помощь мне без надобности, - я взял этот меч из оружейной палаты Нормонда. И если бы вы соблаговолили почаще заглядывать домой, мне бы не пришлось утруждать себя пространным рассказом о том, что дома обитает.
Людовик, вмиг ощетинившись и не желая более поддерживать шутку, раздраженным и резким движением оттолкнул меч.
- Вот только давай обойдемся без твоих нотация! Ты не отец мне, чтобы воспитывать!
- Да, но я твой брат и я старше, - Роман, равнодушно пожав плечами, спокойно опустил меч и, сдерживая смех, окинул собеседника насмешливым взором, - И раз уж ты подвергся дурному дядиному влиянию, мне придется взять на себя тяжкое бремя твоего перевоспитания.
Парень в ответ только фыркнул.
- Дядя, между прочим, еще старше.
- Дядя, между прочим, нам не родной, - вновь легко отбил подачу интантер и, совершенно довольный видом замершего с приоткрытым ртом, не знающего, как реагировать на это, Луи, победоносно усмехнулся.
- Туше?, - Людовик, сделав шаг назад, криво улыбнулся, склоняясь в небольшом поклоне, - Снимаю шляпу.
- Давно пора, - отозвался виконт, - Тебе, мелкий, еще учиться, учиться и учиться, а ты тут во взрослые разговоры встреваешь. Иди, ребеночек, сядь на пенечек, почитай учебничек…
Луи, на мгновение задумавшись, нерешительно почесал в затылке, созерцая собеседника с некоторым недоверием.
- То есть, ты хочешь сказать, что сегодня мне надо убить тебя, а не песика? – уточнил он, с новым интересом косясь на меч, сжимаемый тонкой рукою брата, - Ты ведь не знаешь, вдруг у меня револьвер в кармане?
Роман хмыкнул и, пожав плечами, вновь поднял меч, указывая острием на предполагаемого противника.
- Ну, так чего ты его мучаешь? Доставай, я не прочь проверить скорость твоей реакции. Да и своей за компанию.
- Людовик!
- Роман…
Два голоса прозвучали практически одновременно. Альберт, которого поведение протеже, его постоянные попытки отвлечься на что-то до крайности малозначимое, определенно совершенно не устраивало, сдвинул брови. Эрик, не успевший толком порадоваться явлению брата, а уже вынужденный заниматься его воспитанием, принудительно возвращая его к происходящим прямо здесь и сейчас событиям, негромко вздохнул.
Лев, стоящий рядом с молодым интантером, бросив на него недовольный взор исподлобья, очень красноречиво фыркнул и как-то по-особенному раздраженно сел.
Татьяна с Ричардом, переглянувшись, предпочли покамест остаться в стороне от основной арены действий, тем более, что Роман с его красноречием, да и Людовик со своим, запросто могли сделать любую стычку не кровопролитной.
Анхель, тоже предпочитающий роль наблюдателя, нежели амплуа участника, стоял, скрестив руки на груди и, широко расставив ноги, свысока наблюдал происходящий содом. Наконец, не выдержав, он широко ухмыльнулся.
- Просто детский сад, - негромко, но, как обычно, очень отчетливо вымолвил он, - Два воспитателя и два воспитанника – практически полный комплект! Интересно, какая это группа?
- Какая бы не была, тебя мы в нее не примем, - мигом отозвался Роман, - Вакантных мест нет, все давно закончились.
- К тому же, это частный детский сад, посторонним вход воспрещен! – подхватил Людовик, очаровательно улыбнувшись сначала дяде, потом брату, а уже затем Анхелю.
- О, не волнуйтесь, детки, я к вам не тороплюсь, - ворас, не опуская рук, мимолетно пожал плечами и, окинув взором все пространство под ветвями большого дерева, задумчиво прибавил, - У вас слишком много хищных кошек, а я не являюсь их поклонником.
- О, кстати! – Роман, словно вспомнив о чем-то, воздел палец вверх, - Хорошо, что напомнил! Котик, - взор его упал на мгновенно помрачневшего льва, - Извини, я тебя больше не задерживаю. Иди, поздоровайся с хозяином… хозяевами… В общем, с теми вон, а то они обидятся.
Татьяна и Эрик, как люди, имеющие, пожалуй, наибольшее право полагать себя «хозяевами» хранителя памяти, неуверенно переглянулись. Что-то подсказывало им, что Винсент такому обращению рад вовсе не будет, а склоки между своими на глазах у врагов явно нельзя было признать очень уж хорошей идеей.
Лев, и в самом деле совершенно не обрадованный заявлением, да и, надо сказать, тоном виконта де Нормонд, нарочито медленно поднялся и, хмуро глянув на своего спутника исподлобья, неспешной размеренной поступью направился здороваться с хозяевами. При этом он не преминул, обходя Романа, наступить большой лапой ему на ногу.
- Сапоги испортишь! – юноша, судя по всему, ни капельки не смущенный этой выходкой, хихикнул, снова обращая взор очей своих на младшего брата, честно ожидающего, когда же можно будет продолжить словесный поединок.
- Кстати, братик, - дождавшись своего часа, он, напрочь забывая о присутствии здесь недовольного его поведением дядюшки, живо вернулся к прерванному общению, - Я тут случайно так вспомнил… У тебя, по-моему, должно было заваляться что-то мое, не так ли?
- Твое? – Роман, на самом деле прекрасно понявший намек, пару раз удивленно моргнул, затем нахмурился, словно бы напряженно вспоминая, что же это имеет в виду собеседник и, лишь выдержав почти минутную паузу, с облегчением вспоминания кивнул, - Ах, ты об этом? – рука его скользнула в карман штанов и на свет божий появилось резиновое колечко, эспандер, столь любимый младшим представителем семейства де Нормонд и совершенно не приспособленный для использования его старшими. Луи, увидев любимую игрушку, воодушевленно кивнул. Даже глаза его радостно заблестели, а на губах появилась совершенно искренняя, широкая улыбка.
- Как ты прав, я именно об этом! Надеюсь, вернешь мне игрушку? Или будешь, как обычно, обижать своего маленького братика?
Интантер, фыркнув, легко взмахнул рукой. Эспандер, мелькнув в воздухе, в мгновение ока оказался в руках у абсолютно счастливого Луи, и брат его, заметив эту радость, не нашел в себе сил удержаться от комментария.
- Как был четырнадцатилетним пацаном, так им и остался на всю жизнь.
Людовик, с любовью и интересом сжимающий резиновое колечко – трюк, который Роман так и не сумел повторить, - поднял на него удивленно-насмешливый взгляд.
- Тогда уж пятнадцатилетним.
- Тебе дядя еще и склероз наколдовал? – Роман очаровательно улыбнулся и, всем видом показывая, какое большое одолжение он делает, напомнил, - Тебе было четырнадцать на момент твоей не-смерти.
- Пятнадцать мне было! – огрызнулся Луи, привычным жестом прокручивая на пальце кольцо, - По крайней мере, исполнилось через каких-то пару недель.
- Вот! – виконт, совершенно довольный этим признанием, внушительно воздел палец вверх и погрозил им младшему брату, - Все время врет, а меня смеет обвинять в том, что я не помню, сколько лет моему маленькому братишке!
- Конечно, не помнишь, - маг пожал плечами и, с интересом посмотрев сквозь кольцо сначала на ветки деревьев, а потом на собеседника, ухмыльнулся, - Ты еще перед четырнадцатым моим днем рождения меня раз десять спросил, сколько мне будет.
По губам Романа расплылась сладкая улыбка. Он любил спорить с Луи о прошлом, вновь и вновь, раз за разом убеждаясь, что перед ним действительно находится его родной брат, пусть и вставший сейчас на сторону врага, но живой и невредимый, а не какой-нибудь двойник, созданный Альбертом. И каждый раз, каждый миг получая очередное доказательство этого, он ощущал, как душу его наполняет надежда. Надежда на то, что Людовика еще вполне возможно вернуть в лоно семьи, надежда на то, что, быть может, однажды этот глупый мальчишка поймет, насколько он заблуждался…
- По-моему, всего пять, - вежливо отозвался молодой человек, отвечая на ухмылку собеседника самым, что ни на есть, невинным видом.
Лев, между тем, спокойным и размеренным шагом приближался к не участвующим в беседе Татьяне и подошедшему к ней поближе Эрику. Задача его сейчас была предельно проста – следовало защитить, заслонить собою самых беспомощных среди них, и хранитель памяти намеревался выполнить эту задачу со всей ответственностью.
Людовик с Романом, оставленные им позади, все еще продолжали увлекательную беседу об общем прошлом, напоминая друг другу кто и о чем когда успел забыть, Альберт, сумрачно взирающий на них, пока молчал, хотя, как справедливо подозревал Винсент, готов был оборвать достаточно дружелюбное общение родственников в любой момент, Ричард вместе с пантерой отошли немного в сторонку и стояли теперь так, чтобы в случае чего иметь возможность атаковать главаря этих разбойников, Татьяну с Эриком надлежало защитить… В целом, обстановку под ветвями дерева нельзя было бы назвать хоть сколько-нибудь напряженной, - все участники этой сцены, даже те, что, казалось бы, были настроены враждебно, вели себя довольно мирно и приветливо.
Лев испытал некоторое облегчение. Судя по всему, паника молодого виконта, его крики о том, что «на наших напали» были довольно преувеличены, и серьезной опасностью здесь и не пахло.
Расслабленный, успокоенный, хотя и готовый по-прежнему атаковать или отразить атаку в любой момент, Винсент мягкой поступью приблизился к экс-хозяину и, минуя при этом замершего Анхеля, мельком глянул на него.
То, что произошло дальше, еще долго представляло загадку как для самого хранителя памяти, так и для других свидетелей случившегося, включая даже Альберта.
Ворас, встретившись взглядом с ярко-желтыми глазами большого хищника, неожиданно отшатнулся. Собственные глаза его расширились, губы приоткрылись, - мужчина, казалось, был неимоверно изумлен, однако же, изумления в лице его не было. Напротив, - Анхель, казалось, внезапно узнал огромного льва, узнал и… вспомнил. Лицо его на какую-то долю секунды исказила невероятная, сильная и как будто давняя ненависть.
Ворас взмахнул рукой и, мгновенно опустившись на одно колено, провел пальцами по едва качнувшимся от этого травинкам.
- Dum spiro, spero… - прокатился над травою его шепот и, завершая заклятие, он резко дунул в сторону Винсента.
Над травой взметнулось пламя. Яркое, слепящее, безжалостное, оно, как спущенный с поводка пес, ринулось на откровенно растерявшегося хранителя памяти.
Роман и Людовик примолкли, синхронно поворачиваясь в сторону полыхающего огня. На лицах обоих молодых людей отразилось абсолютно идентичное недоумение вкупе с непониманием происходящего. Не задумываясь, да и вовсе забывая о навязываемой им вражде, о том, что только что жарко спорили, пытаясь доказать друг другу, что неправы, они переглянулись и, нахмурившись, вопросительно воззрились на не менее пораженного Альберта.
Татьяна с Эриком, которых хранитель памяти намеревался защищать и которые, благодаря этому, невольно оказались на пути пламени, машинально попятились. Огонь казался жарким, горячим, до ужаса обжигающим и испепеляющим, казалось, ничто не способно выжить от соприкосновения с ним, и убеждаться в этом предположении лично никому не хотелось.
- Что за нафиг… - Ричард, теряя от изумления всякое дворянское воспитание, сам попятился, рефлекторно заслоняя собою пантеру. Последняя, недовольная этим и намеревающаяся сама защитить хозяина своим телом, пыталась обойти упрямого оборотня, высовывая большую голову из-за его спины то с одной, то с другой стороны.
- Вот полностью поддерживаю вопрос, - Роман, хмурясь и предпочитая в минуту опасности держаться все-таки поближе к своим, нежели оставаться в тылу врага, сделал несколько шагов навстречу бушующему пламени, крепко сжимая абсолютно бесполезный сейчас меч, - Что ты тут устроил, простолюдин?
- Заткнись, щенок! – ворас, взбешенный сверх всякой меры, причем по причинам довольно смутным, бросил злобный взгляд на виконта и один из языков пламени, метнувшись к тому, почти лизнул щеку молодого человека. Роман, рефлекторно отшатнувшись, махнул мечом. Пламя, будто обиженное этой атакой, с неохотой отступило, вновь возвращаясь к прежней своей задаче.
- Анхель! – Альберт, недоумевающий не меньше других, едва заметно сдвинул брови, вглядываясь в фигуру сокрытого огнем сподвижника.
Тот медленно втянул носом воздух, очень явственно сдерживая гнев и, сжав ту руку, которой несколько мгновений назад взмахнул, творя заклинание, в кулак, негромко промолвил:
- Прошу вас, мастер. Не вмешивайтесь…
Маг, резким движением приподняв подбородок, чуть сузил глаза. На протяжении нескольких мгновений он хранил молчание, но затем, мягко улыбнувшись, милостиво склонил голову, на секунду прикрывая глаза.
- Хорошо. Ты прав, друг мой – наша беседа затянулась. Не хотелось бы уподобляться Эрику и больше говорить, чем действовать… Лэрд! – взор темных глаз метнулся к оборотню.
Ричард, вздрогнув от столь внезапного обращения к нему, полагавший себя уже некоторое время как всеми забытым и оставленным, недовольно сморщился.
- А чего сразу по фамилии? У меня, между прочим, есть красивое, мужественное, нормальное человеческое и… - закончить он не успел.
Второй раз за сегодня была им допущена роковая оплошность, второй раз он загнал в ловушку сам себя и на сей раз это грозило ему чем-то худшим, чем даже гибель. Темные глаза старшего мага затягивали, как два омута, парализовали, лишали воли… Альберт, кривовато усмехаясь, поманил оборотня пальцем и тот, не в силах противиться воле мага, нетвердо шагнул вперед.
- Ближе… - голос мага, ядовитом шепотом рассыпавшись над головами всех присутствующих, словно петлей потянул его вперед. На лице Ричарда отразилась могучая борьба воли с давлением извне, - он сопротивлялся, не хотел подчиняться, но, увы… Силы были слишком неравны.
Он сделал шаг, затем еще один. Альберт, дождавшись, когда пантера, растерянная и пораженная, пожалуй, не меньше остальных, а то даже и больше, останется на некотором расстоянии позади, сам немного подался вперед, подступая к своей жертве.
