Приближался он медленно, неспешно, с какой-то нарочитой ленцой, как будто пытаясь изобразить, что всего лишь прогуливается по старому лесу. Ричард, не в силах отвести взгляда от его глаз, почувствовал, что у него начинают дрожать колени. Каждый шаг подходящего «мастера», как называл его Анхель, ложился на плечи оборотня бетонной плитой и, как бы силен он не был, выдерживать их тяжесть становилось все сложнее и сложнее.
Татьяна, с ужасом наблюдающая за происходящим, за тем, как видимо, ощутимо, ломается железная воля сильного человека, рефлекторно прижалась к Эрику. Каждый шаг Альберта, пригибающий оборотня к земле, каждое мгновение его приближения казались ей не менее тяжелыми, чем Ричарду и, пожалуй, без поддержки графа она бы просто рухнула на землю, будучи физически несколько слабее мужчины.
Эрик, приобняв ее, немного прижал к себе. Он и сам, признаться, был несколько напуган такой демонстрацией силы мага и, полагая доселе, что максимум его способностей – просто парализовать взором, как это сделал Людовик, не мог себе представить, на что еще может оказаться способен дядюшка. Роман, испытывающий примерно такие же чувства, за исключением разве что мыслей о младшем брате, коль скоро гипноза в его исполнении он увидеть не успел, стоял в совершенной растерянности, переводя взгляд с лишенного воли Ричарда на окруженного пламенем льва, не зная, кому из них первому оказать помощь.
Людовик происходящему особенно не удивлялся и, лишь немного приподняв голову, с блаженной улыбкой любовался происходящим с «песиком», расслабленно сжимая свое колечко.
Альберт сделал еще несколько шагов и, остановившись рядом с оборотнем, мягко улыбнулся ему. По телу Ричарда прошла дрожь. Сила мага, ее давление было столь высоко, столь тяжело давалось выдерживать ее гнет, что организм, в отличии от воли, отказывался спорить с ней, желая просто сдаться, подчиниться.
Пантера, которая на протяжении некоторого времени, ошарашенная происходящим не менее других, растерянно топталась на одном месте, внезапно метнулась вперед. Альберту достало бы сил справиться одновременно и с ней, гнет его силы был невыносим и для хищника, и для него, пожалуй, даже в большей степени, чем для хозяина, но ждать исхода, не предприняв попытки защитить последнего, Дэйв был не намерен.
Впрочем, к сожалению, мнение его здесь никого не интересовало.
Бешеное пламя, окружившее кольцом, будто запершее в клетку Винсента, метнулось в ее сторону и, вынуждая отступить, заплясало перед носом. Анхель кривовато ухмыльнулся.
- Не так трудно остановить хищную кошку, если знаешь ее слабости… - пробормотал он себе под нос, однако же, остался неуслышанным.
Взгляды всех присутствующих, их внимание в той или иной степени было приковано к Ричарду и его мучителю, даже Винсент, оказавшийся в огненной ловушке, на некоторое время как будто забыл про нее, напряженно всматриваясь в выпрямляющуюся из последних сил фигуру оборотня.
- Следует смотреть в глаза собеседнику, когда он обращается к тебе, - тихо произнес Альберт, едва заметно склоняя голову набок. На губах его цвела легкая, мягкая, приветливая улыбка – ощущалось, что происходящее доставляет мужчине удовольствие.
Оборотень, из последних сил пытаясь противиться ему, с огромным трудом опустил голову, на мгновение разрывая зрительный контакт.
- О нет, Рене, - маг негромко рассмеялся и, легко коснувшись одним указательным пальцем подбородка Ричарда, заставил его поднять голову, возобновляя связь, - Вот так…
По лицу оборотня прошла судорога. Воля его, такая сильная, такая несгибаемая, была безжалостно сломана и растоптана чересчур могущественным противником, сил на сопротивление уже не оставалось. Ноги, и без того едва держащие мужчину, подкосились и он, не в силах более сохранять вертикальное положение, тяжело рухнул перед бывшим хозяином на колени.
Но бывшим ли?..
Альберт, стоя перед ним, над ним, смотрел сверху вниз, не моргая, не отводя взгляда, не ослабляя ни на мгновение контроля. Повисшие плетьми руки Ричарда слабо вздрогнули. Где-то в глубине его существа, не в мыслях, а гораздо глубже, вдруг мелькнуло осознание, что все это еще не конец, что цель мага куда как масштабнее, чем просто полное лишение противника сил, но тотчас же забылось, подавленное его волей.
Темные глаза напротив смотрели как два бездонных провала, казались тропами в Ад, той манящей пустотой, бездной, куда так и тянет прыгнуть.
- Ну же, мальчик… - тихий голос искусителя волной плеснул в уши оборотня, - Чего же ты ждешь? Не противься мне, не спорь со своей собственной природой… Твое место – у моих ног, твое назначение – служить мне. Ты никогда не будешь свободен, Ричард, никогда…
С губ оборотня сорвался слабый стон. Невыносимая боль пронзила все его существо, слова Альберта казались острейшими иглами, копьями, куда опаснее того, что не так давно было остановлено молодым графом, и каждое из них вонзалось в самое сердце мужчины, калеча его душу, выворачивая наизнанку все, что было когда-то ему дорого. Он уже ничего не понимал и ничего не соображал. Весь мир – как внешний, так и внутренний – был сосредоточен только в этой боли, в страшной бездне напротив, куда он проваливался с каждым мгновением все глубже и глубже, и в голосе. Мягком, ласковом голосе, ведущем его куда-то, манящем за собою, кажущимся рукой спасения, протянутой утопающему с берега. Как глупо, как безрассудно, как безумно было отталкивать эту руку сейчас, как наивно было делать это прежде…
- Тебе ведь больно, Ричард… - продолжал нежно шептать ядовитый голос, - Зачем же тебе сопротивляться мне? Ведь все так просто, мой маленький глупый мальчик, тебе стоит лишь сдаться… И боль прекратится, я помогу тебе. Рядом со мною тебя ждет спокойствие, я могу дать тебе все, о чем ты мечтаешь… Зачем же тебе терпеть боль?
Он еще пытался сопротивляться. Воля, никогда прежде не бывшая попрана, сейчас отчаянно стремилась восстановить самое себя из обломков, старалась преодолеть страшное давление чужой силы.
- Еще, еще… - лился расплавленным свинцом в уши голос, - Больнее, больнее… Зачем ты споришь со мною, мальчик? Ты давно перестал существовать отдельно от меня, ты не способен выжить без моей помощи. Я – часть тебя, моя воля – твоя воля, и мои желания – твои. Я помогу тебе, я сделаю все за тебя… Просто расслабься и позволь мне это. Позволь избавить тебя от боли, позволь спасти тебя…
Чья-то рука простерлась у него над головой. В сознании все мутилось и путалось, он уже не помнил ни того, кто стоит перед ним, ни того, кем является он сам. Он не понимал, зачем надо сопротивляться, не видел смысла терпеть боль и отталкивать исцеляющую руку, не знал, зачем кусать того, кто дарует ему покой.
- Вот так… - еще несколько капель расплавленного свинца упали в его сознание, окончательно деморализуя его, - Закрой глаза.
Глаза закрылись как-то сами собой и с губ сорвался полный облегчения вздох. Вот и все. Боли больше нет, боли больше не будет… Уже не страшно, уже не надо ни о чем волноваться. Хозяин рядом, хозяин поможет, хозяин спасет от боли. Сделать все, о чем просит хозяин – сущая ерунда, мизерная плата за то, что сделал он.
Пальцы Альберта коснулись черноволосой макушки покорно склонившегося перед ним человека и на губах его отразилась самодовольная улыбка.
- Хороший песик, - негромко вымолвил маг и неожиданно резким движением отдернул руку.
В следующее мгновение глаза распахнул уже сидящий у его ног огромный черный волк.
Громкий рык вырвался из его горла, и присутствующие, будто очнувшись от странного сна, непроизвольно вздрогнули, озираясь. Даже Луи, который, казалось бы, абсолютно не испытывал страха, завороженный удивительным зрелищем, непроизвольно дернулся, выпадая из анабиоза.
- Что это, у нас уже вечер? – пробормотал он и, демонстративно зевнув, протер глаза кулаком, - То-то я смотрю, спать захотелось…
Татьяна, услышав эти слова, нахмурилась и внезапно осознала, что парень прав. Вокруг них, под ветвями большого дерева, висела тьма, разгоняемая лишь пламенем, окружающим льва и преграждающим путь пантере. Воздух казался густым, чудилось, довольно было протянуть руку, сжать ее и можно было бы оторвать себе небольшой кусочек воздушной подушки.
Девушка, ничего не понимая, покосилась на такого же растерянного графа и завертела головой, пытаясь понять, когда же вокруг успел сгуститься мрак. От Тьери они уходили около полудня, да и беседа с заявившимися по их души неприятелями не могла занять такого количества времени…
Удивленная, недоумевающая, она подняла голову, ожидая увидеть блещущие на небе звезды, лишний раз убедиться, что время все-таки прошло… и вновь испуганно ухватилась за стоящего рядом Эрика.
- Что такое? – раздался шепот молодого человека над ее ухом, и Татьяна, не отвечая, подняла руку, указывая на небо.
На ярко-голубой глади весело светило солнышко, плыли легкие облачка. Откуда-то с самых высоких ветвей все еще доносились жизнерадостные трели птиц, - наверху цвел день, раскинувшись во всей прелести своей летней красы, но вокруг них собралась тьма. Казалось, туча, большая, черная и страшная, подчиняясь воле мага, притянутая ей, спустилась с небосвода на землю и окутала их своим мраком.
- Не погода управляет магом… - хрипло прошептала девушка и напряженно сглотнула. Альберт, услышав слова дочери, мельком глянул на нее и, ласково улыбнувшись, кивнул. А затем обратил вновь взгляд на замершего подле его ног в ожидании приказа волка.
- Будь так добр, мальчик мой… Принеси мне браслет, - острый взгляд темных глаз на мгновение коснулся запястья Татьяны. Волк медленно поднялся и неспешно, с угрожающей неотвратимостью двинулся в ее сторону.
Граф де Нормонд, хмурясь, поторопился заслонить девушку собой, рефлекторно хватаясь за кол, воткнутый им лично в землю некоторое время назад.
Татьяна, вполне закономерно занервничав, испуганно вцепилась в браслет.
- Ты… ты же говорил, что не сможешь забрать его силой! – заметив в собственном голосе панические нотки, она нервно сглотнула и, выглянув из-за спины возлюбленного, испуганно воззрилась на приближающегося волка. Мысль о том, что ей может навредить Ричард – ни кто-либо другой, а именно Ричард, Ричард, человек, с которым ее связывали все еще довольно нежные чувства, к которому она относилась с некоторых пор не иначе, как к старшему брату, почти парализовала девушку, заставляла слезы подступать к горлу. И ведь если он сделает это, если Альберт после того, как он причинит ей вред, отпустит его сознание… что будет с ним тогда? Татьяна прекрасно понимала отношение Ричарда к себе, относилась с уважением к его чувствам, знала, насколько дорога ему и не могла даже в самых страшных мыслях вообразить, что сталось бы с ним, нанеси он ей невольно хоть царапину. Взгляд ее, устремленный к магу, исполнился ненавистью. Родной отец! И ведь она знала, должна была знать, что он способен на все, что он не питает к ней никаких чувств, но все-таки надеялась… так глупо надеялась на что-то.
Альберт, внимательно наблюдающий за тем, как волк неспешно подбирается к его дочери, очаровательно улыбнулся и пожал плечами.
- Не смогу. При помощи своей силы – нет, а вот при помощи его…
- Ты что, хочешь, чтобы он отгрыз мне руку?! – Татьяна испуганно прижалась к Эрику. Положение казалось отчаянным – волк подкрадывался все ближе, Роман был достаточно далеко, а путь ему успел уверенно загородить Луи; лев метался в огненной клетке, а пантера, даже если бы не была отгорожена стеной огня, не пошла бы против хозяина.
- Руку? Хахаха, ну что ты, дитя мое!.. – глаза мага весело блеснули, смех его прозвучал совершенно искренне. Чувствовалось, что слова дочери, как и ее страх, забавляют его.
- Все намного проще, и я не думаю, чтобы ты пострадала очень уж сильно. Видишь ли… - заметив, что волк подобрался уже несколько ближе, чем ему бы хотелось, Альберт сделал движение, будто натягивал поводок. Ричард покорно остановился, подчиняясь безмолвному приказу.
- Старый глупец допустил одну маленькую, но роковую ошибку. Он скрыл трещину на камне, спрятал ее от твоих глаз, он избавился от последствий… Но не от причины, - маг мягко улыбнулся, - Ведь он не зря предупреждал тебя от использования браслета или же кулона, Татьяна. Одна оплошность, один случайный всплеск силы – и все вернется на круги своя, трещина вновь появится, глубже и четче, чем прежде. И как ты думаешь, что сделают вещи, призванные защищать тебя, если тебя атакует… враг? – в улыбке мужчины появилось коварство и он отпустил невидимую сворку. Волк вновь неумолимо спокойно направился к девушке; в движениях его ощущалась непоколебимая уверенность в собственных силах, готовность исполнить волю своего повелителя. Татьяна, ошарашенная и испуганная словами родителя, напряженно облизала внезапно пересохшие губы.
- Но зачем тебе это? – Эрик, всей кожей чувствуя состояние любимой, нахмурился, немного заводя руки за спину и касаясь ее ими, словно пытаясь дать понять, что она под защитой, - Если вновь появится трещина, мы снова найдем способ убрать ее, зачем тебе нужно ее появление? Ты так хочешь причинить вред собственной дочери? – серые глаза графа сверкнули яростным гневом. Отношение мнимого дядюшки к его родной дочери, равнодушие, готовность причинить ей вред, злили молодого человека, питали в его сердце неприязнь, по силе сравнимую с ненавистью.
- О каком вреде ты ведешь речь, мой маленький глупый племянник? – маг медленно перевел взгляд на нового собеседника. В глазах его зажглись издевательские, насмешливые огоньки; улыбка не покидала губ.
- Неужели ты не слышал моих слов о том, что я знаю, как обращаться с этими вещами, умею подчинить себе браслет? Довольно одного всплеска его силы в моем присутствии – и я смогу объяснить никчемной безделушке, кто на самом деле ее хозяин! – в голосе мага прозвучали отдаленные раскаты грома, и девушка за спиной блондина испуганно сжалась.
- Но ведь однажды…
- Да! – Альберт, резко оборвав молодого графа, махнул рукой, - Да, мой мальчик, ты прав, да! Однажды браслет уже проявил свою силу в моем присутствии, но, увы… Тогда я не был готов к этому. Сейчас же все обстоит иначе. Мизансцена построена, актеры на своих местах! Мне остается лишь дать один короткий приказ… Действие! – он широко раскинул руки в стороны, и в глазах его засверкали фанатичные искры.
И в тот же момент, словно и в самом деле подчиняясь приказу мага, все пришло в движение.
События завертелись бешеным калейдоскопом, с ужасающей скоростью сменяя одно другое.
Волк, подчиняясь приказу хозяина, рванулся вперед. Одновременно с ним пантера, демонстрируя ярую преданность не только хозяину, но и тем, кто был дорог его сердцу, готовность пожертвовать собой ради них, взмыла в воздух, будто подброшенная пружиной и, одним изящным прыжком перелетев через пытающиеся достать ее языки пламени, приземлилась как раз перед носом волка. Лев, взволнованно подавшийся вперед, случайно коснулся лапой пламени, испуганно отдернул ее, поджимая… и тотчас же, огласив окрестности яростным рыком, метнулся вперед. Сознание зверя и человека, сплетшись воедино, не удержало в памяти предыдущего знакомства с пламенем, подобным этому и сейчас мимолетное соприкосновение с ледяным огнем, осознание обмана, вызвало в сердце хранителя памяти самую невероятную злобу.
Татьяна, с ужасом наблюдающая за происходящим, за тем, как видимо, ощутимо, ломается железная воля сильного человека, рефлекторно прижалась к Эрику. Каждый шаг Альберта, пригибающий оборотня к земле, каждое мгновение его приближения казались ей не менее тяжелыми, чем Ричарду и, пожалуй, без поддержки графа она бы просто рухнула на землю, будучи физически несколько слабее мужчины.
Эрик, приобняв ее, немного прижал к себе. Он и сам, признаться, был несколько напуган такой демонстрацией силы мага и, полагая доселе, что максимум его способностей – просто парализовать взором, как это сделал Людовик, не мог себе представить, на что еще может оказаться способен дядюшка. Роман, испытывающий примерно такие же чувства, за исключением разве что мыслей о младшем брате, коль скоро гипноза в его исполнении он увидеть не успел, стоял в совершенной растерянности, переводя взгляд с лишенного воли Ричарда на окруженного пламенем льва, не зная, кому из них первому оказать помощь.
Людовик происходящему особенно не удивлялся и, лишь немного приподняв голову, с блаженной улыбкой любовался происходящим с «песиком», расслабленно сжимая свое колечко.
Альберт сделал еще несколько шагов и, остановившись рядом с оборотнем, мягко улыбнулся ему. По телу Ричарда прошла дрожь. Сила мага, ее давление было столь высоко, столь тяжело давалось выдерживать ее гнет, что организм, в отличии от воли, отказывался спорить с ней, желая просто сдаться, подчиниться.
Пантера, которая на протяжении некоторого времени, ошарашенная происходящим не менее других, растерянно топталась на одном месте, внезапно метнулась вперед. Альберту достало бы сил справиться одновременно и с ней, гнет его силы был невыносим и для хищника, и для него, пожалуй, даже в большей степени, чем для хозяина, но ждать исхода, не предприняв попытки защитить последнего, Дэйв был не намерен.
Впрочем, к сожалению, мнение его здесь никого не интересовало.
Бешеное пламя, окружившее кольцом, будто запершее в клетку Винсента, метнулось в ее сторону и, вынуждая отступить, заплясало перед носом. Анхель кривовато ухмыльнулся.
- Не так трудно остановить хищную кошку, если знаешь ее слабости… - пробормотал он себе под нос, однако же, остался неуслышанным.
Взгляды всех присутствующих, их внимание в той или иной степени было приковано к Ричарду и его мучителю, даже Винсент, оказавшийся в огненной ловушке, на некоторое время как будто забыл про нее, напряженно всматриваясь в выпрямляющуюся из последних сил фигуру оборотня.
- Следует смотреть в глаза собеседнику, когда он обращается к тебе, - тихо произнес Альберт, едва заметно склоняя голову набок. На губах его цвела легкая, мягкая, приветливая улыбка – ощущалось, что происходящее доставляет мужчине удовольствие.
Оборотень, из последних сил пытаясь противиться ему, с огромным трудом опустил голову, на мгновение разрывая зрительный контакт.
- О нет, Рене, - маг негромко рассмеялся и, легко коснувшись одним указательным пальцем подбородка Ричарда, заставил его поднять голову, возобновляя связь, - Вот так…
По лицу оборотня прошла судорога. Воля его, такая сильная, такая несгибаемая, была безжалостно сломана и растоптана чересчур могущественным противником, сил на сопротивление уже не оставалось. Ноги, и без того едва держащие мужчину, подкосились и он, не в силах более сохранять вертикальное положение, тяжело рухнул перед бывшим хозяином на колени.
Но бывшим ли?..
Альберт, стоя перед ним, над ним, смотрел сверху вниз, не моргая, не отводя взгляда, не ослабляя ни на мгновение контроля. Повисшие плетьми руки Ричарда слабо вздрогнули. Где-то в глубине его существа, не в мыслях, а гораздо глубже, вдруг мелькнуло осознание, что все это еще не конец, что цель мага куда как масштабнее, чем просто полное лишение противника сил, но тотчас же забылось, подавленное его волей.
Темные глаза напротив смотрели как два бездонных провала, казались тропами в Ад, той манящей пустотой, бездной, куда так и тянет прыгнуть.
- Ну же, мальчик… - тихий голос искусителя волной плеснул в уши оборотня, - Чего же ты ждешь? Не противься мне, не спорь со своей собственной природой… Твое место – у моих ног, твое назначение – служить мне. Ты никогда не будешь свободен, Ричард, никогда…
С губ оборотня сорвался слабый стон. Невыносимая боль пронзила все его существо, слова Альберта казались острейшими иглами, копьями, куда опаснее того, что не так давно было остановлено молодым графом, и каждое из них вонзалось в самое сердце мужчины, калеча его душу, выворачивая наизнанку все, что было когда-то ему дорого. Он уже ничего не понимал и ничего не соображал. Весь мир – как внешний, так и внутренний – был сосредоточен только в этой боли, в страшной бездне напротив, куда он проваливался с каждым мгновением все глубже и глубже, и в голосе. Мягком, ласковом голосе, ведущем его куда-то, манящем за собою, кажущимся рукой спасения, протянутой утопающему с берега. Как глупо, как безрассудно, как безумно было отталкивать эту руку сейчас, как наивно было делать это прежде…
- Тебе ведь больно, Ричард… - продолжал нежно шептать ядовитый голос, - Зачем же тебе сопротивляться мне? Ведь все так просто, мой маленький глупый мальчик, тебе стоит лишь сдаться… И боль прекратится, я помогу тебе. Рядом со мною тебя ждет спокойствие, я могу дать тебе все, о чем ты мечтаешь… Зачем же тебе терпеть боль?
Он еще пытался сопротивляться. Воля, никогда прежде не бывшая попрана, сейчас отчаянно стремилась восстановить самое себя из обломков, старалась преодолеть страшное давление чужой силы.
- Еще, еще… - лился расплавленным свинцом в уши голос, - Больнее, больнее… Зачем ты споришь со мною, мальчик? Ты давно перестал существовать отдельно от меня, ты не способен выжить без моей помощи. Я – часть тебя, моя воля – твоя воля, и мои желания – твои. Я помогу тебе, я сделаю все за тебя… Просто расслабься и позволь мне это. Позволь избавить тебя от боли, позволь спасти тебя…
Чья-то рука простерлась у него над головой. В сознании все мутилось и путалось, он уже не помнил ни того, кто стоит перед ним, ни того, кем является он сам. Он не понимал, зачем надо сопротивляться, не видел смысла терпеть боль и отталкивать исцеляющую руку, не знал, зачем кусать того, кто дарует ему покой.
- Вот так… - еще несколько капель расплавленного свинца упали в его сознание, окончательно деморализуя его, - Закрой глаза.
Глаза закрылись как-то сами собой и с губ сорвался полный облегчения вздох. Вот и все. Боли больше нет, боли больше не будет… Уже не страшно, уже не надо ни о чем волноваться. Хозяин рядом, хозяин поможет, хозяин спасет от боли. Сделать все, о чем просит хозяин – сущая ерунда, мизерная плата за то, что сделал он.
Пальцы Альберта коснулись черноволосой макушки покорно склонившегося перед ним человека и на губах его отразилась самодовольная улыбка.
- Хороший песик, - негромко вымолвил маг и неожиданно резким движением отдернул руку.
В следующее мгновение глаза распахнул уже сидящий у его ног огромный черный волк.
Громкий рык вырвался из его горла, и присутствующие, будто очнувшись от странного сна, непроизвольно вздрогнули, озираясь. Даже Луи, который, казалось бы, абсолютно не испытывал страха, завороженный удивительным зрелищем, непроизвольно дернулся, выпадая из анабиоза.
- Что это, у нас уже вечер? – пробормотал он и, демонстративно зевнув, протер глаза кулаком, - То-то я смотрю, спать захотелось…
Татьяна, услышав эти слова, нахмурилась и внезапно осознала, что парень прав. Вокруг них, под ветвями большого дерева, висела тьма, разгоняемая лишь пламенем, окружающим льва и преграждающим путь пантере. Воздух казался густым, чудилось, довольно было протянуть руку, сжать ее и можно было бы оторвать себе небольшой кусочек воздушной подушки.
Девушка, ничего не понимая, покосилась на такого же растерянного графа и завертела головой, пытаясь понять, когда же вокруг успел сгуститься мрак. От Тьери они уходили около полудня, да и беседа с заявившимися по их души неприятелями не могла занять такого количества времени…
Удивленная, недоумевающая, она подняла голову, ожидая увидеть блещущие на небе звезды, лишний раз убедиться, что время все-таки прошло… и вновь испуганно ухватилась за стоящего рядом Эрика.
- Что такое? – раздался шепот молодого человека над ее ухом, и Татьяна, не отвечая, подняла руку, указывая на небо.
На ярко-голубой глади весело светило солнышко, плыли легкие облачка. Откуда-то с самых высоких ветвей все еще доносились жизнерадостные трели птиц, - наверху цвел день, раскинувшись во всей прелести своей летней красы, но вокруг них собралась тьма. Казалось, туча, большая, черная и страшная, подчиняясь воле мага, притянутая ей, спустилась с небосвода на землю и окутала их своим мраком.
- Не погода управляет магом… - хрипло прошептала девушка и напряженно сглотнула. Альберт, услышав слова дочери, мельком глянул на нее и, ласково улыбнувшись, кивнул. А затем обратил вновь взгляд на замершего подле его ног в ожидании приказа волка.
- Будь так добр, мальчик мой… Принеси мне браслет, - острый взгляд темных глаз на мгновение коснулся запястья Татьяны. Волк медленно поднялся и неспешно, с угрожающей неотвратимостью двинулся в ее сторону.
Граф де Нормонд, хмурясь, поторопился заслонить девушку собой, рефлекторно хватаясь за кол, воткнутый им лично в землю некоторое время назад.
Татьяна, вполне закономерно занервничав, испуганно вцепилась в браслет.
- Ты… ты же говорил, что не сможешь забрать его силой! – заметив в собственном голосе панические нотки, она нервно сглотнула и, выглянув из-за спины возлюбленного, испуганно воззрилась на приближающегося волка. Мысль о том, что ей может навредить Ричард – ни кто-либо другой, а именно Ричард, Ричард, человек, с которым ее связывали все еще довольно нежные чувства, к которому она относилась с некоторых пор не иначе, как к старшему брату, почти парализовала девушку, заставляла слезы подступать к горлу. И ведь если он сделает это, если Альберт после того, как он причинит ей вред, отпустит его сознание… что будет с ним тогда? Татьяна прекрасно понимала отношение Ричарда к себе, относилась с уважением к его чувствам, знала, насколько дорога ему и не могла даже в самых страшных мыслях вообразить, что сталось бы с ним, нанеси он ей невольно хоть царапину. Взгляд ее, устремленный к магу, исполнился ненавистью. Родной отец! И ведь она знала, должна была знать, что он способен на все, что он не питает к ней никаких чувств, но все-таки надеялась… так глупо надеялась на что-то.
Альберт, внимательно наблюдающий за тем, как волк неспешно подбирается к его дочери, очаровательно улыбнулся и пожал плечами.
- Не смогу. При помощи своей силы – нет, а вот при помощи его…
- Ты что, хочешь, чтобы он отгрыз мне руку?! – Татьяна испуганно прижалась к Эрику. Положение казалось отчаянным – волк подкрадывался все ближе, Роман был достаточно далеко, а путь ему успел уверенно загородить Луи; лев метался в огненной клетке, а пантера, даже если бы не была отгорожена стеной огня, не пошла бы против хозяина.
- Руку? Хахаха, ну что ты, дитя мое!.. – глаза мага весело блеснули, смех его прозвучал совершенно искренне. Чувствовалось, что слова дочери, как и ее страх, забавляют его.
- Все намного проще, и я не думаю, чтобы ты пострадала очень уж сильно. Видишь ли… - заметив, что волк подобрался уже несколько ближе, чем ему бы хотелось, Альберт сделал движение, будто натягивал поводок. Ричард покорно остановился, подчиняясь безмолвному приказу.
- Старый глупец допустил одну маленькую, но роковую ошибку. Он скрыл трещину на камне, спрятал ее от твоих глаз, он избавился от последствий… Но не от причины, - маг мягко улыбнулся, - Ведь он не зря предупреждал тебя от использования браслета или же кулона, Татьяна. Одна оплошность, один случайный всплеск силы – и все вернется на круги своя, трещина вновь появится, глубже и четче, чем прежде. И как ты думаешь, что сделают вещи, призванные защищать тебя, если тебя атакует… враг? – в улыбке мужчины появилось коварство и он отпустил невидимую сворку. Волк вновь неумолимо спокойно направился к девушке; в движениях его ощущалась непоколебимая уверенность в собственных силах, готовность исполнить волю своего повелителя. Татьяна, ошарашенная и испуганная словами родителя, напряженно облизала внезапно пересохшие губы.
- Но зачем тебе это? – Эрик, всей кожей чувствуя состояние любимой, нахмурился, немного заводя руки за спину и касаясь ее ими, словно пытаясь дать понять, что она под защитой, - Если вновь появится трещина, мы снова найдем способ убрать ее, зачем тебе нужно ее появление? Ты так хочешь причинить вред собственной дочери? – серые глаза графа сверкнули яростным гневом. Отношение мнимого дядюшки к его родной дочери, равнодушие, готовность причинить ей вред, злили молодого человека, питали в его сердце неприязнь, по силе сравнимую с ненавистью.
- О каком вреде ты ведешь речь, мой маленький глупый племянник? – маг медленно перевел взгляд на нового собеседника. В глазах его зажглись издевательские, насмешливые огоньки; улыбка не покидала губ.
- Неужели ты не слышал моих слов о том, что я знаю, как обращаться с этими вещами, умею подчинить себе браслет? Довольно одного всплеска его силы в моем присутствии – и я смогу объяснить никчемной безделушке, кто на самом деле ее хозяин! – в голосе мага прозвучали отдаленные раскаты грома, и девушка за спиной блондина испуганно сжалась.
- Но ведь однажды…
- Да! – Альберт, резко оборвав молодого графа, махнул рукой, - Да, мой мальчик, ты прав, да! Однажды браслет уже проявил свою силу в моем присутствии, но, увы… Тогда я не был готов к этому. Сейчас же все обстоит иначе. Мизансцена построена, актеры на своих местах! Мне остается лишь дать один короткий приказ… Действие! – он широко раскинул руки в стороны, и в глазах его засверкали фанатичные искры.
И в тот же момент, словно и в самом деле подчиняясь приказу мага, все пришло в движение.
События завертелись бешеным калейдоскопом, с ужасающей скоростью сменяя одно другое.
Волк, подчиняясь приказу хозяина, рванулся вперед. Одновременно с ним пантера, демонстрируя ярую преданность не только хозяину, но и тем, кто был дорог его сердцу, готовность пожертвовать собой ради них, взмыла в воздух, будто подброшенная пружиной и, одним изящным прыжком перелетев через пытающиеся достать ее языки пламени, приземлилась как раз перед носом волка. Лев, взволнованно подавшийся вперед, случайно коснулся лапой пламени, испуганно отдернул ее, поджимая… и тотчас же, огласив окрестности яростным рыком, метнулся вперед. Сознание зверя и человека, сплетшись воедино, не удержало в памяти предыдущего знакомства с пламенем, подобным этому и сейчас мимолетное соприкосновение с ледяным огнем, осознание обмана, вызвало в сердце хранителя памяти самую невероятную злобу.
