Вероятно, Татьяна, сама того не сознавая до конца, после виденного ей приятного воспоминания детства, искала причину вновь разозлиться на родного отца. И причина эта довольно скоро нашлась.
Альберт негромко, несколько обреченно вздохнул.
- Милая, я понятия не имел, что легкий жар может так сказаться на тебе. Хотя, ты, наверное, права… Памятуя о твоей любви к прохладному дождю, мне следовало предположить это и подготовиться. Прости меня.
Девушка, температура комнаты для которой все еще оставалась чересчур высокой, вдруг ощутила, как окружающий жар, собираясь где-то в районе ее солнечного сплетения, дает запал волне удушающего раздражения.
- Простить… - медленно повторила она, тяжело дыша от гнева и изо всех сил стараясь держать себя в руках, - Простить за что, скажи на милость? За то, что бросил меня в то время, когда я обожала тебя и нуждалась в тебе? Или, может быть, за то, что с самого начала ты лгал мне, не сообщая, кто ты такой и что натворил? Или же ты просишь прощения, что заставил меня сейчас вспомнить прошлое, а я не сомневаюсь, что именно ты приложил к этому руку? Ты просишь простить! – Татьяна, по мере сил своих приподнялась на диване, раздраженно выпрямляя спину и старательно игнорируя вмиг закружившуюся голову, - Просишь простить и ждешь восхищения твоей игрой! Да никогда, ты слышишь, Альберт, никогда я бы не стала восхищаться мастерством убийцы и негодяя, будь оно хоть в тысячу раз прекраснее твоего!
- Татьяна-Татьяна… - мужчина, слушавший гневную речь дочери весьма внимательно, чуть покачал головой и, поднявшись на ноги, направился куда-то в левую от дивана сторону, продолжая говорить на ходу, - Сколько ненависти и злости в твоем маленьком сердечке… И до чего же это огорчает меня, если бы ты только знала. Дочь не должна идти против отца, как и отец против дочери. Милая, - маг дошел до небольшого, как-то не вписывающегося в общий антураж обстановки, обшарпанного столика и, остановившись возле него, обернулся, - Я никак не мог навеять тебе это видение. Твое сознание – игрушка в твоих собственных руках, только в твоих и ни в чьих более. Уверен, если бы ты не болела, ты бы вспомнила об этом.
- Я не настолько болею, чтобы страдать склерозом! – огрызнулась девушка и, скрестив руки на груди, демонстративно отвернула голову, чуть приподнимая подбородок, - И если ты велел Ричарду притащить меня сюда лишь для того, чтобы внушить мне, что я спятила, ты крупно просчитался!
По губам ее собеседника змеей скользнула быстрая, насмешливая ухмылка. Скрывая ее, он поспешил вновь отвернуться к столу. Слуха девушки коснулось тихое позвякивание, и она с удивлением вновь обратила взгляд на отца. Тот, чуть склонившись над столиком, что-то делал на нем, заслоняя его отчасти спиной, и Татьяне, предпочитающей быть в курсе того, какими делами занимается маг, пришлось немного откинуться назад, заглядывая сбоку.
Столик, за которым сейчас возился мужчина, действительно привлекал внимание. По сравнению с прочей, либо действительно раритетной, либо удачно прикидывающейся таковой мебелью, он казался беженцем из хижины бедного столяра. Грубо и явно наспех сколоченный из неотесанных досок, не покрытый ни единым слоем лака или краски, он, тем не менее, представлял собой едва ли не самый важный предмет интерьера в этой комнате, ибо столешница его была заставлена таким количеством неожиданных для взгляда пленницы предметов, что это невольно притягивало внимание и, вместе с тем, настораживало.
Столик казался развернутой переносной лабораторией какого-нибудь маститого специалиста по химии или физике. Впрочем, стоило внимательнее приглядеться к уставляющим его колбам, ретортам, пробиркам, как заполненным наполовину чем-то неизвестным, так и совершенно пустым, лишь приготовленным для заполнения; к небольшому микроскопу, поверх которого небрежно была накинута испачканная в чем-то непонятном тряпка, и к другим предметам, назначения которых девушка даже не знала (и как-то совсем не испытывала сожалений на этот счет), как ассоциации с лабораторией физика мгновенно отступали, уступая дорогу рабочему месту химика. Или алхимика, что в данной ситуации представлялось более вероятным.
Покуда девушка, цепляясь за спинку дивана и иногда почти перегибаясь через нее, силилась как можно более подробно рассмотреть и понять, чем в этой алхимической лаборатории занимается ее родитель, тот спокойно продолжал беседу.
- Это так забавно – слушать тебя сейчас, - он улыбнулся и, подняв повыше какую-то пробирку, внимательно всмотрелся в ее содержимое, - Словно говоришь с подростком. Да… - он улыбнулся шире и, отставив пробирку в штатив, принялся аккуратно и кропотливо отмерять необходимое количество какого-то другого препарата, - Человек начинает ценить маленькие радости лишь тогда, когда оказывается их лишен. Не думаю, что многие родители на моем месте пришли бы в восторг, начни вдруг их взрослый ребенок проявлять некоторые черты характера, особенности поведения, более соответствующие переходному возрасту, - он вновь взял пробирку и, добавив в нее столь скрупулезно отмеренный раствор, принялся аккуратно покачивать ее в руке из стороны в сторону, - Теперь я понимаю, сколь много упустил… в некотором смысле.
- В некотором смысле понимаешь или в некотором смысле упустил? – все так же сохраняя недовольный, мрачный тон, уточнила девушка и, сев на диване более или менее удобно, скрестила руки на груди. Альберт живо обернулся через плечо, слово вопреки своей строптивой собеседнице, продолжая широко улыбаться.
- Упустил, - мягко пояснил он и, снова возвращаясь к загадочным опытам, добавил, - Не думаешь же ты, что я, покинув мою маленькую девочку, оставил ее без присмотра?
Татьяна, расслабившаяся, было, немного, мгновенно напряглась, даже подаваясь вперед.
- Что ты хочешь этим сказать?..
- Рядом с тобой всегда находился кто-нибудь из верных мне слуг, - невозмутимо произнес мужчина, беря со столика небольшой, изящный бокал и начиная медленно и аккуратно переливать в него содержимое пробирки, - Дети, с которыми ты играла… Виктор, приятель твоего отчима… Он наблюдал за тобой дольше всех, вплоть до того мгновения, когда ты вдруг исчезла, выражаясь языком современным, со всех радаров.
Татьяна медленно опустила взгляд, сраженная этими внезапными откровениями.
- Дядя Вик… Я и представить не могла… Что значит исчезла со всех радаров? – последний вопрос прозвучал особенно резко, и девушка, вскинув голову, почти зло воззрилась на родителя. Тот медленно повернулся и, чуть отведя руку с зажатым в ней уже наполненным бокалом в сторону, легко пожал плечами.
- Я до сих пор не знаю этого, - совершенно безмятежно проговорил он, затем, помолчав, отстранился от стола, вновь подходя к креслу, в котором сидел недавно и усаживаясь в него. Девушка, до сих пор сидевшая на диване вполоборота, была вынуждена повернуться к нему лицом.
- Ты пропала куда-то на три месяца, - продолжал между тем мужчина все тем же спокойным и ровным тоном, - А потом вдруг вынырнула из небытия, и по счастливой случайности попыталась устроиться на работу к одному из моих подручных. Возможно ты помнишь его. Его звали Виталий.
- Какое-то совсем не французское имя, - недовольно буркнула в ответ Татьяна, однако тотчас же, осененная догадкой, на мгновение закрыла лицо рукой, силясь унять неожиданную головную боль. Перед внутренним ее взглядом замелькали картинки воспоминаний.
- Не может быть… - сорвался с губ шепот, и девушка, отняв руку от лица, с недоверчивым негодованием снова взглянула на собеседника, медленно проговаривая слова, - Это была не работа, а подработка… Тот человек повел себя отвратительно, мы с напарницей, помнится, окрестили его… - он замолчала и почти испуганно продолжила, - Упырем?
Альберт довольно хмыкнул.
- Вы оказались весьма догадливы. Что же до имени, так неужели ты считаешь, что в моем подчинении находятся лишь мои соотечественники? Их большинство, но это отнюдь не все… Впрочем, это неважно. Он отвратительно обошелся с тобой, но после сообщил мне о твоем возвращении из неизвестности. А еще немного позже был направлен мною к стенам Нормонда, где благополучно погиб, растерзанный твоими друзьями, - мужчина помолчал с секунду, а затем добавил, - И родственниками. Ну, а после в твоей жизни появился Ричард.
- Что?.. – Татьяна, только, было, опустившая вновь взгляд, снова вскинула голову, взирая на родителя откровенно недоверчиво. Губы ее растянула неуверенная улыбка.
- Не-ет… - протянула она, - Ты обманываешь меня, верно? Мы с Ричардом познакомились в институте, и…
- Точнее, возле института, - хладнокровно прервал ее мужчина, - Он по чистой случайности ожидал тебя там. К слову, этот способ наблюдения мне казался самым оптимальным из всех. Ты спокойно жила с Ричардом, всегда была в поле моего зрения… Но этот глупец зашел дальше, чем его просили, - в глазах Альберта блеснули холодные искорки, - Он должен был просто следить, а он, видите ли, осмелился влюбиться в мою дочь! И даже ухитрился скрыть это, я узнал о его чувствах совсем недавно… Впрочем, это уже было неважно. После того маленького инцидента с вампиром ты вновь начала интересовать меня, поэтому я, сознавая необходимость этого, привел тебя к замку. К Эрику. Тебе удалось пробудить его от многовекового забвения, на что я и рассчитывал, и ты сделала даже больше! Скажи мне, Татьяна, - мужчина, похоже совершенно забывший о бокале в своей руке, с интересом подался вперед, облокачиваясь на собственные колени, - Каким образом ты сумела познакомиться с Эриком в прошлом? И, как я услышал только что, не только с ним… - маг многозначительно кивнул в сторону двери за своей спиной, явно намекая на Ричарда. Однако, ответить девушке возможности не предоставил, задумчиво потирая подбородок.
- Сейчас я припоминаю… - несколько неуверенно бормотал он, видимо, на время вообще забыв о присутствии здесь дочери, - Когда я выкинул щенка из замка на улицы города, следом за ним бросилась какая-то девчонка… Странная девчонка, невероятно похожая на меня и внешностью и даже голосом… Детей тогда у меня еще не было, я удивился этому, но дела требовали моего присутствия, и я быстро об этом забыл, - Альберт неожиданно расхохотался, - Помнится, в тот вечер братец ухитрился даже ранить меня! Глупец, возомнивший себя колдуном, подумал, что сумеет меня одолеть… - мужчина вздрогнул и, тряхнув головой, будто сбрасывая паутину прошлого, вдруг перевел взгляд на бокал в своей руке, - Ах, да, - голос его зазвучал теперь совершенно иначе, вновь с отечески мягкими нотками, - Это для тебя, дитя мое. Я просто не могу боле видеть, как ты страдаешь; это излечит тебя.
- Что?.. – Татьяна, то ли по причине жары, все еще царящей в комнате, то ли из-за наложения ее на остатки болезни, а может быть, просто находящаяся под впечатлением обрушенной на нее лавины информации, не сразу поняла последних, обращенных к ней слов родителя. Она недоуменно, непонимающе моргнула и, взглянув на бокал в руках последнего, медленно и неуверенно повела головой из стороны в сторону. Это предложение неожиданно показалось ей весьма странной и неостроумной шуткой.
- Что значит… заинтересовала тебя вновь? – она снова подняла взгляд и пристально вгляделась в кажущееся безмятежно спокойным лицо отца. Тот тяжело вздохнул в ответ.
- Ах… - он поднял голову, будто высматривая на потолке какую-нибудь подсказку и, вероятно не найдя ее, с деланной горечью в голосе продолжил, - Я предполагал, что избежать этого трудного разговора не удастся. Моя ошибка, что я упомянул об этом, - он опустил голову и одарил дочь не менее пристальным и пронзительным взглядом, чем тот, что пыталась изобразить она, - Прошу, пойми меня верно, Татьяна. Твое рождение должно было стать для меня… даже не знаю, как более верно выразиться. Наверное, ты должна была стать олицетворением моей надежды. Надежды на то, что в тебе воплотиться хотя бы часть моей силы… Я провел рядом с тобой почти шесть лет и, вынужден признаться, оказался весьма расстроен. Вместо надежды, ты, дитя мое, стала разочарованием… В тебе не было ни толики силы, я не чувствовал ее, не мог пробудить, как не старался. Ты интересовалась «волшебством», магией не более, чем прочие дети твоего возраста. Однако…
- Так ты поэтому бросил меня?! – Татьяна, выслушивавшая все эти откровения со все большим и большим негодованием, наконец не выдержала, - Игрушка не оправдала твоих надежд и ты решил бросить ее на произвол судьбы, да?!
Мужчина укоризненно воздел палец и чуть покачал им из стороны в сторону в характерном жесте.
- Тебе не достает воспитания, моя милая. Впрочем, это поправимо… Вспомни, ведь не долее нескольких секунд назад я сказал, что никогда не выпускал тебя из виду. Когда же ты столь блестяще пережила укус вампира и так легко приняла сущность Ричарда, я понял, что, по-видимому, слишком рано поставил на тебе крест. Тебя как магнитом тянуло к тому, что не вписывалось в каноны обыденного, ты с легкостью справлялась с тем, что угрожало бы смертью обычному человеку… «Игрушка», - мужчина кривовато ухмыльнулся, - Наконец начала оправдывать мои надежды, и я принял решение. Я решил отправить тебя в Нормонд.
Несколько секунд девушка, совершенно искренне теряясь от столь наглой и бесцеремонной откровенности, не находилась, что сказать. Верить словам родителя не хотелось, все в ней протестовало против его признаний, однако… Как бы неприятны не были эти откровения, они объясняли все, или, по крайней мере, очень многое.
Голову, особенно затылочную ее часть неожиданно прошило острой болью, и Татьяна, непроизвольно поднеся руку к болящему месту, попыталась изобразить кривоватую усмешку, хотя слова отца вселяли в нее скорее определенное беспокойство.
- В твоих устах это звучит так, как будто ты решил отправить меня в какую-то элитную школу, - нарочито медленно и насмешливо проговорила она и, не выдержав более, рывком подалась вперед, вглядываясь в сразу оказавшееся гораздо ближе лицо собеседника, - Но почему именно этот замок, почему Нормонд? Зачем он тебе, зачем было меня туда отправлять? И вообще… - Татьяна потерла все еще болящий затылок и, вновь откинувшись назад, скрестила руки на груди и почти демонстративно нахмурилась, - Кто дал тебе право что-то решать в моей судьбе?
Альберт негромко вздохнул и, мягко улыбнувшись, поднял руку с бокалом, протягивая его собеседнице.
- Выпей это, - спокойно произнес он, судя по всему, абсолютно игнорируя ее слова, - Тебе станет легче, дитя мое, уверяю.
Шутка повторилась, и девушка, уже начавшая испытывать сомнения в том, что в предложении родителя имеется хоть капля юмора, чуть склонила голову набок, подозрительно глядя на столь настойчиво предлагаемое ей питье.
- Я не буду это пить, - негромко произнесла она, медленно переводя взгляд на отца и стараясь при этом вложить в этот взгляд как можно больше смешанного с негодованием осуждения.
Альберт моргнул, напуская на себя выражение совершенно наивного и невинного недоумения.
- Ты не доверяешь мне? – удивленно произнес он, даже как будто бы с ноткой обиды в голосе, однако, тотчас же вновь улыбнулся, - Странно. Ведь совсем недавно ты уже доверилась одному из моих изобретений и, насколько мне известно, отнюдь не была разочарована, - заметив непонимающий взгляд дочери, маг мягко усмехнулся, - Я говорю о некоем снадобье, которым Эрик помогал тебе вылечить рану.
Альберт негромко, несколько обреченно вздохнул.
- Милая, я понятия не имел, что легкий жар может так сказаться на тебе. Хотя, ты, наверное, права… Памятуя о твоей любви к прохладному дождю, мне следовало предположить это и подготовиться. Прости меня.
Девушка, температура комнаты для которой все еще оставалась чересчур высокой, вдруг ощутила, как окружающий жар, собираясь где-то в районе ее солнечного сплетения, дает запал волне удушающего раздражения.
- Простить… - медленно повторила она, тяжело дыша от гнева и изо всех сил стараясь держать себя в руках, - Простить за что, скажи на милость? За то, что бросил меня в то время, когда я обожала тебя и нуждалась в тебе? Или, может быть, за то, что с самого начала ты лгал мне, не сообщая, кто ты такой и что натворил? Или же ты просишь прощения, что заставил меня сейчас вспомнить прошлое, а я не сомневаюсь, что именно ты приложил к этому руку? Ты просишь простить! – Татьяна, по мере сил своих приподнялась на диване, раздраженно выпрямляя спину и старательно игнорируя вмиг закружившуюся голову, - Просишь простить и ждешь восхищения твоей игрой! Да никогда, ты слышишь, Альберт, никогда я бы не стала восхищаться мастерством убийцы и негодяя, будь оно хоть в тысячу раз прекраснее твоего!
- Татьяна-Татьяна… - мужчина, слушавший гневную речь дочери весьма внимательно, чуть покачал головой и, поднявшись на ноги, направился куда-то в левую от дивана сторону, продолжая говорить на ходу, - Сколько ненависти и злости в твоем маленьком сердечке… И до чего же это огорчает меня, если бы ты только знала. Дочь не должна идти против отца, как и отец против дочери. Милая, - маг дошел до небольшого, как-то не вписывающегося в общий антураж обстановки, обшарпанного столика и, остановившись возле него, обернулся, - Я никак не мог навеять тебе это видение. Твое сознание – игрушка в твоих собственных руках, только в твоих и ни в чьих более. Уверен, если бы ты не болела, ты бы вспомнила об этом.
- Я не настолько болею, чтобы страдать склерозом! – огрызнулась девушка и, скрестив руки на груди, демонстративно отвернула голову, чуть приподнимая подбородок, - И если ты велел Ричарду притащить меня сюда лишь для того, чтобы внушить мне, что я спятила, ты крупно просчитался!
По губам ее собеседника змеей скользнула быстрая, насмешливая ухмылка. Скрывая ее, он поспешил вновь отвернуться к столу. Слуха девушки коснулось тихое позвякивание, и она с удивлением вновь обратила взгляд на отца. Тот, чуть склонившись над столиком, что-то делал на нем, заслоняя его отчасти спиной, и Татьяне, предпочитающей быть в курсе того, какими делами занимается маг, пришлось немного откинуться назад, заглядывая сбоку.
Столик, за которым сейчас возился мужчина, действительно привлекал внимание. По сравнению с прочей, либо действительно раритетной, либо удачно прикидывающейся таковой мебелью, он казался беженцем из хижины бедного столяра. Грубо и явно наспех сколоченный из неотесанных досок, не покрытый ни единым слоем лака или краски, он, тем не менее, представлял собой едва ли не самый важный предмет интерьера в этой комнате, ибо столешница его была заставлена таким количеством неожиданных для взгляда пленницы предметов, что это невольно притягивало внимание и, вместе с тем, настораживало.
Столик казался развернутой переносной лабораторией какого-нибудь маститого специалиста по химии или физике. Впрочем, стоило внимательнее приглядеться к уставляющим его колбам, ретортам, пробиркам, как заполненным наполовину чем-то неизвестным, так и совершенно пустым, лишь приготовленным для заполнения; к небольшому микроскопу, поверх которого небрежно была накинута испачканная в чем-то непонятном тряпка, и к другим предметам, назначения которых девушка даже не знала (и как-то совсем не испытывала сожалений на этот счет), как ассоциации с лабораторией физика мгновенно отступали, уступая дорогу рабочему месту химика. Или алхимика, что в данной ситуации представлялось более вероятным.
Покуда девушка, цепляясь за спинку дивана и иногда почти перегибаясь через нее, силилась как можно более подробно рассмотреть и понять, чем в этой алхимической лаборатории занимается ее родитель, тот спокойно продолжал беседу.
- Это так забавно – слушать тебя сейчас, - он улыбнулся и, подняв повыше какую-то пробирку, внимательно всмотрелся в ее содержимое, - Словно говоришь с подростком. Да… - он улыбнулся шире и, отставив пробирку в штатив, принялся аккуратно и кропотливо отмерять необходимое количество какого-то другого препарата, - Человек начинает ценить маленькие радости лишь тогда, когда оказывается их лишен. Не думаю, что многие родители на моем месте пришли бы в восторг, начни вдруг их взрослый ребенок проявлять некоторые черты характера, особенности поведения, более соответствующие переходному возрасту, - он вновь взял пробирку и, добавив в нее столь скрупулезно отмеренный раствор, принялся аккуратно покачивать ее в руке из стороны в сторону, - Теперь я понимаю, сколь много упустил… в некотором смысле.
- В некотором смысле понимаешь или в некотором смысле упустил? – все так же сохраняя недовольный, мрачный тон, уточнила девушка и, сев на диване более или менее удобно, скрестила руки на груди. Альберт живо обернулся через плечо, слово вопреки своей строптивой собеседнице, продолжая широко улыбаться.
- Упустил, - мягко пояснил он и, снова возвращаясь к загадочным опытам, добавил, - Не думаешь же ты, что я, покинув мою маленькую девочку, оставил ее без присмотра?
Татьяна, расслабившаяся, было, немного, мгновенно напряглась, даже подаваясь вперед.
- Что ты хочешь этим сказать?..
- Рядом с тобой всегда находился кто-нибудь из верных мне слуг, - невозмутимо произнес мужчина, беря со столика небольшой, изящный бокал и начиная медленно и аккуратно переливать в него содержимое пробирки, - Дети, с которыми ты играла… Виктор, приятель твоего отчима… Он наблюдал за тобой дольше всех, вплоть до того мгновения, когда ты вдруг исчезла, выражаясь языком современным, со всех радаров.
Татьяна медленно опустила взгляд, сраженная этими внезапными откровениями.
- Дядя Вик… Я и представить не могла… Что значит исчезла со всех радаров? – последний вопрос прозвучал особенно резко, и девушка, вскинув голову, почти зло воззрилась на родителя. Тот медленно повернулся и, чуть отведя руку с зажатым в ней уже наполненным бокалом в сторону, легко пожал плечами.
- Я до сих пор не знаю этого, - совершенно безмятежно проговорил он, затем, помолчав, отстранился от стола, вновь подходя к креслу, в котором сидел недавно и усаживаясь в него. Девушка, до сих пор сидевшая на диване вполоборота, была вынуждена повернуться к нему лицом.
- Ты пропала куда-то на три месяца, - продолжал между тем мужчина все тем же спокойным и ровным тоном, - А потом вдруг вынырнула из небытия, и по счастливой случайности попыталась устроиться на работу к одному из моих подручных. Возможно ты помнишь его. Его звали Виталий.
- Какое-то совсем не французское имя, - недовольно буркнула в ответ Татьяна, однако тотчас же, осененная догадкой, на мгновение закрыла лицо рукой, силясь унять неожиданную головную боль. Перед внутренним ее взглядом замелькали картинки воспоминаний.
- Не может быть… - сорвался с губ шепот, и девушка, отняв руку от лица, с недоверчивым негодованием снова взглянула на собеседника, медленно проговаривая слова, - Это была не работа, а подработка… Тот человек повел себя отвратительно, мы с напарницей, помнится, окрестили его… - он замолчала и почти испуганно продолжила, - Упырем?
Альберт довольно хмыкнул.
- Вы оказались весьма догадливы. Что же до имени, так неужели ты считаешь, что в моем подчинении находятся лишь мои соотечественники? Их большинство, но это отнюдь не все… Впрочем, это неважно. Он отвратительно обошелся с тобой, но после сообщил мне о твоем возвращении из неизвестности. А еще немного позже был направлен мною к стенам Нормонда, где благополучно погиб, растерзанный твоими друзьями, - мужчина помолчал с секунду, а затем добавил, - И родственниками. Ну, а после в твоей жизни появился Ричард.
- Что?.. – Татьяна, только, было, опустившая вновь взгляд, снова вскинула голову, взирая на родителя откровенно недоверчиво. Губы ее растянула неуверенная улыбка.
- Не-ет… - протянула она, - Ты обманываешь меня, верно? Мы с Ричардом познакомились в институте, и…
- Точнее, возле института, - хладнокровно прервал ее мужчина, - Он по чистой случайности ожидал тебя там. К слову, этот способ наблюдения мне казался самым оптимальным из всех. Ты спокойно жила с Ричардом, всегда была в поле моего зрения… Но этот глупец зашел дальше, чем его просили, - в глазах Альберта блеснули холодные искорки, - Он должен был просто следить, а он, видите ли, осмелился влюбиться в мою дочь! И даже ухитрился скрыть это, я узнал о его чувствах совсем недавно… Впрочем, это уже было неважно. После того маленького инцидента с вампиром ты вновь начала интересовать меня, поэтому я, сознавая необходимость этого, привел тебя к замку. К Эрику. Тебе удалось пробудить его от многовекового забвения, на что я и рассчитывал, и ты сделала даже больше! Скажи мне, Татьяна, - мужчина, похоже совершенно забывший о бокале в своей руке, с интересом подался вперед, облокачиваясь на собственные колени, - Каким образом ты сумела познакомиться с Эриком в прошлом? И, как я услышал только что, не только с ним… - маг многозначительно кивнул в сторону двери за своей спиной, явно намекая на Ричарда. Однако, ответить девушке возможности не предоставил, задумчиво потирая подбородок.
- Сейчас я припоминаю… - несколько неуверенно бормотал он, видимо, на время вообще забыв о присутствии здесь дочери, - Когда я выкинул щенка из замка на улицы города, следом за ним бросилась какая-то девчонка… Странная девчонка, невероятно похожая на меня и внешностью и даже голосом… Детей тогда у меня еще не было, я удивился этому, но дела требовали моего присутствия, и я быстро об этом забыл, - Альберт неожиданно расхохотался, - Помнится, в тот вечер братец ухитрился даже ранить меня! Глупец, возомнивший себя колдуном, подумал, что сумеет меня одолеть… - мужчина вздрогнул и, тряхнув головой, будто сбрасывая паутину прошлого, вдруг перевел взгляд на бокал в своей руке, - Ах, да, - голос его зазвучал теперь совершенно иначе, вновь с отечески мягкими нотками, - Это для тебя, дитя мое. Я просто не могу боле видеть, как ты страдаешь; это излечит тебя.
- Что?.. – Татьяна, то ли по причине жары, все еще царящей в комнате, то ли из-за наложения ее на остатки болезни, а может быть, просто находящаяся под впечатлением обрушенной на нее лавины информации, не сразу поняла последних, обращенных к ней слов родителя. Она недоуменно, непонимающе моргнула и, взглянув на бокал в руках последнего, медленно и неуверенно повела головой из стороны в сторону. Это предложение неожиданно показалось ей весьма странной и неостроумной шуткой.
- Что значит… заинтересовала тебя вновь? – она снова подняла взгляд и пристально вгляделась в кажущееся безмятежно спокойным лицо отца. Тот тяжело вздохнул в ответ.
- Ах… - он поднял голову, будто высматривая на потолке какую-нибудь подсказку и, вероятно не найдя ее, с деланной горечью в голосе продолжил, - Я предполагал, что избежать этого трудного разговора не удастся. Моя ошибка, что я упомянул об этом, - он опустил голову и одарил дочь не менее пристальным и пронзительным взглядом, чем тот, что пыталась изобразить она, - Прошу, пойми меня верно, Татьяна. Твое рождение должно было стать для меня… даже не знаю, как более верно выразиться. Наверное, ты должна была стать олицетворением моей надежды. Надежды на то, что в тебе воплотиться хотя бы часть моей силы… Я провел рядом с тобой почти шесть лет и, вынужден признаться, оказался весьма расстроен. Вместо надежды, ты, дитя мое, стала разочарованием… В тебе не было ни толики силы, я не чувствовал ее, не мог пробудить, как не старался. Ты интересовалась «волшебством», магией не более, чем прочие дети твоего возраста. Однако…
- Так ты поэтому бросил меня?! – Татьяна, выслушивавшая все эти откровения со все большим и большим негодованием, наконец не выдержала, - Игрушка не оправдала твоих надежд и ты решил бросить ее на произвол судьбы, да?!
Мужчина укоризненно воздел палец и чуть покачал им из стороны в сторону в характерном жесте.
- Тебе не достает воспитания, моя милая. Впрочем, это поправимо… Вспомни, ведь не долее нескольких секунд назад я сказал, что никогда не выпускал тебя из виду. Когда же ты столь блестяще пережила укус вампира и так легко приняла сущность Ричарда, я понял, что, по-видимому, слишком рано поставил на тебе крест. Тебя как магнитом тянуло к тому, что не вписывалось в каноны обыденного, ты с легкостью справлялась с тем, что угрожало бы смертью обычному человеку… «Игрушка», - мужчина кривовато ухмыльнулся, - Наконец начала оправдывать мои надежды, и я принял решение. Я решил отправить тебя в Нормонд.
Несколько секунд девушка, совершенно искренне теряясь от столь наглой и бесцеремонной откровенности, не находилась, что сказать. Верить словам родителя не хотелось, все в ней протестовало против его признаний, однако… Как бы неприятны не были эти откровения, они объясняли все, или, по крайней мере, очень многое.
Голову, особенно затылочную ее часть неожиданно прошило острой болью, и Татьяна, непроизвольно поднеся руку к болящему месту, попыталась изобразить кривоватую усмешку, хотя слова отца вселяли в нее скорее определенное беспокойство.
- В твоих устах это звучит так, как будто ты решил отправить меня в какую-то элитную школу, - нарочито медленно и насмешливо проговорила она и, не выдержав более, рывком подалась вперед, вглядываясь в сразу оказавшееся гораздо ближе лицо собеседника, - Но почему именно этот замок, почему Нормонд? Зачем он тебе, зачем было меня туда отправлять? И вообще… - Татьяна потерла все еще болящий затылок и, вновь откинувшись назад, скрестила руки на груди и почти демонстративно нахмурилась, - Кто дал тебе право что-то решать в моей судьбе?
Альберт негромко вздохнул и, мягко улыбнувшись, поднял руку с бокалом, протягивая его собеседнице.
- Выпей это, - спокойно произнес он, судя по всему, абсолютно игнорируя ее слова, - Тебе станет легче, дитя мое, уверяю.
Шутка повторилась, и девушка, уже начавшая испытывать сомнения в том, что в предложении родителя имеется хоть капля юмора, чуть склонила голову набок, подозрительно глядя на столь настойчиво предлагаемое ей питье.
- Я не буду это пить, - негромко произнесла она, медленно переводя взгляд на отца и стараясь при этом вложить в этот взгляд как можно больше смешанного с негодованием осуждения.
Альберт моргнул, напуская на себя выражение совершенно наивного и невинного недоумения.
- Ты не доверяешь мне? – удивленно произнес он, даже как будто бы с ноткой обиды в голосе, однако, тотчас же вновь улыбнулся, - Странно. Ведь совсем недавно ты уже доверилась одному из моих изобретений и, насколько мне известно, отнюдь не была разочарована, - заметив непонимающий взгляд дочери, маг мягко усмехнулся, - Я говорю о некоем снадобье, которым Эрик помогал тебе вылечить рану.
