Анастасия Вернер, «Артефаки» (нет, в названии нет ошибки).
«Покупайте наши артефакты, и тогда «Берлингер» решит все ваши проблемы»,, — — голограмма обворожительно улыбалась и любовно застёгивала браслет с каллиграфичной «Б».
Я запрокинула голову и посмотрела на уносящееся к облакам здание. Работа здесь для людей моего уровня, — недостижимая мечта. И всё же, я приложила гостевой пропуск к валидатору и прошла внутрь.
Холл был переполнен желающими попасть на лучшую стажировку года в самой знаменитой фирме по производству артефактов — «Берлингер», названной в честь основателя, первого артефактника. Руперта Берлингера.
Претендентов на стажировку оказалось так много, что из них можно было склепать небольшую армию. Все они пришли за победой. И, как лучшие ученики известнейших факультетов артефактики, до трясучки зубрили конспекты. Реклама на стенах сверкала не так ярко, как сотни видеофонов, из которых в режиме голограмм бежали тексты и проигрывались видео.
Я встала в длиннющую очередь к стойке регистрации — подтвердить введённые ранее электронные данные, получить номер участника и имя экзаменатора. У панорамных окон собралась стайка мажоров, парни и девушки вальяжно расселись на мягких диванах и расслабленно переговаривались. Яркие, весёлые, довольные, дорого выглядящие, уверенные, что всё схвачено. Конечно, у них были богатые семьи. Вот только «Берлингер» придерживался принципа «всеобщей справедливости» — берут за знания, а не за фамилии родителей.
И я очень надеялась, что экзаменаторы будут об этом помнить.
— Прикольная кофточка. Розовая такая, — услышала позади себя, а потом почувствовала, как кто-то подёргал за край одежды. Резко обернулась и уставилась на любопытного парня.
Блондин — уже не к добру, вечно эти блондины рождаются с короной на голове. Смазливый — ещё хуже. Судя по небрежной, но стильной одежде — богач. Очередной.
— Да. — Я нервно погладила неопрятную «кофточку», ровно то место, где он подёргал, будто счищая грязь от его ручищ.
— Ещё и с верёвочками. — Он подёргал за верёвки капюшона толстовки. Моей толстовки.
Я нервно хохотнула, повернулась к нему спиной и опасливо сделала шаг вперёд. Да уж, бояться стоило не тестового задания, а тех, кто пришёл его решать.
— От тебя почему-то мусоркой воняет, — поморщился он возле моего уха. От неожиданности я так сильно дёрнулась, что чуть не толкнула впереди стоящего парня.
— Ты кто вообще такой?! — прошипела, отодвигаясь от него на максимальное расстояние, но не выбиваясь из очереди.
— Ник, — расплылся в белоснежной улыбке он.
Угораздило же.
— Ты бы лучше готовился к испытанию, Ник, — чувствуя, как лопаются последние нервные клетки, всё ещё вежливо попросила я.
— А ты почему не готовишься? — выгнул он бровь. Как-то очень по-серьёзному.
— Ну… достают тут всякие. Сосредоточиться сложно, — выдавила из себя улыбку, но, будем честными, яд из неё сочился такой, что хватило бы на весь «Берлингер».
— Да нет. — Он хмыкнул, презрительно так, у меня аж всё зачесалось. — Ты очень спокойна, не похожа на зубрилу, и на богатенькую фифу тоже. Выглядишь, как бомж. Толстовка эта, кеды драные. — Я ошарашенно уставилась на… кеды. Чёрт. — Ты из ГАУ?
Государственный Акамарский университет. Единственный в нашем городе готовит выпускников артефактников.
— Знаешь, я старалась быть вежливой, но раз уж ты редкостная скотина, скажу честно: отвали от меня. Спасибо.
— Как тебя зовут? — Ник не унимался.
Я принципиально не отвечала, отгородилась от внешних раздражителей наушниками и сняла их только когда подошла моя очередь. Голограмма девушки за стойкой регистрации иногда сбоила и шла рябью, видимо, от огромной нагрузки на систему.
— Эрин Шэдли, — представилась я и сунула руку в сканер.
Мне мило улыбнулись, из тёмной дырочки на стойке выскочил номерок — 81. Девушка быстро сверила данные системы и моего идентификационного чипа, затем сообщила:
— Имя и фамилия вашего экзаменатора — Эван Дэппер. Поднимитесь на девятый этаж, комната №93. Прошу, будьте вежливы и соблюдайте тишину. Вас вызовут, как только подойдёт ваша очередь.
— Спасибо, — я проявила вежливость, хотя системе было плевать, она уже переключилась на следующего участника.
Пока я отходила к лифтам, услышала за спиной:
— Ник Юргес.
Обернулась, посмотрела на доставучего блондинчика. Он знал, что я слышала. Ждал, пока обернусь. Дождался. Подмигнул.
Ничего себе. Юргес?!
Я выбрала этаж на сенсорной панели, узнала номер нужного лифта, подошла к нему и принялась хмуро рассматривать пол. Моё внимание привлекли сияющие туфельки. Любопытство вынудило уставиться на их обладательницу — настоящую темнокожую альбиноску. Чуть рот не распахнула от удивления. Невероятная красота. Какое-то чудо природы.
Будь я Рупертом Берлингером, непременно взяла бы её на стажировку и таскала бы по всяким мероприятиям. Или сделала бы лицом фирмы.
Оставалось только надеяться, что остальные двадцать девять мест всё-таки присудят объективно.
— Ты обернулась, — самодовольно хмыкнул блондин, запрыгивая в мой лифт в последний момент. Чёрт! Так надеялась, что избавилась!
— Фамилия у тебя смешная, — пожала плечами.
Ник недоверчиво прищурился.
— Уж известнее твоей.
— Я тебя впервые вижу, — пожала плечами ещё раз.
— Я тебя тоже, и что? О моём отце пишут везде.
— Ну, здесь ведь ты, а не твой отец, — пожала плечами, словно забыла все остальные движения.
— Как ты вообще сюда попала? — презрительно расфыркался блондинчик.
— Что ж, ты меня раскрыл, — пожала плечами, окончательно закрепляя за собой репутацию дёрганного невротика. — Я, королева мусорок, приехала сюда на дворовых собаках. Осторожно, они блохастые. Советую держаться от меня подальше.
Присутствующие в лифте начали один за другим подавлять смешки. Девятый этаж высветился как раз вовремя. Я гордо вышла, обернулась и подмигнула блондинчику.
1:1.
На этаже собралась очередь. Я присела на мягкий диван, всунула наушники в уши и отключилась от реальности и забот на некоторое время. Спустя полчаса на электронном табло высветилась цифра 81. Что ж, удачно кончилась очередная лекция по артефактике, прослушанная уже в миллион первый раз.
Лысый кабинет с одним лишь столом и нейромедиаторным креслом — вот и всё, что любезно предоставил «Берлингер» на тестовое задание. Ах да, ещё экзаменатор и два независимых эксперта. Все трое — мужчины. Это немного напрягало.
— Эрин Шэдли, — прочитал экзаменатор в личном деле. — Здравствуйте. Проходите. — Он указал на кресло.
Я неторопливо приблизилась, стараясь не поддаваться панике. Ко мне подошёл один из экспертов и любезно, но очевидно устало объяснил:
— Мисс Шэдли, подпишите, пожалуйста, согласие на проведение физических процедур и ложитесь сюда. Мы подсоединимся к нейромедиаторам вашего мозга, это позволит нам в полной мере отслеживать ваш мыслительный процесс. Мы должны быть уверены, что вы не используете артефакты, препараты психогенного свойства, и любые другие шпаргалки.
— Хорошо.
«Берлингер» не раскрывал подробности тестового. Всё всегда происходило в разных обстоятельствах, участники получали разные вопросы, в Инфранете собралась не одна тысяча вариантов заданий. Нейромедиаторы стажёры прошлых годов ещё не получали.
Что ж.
Я уверенно поставила подпись. Меня проверяют? Определённо. Артефактика — новая наука, неизведанная, с бесконечными испытаниями и ошибками. Нужно уметь адаптироваться под постоянно меняющиеся вводные.
Кресло оказалось мягким. Липучки на висках — холодными и влажными из-за силиконового геля. Дуга наушников — слишком большой, они немного сползали.
— Меня зовут Эван Дэппер, я ваш экзаменатор, — представился голос в ушах, — прошу вас, мисс Шэдли, постарайтесь сильно не волноваться. Мы получаем показатели вашего пульса, сейчас он чуть выше нормы. Если что-то будет вас беспокоить, обязательно предупредите. Мы сразу остановим собеседование.
— Хорошо, — кивнула, когда поняла, что от меня ждут ответа.
— На потолке будет голограмма, чтобы вам было спокойнее, смотрите туда.
— Хорошо.
— Наш разговор записывается. Начнём с простых вопросов. У нас с вами всего двадцать минут на собеседование.
Мне надоело говорить «хорошо» и я сказала:
— Ладно.
— Расскажите немного о себе.
— Это не вопрос, — ляпнула тут же.
Повисла пауза. Думаю, у них на экране отразилось, что на несколько секунд у меня пропал пульс.
— Кхм. Что вы можете рассказать нам о себе? — елейным голосом прошелестел экзаменатор.
— Я обычная девушка, родилась в простой семье, живу в одном из районов Акамара. Моя биография самая простая и вряд ли кому-то интересна.
— Довольно сухой ответ. Участники обычно пытаются выделиться.
— Я выделяюсь простотой и обычностью, — пожала плечами, явно забыв, что умею шевелить и другими частями тела.
— Ну хорошо. Где вы сейчас учитесь? Если учитесь. Или, может быть, уже работаете?
Я сделала глубокий вдох прежде, чем ответить. Нейромедиаторы оказались для меня сюрпризом, врать точно было бы плохой идеей, поэтому пришлось импровизировать.
— Учусь. Я заурядная личность, утром хожу на учёбу, сижу на лекциях, по вечерам совершенствуюсь в любимом деле, по ночам мечтаю. Я хочу работать в «Берлингере» и пришла сюда не о себе говорить, мои знания представляют куда больше интереса, чем я сама.
В ушах хмыкнули. Похоже, Дэпперу понравился мой ответ.
— Что вы знаете о «Берлингере», мисс Шэдли?
— Много всего.
— Поделитесь с нами.
— И дня не хватит.
— А вы постарайтесь.
Я вздохнула, собираясь с мыслями, и выпалила, глядя на голограмму моря:
— «Берлингер» был основан двумя друзьями — Рупертом Берлингером и Дереком Юргесом. Они собрали первый артефакт буквально на коленке. Никто прежде не верил, что магию можно помещать в предметы, но Берлингер и Юргес изменили этот мир. Маленькое дело выросло в огромную фирму. Существует три вида магии. Первая — воздействует на чувства. Вторая — на разум. Третья подчиняет себе физическую форму. Но потом Юргес ушёл из общего бизнеса и создал свою фирму по изготовлению артефактов. Патент был зарегистрирован на обоих, поэтому Юргес безнаказанно скопировал технологию Берлингера. Сейчас это главные конкуренты на рынке артефактики.
— Ну вот, уложились всего в минуту, — попенял экзаменатор. — Ладно, неплохо. Если бы я сказал вам, что мне не хватает в жизни радости, что бы вы мне ответили?
— Покупайте наши артефакты, и тогда «Берлингер» решит все ваши проблемы, — кисло процитировала я слоган компании, чем заставила Дэппера посмеяться ещё раз.
— И всё?
— Сказала бы, что у меня есть решение. Часы. Или ожерелье. Недорогое, но ценное, потому что в нём заложено счастье.
— Поясните?
— Я говорю о филмагии: я бы заложила магию счастья в часы. Или ожерелье. И предложила бы вам.
— А если бы я сказал, что сломал ногу, но мне кровь из носу завтра нужно быть на работе?
— Артефакт заживления приведёт вас в форму за пару дней.
— А если бы я сказал, что жутко ревную свою девушку?
— Я бы сказала, что вы идиот.
— Не очень-то деликатно, — в голосе послышалось лёгкое недовольство. А может, просто шумы в наушнике.
— И предложила бы артефакт чтения мыслей от рациомага. Думаю, поможет.
— А если бы я сказал, что у моей бабушки деменция, и мне срочно нужна помощь?
Захотелось злорадно хмыкнуть, но я сдержалась.
— К сожалению, кроме артефакта чтения мыслей, больше не существует артефактов, способных воздействовать на мозг. Магические плетения и нейронная сеть мозга — очень похожи между собой, но как только их пытаются соединить, магия либо поглощается, либо, наоборот, насыщается так сильно, что приводит к смерти. Открытий в этой области ждать ещё нескоро, так как испытания осложняются этической стороной вопроса.
— А вам самой с какой магией работать комфортнее?
Захотелось рассмеяться, но я снова сдержалась.
— Дело не в магии, а в маге.
— Поясните.
— Маги рождаются с разным уровнем дара. Если ты смог наладить контакт с магом, по сути, ты поладил и с его магией.
— Вы правы. Но, всё-таки, с какой магией вам работать комфортнее? Может быть, есть любимый артефакт?
— Нет. Пока вы не спросили, я и не задумывалась, что какую-то магию можно любить больше.
— Ладно, — голос вздохнул, фоном послышался звук стучащих по клавишам пальцев, — чего вы ждёте от этой стажировки, мисс Шэдли?
Счастья, на самом деле.
— Я жду новых открытий, — почти не слукавила.
— Что, хотите создать новый артефакт?
— Почему бы и нет, — пожала плечами и чуть не поколотила себя за это.
Эван Дэппер издал настолько презрительный смешок, что мне ничего не оставалось, кроме как мысленно топить его в голограмме моря. Надеюсь, у них на экране замигал отдел мозга, отвечающий за фантазию.
— Что вас привело в артефактику, мисс Шэдли? Тоже мечта?
Я молча вперила взгляд в потолок, мучительно долго размышляя, стоит ли отвечать честно.
— Мой отец известный артефактник. Думаю, любовь к этому делу у нас с ним в крови.
— Известный? — Я нутром почувствовала, как Дэппер насмешливо задрал брови. — Может, мы с ним даже знакомы?
— Скорее всего, — пожала… плечами.
— Можно ли узнать его имя?
— Только если вы настаиваете, — ответила предельно спокойно, — всё-таки «Берлингер» придерживается принципов объективности. Не хотелось бы, чтобы на меня обращали внимание только из-за фамилии отца.
— Я не могу вспомнить артефактников с фамилией Шэдли. И Инфранет тоже, — будто решив уличить меня во лжи, холодно заявил экзаменатор.
— Моего отца зовут Руперт Берлингер.
Ну вот. Сказала.
Интересно, как быстро меня выпрут отсюда? Можно начинать обратный отсчёт?
В более менее приличных зданиях Акамара всегда велась круглосуточная вентиляция. Стоило выйти на улицу, нос тут же забивал запах земли, ежесезонно всё вокруг воняло и сырой, и гниющей, и промёрзлой почвой. Местные жители могли унюхать, сколько травы выросло на поверхности.
Мы были окружены землёй.
Наш город — это маленькая экосистема в сердце огромной планеты.
Если верить слухам, с крыши здания, принадлежащего моему отцу, можно увидеть всю пустыню, простилающуюся на много километров. Мне бы очень хотелось посмотреть. Я никогда не была на поверхности, подниматься туда было опасно из-за нашей неприспособленности к солнцу. Тепловой удар — самое безобидное, что может случиться с жителем Акамара. Если до кожи доберутся солнечные лучи, в скором времени она покроется язвами, не получив помощи, человек может умереть.
Многие сравнивают Акамар с очень, очень глубоким лабиринтом. Город в земле.
Страна Эль-Нат разрослась и разжилась на самом дурацком из всех существующих материков. Засушливая, безжалостная пустыня поглотила собой всё и вся.
Чтобы построить наш город, пришлось глубоко копать. Очень глубоко. Грунтовые воды — вот, что позволяет нам выживать. Акамар строили не как привычный человеческий город. Местных жителей с тем же успехом можно именовать «кротами».
Нас окружает десяток широких оврагов, переплетающихся между собой. «Овраги» строились длиной в несколько километров, они извиваются, как змейки, но в них нет неожиданных поворотов, параллельных улиц и прочего. Здания располагаются по обе стороны «оврага». Дорога между ними заасфальтирована. По ней в основном ходят пешеходы. Редко можно встретить на улицах автомобиль — город не предназначен для постоянного движения транспорта. Сейчас это раритет.
ЧАСТЬ 1. ВСЕГО ЛИШЬ ЕГО ДОЧЬ
ГЛАВА 1
«Покупайте наши артефакты, и тогда «Берлингер» решит все ваши проблемы»,, — — голограмма обворожительно улыбалась и любовно застёгивала браслет с каллиграфичной «Б».
Я запрокинула голову и посмотрела на уносящееся к облакам здание. Работа здесь для людей моего уровня, — недостижимая мечта. И всё же, я приложила гостевой пропуск к валидатору и прошла внутрь.
Холл был переполнен желающими попасть на лучшую стажировку года в самой знаменитой фирме по производству артефактов — «Берлингер», названной в честь основателя, первого артефактника. Руперта Берлингера.
Претендентов на стажировку оказалось так много, что из них можно было склепать небольшую армию. Все они пришли за победой. И, как лучшие ученики известнейших факультетов артефактики, до трясучки зубрили конспекты. Реклама на стенах сверкала не так ярко, как сотни видеофонов, из которых в режиме голограмм бежали тексты и проигрывались видео.
Я встала в длиннющую очередь к стойке регистрации — подтвердить введённые ранее электронные данные, получить номер участника и имя экзаменатора. У панорамных окон собралась стайка мажоров, парни и девушки вальяжно расселись на мягких диванах и расслабленно переговаривались. Яркие, весёлые, довольные, дорого выглядящие, уверенные, что всё схвачено. Конечно, у них были богатые семьи. Вот только «Берлингер» придерживался принципа «всеобщей справедливости» — берут за знания, а не за фамилии родителей.
И я очень надеялась, что экзаменаторы будут об этом помнить.
— Прикольная кофточка. Розовая такая, — услышала позади себя, а потом почувствовала, как кто-то подёргал за край одежды. Резко обернулась и уставилась на любопытного парня.
Блондин — уже не к добру, вечно эти блондины рождаются с короной на голове. Смазливый — ещё хуже. Судя по небрежной, но стильной одежде — богач. Очередной.
— Да. — Я нервно погладила неопрятную «кофточку», ровно то место, где он подёргал, будто счищая грязь от его ручищ.
— Ещё и с верёвочками. — Он подёргал за верёвки капюшона толстовки. Моей толстовки.
Я нервно хохотнула, повернулась к нему спиной и опасливо сделала шаг вперёд. Да уж, бояться стоило не тестового задания, а тех, кто пришёл его решать.
— От тебя почему-то мусоркой воняет, — поморщился он возле моего уха. От неожиданности я так сильно дёрнулась, что чуть не толкнула впереди стоящего парня.
— Ты кто вообще такой?! — прошипела, отодвигаясь от него на максимальное расстояние, но не выбиваясь из очереди.
— Ник, — расплылся в белоснежной улыбке он.
Угораздило же.
— Ты бы лучше готовился к испытанию, Ник, — чувствуя, как лопаются последние нервные клетки, всё ещё вежливо попросила я.
— А ты почему не готовишься? — выгнул он бровь. Как-то очень по-серьёзному.
— Ну… достают тут всякие. Сосредоточиться сложно, — выдавила из себя улыбку, но, будем честными, яд из неё сочился такой, что хватило бы на весь «Берлингер».
— Да нет. — Он хмыкнул, презрительно так, у меня аж всё зачесалось. — Ты очень спокойна, не похожа на зубрилу, и на богатенькую фифу тоже. Выглядишь, как бомж. Толстовка эта, кеды драные. — Я ошарашенно уставилась на… кеды. Чёрт. — Ты из ГАУ?
Государственный Акамарский университет. Единственный в нашем городе готовит выпускников артефактников.
— Знаешь, я старалась быть вежливой, но раз уж ты редкостная скотина, скажу честно: отвали от меня. Спасибо.
— Как тебя зовут? — Ник не унимался.
Я принципиально не отвечала, отгородилась от внешних раздражителей наушниками и сняла их только когда подошла моя очередь. Голограмма девушки за стойкой регистрации иногда сбоила и шла рябью, видимо, от огромной нагрузки на систему.
— Эрин Шэдли, — представилась я и сунула руку в сканер.
Мне мило улыбнулись, из тёмной дырочки на стойке выскочил номерок — 81. Девушка быстро сверила данные системы и моего идентификационного чипа, затем сообщила:
— Имя и фамилия вашего экзаменатора — Эван Дэппер. Поднимитесь на девятый этаж, комната №93. Прошу, будьте вежливы и соблюдайте тишину. Вас вызовут, как только подойдёт ваша очередь.
— Спасибо, — я проявила вежливость, хотя системе было плевать, она уже переключилась на следующего участника.
Пока я отходила к лифтам, услышала за спиной:
— Ник Юргес.
Обернулась, посмотрела на доставучего блондинчика. Он знал, что я слышала. Ждал, пока обернусь. Дождался. Подмигнул.
Ничего себе. Юргес?!
Я выбрала этаж на сенсорной панели, узнала номер нужного лифта, подошла к нему и принялась хмуро рассматривать пол. Моё внимание привлекли сияющие туфельки. Любопытство вынудило уставиться на их обладательницу — настоящую темнокожую альбиноску. Чуть рот не распахнула от удивления. Невероятная красота. Какое-то чудо природы.
Будь я Рупертом Берлингером, непременно взяла бы её на стажировку и таскала бы по всяким мероприятиям. Или сделала бы лицом фирмы.
Оставалось только надеяться, что остальные двадцать девять мест всё-таки присудят объективно.
— Ты обернулась, — самодовольно хмыкнул блондин, запрыгивая в мой лифт в последний момент. Чёрт! Так надеялась, что избавилась!
— Фамилия у тебя смешная, — пожала плечами.
Ник недоверчиво прищурился.
— Уж известнее твоей.
— Я тебя впервые вижу, — пожала плечами ещё раз.
— Я тебя тоже, и что? О моём отце пишут везде.
— Ну, здесь ведь ты, а не твой отец, — пожала плечами, словно забыла все остальные движения.
— Как ты вообще сюда попала? — презрительно расфыркался блондинчик.
— Что ж, ты меня раскрыл, — пожала плечами, окончательно закрепляя за собой репутацию дёрганного невротика. — Я, королева мусорок, приехала сюда на дворовых собаках. Осторожно, они блохастые. Советую держаться от меня подальше.
Присутствующие в лифте начали один за другим подавлять смешки. Девятый этаж высветился как раз вовремя. Я гордо вышла, обернулась и подмигнула блондинчику.
1:1.
На этаже собралась очередь. Я присела на мягкий диван, всунула наушники в уши и отключилась от реальности и забот на некоторое время. Спустя полчаса на электронном табло высветилась цифра 81. Что ж, удачно кончилась очередная лекция по артефактике, прослушанная уже в миллион первый раз.
Лысый кабинет с одним лишь столом и нейромедиаторным креслом — вот и всё, что любезно предоставил «Берлингер» на тестовое задание. Ах да, ещё экзаменатор и два независимых эксперта. Все трое — мужчины. Это немного напрягало.
— Эрин Шэдли, — прочитал экзаменатор в личном деле. — Здравствуйте. Проходите. — Он указал на кресло.
Я неторопливо приблизилась, стараясь не поддаваться панике. Ко мне подошёл один из экспертов и любезно, но очевидно устало объяснил:
— Мисс Шэдли, подпишите, пожалуйста, согласие на проведение физических процедур и ложитесь сюда. Мы подсоединимся к нейромедиаторам вашего мозга, это позволит нам в полной мере отслеживать ваш мыслительный процесс. Мы должны быть уверены, что вы не используете артефакты, препараты психогенного свойства, и любые другие шпаргалки.
— Хорошо.
«Берлингер» не раскрывал подробности тестового. Всё всегда происходило в разных обстоятельствах, участники получали разные вопросы, в Инфранете собралась не одна тысяча вариантов заданий. Нейромедиаторы стажёры прошлых годов ещё не получали.
Что ж.
Я уверенно поставила подпись. Меня проверяют? Определённо. Артефактика — новая наука, неизведанная, с бесконечными испытаниями и ошибками. Нужно уметь адаптироваться под постоянно меняющиеся вводные.
Кресло оказалось мягким. Липучки на висках — холодными и влажными из-за силиконового геля. Дуга наушников — слишком большой, они немного сползали.
— Меня зовут Эван Дэппер, я ваш экзаменатор, — представился голос в ушах, — прошу вас, мисс Шэдли, постарайтесь сильно не волноваться. Мы получаем показатели вашего пульса, сейчас он чуть выше нормы. Если что-то будет вас беспокоить, обязательно предупредите. Мы сразу остановим собеседование.
— Хорошо, — кивнула, когда поняла, что от меня ждут ответа.
— На потолке будет голограмма, чтобы вам было спокойнее, смотрите туда.
— Хорошо.
— Наш разговор записывается. Начнём с простых вопросов. У нас с вами всего двадцать минут на собеседование.
Мне надоело говорить «хорошо» и я сказала:
— Ладно.
— Расскажите немного о себе.
— Это не вопрос, — ляпнула тут же.
Повисла пауза. Думаю, у них на экране отразилось, что на несколько секунд у меня пропал пульс.
— Кхм. Что вы можете рассказать нам о себе? — елейным голосом прошелестел экзаменатор.
— Я обычная девушка, родилась в простой семье, живу в одном из районов Акамара. Моя биография самая простая и вряд ли кому-то интересна.
— Довольно сухой ответ. Участники обычно пытаются выделиться.
— Я выделяюсь простотой и обычностью, — пожала плечами, явно забыв, что умею шевелить и другими частями тела.
— Ну хорошо. Где вы сейчас учитесь? Если учитесь. Или, может быть, уже работаете?
Я сделала глубокий вдох прежде, чем ответить. Нейромедиаторы оказались для меня сюрпризом, врать точно было бы плохой идеей, поэтому пришлось импровизировать.
— Учусь. Я заурядная личность, утром хожу на учёбу, сижу на лекциях, по вечерам совершенствуюсь в любимом деле, по ночам мечтаю. Я хочу работать в «Берлингере» и пришла сюда не о себе говорить, мои знания представляют куда больше интереса, чем я сама.
В ушах хмыкнули. Похоже, Дэпперу понравился мой ответ.
— Что вы знаете о «Берлингере», мисс Шэдли?
— Много всего.
— Поделитесь с нами.
— И дня не хватит.
— А вы постарайтесь.
Я вздохнула, собираясь с мыслями, и выпалила, глядя на голограмму моря:
— «Берлингер» был основан двумя друзьями — Рупертом Берлингером и Дереком Юргесом. Они собрали первый артефакт буквально на коленке. Никто прежде не верил, что магию можно помещать в предметы, но Берлингер и Юргес изменили этот мир. Маленькое дело выросло в огромную фирму. Существует три вида магии. Первая — воздействует на чувства. Вторая — на разум. Третья подчиняет себе физическую форму. Но потом Юргес ушёл из общего бизнеса и создал свою фирму по изготовлению артефактов. Патент был зарегистрирован на обоих, поэтому Юргес безнаказанно скопировал технологию Берлингера. Сейчас это главные конкуренты на рынке артефактики.
— Ну вот, уложились всего в минуту, — попенял экзаменатор. — Ладно, неплохо. Если бы я сказал вам, что мне не хватает в жизни радости, что бы вы мне ответили?
— Покупайте наши артефакты, и тогда «Берлингер» решит все ваши проблемы, — кисло процитировала я слоган компании, чем заставила Дэппера посмеяться ещё раз.
— И всё?
— Сказала бы, что у меня есть решение. Часы. Или ожерелье. Недорогое, но ценное, потому что в нём заложено счастье.
— Поясните?
— Я говорю о филмагии: я бы заложила магию счастья в часы. Или ожерелье. И предложила бы вам.
— А если бы я сказал, что сломал ногу, но мне кровь из носу завтра нужно быть на работе?
— Артефакт заживления приведёт вас в форму за пару дней.
— А если бы я сказал, что жутко ревную свою девушку?
— Я бы сказала, что вы идиот.
— Не очень-то деликатно, — в голосе послышалось лёгкое недовольство. А может, просто шумы в наушнике.
— И предложила бы артефакт чтения мыслей от рациомага. Думаю, поможет.
— А если бы я сказал, что у моей бабушки деменция, и мне срочно нужна помощь?
Захотелось злорадно хмыкнуть, но я сдержалась.
— К сожалению, кроме артефакта чтения мыслей, больше не существует артефактов, способных воздействовать на мозг. Магические плетения и нейронная сеть мозга — очень похожи между собой, но как только их пытаются соединить, магия либо поглощается, либо, наоборот, насыщается так сильно, что приводит к смерти. Открытий в этой области ждать ещё нескоро, так как испытания осложняются этической стороной вопроса.
— А вам самой с какой магией работать комфортнее?
Захотелось рассмеяться, но я снова сдержалась.
— Дело не в магии, а в маге.
— Поясните.
— Маги рождаются с разным уровнем дара. Если ты смог наладить контакт с магом, по сути, ты поладил и с его магией.
— Вы правы. Но, всё-таки, с какой магией вам работать комфортнее? Может быть, есть любимый артефакт?
— Нет. Пока вы не спросили, я и не задумывалась, что какую-то магию можно любить больше.
— Ладно, — голос вздохнул, фоном послышался звук стучащих по клавишам пальцев, — чего вы ждёте от этой стажировки, мисс Шэдли?
Счастья, на самом деле.
— Я жду новых открытий, — почти не слукавила.
— Что, хотите создать новый артефакт?
— Почему бы и нет, — пожала плечами и чуть не поколотила себя за это.
Эван Дэппер издал настолько презрительный смешок, что мне ничего не оставалось, кроме как мысленно топить его в голограмме моря. Надеюсь, у них на экране замигал отдел мозга, отвечающий за фантазию.
— Что вас привело в артефактику, мисс Шэдли? Тоже мечта?
Я молча вперила взгляд в потолок, мучительно долго размышляя, стоит ли отвечать честно.
— Мой отец известный артефактник. Думаю, любовь к этому делу у нас с ним в крови.
— Известный? — Я нутром почувствовала, как Дэппер насмешливо задрал брови. — Может, мы с ним даже знакомы?
— Скорее всего, — пожала… плечами.
— Можно ли узнать его имя?
— Только если вы настаиваете, — ответила предельно спокойно, — всё-таки «Берлингер» придерживается принципов объективности. Не хотелось бы, чтобы на меня обращали внимание только из-за фамилии отца.
— Я не могу вспомнить артефактников с фамилией Шэдли. И Инфранет тоже, — будто решив уличить меня во лжи, холодно заявил экзаменатор.
— Моего отца зовут Руперт Берлингер.
Ну вот. Сказала.
Интересно, как быстро меня выпрут отсюда? Можно начинать обратный отсчёт?
ГЛАВА 2
В более менее приличных зданиях Акамара всегда велась круглосуточная вентиляция. Стоило выйти на улицу, нос тут же забивал запах земли, ежесезонно всё вокруг воняло и сырой, и гниющей, и промёрзлой почвой. Местные жители могли унюхать, сколько травы выросло на поверхности.
Мы были окружены землёй.
Наш город — это маленькая экосистема в сердце огромной планеты.
Если верить слухам, с крыши здания, принадлежащего моему отцу, можно увидеть всю пустыню, простилающуюся на много километров. Мне бы очень хотелось посмотреть. Я никогда не была на поверхности, подниматься туда было опасно из-за нашей неприспособленности к солнцу. Тепловой удар — самое безобидное, что может случиться с жителем Акамара. Если до кожи доберутся солнечные лучи, в скором времени она покроется язвами, не получив помощи, человек может умереть.
Многие сравнивают Акамар с очень, очень глубоким лабиринтом. Город в земле.
Страна Эль-Нат разрослась и разжилась на самом дурацком из всех существующих материков. Засушливая, безжалостная пустыня поглотила собой всё и вся.
Чтобы построить наш город, пришлось глубоко копать. Очень глубоко. Грунтовые воды — вот, что позволяет нам выживать. Акамар строили не как привычный человеческий город. Местных жителей с тем же успехом можно именовать «кротами».
Нас окружает десяток широких оврагов, переплетающихся между собой. «Овраги» строились длиной в несколько километров, они извиваются, как змейки, но в них нет неожиданных поворотов, параллельных улиц и прочего. Здания располагаются по обе стороны «оврага». Дорога между ними заасфальтирована. По ней в основном ходят пешеходы. Редко можно встретить на улицах автомобиль — город не предназначен для постоянного движения транспорта. Сейчас это раритет.
