Дэппер-старший с пониманием вздохнул, будто мои слова заставили резонировать струны его души и даже задели какую-то особо чувствительную.
— Так всё-таки идёшь?
— Ага.
— Я сделаю выписку на сутки, по ней выйдешь из больницы.
— Спасибо, — кисло поблагодарила я.
На гравиколяске Дилан смотрелся довольно нелепо. Мелкий пацанёнок мог свернуться калачиком и уснуть на кресле, но вместо этого ему пришлось свесить ноги, чтобы не повредить протез. Затылок едва-едва доставал до спинки кресла, и мальчишка быстро плюнул на попытки облокотиться. Сел, выпрямившись, и начал озираться по сторонам.
Конференция проходила на фиолетовой ветке в здании ГАУ, так что мне пришлось тащить Дилана на платформу, покупать ему билетик и завозить в вагон.
Он наблюдал за пейзажем за окном с открытым ртом. Я была в недоумении. На что там смотреть? Железные балки, за ними земляные стены, зелёные пластиковые заборы на платформах. Неужели в этом есть что-то удивительное?
— А вдруг за нами погоня? — с детской непосредственностью предположил Дилан.
— Мы же не беглые преступники.
На самом деле, именно ими мы и были.
Во-первых, я вытащила пацана без официального разрешения. Пришлось применить всё моё красноречие, чтобы заговорить зубы женщине в регистратуре.
Во-вторых, мы стащили гравиколяску. Кто бы мог подумать, что в этой больнице находится столько инициативных детей, готовых к приключениям. Мне даже делать особо ничего не пришлось, они припёрли эту коляску сами.
В-третьих, за наш входной билетик на конференцию мы пообещали Линде купить сигареты и протащить их в больничное крыло.
В общем, грехов набрали хоть отбавляй.
— Станция «Фиолетовая»! — объявил дикторский голос. — Конечная!
— Я сюда в школу ходил, — похвастался Дилан, пока я проталкивала гравиколяску к выходу.
— Ты удивишься, но я тоже.
— А ты долго ходила? — похлопал он глазами.
— От начала и до конца.
— Ого! Тебе понравилось?
— Не особо.
— А вот если бы я так долго в школу ходил, мне бы понравилось!
Спускать коляску с платформы оказалось довольно проблематично. Хоть она и висела в воздухе, это не мешало ей корпусом корябаться о ступеньки.
В остальном мы добрались до ГАУ довольно быстро.
Здание главного университета в Акамаре с нашей прошлой встречи не изменилось. На лужайке по бокам от каменного крыльца работали поливальные устройства, люди мимо них проходили с аккуратной настороженностью. Я намочить одежду не боялась: сложно испортить и без того старые джинсы и футболку, которые в шкафу когда-то оставила мама.
Уверенно провезла Дилана до входа, остановилась возле турникетов и сунула охранникам пригласительные билеты. Нас задержали буквально на минуту, просто осмотрели наши скудные вещички. Документы, удостоверяющие личность, не спросили — не того масштаба мероприятие.
Изнутри ГАУ очаровывал ещё больше.
Мы будто стояли посреди памятника культуры, который сохранил в себе долгую историю человечества. Цивилизации сменялись, а здание как стояло тут с начала времён, так и стоит — именно такое впечатление производили старые стены, давящие округлые потолки, двери с окантовкой прошлого века, деревянный пол.
При всём этом древнем великолепии видеть здесь современную аппаратуру оказалось непривычно. Конференция проходила в большой аудитории, на доске-экране скакали различные голограммы, сменяющиеся анонсами различных мероприятий, слоганами компаний и их продукций. Всего было организованно несколько площадок, на каждой из них велись презентации новых разработок или проходили выступления гуру артефактики.
— Все такие чёрные, — поражённо выдавил Дилан, по всей видимости, имея в виду костюмы дам и джентльменов.
Он был немного неправ. Здесь собрался совершенно разный контингент: от бизнесменов в элегантных образах до обычных студентов, которые такими глупостями не заморачивались.
Мы с Диланом зашли в первый попавшийся зал, увидели, что презентация ещё не началась, и решили занять удобные места. Аудитория была обычной, «плоской», сидения не поднимались вверх, как на кафедре, поэтому мы спокойно добрались до одного из задних рядов.
— Берлингер, — произнёс один из самых ненавистных голосов на планете.
— Юргес, — не оборачиваясь, кисло заключила я.
— Ты же вроде свалила из артефактики.
Он подошёл к нам с Диланом вплотную, так, что мы поморщились от его искусственного приторного аромата.
— Я обучаю подрастающее поколение, — кивнула в сторону притихшего мальчишки.
— Чему обучаешь? Как убиться на работе?
— Обучаю не обращать внимания на едкие комментарии всяких выскочек. — Я злорадно улыбнулась и вдруг почувствовала то, что не хотела бы чувствовать очень и очень долго — желательно никогда. Чужая ревность. Ядовитый взгляд, желчью обливающий меня с ног до головы.
— Привет, я Кэри. А… вы чего тут обсуждаете?
Оказалось, это была подружка Ника. Подружка в том смысле, что не девушка, не спутница, не мечта всей жизни, а просто подруга. Но вела она себя так, словно совмещала в себе все четыре ипостаси.
— Просто говорим о… — начала я, но Ник презрительно отмахнулся:
— Она всё равно не поймёт, о чём ты.
Лицо Кэри красноречиво вытянулось от удивления. Девушка эффектно задрала бровь.
— Давай ты не будешь мне указывать?
Она вообще была очень эффектной. Привлекательная брюнетка с длинными волосами, подтянутой фигурой и черничными, слегка перекрашенными бровями.
— Я вообще-то, что б ты знал… — Она не успела закончить фразу, потому что Юргес молча отвернулся и с каменным начал пробираться к своему месту.
Кэри опешила. Замерла, наблюдая, как её спутник удаляется. Неловко взглянула в нашу сторону, а потом фыркнула, и, делая вид, что так и задумывалось, пошла за Ником.
Мы с Диланом сидели в этом же ряду, с края. Мальчишка самостоятельно слез с гравиколяски и разместился в кресле, а больничный агрегат мы сложили и поставили рядом с подлокотником. Место было удобным, если что — можно незаметно слинять, но при этом не наступать на ноги всем подряд.
Правда, мы так и не слиняли.
Выступление подготовил военный артефактник Бил Мориган. Я о нём услышала впервые. Его презентация посвящалась новым разработкам, которые помогают усовершенствовать современную армию. Он рассказал, что в проекте участвуют не только физмаги, но и филмаги. То есть артефактники пытаются улучшить не только технику и снаряжение, но и самого человека — лишить его страха, например.
— А вы не учитываете человеческий фактор в своих исследованиях? — задала вопрос какая-то девушка с первых рядов.
— А вы, простите..?
— Я Челси, студентка третьего курса факультета артефактики.
— Челси, что вы подразумеваете под «человеческим фактором»?
— Ну, сами посудите. Если вы лишите военных страха, значит, они перестанут бояться, например, своего командира. То есть это ведёт к неподчинению. А ещё они могут убивать не только противников, но и «своих». Что вы об этом думаете?
— Хороший вопрос, Челси. Дело в том, что проект пока в стадии разработки, и мы стараемся учитывать все риски. На данный момент мы ищем способы давления магии на определённые участки мозга. Таким образом, это поможет нам найти механизмы, которые будут лишь частично воздействовать на человека. Простыми словами, если представить, что мозг — это множество струн, нам нужно научиться дёргать только за одну. Сейчас мы, к сожалению, дёргаем за все.
— Скажите, а вам не кажется, что это средство манипулирования? — важно выспрашивала девчонка, воображая себя журналистом.
— Кажется. Но таковы реалии современного мира. Позволяя управлять собой в каких-то ситуациях, человек предотвращает множество тяжёлых последствий. Например, массовые жертвы. Или вот те же убийства.
— Но разве это не компрометирует артефактику как науку?!
Девочка — та ещё выпендрёжница, определённо. Задаёт вроде бы умные вопросы, но все они в итоге сводятся к одному: «А вам не кажется, что вы плохой?»
Бил Мориган отвечал сдержанно, но при этом не говорил ничего конкретного. Смысл его слов сводился к простому «это слишком философский разговор, а мы всё же обсуждаем инновации».
— Каким образом вы собираетесь воздействовать на нейроны мозга? Науке ещё неизвестно ни одного удачного случая, когда человеческий мозг поддавался магии.
Аудитория была большой. Чтобы не передавать микрофон из рук в руки по рядам, да и чтобы не орать с места, в подлокотник каждого кресла был встроен динамик. Человек поднимал руку, и, когда наступал нужный момент, модератор «включал» устройство, давая возможность высказаться.
Вопрос про нейроны мозга задал какой-то щуплый мальчик, которому на вид было лет четырнадцать. Его попросили представиться, и оказалось, что он тоже учится в ГАУ. На втором курсе.
— Дело в том, что пока в рамках нашего проекта разработана лишь теория, и на данный момент она не подтвердилась эмпирическим методом. Основа нашей теории заложена в электрических импульсах, которые заставляют мозг функционировать. Согласно нашим вычислениям, именно они препятствуют проникновению магии. Для того, чтобы попробовать «вживить» магию, мы рассчитываем погасить электрические импульсы до минимума.
Я удивлённо приподняла брови.
ЧТО?
— Николас Юргес, третий курс факультета артефактики ГАУ, — оглушил всех голос из динамиков. — Я правильно вас понял: вы собираетесь убить функционирование человеческого мозга, чтобы проверить, воспримет ли он магию?
Бил Мориган покладисто вздохнул.
— Юргес? Дерек Юргес случайно не ваш родственник?
— Мой отец, — сдержанно кивнул Ник.
— Вы поняли меня неправильно, молодой человек. Мы не собираемся убивать мозг. Лишь замедлим его, скажем так, сердцебиение.
Ещё несколько ребят не упустили шанса задать вопросы. Я внимательнее пригляделась к аудитории и с удивлением поняла, что тут практически нет взрослых людей, тех же бизнесменов, например. Это студенты! И все они общались со спикером с таким рвением, словно бы сдавали экзамен.
Я чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности, когда мне в голову попал комок бумажки. Он врезался аккурат в лоб и брякнулся под ноги. Дилан тут же с азартом его схватил и, тихо воскликнув «снежки!», бросил обратно.
«Обратно» оказалось прямиком… в Кэри. Она тоже не ожидала подвоха, вздрогнула, как и я секунду назад, и начала озираться.
Дилан вжался в спинку кресла.
Из-за плеча девушки показалась недовольная голова Юргеса. Парень зло сжимал в руках бумажку. Вопросительно смотрел на меня. Я прикинулась амёбой. Юргес не оценил, поднялся с места, пролез через Кэри и подсел ко мне.
Подсел. Ко мне.
Я тоже вжалась в спинку кресла.
— Ты вопрос будешь задавать или нет?! — прошипел он.
— А? — не поняла я.
Его рука сжалась в кулак, но до рукоприкладства не дошло.
— Вопрос. Задай.
— З-зачем?
Юргес посмотрел на меня так, словно я только что сказала, что «Берлингер» — это название футбольной команды.
— Ты письмо от Будика не получила?
Секунду я прикидывалась, что у меня зависла система обработки информации, и потратила это время на то, чтобы настороженно вглядеться в лицо Ника. Наверное, только это меня и спасло. Я остро ощутила неприятности рядом со своей пятой точкой, поэтому выдавила из себя:
— Не проверяла сегодня почту.
— Ну, поздравляю, — язвительно расфыркался он, — Будик всем курсам дал отмашку, чтобы студенты задавали вопросы. Он лично проверяет. На зимней сессии автомат получит тот, кто задаст самый интересный вопрос.
— А он здесь? — сглотнула я.
— Ты слепая? Вон же стоит.
— Не заметила.
— Ну что? Вопрос задавать будешь? Я должен зафиксировать.
Я огорошено посмотрела на планшет в его руках. Он там, видимо, список составлял, или что-то вроде того. Перевела взгляд ему за спину — туда, где висели большие электронные часы, чётко обозначающие время начала и окончания выступления — и облегчённо выдохнула.
— Конференция закончилась, — сообщила Юргесу.
На моё счастье об этом объявил и модератор встречи.
— Поздравляю, Берлингер, просрала свой автомат, — довольно разулыбался Ник.
Чужое горе ему явно в радость.
Только вот это было не совсем горе, но другим об этом знать необязательно.
— Дилан, — прошипела я, когда блондин-выскочка отдалился от меня на безопасное расстояние, — знаешь правила поведения при ЧП?
— Нет. — Мальчишка похлопал глазами.
— Руки в ноги и быстро ретируемся.
— Рети… мся?
— Валим.
В рекордные сроки я развернула гравиколяску, Дилан шустро забрался на сиденье, и мы начали выбираться из аудитории. Предельно аккуратно! Настороженно вглядываясь в каждое лицо, ожидая разоблачения в любую секунду.
Ник вместе с Кэри стояли рядом с загадочным Будиком (это, интересно, фамилия или прозвище?). Преподавателя оккупировали с десяток студентов. Из-за гравиколяски наши с Диланом персоны привлекали лишнее внимание. Я постаралась слиться с полом и прошмыгнуть незамеченной мимо «толкучки».
Прошмыгнуть прошмыгнула, а вот незамеченной ли — не знаю. Оглядываться и проверять не стала. Вместо этого быстренько доковыляла до лестницы и потащила Дилана на второй этаж.
Народу тут меньше не стало, хотя я надеялась на лучшее.
— А почему мы убегаем? — озадачился Дилан, пытаясь взглянуть на меня снизу вверх.
— Я забыла, что у меня тут много знакомых. — Подумала и добавила: — Неприятных знакомых.
— Мы уйдём? — расстроился ребёнок.
— Нет, — покачала головой. — Просто найдём местечко потише.
«Потише» отыскать оказалось намного сложнее, чем я ожидала. На конференцию согнали укомплектованный факультет артефактики, студенты без особого энтузиазма заполонили почти все аудитории.
Мы с Диланом пристроились в уголке одного из кабинетов.
Эта «тусовка» была маленькой, именно то, что нужно. Никаких масштабных помещений, огромных экранов, встроенных динамиков. Обычная учебная аудитория, которую рассматривать оказалось даже интереснее, чем слушать нудную речь выступающего (Дилан заскучал на первых же секундах и попросил поиграться в моём видеофоне).
Я представила учащихся здесь студентов, как они увлечённо конспектируют каждое слово спикера. Вообразила, что на тёмно-красном дереве всё ещё лежат ручки с бумажками — в клеточку, конечно же, — ведь в такой атмосфере каменной древности стыдно фиксировать лекции на навороченные гаджеты. Портреты известных артефактников висели на стенах — в основном нашего века (наука начала развиваться относительно недавно). Среди них был и Дерек Юргес, и Руперт Берлингер.
Я вгляделась в портрет отца.
Такой внимательный, сосредоточенный мужчина, без видимых признаков усталости на лице. Острый взгляд, смотрящий вдаль, постигающий новые горизонты.
Он ведь… он и его друг Дерек были первооткрывателями коммерческой артефактики.
Я вспомнила, как Юргес-старший лупил своего сына за то, что тот не стал лидером в соревновании между стажёрами. Стало противно. Быть может, они стоили друг друга, поэтому и подружились? Они — в смысле мой отец и отец Ника.
С Рупертом Берлингером я была знакома не так что бы очень хорошо, хоть он и был моим отцом. Биологическим. Но за время, что мне довелось с ним общаться, создавалось впечатление, что он не жаждет заводить друзей. И вообще человек некомфортный — при личном разговоре говорит тихо, нервно, бывает, не знает, что сказать, при нём всегда судорожно приходится подбирать новые темы.
— Так всё-таки идёшь?
— Ага.
— Я сделаю выписку на сутки, по ней выйдешь из больницы.
— Спасибо, — кисло поблагодарила я.
Глава 2
На гравиколяске Дилан смотрелся довольно нелепо. Мелкий пацанёнок мог свернуться калачиком и уснуть на кресле, но вместо этого ему пришлось свесить ноги, чтобы не повредить протез. Затылок едва-едва доставал до спинки кресла, и мальчишка быстро плюнул на попытки облокотиться. Сел, выпрямившись, и начал озираться по сторонам.
Конференция проходила на фиолетовой ветке в здании ГАУ, так что мне пришлось тащить Дилана на платформу, покупать ему билетик и завозить в вагон.
Он наблюдал за пейзажем за окном с открытым ртом. Я была в недоумении. На что там смотреть? Железные балки, за ними земляные стены, зелёные пластиковые заборы на платформах. Неужели в этом есть что-то удивительное?
— А вдруг за нами погоня? — с детской непосредственностью предположил Дилан.
— Мы же не беглые преступники.
На самом деле, именно ими мы и были.
Во-первых, я вытащила пацана без официального разрешения. Пришлось применить всё моё красноречие, чтобы заговорить зубы женщине в регистратуре.
Во-вторых, мы стащили гравиколяску. Кто бы мог подумать, что в этой больнице находится столько инициативных детей, готовых к приключениям. Мне даже делать особо ничего не пришлось, они припёрли эту коляску сами.
В-третьих, за наш входной билетик на конференцию мы пообещали Линде купить сигареты и протащить их в больничное крыло.
В общем, грехов набрали хоть отбавляй.
— Станция «Фиолетовая»! — объявил дикторский голос. — Конечная!
— Я сюда в школу ходил, — похвастался Дилан, пока я проталкивала гравиколяску к выходу.
— Ты удивишься, но я тоже.
— А ты долго ходила? — похлопал он глазами.
— От начала и до конца.
— Ого! Тебе понравилось?
— Не особо.
— А вот если бы я так долго в школу ходил, мне бы понравилось!
Спускать коляску с платформы оказалось довольно проблематично. Хоть она и висела в воздухе, это не мешало ей корпусом корябаться о ступеньки.
В остальном мы добрались до ГАУ довольно быстро.
Здание главного университета в Акамаре с нашей прошлой встречи не изменилось. На лужайке по бокам от каменного крыльца работали поливальные устройства, люди мимо них проходили с аккуратной настороженностью. Я намочить одежду не боялась: сложно испортить и без того старые джинсы и футболку, которые в шкафу когда-то оставила мама.
Уверенно провезла Дилана до входа, остановилась возле турникетов и сунула охранникам пригласительные билеты. Нас задержали буквально на минуту, просто осмотрели наши скудные вещички. Документы, удостоверяющие личность, не спросили — не того масштаба мероприятие.
Изнутри ГАУ очаровывал ещё больше.
Мы будто стояли посреди памятника культуры, который сохранил в себе долгую историю человечества. Цивилизации сменялись, а здание как стояло тут с начала времён, так и стоит — именно такое впечатление производили старые стены, давящие округлые потолки, двери с окантовкой прошлого века, деревянный пол.
При всём этом древнем великолепии видеть здесь современную аппаратуру оказалось непривычно. Конференция проходила в большой аудитории, на доске-экране скакали различные голограммы, сменяющиеся анонсами различных мероприятий, слоганами компаний и их продукций. Всего было организованно несколько площадок, на каждой из них велись презентации новых разработок или проходили выступления гуру артефактики.
— Все такие чёрные, — поражённо выдавил Дилан, по всей видимости, имея в виду костюмы дам и джентльменов.
Он был немного неправ. Здесь собрался совершенно разный контингент: от бизнесменов в элегантных образах до обычных студентов, которые такими глупостями не заморачивались.
Мы с Диланом зашли в первый попавшийся зал, увидели, что презентация ещё не началась, и решили занять удобные места. Аудитория была обычной, «плоской», сидения не поднимались вверх, как на кафедре, поэтому мы спокойно добрались до одного из задних рядов.
— Берлингер, — произнёс один из самых ненавистных голосов на планете.
— Юргес, — не оборачиваясь, кисло заключила я.
— Ты же вроде свалила из артефактики.
Он подошёл к нам с Диланом вплотную, так, что мы поморщились от его искусственного приторного аромата.
— Я обучаю подрастающее поколение, — кивнула в сторону притихшего мальчишки.
— Чему обучаешь? Как убиться на работе?
— Обучаю не обращать внимания на едкие комментарии всяких выскочек. — Я злорадно улыбнулась и вдруг почувствовала то, что не хотела бы чувствовать очень и очень долго — желательно никогда. Чужая ревность. Ядовитый взгляд, желчью обливающий меня с ног до головы.
— Привет, я Кэри. А… вы чего тут обсуждаете?
Оказалось, это была подружка Ника. Подружка в том смысле, что не девушка, не спутница, не мечта всей жизни, а просто подруга. Но вела она себя так, словно совмещала в себе все четыре ипостаси.
— Просто говорим о… — начала я, но Ник презрительно отмахнулся:
— Она всё равно не поймёт, о чём ты.
Лицо Кэри красноречиво вытянулось от удивления. Девушка эффектно задрала бровь.
— Давай ты не будешь мне указывать?
Она вообще была очень эффектной. Привлекательная брюнетка с длинными волосами, подтянутой фигурой и черничными, слегка перекрашенными бровями.
— Я вообще-то, что б ты знал… — Она не успела закончить фразу, потому что Юргес молча отвернулся и с каменным начал пробираться к своему месту.
Кэри опешила. Замерла, наблюдая, как её спутник удаляется. Неловко взглянула в нашу сторону, а потом фыркнула, и, делая вид, что так и задумывалось, пошла за Ником.
Мы с Диланом сидели в этом же ряду, с края. Мальчишка самостоятельно слез с гравиколяски и разместился в кресле, а больничный агрегат мы сложили и поставили рядом с подлокотником. Место было удобным, если что — можно незаметно слинять, но при этом не наступать на ноги всем подряд.
Правда, мы так и не слиняли.
Выступление подготовил военный артефактник Бил Мориган. Я о нём услышала впервые. Его презентация посвящалась новым разработкам, которые помогают усовершенствовать современную армию. Он рассказал, что в проекте участвуют не только физмаги, но и филмаги. То есть артефактники пытаются улучшить не только технику и снаряжение, но и самого человека — лишить его страха, например.
— А вы не учитываете человеческий фактор в своих исследованиях? — задала вопрос какая-то девушка с первых рядов.
— А вы, простите..?
— Я Челси, студентка третьего курса факультета артефактики.
— Челси, что вы подразумеваете под «человеческим фактором»?
— Ну, сами посудите. Если вы лишите военных страха, значит, они перестанут бояться, например, своего командира. То есть это ведёт к неподчинению. А ещё они могут убивать не только противников, но и «своих». Что вы об этом думаете?
— Хороший вопрос, Челси. Дело в том, что проект пока в стадии разработки, и мы стараемся учитывать все риски. На данный момент мы ищем способы давления магии на определённые участки мозга. Таким образом, это поможет нам найти механизмы, которые будут лишь частично воздействовать на человека. Простыми словами, если представить, что мозг — это множество струн, нам нужно научиться дёргать только за одну. Сейчас мы, к сожалению, дёргаем за все.
— Скажите, а вам не кажется, что это средство манипулирования? — важно выспрашивала девчонка, воображая себя журналистом.
— Кажется. Но таковы реалии современного мира. Позволяя управлять собой в каких-то ситуациях, человек предотвращает множество тяжёлых последствий. Например, массовые жертвы. Или вот те же убийства.
— Но разве это не компрометирует артефактику как науку?!
Девочка — та ещё выпендрёжница, определённо. Задаёт вроде бы умные вопросы, но все они в итоге сводятся к одному: «А вам не кажется, что вы плохой?»
Бил Мориган отвечал сдержанно, но при этом не говорил ничего конкретного. Смысл его слов сводился к простому «это слишком философский разговор, а мы всё же обсуждаем инновации».
— Каким образом вы собираетесь воздействовать на нейроны мозга? Науке ещё неизвестно ни одного удачного случая, когда человеческий мозг поддавался магии.
Аудитория была большой. Чтобы не передавать микрофон из рук в руки по рядам, да и чтобы не орать с места, в подлокотник каждого кресла был встроен динамик. Человек поднимал руку, и, когда наступал нужный момент, модератор «включал» устройство, давая возможность высказаться.
Вопрос про нейроны мозга задал какой-то щуплый мальчик, которому на вид было лет четырнадцать. Его попросили представиться, и оказалось, что он тоже учится в ГАУ. На втором курсе.
— Дело в том, что пока в рамках нашего проекта разработана лишь теория, и на данный момент она не подтвердилась эмпирическим методом. Основа нашей теории заложена в электрических импульсах, которые заставляют мозг функционировать. Согласно нашим вычислениям, именно они препятствуют проникновению магии. Для того, чтобы попробовать «вживить» магию, мы рассчитываем погасить электрические импульсы до минимума.
Я удивлённо приподняла брови.
ЧТО?
— Николас Юргес, третий курс факультета артефактики ГАУ, — оглушил всех голос из динамиков. — Я правильно вас понял: вы собираетесь убить функционирование человеческого мозга, чтобы проверить, воспримет ли он магию?
Бил Мориган покладисто вздохнул.
— Юргес? Дерек Юргес случайно не ваш родственник?
— Мой отец, — сдержанно кивнул Ник.
— Вы поняли меня неправильно, молодой человек. Мы не собираемся убивать мозг. Лишь замедлим его, скажем так, сердцебиение.
Ещё несколько ребят не упустили шанса задать вопросы. Я внимательнее пригляделась к аудитории и с удивлением поняла, что тут практически нет взрослых людей, тех же бизнесменов, например. Это студенты! И все они общались со спикером с таким рвением, словно бы сдавали экзамен.
Я чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности, когда мне в голову попал комок бумажки. Он врезался аккурат в лоб и брякнулся под ноги. Дилан тут же с азартом его схватил и, тихо воскликнув «снежки!», бросил обратно.
«Обратно» оказалось прямиком… в Кэри. Она тоже не ожидала подвоха, вздрогнула, как и я секунду назад, и начала озираться.
Дилан вжался в спинку кресла.
Из-за плеча девушки показалась недовольная голова Юргеса. Парень зло сжимал в руках бумажку. Вопросительно смотрел на меня. Я прикинулась амёбой. Юргес не оценил, поднялся с места, пролез через Кэри и подсел ко мне.
Подсел. Ко мне.
Я тоже вжалась в спинку кресла.
— Ты вопрос будешь задавать или нет?! — прошипел он.
— А? — не поняла я.
Его рука сжалась в кулак, но до рукоприкладства не дошло.
— Вопрос. Задай.
— З-зачем?
Юргес посмотрел на меня так, словно я только что сказала, что «Берлингер» — это название футбольной команды.
— Ты письмо от Будика не получила?
Секунду я прикидывалась, что у меня зависла система обработки информации, и потратила это время на то, чтобы настороженно вглядеться в лицо Ника. Наверное, только это меня и спасло. Я остро ощутила неприятности рядом со своей пятой точкой, поэтому выдавила из себя:
— Не проверяла сегодня почту.
— Ну, поздравляю, — язвительно расфыркался он, — Будик всем курсам дал отмашку, чтобы студенты задавали вопросы. Он лично проверяет. На зимней сессии автомат получит тот, кто задаст самый интересный вопрос.
— А он здесь? — сглотнула я.
— Ты слепая? Вон же стоит.
— Не заметила.
— Ну что? Вопрос задавать будешь? Я должен зафиксировать.
Я огорошено посмотрела на планшет в его руках. Он там, видимо, список составлял, или что-то вроде того. Перевела взгляд ему за спину — туда, где висели большие электронные часы, чётко обозначающие время начала и окончания выступления — и облегчённо выдохнула.
— Конференция закончилась, — сообщила Юргесу.
На моё счастье об этом объявил и модератор встречи.
— Поздравляю, Берлингер, просрала свой автомат, — довольно разулыбался Ник.
Чужое горе ему явно в радость.
Только вот это было не совсем горе, но другим об этом знать необязательно.
— Дилан, — прошипела я, когда блондин-выскочка отдалился от меня на безопасное расстояние, — знаешь правила поведения при ЧП?
— Нет. — Мальчишка похлопал глазами.
— Руки в ноги и быстро ретируемся.
— Рети… мся?
— Валим.
В рекордные сроки я развернула гравиколяску, Дилан шустро забрался на сиденье, и мы начали выбираться из аудитории. Предельно аккуратно! Настороженно вглядываясь в каждое лицо, ожидая разоблачения в любую секунду.
Ник вместе с Кэри стояли рядом с загадочным Будиком (это, интересно, фамилия или прозвище?). Преподавателя оккупировали с десяток студентов. Из-за гравиколяски наши с Диланом персоны привлекали лишнее внимание. Я постаралась слиться с полом и прошмыгнуть незамеченной мимо «толкучки».
Прошмыгнуть прошмыгнула, а вот незамеченной ли — не знаю. Оглядываться и проверять не стала. Вместо этого быстренько доковыляла до лестницы и потащила Дилана на второй этаж.
Народу тут меньше не стало, хотя я надеялась на лучшее.
— А почему мы убегаем? — озадачился Дилан, пытаясь взглянуть на меня снизу вверх.
— Я забыла, что у меня тут много знакомых. — Подумала и добавила: — Неприятных знакомых.
— Мы уйдём? — расстроился ребёнок.
— Нет, — покачала головой. — Просто найдём местечко потише.
«Потише» отыскать оказалось намного сложнее, чем я ожидала. На конференцию согнали укомплектованный факультет артефактики, студенты без особого энтузиазма заполонили почти все аудитории.
Мы с Диланом пристроились в уголке одного из кабинетов.
Эта «тусовка» была маленькой, именно то, что нужно. Никаких масштабных помещений, огромных экранов, встроенных динамиков. Обычная учебная аудитория, которую рассматривать оказалось даже интереснее, чем слушать нудную речь выступающего (Дилан заскучал на первых же секундах и попросил поиграться в моём видеофоне).
Я представила учащихся здесь студентов, как они увлечённо конспектируют каждое слово спикера. Вообразила, что на тёмно-красном дереве всё ещё лежат ручки с бумажками — в клеточку, конечно же, — ведь в такой атмосфере каменной древности стыдно фиксировать лекции на навороченные гаджеты. Портреты известных артефактников висели на стенах — в основном нашего века (наука начала развиваться относительно недавно). Среди них был и Дерек Юргес, и Руперт Берлингер.
Я вгляделась в портрет отца.
Такой внимательный, сосредоточенный мужчина, без видимых признаков усталости на лице. Острый взгляд, смотрящий вдаль, постигающий новые горизонты.
Он ведь… он и его друг Дерек были первооткрывателями коммерческой артефактики.
Я вспомнила, как Юргес-старший лупил своего сына за то, что тот не стал лидером в соревновании между стажёрами. Стало противно. Быть может, они стоили друг друга, поэтому и подружились? Они — в смысле мой отец и отец Ника.
С Рупертом Берлингером я была знакома не так что бы очень хорошо, хоть он и был моим отцом. Биологическим. Но за время, что мне довелось с ним общаться, создавалось впечатление, что он не жаждет заводить друзей. И вообще человек некомфортный — при личном разговоре говорит тихо, нервно, бывает, не знает, что сказать, при нём всегда судорожно приходится подбирать новые темы.
