Как только вода коснулась коленей, я увидела, что происходило.
Над Королевским дворцом рос странный купол. Он был далеко не прозрачный, весь покрытый пупырышками, и те демоны, что не успели покинуть территорию дворца, медленно превращались в пепел. Утробный вой исходил от них.
Я видела, как те, кто сумел выбраться, пытались пробиться сквозь надвигающуюся завесу купола, но каждый раз их чем-то отталкивало обратно. Было видно, что купол поставил себе цель закрыть все Королевскую резиденцию, а это значит – он должен был дойти прямо до границы.
Из вполуха слушаемых мной уроков по географии, я знала, что река - это условное обозначение границы. На самом деле настоящая граница пролегает только в середине этой речки, отсчет начинается с какого-то там камушка.
Как только до меня дошло, что это значит, я тут же испугано рванула к на глаз определенной середине. Не знаю уж, что это за купол, но попасть под него мне совсем не хотелось.
Идти по воде было невероятно сложно, она замедляла движения раза в два, если не в три. Ноги будто налились свинцом, и впервые в жизни я пожалела, что надела такие тяжелые ботинки. К тому же, с каждым моим шагом река становилась все глубже.
Когда вода стала доходить мне до груди, я осмелилась обернуться… ровно для того, чтобы увидеть, как непонятный пупырчатый купол опустился буквально в нескольких дюймах от моего носа.
Ничего себе… удача. Еще немного и меня бы просто придавило в этой реке.
Но я даже порадоваться не успела. Стоило куполу замкнуться, как демоны разом рванули на эту завесу, пытаясь ее пробить. Я испуганно присела, уходя полностью под воду. Зловещие тени мельтешили даже над моей головой. Оттолкнувшись ногами от твердого купола, сумела проплыть довольно много. Но когда вынырнула, чуть не застонала от разочарования.
До другого берега было слишком далеко! Надо же, я никогда не замечала, что эта река настолько широкая, да еще и глубокая. Еще и с течением….
Течение появилось неожиданно. Буквально секунду назад я спокойно гребла руками, а в следующий миг меня уже сносит в сторону. Работать своими уставшими конечностями пришлось еще сильнее, хотя мои силы были уже на грани.
Но я не сдавалась. Я просто не могла позволить себе быть слабой. Мне нужно на тот берег! Мне нужно спрятаться от демонов!
Подстрекая себя подобными мыслями, я усиленно работала руками и ногами. Наконец, передо мной показались заветные кустарники, за которые можно было ухватиться и хоть чуть-чуть передохнуть.
Я протянула руку, схватила толстую ветку… и услышала жалобный треск.
А потом меня ухватило сильное течение, обволакивая обессиленное тело и выглядывающую из воды руку с отломанной веткой.
Не знаю, как можно сопротивляться такому течению. Тем более, когда уже больше нет сил шевелить ни руками, ни ногами. Мышцы готовы были взорваться от перенапряжения. Пальцы на руках и ногах онемели. Все-таки осень. Холодно.
Я отчаянно старалась не уйти под воду, понимая, что течение становится все сильнее. Когда волны накрывали меня с головой, приходилось нырять на самое дно, отталкиваться от него ногами и снова хватать ртом воздух, уже на поверхности.
А течение усиливалось. В какой-то момент я почувствовала острую боль в ноге. На секунду вода рядом со мной окрасилась в кроваво-красный цвет. А потом меня снова утянуло под воду, и когда я вновь смогла жадно втянуть воздух, то вдруг поняла, что течение принесло меня прямиком к спуску. С разных сторон выглядывали острые пики камней, о которые я то и дело билась то рукой, то ногой, то головой.
Не знаю, сколько времени меня мотало туда-сюда. Не знаю, сколько раз я чувствовала страх перед очередным спуском, зная, что не смогу ухватиться ни за один из каменей. И все равно пыталась зацепиться хоть за один, царапая себе ладони, и продолжая съезжать вниз.
Я даже не закричала ни разу, хотя мне очень, очень хотелось. Но рот забивало водой, а кашлять просто не было времени. Буквально каждые несколько секунд меня накрывало ледяными волнами, отбрасывающими к очередным острым камням.
Об один из них я ударилась слишком сильно.
Что было дальше - уже не помню.
Я почувствовала какой-то отвратительный запах. В носу противно засвербело, захотелось то ли чихать, то ли кашлять. Этот запах был настолько удушающим, что возникло непреодолимое желание зажать нос руками, лишь бы избавиться от этой невыносимой вони.
Я все-таки закашлялась. Мне нечем было дышать. Я в ужасе распахнула глаза, закашлялась еще раз и села, хватая ртом воздух. На глазах выступили слезы.
Противная вонь исчезла неожиданно. Кто-то положил мне руки на плечи и заставил лечь обратно на кровать.
Сперва показалось, что это мама. Я, небось, как всегда уснула на диване в большой комнате перед камином, а она с мученическим выражением лица пыталась то ли разбудить меня, то ли, наоборот, не дать проснуться.
Но потом «мама» сказала совершенно не «маминым» голосом:
- Как ты себя чувствуешь?
В этот момент в памяти резко всплыли ужасные картинки.
Как в легкие нескончаемыми потоками забивалась вода. Как отчаянно я пыталась ухватиться за скользкие камни, и как раз за разом все отчетливее понимала, что все эти попытки так и остаются тщетными. Я вдруг вспомнила, с какой безнадежной пустотой внутри понимала, что утону.
- Я умерла? – с трудом выдавила самый важный для меня вопрос.
В темноте мне ответил все тот же не «мамин» голос:
- Нет, ты не умерла.
И хотя мысль о смерти не пугала, я все равно почувствовала облегчение.
Но раз не умерла, то…
- А где я? - Вдруг понимаю, как тяжело говорить. Горло першит.
- В данный момент - в шатре. А вообще, ты попала к сувитскому племени.
Я замираю. Несмотря на непонятное состояние, думать еще не разучилась.
- Вы – кочевники?
- Да, именно так. Меня зовут Ларивина. Прости, что мы общаемся в темноте, у нас закончились свечи.
Про сувитские племена ходили разные слухи. Одни говорили, что это разбойники, которым в нормальной жизни было нечем заняться, и они пошли бродить по свету, наживаясь на честных гражданах.
Другие говорили, что сувиты – это шаманы. Они отделились от магов, не признавая их магию, и начали проводить свои собственные ритуалы и обряды, якобы воссоединяющие их с природой.
А кто-то говорил, что все это детский лепет и никаких сувитов не существует.
- Как я попала к вам? – Мой голос дрогнул.
Получается, если эти люди мне жизнь спасли, то они ведь могут потребовать что-то взамен.
Больше всего на свете хотелось, чтобы это оказались добрые люди, которые спасли меня чисто по велению своего милосердия и сострадания, а не в предвкушении выгоды.
Конкретного ответа на свой вопрос я так и не получила. Моя собеседница сказала лишь:
- Сейчас принесут свечи. Думаю, будет лучше говорить при свете.
Я согласно кивнула, хотя в темноте этого не видно.
Спустя несколько минут в шатер кто-то зашел. Судя по голосу – мужчина. Они с Ларивиной о чем-то пошептались, после чего кто-то из них вышел. Чиркнула спичка, по помещению разгулялись слабые блики света. Сама свеча загоралась довольно долго и неохотно.
Когда женщина сказала, что ее зовут Ларивина, я почему-то сразу представила себе молодую краснощекую девушку, со светлыми волосами и голубыми глазами. Но передо мной стояла маленькая толстая женщина лет сорока. Кожа – очень смуглая, волосы чернее смолы, огромные глаза, которые, казалось, вот-вот вылезут на лоб, и большая родинка на щеке. А еще у нее были огромные черные брови, едва не сросшиеся не переносице.
Я смущено отвела взгляд, чтобы не показать своего удивления, и принялась рассматривать обстановку.
Обычно, при слове шатер мне сразу представляется большущее помещение, в котором есть огромная; мягкая кровать; ворсистый ковер из медвежьей шкуры; камин с углями, чтобы не замерзнуть среди ночи; большой шкаф с книгами; не говоря уж о разных тумбочках со всякими расческами и заколками. Именно в таких шатрах мы всегда жили с родителями, если приходилось путешествовать.
Но этот шатер был прямой противоположностью тому, к чему я привыкла. Тут не было большой кровати (к слову сказать, тут не было вообще никакой кровати), не было камина с углями, шкафа с книгами и тумбочки с украшениями. Зато была медвежья шкура – именно на ней я сейчас и лежала. Обстановка более, чем скромная. Пару табуреток и столик прямо посередине. Помимо той шкуры, на которой лежала я, было еще три таких же по разным углам шатра. И все.
Ларивина зажгла еще около десятка свечей по всему шатру, а затем повернулась ко мне.
- Удивлена? – с беззлобной улыбкой поинтересовалась она.
- Если честно, то да.
Может и стоило сделать вид, что обстановка более, чем привычная. Но при первом знакомстве врать не хотелось.
- Понимаю, условия не самые роскошные, - начала было женщина, но я поспешно ее перебила:
- Нет, все хорошо. - И пока не посыпалось лишних вопросов, перевела тему: – Скажите, а как вы меня нашли?
- Ты лежала на берегу реки, - пожала плечами женщина и серьезно добавила: - Не многие из нее выбираются. Говорят, дно в ней усеяно трупами.
Я испугано сглотнула. Некстати вспомнилось, как я уходила под воду и отталкивалась ногами от дна.
- Но это лишь слухи, - заверила меня Ларивина, видимо испугавшись моего посеревшего лица, и подошла к небольшой тумбочке, пытаясь в ней что-то найти. – В рубашке родиться – это, конечно, хорошо, но в такой холод помимо рубашки нужен еще и свитер.
После этих слов женщина протянула мне шерстяные лосины и большой шерстяной свитер. Такая щедрость покоробила. Но зато я как-то сразу прониклась к этой женщине теплыми чувствами. Не знаю уж, чем руководствовались кочевники, спасая меня, но Ларивина была хорошей. При ней не хотелось быть настороже, лишь только тепло улыбаться в ответ на ее добродушную интонацию.
- А где моя одежда? – тихо спросила я, с благодарностью принимая новые вещи. Сейчас и вправду было холодно.
- Свитер и штаны изорваны в клочья.
- А сапоги? – с горящей в глазах надеждой выдавила я.
- Сапоги? Так вон стоят, у входа.
Из горла вырвался облегченный выдох.
Лосины облегали ноги полностью и с огромными сапогами смотрелись просто жутко. Казалось, что размер ноги у меня, прямо как у папы, а сами ноги – тощие костлявые палки. Толстый свитер едва-едва доходил до ляжек, поэтому приходилось его постоянно одергивать, чтобы он не открыл всем елейную часть моего истощенного организма.
Ларивина сказала, что мне обязательно нужно поесть, а значит, выйти к общему костру. От такого предложения я сперва испугано отказалась, не зная, как племя отреагирует на мое появление. Да и вообще – хлопот я им, наверное, доставила огромное количество. Что, впрочем, и не удивительно. Но Ларивина настояла на том, что мне обязательно нужен, как свежий воздух, так и свежеприготовленная пища.
На улице стояла глубокая ночь. Небо было темное-темное - тучи, скорее всего, ведь ни одной звезды видно не было. Шатры ходили волнами от пронизывающего до костей ветра. Я поежилась. Ненавижу осень.
Костер горел вовсю, освещая чуть ли не весь обосновавшийся лагерь. Языки пламени колыхались от ветра, и, казалось, в любой момент готовы были дотянуться до каждого человека, сидящего вокруг.
А людей было много.
Среди них сновала необычная оживленность. То и дело слышался задорный смех, ложки стучали о деревянные миски, и, конечно, все собравшиеся вокруг костра без умолку разговаривали, перебивая друг друга.
Но когда к костру подошли мы с Ларивиной, разговоры неожиданно стихли. Все уставились на нас… вернее, на меня, но не злобно, а как-то добродушно. Тем не менее, я поспешила натянуть свой свитер чуть ли не до колен. Все-таки мужчин тут было явно больше. Неожиданно один из них поднялся, задев своей огромной меховой накидкой рядом сидящих людей, и подошел к нам.
- Это, я так понимаю, та самая везучая девчонка? – спросил он грубым низким голосом, обращаясь к Ларивине.
- Та самая, - кивнула в ответ женщина.
Я поджала губы, не зная, как себя вести. Но мужчину мое молчание ничуть не смутило.
- Меня зовут Боханог, я вождь этого племени, - представился он, и, обтерев свою руку о меховую шкуру, протянул ее мне. Я нерешительно повторила жест, и мы обменялись рукопожатием. – Мы не знаем, какие обстоятельства чуть не заставили тебя встретиться со смертью, но знай: среди нас ты можешь не бояться осуждения. Все мы здесь либо бежим от прошлого, либо ищем свое будущее. Теперь ты гость в этом племени, чувствуй себя так, словно мы родня тебе. Присоединяйся к нашей трапезе, - с улыбкой предложил он и уже тише добавил: - а то такая тощая, того и глядишь, ветром унесет!
Я смущенно улыбнулась, глотая в себе ответную колкость на счет размеров самого вождя, и поплелась вслед за грузным мужчиной.
Мои страхи таяли на глазах. Не знаю уж, насколько верно первое впечатление, но как минимум вождь совершенно точно не относится ко мне, как к занозе в одном месте.
Я слабо улыбнулась, с иронией отмечая про себя, как всего лишь одно доброе слово может расположить человека к тебе.
И я, не раздумывая, поддалась этому слову, пропитываясь безмерной благодарностью, как к Ларивине, так и к вождю племени.
Тот в свою очередь распихал своей накидкой нескольких людей, из-за чего тем пришлось покучковаться, но место все-таки освободить. Сюда сели мы с Боханогом. Лиривина уселась на противоположном конце костра и тут же начала о чем-то говорить со своими знакомыми. Я же почувствовала какую-то отчужденность, понимая, что эти люди не должны мне сказать даже простого: «привет». Я им никто. Чужой человек. И лучше ко мне отнестись с опасением. Во всяком случае, будь я на их месте, поступила бы именно так.
Уныло разглядывая присутствующих, я не заметила, как мне под нос сунули тарелку с неочищенной картошкой и курицей.
- Вот, ешь на здоровье, - подбодрил вождь.
С нерешительной улыбкой приняла тарелку и с удивлением начала рассматривать еду.
- Что, не привыкла к такому? – услышала я вопрос Бохонога.
Недоуменно покосилась на него.
- С чего вы взяли?
- Да ручки у тебя свеженькие, молоденькие.
- А-а… ну да. Просто картошка странная, не чищенная.
- Так это ж картошка в мундире!
Я посмотрела на картошку в кожуре и вновь перевела взгляд на старосту. Минуту размышляла, можно ли такое спрашивать, но все же поняла, что выбора у меня нет.
- Простите, а как ее есть?
- Сразу видно: папка с мамкой тебя к походной жизни не готовили! - Со смехом заявил вождь, не заметив, как я вздрогнула от этих слов. - Вот, смотри, берешь картошку и по чуть-чуть, аккуратненько, чтобы не обжечься, начинаешь снимать кожуру, поняла?
- Да, спасибо.
Определенно, тот, кто придумал картошку в мундире, проводил самые изощренные пытки в Семи Королевствах. Пять минут я угробила на это занятие, и почистила только одну картошку! Кожура отдиралась очень медленно, по чуть-чуть, а кусочки картошки забивались под ногти, отчего хотелось выкинуть эту бесполезную еду, но меня останавливало одно: голод.
Неожиданно рядом со мной освободилось место, и почти сразу на него уселось человеческое существо, радостно завопившее мне в ухо:
- Привет!
Я шуганулась в сторону, навалившись плечом прямо на Бохонога.
- Привет, - пискнула в ответ, уже возвращаясь в прежнее положение. – Ты чего?
Над Королевским дворцом рос странный купол. Он был далеко не прозрачный, весь покрытый пупырышками, и те демоны, что не успели покинуть территорию дворца, медленно превращались в пепел. Утробный вой исходил от них.
Я видела, как те, кто сумел выбраться, пытались пробиться сквозь надвигающуюся завесу купола, но каждый раз их чем-то отталкивало обратно. Было видно, что купол поставил себе цель закрыть все Королевскую резиденцию, а это значит – он должен был дойти прямо до границы.
Из вполуха слушаемых мной уроков по географии, я знала, что река - это условное обозначение границы. На самом деле настоящая граница пролегает только в середине этой речки, отсчет начинается с какого-то там камушка.
Как только до меня дошло, что это значит, я тут же испугано рванула к на глаз определенной середине. Не знаю уж, что это за купол, но попасть под него мне совсем не хотелось.
Идти по воде было невероятно сложно, она замедляла движения раза в два, если не в три. Ноги будто налились свинцом, и впервые в жизни я пожалела, что надела такие тяжелые ботинки. К тому же, с каждым моим шагом река становилась все глубже.
Когда вода стала доходить мне до груди, я осмелилась обернуться… ровно для того, чтобы увидеть, как непонятный пупырчатый купол опустился буквально в нескольких дюймах от моего носа.
Ничего себе… удача. Еще немного и меня бы просто придавило в этой реке.
Но я даже порадоваться не успела. Стоило куполу замкнуться, как демоны разом рванули на эту завесу, пытаясь ее пробить. Я испуганно присела, уходя полностью под воду. Зловещие тени мельтешили даже над моей головой. Оттолкнувшись ногами от твердого купола, сумела проплыть довольно много. Но когда вынырнула, чуть не застонала от разочарования.
До другого берега было слишком далеко! Надо же, я никогда не замечала, что эта река настолько широкая, да еще и глубокая. Еще и с течением….
Течение появилось неожиданно. Буквально секунду назад я спокойно гребла руками, а в следующий миг меня уже сносит в сторону. Работать своими уставшими конечностями пришлось еще сильнее, хотя мои силы были уже на грани.
Но я не сдавалась. Я просто не могла позволить себе быть слабой. Мне нужно на тот берег! Мне нужно спрятаться от демонов!
Подстрекая себя подобными мыслями, я усиленно работала руками и ногами. Наконец, передо мной показались заветные кустарники, за которые можно было ухватиться и хоть чуть-чуть передохнуть.
Я протянула руку, схватила толстую ветку… и услышала жалобный треск.
А потом меня ухватило сильное течение, обволакивая обессиленное тело и выглядывающую из воды руку с отломанной веткой.
Не знаю, как можно сопротивляться такому течению. Тем более, когда уже больше нет сил шевелить ни руками, ни ногами. Мышцы готовы были взорваться от перенапряжения. Пальцы на руках и ногах онемели. Все-таки осень. Холодно.
Я отчаянно старалась не уйти под воду, понимая, что течение становится все сильнее. Когда волны накрывали меня с головой, приходилось нырять на самое дно, отталкиваться от него ногами и снова хватать ртом воздух, уже на поверхности.
А течение усиливалось. В какой-то момент я почувствовала острую боль в ноге. На секунду вода рядом со мной окрасилась в кроваво-красный цвет. А потом меня снова утянуло под воду, и когда я вновь смогла жадно втянуть воздух, то вдруг поняла, что течение принесло меня прямиком к спуску. С разных сторон выглядывали острые пики камней, о которые я то и дело билась то рукой, то ногой, то головой.
Не знаю, сколько времени меня мотало туда-сюда. Не знаю, сколько раз я чувствовала страх перед очередным спуском, зная, что не смогу ухватиться ни за один из каменей. И все равно пыталась зацепиться хоть за один, царапая себе ладони, и продолжая съезжать вниз.
Я даже не закричала ни разу, хотя мне очень, очень хотелось. Но рот забивало водой, а кашлять просто не было времени. Буквально каждые несколько секунд меня накрывало ледяными волнами, отбрасывающими к очередным острым камням.
Об один из них я ударилась слишком сильно.
Что было дальше - уже не помню.
Глава 4.
Я почувствовала какой-то отвратительный запах. В носу противно засвербело, захотелось то ли чихать, то ли кашлять. Этот запах был настолько удушающим, что возникло непреодолимое желание зажать нос руками, лишь бы избавиться от этой невыносимой вони.
Я все-таки закашлялась. Мне нечем было дышать. Я в ужасе распахнула глаза, закашлялась еще раз и села, хватая ртом воздух. На глазах выступили слезы.
Противная вонь исчезла неожиданно. Кто-то положил мне руки на плечи и заставил лечь обратно на кровать.
Сперва показалось, что это мама. Я, небось, как всегда уснула на диване в большой комнате перед камином, а она с мученическим выражением лица пыталась то ли разбудить меня, то ли, наоборот, не дать проснуться.
Но потом «мама» сказала совершенно не «маминым» голосом:
- Как ты себя чувствуешь?
В этот момент в памяти резко всплыли ужасные картинки.
Как в легкие нескончаемыми потоками забивалась вода. Как отчаянно я пыталась ухватиться за скользкие камни, и как раз за разом все отчетливее понимала, что все эти попытки так и остаются тщетными. Я вдруг вспомнила, с какой безнадежной пустотой внутри понимала, что утону.
- Я умерла? – с трудом выдавила самый важный для меня вопрос.
В темноте мне ответил все тот же не «мамин» голос:
- Нет, ты не умерла.
И хотя мысль о смерти не пугала, я все равно почувствовала облегчение.
Но раз не умерла, то…
- А где я? - Вдруг понимаю, как тяжело говорить. Горло першит.
- В данный момент - в шатре. А вообще, ты попала к сувитскому племени.
Я замираю. Несмотря на непонятное состояние, думать еще не разучилась.
- Вы – кочевники?
- Да, именно так. Меня зовут Ларивина. Прости, что мы общаемся в темноте, у нас закончились свечи.
Про сувитские племена ходили разные слухи. Одни говорили, что это разбойники, которым в нормальной жизни было нечем заняться, и они пошли бродить по свету, наживаясь на честных гражданах.
Другие говорили, что сувиты – это шаманы. Они отделились от магов, не признавая их магию, и начали проводить свои собственные ритуалы и обряды, якобы воссоединяющие их с природой.
А кто-то говорил, что все это детский лепет и никаких сувитов не существует.
- Как я попала к вам? – Мой голос дрогнул.
Получается, если эти люди мне жизнь спасли, то они ведь могут потребовать что-то взамен.
Больше всего на свете хотелось, чтобы это оказались добрые люди, которые спасли меня чисто по велению своего милосердия и сострадания, а не в предвкушении выгоды.
Конкретного ответа на свой вопрос я так и не получила. Моя собеседница сказала лишь:
- Сейчас принесут свечи. Думаю, будет лучше говорить при свете.
Я согласно кивнула, хотя в темноте этого не видно.
Спустя несколько минут в шатер кто-то зашел. Судя по голосу – мужчина. Они с Ларивиной о чем-то пошептались, после чего кто-то из них вышел. Чиркнула спичка, по помещению разгулялись слабые блики света. Сама свеча загоралась довольно долго и неохотно.
Когда женщина сказала, что ее зовут Ларивина, я почему-то сразу представила себе молодую краснощекую девушку, со светлыми волосами и голубыми глазами. Но передо мной стояла маленькая толстая женщина лет сорока. Кожа – очень смуглая, волосы чернее смолы, огромные глаза, которые, казалось, вот-вот вылезут на лоб, и большая родинка на щеке. А еще у нее были огромные черные брови, едва не сросшиеся не переносице.
Я смущено отвела взгляд, чтобы не показать своего удивления, и принялась рассматривать обстановку.
Обычно, при слове шатер мне сразу представляется большущее помещение, в котором есть огромная; мягкая кровать; ворсистый ковер из медвежьей шкуры; камин с углями, чтобы не замерзнуть среди ночи; большой шкаф с книгами; не говоря уж о разных тумбочках со всякими расческами и заколками. Именно в таких шатрах мы всегда жили с родителями, если приходилось путешествовать.
Но этот шатер был прямой противоположностью тому, к чему я привыкла. Тут не было большой кровати (к слову сказать, тут не было вообще никакой кровати), не было камина с углями, шкафа с книгами и тумбочки с украшениями. Зато была медвежья шкура – именно на ней я сейчас и лежала. Обстановка более, чем скромная. Пару табуреток и столик прямо посередине. Помимо той шкуры, на которой лежала я, было еще три таких же по разным углам шатра. И все.
Ларивина зажгла еще около десятка свечей по всему шатру, а затем повернулась ко мне.
- Удивлена? – с беззлобной улыбкой поинтересовалась она.
- Если честно, то да.
Может и стоило сделать вид, что обстановка более, чем привычная. Но при первом знакомстве врать не хотелось.
- Понимаю, условия не самые роскошные, - начала было женщина, но я поспешно ее перебила:
- Нет, все хорошо. - И пока не посыпалось лишних вопросов, перевела тему: – Скажите, а как вы меня нашли?
- Ты лежала на берегу реки, - пожала плечами женщина и серьезно добавила: - Не многие из нее выбираются. Говорят, дно в ней усеяно трупами.
Я испугано сглотнула. Некстати вспомнилось, как я уходила под воду и отталкивалась ногами от дна.
- Но это лишь слухи, - заверила меня Ларивина, видимо испугавшись моего посеревшего лица, и подошла к небольшой тумбочке, пытаясь в ней что-то найти. – В рубашке родиться – это, конечно, хорошо, но в такой холод помимо рубашки нужен еще и свитер.
После этих слов женщина протянула мне шерстяные лосины и большой шерстяной свитер. Такая щедрость покоробила. Но зато я как-то сразу прониклась к этой женщине теплыми чувствами. Не знаю уж, чем руководствовались кочевники, спасая меня, но Ларивина была хорошей. При ней не хотелось быть настороже, лишь только тепло улыбаться в ответ на ее добродушную интонацию.
- А где моя одежда? – тихо спросила я, с благодарностью принимая новые вещи. Сейчас и вправду было холодно.
- Свитер и штаны изорваны в клочья.
- А сапоги? – с горящей в глазах надеждой выдавила я.
- Сапоги? Так вон стоят, у входа.
Из горла вырвался облегченный выдох.
Лосины облегали ноги полностью и с огромными сапогами смотрелись просто жутко. Казалось, что размер ноги у меня, прямо как у папы, а сами ноги – тощие костлявые палки. Толстый свитер едва-едва доходил до ляжек, поэтому приходилось его постоянно одергивать, чтобы он не открыл всем елейную часть моего истощенного организма.
Ларивина сказала, что мне обязательно нужно поесть, а значит, выйти к общему костру. От такого предложения я сперва испугано отказалась, не зная, как племя отреагирует на мое появление. Да и вообще – хлопот я им, наверное, доставила огромное количество. Что, впрочем, и не удивительно. Но Ларивина настояла на том, что мне обязательно нужен, как свежий воздух, так и свежеприготовленная пища.
На улице стояла глубокая ночь. Небо было темное-темное - тучи, скорее всего, ведь ни одной звезды видно не было. Шатры ходили волнами от пронизывающего до костей ветра. Я поежилась. Ненавижу осень.
Костер горел вовсю, освещая чуть ли не весь обосновавшийся лагерь. Языки пламени колыхались от ветра, и, казалось, в любой момент готовы были дотянуться до каждого человека, сидящего вокруг.
А людей было много.
Среди них сновала необычная оживленность. То и дело слышался задорный смех, ложки стучали о деревянные миски, и, конечно, все собравшиеся вокруг костра без умолку разговаривали, перебивая друг друга.
Но когда к костру подошли мы с Ларивиной, разговоры неожиданно стихли. Все уставились на нас… вернее, на меня, но не злобно, а как-то добродушно. Тем не менее, я поспешила натянуть свой свитер чуть ли не до колен. Все-таки мужчин тут было явно больше. Неожиданно один из них поднялся, задев своей огромной меховой накидкой рядом сидящих людей, и подошел к нам.
- Это, я так понимаю, та самая везучая девчонка? – спросил он грубым низким голосом, обращаясь к Ларивине.
- Та самая, - кивнула в ответ женщина.
Я поджала губы, не зная, как себя вести. Но мужчину мое молчание ничуть не смутило.
- Меня зовут Боханог, я вождь этого племени, - представился он, и, обтерев свою руку о меховую шкуру, протянул ее мне. Я нерешительно повторила жест, и мы обменялись рукопожатием. – Мы не знаем, какие обстоятельства чуть не заставили тебя встретиться со смертью, но знай: среди нас ты можешь не бояться осуждения. Все мы здесь либо бежим от прошлого, либо ищем свое будущее. Теперь ты гость в этом племени, чувствуй себя так, словно мы родня тебе. Присоединяйся к нашей трапезе, - с улыбкой предложил он и уже тише добавил: - а то такая тощая, того и глядишь, ветром унесет!
Я смущенно улыбнулась, глотая в себе ответную колкость на счет размеров самого вождя, и поплелась вслед за грузным мужчиной.
Мои страхи таяли на глазах. Не знаю уж, насколько верно первое впечатление, но как минимум вождь совершенно точно не относится ко мне, как к занозе в одном месте.
Я слабо улыбнулась, с иронией отмечая про себя, как всего лишь одно доброе слово может расположить человека к тебе.
И я, не раздумывая, поддалась этому слову, пропитываясь безмерной благодарностью, как к Ларивине, так и к вождю племени.
Тот в свою очередь распихал своей накидкой нескольких людей, из-за чего тем пришлось покучковаться, но место все-таки освободить. Сюда сели мы с Боханогом. Лиривина уселась на противоположном конце костра и тут же начала о чем-то говорить со своими знакомыми. Я же почувствовала какую-то отчужденность, понимая, что эти люди не должны мне сказать даже простого: «привет». Я им никто. Чужой человек. И лучше ко мне отнестись с опасением. Во всяком случае, будь я на их месте, поступила бы именно так.
Уныло разглядывая присутствующих, я не заметила, как мне под нос сунули тарелку с неочищенной картошкой и курицей.
- Вот, ешь на здоровье, - подбодрил вождь.
С нерешительной улыбкой приняла тарелку и с удивлением начала рассматривать еду.
- Что, не привыкла к такому? – услышала я вопрос Бохонога.
Недоуменно покосилась на него.
- С чего вы взяли?
- Да ручки у тебя свеженькие, молоденькие.
- А-а… ну да. Просто картошка странная, не чищенная.
- Так это ж картошка в мундире!
Я посмотрела на картошку в кожуре и вновь перевела взгляд на старосту. Минуту размышляла, можно ли такое спрашивать, но все же поняла, что выбора у меня нет.
- Простите, а как ее есть?
- Сразу видно: папка с мамкой тебя к походной жизни не готовили! - Со смехом заявил вождь, не заметив, как я вздрогнула от этих слов. - Вот, смотри, берешь картошку и по чуть-чуть, аккуратненько, чтобы не обжечься, начинаешь снимать кожуру, поняла?
- Да, спасибо.
Определенно, тот, кто придумал картошку в мундире, проводил самые изощренные пытки в Семи Королевствах. Пять минут я угробила на это занятие, и почистила только одну картошку! Кожура отдиралась очень медленно, по чуть-чуть, а кусочки картошки забивались под ногти, отчего хотелось выкинуть эту бесполезную еду, но меня останавливало одно: голод.
Неожиданно рядом со мной освободилось место, и почти сразу на него уселось человеческое существо, радостно завопившее мне в ухо:
- Привет!
Я шуганулась в сторону, навалившись плечом прямо на Бохонога.
- Привет, - пискнула в ответ, уже возвращаясь в прежнее положение. – Ты чего?
