Они были знакомы меньше двенадцати часов, но Джеймс уже казался Матсу странным. Он боялся окружающих, но так легко контактировал с ним, с чужаком. Матс усмехнулся, смотря на следы, оставленные на снегу. Возможно, это гостеприимство было не больше, чем попыткой подобраться к нему поближе. Задобрить, успокоить и разговорить.
Только Матсу нечего было ему рассказать.
Матс вышел из дома, закрыл дверь, после чего неспешно спустился по склону, радуясь безветренной погоде. Стало заметно теплее, и кожу уже не щипало от мороза. Снег забавно хрустел под ногами, кое-где Матс проваливался в сугробы по щиколотку, после чего тихо ругался себе под нос. В его ботинках уже было много снега.
Зато постепенно Матс привыкал к Тромсё и погоде Норвегии. В памяти то и дело воскресали образы прошлого, прогулки с дедом и улыбка бабушки. Тогда были долгие походы, рыбалка, ночные посиделки с шаманами и игры в снегу с соседскими детьми. Однажды Матс приехал сюда вместе с отцом, а теперь всё это осталось в далёком прошлом.
Полковник быстро нашёл остановку, расположенную чуть дальше от склона, и до фабрики доехал всего за полчаса. По дороге он снова увидел митингующих, которых на этот раз было больше: видимо, благоприятная погода способствовала раннему митингу. Матс невольно посочувствовал молодому Джеймсу: руководить большим предприятием было непросто, особенно когда душа к этому не лежит.
На ресепшене фабрики, в современном круглом зале с зеркалами, креслами и домашними цветами в огромных горшках, его уже ждали: стоило полковнику назвать своё имя, как девушка, молодая сотрудница в светлой розовой блузке и короткой юбке, надетой явно не по погоде, встала из-за стола и вызвалась довести его до нужного кабинета. Пару раз она с плохо скрываемым интересом глянула в сторону Матса, отчего ему стало немного не по себе. Он догадался, что девушка уже знает, в чьём доме нашли тело дочери владельца фабрики, и ощущал себя неловко, словно одним своим появлением тут мог спровоцировать новые нежелательные сплетни. Если бы не приглашение Джемса, Матс бы ещё подумал, приходить сюда или нет.
Из-за приоткрытой тёмной двери кабинета, куда его привели, доносилась грубая ругань, и провожатая поспешила оставить Матса, чтобы не становиться свидетельницей ссоры между начальством.
— Тебе не хватает мозгов разобраться с банальной забастовкой! Вместо того, чтобы работать, твои сотрудники стоят на улице с дурацкими плакатами!
Голос был неприятным и требовательным, той самой интонации, слушать которую долго было невозможно. В нём было всё от пренебрежения до раздражения, и Матс невольно поморщился — ему не хотелось становиться свидетелем чужой ссоры, и он уже отошёл от двери и хотел сесть на бежевый диван, чтобы подождать, когда услышал продолжение спора.
— Я предложил тебе идеальное экономическое решение данного вопроса. — Спокойный голос принадлежал Джеймсу. — Мы можем сэкономить на закупке и производстве, но поднять заработок нашим рабочим...
— Ты оставь эти свои университетские штучки! Тут такое не работает, Джеймс! Как ты не понимаешь? Я сейчас занят Лорой...
— Да, только Лора умерла, а у нас проблема с живыми людьми...
Раздался звон, и полковник, отбросив лишнюю скромность, распахнул дверь. На светлой стене расплывалось мокрое тёмное пятно, на полу лежали осколки разбитой чашки. Джеймс, сидящий за рабочим столом, невозмутимо смотрел на своего собеседника, а мужчина, который стоял напротив него, тяжело дышал и нервно сжимал кулаки. Увидев Матса, он и вовсе рассвирепел. Его лицо, старческое и морщинистое, скривилось в презрении, а светлые холодные глаза впились в полковника. Губы были приоткрыты, а на залысинах проступили капли пота. Несмотря на свой неприятный внешний вид, одет он был «с иголочки»: тёмный костюм идеально сидел на нём, а наполированные туфли идеально блестели.
— Какого чёрта... — недовольно протянул он.
— Это полковник Ларсен, — вмешался Джеймс и, встав, оправил пиджак светло-серого костюма. — Внук Лукаша Ларсена, как ты понимаешь. Матс, это мой отец, Джек Эндрюс. У нас тут вышел небольшой экономический спор.
— Мистер Эндрюс, — кивнул Матс, припоминая этого человека из далёкого прошлого и протягивая руку, — давно не виделись. Примите мои соболезнования.
— Лет двадцать прошло с вашего последнего визита в Тромсё, мистер Ларсен, — ответил Джек более спокойно и пожал протянутую руку. — Вы были совсем мальчишкой. Как я понял, вы уже знакомы с Джеймсом? А мне минутку уделите?
Матс вернул Джеймсу ключи от дома, поблагодарил за приют и прошёл за Эндрюсом старшим в его кабинет. За эти годы Джек заметно постарел: его волосы тронула седина, а уставшее осунувшееся лицо покрывали глубокие морщины. Он выглядел так, словно мало спал и ел: дряхлый, тощий старик, нервозный и вспыльчивый. Или же человек, чьё здоровье подкосило очередное напоминание о Лоре. Дважды пережить смерть дочери — кто вообще смог бы перенести такое.
Джек пытался скрывать раздражение, но это у него получалось откровенно плохо. Он то и дело нервно вздрагивал при каждом шорохе или стуке, хмурился и злобно смотрел на проходящих мимо сотрудников, которые обходили его стороной. В кабинете Джек надёжно закрыл двери, чтобы никто их не подслушал, и указал Матсу на стул.
Полковник сел и осмотрелся: кабинет был маленьким и тёмным, когда как у Джеймса он был чуть больше, но заметно светлее. Здесь же на полках лежала пыль, книги в порванных ветхих обложках стояли тут явно не первый десяток лет, стулья были потёртыми, а стол впитал себя следы от чашек с чаем или кофе. Среди бумаг и чертежей, разбросанных по столу, Матс рассмотрел и пузырёк с успокоительными таблетками.
Джек дошёл до своего стола, наклонился, чтобы открыть сейф и достать оттуда бутылку. От предложенного виски полковник отказался, желая сразу перейти к делу.
— Прошу вас понять... — начал Джек, сев напротив Матса. Его руки подрагивали то ли от слабости, то ли от выпивки. — Мне нужно знать всё, что вам известно о Лоре. Это важно.
— Я понимаю, — ответил полковник, — но боюсь, что разочарую вас. Дед никогда ничего мне не рассказывал. После того, как было найдено сожжённое тело, он... слишком увлёкся этой историей. Мы не приезжали друг к другу, да и созванивались всё реже, потому что он постоянно говорил, что занят делом Лоры. А через полгода он умер, его сердце не выдержало волнений.
— Это я и сам прекрасно знаю, — раздражённо ответил Джек, — но неужели он совсем ничего не говорил? Тогда мы считали, что Лукаш чокнулся. Он бегал, ковырялся в биографии Лоры, расспрашивал о ней всех и вся. Мы решили, что он издевается над нами, что ему просто хочется создать видимость активной деятельности! Надо были искать убийцу, а он делал непонятно что. А теперь, когда оказалось, что эти десять лет моя дочь была жива, подозреваю, что ваш дед мог что-то знать, не просто же он так суетился. Лукаш не мог не оставить зацепок.
— Если он что-то и знал, то мне не говорил, — сказал Матс. — И вы меня поймите. Я хочу понять, что произошло с моим дедом. Почему тело нашли в его доме? Почему Лора решила вернуться? Почему наш дом? Может мой старик перед смертью терзался тем, что не смог поймать убийцу. А убийцы и не было.
— Не было? — усмехнулся Джек. — Был и есть. Ублюдок пропал... до вчерашнего дня.
— Вы думаете, это Олаф настиг Лору? — уточнил Матс. — Тот мальчик, который бегал за ней?
— А кто ещё? — искренне удивился Джек. — У моей девочки врагов не было. Один этот психопат за ней таскался днями и ночами. Впрочем, это дело полиции. Если вы ничего не знаете, я хочу попросить вас об услуге.
— Слушаю.
— Позвольте нам, после того, как полиция изучит дом, изучить его самим. Может, у Лукаша остались записи, зацепки. Не зря тело Лоры нашли в его доме. Это не просто так.
Матс нахмурился. Несмотря на всю сложность ситуации, меньше всего он хотел, чтобы в его доме лазили чужие люди. В доме, где свои последние дни доживал его дед, в доме, где, возможно, было и хранилось слишком много личного, чтобы так просто открывать двери каждому желающему.
— Это исключено, — отрезал Матс. — Я сам там всё переверну, изучу, и если что найду — отдам инспектору Юхансену, обещаю.
В кабинете воцарилось напряжённое молчание. Джек смотрел тяжело: его выжидающий взгляд мог заставить любого ощутить себя неловко. Любого, но не полковника Ларсена. Матс невозмутимо приподнял брови и расправил плечи, демонстрируя свою расслабленность. Тогда Джек улыбнулся, и улыбка эта была мерзкой, насмешливой. Совсем не такой, как у Джеймса. Сын был слишком не похож на отца, являлся его полной противоположностью. Возможно, именно поэтому они и не ладили.
— Вы уверены в своём решении? — Джек не стал ни убеждать, ни настаивать.
— Абсолютно.
— Значит, придётся от вас избавиться, — усмехнулся старик. — Уверяю, вас в этом городе не примет ни один отель, ни одна семья. Будете жить в снегу, и ждать, пока откроют ваш дом, или купите билет на самолёт и свалите отсюда. Если вы забыли, то ключи у нас есть. После смерти Лукаша ваш отец попросил соседей присматривать за домом. И эти соседи — я и моя семья. Решайте. Либо вы пускаете нас, либо я выживу вас из Тромсё и сделаю всё сам.
Ларсен кивнул. За свою жизнь он слышал много угроз, но редко они были такими нелепыми. Старший Эндрюс был излишне самоуверенным, если считал, что контролирует жизнь каждой семьи в городе. Его положение, напротив, едва ли было устойчивым: слишком многие рабочие его же фабрики выходили на протесты.
— В ход пошли низкосортные угрозы? — иронично спросил полковник. — Вы действительно думаете, что если меня не будет, то вы сможете хозяйничать на моей территории? Я сообщу об этом полиции.
— Посмотрим, полковник. А теперь убирайтесь.
Матс ничем не выразил своего раздражения, только кивнул, встал и молча покинул кабинет. Джек оказался крайне неприятным типом — старость не пошла ему на пользу, и полковник не мог заставить себя отнестись к его поведению с пониманием. Горечь утраты, загадка Лоры и семейные проблемы не давали ему права так строить разговор. Что хуже всего, угроза Джека была реальной: остаться в холодном городе без жилья было равноценно смерти.
Полковник только дошёл до кабинета Джеймса, когда раздался сигнал смс. Матс достал телефон: его просили срочно вернуться в отель, собрать вещи и съехать.
— Вот ублюдок... — выругался полковник чуть громче, чем хотел.
— Дай угадаю, о ком речь. — Джеймс приоткрыл дверь кабинета и мотнул головой, приглашая Матса войти. — Разговор с отцом не удался?
— Можно и так сказать.
Матс убрал телефон в карман и прошёл в кабинет вслед за Джеймсом. В кресле напротив стола Эндрюса сидел незнакомый полковнику мужчина. Он, крупный и немолодой, приветливо помахал рукой и улыбнулся, отчего седые усы над его верхней губой забавно шевельнулись. Матс невольно улыбнулся в ответ. После раздражительного Джека было приятно увидеть добродушного и улыбчивого человека.
— Знакомьтесь, это Оле Нильсен, коммерческий директор фабрики, мой дядя и моя норвежская родня, — представил Джеймс, падая на свой стул и поправляя пиджак. — Более тактичная и воспитанная родня, если сравнивать с ирландской.
— Джеймс! — с укором потянул Оле, хмуря седые брови. Он шутливо пригрозил племяннику пухлым пальцем. — Прекрати. А это, как я понимаю, Матс Ларсен? Внук нашего Лукаша? Я тебя совсем пацаном помню. Ты был молодой, боевой, в теле. А сейчас так вытянулся!
Оле Нильсен. Матс вспомнил его почти сразу: мужчина, тогда ещё молодой и спортивный, возглавляющий местный лыжный клуб по выходным, постоянно занимался маленьким Джеймсом. Они везде ходили и появлялись вместе, Оле отвозил мальчика в школу и забирал после уроков, учил его стоять на лыжах, и Матс какое-то время ошибочно полагал, что они отец и сын.
— Да, это я, — улыбнулся Матс. — И я помню вас, Оле. Вы почти не изменились, — добавил он, имея в виду нескончаемый позитив, добрый взгляд и мягкую тёплую улыбку.
— Глаза раскрой, мальчик мой! Если кто в этом городе сильнее всех растолстел и поседел за эти годы, то это я! Как жаль, что мы видимся при таких обстоятельствах.
Теперь улыбка Оле стала вымученной и болезненной. Он не смог долго выглядеть безмятежным, словно ничего не случилось, и тень скорби легла на его лицо. Джеймс, напротив, казался абсолютно спокойным, словно случившееся с Лорой его не касалось. Матс в очередной раз одёрнул себя, повторяя, что это не его дело.
— Я соболезную вашему горю, — сказал он. — До сих пор не верится, что...
— Нам тоже, сынок, нам тоже, — выдохнул Оле и устало растёр ладонями лицо. Вероятно, эту ночь он провёл без сна. — Я так и не рискнул поехать в морг, чтобы опознать её... но не будем об этом. Расскажи, что там учудил Джек?
Матс вкратце рассказал о разговоре с Джеком. Джеймс забавно вытянул губы, словно его подобное едва ли удивляло. А вот Оле помрачнел: вероятно, он был обеспокоен состоянием родственника. Матс снова заставил себя не проникаться излишним сочувствием к этой семье. Принятие чужого горя дело неблагодарное.
— Может, я зря упрямлюсь, — сказал полковник под конец рассказа, — но я не хочу, чтобы чужие люди снова ходили в доме деда. Не в смысле, что вы совсем чужие, просто я боюсь, что это нарушают его покой.
— Твоё право, — кивнул Оле. — Мальчик мой, Джек тяжелее всех переживает потерю Лоры, прости ему эти выкрутасы. Он так постарел... Я не могу смотреть, как Джек и Меритт снова убивают себя.
— Меритт? — переспросил Матс, услышав новое имя.
— Мама, — пояснил Джеймс и, как непоседливый ребёнок, покрутил в пальцах карандаш. — Родная сестра Оле. Она... она сейчас живёт на одних антидепрессантах, даже редко пребывает в ясном и здравом уме.
— И Джеку надо начать принимать успокоительное, — сказал Оле и встал. — Зачем ему обшаривать дом Ларсена? Полиция и сама с этим прекрасно справится. Ладно... Рад был увидеться, Матс. Ты так похож на Лукаша в молодости, одно лицо. А теперь оставлю вас и пойду, попробую поговорить с Джеком.
Прихрамывая, Оле вышел. Как только за ним закрылась дверь, в кабинете воцарилась тишина. Джеймс задумался о чём-то своём, а Матс не знал, о чём говорить. Так вышло, что молодой Эндрюс оказался его единственным знакомым в городе. Другие, та же Келда, были людьми из прошлого и не более того. И рядом с Джеймсом Матс невольно ощущал себя более уверенно. Как и говорил Джеймс, они обы были чужаками.
— Можешь пожить у меня, — сказал Эндрюс, нарушая тишину. — Там отец точно не сможет проклевать тебе мозг.
— А тебе? — спросил Матс. — Он не сочтёт тебя предателем?
— Сочтёт, что не очень сильно меня волнует, — хмыкнул Джеймс. — Не думай об этом.
— Я не хочу создавать тебе проблем.
Эндрюс демонстративно закатил глаза. Матс понял этот жест: проблем с отцом Джеймсу хватало и без него, и без Лоры. И едва ли из-за чего-то могло стать хуже. Чужие переживания и проблемы неприятно отзывались покалыванием в груди. Вот чего уж точно не хотел полковник, так это очередных бесполезных волнений. Проще было купить билет до Праги и уехать, плюнув и на дом, и на Эндрюсов, и на историю деда.
