1 ГЛАВА.
Саутгемптон.
Утро.
10 апреля. 1912г.
В этот тёплый апрельский день, когда на лазурном небе не было ни единого облака, на пристани собралось так много людей, что даже «яблоку негде было упасть». Всем хотелось посмотреть на то, как шикарный океанский круизный лайнер «Титаник» плавно и величаво отойдёт от берега и отправится в своё самое первое трансатлантическое путешествие. Это торжественное событие хотели запечатлеть и сохранить для истории, собравшиеся на пристани ещё с прошлого вечера.
Пока же, сам великолепный корабль стоял, пришвартованный к причалу и украшенный флагами, и время от времени издавал пронзительные раскатистые гудки. Три огромные трубы из четырёх выпускали пар, который чёрными клубнями взвивался ввысь. На самой верхней палубе музыканты играли вальсы и марши известных мировых композиторов.
Вся команда «Титаника», кроме капитана, находилась на борту и на своих местах. Среди них герцог Джек Джефферсон. Молодой человек находился на капитанском мостике и следил за погрузкой груза и почты, но все его мысли занимала Великая княжна Ольга. Он чувствовал на себе огромную вину перед ней и её родителями. Молодому человеку хотелось посоветоваться о том, как ему решить проблему в личной жизни с кем-то надёжным. Таковым он считал своего начальника, ведь только с ним молодой человек мог говорить и доверять все сердечные проблемы, но в это утро, тот всё ещё где-то задерживался.
Герцог заволновался, не на шутку, и, подойдя к старшему помощнику, осведомился о том, почему капитана до сих пор нет на корабле, и ни случилось ли с ним, какого-либо несчастья. Только мистер Уальд был спокоен и непробиваем, как скала. Он с достоинством оценил искреннее беспокойство молодого человека за их общего начальника и поспешил его успокоить, сказав лишь одно:
--С нашим шефом всё в полном порядке. Он скоро прибудет на корабль, а задерживается лишь из-за того, что поехал за семьёй Российского Государя Императора и им самим.
Так и было на самом деле. Он действительно находился в, обитом тёмно-зелёным бархатом, салоне такси, не спеша везущего почтенного капитана к старинному особняку герцогской четы Джефферсон, который был построен ещё в XVIII веке в воздушном, словно невесомое облако, стиле барокко и, украшенном белоснежными колоннами и арочными окнами. Его со всех сторон окружал великолепный папоротниковый сад, защищённый от посягательств, забором из кованного железа с золотыми гербами семьи.
На протяжении дороги мысли почтенного капитана занимала юная Великая княжна Ольга Фёдоровна. Ведь они не виделись целые сутки из-за того, что вынуждено расстались по суровому приказу короля Георга, которому были глубоко не по душе, чрезмерно близкие и доверительные отношения юной принцессы и почтенного морского офицера. Он решил с ними резко порвать, считая, что так будет правильно и не заботясь о том, что этим принесёт невыносимые душевные страдания обоим участникам любовной драмы. Думая об этом, из трепетной груди почтенного капитана вырвался печальный вздох. Он отрешённо посмотрел в окно на, плавно проплывающие мимо кирпичные дома, постепенно пробуждающиеся от зимней спячки, парки, луга, с мирно пасущимися на них стадами скота, не говоря уже о прудах и озёрах, испещрённых лёгкой, еле заметной рябью, но, не обращая внимания на, озаряющие всё вокруг ярким светом, ласковые лучи апрельского солнца. Они не волновали его, ведь единственное, чего бы ему в данный момент хотелось—узнать о том, что происходит в нежной душе юной возлюбленной, как она себя чувствует и тоскует, ли по нему.
Только юная девушка действительно тосковала по нему так сильно, что вчера, вернувшись с заключительной инспекции по «Титанику» и общению с журналистами, ворвалась к себе в комнату, и, бросившись на постель, проплакала полдня до того момента, пока император Николай ни успокоил её, сказав, что она, зря себя так изводит, ведь для нежных душевных встреч с капитаном Смитом у них будет весь вояж.
Ольга поверила Государю и даже немного повеселела. Только жгучая обида на вмешательство порфироносного папеньки Короля Великобритании Георга в её личную жизнь никуда не делась и продолжала мучить нежную хрупкую душу.
Даже этим апрельским тёплым утром, сидя возле окна в окружении Императорских детей на мягком, обитом бархатом, диване и, согреваемая ласковыми лучами солнца, Великая княжна Ольга Фёдоровна, хорошенькое лицо которой выражало огромную отрешённость от всего внешнего мира, увлечённо массировала маленькие ручки, крепко спящей на её изящных коленях, новорожденной дочурке Анне. При этом взгляды императорских особ наполняла невыносимая душевная печаль, не укрывшаяся от внимания, появившегося в просторной гостиной, Российского Императора Николая. Он мягкой важной походкой вышел из столовой залы, где, несколько минут тому назад, завтракал в гордом одиночестве.
--Ну и, по какой такой непонятной причине Вы сидите здесь печальные вместо того, чтобы идти завтракать?—весёлым тоном обратился к детям Николай. Только они не разделили его искренней радости, и отрешённо переглянувшись между собой, печально вздохнули.
--А с чего мы должны веселиться? Ведь вечером во время прогулки по палубе «Титаника», мы стали случайными свидетелями неприятного разговора, состоявшимся между Его Королевским Величеством и нашим горячо любимым капитаном Смитом, в котором Георг настоятельно рекомендовал Эдварду написать рапорт об отказе управления кораблём. И это за несколько часов до его отбытия в своё дебютное морское путешествие?!—выступила от имени Их Императорских Высочеств Великая княжна Ольга Фёдоровна, тем самым нарушив их и без того чрезмерно затянувшееся мрачное молчание. Она с невыносимой болью в ясных бирюзовых глазах посмотрела на, стоявшего напротив них у камина из розового мрамора с чугунной решёткой, Государя, пристальный бирюзовый взгляд которого наполняла искренняя душевность и теплота, снова печально вздохнула и потерянно продолжила:--Я, конечно, понимаю, что таким своим жестоким решением Его Королевское Величество наказывает меня с Эдвардом за нашу душевную и сердечную привязанность друг к другу. Только, почему из-за этого должны страдать Их Императорские Высочества, успевшие, полюбить Эдварда?!
В душевных словах юной девушки отчётливо ощущалось столько невыносимого душевного негодования, обиды и тоски, что Николай не смог их проигнорировать, и, сев рядом с детьми, сдержано вздохнул и успокоил Их всех, сказав лишь одно:
--Никуда ваш дорогой и горячо любимый капитан Смит от вас не денется! Он остаётся главным офицером «Титаника», так как, оставшись вместе с ним и вашим двоюродным дядей Джорджи в кают-компании, я доходчиво и под действием медовухи, которую мы втроём испили, объяснил им то, что самых главных офицеров за несколько часов до отхода корабля в плавание, менять строжайше запрещено! Джорджи меня послушал и отступился от вашего дорогого капитана!
Их Императорские Величества поверили ему и, вздохнув с огромным облегчением, успокоились и повеселели. Император Николай, же, для надёжности, принялся обмениваться с ними лёгкими добрыми шутками, благодаря которым, все беззаботно смеялись и дурачились. Только их весёлая семейная идиллия продлилась недолго из-за того, что, в эту самую минуту, открылись створки лакированной двери из белого дерева и толстого стекла с золотыми ручками, и в просторную комнату, заполняемую и согреваемую апрельскими солнечными лучами, бесшумно и мягкой поступью вошли, о чём-то тихо беседуя между собой, капитан роскошного лайнера «Титаник» Эдвард Смит и хозяин дома, герцог Митчел.
Заметив их появление, Николай перестал подшучивать над детьми с юной двоюродной племянницей и, приблизившись к мужчинам, доброжелательно поздоровался с главным офицером шикарного океанского лайнера, во время чего они обменялись приветственными рукопожатиями, не обратив никакого внимания на то, как старинные золотые настенные часы пробили восемь раз. Это дало всем понять о том, что им пора ехать в порт для того, чтобы взойти на борт «Титаника».
--Автомобили к Вашим услугам, Государь!—известил Российского монарха герцог Митчел, привлекая к себе его внимание.
Николай перестал любезно беседовать с капитаном и, поблагодарив герцога с его супругой за доброжелательное отношение к себе и его семье, взглянул на очаровательную юную племянницу, стоявшую немного в стороне с тётей Джаннет, в окружении его детей и подытожил:
--Нам пора ехать на пристань!
В это ясное и тёплое весеннее утро юная Великая княжна Ольга Фёдоровна была одета в атласное платье лазурно-фиолетового цвета с закрытым верхом, переходящим в воротник-ставку у самого горла. Его сборённая юбка, имеющая турнюр, была украшена россыпью мелких бриллиантов, изумрудов и топазов. Ансамбль великолепного платья дополняло блестящее перламутровое кружево цвета морской зелени и серебряная парчовая тесьма. Воздушные рукава сужались у запястья и плавно переходили в кружевную манжету. Длинные вьющиеся золотистые, похожие на шёлк, волосы собраны в хвост и перевязаны парчовой фиолетового цвета лентой.
--Ореола, я тебя очень прошу, будь благоразумной и не поддавайся ни на какие провокации! Лучше уделяй больше времени семье! Государь боготворит и от всего защищает тебя, что ещё нужно для счастья?!—вразумительно приговаривала герцогиня Джаннет, видя лёгкую грусть во всегда приветливых бирюзовых глазах юной венценосной племянницы, когда женщины мягкой поступью вышли на мраморное крыльцо с белоснежной колоннадой, возле которого венценосных особ ждал, присланный из столицы королём Георгом V, эскорт из, сидящих верхом на белоснежных скакунах, вооружённых шашками, казаков.
Ольга из этих слов дорогой тёти поняла, что ей так и не дождаться ничьей поддержки, но, не желая, оставлять на берегу множество обид и не до пониманий, она улыбнулась ей самой своей искренней доброжелательной улыбкой и заверила:
--Не беспокойтесь, дорогая тётя! Боюсь, что у меня на всё это не будет времени, ведь рядом со мной будет моя семья, которым нужно моё внимание, любовь и поддержка. Да и меня захлестнут административные дела моего корабля.
Герцогиню глубоко порадовали обещания любимой племянницы. Она ласково погладила девушку по бархатным щекам в знак одобрения.
В эту минуту к ним присоединились император Николай, продолжавший дружески о чём-то беседовать с капитаном и окружённый детьми. Возле них находился и герцог Митчелл.
Взглянув в последний раз на золотые часы на цепочке и понимая, что из-за его семьи капитан итак задержался на целый час вместо того, чтобы сейчас заниматься делами на корабле, Николай искренне перед ним извинился и отправился к детям, чтобы помочь им, разместиться в автомобиле, а собеседника попросил, поторопить Великую княжну Ольгу Фёдоровну.
Заметив приближение капитана, Джаннет по-матерински обняла юную русскую племянницу, и, легонько отстранившись от неё, посмотрела девушке в бирюзовые, как море в ясную погоду, глаза и произнесла очень искренне:
--Доброго вам всем пути! Пусть он будет усеян лепестками роз!
Она внимательно проследила за тем, как русские императорские дети удобно разместились в одном автомобиле и что-то возбуждённо принялись обсуждать между собой, пока их красавец и бравый офицер, отец о чём-то тихо переговаривался с начальником императорского сопровождения, сидя на мягком сидении второго автомобиля, одетый в морскую офицерскую форму. Он с нетерпением ждал, когда его юная двоюродная племянница присоединится к нему. Ждать пришлось не долго.
Вскоре к женщинам мягкой уверенной походкой подошёл главный офицер шикарного круизного лайнера «Титаник». Он почтительно поздоровался с ними и, привлекая к себе внимание Великой княжны Ольги Фёдоровны, проговорил, вынуждено поддерживая официально-деловой тон, хотя он ему, по отношению к ней, совершенно не нравился, но субординацию надо было всё равно сохранять, хотя бы по той лишь простой причине, что вокруг них собралось, прилично-таки много народа, не входящих в их близкий круг:
--Ваше Императорское Высочество, простите, что вмешиваюсь. Только нам всем пора ехать на корабль.
Ольга всё поняла и, больше не желая, заставлять никого себя ждать, обмолвилась с капитаном парой любезных фраз, вторя ему, хотя это и далось ей, крайне не просто, и присоединилась вместе с ним к Николаю в автомобиле.
Охранник галантно закрыл за ними дверцу и отдал сигнал к отправлению своим товарищам. Кортеж плавно тронулся с места и, отъехав от мраморного крыльца роскошного особняка, на ступеньке которого стояли герцог Митчелл и его супруга герцогиня Джаннет, величаво поехал в порт, к причалу, где был пришвартован «Титаник».
На протяжении всего этого времени герцогиня Джаннет боролась со слезами, одолевающими её добрую трепетную душу. Она терпеть не могла расставания с близкими людьми. Они всегда вынуждали её плакать. Даже сейчас, когда императорский кортеж, постепенно таял в горизонте, молодая герцогиня стояла, прижавшись к заботливой груди любимого супруга, и, сдерживая слёзы, махала им батистовым белоснежным платком. Герцог Митчел обнимал стройный стан жены и говорил ей что-то в утешение.
Наконец императорский эскорт полностью исчез из вида. Герцог и герцогиня под руку друг с другом вернулись домой.
--Девчонки, вы только посмотрите, какой он стал красавец!—с нескрываемым восторгом в бирюзовых кристально чистых глазах воскликнул Цесаревич и Великий князь Алексей Николаевич, глядя на, согреваемый и озаряемый ласковыми солнечными весенними лучами, огромный океанский круизный лайнер «Титаник», когда императорский эскорт плавно подъехал к причалу для пассажиров первого класса.
Мальчик с нетерпением сидел на мягком, обитом бархатом, сидении их с сестрицами автомобиля и постоянно ёрзал, не обращая внимания на вразумительные просьбы старших сестёр, угомониться и дождаться позволения их папеньки, выйти. Они тоже были восхищены великолепием корабля, но были более сдержанными в чувствах.
В другом автомобиле, император Николай обсуждал с капитаном детали торжественной церемонии поднятия флага на мачте, теперь уже их корабля. Он, конечно, слышал звонкие весёлые голоса детей из соседнего автомобиля и именно по этой причине, попросил кого-то из своего эскорта, передать Их Императорским Высочествам, чтобы они ждали его дальнейшего распоряжения.
--Возможно, Вам хочется побыть немного в приятном обществе семьи, пока мы не отчалим от берега, Государь! Если пожелаете, мы проведём торжественную церемонию сразу, как «Титаник» выйдет в открытое море!—участливо предложил венценосцу капитан, видя, как тот уже сейчас разрывается между детьми и решением важных круизных вопросов. Он прекрасно понимал отцовские чувства Российского Государя и, именно по этой причине попытался, предложить ему самый подходящий вариант.
