При этом каждый из ныне вахтенных офицеров, находился на своём посту, и крайне ответственно следили за курсом и скоростью лайнера.
Что касается их самого главного офицера, он до сих пор оставался в своей скромной каюте и, стоя перед зеркалом в мягком освещении, включенных настенных медных бра, приводил на себе в порядок, предназначенную для особых торжеств, форму, в которую переоделся пару минут тому назад. Капитан Эдвард Смит не обращал внимания на глянцевость света никакого внимания, при этом хорошо ощущая под ногами приятную мягкость светлого кавролина, в шелковистом длинном ворсе которого они утопали. Мысли почтенного морского офицера занимала прекрасная юная возлюбленная.
Она, облачённая в один лишь его бархатный халат пурпурного цвета, мягко и бесшумно подошла к избраннику сзади, и, прижавшись к мужественной спине, очень нежно обняла за плечи, с упоением вдыхая аромат его любимого одеколона.
--Ну, как? У меня получилось убедить тебя в своей любви?—чуть слышно прошептала возлюбленному на ухо юная девушка, легонько обдав его гладкую кожу горячим дыханием, из-за чего вызвала в нём приятную дрожь и трепет. Он даже судорожно вздохнул и на мгновение закрыл льдисто-серые глаза, чувствуя то, как по всему телу пробегают приятные мурашки, а доброе лицо заливает румянцем смущения. Мысли в голове морского офицера окончательно спутались, из-за чего из его мужественной груди вырвался очередной измученный вздох, напоминающий собой, тихий стон, во время которого он плавно и медленно обернулся, и, ласково смотря на, замершую в терпеливом ожидании, юную возлюбленную, очень нежно погладил её по бархатистым щекам, ничего не скрывая, ответил:
--Ольга, ты, же знаешь о том, что всегда бесподобна и обворожительна, словно безбрежное море, нежно и ласково обволакивающее меня тёплыми волнами. Ты одновременно успокаиваешь и будоражишь, но при всём этом, от тебя невозможно оторваться. Я люблю тебя и хочу быть рядом столько времени, сколько нам отпущено судьбой.
Слушая его искренние, идущие из самых сокровенных уголков трепетной души, признания, юная девушка была глубоко тронута ими. Она даже, словно загипнотизированная, самозабвенно начала очень нежно целовать доброе лицо возлюбленного до тех пор, пока они, наконец, ни воссоединились в долгом и чувственном поцелуе, которому, казалось, не будет и конца. Только юная девушка, вскоре, сама прервала его, но лишь для того, чтобы заворожённо взглянуть в бездонные льдисто-серые омуты избранника, и, добровольно утопая в них, загадочно улыбнулась ему и чуть слышно попросила:
--Тогда не выпускай меня из своих жарких объятий ни на минуту!
После чего усилила натиск, состоящий из головокружительных, полных неистовой природной страсти, поцелуев, перед которыми бывалый во всех возможных природных и техногенных катаклизмах, морской офицер не смог устоять и сдался в добровольный плен, даже и не начав бороться за себя. Его сильные руки обвили стройный стан прекрасной юной возлюбленной, подобно шёлковым лианам, а мягкие тёплые губы самозабвенно принялись отвечать на каждый её поцелуй своим, не менее пламенным поцелуем. Они порхали по сладким, как дикий мёд, алым губам любимой девушки, подобно бабочкам по цветам, то есть были такими же лёгкими, но при этом его поцелуи волновали её трепетную душу, пробуждая в ней новое головокружительное возбуждение. Оно было таким острым и сильным, что требовало немедленного удовлетворения, из-за чего возлюбленной паре даже стало, крайне неловко, а их бархатистые щёки залились румянцем лёгкого, но очень заметного смущения.
--Оленька, поймите, если мы сейчас же не прекратим наше с вами приятное занятие, то снова окажемся в постели вместо того, чтобы пойти на ужин в главный ресторан!—легонько пожурив любимую девушку, чуть слышно проговорил почтенный капитан. Он нехотя, но вынужденно прервал их жаркие поцелуи и с огромной нежностью посмотрел в её бездонные бирюзовые омуты. Она одарила его самой чарующей улыбкой, и, томно выдохнув:
--А я не возражаю! Да и, если вспомнить турецкий султанат, то их падишахи готовы были, хоть круглосуточно проводить в жарких объятиях своих фавориток, либо жён! Чем мы с тобой хуже, милый Эдвард!? Мы тоже имеем с тобой полное право на любовь!—снова пылко целоваться с ним. Против столь весомых аргументов капитан Смит не нашёл, что и сказать, хотя и понимал, что приведённое юной девушкой сравнение, к нему не приемлемо. Ведь он являлся обычным извозчиком, к своему несчастью, полюбившему запретную для него девушку, а не великий турецкий падишах, имеющий в своём распоряжении райский сад с редкостными юными прекрасными и, искушёнными в любовных ласках, жаркими гуриями. От столь отрезвляющих мыслей из мужественной груди капитана вырвался печальный вздох, вернувший его из мира запретных грёз в жестокую реальность. Он даже создал из своей руки преграду для себя и возлюбленной, и не обращая внимания на её недоумение, смешанное с лёгким разочарованием, которые отчётливо читались в бирюзовых глазах юной девушки, потерянно проговорил:
--Нет, Ольга! Мы не можем так поступать, забыв обо всём и обо всех! Нельзя забывать о том, что мы являемся властью на этом прекрасном корабле и обязаны присутствовать на всех его великосветских мероприятиях, хотим того, либо нет! Так положено по протоколу и условностям!
Великая княжна поняла его, и, не задавая лишних вопросов, снова прильнула к мягким губам любимого мужчины. Он умилённо вздохнул, и, признавая то, что возлюбленная в очередной раз одержала над ним верх, инстинктивно заключил её стройный стан в кольцо сильных рук и принялся самозабвенно целовать нежные, словно лепестки роз, алые губы любимой девушки.
--Пожалуйста, дождись меня, любимый! Я скоро вернусь! Только приведу себя в порядок.—нежась в его объятиях, ласково попросила она избранника, осторожно высвобождаясь из его мужественных рук, в заботливом тепле которых ощущала себя уверенно и спокойно.
Почтенный капитан нехотя выпустил девушку из своих объятий и заворожённо проследил за тем, как она плавно и грациозно скрылась за деревянной лакированной дверью его просторной ванной-комнаты, беспрестанно оборачиваясь и бросая на него взгляды, полные глубокого обожания и страсти, от которых ему становилось не по себе, а его бархатистые щёки пылали смущением. Капитан Смит вздохнул с облегчением лишь тогда, когда остался в своей каюте один, пусть даже не на долго. Да и, каждый частый стук трепетного сердца был таким громким, что, казалось, отдавался звонким эхом в его ушах. Он даже, стоя возле мраморного камина с, тихо потрескивающим в нём пламенем, которое плавно распространяло по всей скромной офицерской каюте приятное тепло и спокойное медное освещение, на мгновение закрыл глаза, отчаянно пытаясь, успокоить, не на шутку разыгравшееся, сладостное возбуждение и привести мысли в порядок. Это почти ему удалось, но в эту самую минуту он услышал за своей мужественной спиной тихий оклик прекрасной юной возлюбленной, из-за чего по его телу побежали мурашки. Капитан Смит судорожно вздохнул, и, медленно обернувшись, увидел её перед собой.
Прекрасная юная девушка стояла и ласково ему улыбалась, при этом её ясные бирюзовые глаза излучали огромную любовь и искреннюю нежность. Она была одета в роскошное вечернее платье, сшитое из льдисто-розового атласа с золотым кружевом и дополненное шёлком. Оно, платье, имело длинный воздушный, словно невесомое облако, шлейф, прикреплённый к бриллиантовому браслету на левой руке девушки, великолепные длинные густые вьющиеся волосы которой были скручены в тоненькие трубочки, собранные в два пышных хвоста и украшены бриллиантовыми нитями, идущими от основания изящной тиары. На лебединой шее прекрасной девушки переливалось всеми цветами радуги колье с бриллиантами и аметистами.
В столь роскошном торжественном одеянии она действительно соответствовала своему высокому положению, но не зависимо от этого была изящной и очень нежной. Смотря на неё, почтенный капитан оказался очарован царственным великолепием, грацией и статностью избранницы на столько сильно, что не находил подходящих слов для того, чтобы выразить ей своё искреннее восхищение. Он лишь, молча, стоял и потрясённо смотрел на неё.
Только этого было достаточно. Юная девушка поняла его без слов, и, ласково ему улыбнувшись, с лёгкой иронией усмехнулась:
--Понимаю, что выгляжу очень помпезно. Только хочется мне того, либо нет, но я обязана соответствовать своему высокородному статусу.
Её острые, но при этом не лишённые искреннего очарования, слова вывели почтенного капитана из лёгкого замешательства. Он мгновенно опомнился, и, собравшись с мыслями, с искренним восхищением произнёс:
--Нет, Ольга! Вы, просто, великолепны! От Вас невозможно отвести восторженных глаз!
Он галантно протянул к ней свои руки для того, чтобы она приблизилась к нему и позволила ему взять её под руку. Только юная девушка, хотя подошла ближе и даже изящно вложила в его сильные руки свои руки в белоснежных лайковых перчатках, но продолжала заворожённо и добровольно утопать в добрых льдисто-серых омутах-глазах возлюбленного. Она больше не произносила ни единого слова, да этого было и не нужно. За неё всё сказали её глаза, мысленно молящие его о новом шквале жарких поцелуев и головокружительных объятиях.
Он сдержано вздохнул и, ласково погладив, освободившейся рукой, девушку по бархатистым щекам, что вызвало в ней трепетный вздох, одарил её очень нежной улыбкой. Как, же ему, в эти минуты, хотелось плавно и медленно завладеть сладостными алыми губами любимой девушки и очень пылко беспрестанно целовать их, забыв обо всём на свете. К тому, же запретное желание возлюбленной пары было взаимным, да и, кроме них в комнате никого не было, кто смог бы вовремя вмешаться и тем самым привести любовников в чувства. Они хорошо это понимали. Только всё равно не спешили воспользоваться своими преимуществами, хотя и были вольны в действиях, порывах и страстях. Возлюбленные просто стояли в объятиях друг друга и молчали. Только вскоре их романтическая тишина оказалась нарушена ими самими.
--Эдвард, душа моя! Может, пошлём к чёрту высшее общество с их глупыми предрассудками и лучше останемся здесь, вдвоём?!—случайно угадав мысли возлюбленного, чуть слышно предложила, прошептав ему на ухо, юная девушка. При этом её изящные руки с огромной нежностью обвились вокруг его мужественной шеи, подобно шёлковым лентам, а приятный ягодный аромат любимых духов юной красавицы пьянил почтенного капитана сильнее самого крепкого вина. У него даже голова пошла кругом, лишая остатков самообладания, из-за чего он, поддаваясь сладостному магнетизму её воли, тяжело вздохнул и со словами:
--Ах, Ольга! Вы так обворожительны, что я уже давно ощущаю себя добровольным пленником нашей с Вами запретной любви!—самозабвенно принялся целовать алые и нежные, как розовые лепестки, губы, глубоко тронутой его искренностью, юной возлюбленной. При этом, сильные руки почтенного избранника увлечённо теребили её шелковистые локоны, отливающими лёгкой медью от мягкого отсвета, горящих в канделябрах, свечей. Капитан уже ни однократно признавался самому себе в том, что не может ей ни в чём отказать и даже в эти нежные мгновения, не говоря больше ни единого слова, подхватил юную возлюбленную себе на руки, словно невесомую пушинку, для того, чтобы отнести на свою постель, где они снова и самозабвенно станут со всем пылом запретной страсти любить друг друга. Он уже направился к ней, как в эту самую минуту в дверь каюты громко постучали, что привело возлюбленных в чувства. Они мгновенно опомнились от любовного дурмана, но продолжали смотреть друг на друга с глубоким душевным беспокойством, отчётливо читаемым в их бездонных глазах. В голову лезли самые разные мысли, которые были одна мрачнее другой.
--О, милостивый Господь! Неужели с кораблём случилось что-то неладное?—испуганно спросила, готовая в любую минуту, лишиться чувств юная девушка, пристально смотря на избранника, сосредоточенно вслушивающегося в звуки, доносящиеся за пределами его скромной офицерской каюты, но ничего, что могло бы навести их на мысль, что с «Титаником» случилось что-то неладное, к счастью, не было. На нём всё было спокойно и благополучно, даже царила обстановка всеобщего праздника и веселья, о чём свидетельствовали, доносящиеся из главного ресторана для пассажиров первого класса, лирические и быстрые мелодии, проигрываемые корабельными музыкантами.
Что, же касается самого шикарного лайнера? Он шёл по спокойной глади океана по-прежнему с царственной уверенностью и величественной грацией. Это радовало и постепенно успокаивало его главного офицера.
--Да, нет! С ним всё в полном порядке! Неужели Вы сами того ни чувствуете, Ольга?!—со вздохом огромного душевного облегчения приветливо заверил юную возлюбленную почтенный капитан Эдвард Смит, плавно и крайне осторожно опуская её на мягкий ковёр.
Только сейчас, стоя на полу и тоже внимательно прислушиваясь к звукам из вне и своим ощущениям, Великая княжна убедилась в том, что с её стальным детищем, действительно всё в порядке. Это помогло девушке постепенно успокоиться и вернуло ей былую уверенность к себе.
--Тогда, кому же понадобилось столь дерзко нарушить наш безмятежный покой?—с не скрываемым недовольством пыталась догадаться юная девушка, внимательно следя за тем, как избранник плавно подошёл к металлической двери, и, открыв её, впустил в свою каюту, чинно вошедшего Российского Императора и обменявшегося с ним приветственным рукопожатием. При этом от его внимательного взгляда ни укрылось то, на сколько сильно была потрясена дражайшая очаровательная племянница, замершая в грациозном почтительном реверансе. Он подал ей знак на то, чтобы она полностью расслабилась, и только после этого любезно произнёс своим мягким, полным душевной приветливости, тихим голосом:
--Понимаю, что своим внезапным визитом заставил вас обоих сильно понервничать и возможно даже напугал, за что приношу своё искреннее извинение. Только мне пришлось так поступить из-за того, что мы с детьми, ужасно соскучились и не можем без вас пойти в «итальянский ресторан» на ужин.
Он говорил так искренне и нежно, что до сих пор, стоящая в почтительном реверансе, юная девушка, наконец, отмерев, одарила своего венценосного дядю доброжелательной и очень чарующей улыбкой, после чего молвила:
--Ну, зачем же, ведь Вам стоило только прислать к нам с достопочтенным адмиралом своего филёра с Высочайшим приказанием, и мы незамедлительно явились бы в главные императорские апартаменты, Ваше Императорское Величество.
Николай одарил её ласковым взглядом и, одобрительно кивнув, всё с той же любезностью, предложил, отправиться уже, им всем ужинать, затем, не говоря ни единого слова, покинул офицерскую каюту, дав им знак, следовать за ним. Только они, пока не торопились присоединиться к нему из-за того, что стояли и растерянно между собой переглядывались, мысленно решая, как им лучше поступить.
Капитан Смит хорошо понимал чувства любимой девушки и её запретное желание остаться с ним, ведь ему непреодолимо хотелось того, же самого, но нарушить приказ Государя не мог.
Что касается их самого главного офицера, он до сих пор оставался в своей скромной каюте и, стоя перед зеркалом в мягком освещении, включенных настенных медных бра, приводил на себе в порядок, предназначенную для особых торжеств, форму, в которую переоделся пару минут тому назад. Капитан Эдвард Смит не обращал внимания на глянцевость света никакого внимания, при этом хорошо ощущая под ногами приятную мягкость светлого кавролина, в шелковистом длинном ворсе которого они утопали. Мысли почтенного морского офицера занимала прекрасная юная возлюбленная.
Она, облачённая в один лишь его бархатный халат пурпурного цвета, мягко и бесшумно подошла к избраннику сзади, и, прижавшись к мужественной спине, очень нежно обняла за плечи, с упоением вдыхая аромат его любимого одеколона.
--Ну, как? У меня получилось убедить тебя в своей любви?—чуть слышно прошептала возлюбленному на ухо юная девушка, легонько обдав его гладкую кожу горячим дыханием, из-за чего вызвала в нём приятную дрожь и трепет. Он даже судорожно вздохнул и на мгновение закрыл льдисто-серые глаза, чувствуя то, как по всему телу пробегают приятные мурашки, а доброе лицо заливает румянцем смущения. Мысли в голове морского офицера окончательно спутались, из-за чего из его мужественной груди вырвался очередной измученный вздох, напоминающий собой, тихий стон, во время которого он плавно и медленно обернулся, и, ласково смотря на, замершую в терпеливом ожидании, юную возлюбленную, очень нежно погладил её по бархатистым щекам, ничего не скрывая, ответил:
--Ольга, ты, же знаешь о том, что всегда бесподобна и обворожительна, словно безбрежное море, нежно и ласково обволакивающее меня тёплыми волнами. Ты одновременно успокаиваешь и будоражишь, но при всём этом, от тебя невозможно оторваться. Я люблю тебя и хочу быть рядом столько времени, сколько нам отпущено судьбой.
Слушая его искренние, идущие из самых сокровенных уголков трепетной души, признания, юная девушка была глубоко тронута ими. Она даже, словно загипнотизированная, самозабвенно начала очень нежно целовать доброе лицо возлюбленного до тех пор, пока они, наконец, ни воссоединились в долгом и чувственном поцелуе, которому, казалось, не будет и конца. Только юная девушка, вскоре, сама прервала его, но лишь для того, чтобы заворожённо взглянуть в бездонные льдисто-серые омуты избранника, и, добровольно утопая в них, загадочно улыбнулась ему и чуть слышно попросила:
--Тогда не выпускай меня из своих жарких объятий ни на минуту!
После чего усилила натиск, состоящий из головокружительных, полных неистовой природной страсти, поцелуев, перед которыми бывалый во всех возможных природных и техногенных катаклизмах, морской офицер не смог устоять и сдался в добровольный плен, даже и не начав бороться за себя. Его сильные руки обвили стройный стан прекрасной юной возлюбленной, подобно шёлковым лианам, а мягкие тёплые губы самозабвенно принялись отвечать на каждый её поцелуй своим, не менее пламенным поцелуем. Они порхали по сладким, как дикий мёд, алым губам любимой девушки, подобно бабочкам по цветам, то есть были такими же лёгкими, но при этом его поцелуи волновали её трепетную душу, пробуждая в ней новое головокружительное возбуждение. Оно было таким острым и сильным, что требовало немедленного удовлетворения, из-за чего возлюбленной паре даже стало, крайне неловко, а их бархатистые щёки залились румянцем лёгкого, но очень заметного смущения.
--Оленька, поймите, если мы сейчас же не прекратим наше с вами приятное занятие, то снова окажемся в постели вместо того, чтобы пойти на ужин в главный ресторан!—легонько пожурив любимую девушку, чуть слышно проговорил почтенный капитан. Он нехотя, но вынужденно прервал их жаркие поцелуи и с огромной нежностью посмотрел в её бездонные бирюзовые омуты. Она одарила его самой чарующей улыбкой, и, томно выдохнув:
--А я не возражаю! Да и, если вспомнить турецкий султанат, то их падишахи готовы были, хоть круглосуточно проводить в жарких объятиях своих фавориток, либо жён! Чем мы с тобой хуже, милый Эдвард!? Мы тоже имеем с тобой полное право на любовь!—снова пылко целоваться с ним. Против столь весомых аргументов капитан Смит не нашёл, что и сказать, хотя и понимал, что приведённое юной девушкой сравнение, к нему не приемлемо. Ведь он являлся обычным извозчиком, к своему несчастью, полюбившему запретную для него девушку, а не великий турецкий падишах, имеющий в своём распоряжении райский сад с редкостными юными прекрасными и, искушёнными в любовных ласках, жаркими гуриями. От столь отрезвляющих мыслей из мужественной груди капитана вырвался печальный вздох, вернувший его из мира запретных грёз в жестокую реальность. Он даже создал из своей руки преграду для себя и возлюбленной, и не обращая внимания на её недоумение, смешанное с лёгким разочарованием, которые отчётливо читались в бирюзовых глазах юной девушки, потерянно проговорил:
--Нет, Ольга! Мы не можем так поступать, забыв обо всём и обо всех! Нельзя забывать о том, что мы являемся властью на этом прекрасном корабле и обязаны присутствовать на всех его великосветских мероприятиях, хотим того, либо нет! Так положено по протоколу и условностям!
Великая княжна поняла его, и, не задавая лишних вопросов, снова прильнула к мягким губам любимого мужчины. Он умилённо вздохнул, и, признавая то, что возлюбленная в очередной раз одержала над ним верх, инстинктивно заключил её стройный стан в кольцо сильных рук и принялся самозабвенно целовать нежные, словно лепестки роз, алые губы любимой девушки.
--Пожалуйста, дождись меня, любимый! Я скоро вернусь! Только приведу себя в порядок.—нежась в его объятиях, ласково попросила она избранника, осторожно высвобождаясь из его мужественных рук, в заботливом тепле которых ощущала себя уверенно и спокойно.
Почтенный капитан нехотя выпустил девушку из своих объятий и заворожённо проследил за тем, как она плавно и грациозно скрылась за деревянной лакированной дверью его просторной ванной-комнаты, беспрестанно оборачиваясь и бросая на него взгляды, полные глубокого обожания и страсти, от которых ему становилось не по себе, а его бархатистые щёки пылали смущением. Капитан Смит вздохнул с облегчением лишь тогда, когда остался в своей каюте один, пусть даже не на долго. Да и, каждый частый стук трепетного сердца был таким громким, что, казалось, отдавался звонким эхом в его ушах. Он даже, стоя возле мраморного камина с, тихо потрескивающим в нём пламенем, которое плавно распространяло по всей скромной офицерской каюте приятное тепло и спокойное медное освещение, на мгновение закрыл глаза, отчаянно пытаясь, успокоить, не на шутку разыгравшееся, сладостное возбуждение и привести мысли в порядок. Это почти ему удалось, но в эту самую минуту он услышал за своей мужественной спиной тихий оклик прекрасной юной возлюбленной, из-за чего по его телу побежали мурашки. Капитан Смит судорожно вздохнул, и, медленно обернувшись, увидел её перед собой.
Прекрасная юная девушка стояла и ласково ему улыбалась, при этом её ясные бирюзовые глаза излучали огромную любовь и искреннюю нежность. Она была одета в роскошное вечернее платье, сшитое из льдисто-розового атласа с золотым кружевом и дополненное шёлком. Оно, платье, имело длинный воздушный, словно невесомое облако, шлейф, прикреплённый к бриллиантовому браслету на левой руке девушки, великолепные длинные густые вьющиеся волосы которой были скручены в тоненькие трубочки, собранные в два пышных хвоста и украшены бриллиантовыми нитями, идущими от основания изящной тиары. На лебединой шее прекрасной девушки переливалось всеми цветами радуги колье с бриллиантами и аметистами.
В столь роскошном торжественном одеянии она действительно соответствовала своему высокому положению, но не зависимо от этого была изящной и очень нежной. Смотря на неё, почтенный капитан оказался очарован царственным великолепием, грацией и статностью избранницы на столько сильно, что не находил подходящих слов для того, чтобы выразить ей своё искреннее восхищение. Он лишь, молча, стоял и потрясённо смотрел на неё.
Только этого было достаточно. Юная девушка поняла его без слов, и, ласково ему улыбнувшись, с лёгкой иронией усмехнулась:
--Понимаю, что выгляжу очень помпезно. Только хочется мне того, либо нет, но я обязана соответствовать своему высокородному статусу.
Её острые, но при этом не лишённые искреннего очарования, слова вывели почтенного капитана из лёгкого замешательства. Он мгновенно опомнился, и, собравшись с мыслями, с искренним восхищением произнёс:
--Нет, Ольга! Вы, просто, великолепны! От Вас невозможно отвести восторженных глаз!
Он галантно протянул к ней свои руки для того, чтобы она приблизилась к нему и позволила ему взять её под руку. Только юная девушка, хотя подошла ближе и даже изящно вложила в его сильные руки свои руки в белоснежных лайковых перчатках, но продолжала заворожённо и добровольно утопать в добрых льдисто-серых омутах-глазах возлюбленного. Она больше не произносила ни единого слова, да этого было и не нужно. За неё всё сказали её глаза, мысленно молящие его о новом шквале жарких поцелуев и головокружительных объятиях.
Он сдержано вздохнул и, ласково погладив, освободившейся рукой, девушку по бархатистым щекам, что вызвало в ней трепетный вздох, одарил её очень нежной улыбкой. Как, же ему, в эти минуты, хотелось плавно и медленно завладеть сладостными алыми губами любимой девушки и очень пылко беспрестанно целовать их, забыв обо всём на свете. К тому, же запретное желание возлюбленной пары было взаимным, да и, кроме них в комнате никого не было, кто смог бы вовремя вмешаться и тем самым привести любовников в чувства. Они хорошо это понимали. Только всё равно не спешили воспользоваться своими преимуществами, хотя и были вольны в действиях, порывах и страстях. Возлюбленные просто стояли в объятиях друг друга и молчали. Только вскоре их романтическая тишина оказалась нарушена ими самими.
--Эдвард, душа моя! Может, пошлём к чёрту высшее общество с их глупыми предрассудками и лучше останемся здесь, вдвоём?!—случайно угадав мысли возлюбленного, чуть слышно предложила, прошептав ему на ухо, юная девушка. При этом её изящные руки с огромной нежностью обвились вокруг его мужественной шеи, подобно шёлковым лентам, а приятный ягодный аромат любимых духов юной красавицы пьянил почтенного капитана сильнее самого крепкого вина. У него даже голова пошла кругом, лишая остатков самообладания, из-за чего он, поддаваясь сладостному магнетизму её воли, тяжело вздохнул и со словами:
--Ах, Ольга! Вы так обворожительны, что я уже давно ощущаю себя добровольным пленником нашей с Вами запретной любви!—самозабвенно принялся целовать алые и нежные, как розовые лепестки, губы, глубоко тронутой его искренностью, юной возлюбленной. При этом, сильные руки почтенного избранника увлечённо теребили её шелковистые локоны, отливающими лёгкой медью от мягкого отсвета, горящих в канделябрах, свечей. Капитан уже ни однократно признавался самому себе в том, что не может ей ни в чём отказать и даже в эти нежные мгновения, не говоря больше ни единого слова, подхватил юную возлюбленную себе на руки, словно невесомую пушинку, для того, чтобы отнести на свою постель, где они снова и самозабвенно станут со всем пылом запретной страсти любить друг друга. Он уже направился к ней, как в эту самую минуту в дверь каюты громко постучали, что привело возлюбленных в чувства. Они мгновенно опомнились от любовного дурмана, но продолжали смотреть друг на друга с глубоким душевным беспокойством, отчётливо читаемым в их бездонных глазах. В голову лезли самые разные мысли, которые были одна мрачнее другой.
--О, милостивый Господь! Неужели с кораблём случилось что-то неладное?—испуганно спросила, готовая в любую минуту, лишиться чувств юная девушка, пристально смотря на избранника, сосредоточенно вслушивающегося в звуки, доносящиеся за пределами его скромной офицерской каюты, но ничего, что могло бы навести их на мысль, что с «Титаником» случилось что-то неладное, к счастью, не было. На нём всё было спокойно и благополучно, даже царила обстановка всеобщего праздника и веселья, о чём свидетельствовали, доносящиеся из главного ресторана для пассажиров первого класса, лирические и быстрые мелодии, проигрываемые корабельными музыкантами.
Что, же касается самого шикарного лайнера? Он шёл по спокойной глади океана по-прежнему с царственной уверенностью и величественной грацией. Это радовало и постепенно успокаивало его главного офицера.
--Да, нет! С ним всё в полном порядке! Неужели Вы сами того ни чувствуете, Ольга?!—со вздохом огромного душевного облегчения приветливо заверил юную возлюбленную почтенный капитан Эдвард Смит, плавно и крайне осторожно опуская её на мягкий ковёр.
Только сейчас, стоя на полу и тоже внимательно прислушиваясь к звукам из вне и своим ощущениям, Великая княжна убедилась в том, что с её стальным детищем, действительно всё в порядке. Это помогло девушке постепенно успокоиться и вернуло ей былую уверенность к себе.
--Тогда, кому же понадобилось столь дерзко нарушить наш безмятежный покой?—с не скрываемым недовольством пыталась догадаться юная девушка, внимательно следя за тем, как избранник плавно подошёл к металлической двери, и, открыв её, впустил в свою каюту, чинно вошедшего Российского Императора и обменявшегося с ним приветственным рукопожатием. При этом от его внимательного взгляда ни укрылось то, на сколько сильно была потрясена дражайшая очаровательная племянница, замершая в грациозном почтительном реверансе. Он подал ей знак на то, чтобы она полностью расслабилась, и только после этого любезно произнёс своим мягким, полным душевной приветливости, тихим голосом:
--Понимаю, что своим внезапным визитом заставил вас обоих сильно понервничать и возможно даже напугал, за что приношу своё искреннее извинение. Только мне пришлось так поступить из-за того, что мы с детьми, ужасно соскучились и не можем без вас пойти в «итальянский ресторан» на ужин.
Он говорил так искренне и нежно, что до сих пор, стоящая в почтительном реверансе, юная девушка, наконец, отмерев, одарила своего венценосного дядю доброжелательной и очень чарующей улыбкой, после чего молвила:
--Ну, зачем же, ведь Вам стоило только прислать к нам с достопочтенным адмиралом своего филёра с Высочайшим приказанием, и мы незамедлительно явились бы в главные императорские апартаменты, Ваше Императорское Величество.
Николай одарил её ласковым взглядом и, одобрительно кивнув, всё с той же любезностью, предложил, отправиться уже, им всем ужинать, затем, не говоря ни единого слова, покинул офицерскую каюту, дав им знак, следовать за ним. Только они, пока не торопились присоединиться к нему из-за того, что стояли и растерянно между собой переглядывались, мысленно решая, как им лучше поступить.
Капитан Смит хорошо понимал чувства любимой девушки и её запретное желание остаться с ним, ведь ему непреодолимо хотелось того, же самого, но нарушить приказ Государя не мог.
