Жар прилил к ее лицу вдруг ни с того ни с сего. Вновь она почувствовала неудобство при виде этой девицы. Однако будучи женщиной хитрой и мудрой, она повернулась к герцогу и осведомилась с наивным видом:
— Что это вы там увидели, мой дорогой?
— Ничего такого, мне показалось.
— Тогда продолжайте вашу речь.
С этого момента она следила за лицом герцога не спуская глаз, желая заметить на нем малейшие изменения. Она констатировала, что он стал хмурее, все остальное осталось сокрыто даже от ее проницательного взора.
Гости все прибывали. Луиза не теряла из вида графа с его дочерью, стараясь найти общих знакомых. Этот вечер она решила во что бы то ни стало свести с ними знакомство. Зачем? Она не могла себе этого объяснить. В ней проснулся давно забытый азарт интриг французского двора. Возможно, ей захотелось поиграть на чувствах Франца, пощекотать его нервы. В любом случае, почему бы не позабавиться в этот вечер, раз приключение само желало совершиться с ней?
Герцогиня Беррийская, уже успевшая передать лорда Клифорда в руки его новоиспеченных знакомых, упорхнула к другой компании.
— Ваше место сегодня возле герцогини. — шепнула Луиза герцогу, — прошу вас, постарайтесь хотя бы улыбаться иногда. Хотя глядя сегодня на вашу хмурость, я сомневаюсь, что она захочет с вами говорить.
Луиза устремила на своего друга улыбающийся лисий взор.
— Я не ищу ее расположения.
— Будьте хотя бы учтивы. Бывают случаи, когда основную роль в судьбе играет дружба, а не деньги.
Луиза вела беспечный разговор, между тем взяв Франца-Ульриха под руку, она постаралась прогуливаться по залу так, чтобы Ровена заметила его, а Луиза уж не упустила бы реакцию, которую предполагала заметить.
Девушка в это время занятая беседой с одной пожилой дамой, чувствовала, как та начинает ее утомлять. Дама была глуховата и довольно глупа, но улыбчива и добра. Найдя в Ровене послушного и молчаливого слушателя, она не желала отпускать ее от себя. В конце концов Ровена принялась рассеянно блуждать по залу глазами, ища куда бы ей пристроить свое скучающее воображение. И в тот же момент среди гостей различила герцога Оттавского.
Тут на нее вновь нахлынули все чувства разом. Ее спокойствие кануло в Лету. Она затаила дыхание и побледнела, а затем почувствовав, как к лицу хлынула вся кровь. Она качнулась, но удержалась на ногах. Пожилая дама, заметив, что собеседницу ее что-то сильно напугало, заволновалась было и осведомилась все ли хорошо, чем вынудила Ровену привести себя в уравновешенное состояние, улыбнуться и заверить старушку в своем добром здравии.
Луиза смогла лишь отчасти подметить для себя впечатление от появления Франца перед леди Клифорд. Наблюдение было совершить не так-то просто. Во-первых, Луиза не желала обнаружить себя, во-вторых, постоянно перемещающиеся гости то и дело закрывали обзор. Она упустила всю бурю эмоций на лице Ровены, но все же подметила явные перемены в настроении юной особы. Вскоре позвали к столу.
Герцога усадили рядом с герцогиней и с еще несколькими важными гостями. Граф Клифорд и его дочь оказались почти в самом конце длинного стола. Таким образом, Ровена почти не видела герцога да и не стремилась на него смотреть, так как тот непременно вызывал на ее лице жгучую краску, а дыхание замирало, превращаясь в тонкую нить. Положение ее оказалось еще более неудобным, так как ей пришлось надеть корсет, ушитый портнихой в спешке слишком узко. Девушке, не любившей подобные вещи, пришлось сейчас страдать вдвойне. Впрочем, корсет подчеркивал и без того осиную талию, выгодно приподнимал грудь, оголяя белую кожу шеи и самый верх грудей. А платье из тонких кружев и шелка изумительно шло к ее внешности и подчеркивало нежную красоту.
Ужин продлился слишком долго и гости решили немного размяться, порядком утомленные, и вновь разбрелись по компаниям, прежде чем собраться за столами для игры в вист.
Луиза воспользовалась моментом и под предлогом поболтать со своей знакомой оставила герцога одного. Тот, впрочем, сразу же удалился в парк, желая избежать шума.
Она нашла в зале графа, заметив, как тот разговаривает с их общей знакомой, и теперь направилась к этой компании и тут же была представлена графу и его дочери.
Ровена, увидев перед собой саму маркизу де Бриссак, почувствовала внутри волну смятения. В то время как Луиза прекрасно играла роль беспечной, непринужденной кокетки, оценивая Ровену лишь внутренним взором. Слишком разными сейчас были положения двух этих женщин. Одна совсем еще юная и наивная, но с горящим сердцем и чистой душой, никак не могла скрыть волнение, которое то и дело накатывало на нее горячими волнами, когда она поднимала свой взор на Луизу и старалась достойно отвечать на ее вопросы.
И Луиза, интриганка, прекрасная актриса французского двора, умела очень искусно скрыть свои чувства и эмоции и изобразить в результате все, что только пожелала бы. Она нарочно играла заинтересованность в беседе, желая удержать графа с дочерью как можно дольше, сохраняя при этом сухую серьезность и статность. Она также побеспокоилась о том, чтобы привлечь к беседе еще несколько человек и оттеснила Ровену немного в сторону так, чтобы та оказалась почти спрятана за спинами собеседников. Луиза выказывала повышенный интерес персоне графа и засыпала того все новыми и новыми вопросами.
Она ждала прихода Франца-Ульриха.
Заметив, наконец, долгожданную фигуру в дверях гостиной она встала к нему спиной так, чтобы закрыть собой Ровену и заставить ничего не подозревающего герцога приблизиться к компании. Ей прекрасно удалась ее игра, от которой она получала большое удовольствие, кстати сказать. Как только он приблизился, Луиза обернулась, изображая беспечность как бы невзначай взяла того под руку и воскликнула:
— Ах, ваша светлость, я успела очутиться в обществе прекрасного человека. Только сейчас судьба оказалась ко мне благосклонной, сведя нас в одном общем кружке. Позвольте представить вам господина Роберта Клифорда, графа Шерфордского, почетный гость герцогини Беррийской.
Герцог, едва слыша тираду Луизы, застыл как вкопанный, когда заметил в шаге от себя бледную Ровену.
Он заставил себя перевести взор на графа и кивнуть ему, стараясь превратить непослушные губы в улыбку. Вместо этого на его лице обозначилась некрасивая гримаса. Луиза внимательно следила за ним и Ровеной хищным взором. Она вдруг обмякла, чувствуя волну ревности, что накатила на нее вдруг. Ей пришлось представить также и графскую дочь, а это она сделала с меньшим рвением.
Девушка до этого стоявшая истуканом, устремив широко раскрытые глаза на герцога, вдруг залилась румянцем и опустила взгляд под гнетом его тяжелого взгляда.
Он едва ли кивнул ей, глаза его стеклянные и застывшие, ровно как и лицо, превратились в мертвую маску. Даже Луиза со всей своей чуткостью не могла разглядеть того, что происходило в его душе. Но если бы и разглядела, то вряд ли могла бы разобраться в урагане тех противоречивых чувств, которые Франц сам не понимал. В этот момент Ровена, милое и нежное дитя, переживала сейчас всю бурю человеческих эмоций. Она поистине жила, чему могла бы позавидовать даже Луиза, утратив всю силу светлых чувств и эмоций, она могла лишь играть.
Даже от глаз герцога не укрылся этот ураган чувств, тонкий эфир из нервных импульсов, который источало это создание с почти прозрачной кожей. Он чувствовал, как в ней пульсирует жизнь, ее жар обжигал его даже на расстоянии, она задыхалась от него сама и заставляла трепетать этого мужчину где-то в самых темных глубинах его естества. Он заметил сейчас разницу между девушкой и восковой безжизненностью Луизы. Скорее всего, это и раздражало его нервы при виде Ровены, как ему вдруг подумалось. Он боялся напористости и лавины, едва сдерживаемые ее хрупкой плотью. Он боялся и почти ненавидел ее за жизнь, которую она несла. Так ему показалось, лишь только он увидел ее. Впрочем, то были только обрывистые чувства и впечатления, так как он и сам не мог разобраться в природе своих ощущений.
Итак, слишком сдержанно и натянуто кивнув девушке, он поспешно отвернулся, вознамерившись забыть о ней. Та только и успела, что склонить свою прелестную головку в знак приветствия. Он слышал Луизу, которая не прекращала щебетать. Только сейчас слух его пришел в норму, и теперь он постарался влиться в ход беседы.
Луиза, значительно поостыв, быстро успокоилась и даже пожалела о своей излишней беспечности. Она чувствовала, как в душе против воли нарастает горечь, поэтому смолкла почти сразу же и теперь ждала лишь удобного момента, чтобы увести герцога. Момент этот представился довольно быстро, учитывая, что и герцог сам горел желанием поскорее оставить компанию, где бушевало слишком много душевных страстей.
Луиза, повернувшись спиной к своим собеседникам, вздохнула спокойней. Герцог тоже, казалось, ожил. И Ровена в первый раз, кажется, свободно вздохнула, чувствуя, как с сердца свалился огромный камень.
В зале стояла духота. Пережив только что неплохую встряску, Ровена почувствовала нехватку воздуха. Она сообщила отцу о желании проветриться и сразу же получила согласие.
В парке уже вовсю царствовала ночь, наполнив прохладной и целебной свежестью легкие девушки. Почему-то ей захотелось расплакаться. О, как тесно стало сейчас ее душе в столь несчастном, маленьком теле. Тесным оказалось для нее все сегодняшнее общество, уже утомившее ее. Как тесно было ей в кусочке доступного взору пространства. Вдруг ей захотелось вырваться из всех оков, оставив телесные одежды, и устремиться в небесную высь, расплескаться по всему небу и раствориться где-то там в его бесконечном лоне. Она дышала полной грудью, желая опьянеть от холодного воздуха, и старалась привести свои разбушевавшиеся чувства в порядок.
Само Проведение сыграло с ней веселую шутку в этот вечер, снизойдя до милости поместить ее в столь высокое общество и столкнуть затем лицом к лицу с тем, с кем она и не чаяла когда-нибудь познакомиться. Она чувствовала себя сейчас марионеткой в руках невидимой Судьбы, чьей воле не в силах оказалась сопротивляться.
Вскоре позвали к игре. Гости, кто желал играть, постепенно собирались рядом со столом для игры. Ровена вынуждена была присоединиться ко всем, глядя на дам и господ через серо-розовое марево, ей все казалось сном. Все движения ее происходили машинально, она не управляла ими. Она кому-то отвечала, кому-то улыбалась, ловила на себе взгляды многих глаз. Внутри она не чувствовала ничего, кроме приятной сонливости, что накатывала на тело теплыми волнами и туманила разум. Ей предложили место за столом, куда она машинально уселась, совсем не подумав о том, что игра в вист — это вовсе не в ее природе. Игроки тоже принялись усаживаться за длинный стол. Вокруг царило оживление. Дама возле нее устраивалась на стуле с шумом и суматохой, то и дело громко смеялась и вальяжно жестикулировала и, постоянно вертясь, рассказывала что-то двум господам за своей спиной.
В это время слуги понесли бокалы с шампанским. Один из них приблизился к Ровене, предложив бокал. Девушка не заметила его, ровно как и дама, устроившаяся рядом с ней. Она, не прекращая своей беседы, очередным взмахом руки задела бокалы на подносе. Раздался звон стекла. Несколько бокалов посыпались на стол, тут же разлетевшись на осколки на глазированной поверхности. В унисон с оглушительным звоном послышались визги дам, которые повскакивали со своих мест от неожиданности. Жидкость теперь разливалась по столу и уже переливалась через край, рискуя залить платья нескольких дам, в числе них оказалась и Ровена.
Она слышала, как герцогиня Беррийская визгливо зовет слугу, чтобы тот немедленно справился с потопом. Дама возле нее принялась жестикулировать и верещать еще отчаянней. Ровена, оглушенная всей этой какофонией, не проронила ни звука. Она испуганно вскочила с места, желая защитить свой наряд от порчи до этого подставив ладони под капающую сто стола жидкость. Увы, все произошло слишком быстро. Платье Ровены уже было испорчено большим темным пятном на светлой ткани. В это время подоспел слуга с извинениями и принялся протирать стол. Только спустя несколько мгновений Ровена почувствовала, что ее ладони странно пощипывают. Она повернула их к себе и побледнела. На коже красовались большие кровавые разводы. Видимо она не заметила тонкого прозрачного стекла на столе и порезалась об него каким-то образом, стараясь спасти свое платье.
Она смотрела на ладони впав в ступор.
— Ох, боже мой, дорогая моя, у вас же кровь! — послышались причитания дамы рядом. — Врача! Быстро врача сюда!
— Какого врача? Достаточно пока просто приложить полотенца! — одернул ее рядом стоящий мужчина.
Ровена подняла глаза перед собой и застыла. C другой стороны стола на нее смотрел Франц-Ульрих, точнее, он смотрел на ее руки такими полным оцепенения и страха глазами, что Ровене стало вдруг дурно от его взгляда. Пока ее руки обмакивали полотенцем, изучали на предмет осколков, осведомлялись у нее не больно ли ей и как она себя чувствует, девушка урывками смотрела на герцога, не понимая, что с ним происходит. Тот побледнел почти до серого оттенка кожи. Вцепился пальцами в спинку стула и явно проявлял титанические усилия, чтобы стряхнуть сковавшую его тело судорогу.
Она заметила и Луизу. Та поначалу смотрела лишь только на нее, но в какой-то момент времени повернувшись к герцогу, забыла за пострадавшую. Маркиза, удивленная реакцией Франца-Ульриха, старалась мягко вывести того из оцепенения.
Происшествие в итоге оказалось не особо серьезным, ранки были совсем крошечными, кровь быстро остановили и усадили девушку за стол. Теперь все внимание переметнулось к герцогу. Он, наконец, вышел из оцепенения, но имел настолько ужасный вид, что гости испугались за него больше, чем за графскую дочь. Герцог старался дышать, но вместо этого его кадык, сейчас почему-то сильно выделившись на горле, беспомощно поднимался вниз и вверх. Послышались предложения гостей позвать врача, что было бы лучше.
Впрочем, когда герцог понял, что по оплошности привлек к себе внимание гостей, опомнился гораздо быстрее. Он позволил Луизе взять себя под руку и вывести из зала. Маркиза де Бриссак хранила завидное хладнокровие и серьезность. Она сообщила гостям, что герцог просто не переносит вида крови, а свежий воздух и смена обстановки, несомненно, окажут свой живительный эффект. Гости потихоньку успокоились. А пара отправилась по направлению к дверям в парк. Ровена вся обмякла на стуле, все еще испытывая муки беспокойства из-за реакции герцога. Слова маркизы почему-то не обнадежили ее.
Тем временем Луиза, вцепившись в локоть Франца почти тащила его за собой вглубь парка, погрузившись в разбушевавшиеся вдруг эмоции, а тот следовал за ней словно безвольная кукла. Она старалась унять бешено колотящееся сердце, в то время как ее спутник старался прийти в себя. Некоторое время они молчали. Луиза подбирала нужные слова, а Франц даже и не старался заговорить.
— Может быть, ты объяснишь, что на тебя нашло? — наконец изрекла Луиза, желая казаться вежливой, но ее внутреннее смятение вылилось наружу, породив в голосе сухие, резкие нотки. — Раньше ты так не реагировал на кровь.
— Что это вы там увидели, мой дорогой?
— Ничего такого, мне показалось.
— Тогда продолжайте вашу речь.
С этого момента она следила за лицом герцога не спуская глаз, желая заметить на нем малейшие изменения. Она констатировала, что он стал хмурее, все остальное осталось сокрыто даже от ее проницательного взора.
Гости все прибывали. Луиза не теряла из вида графа с его дочерью, стараясь найти общих знакомых. Этот вечер она решила во что бы то ни стало свести с ними знакомство. Зачем? Она не могла себе этого объяснить. В ней проснулся давно забытый азарт интриг французского двора. Возможно, ей захотелось поиграть на чувствах Франца, пощекотать его нервы. В любом случае, почему бы не позабавиться в этот вечер, раз приключение само желало совершиться с ней?
Герцогиня Беррийская, уже успевшая передать лорда Клифорда в руки его новоиспеченных знакомых, упорхнула к другой компании.
— Ваше место сегодня возле герцогини. — шепнула Луиза герцогу, — прошу вас, постарайтесь хотя бы улыбаться иногда. Хотя глядя сегодня на вашу хмурость, я сомневаюсь, что она захочет с вами говорить.
Луиза устремила на своего друга улыбающийся лисий взор.
— Я не ищу ее расположения.
— Будьте хотя бы учтивы. Бывают случаи, когда основную роль в судьбе играет дружба, а не деньги.
Луиза вела беспечный разговор, между тем взяв Франца-Ульриха под руку, она постаралась прогуливаться по залу так, чтобы Ровена заметила его, а Луиза уж не упустила бы реакцию, которую предполагала заметить.
Девушка в это время занятая беседой с одной пожилой дамой, чувствовала, как та начинает ее утомлять. Дама была глуховата и довольно глупа, но улыбчива и добра. Найдя в Ровене послушного и молчаливого слушателя, она не желала отпускать ее от себя. В конце концов Ровена принялась рассеянно блуждать по залу глазами, ища куда бы ей пристроить свое скучающее воображение. И в тот же момент среди гостей различила герцога Оттавского.
Тут на нее вновь нахлынули все чувства разом. Ее спокойствие кануло в Лету. Она затаила дыхание и побледнела, а затем почувствовав, как к лицу хлынула вся кровь. Она качнулась, но удержалась на ногах. Пожилая дама, заметив, что собеседницу ее что-то сильно напугало, заволновалась было и осведомилась все ли хорошо, чем вынудила Ровену привести себя в уравновешенное состояние, улыбнуться и заверить старушку в своем добром здравии.
Луиза смогла лишь отчасти подметить для себя впечатление от появления Франца перед леди Клифорд. Наблюдение было совершить не так-то просто. Во-первых, Луиза не желала обнаружить себя, во-вторых, постоянно перемещающиеся гости то и дело закрывали обзор. Она упустила всю бурю эмоций на лице Ровены, но все же подметила явные перемены в настроении юной особы. Вскоре позвали к столу.
Герцога усадили рядом с герцогиней и с еще несколькими важными гостями. Граф Клифорд и его дочь оказались почти в самом конце длинного стола. Таким образом, Ровена почти не видела герцога да и не стремилась на него смотреть, так как тот непременно вызывал на ее лице жгучую краску, а дыхание замирало, превращаясь в тонкую нить. Положение ее оказалось еще более неудобным, так как ей пришлось надеть корсет, ушитый портнихой в спешке слишком узко. Девушке, не любившей подобные вещи, пришлось сейчас страдать вдвойне. Впрочем, корсет подчеркивал и без того осиную талию, выгодно приподнимал грудь, оголяя белую кожу шеи и самый верх грудей. А платье из тонких кружев и шелка изумительно шло к ее внешности и подчеркивало нежную красоту.
Ужин продлился слишком долго и гости решили немного размяться, порядком утомленные, и вновь разбрелись по компаниям, прежде чем собраться за столами для игры в вист.
Луиза воспользовалась моментом и под предлогом поболтать со своей знакомой оставила герцога одного. Тот, впрочем, сразу же удалился в парк, желая избежать шума.
Она нашла в зале графа, заметив, как тот разговаривает с их общей знакомой, и теперь направилась к этой компании и тут же была представлена графу и его дочери.
Ровена, увидев перед собой саму маркизу де Бриссак, почувствовала внутри волну смятения. В то время как Луиза прекрасно играла роль беспечной, непринужденной кокетки, оценивая Ровену лишь внутренним взором. Слишком разными сейчас были положения двух этих женщин. Одна совсем еще юная и наивная, но с горящим сердцем и чистой душой, никак не могла скрыть волнение, которое то и дело накатывало на нее горячими волнами, когда она поднимала свой взор на Луизу и старалась достойно отвечать на ее вопросы.
И Луиза, интриганка, прекрасная актриса французского двора, умела очень искусно скрыть свои чувства и эмоции и изобразить в результате все, что только пожелала бы. Она нарочно играла заинтересованность в беседе, желая удержать графа с дочерью как можно дольше, сохраняя при этом сухую серьезность и статность. Она также побеспокоилась о том, чтобы привлечь к беседе еще несколько человек и оттеснила Ровену немного в сторону так, чтобы та оказалась почти спрятана за спинами собеседников. Луиза выказывала повышенный интерес персоне графа и засыпала того все новыми и новыми вопросами.
Она ждала прихода Франца-Ульриха.
Заметив, наконец, долгожданную фигуру в дверях гостиной она встала к нему спиной так, чтобы закрыть собой Ровену и заставить ничего не подозревающего герцога приблизиться к компании. Ей прекрасно удалась ее игра, от которой она получала большое удовольствие, кстати сказать. Как только он приблизился, Луиза обернулась, изображая беспечность как бы невзначай взяла того под руку и воскликнула:
— Ах, ваша светлость, я успела очутиться в обществе прекрасного человека. Только сейчас судьба оказалась ко мне благосклонной, сведя нас в одном общем кружке. Позвольте представить вам господина Роберта Клифорда, графа Шерфордского, почетный гость герцогини Беррийской.
Герцог, едва слыша тираду Луизы, застыл как вкопанный, когда заметил в шаге от себя бледную Ровену.
Он заставил себя перевести взор на графа и кивнуть ему, стараясь превратить непослушные губы в улыбку. Вместо этого на его лице обозначилась некрасивая гримаса. Луиза внимательно следила за ним и Ровеной хищным взором. Она вдруг обмякла, чувствуя волну ревности, что накатила на нее вдруг. Ей пришлось представить также и графскую дочь, а это она сделала с меньшим рвением.
Девушка до этого стоявшая истуканом, устремив широко раскрытые глаза на герцога, вдруг залилась румянцем и опустила взгляд под гнетом его тяжелого взгляда.
Он едва ли кивнул ей, глаза его стеклянные и застывшие, ровно как и лицо, превратились в мертвую маску. Даже Луиза со всей своей чуткостью не могла разглядеть того, что происходило в его душе. Но если бы и разглядела, то вряд ли могла бы разобраться в урагане тех противоречивых чувств, которые Франц сам не понимал. В этот момент Ровена, милое и нежное дитя, переживала сейчас всю бурю человеческих эмоций. Она поистине жила, чему могла бы позавидовать даже Луиза, утратив всю силу светлых чувств и эмоций, она могла лишь играть.
Даже от глаз герцога не укрылся этот ураган чувств, тонкий эфир из нервных импульсов, который источало это создание с почти прозрачной кожей. Он чувствовал, как в ней пульсирует жизнь, ее жар обжигал его даже на расстоянии, она задыхалась от него сама и заставляла трепетать этого мужчину где-то в самых темных глубинах его естества. Он заметил сейчас разницу между девушкой и восковой безжизненностью Луизы. Скорее всего, это и раздражало его нервы при виде Ровены, как ему вдруг подумалось. Он боялся напористости и лавины, едва сдерживаемые ее хрупкой плотью. Он боялся и почти ненавидел ее за жизнь, которую она несла. Так ему показалось, лишь только он увидел ее. Впрочем, то были только обрывистые чувства и впечатления, так как он и сам не мог разобраться в природе своих ощущений.
Итак, слишком сдержанно и натянуто кивнув девушке, он поспешно отвернулся, вознамерившись забыть о ней. Та только и успела, что склонить свою прелестную головку в знак приветствия. Он слышал Луизу, которая не прекращала щебетать. Только сейчас слух его пришел в норму, и теперь он постарался влиться в ход беседы.
Луиза, значительно поостыв, быстро успокоилась и даже пожалела о своей излишней беспечности. Она чувствовала, как в душе против воли нарастает горечь, поэтому смолкла почти сразу же и теперь ждала лишь удобного момента, чтобы увести герцога. Момент этот представился довольно быстро, учитывая, что и герцог сам горел желанием поскорее оставить компанию, где бушевало слишком много душевных страстей.
Луиза, повернувшись спиной к своим собеседникам, вздохнула спокойней. Герцог тоже, казалось, ожил. И Ровена в первый раз, кажется, свободно вздохнула, чувствуя, как с сердца свалился огромный камень.
В зале стояла духота. Пережив только что неплохую встряску, Ровена почувствовала нехватку воздуха. Она сообщила отцу о желании проветриться и сразу же получила согласие.
В парке уже вовсю царствовала ночь, наполнив прохладной и целебной свежестью легкие девушки. Почему-то ей захотелось расплакаться. О, как тесно стало сейчас ее душе в столь несчастном, маленьком теле. Тесным оказалось для нее все сегодняшнее общество, уже утомившее ее. Как тесно было ей в кусочке доступного взору пространства. Вдруг ей захотелось вырваться из всех оков, оставив телесные одежды, и устремиться в небесную высь, расплескаться по всему небу и раствориться где-то там в его бесконечном лоне. Она дышала полной грудью, желая опьянеть от холодного воздуха, и старалась привести свои разбушевавшиеся чувства в порядок.
Само Проведение сыграло с ней веселую шутку в этот вечер, снизойдя до милости поместить ее в столь высокое общество и столкнуть затем лицом к лицу с тем, с кем она и не чаяла когда-нибудь познакомиться. Она чувствовала себя сейчас марионеткой в руках невидимой Судьбы, чьей воле не в силах оказалась сопротивляться.
Вскоре позвали к игре. Гости, кто желал играть, постепенно собирались рядом со столом для игры. Ровена вынуждена была присоединиться ко всем, глядя на дам и господ через серо-розовое марево, ей все казалось сном. Все движения ее происходили машинально, она не управляла ими. Она кому-то отвечала, кому-то улыбалась, ловила на себе взгляды многих глаз. Внутри она не чувствовала ничего, кроме приятной сонливости, что накатывала на тело теплыми волнами и туманила разум. Ей предложили место за столом, куда она машинально уселась, совсем не подумав о том, что игра в вист — это вовсе не в ее природе. Игроки тоже принялись усаживаться за длинный стол. Вокруг царило оживление. Дама возле нее устраивалась на стуле с шумом и суматохой, то и дело громко смеялась и вальяжно жестикулировала и, постоянно вертясь, рассказывала что-то двум господам за своей спиной.
В это время слуги понесли бокалы с шампанским. Один из них приблизился к Ровене, предложив бокал. Девушка не заметила его, ровно как и дама, устроившаяся рядом с ней. Она, не прекращая своей беседы, очередным взмахом руки задела бокалы на подносе. Раздался звон стекла. Несколько бокалов посыпались на стол, тут же разлетевшись на осколки на глазированной поверхности. В унисон с оглушительным звоном послышались визги дам, которые повскакивали со своих мест от неожиданности. Жидкость теперь разливалась по столу и уже переливалась через край, рискуя залить платья нескольких дам, в числе них оказалась и Ровена.
Она слышала, как герцогиня Беррийская визгливо зовет слугу, чтобы тот немедленно справился с потопом. Дама возле нее принялась жестикулировать и верещать еще отчаянней. Ровена, оглушенная всей этой какофонией, не проронила ни звука. Она испуганно вскочила с места, желая защитить свой наряд от порчи до этого подставив ладони под капающую сто стола жидкость. Увы, все произошло слишком быстро. Платье Ровены уже было испорчено большим темным пятном на светлой ткани. В это время подоспел слуга с извинениями и принялся протирать стол. Только спустя несколько мгновений Ровена почувствовала, что ее ладони странно пощипывают. Она повернула их к себе и побледнела. На коже красовались большие кровавые разводы. Видимо она не заметила тонкого прозрачного стекла на столе и порезалась об него каким-то образом, стараясь спасти свое платье.
Она смотрела на ладони впав в ступор.
— Ох, боже мой, дорогая моя, у вас же кровь! — послышались причитания дамы рядом. — Врача! Быстро врача сюда!
— Какого врача? Достаточно пока просто приложить полотенца! — одернул ее рядом стоящий мужчина.
Ровена подняла глаза перед собой и застыла. C другой стороны стола на нее смотрел Франц-Ульрих, точнее, он смотрел на ее руки такими полным оцепенения и страха глазами, что Ровене стало вдруг дурно от его взгляда. Пока ее руки обмакивали полотенцем, изучали на предмет осколков, осведомлялись у нее не больно ли ей и как она себя чувствует, девушка урывками смотрела на герцога, не понимая, что с ним происходит. Тот побледнел почти до серого оттенка кожи. Вцепился пальцами в спинку стула и явно проявлял титанические усилия, чтобы стряхнуть сковавшую его тело судорогу.
Она заметила и Луизу. Та поначалу смотрела лишь только на нее, но в какой-то момент времени повернувшись к герцогу, забыла за пострадавшую. Маркиза, удивленная реакцией Франца-Ульриха, старалась мягко вывести того из оцепенения.
Происшествие в итоге оказалось не особо серьезным, ранки были совсем крошечными, кровь быстро остановили и усадили девушку за стол. Теперь все внимание переметнулось к герцогу. Он, наконец, вышел из оцепенения, но имел настолько ужасный вид, что гости испугались за него больше, чем за графскую дочь. Герцог старался дышать, но вместо этого его кадык, сейчас почему-то сильно выделившись на горле, беспомощно поднимался вниз и вверх. Послышались предложения гостей позвать врача, что было бы лучше.
Впрочем, когда герцог понял, что по оплошности привлек к себе внимание гостей, опомнился гораздо быстрее. Он позволил Луизе взять себя под руку и вывести из зала. Маркиза де Бриссак хранила завидное хладнокровие и серьезность. Она сообщила гостям, что герцог просто не переносит вида крови, а свежий воздух и смена обстановки, несомненно, окажут свой живительный эффект. Гости потихоньку успокоились. А пара отправилась по направлению к дверям в парк. Ровена вся обмякла на стуле, все еще испытывая муки беспокойства из-за реакции герцога. Слова маркизы почему-то не обнадежили ее.
Тем временем Луиза, вцепившись в локоть Франца почти тащила его за собой вглубь парка, погрузившись в разбушевавшиеся вдруг эмоции, а тот следовал за ней словно безвольная кукла. Она старалась унять бешено колотящееся сердце, в то время как ее спутник старался прийти в себя. Некоторое время они молчали. Луиза подбирала нужные слова, а Франц даже и не старался заговорить.
— Может быть, ты объяснишь, что на тебя нашло? — наконец изрекла Луиза, желая казаться вежливой, но ее внутреннее смятение вылилось наружу, породив в голосе сухие, резкие нотки. — Раньше ты так не реагировал на кровь.
