Эти мысли вызвали на его лице улыбку, и Агна Кельнер громко сглотнула, глядя на него огромными, испуганными глазами. «Опять эта мертвая улыбка…» — подумала она, чувствуя, как все внутри сжимается от этой мысли.
Она попыталась сесть, но нога соскользнула по шелковому покрывалу, расшитому вручную роскошными цветами. Зофт потянул губы в новое подобие улыбки.
— Зачем вы убили Хайде? — спросила девушка, снова пробуя приподняться. О том, что она прикована к кровати, Эл думать себе запретила.
— Откуда вы его знаете?
Голос Зофта звучал вполне дружелюбно, словно он участвовал в светской беседе.
— Он участвовал в боксерском поединке с моим мужем. Потом допрашивал его.
Зофт изобразил на лице ужас и сожаление, хлопнул себя по коленям, и, подойдя к накрытому столику, откинул в сторону белую полотняную салфетку. Забросив в рот крупную ягоду темного винограда, он повернулся к Агне.
— Хотите?
При виде еды желудок Эл пошел громкими спазмами. Посмотрев на руку Зофта с зажатой в ней большой гроздью винограда, она отвернулась к высокому окну, за которым уже легла плотная, ночная тьма.
— Нет. Что вам нужно?
Герх ждал именно этого. Отрицания и несогласия. Что поделать, у его сегодняшней избранницы был скверный характер, и она почему-то считала, что может вот так грубо и резко говорить с мужчинами. Вернувшись к Агне, он снова сел на кровать, и поднес к ее губам виноград.
— Ешьте.
— Нет.
— Ешьте! Я хочу посмотреть!
Агна плотно сжала губы и отвернулась, но Зофт, схватив девушку, силой заставил ее открыть рот.
— Ешьте, Агна. Или мне называть вас «Элис»? «Элисон Эшби, сестра почившего от вашей же руки Стивена Эшби, соратника самого Освальда Мосли»?
— Я — Агна Кельнер, герр Зофт. Никакой Элисон Эшби я не знаю.
— Ну, это мы еще посмотрим, фрау Кельнер. В нашей сегодняшней встрече обязательно настанет момент, когда вы откровенно расскажете обо всем, что знаете. Но пока вы ешьте, не стесняйтесь. Хотите штрудель? Или куриную грудку под соусом болоньезе? Вы знаете, Гитлер ужасный вегетарианец, а мне это совершенно не нравится. Я люблю вкусную еду.
Агна доела ягоду винограда, и смахнула слезу, бежавшую вниз по щеке.
— Что вы хотите?
— Для начала я хочу, чтобы вы поели. Впереди долгая ночь, а я не допускаю мысли, что банальный голод прервет наше веселье в самый неподходящий момент. К тому же, на вечере вы ничего не ели, и даже не выпили шампанского, — только покрутили бокал в руках.
Зофт еще говорил, любуясь своим собственным напускным изяществом, а Эл, смотря на него, уже решила, что Агна Кельнер не станет ему перечить. Ей нужно выиграть время, и постараться узнать, где она и как отсюда можно выбраться. Ищет ли ее Фоули? А Эдвард? Он уже приехал? Что с ним?
— Вы правы, герр Зофт, я очень хочу есть. Но мне нужно привести себя в порядок и помыть руки перед едой.
Последнее замечание, такое детское и невинное, развеселило Герха.
— Я позволю вам это, но только потому, что я очень давно не слышал, чтобы кто-нибудь здесь беспокоился и чистоте своих рук.
Зофт расстегнул кольцо наручника на запястье Агны.
— Идите. Через гостиную по коридору, первая дверь справа. Если задумаете звать на помощь, знайте: мы с вами находимся на самом верхнем этаже громадного здания, в котором гремит праздник фрау Гиббельс. Вас никто не услышит.
Выслушав эсесовца, который в этот вечер был одет в черный смокинг с черным галстуком-бабочкой, Агна, зашипев от боли, растерла правое запястье и поднялась с кровати. Чувствуя на себе пристальный взгляд Зофта, она молча прошла мимо него, но на выходе из спальни, повернувшись, спросила:
— Вы планируете спать со мной?
Зофт уставился на Агну Кельнер таким потрясенным взглядом, который только могли себе позволить его мертвые глаза.
— Вы удивляете меня все больше и больше, фрау Кельнер. Я впервые наблюдаю, чтобы женщина была столь прямолинейна. Отвечаю на ваш вопрос «да». Я бы очень этого хотел.
Сохраняя спокойный тон, Агна пояснила:
— В таком случае мне понадобиться больше времени, чтобы привести себя в порядок.
— Не смею вам мешать.
Девушка кивнула, и медленно направилась в ванную комнату.
Дверь негромко скрипнула за ее спиной, и Эл, схватившись за край ванной, зажала рот рукой, удерживая рыдания. Слезы быстро сбегали вниз по ее щекам. Так прошло около двух минут. Зофт наверняка скоро придет проверить ее, нужно спешить.
Подняв голову вверх, она рассмотрела небольшое витражное окно. Круглое, с позолоченным замком слева, выполненное из матового стекла, в обычных обстоятельствах оно вызвало бы у Эл восхищение. Но сейчас девушка, больше не теряя ни секунды, стянула чулки, чтобы не поскользнуться на бортике ванной, над которой располагалось окно, и, встав на край, попыталась открыть окно. Защелка не поддалась, и ночное небо с редкой россыпью далеких звезд, бывшее за границей окна, безмолвно наблюдало за тщетными попытками Элис. А кроме него рядом с ней никого и ничего не было, да и быть не могло. Скользнув пальцами по кафелю, которым была выложена ванная комната, Элис спустилась вниз, осмотрелась, и, схватив непонятно как оказавшиеся здесь щипцы для колки льда, вернулась в окну. Витражное стекло было толстым, чуть выгнутым наружу, и Элис, крепко сжав щипцы в руке, развернула их вершиной к окну и начала бить в центральную точку стекла. Первые минуты, как она и думала, ничего, кроме приглушенного шума и впустую скользящих по стеклу щипцов, не получалось.
Стоя на бортике ванной, Эл оглянулась в поисках другого оружия, и с высоты увидела то, что не заметила раньше: кочерга для камина!
«Включи воду, ты забыла!» — закричал внутренний голос, поторапливая ее. Раскрутив кран на раковине, Эл снова полезла наверх, с облегчением слушая, как вода бежит в раковину шумным потоком. Немного отклонившись в сторону, чтобы не пораниться, она дважды неловко ударила кочергой по той же точке в центре стекла, и заметила на своих руках кровь. Быстро осмотрев пальцы и ладони, Элис провела рукой по кочерге, и глухо вскрикнула: кровь была на сгибе, в том месте, где плавный угол переходил в острое окончание. Помедлив секунду, Эл снова начала бить в стекло, уже с удвоенной силой. За шумом воды она расслышала скрип половиц, и остановилась, тяжело дыша. Бархатное платье вдруг оказалось душным и ужасно тяжелым.
Чтобы сбить жар и румянец, выступивший на щеках, Элис расстегнула высокий ворот платья и сделала глубокий вдох: дышать стало немного легче. Помедлив несколько секунд, она снова начала бить в стекло. Небольшие цветные осколки, отскакивая в разные стороны, рикошетом разлетались по комнате. Эл чувствовала, что устала, но продолжала бить, бить и бить, невзирая на дрожь в теле, головокружение, духоту и влажность от воды, и… понимание того, что эта попытка вряд ли окажется успешной. Собственно, именно эта мысль, помноженная на страх, заставляла ее продолжать.
Вот крупный осколок, гораздо больше всех предыдущих, отскочил в сторону, и, ударившись о борт ванной, упал вниз с гулким звоном. Эл остановилась, посмотрела на небольшую выбоину в стекле, и начала бить в ее центр, надеясь, что так шансов будет больше. За шумом воды, поглощенная своим занятием, Элис не услышала Зофта. Навалившись на дверь, он без особых усилий открыл ее, и Эл заметила эсесовца только тогда, когда дверная ручка с хрустальным набалдашником, громко ударившись о стену, разбилась вдребезги.
— Может быть, вам нужна помощь?
Зофт зашел в ванную комнату, прислонился к краю раковины, и, переведя насмешливый взгляд с девушки на воду, стекающую в раковину, закрыл кран. Элис посмотрела на него через плечо, удерживая кочергу двумя руками.
— Вы думаете, это поможет? Бросьте, Агна, я же сказал: звать на помощь бесполезно. Как и пытаться выбраться отсюда. Вы, конечно, миниатюрная, но даже вам вряд ли удалось бы пролезть в это окно. А до него еще нужно дотянуться, забраться наверх… а за ним что? Пустота и высота. Это бесполезно! Пойдемте лучше со мной. Мы поужинаем, поговорим…
Зофт протянул девушке руку.
— Не подходите!
Агна крепче сжала в руках свое оружие, чем вызвала у Зофта смех.
— Поистине, этот вечер не будет скучным! Я, признаюсь, такого не ожидал… тут так давно не было занятных женщин, фрау Кельнер. А те, что приходили, очень скоро готовы сделать все, что я хочу. Ну же, пойдемте. Вы устали, здесь душно…
Агна отрицательно покачала головой, и Зофт, двигаясь все так же медленно, как и прежде, приблизился к ней вплотную.
Его бедро коснулось ступни Агны, выставленной на бортик ванной. Он улыбнулся, и рука эсесовца, коснувшись пальцев на ноге девушки, неторопливо стала подниматься вверх, скользя по гладкой, обнаженной коже. Подняв подол ее платья, Зофт замер, и, чуть дрогнувшей рукой прикоснулся к внутренней стороне бедра Агны. И получил удар по голове. Застонав, он зажал рану, но тут же посмотрел на руку, залитую кровью, и заорал:
— Тварь!
Вывернув из онемевших рук Агны кочергу, он отшвырнул ее в угол, и навел на девушку пистолет со взведенным курком.
— Я хотел по-хорошему, но ты сама все испортила.
Агна Кельнер, смотря на дуло пистолета огромными глазами, сухо сглотнула. И перевела взгляд вниз. Зофт так и не узнал, о чем она тогда подумала, но в следующую секунду, рискуя быть застреленной, девушка схватила руку Зофта, в которой был пистолет, и, сжав ее изо всех сил, подняла выше, вынуждая эсесовца сделать выстрел. Пуля пролетела мимо Агны и попала в окно. Звон разбитого стекла и холодный ночной ветер вызвали у Агны страшную улыбку, и Зофт, размахнувшись, ударил ее по лицу. Агна упала в ванную.
— Я рад, что ты уже начала раздеваться, — с таким скверным поведением медлить дольше действительно не имеет смысла.
Агна посмотрела на Зофта со дна пустой ванны, и захохотала, показывая в смехе рот и зубы, измазанные кровью. И плюнула ему в лицо. Это стало последней каплей. Схватив девушку, эсесовец сорвал с нее расстегнутое платье, вытащил из ванной и потащил за собой.
— Как она «пропала»?
Кельнер остановился перед Фоули и снова нервно зашагал из стороны в сторону, проходя мимо автомобилей, припаркованных в ряд у черного хода. Фрэнк, вздохнув, повторил то же, о чем рассказал Харри уже дважды. Но Кельнер, по убеждению Фоули, был в таком бешенстве, что не слышал его.
— Я уже сказал, что Агна… фрау Кельнер заметила среди гостей какого-то мужчину, и сказала мне «надо потанцевать». Потом…
Харри остановился, и глядя прямо перед собой, в ночную темноту, тихо сказал:
— Если с ней что-то случится, я убью тебя.
Кельнер перевел взгляд на Фоули, и тот вздрогнул.
— Я… не думал, что существует реальная угроза… — говоря все тише к концу фразы, прошептал Фрэнк. — Простите, Харри, я… не принял ваше предупреждение всерьез.
Кельнер остановился, посмотрел по сторонам и подошел к Фрэнку.
— Я осматриваю первый этаж, вы — второй. Встречаемся у входа на третий, возле лестничного марша.
Фоули кивнул и испуганно посмотрел на Харри, заметив в его руке «Вальтер».
— Зачем?..
Не ответив, Харри поднял голову вверх, втянул воздух в легкие, и как следопыт, поймавший попутный ветер, быстро пошел вперед.
Посмотрев ему вслед, Фрэнк несколько секунд помялся на месте, и решил пройти на второй этаж с черного хода. Осмотр первого этажа мало что дал. Праздник разошелся в полную силу, и это было на руку Харри: необходимость замедлять скорость или, того хуже, вести светские беседы, чтобы не привлекать ненужное внимание пьяных и шумных людей, отпала. Все двери на первом этаже, кроме тех, что вели в женскую и мужскую уборные, были надежно заперты.
Но Кельнер все равно их осмотрел, и убедился, что эти двери никто, по крайней мере так, чтобы это осталось явным, не трогал.
Конечно, можно было усложнить свою задачу, и предположить, что за одной из этих дверей — Эл и тот, кто ее забрал. Но внимательный осмотр женской уборной убедил Харри в первых предположениях: все произошло здесь. Гильза и несколько капель крови, найденные Кельнером на полу, питая самые худшие страхи Харри, погнали его дальше, на третий этаж. Фоули уже был там. При виде блондина он покачал головой, давая понять, что на втором этаже ничего и никого нет. Выглянув из дверей, ведущих ко входу на этаж, Харри внимательно осмотрелся. Никаких голосов, музыки или смеха… ничего. Жестом указав Фоули идти налево, сам Кельнер посмотрел направо.
— Встречаемся на галерее.
Харри указал дулом пистолета в потолок, и, беззвучно шагая, пошел осматривать этаж по выбранной стороне. За одной из дверей он услышал какую-то возню, и схватился за ручку.
Заперто.
Отойдя назад, Кельнер навалился на дверь, одновременно с силой прокручивая ручку вправо. Дверь открылась и скрипнула, заверяя Харри, что у нее для него ничего нет. Проверив комнаты, оформленные как гостиничный номер старого образца, Харри шел к выходу, когда снова услышал приглушенные голоса. Остановившись, он прислушался. Сомнений не осталось: далекие, заглушенные расстоянием и перекрытиями, это были именно голоса. Мужской, — частый, и, насколько мог судить Кельнер, громкий, — и женский, совсем редкий, после которого мужской звучал еще громче. Подняв голову вверх, Харри продолжал слушать. Тишина была очень долгой. И когда после нее Кельнер расслышал удары, а за ними — глухие стоны, он сорвался с места.
Витражное стекло осыпалось к его ногам неожиданно, когда он, снова разделившись с Фоули, подходил к главному входу на галерею. Фрэнк, если не струсит, должен подойти к галерее со стороны небольшого зимнего сада. Смахнув стеклянную крошку с волос и шеи, Харри остановился и снова стал слушать. Ничего кроме холодного ветра и ночной темноты. Ветер рванул сквозь разбитое стекло, играя на новой, ранее скрытой от него территории. Просыпав еще немного битого стекла на плитку, которой был выложен пол галереи, он стих и перестал мучить холодом человека с белыми волосами, плавно шагающего к входной двери.
— Стесняться поздно, Элисон Эшби! Следовало бы сначала допросить тебя, но, я думаю, не ошибусь, если поменяю пункты своего плана местами. Что-то подсказывает мне, что так ты станешь гораздо сговорчивее, и все расскажешь сама!
Несколько минут назад Эл снова попыталась выбраться из номера, и даже успела добежать до двери. Но та оказалась надежно заперта, и теперь Зофт медленно шел на девушку, толкая ее к кровати, и с вожделением наблюдая за тем, как ненастоящая Агна Кельнер, на которой из одежды осталось только нижнее белье, послушно отходит назад, — шаг за шагом, — тем самым в точности выполняя его план.
— Кровь и ссадины, конечно, мало тебе идут. Но ты же сама меня вынудила, правда?
Не отвечая, Агна продолжала отходить к кровати. Она смотрела вниз, и чуть в сторону, наблюдая за своими босыми ногами и за шагами Зофта, глухо стучащими по ковру каблуками высоких, черных сапог. Эсесовцы ходили именно в таких, Агна Кельнер давно это знала, — с первого допроса в гестапо. «Делай, что хочешь, но молчи об Элисон и Эдварде!» — напомнила она сама себе. Слезы в ее глазах застыли у границы нижних век, и остановились за ненужностью, — сегодня было слишком больно, много больше того, что может выйти в слезах. Все тело Эл болело и ныло, а от новой, недавней пощечины, ее захлестнуло такой волной боли, что Элис была уверена, — она больше не выдержит.
Она попыталась сесть, но нога соскользнула по шелковому покрывалу, расшитому вручную роскошными цветами. Зофт потянул губы в новое подобие улыбки.
— Зачем вы убили Хайде? — спросила девушка, снова пробуя приподняться. О том, что она прикована к кровати, Эл думать себе запретила.
— Откуда вы его знаете?
Голос Зофта звучал вполне дружелюбно, словно он участвовал в светской беседе.
— Он участвовал в боксерском поединке с моим мужем. Потом допрашивал его.
Зофт изобразил на лице ужас и сожаление, хлопнул себя по коленям, и, подойдя к накрытому столику, откинул в сторону белую полотняную салфетку. Забросив в рот крупную ягоду темного винограда, он повернулся к Агне.
— Хотите?
При виде еды желудок Эл пошел громкими спазмами. Посмотрев на руку Зофта с зажатой в ней большой гроздью винограда, она отвернулась к высокому окну, за которым уже легла плотная, ночная тьма.
— Нет. Что вам нужно?
Герх ждал именно этого. Отрицания и несогласия. Что поделать, у его сегодняшней избранницы был скверный характер, и она почему-то считала, что может вот так грубо и резко говорить с мужчинами. Вернувшись к Агне, он снова сел на кровать, и поднес к ее губам виноград.
— Ешьте.
— Нет.
— Ешьте! Я хочу посмотреть!
Агна плотно сжала губы и отвернулась, но Зофт, схватив девушку, силой заставил ее открыть рот.
— Ешьте, Агна. Или мне называть вас «Элис»? «Элисон Эшби, сестра почившего от вашей же руки Стивена Эшби, соратника самого Освальда Мосли»?
— Я — Агна Кельнер, герр Зофт. Никакой Элисон Эшби я не знаю.
— Ну, это мы еще посмотрим, фрау Кельнер. В нашей сегодняшней встрече обязательно настанет момент, когда вы откровенно расскажете обо всем, что знаете. Но пока вы ешьте, не стесняйтесь. Хотите штрудель? Или куриную грудку под соусом болоньезе? Вы знаете, Гитлер ужасный вегетарианец, а мне это совершенно не нравится. Я люблю вкусную еду.
Агна доела ягоду винограда, и смахнула слезу, бежавшую вниз по щеке.
— Что вы хотите?
— Для начала я хочу, чтобы вы поели. Впереди долгая ночь, а я не допускаю мысли, что банальный голод прервет наше веселье в самый неподходящий момент. К тому же, на вечере вы ничего не ели, и даже не выпили шампанского, — только покрутили бокал в руках.
Зофт еще говорил, любуясь своим собственным напускным изяществом, а Эл, смотря на него, уже решила, что Агна Кельнер не станет ему перечить. Ей нужно выиграть время, и постараться узнать, где она и как отсюда можно выбраться. Ищет ли ее Фоули? А Эдвард? Он уже приехал? Что с ним?
— Вы правы, герр Зофт, я очень хочу есть. Но мне нужно привести себя в порядок и помыть руки перед едой.
Последнее замечание, такое детское и невинное, развеселило Герха.
— Я позволю вам это, но только потому, что я очень давно не слышал, чтобы кто-нибудь здесь беспокоился и чистоте своих рук.
Зофт расстегнул кольцо наручника на запястье Агны.
— Идите. Через гостиную по коридору, первая дверь справа. Если задумаете звать на помощь, знайте: мы с вами находимся на самом верхнем этаже громадного здания, в котором гремит праздник фрау Гиббельс. Вас никто не услышит.
Выслушав эсесовца, который в этот вечер был одет в черный смокинг с черным галстуком-бабочкой, Агна, зашипев от боли, растерла правое запястье и поднялась с кровати. Чувствуя на себе пристальный взгляд Зофта, она молча прошла мимо него, но на выходе из спальни, повернувшись, спросила:
— Вы планируете спать со мной?
Зофт уставился на Агну Кельнер таким потрясенным взглядом, который только могли себе позволить его мертвые глаза.
— Вы удивляете меня все больше и больше, фрау Кельнер. Я впервые наблюдаю, чтобы женщина была столь прямолинейна. Отвечаю на ваш вопрос «да». Я бы очень этого хотел.
Сохраняя спокойный тон, Агна пояснила:
— В таком случае мне понадобиться больше времени, чтобы привести себя в порядок.
— Не смею вам мешать.
Девушка кивнула, и медленно направилась в ванную комнату.
Дверь негромко скрипнула за ее спиной, и Эл, схватившись за край ванной, зажала рот рукой, удерживая рыдания. Слезы быстро сбегали вниз по ее щекам. Так прошло около двух минут. Зофт наверняка скоро придет проверить ее, нужно спешить.
Подняв голову вверх, она рассмотрела небольшое витражное окно. Круглое, с позолоченным замком слева, выполненное из матового стекла, в обычных обстоятельствах оно вызвало бы у Эл восхищение. Но сейчас девушка, больше не теряя ни секунды, стянула чулки, чтобы не поскользнуться на бортике ванной, над которой располагалось окно, и, встав на край, попыталась открыть окно. Защелка не поддалась, и ночное небо с редкой россыпью далеких звезд, бывшее за границей окна, безмолвно наблюдало за тщетными попытками Элис. А кроме него рядом с ней никого и ничего не было, да и быть не могло. Скользнув пальцами по кафелю, которым была выложена ванная комната, Элис спустилась вниз, осмотрелась, и, схватив непонятно как оказавшиеся здесь щипцы для колки льда, вернулась в окну. Витражное стекло было толстым, чуть выгнутым наружу, и Элис, крепко сжав щипцы в руке, развернула их вершиной к окну и начала бить в центральную точку стекла. Первые минуты, как она и думала, ничего, кроме приглушенного шума и впустую скользящих по стеклу щипцов, не получалось.
Стоя на бортике ванной, Эл оглянулась в поисках другого оружия, и с высоты увидела то, что не заметила раньше: кочерга для камина!
«Включи воду, ты забыла!» — закричал внутренний голос, поторапливая ее. Раскрутив кран на раковине, Эл снова полезла наверх, с облегчением слушая, как вода бежит в раковину шумным потоком. Немного отклонившись в сторону, чтобы не пораниться, она дважды неловко ударила кочергой по той же точке в центре стекла, и заметила на своих руках кровь. Быстро осмотрев пальцы и ладони, Элис провела рукой по кочерге, и глухо вскрикнула: кровь была на сгибе, в том месте, где плавный угол переходил в острое окончание. Помедлив секунду, Эл снова начала бить в стекло, уже с удвоенной силой. За шумом воды она расслышала скрип половиц, и остановилась, тяжело дыша. Бархатное платье вдруг оказалось душным и ужасно тяжелым.
Чтобы сбить жар и румянец, выступивший на щеках, Элис расстегнула высокий ворот платья и сделала глубокий вдох: дышать стало немного легче. Помедлив несколько секунд, она снова начала бить в стекло. Небольшие цветные осколки, отскакивая в разные стороны, рикошетом разлетались по комнате. Эл чувствовала, что устала, но продолжала бить, бить и бить, невзирая на дрожь в теле, головокружение, духоту и влажность от воды, и… понимание того, что эта попытка вряд ли окажется успешной. Собственно, именно эта мысль, помноженная на страх, заставляла ее продолжать.
Вот крупный осколок, гораздо больше всех предыдущих, отскочил в сторону, и, ударившись о борт ванной, упал вниз с гулким звоном. Эл остановилась, посмотрела на небольшую выбоину в стекле, и начала бить в ее центр, надеясь, что так шансов будет больше. За шумом воды, поглощенная своим занятием, Элис не услышала Зофта. Навалившись на дверь, он без особых усилий открыл ее, и Эл заметила эсесовца только тогда, когда дверная ручка с хрустальным набалдашником, громко ударившись о стену, разбилась вдребезги.
— Может быть, вам нужна помощь?
Зофт зашел в ванную комнату, прислонился к краю раковины, и, переведя насмешливый взгляд с девушки на воду, стекающую в раковину, закрыл кран. Элис посмотрела на него через плечо, удерживая кочергу двумя руками.
— Вы думаете, это поможет? Бросьте, Агна, я же сказал: звать на помощь бесполезно. Как и пытаться выбраться отсюда. Вы, конечно, миниатюрная, но даже вам вряд ли удалось бы пролезть в это окно. А до него еще нужно дотянуться, забраться наверх… а за ним что? Пустота и высота. Это бесполезно! Пойдемте лучше со мной. Мы поужинаем, поговорим…
Зофт протянул девушке руку.
— Не подходите!
Агна крепче сжала в руках свое оружие, чем вызвала у Зофта смех.
— Поистине, этот вечер не будет скучным! Я, признаюсь, такого не ожидал… тут так давно не было занятных женщин, фрау Кельнер. А те, что приходили, очень скоро готовы сделать все, что я хочу. Ну же, пойдемте. Вы устали, здесь душно…
Агна отрицательно покачала головой, и Зофт, двигаясь все так же медленно, как и прежде, приблизился к ней вплотную.
Его бедро коснулось ступни Агны, выставленной на бортик ванной. Он улыбнулся, и рука эсесовца, коснувшись пальцев на ноге девушки, неторопливо стала подниматься вверх, скользя по гладкой, обнаженной коже. Подняв подол ее платья, Зофт замер, и, чуть дрогнувшей рукой прикоснулся к внутренней стороне бедра Агны. И получил удар по голове. Застонав, он зажал рану, но тут же посмотрел на руку, залитую кровью, и заорал:
— Тварь!
Вывернув из онемевших рук Агны кочергу, он отшвырнул ее в угол, и навел на девушку пистолет со взведенным курком.
— Я хотел по-хорошему, но ты сама все испортила.
Агна Кельнер, смотря на дуло пистолета огромными глазами, сухо сглотнула. И перевела взгляд вниз. Зофт так и не узнал, о чем она тогда подумала, но в следующую секунду, рискуя быть застреленной, девушка схватила руку Зофта, в которой был пистолет, и, сжав ее изо всех сил, подняла выше, вынуждая эсесовца сделать выстрел. Пуля пролетела мимо Агны и попала в окно. Звон разбитого стекла и холодный ночной ветер вызвали у Агны страшную улыбку, и Зофт, размахнувшись, ударил ее по лицу. Агна упала в ванную.
— Я рад, что ты уже начала раздеваться, — с таким скверным поведением медлить дольше действительно не имеет смысла.
Агна посмотрела на Зофта со дна пустой ванны, и захохотала, показывая в смехе рот и зубы, измазанные кровью. И плюнула ему в лицо. Это стало последней каплей. Схватив девушку, эсесовец сорвал с нее расстегнутое платье, вытащил из ванной и потащил за собой.
— Как она «пропала»?
Кельнер остановился перед Фоули и снова нервно зашагал из стороны в сторону, проходя мимо автомобилей, припаркованных в ряд у черного хода. Фрэнк, вздохнув, повторил то же, о чем рассказал Харри уже дважды. Но Кельнер, по убеждению Фоули, был в таком бешенстве, что не слышал его.
— Я уже сказал, что Агна… фрау Кельнер заметила среди гостей какого-то мужчину, и сказала мне «надо потанцевать». Потом…
Харри остановился, и глядя прямо перед собой, в ночную темноту, тихо сказал:
— Если с ней что-то случится, я убью тебя.
Кельнер перевел взгляд на Фоули, и тот вздрогнул.
— Я… не думал, что существует реальная угроза… — говоря все тише к концу фразы, прошептал Фрэнк. — Простите, Харри, я… не принял ваше предупреждение всерьез.
Кельнер остановился, посмотрел по сторонам и подошел к Фрэнку.
— Я осматриваю первый этаж, вы — второй. Встречаемся у входа на третий, возле лестничного марша.
Фоули кивнул и испуганно посмотрел на Харри, заметив в его руке «Вальтер».
— Зачем?..
Не ответив, Харри поднял голову вверх, втянул воздух в легкие, и как следопыт, поймавший попутный ветер, быстро пошел вперед.
Посмотрев ему вслед, Фрэнк несколько секунд помялся на месте, и решил пройти на второй этаж с черного хода. Осмотр первого этажа мало что дал. Праздник разошелся в полную силу, и это было на руку Харри: необходимость замедлять скорость или, того хуже, вести светские беседы, чтобы не привлекать ненужное внимание пьяных и шумных людей, отпала. Все двери на первом этаже, кроме тех, что вели в женскую и мужскую уборные, были надежно заперты.
Но Кельнер все равно их осмотрел, и убедился, что эти двери никто, по крайней мере так, чтобы это осталось явным, не трогал.
Конечно, можно было усложнить свою задачу, и предположить, что за одной из этих дверей — Эл и тот, кто ее забрал. Но внимательный осмотр женской уборной убедил Харри в первых предположениях: все произошло здесь. Гильза и несколько капель крови, найденные Кельнером на полу, питая самые худшие страхи Харри, погнали его дальше, на третий этаж. Фоули уже был там. При виде блондина он покачал головой, давая понять, что на втором этаже ничего и никого нет. Выглянув из дверей, ведущих ко входу на этаж, Харри внимательно осмотрелся. Никаких голосов, музыки или смеха… ничего. Жестом указав Фоули идти налево, сам Кельнер посмотрел направо.
— Встречаемся на галерее.
Харри указал дулом пистолета в потолок, и, беззвучно шагая, пошел осматривать этаж по выбранной стороне. За одной из дверей он услышал какую-то возню, и схватился за ручку.
Заперто.
Отойдя назад, Кельнер навалился на дверь, одновременно с силой прокручивая ручку вправо. Дверь открылась и скрипнула, заверяя Харри, что у нее для него ничего нет. Проверив комнаты, оформленные как гостиничный номер старого образца, Харри шел к выходу, когда снова услышал приглушенные голоса. Остановившись, он прислушался. Сомнений не осталось: далекие, заглушенные расстоянием и перекрытиями, это были именно голоса. Мужской, — частый, и, насколько мог судить Кельнер, громкий, — и женский, совсем редкий, после которого мужской звучал еще громче. Подняв голову вверх, Харри продолжал слушать. Тишина была очень долгой. И когда после нее Кельнер расслышал удары, а за ними — глухие стоны, он сорвался с места.
Витражное стекло осыпалось к его ногам неожиданно, когда он, снова разделившись с Фоули, подходил к главному входу на галерею. Фрэнк, если не струсит, должен подойти к галерее со стороны небольшого зимнего сада. Смахнув стеклянную крошку с волос и шеи, Харри остановился и снова стал слушать. Ничего кроме холодного ветра и ночной темноты. Ветер рванул сквозь разбитое стекло, играя на новой, ранее скрытой от него территории. Просыпав еще немного битого стекла на плитку, которой был выложен пол галереи, он стих и перестал мучить холодом человека с белыми волосами, плавно шагающего к входной двери.
— Стесняться поздно, Элисон Эшби! Следовало бы сначала допросить тебя, но, я думаю, не ошибусь, если поменяю пункты своего плана местами. Что-то подсказывает мне, что так ты станешь гораздо сговорчивее, и все расскажешь сама!
Несколько минут назад Эл снова попыталась выбраться из номера, и даже успела добежать до двери. Но та оказалась надежно заперта, и теперь Зофт медленно шел на девушку, толкая ее к кровати, и с вожделением наблюдая за тем, как ненастоящая Агна Кельнер, на которой из одежды осталось только нижнее белье, послушно отходит назад, — шаг за шагом, — тем самым в точности выполняя его план.
— Кровь и ссадины, конечно, мало тебе идут. Но ты же сама меня вынудила, правда?
Не отвечая, Агна продолжала отходить к кровати. Она смотрела вниз, и чуть в сторону, наблюдая за своими босыми ногами и за шагами Зофта, глухо стучащими по ковру каблуками высоких, черных сапог. Эсесовцы ходили именно в таких, Агна Кельнер давно это знала, — с первого допроса в гестапо. «Делай, что хочешь, но молчи об Элисон и Эдварде!» — напомнила она сама себе. Слезы в ее глазах застыли у границы нижних век, и остановились за ненужностью, — сегодня было слишком больно, много больше того, что может выйти в слезах. Все тело Эл болело и ныло, а от новой, недавней пощечины, ее захлестнуло такой волной боли, что Элис была уверена, — она больше не выдержит.
