Беспокойство.
Одиночество.
Страх.
Каждый день. Целый день.
...Ава не помнила, как, наконец, заснула, обняв рукой почти тощую сумку, в которой были ее немногие вещи. Вздрогнув, она широко открыла глаза, и увидела перед собой троих.
Смеющиеся, скользкие лица. Ее личный опыт бродяжки говорил, что с такими лучше не связываться. Но она и не собиралась. И потому, чувствуя внутри, одну за одной, накрывающие волны страха и оглушающий жар в голове, постаралась сделать сначала спящий, а затем отрешенный вид.
Чтобы их интерес угас. Но... не тут-то было. Заметив, как она, вздрогнув, снова закрывает глаза, один из них, — они стояли напротив нее полукругом, — пнул девчонку по подошве ботинка. Ава, взявшись за подлокотники кресла, мгновенно села прямо. Потом сгорбилась. Собралась в комок.
Дежурного в зале, — насколько она могла видеть в том пространстве, что оставалось между этими тремя, — теперь не было.
И ей стало страшно. Потому что все тот же опыт бродяжки вопил ей, чтобы она не смотрела на них. Она и не смотрела. Отводила глаза в сторону. Но все же, мимолетно успела разглядеть их лица. Ничего нового.
Глумливые.
Тупые.
С отметиной тьмы в чертах.
Ее снова пнули по ноге. И заржали. В три глотки, в сопровождении грязных фраз. Дежурного не было. И не было никого рядом с ней.
Кроме них.
А они... решили не останавливаться на достигнутом. Один из трех шагнул к ней, больно сжал ее лицо, удерживая за подбородок. Ава почувствовала, как в глазах собирается панический страх.
И слезы.
Это их повеселило. Подняв ее с деревянного кресла в зале отправления, они обступили девчонку со спины и по сторонам. И потащили с собой.
Уильям первым заметил, что с Авой что-то не так. Стоя на своем месте в ряду подружек Риз, она внезапно схватилась за горло. Но не закричала. Только застыла, наклонившись немного вперед, с ужасом рассматривая в пространстве то, что больше, кроме нее, никто не видел.
Гости вряд ли успели что-то понять. Ну, может, только первые ряды.
На это было плевать.
Блейк рванул к Аве. В самом деле, как часто говорят люди, «в мгновение ока» оказался рядом с ней. Хотел закрыть собой, подхватить. Вынести, из ряда всех прочих, на руках. Но не успел. Девушка дернулась в сторону. Слепо взглянула на него. С таким смятением, неверием и мраком во взгляде, от которых в электронном сердце Блейка наверняка перегорело бессчетное множество сигналов.
И на это плевать.
Он уже нагнулся, чтобы подхватить ее и унести. Но Ава едва заметно покачала головой, смахнула со щеки слезу, и крепко-крепко сжала его руку, удерживая тем самым Блейка на месте.
На церемнонии еще кто-то и что-то говорил. Акустический анализатор человеческой речи, встроенный в Уильяма Блейка, до мельчайших подробностей отслеживал и анализировал гремящие вокруг звуки.
Не важно.
Истинно важно то, что Аве Полгар, кажется, становится лучше. Она по-прежнему крепко сжимает его руку в своей. Горячей, сухой... а в следующую секунду — мгновенно влажной.
Не важно.
Пусть только ей станет лучше. И легче.
«Можешь?! — неизвестно кому или чему мысленно орет Блейк. — Ты можешь?!».
Помочь.
Ава смогла сама. Выдохнула глубоко, перевела взгляд из ужасной, невидимой дали в настоящий, счастливый момент. И Уильям почти стал спокоен. Аккуратно и бережно передвинув руку чуть выше, к запястью девушки, он быстро сосчитал ее пульс.
Еще слишком высокий. И рваный. Но уже гораздо лучше, чем прежде. Несколько прошедших минут, и на щеках Авы засветился румянец. Дыхание самого Блейка тоже стало ровнее. Кажется, отошло.
* * *
Второй случай произошел также внезапно. Они уже давно поздравили и Риз, и Келса с образованием новой, — а с учетом того, как молодожены смотрели на друг друга, — и явно счастливой семьи, когда вокруг небольшой компании гостей, среди которых была и Ава Полгар, возникло то, что позже, — как услышал Уильям, — кто-то назвал «сумятицей». Просто вдруг гостей на свадьбе стало больше.
И можно было подумать, что новые, прибывшие только что несколько мужчин и женщина, — это изрядно опоздавшие друзья Келса или Риз. Но... поздравлять молодых они отчего-то не спешили. И вообще, как стало ясно несколькими секундами позже, ими не интересовались.
Ни поздравления, ни гости, ни даже фуршет их не интересовали. Зайдя на территорию особняка, в саду которого была организована свадьба, неизвестные и неприветливые гости направились прямо к той группе людей, в которой была Ава. Она как раз отвечала на чей-то вопрос о дружбе с Риз, когда новоприбывшие, — в числе трех мужчин и одной женщины, — сначала остановились позади небольшой толпы, а потом, пристально разглядывая девушку, пробились сквозь других гостей прямо к ней. Ава, замолчав на полуслове и перестав улыбаться, с удивлением посмотрела на новых гостей. А один из них, сжав что-то в руке, — секундой позже девушка различила микрофон, — повернулся к мужчине, что остался позади него, кивнул, и громко спросил:
— Вы — мисс Ава Полгар?
Тогда-то она и заметила в руках второго (оператора?) небольшую видеокамеру. Третий из прибывших мужчин внезапно шагнул к ней, слишком сильно приближаясь, посмотрел сначала на женщину, потом на мужчину с микрофоном в руках, и сказал:
— Снимаем!
— Что?! — изумилась Ава, отходя в сторону от незнакомого человека.
— Вы — мисс Ава Полгар? Да? Как вы можете прокомментировать тот факт, что уже очень долго, несмотря на все их попытки, вы не общаетесь ни со своей матерью, ни с братом? Что вы можете сказать им сейчас, когда они — здесь, прямо перед вами?
Ава ошеломленным взглядом обвела присутствующих. Молодого парня, который подошел слишком близко к ней, репортера, оператора и... маму?
Слово незнакомо прозвучало внутри Авы.
Чужеродно.
Холодно.
Мертво.
А журналист продолжал:
— Ваш брат — справа от вас! Что вы скажете? Почему вы не идете с ним на контакт? Вы получали письма от матери с просьбой о встрече? Правда, что вы их игнорировали? Что вы можете сказать теперь, когда ваша мама — здесь, и смотрит сейчас прямо на вас?!
Ава снова начала задыхаться. Вокруг нее было трое незнакомых мужчин. «Как те...». Слишком близко! Паника душила ее, сдавливая горло до хрипа. Мозг туманно отметил, что вокруг зазвучала музыка. А потом... на помощь пришел Уильям.
Он не стал ничего говорить.
Просто вошел в небольшую толпу людей, окруживших Аву, и, подхватив на руки, — «как тогда, как солдатика...», — унес девушку ото всех.
Окружающие оторопели. Оператор начал снимать Блейка, а репортер пытался узнать у гостей, «кто это, кто?». Но ответа не получил. Зато, — если бы подлетевший к тому моменту Келс не был сам адвокатом, — явно получил бы по морде. Но одного вида и тона Виттера оказалось достаточно.
Настоящие гости от появления Келса вышли из временного ступора, приободрились мыслью о «незаконном проникновении на территорию частной собственности» и угрозами юридического преследования, вполне отчетливо высказанными Виттером. Мужчины уже готовились пойти в небольшую рукопашную, когда репортер, оператор, а, вслед за за ними, «мать и брат Авы Полгар» решили ретироваться самостоятельно, без сопровождения или помощи окружающих.
Всех этих подробностей Ава не увидела. Уильям еще немного пронес ее на руках, осторожно поставил на танцевальную площадку, кивнул музыкантам, и, закрывая девушку собой от все еще вспышками звучащих за его широкой спиной разборками с нежданными «гостями», увел в танец.
Может, не самая удачная мысль.
Или не слишком верное решение.
Но музыка, — «My confession»(1) — звучащая в исполнении оркестра совершенно потрясающе, отвлекла Аву. Она ни о чем из произошедшего с ней не говорила. Не хотела.
И не находила слов.
Только, обняв Уильяма, — свое спасение и свою горячую, неотступную от нее любовь, — затихла. Потом подняла на него темные от боли и смятения глаза, и еле прошептала о том, что не умеет танцевать.
— Это не страшно, Эви. И совершенно не важно, — ответил он, теплее обнимая ее за сведенные от напряжения плечи. — Прости, что опоздал.
Отстранившись на несколько секунд, Блейк снял пиджак, укрыл им, — как серебряным, звездным одеялом, — свою Аву Полгар, и продолжил их медленный, молчаливый танец. Пару раз, четко и мгновенно реагируя на близкое движение, он ловил на себе и на Аве тревожные, испуганные взгляды Келса и Риз. И качал головой, — в деликатном и горьком прошении не подходить.
Не сейчас.
Все будет. Когда-то и как-то.
Может, даже «в порядке».
Но сейчас он просит их ее не тревожить.
Слишком хрупким стало все, что связывает Аву Полгар с окружающим миром.
И ей нужно одно.
Время.
Одиночество.
Страх.
Каждый день. Целый день.
...Ава не помнила, как, наконец, заснула, обняв рукой почти тощую сумку, в которой были ее немногие вещи. Вздрогнув, она широко открыла глаза, и увидела перед собой троих.
Смеющиеся, скользкие лица. Ее личный опыт бродяжки говорил, что с такими лучше не связываться. Но она и не собиралась. И потому, чувствуя внутри, одну за одной, накрывающие волны страха и оглушающий жар в голове, постаралась сделать сначала спящий, а затем отрешенный вид.
Чтобы их интерес угас. Но... не тут-то было. Заметив, как она, вздрогнув, снова закрывает глаза, один из них, — они стояли напротив нее полукругом, — пнул девчонку по подошве ботинка. Ава, взявшись за подлокотники кресла, мгновенно села прямо. Потом сгорбилась. Собралась в комок.
Дежурного в зале, — насколько она могла видеть в том пространстве, что оставалось между этими тремя, — теперь не было.
И ей стало страшно. Потому что все тот же опыт бродяжки вопил ей, чтобы она не смотрела на них. Она и не смотрела. Отводила глаза в сторону. Но все же, мимолетно успела разглядеть их лица. Ничего нового.
Глумливые.
Тупые.
С отметиной тьмы в чертах.
Ее снова пнули по ноге. И заржали. В три глотки, в сопровождении грязных фраз. Дежурного не было. И не было никого рядом с ней.
Кроме них.
А они... решили не останавливаться на достигнутом. Один из трех шагнул к ней, больно сжал ее лицо, удерживая за подбородок. Ава почувствовала, как в глазах собирается панический страх.
И слезы.
Это их повеселило. Подняв ее с деревянного кресла в зале отправления, они обступили девчонку со спины и по сторонам. И потащили с собой.
Уильям первым заметил, что с Авой что-то не так. Стоя на своем месте в ряду подружек Риз, она внезапно схватилась за горло. Но не закричала. Только застыла, наклонившись немного вперед, с ужасом рассматривая в пространстве то, что больше, кроме нее, никто не видел.
Гости вряд ли успели что-то понять. Ну, может, только первые ряды.
На это было плевать.
Блейк рванул к Аве. В самом деле, как часто говорят люди, «в мгновение ока» оказался рядом с ней. Хотел закрыть собой, подхватить. Вынести, из ряда всех прочих, на руках. Но не успел. Девушка дернулась в сторону. Слепо взглянула на него. С таким смятением, неверием и мраком во взгляде, от которых в электронном сердце Блейка наверняка перегорело бессчетное множество сигналов.
И на это плевать.
Он уже нагнулся, чтобы подхватить ее и унести. Но Ава едва заметно покачала головой, смахнула со щеки слезу, и крепко-крепко сжала его руку, удерживая тем самым Блейка на месте.
На церемнонии еще кто-то и что-то говорил. Акустический анализатор человеческой речи, встроенный в Уильяма Блейка, до мельчайших подробностей отслеживал и анализировал гремящие вокруг звуки.
Не важно.
Истинно важно то, что Аве Полгар, кажется, становится лучше. Она по-прежнему крепко сжимает его руку в своей. Горячей, сухой... а в следующую секунду — мгновенно влажной.
Не важно.
Пусть только ей станет лучше. И легче.
«Можешь?! — неизвестно кому или чему мысленно орет Блейк. — Ты можешь?!».
Помочь.
Ава смогла сама. Выдохнула глубоко, перевела взгляд из ужасной, невидимой дали в настоящий, счастливый момент. И Уильям почти стал спокоен. Аккуратно и бережно передвинув руку чуть выше, к запястью девушки, он быстро сосчитал ее пульс.
Еще слишком высокий. И рваный. Но уже гораздо лучше, чем прежде. Несколько прошедших минут, и на щеках Авы засветился румянец. Дыхание самого Блейка тоже стало ровнее. Кажется, отошло.
* * *
Второй случай произошел также внезапно. Они уже давно поздравили и Риз, и Келса с образованием новой, — а с учетом того, как молодожены смотрели на друг друга, — и явно счастливой семьи, когда вокруг небольшой компании гостей, среди которых была и Ава Полгар, возникло то, что позже, — как услышал Уильям, — кто-то назвал «сумятицей». Просто вдруг гостей на свадьбе стало больше.
И можно было подумать, что новые, прибывшие только что несколько мужчин и женщина, — это изрядно опоздавшие друзья Келса или Риз. Но... поздравлять молодых они отчего-то не спешили. И вообще, как стало ясно несколькими секундами позже, ими не интересовались.
Ни поздравления, ни гости, ни даже фуршет их не интересовали. Зайдя на территорию особняка, в саду которого была организована свадьба, неизвестные и неприветливые гости направились прямо к той группе людей, в которой была Ава. Она как раз отвечала на чей-то вопрос о дружбе с Риз, когда новоприбывшие, — в числе трех мужчин и одной женщины, — сначала остановились позади небольшой толпы, а потом, пристально разглядывая девушку, пробились сквозь других гостей прямо к ней. Ава, замолчав на полуслове и перестав улыбаться, с удивлением посмотрела на новых гостей. А один из них, сжав что-то в руке, — секундой позже девушка различила микрофон, — повернулся к мужчине, что остался позади него, кивнул, и громко спросил:
— Вы — мисс Ава Полгар?
Тогда-то она и заметила в руках второго (оператора?) небольшую видеокамеру. Третий из прибывших мужчин внезапно шагнул к ней, слишком сильно приближаясь, посмотрел сначала на женщину, потом на мужчину с микрофоном в руках, и сказал:
— Снимаем!
— Что?! — изумилась Ава, отходя в сторону от незнакомого человека.
— Вы — мисс Ава Полгар? Да? Как вы можете прокомментировать тот факт, что уже очень долго, несмотря на все их попытки, вы не общаетесь ни со своей матерью, ни с братом? Что вы можете сказать им сейчас, когда они — здесь, прямо перед вами?
Ава ошеломленным взглядом обвела присутствующих. Молодого парня, который подошел слишком близко к ней, репортера, оператора и... маму?
Слово незнакомо прозвучало внутри Авы.
Чужеродно.
Холодно.
Мертво.
А журналист продолжал:
— Ваш брат — справа от вас! Что вы скажете? Почему вы не идете с ним на контакт? Вы получали письма от матери с просьбой о встрече? Правда, что вы их игнорировали? Что вы можете сказать теперь, когда ваша мама — здесь, и смотрит сейчас прямо на вас?!
Ава снова начала задыхаться. Вокруг нее было трое незнакомых мужчин. «Как те...». Слишком близко! Паника душила ее, сдавливая горло до хрипа. Мозг туманно отметил, что вокруг зазвучала музыка. А потом... на помощь пришел Уильям.
Он не стал ничего говорить.
Просто вошел в небольшую толпу людей, окруживших Аву, и, подхватив на руки, — «как тогда, как солдатика...», — унес девушку ото всех.
Окружающие оторопели. Оператор начал снимать Блейка, а репортер пытался узнать у гостей, «кто это, кто?». Но ответа не получил. Зато, — если бы подлетевший к тому моменту Келс не был сам адвокатом, — явно получил бы по морде. Но одного вида и тона Виттера оказалось достаточно.
Настоящие гости от появления Келса вышли из временного ступора, приободрились мыслью о «незаконном проникновении на территорию частной собственности» и угрозами юридического преследования, вполне отчетливо высказанными Виттером. Мужчины уже готовились пойти в небольшую рукопашную, когда репортер, оператор, а, вслед за за ними, «мать и брат Авы Полгар» решили ретироваться самостоятельно, без сопровождения или помощи окружающих.
Всех этих подробностей Ава не увидела. Уильям еще немного пронес ее на руках, осторожно поставил на танцевальную площадку, кивнул музыкантам, и, закрывая девушку собой от все еще вспышками звучащих за его широкой спиной разборками с нежданными «гостями», увел в танец.
Может, не самая удачная мысль.
Или не слишком верное решение.
Но музыка, — «My confession»(1) — звучащая в исполнении оркестра совершенно потрясающе, отвлекла Аву. Она ни о чем из произошедшего с ней не говорила. Не хотела.
И не находила слов.
Только, обняв Уильяма, — свое спасение и свою горячую, неотступную от нее любовь, — затихла. Потом подняла на него темные от боли и смятения глаза, и еле прошептала о том, что не умеет танцевать.
— Это не страшно, Эви. И совершенно не важно, — ответил он, теплее обнимая ее за сведенные от напряжения плечи. — Прости, что опоздал.
Отстранившись на несколько секунд, Блейк снял пиджак, укрыл им, — как серебряным, звездным одеялом, — свою Аву Полгар, и продолжил их медленный, молчаливый танец. Пару раз, четко и мгновенно реагируя на близкое движение, он ловил на себе и на Аве тревожные, испуганные взгляды Келса и Риз. И качал головой, — в деликатном и горьком прошении не подходить.
Не сейчас.
Все будет. Когда-то и как-то.
Может, даже «в порядке».
Но сейчас он просит их ее не тревожить.
Слишком хрупким стало все, что связывает Аву Полгар с окружающим миром.
И ей нужно одно.
Время.
