Хельга поднялась. Король пальцем приподнял подбородок девушки и изучал её залившееся румянцем лицо. Увидев, что Его величество не сердится, Хельга решилась ещё кое о чём попросить.
- Помилуйте возлюбленного моего Фердинанда, послушника Ордена, сейчас он в походе на руссов, - быстро выпалила она. Толпа вновь охнула.
Его величество отпустил подбородок девушки, взглянул с удивлением и произнёс:
- Послушника? Осознаёшь ли, дитя, что даже в случае милости нашей, вам не быть вместе с возлюбленным?
- Осознаю, пусть только он живёт, - тихо произнесла Хельга.
- Ты развлекла нас, дитя, - сказал король, обмахиваясь платочком. - Как твоё имя?
- Хельга, дочь Курта-оружейника, - ответила девушка.
- Что же, дочь оружейника, мы не только выполним эту твою просьбу. Милосердие наше безгранично. - Тут Его Величество выпрямился и принял по истине королевскую позу. - Повелеваю заменить сожжение рыцарей Ордена и его священников на казни менее суровые. Первым отрубить головы, вторых - повесить. Тех, кто вернётся из похода на руссов - помиловать.
Толпа восторженно взревела. Свита продолжила движение. Хельга отошла немного в сторону. Девушка смотрела в след королю и вздрогнула от раздавшегося рядом вкрадчивого голоса:
- Я запомню тебя, рыжая ведьма.
Инквизитор леденил Хельгу пристальным взглядом голубых глаз.
- А я прослежу, чтобы с этой дочерью оружейника ничего не случилось, - раздался твёрдый голос молодого вельможи, приотставшего от остальных.
Инквизитор и вельможа скрестили взгляды, словно мечи в поединке. Инквизитор не выдержал первым, он развернулся и поспешил за свитой. Вельможа посмотрел на поляну с догоравшими кострами. Хельга увидела боль, плескавшуюся в чёрных глазах. Но это длилось лишь мгновенье. Девушка даже засомневалась - не показалось ли.
- Ничего не бойся, - ласково обратился нежданный защитник к Хельге и тоже поспешил в замок. Кого-то он девушке смутно напоминал. Так и не сообразив кого, Хельга направилась к отцу, заранее поёживаясь от предстоящего разговора. Но обычно суровый и строгий Курт-оружейник повёл себя странно - обнял Хельгу, крепко прижал к могучей груди и принялся негромко шептать молитву, за что-то благодаря Всевышнего.
Шумелко заскочил в избу, увидел отца с матерью, сидящих за столом и обедавших, выпалил, задыхаясь:
- Там... рыцари... Осинки... дедка...
Старшой, не торопясь, облизал ложку, отложил, встал со скамьи и велел:
- Отдышись и толком сказывай.
Мальчик выдохнул, вдохнул и торопливо, сбиваясь, рассказал о "беде неминучей" и о дедовом наказе, добавив:
- А дедка-то там остался.
Мать всхлипнула, отец потихоньку перекрестился. Шумелко тоже хотел, было, слезу пустить, отец не дал.
- Созывай всех к колодцу с журавлём, живо! В колокол ударь, - и повернулся к матери: - Собирай малого, еды захвати.
Затем подтолкнул в спину замешкавшегося сына. Шумелко, откуда и силы взялись, понёсся к колодцу, около которого висел между столбами малый колокол. Добежав, мальчик схватил верёвку, привязанную к языку колокола, и принялся раскачивать. Звук, поначалу глухой, усиливался с каждым ударом, наполняя окрестности звоном и гулом. Колокол запел. И слышалось мальчику в том пении:
- Дон-дон! Бе-да! Дон-дон! Бе-да!
Все ребятишки в Журавках мечтали заставить колокол звенеть. Шумелке с Рябчиком, как-то почти удалось, да Рябчикова тётка увидала, с хворостиной за ними через всю деревню гналась, еле убежали. И вот ударял Шумелко в колокол с разрешенья отцовского, да сердечко не от радости билось быстро, от тревоги.
- Дон-дон! Бе-да! Дон-дон! Бе-да!
Давно не пел колокол. Давно не созывал к себе, не нёс вестей печальных, тревожных. Потому жители деревни, заслышав звон, оставили дела и поспешили к колодцу с журавлём.
Старшой обвёл собравшихся строгим взглядом. Все, даже шушукающиеся молодки стихли. Шумелко во все глаза смотрел на отца, хмурого больше обычного.
- Рыцари идут, - сказал тот. Охнули бабы, завыла в голос Рябчикова тётка, зашумели мужики. Старшой прикрикнул: - Тихо! Не досуг горевать да слёзы лить. Берите еду, у кого, что есть, и уходим звериными тропами за Чёртов Лог, - к дружку Шумелкиному повернулся: - Рябчик, седлай Серко, скачи в Николино к звонарю, пусть в набат бьёт. А после - в град княжий, падай князю в ноги, защиты проси, - и вновь ко всем: - Что рты раззявили? Бегом сбираться!
- А как же коровушки, лошадушки, - робко спросил кто-то.
- Оставляем всё, по тропам скотинке не пройти, самим бы, дай Бог, спастись, - горько, но твёрдо произнёс Старшой. И твёрдость та лучше слов уверила. Не было в Журавках никого бережливей Старшого, в сердцах кое-кто и скупым называл. Раз уж он всё бросить готов, значит, и правда так надо. Суматоха охватила деревню, метались по дворам люди, хлопали калитки и двери изб.
Шумелко помог другу оседлать Серко - самого быстрого в деревне конька. До околицы проводил. Царапнула обида - не его отправили, да тут же отпустила. Никто лучше Рябчика верхом не ездил, прав отец, не зря деревней верховодит. Когда вернулся, на другом конце деревни перед лесной чащей стояли обитатели Журавок: непривычно притихшие, серьёзные, ребятня и та не бегала, не шумела.
Первыми по тропке двинулись охотники. В середине - бабы с ребятишками, старики и старухи. Последними - мужики. Самые сильные несли в руках вилы, цепы, рогатины. Шумелко в середине рядом с матушкой шёл. Та поначалу зорко за ним следила, а потом малой захныкал. Матушка к груди дитя приложила, так на ходу и принялась кормить. Шумелко улучил момент и юркнул в кусты. Никто не заметил.
Мальчик дождался, когда все пройдут. Для верности ещё чуток посидел в своём укрытии. Затем вылез и отправился назад. Ещё когда в колокол звонил, решил: у отца забота не малая - за всю деревню отвечать. Значит, дедку выручать он, Шумелко, должен. Так бы никто его не отпустил - всё мальцом несмышлёным считают. Вот и пришлось вид сделать, что он со всеми, а потом улизнуть. Матушка будет думать, он к отцу ушёл, Старшой же - что сын с матушкой. Не скоро хватятся.
Довольный собой Шумелко вышел к окраине деревни, и тут же отпрянул, спрятавшись за дерево. По дворам бродили чужаки. Неожиданно сбоку раздался треск веток. Шумелко кинулся, было, бежать, да не успел. Мальчик почувствовал, как кто-то, ухватив за рубашку, поднимает его в воздух. Отчаянно болтая руками и ногами, мальчик повернулся и увидел показавшегося очень большим рыцаря.
Рыцарь пронёс Шумелку через всю деревню за шкирку, как щёнка, швырнув кому-то под ноги. Шумелко вскочил и поднял голову вверх. Если поймавший его рыцарь показался большим, то тот, перед которым он стоял сейчас, был просто огромным. И страшным.
С самого вступления на землю руссов Дину казалось, что он в вязком страшном сне и никак не может проснуться. Началось всё с раннего утра, когда наткнулись на сидящих около костра двоих местных. Застигнутые врасплох, они не успели даже вскочить на ноги, как были зарублены мечами. Дин вспомнил, что по законам рыцарства противник должен быть вызван на поединок и имеет право на выбор оружия, но тут же себя одёрнул: к язычникам законы не применялись. Закрался в голову опасный вопрос: "Почему". Ведь эти двое наверняка воины, если судить по лёгким доспехам и сложенному неподалёку оружию.
Никто не успел опомниться, как из леса выскочил третий - огромный космач в простой одежде, вооружённый длинной палкой с раздвоенным в виде рогов концом. Он молниеносно подсунул своё оружие под ближнюю лошадь и рванул вверх. Взвившееся животное с распоротым брюхом рухнуло, придавив собой сидевшего на нём рыцаря. Космач оседлал поверженного противника и принялся его душить.
Тут остальные рыцари опомнились. Берсерк, соскочил с коня, в два прыжка достиг космача и ударом боевого топора снёс тому голову. Но опоздал. Рыцарь, ветеран многих походов, лежал бездыханный со сломанной шеей. Предводитель обвёл налившимся кровью взглядом своё воинство и произнёс:
- Руссы дорого заплатят за эту смерть, - затем распорядился: - Похоронить быстро, почести отдадим потом.
Слуги поспешно выкопали большую могилу, туда посадили мёртвого рыцаря, рядом положили все его доспехи и оружие. Быстро закопали. Дин прочёл короткую молитву, и по приказу Берсерка отряд двинулся дальше. Неожиданно послушник обнаружил отсутствие чёток. "Обронил у могилы", - решил он и развернул коня.
Доехав до места схватки, Дин соскочил с Ворона и замер. Около убитых руссов стояла на коленях маленькая старуха в чёрной одежде и смотрела на него. Во взгляде этом было столько горя, страха и ненависти, что Дин невольно попятился. Нервно зафыркал Ворон. Послушник обернулся. К нему, не спеша, подъезжал старший оруженосец Берсерка.
- Господин приказал проследить, чтобы с тобой ничего не случилось, - с нехорошей усмешкой произнёс он.
"Следят, как бы не убежал", - догадался Дин и пояснил оруженосцу:
- Чётки где-то здесь обронил.
- Сейчас вместе поищем, - тон оруженосца стал зловещим.
Дин обернулся - старухи нигде не было. Почему-то стало легче от мысли, что её не убьёт оруженосец, а этот уж точно не пожалеет. Дин увидел около земельного холма свою потерю.
- Вот, - торжествующе произнёс он, поднимая чётки и показывая оруженосцу.
Тот презрительно усмехнулся, развернул коня и поскакал догонять отряд. Дин вскочил на Ворона и поспешил следом. Миновав перелесок, выехали на край болота. В небе с жалобным криком кружили журавли. "Край журавлиный", - вспомнилось Дину название земель руссов. Он невольно придержал коня, подняв голову к небу, и горько пожалел, что не послушался совета Яниса. Послушник осознал, что не может быть карающим мечом Господа. Как приверженец Ордена должен, но не может. И не хочет.
Когда Дин подъехал к небольшому селенью руссов, расправа была в самом разгаре. Но не презренных язычников видел послушник. Люди, такие же, как он - из плоти и крови - безоружные, оглушённые внезапным нападением, падали, сражённые ударами мечей.
Дин сполз с Ворона и, обхватив за шею своего строптивого коня, уткнулся в него лбом. Так послушник ничего не видел, но стоны и крики умирающих входили в него подобно раскалённым иглам. Когда звуки стихли, Дин услышал фырканье Ворона. Конь осторожно прикоснулся шелковистыми губами к уху своего незадачливого седока, словно подбадривая, успокаивая. Дин потрепал Ворона по гриве и, собравшись духом, повернулся.
Всё было кончено. Груда тел, горящие дома, отъезжающие рыцари. Берсерк внимательно посмотрел на Дина и кивком приказал следовать рядом. В глазах предводителя вновь появился тот блеск, что во время речи у костра. Послушник ехал, задумавшись, потому не сразу заметил идущего навстречу их отряду старца.
Старик, босой, одетый в полотняные штаны и рубаху, шествовал, опираясь на палку. Яркое солнце золотило седые волосы, словно образуя нимб над его головой. "Колдун", "Бог язычников", - раздались негромкие возгласы. Берсерк поднял руку, давая отряду знак остановиться. Старец же продолжал идти вперёд, словно перед ним никого не было. На лице Берсерка промелькнула тень сомнения. Похоже, он впервые не знал, как поступить.
Шумелко попятился назад, прикрываясь руками. Послышался смех, обидный, презрительный. Мальчик разозлился, над ним смеются. Он выпрямился и смело взглянул в глаза страшного рыцаря. Тот что-то резко сказал на своём языке. От голоса, похожего на рык зверя, Шумелке вновь захотелось вжаться в землю, но он поборол растекшийся по жилам ужас. Страшный рыцарь заговорил медленней, тише, тщательно выговаривая слова. Потом повторил ещё раз. Шумелке показалось, что было произнесено: Ведьмин камень.
- Ведьмин камень? - переспросил мальчик и указал рукой: - Это там.
Страшный рыцарь кивнул, ткнул пальцем в Шумелку, потом в себя и вытянул руку в указанную сторону.
"Велит, чтоб я его отвёл, - сообразил Шумелко и закивал, думая: - С радостью превеликой тебя, злыдень проклятый, отведу. Чтоб тебя там ведьма забрала".
Страшный рыцарь пару раз рявкнул, видимо, что-то приказал окружающим. Чужаки отправились грабить Журавки дальше, один остался рядом с Шумелкой. На остальных он похож был мало. Невысокий, щуплый, в чёрном одеянии, с большим крестом на груди, и прикреплёнными к поясу бусами. "Никак, монашек ихний", - решил мальчик. Он исподтишка оглядел монашка. Тот не выглядел злым и, похоже, тоже боялся страшного рыцаря, глядел на своего предводителя с опаской.
Шумелко наблюдал, как страшный рыцарь приторачивает к седлу своего жуткого вида белого коня сундук, прикидывал: "Сейчас бежать рано, в лесу попробую", и соображал, каким путём к Ведьминому камню чужаков провести, чтоб мимо Кривушиной избушки не проходить.
Монашек посадил Шумелку перед собой. Его вороной конёк недовольно зафыркал и попытался взбрыкнуть. Но монашек как-то с ним справился. Они ехали впереди, страшный рыцарь сзади. Добрались быстро. Верхом, это не пешим ходом идти. Вороны закружили над головами всадников, встречая незваных гостей громким недовольным карканьем. Страшный рыцарь нахмурился. "Что, злыдень, не по душе тебе ведьмины слуги", - злорадно подумал Шумелко.
Спешились. Страшный рыцарь подвёл своего коня к Ведьмину камню и занялся сундуком, повернувшись к спутникам спиной. И тут монашек развернул Шумелку в сторону лесной чащи и подтолкнул. Понять это можно было только так: беги. И Шумелко побежал. Бежал, на сколько хватило дыхания. Затем прислонился спиной к стволу старой берёзы и выдохнул облегчённо. Всё, сюда, в чащу, рыцарю в его тяжёлых доспехах не пробраться.
Отдышался быстро, и любопытство Шумелку обуяло: зачем злыдню камень Ведьмин понадобился. "Глазком одним гляну", - решил мальчик. Он вернулся и, прячась за стволы деревьев, шмыгнул в заросли кустов у ручья.
Монашек копал яму под камнем. "Сундук прятать, - догадался Шумелко. - А в сундуке, небось, злато-серебро. Видать, раньше награбили. В Журавках да Осинках такого добра отродясь не водилось". Он подивился - сухая земля у камня поддавалась легко. Закончив с ямой, монашек опустил туда сундук. И тут Шумелко увидел, как страшный рыцарь с мечом в руке подкрадывается к своему спутнику.
- Берегись! - изо всех сил завопил Шумелко раньше, чем успел что-то подумать. Притихшие уже вороны вновь заметались с громким карканьем, чуть не задевая головы людей. Монашек дёрнулся в сторону, рыцарь отклонился от вороны. Оттого меч ударил по голове монашку плашмя. Тот вскрикнул и упал без чувств.
Страшный рыцарь с похожей на оскал усмешкой вновь поднял меч и шагнул к монашку. И тут случилось нежданное: рыцарь наступил на черепки кувшина, разбитого Шумелкой. Черепки поехали по невысохшей под ними грязи, и рыцарь рухнул на землю, ударившись шлемом о Ведьмин камень. Раздался глухой гул.
Шумелко выскочил из своего убежища и кинулся к монашку. Убедился: дышит, потряс, попробовал потащить волоком. Куда там, силёнок не хватало. Страшный рыцарь между тем сел и, сняв шлем, потряс головой. Шумелко вновь юркнул в своё убежище. Рыцарь поднялся на ноги, опираясь на меч.
- Помилуйте возлюбленного моего Фердинанда, послушника Ордена, сейчас он в походе на руссов, - быстро выпалила она. Толпа вновь охнула.
Его величество отпустил подбородок девушки, взглянул с удивлением и произнёс:
- Послушника? Осознаёшь ли, дитя, что даже в случае милости нашей, вам не быть вместе с возлюбленным?
- Осознаю, пусть только он живёт, - тихо произнесла Хельга.
- Ты развлекла нас, дитя, - сказал король, обмахиваясь платочком. - Как твоё имя?
- Хельга, дочь Курта-оружейника, - ответила девушка.
- Что же, дочь оружейника, мы не только выполним эту твою просьбу. Милосердие наше безгранично. - Тут Его Величество выпрямился и принял по истине королевскую позу. - Повелеваю заменить сожжение рыцарей Ордена и его священников на казни менее суровые. Первым отрубить головы, вторых - повесить. Тех, кто вернётся из похода на руссов - помиловать.
Толпа восторженно взревела. Свита продолжила движение. Хельга отошла немного в сторону. Девушка смотрела в след королю и вздрогнула от раздавшегося рядом вкрадчивого голоса:
- Я запомню тебя, рыжая ведьма.
Инквизитор леденил Хельгу пристальным взглядом голубых глаз.
- А я прослежу, чтобы с этой дочерью оружейника ничего не случилось, - раздался твёрдый голос молодого вельможи, приотставшего от остальных.
Инквизитор и вельможа скрестили взгляды, словно мечи в поединке. Инквизитор не выдержал первым, он развернулся и поспешил за свитой. Вельможа посмотрел на поляну с догоравшими кострами. Хельга увидела боль, плескавшуюся в чёрных глазах. Но это длилось лишь мгновенье. Девушка даже засомневалась - не показалось ли.
- Ничего не бойся, - ласково обратился нежданный защитник к Хельге и тоже поспешил в замок. Кого-то он девушке смутно напоминал. Так и не сообразив кого, Хельга направилась к отцу, заранее поёживаясь от предстоящего разговора. Но обычно суровый и строгий Курт-оружейник повёл себя странно - обнял Хельгу, крепко прижал к могучей груди и принялся негромко шептать молитву, за что-то благодаря Всевышнего.
Глава девятая. "Рыцари идут"
Шумелко заскочил в избу, увидел отца с матерью, сидящих за столом и обедавших, выпалил, задыхаясь:
- Там... рыцари... Осинки... дедка...
Старшой, не торопясь, облизал ложку, отложил, встал со скамьи и велел:
- Отдышись и толком сказывай.
Мальчик выдохнул, вдохнул и торопливо, сбиваясь, рассказал о "беде неминучей" и о дедовом наказе, добавив:
- А дедка-то там остался.
Мать всхлипнула, отец потихоньку перекрестился. Шумелко тоже хотел, было, слезу пустить, отец не дал.
- Созывай всех к колодцу с журавлём, живо! В колокол ударь, - и повернулся к матери: - Собирай малого, еды захвати.
Затем подтолкнул в спину замешкавшегося сына. Шумелко, откуда и силы взялись, понёсся к колодцу, около которого висел между столбами малый колокол. Добежав, мальчик схватил верёвку, привязанную к языку колокола, и принялся раскачивать. Звук, поначалу глухой, усиливался с каждым ударом, наполняя окрестности звоном и гулом. Колокол запел. И слышалось мальчику в том пении:
- Дон-дон! Бе-да! Дон-дон! Бе-да!
Все ребятишки в Журавках мечтали заставить колокол звенеть. Шумелке с Рябчиком, как-то почти удалось, да Рябчикова тётка увидала, с хворостиной за ними через всю деревню гналась, еле убежали. И вот ударял Шумелко в колокол с разрешенья отцовского, да сердечко не от радости билось быстро, от тревоги.
- Дон-дон! Бе-да! Дон-дон! Бе-да!
Давно не пел колокол. Давно не созывал к себе, не нёс вестей печальных, тревожных. Потому жители деревни, заслышав звон, оставили дела и поспешили к колодцу с журавлём.
Старшой обвёл собравшихся строгим взглядом. Все, даже шушукающиеся молодки стихли. Шумелко во все глаза смотрел на отца, хмурого больше обычного.
- Рыцари идут, - сказал тот. Охнули бабы, завыла в голос Рябчикова тётка, зашумели мужики. Старшой прикрикнул: - Тихо! Не досуг горевать да слёзы лить. Берите еду, у кого, что есть, и уходим звериными тропами за Чёртов Лог, - к дружку Шумелкиному повернулся: - Рябчик, седлай Серко, скачи в Николино к звонарю, пусть в набат бьёт. А после - в град княжий, падай князю в ноги, защиты проси, - и вновь ко всем: - Что рты раззявили? Бегом сбираться!
- А как же коровушки, лошадушки, - робко спросил кто-то.
- Оставляем всё, по тропам скотинке не пройти, самим бы, дай Бог, спастись, - горько, но твёрдо произнёс Старшой. И твёрдость та лучше слов уверила. Не было в Журавках никого бережливей Старшого, в сердцах кое-кто и скупым называл. Раз уж он всё бросить готов, значит, и правда так надо. Суматоха охватила деревню, метались по дворам люди, хлопали калитки и двери изб.
Шумелко помог другу оседлать Серко - самого быстрого в деревне конька. До околицы проводил. Царапнула обида - не его отправили, да тут же отпустила. Никто лучше Рябчика верхом не ездил, прав отец, не зря деревней верховодит. Когда вернулся, на другом конце деревни перед лесной чащей стояли обитатели Журавок: непривычно притихшие, серьёзные, ребятня и та не бегала, не шумела.
Первыми по тропке двинулись охотники. В середине - бабы с ребятишками, старики и старухи. Последними - мужики. Самые сильные несли в руках вилы, цепы, рогатины. Шумелко в середине рядом с матушкой шёл. Та поначалу зорко за ним следила, а потом малой захныкал. Матушка к груди дитя приложила, так на ходу и принялась кормить. Шумелко улучил момент и юркнул в кусты. Никто не заметил.
Мальчик дождался, когда все пройдут. Для верности ещё чуток посидел в своём укрытии. Затем вылез и отправился назад. Ещё когда в колокол звонил, решил: у отца забота не малая - за всю деревню отвечать. Значит, дедку выручать он, Шумелко, должен. Так бы никто его не отпустил - всё мальцом несмышлёным считают. Вот и пришлось вид сделать, что он со всеми, а потом улизнуть. Матушка будет думать, он к отцу ушёл, Старшой же - что сын с матушкой. Не скоро хватятся.
Довольный собой Шумелко вышел к окраине деревни, и тут же отпрянул, спрятавшись за дерево. По дворам бродили чужаки. Неожиданно сбоку раздался треск веток. Шумелко кинулся, было, бежать, да не успел. Мальчик почувствовал, как кто-то, ухватив за рубашку, поднимает его в воздух. Отчаянно болтая руками и ногами, мальчик повернулся и увидел показавшегося очень большим рыцаря.
Рыцарь пронёс Шумелку через всю деревню за шкирку, как щёнка, швырнув кому-то под ноги. Шумелко вскочил и поднял голову вверх. Если поймавший его рыцарь показался большим, то тот, перед которым он стоял сейчас, был просто огромным. И страшным.
Глава десятая. Язычники
С самого вступления на землю руссов Дину казалось, что он в вязком страшном сне и никак не может проснуться. Началось всё с раннего утра, когда наткнулись на сидящих около костра двоих местных. Застигнутые врасплох, они не успели даже вскочить на ноги, как были зарублены мечами. Дин вспомнил, что по законам рыцарства противник должен быть вызван на поединок и имеет право на выбор оружия, но тут же себя одёрнул: к язычникам законы не применялись. Закрался в голову опасный вопрос: "Почему". Ведь эти двое наверняка воины, если судить по лёгким доспехам и сложенному неподалёку оружию.
Никто не успел опомниться, как из леса выскочил третий - огромный космач в простой одежде, вооружённый длинной палкой с раздвоенным в виде рогов концом. Он молниеносно подсунул своё оружие под ближнюю лошадь и рванул вверх. Взвившееся животное с распоротым брюхом рухнуло, придавив собой сидевшего на нём рыцаря. Космач оседлал поверженного противника и принялся его душить.
Тут остальные рыцари опомнились. Берсерк, соскочил с коня, в два прыжка достиг космача и ударом боевого топора снёс тому голову. Но опоздал. Рыцарь, ветеран многих походов, лежал бездыханный со сломанной шеей. Предводитель обвёл налившимся кровью взглядом своё воинство и произнёс:
- Руссы дорого заплатят за эту смерть, - затем распорядился: - Похоронить быстро, почести отдадим потом.
Слуги поспешно выкопали большую могилу, туда посадили мёртвого рыцаря, рядом положили все его доспехи и оружие. Быстро закопали. Дин прочёл короткую молитву, и по приказу Берсерка отряд двинулся дальше. Неожиданно послушник обнаружил отсутствие чёток. "Обронил у могилы", - решил он и развернул коня.
Доехав до места схватки, Дин соскочил с Ворона и замер. Около убитых руссов стояла на коленях маленькая старуха в чёрной одежде и смотрела на него. Во взгляде этом было столько горя, страха и ненависти, что Дин невольно попятился. Нервно зафыркал Ворон. Послушник обернулся. К нему, не спеша, подъезжал старший оруженосец Берсерка.
- Господин приказал проследить, чтобы с тобой ничего не случилось, - с нехорошей усмешкой произнёс он.
"Следят, как бы не убежал", - догадался Дин и пояснил оруженосцу:
- Чётки где-то здесь обронил.
- Сейчас вместе поищем, - тон оруженосца стал зловещим.
Дин обернулся - старухи нигде не было. Почему-то стало легче от мысли, что её не убьёт оруженосец, а этот уж точно не пожалеет. Дин увидел около земельного холма свою потерю.
- Вот, - торжествующе произнёс он, поднимая чётки и показывая оруженосцу.
Тот презрительно усмехнулся, развернул коня и поскакал догонять отряд. Дин вскочил на Ворона и поспешил следом. Миновав перелесок, выехали на край болота. В небе с жалобным криком кружили журавли. "Край журавлиный", - вспомнилось Дину название земель руссов. Он невольно придержал коня, подняв голову к небу, и горько пожалел, что не послушался совета Яниса. Послушник осознал, что не может быть карающим мечом Господа. Как приверженец Ордена должен, но не может. И не хочет.
Когда Дин подъехал к небольшому селенью руссов, расправа была в самом разгаре. Но не презренных язычников видел послушник. Люди, такие же, как он - из плоти и крови - безоружные, оглушённые внезапным нападением, падали, сражённые ударами мечей.
Дин сполз с Ворона и, обхватив за шею своего строптивого коня, уткнулся в него лбом. Так послушник ничего не видел, но стоны и крики умирающих входили в него подобно раскалённым иглам. Когда звуки стихли, Дин услышал фырканье Ворона. Конь осторожно прикоснулся шелковистыми губами к уху своего незадачливого седока, словно подбадривая, успокаивая. Дин потрепал Ворона по гриве и, собравшись духом, повернулся.
Всё было кончено. Груда тел, горящие дома, отъезжающие рыцари. Берсерк внимательно посмотрел на Дина и кивком приказал следовать рядом. В глазах предводителя вновь появился тот блеск, что во время речи у костра. Послушник ехал, задумавшись, потому не сразу заметил идущего навстречу их отряду старца.
Старик, босой, одетый в полотняные штаны и рубаху, шествовал, опираясь на палку. Яркое солнце золотило седые волосы, словно образуя нимб над его головой. "Колдун", "Бог язычников", - раздались негромкие возгласы. Берсерк поднял руку, давая отряду знак остановиться. Старец же продолжал идти вперёд, словно перед ним никого не было. На лице Берсерка промелькнула тень сомнения. Похоже, он впервые не знал, как поступить.
Глава одиннадцатая. Поцелуй ведьмы
Шумелко попятился назад, прикрываясь руками. Послышался смех, обидный, презрительный. Мальчик разозлился, над ним смеются. Он выпрямился и смело взглянул в глаза страшного рыцаря. Тот что-то резко сказал на своём языке. От голоса, похожего на рык зверя, Шумелке вновь захотелось вжаться в землю, но он поборол растекшийся по жилам ужас. Страшный рыцарь заговорил медленней, тише, тщательно выговаривая слова. Потом повторил ещё раз. Шумелке показалось, что было произнесено: Ведьмин камень.
- Ведьмин камень? - переспросил мальчик и указал рукой: - Это там.
Страшный рыцарь кивнул, ткнул пальцем в Шумелку, потом в себя и вытянул руку в указанную сторону.
"Велит, чтоб я его отвёл, - сообразил Шумелко и закивал, думая: - С радостью превеликой тебя, злыдень проклятый, отведу. Чтоб тебя там ведьма забрала".
Страшный рыцарь пару раз рявкнул, видимо, что-то приказал окружающим. Чужаки отправились грабить Журавки дальше, один остался рядом с Шумелкой. На остальных он похож был мало. Невысокий, щуплый, в чёрном одеянии, с большим крестом на груди, и прикреплёнными к поясу бусами. "Никак, монашек ихний", - решил мальчик. Он исподтишка оглядел монашка. Тот не выглядел злым и, похоже, тоже боялся страшного рыцаря, глядел на своего предводителя с опаской.
Шумелко наблюдал, как страшный рыцарь приторачивает к седлу своего жуткого вида белого коня сундук, прикидывал: "Сейчас бежать рано, в лесу попробую", и соображал, каким путём к Ведьминому камню чужаков провести, чтоб мимо Кривушиной избушки не проходить.
Монашек посадил Шумелку перед собой. Его вороной конёк недовольно зафыркал и попытался взбрыкнуть. Но монашек как-то с ним справился. Они ехали впереди, страшный рыцарь сзади. Добрались быстро. Верхом, это не пешим ходом идти. Вороны закружили над головами всадников, встречая незваных гостей громким недовольным карканьем. Страшный рыцарь нахмурился. "Что, злыдень, не по душе тебе ведьмины слуги", - злорадно подумал Шумелко.
Спешились. Страшный рыцарь подвёл своего коня к Ведьмину камню и занялся сундуком, повернувшись к спутникам спиной. И тут монашек развернул Шумелку в сторону лесной чащи и подтолкнул. Понять это можно было только так: беги. И Шумелко побежал. Бежал, на сколько хватило дыхания. Затем прислонился спиной к стволу старой берёзы и выдохнул облегчённо. Всё, сюда, в чащу, рыцарю в его тяжёлых доспехах не пробраться.
Отдышался быстро, и любопытство Шумелку обуяло: зачем злыдню камень Ведьмин понадобился. "Глазком одним гляну", - решил мальчик. Он вернулся и, прячась за стволы деревьев, шмыгнул в заросли кустов у ручья.
Монашек копал яму под камнем. "Сундук прятать, - догадался Шумелко. - А в сундуке, небось, злато-серебро. Видать, раньше награбили. В Журавках да Осинках такого добра отродясь не водилось". Он подивился - сухая земля у камня поддавалась легко. Закончив с ямой, монашек опустил туда сундук. И тут Шумелко увидел, как страшный рыцарь с мечом в руке подкрадывается к своему спутнику.
- Берегись! - изо всех сил завопил Шумелко раньше, чем успел что-то подумать. Притихшие уже вороны вновь заметались с громким карканьем, чуть не задевая головы людей. Монашек дёрнулся в сторону, рыцарь отклонился от вороны. Оттого меч ударил по голове монашку плашмя. Тот вскрикнул и упал без чувств.
Страшный рыцарь с похожей на оскал усмешкой вновь поднял меч и шагнул к монашку. И тут случилось нежданное: рыцарь наступил на черепки кувшина, разбитого Шумелкой. Черепки поехали по невысохшей под ними грязи, и рыцарь рухнул на землю, ударившись шлемом о Ведьмин камень. Раздался глухой гул.
Шумелко выскочил из своего убежища и кинулся к монашку. Убедился: дышит, потряс, попробовал потащить волоком. Куда там, силёнок не хватало. Страшный рыцарь между тем сел и, сняв шлем, потряс головой. Шумелко вновь юркнул в своё убежище. Рыцарь поднялся на ноги, опираясь на меч.
