Попаданка с квартирой приключений не ищет

– Что ж. Приятного аппетита!
       Мы успели позавтракать и перейти в гостиную. Перед этим Марк под моим руководством загрузил посудомойку.
       Едва мы успели расположиться в гостиной, раздался звонок в квартиру. Доставка.
       – Ой, мне еще нужно одеться на выход. Маркас, пойдемте.
       Я вручила малышку целителю.
       Забрав пакеты у курьера и попрощавшись с ним, я не стала закрывать дверь в родной подъезд.
       – Маркас, я быстро переоденусь, а вы следите, чтобы дверь не закрылась до конца.
       Нужно было бы надеть ей подгузник, но я спешила в аптеку за бутылочками и сосками. Иначе, как ребенка кормить?
       Перед уходом я оставила целителю для малышки детскую бутылочку из-под воды с поильником. В нее я налила кипяченую, чуть подслащенную воду. Терпеливая детка пока молчит, если оголодает и начнет плакать, так хоть водички дадут.
       

***

       И вот теперь мы шли в аптеку, и Марк мне рассказывал о новом для меня «чудном» мире.
       – Вероятно, ось вращения нашей планеты ^[1] перпендикулярна плоскости эклиптики ^[2] .
       – Серьезно?
       – Что не так?
       – Вот это: сочетание слов «вероятно», «ось вращения», «плоскость эклиптики».
       – Ну да. Я все это узнал на Земле. У нас мало кто задумывается о том, что мы живем на планете. И планета даже не имеет собственного названия, как Земля. Просто Мир. У нас не очень развита астрономия и нет почти никаких представлений о космосе. Но зато мы всегда знали, что наш мир не единственный, и сейчас, к счастью или несчастью, как посмотреть, у нас есть выход в ваш мир. А теперь есть и у вас.
       – Замечательно! Но зачем это мне?
       – Думаю, через очень недолгое время, мы это узнаем.
       – Мы?
       – Да, я, Ант и вы. Я могу продолжать рассказ?
       – Чуть позже. Мы уже пришли.
       Да. Мы уже пришли.
       Как я и задумала, сначала зашли в аптеку. И там я взяла все, насколько помнила, необходимое, включая термометр для измерения температуры тела, хотя не была уверена, что он понадобится при наличии волшебного целителя.
       Я уже собиралась все оплачивать, когда Марк достал пластиковую карту и рассчитался сам.
       Умереть – не встать. Когда это закончится? Я скоро отупею от бесконечного удивления.
       – Откуда?
       – Что откуда?
       – Карта.
       – Из банка.
       – У вас откуда?
       – Открыли счет, заказали карту.
       «Прибью! Ну разве можно так отвечать? Ведь понимает, о чем его спрашивают. В самом деле, откуда у иномирянина пластиковая карта из банка? Без проблем. Да?»
       Я рассердилась, надулась и не стала больше ничего спрашивать.
       С видом, отвергающим всяческие переговоры, я отправилась в магазин «Все для семьи» и повлекла за собой Марка. Там я набрала разных одежек для малышки на все случаи жизни в расчете на неделю, а также одеяло-конверт и плоскую подушечку. В этот раз Маркас не стал рассчитываться сам, достал вторую карту, несколько отличающуюся по цвету, и вручил мне, и сообщил на ушко пин-код. Я не стала спорить в присутствии продавца на кассе, оставив разъяснения на потом.
       Едва мы вышли из магазина, Маркас заявил:
       – Ева, я не понимаю, что вас так рассердило. Карты самые настоящие. Почему вы считаете, что мы не могли открыть счет и получить банковские карты?
       – Да? Может, у вас и паспорта российские или вообще какие-то земные есть?
       Маркас лишь слегка стушевался, но ответил:
       – Да, у нас есть паспорта. Нам помог друг. Мы открыли счет и внесли на него свои средства. Поскольку вы нас кормите, и мы вас вводим в расходы, вторую карту приготовили для вас. Мы не успели это с вами обсудить, так как не рассчитывали в ближайшее время выходить на Землю.
       – Вы вообще ничего не успели со мной обсудить. Ант уже второй день морочит мне голову и ничего не рассказывает. А вы, оказывается, готовились к встрече со мной, даже карту приготовили. У меня кончилось терпение. Я сейчас вас всех выгоню и на порог больше не пущу. А малышку себе оставлю. Вот.
       – Ева, пожалуйста, не сердитесь. Мы вам все расскажем. Давайте устроим малышку, сядем и спокойно поговорим.
       

***

       Наконец, занесла кроху, укутанную в махровую простынку, в гостиную. По-хорошему, купать детку нужно было бы сытую, но одевать немытую тоже не годится.
       – А какие мы чистенькие!
       Я вскрыла упаковку подгузников.
       – Смотрите, господа, и учитесь, возможно, вам самим придется это делать.
       Уложила малышку на диван между собой и Бернсом, освободила от простыни и пеленки, привычным движением левой руки прихватила ее за обе щиколотки, приподняла попку, подсунула нижнюю часть подгузника, завернула верхнюю на животик и закрепила липучками по размеру.
       – Вот так, – и пощекотала пузико крохе.
       Ответом мне была тишина. Я глянула и обнаружила потрясенные лица двоих мужчин: точнее определить выражение лиц Анта и Бернса я бы не взялась. Бесстрастным остался Марк, и заинтересованно смотрел Арсан.
       Я как-то не подумала, что это могло быть, с их точки зрения, неприлично. Получается, что я продемонстрировала им не только попку девочки, но и ее половую принадлежность. И, видимо, я заблуждалась, что когда-нибудь они сами будут менять ей подгузники. Ну не подумала.
       – Это – не мальчик, – сказал Арсан, и удивленно развел руками. – А кто?
       И тут я вспомнила детский анекдот. Не знаю, что мною руководило, но я тут же его и рассказала.
       – Встречаются два голышка на пляже: мальчик и девочка. Мальчик долго рассматривал девочку, потом спросил: Потеял? Девочка покачала головой: Не-а. Мальчик с ужасом: Отойвали! Девочка спокойно: Не-а. Мальчик: Так и быё? Девочка: Ага. Мальчик: Стъяная констьюкция.
       У меня хорошо получалось имитировать детскую речь с выпадением правильных звуков. Мужчины вылупились на меня с вообще непередаваем выражением лиц, причем все четверо.
       Я им перевела:
       – Потерял?
       – Нет.
       – Оторвали!
       – Нет.
       – Так и было?
       – Да.
       – Странная конструкция, – и не смогла удержаться, начала хохотать. Чуть не плача от смеха, взяла на руки радостную малышку: ей понравилось, как я смеюсь.
       – Что такое пляж? И почему там встречаются голые дети? – подал голос Бернс.
       – Это такое общественное место у воды на берегу моря или реки, где люди отдыхают, купаются и загорают.
       – И все голые? – не скрывая ужаса, спросил Бернс.
       Я, стараясь сдержать смех, что не очень получалось, на него посмотрела. Мужик в настоящем шоке. И утешить его особо не получится.
       – Нет. Взрослые одеты. Немного.
       – Немного? – целитель не справился с голосом и «дал петуха» ^[3] .
       Обстановку разрядил Арсан:
       – Я понял! Это – девочка, – и начал смеяться вместе со мной.
       Через пару секунд смеяться начали все: и отмершие Ант с Марком, и сконфуженный Бернс.
       И тут до меня кое-что дошло, я даже не поняла, как могла этого не замечать так долго, и перестала смеяться.
       Сидела и смотрела на ржущих мужиков. Спустя секунд тридцать они обратили внимание на мою напряженную физиономию. И повисло нехорошее молчание.
       – Ева, что случилось? – первым не выдержал Марк.
       – Почему вы все понимаете и говорите по-русски? Допустим, Ант и Бернс могли выучить как-то, я слышу акцент, Марк тоже, но говорит практически без акцента. А ребенок откуда знает язык? – я кивнула на Арсана.
       Тут оживился целитель.
       – Леди, но это же совсем просто, – и с таким энтузиазмом, что у меня брови полезли на лоб: что может быть проще, чем иномиряне, свободно говорящие на твоем родном языке.
       – Да-да, – с сарказмом отреагировала я, - совсем просто. Еще скажите, что я воспринимаю ваш язык, как русский, и сама на нем говорю, или еще лучше – в вашем мире тоже все говорят на русском.
       – Что вы, леди, – с воодушевлением продолжил целитель. – Это невозможно. На самом деле, все, действительно, просто. Есть специальный артефакт, – в этом месте я, пытаясь сдержать нервный смех, «хрюкнула» (ага, совсем просто – артефакт!), но Бернса это не остановило. – Да, и этот артефакт считывает с носителя языка базовую основу с актуальным запасом слов. Любого языка! А также переносит любому другому существу, пользующемуся вербальным способом общения ^[4] . Если его речевой аппарат приспособлен, то существо не только в состоянии понимать, но и говорить.
       Некоторое время я переваривала новость.
       – То есть, вы все воспользовались этим артефактом и теперь знаете русский язык. А для детей это не вредно? – я снова обозначила кивок в сторону Арсана.
       – Совершенно безопасно, при соблюдении некоторых правил использования.
       – Кроме русского я еще знаю английский, – похвастался Арсан.
       – А мы еще знаем китайский и суахили, и еще пару африканских языков, – добавил Марк.
       – Ага, – пробурчала я. – Asubuhi njema! ^[5] Ой, не смотрите на меня так, я больше ничего на суахили не знаю. Так уж получилось.
       – Интересный выбор фразы, – вкрадчиво констатировал Марк и поинтересовался: – С милым другом утром здоровались?
       И тут же получил кулаком тычок в ребра от сидящего рядом Анта.
       Меня вопрос не смутил, а скорее развеселил и снял напряженность.
       – Маркас, это что за вопросы? Я же не спрашиваю о подружке, которая научила вас делать яичные гренки. Я вообще думала, что это семейный рецепт. Очень хотелось спросить, но не стала.
       – А вы спросите, – завелся Марк, и снова получил от Анта тычок в бок.
       – Хорошо, непременно спрошу… потом, если напомните. Так. Подгузник вас не впечатлил, менять его, судя по вашему виду, вы не будете. Пойду, сделаю малышке еду. Мэтр Бернс, спасибо за разъяснения.
       Честно говоря, выслушивать истории об амурных похождениях Марка, настроения не было. Я лучше послушаю объяснения по поводу моего здесь появления. Что почему-то им нужна, я уже поняла. Но зачем?
       

       Глава 8. Интермедия 1. Мирон

       ...Если внешне я уже давно притерпелся к новому миру, то внутренне все еще осознавал себя прежним, и это касалось не только чужого тела, но и нового имени тоже. Возникшие ныне обстоятельства возвращали меня к прошлому, и я был обеспокоен, как все пойдет, получится ли то, что мы задумали.
       Я с горечью и тоской вспоминал свою жену: сначала девушку, которая выглядела совсем юной, значительно моложе своего возраста, потом молодую женщину – мать моих детей – очень заботливую, нежную и страстную, умную и решительную и… верную, которая ждала меня из опасных командировок. Теперь я видел пожилую красивую, но незнакомую женщину, в которой все же узнавал, и юную девушку, и молодую женщину, которых не мог и не хотел забыть.
       Нам с побратимом нужно было спасти королевство от внешней угрозы, но с этим мы справимся, для этого сделано немало, и уже почти готов к претворению план, а я, во что бы то ни стало, хотел вернуть себе ее – свою жену.
       Я вспомнил, как мы нашли ее полгода назад, перед этим перевернув половину учреждений Москвы. Ведь с того времени, когда я последний раз видел ее, обнял и обещал скоро вернуться и не вернулся, прошло больше тридцати лет.
       Она с детьми несколько раз поменяла место жительства в Москве. Сначала с ухудшением жилья: видимо им не хватало денег на жизнь. Нашу роскошную квартиру в генеральском доме на Фрунзенской набережной она несколько лет сдавала, а сама с детьми раз за разом меняла скромные двушки в спальных районах на окраинах столицы. Потом, когда дети пошли в школу, вернулась на Фрунзенскую.
       И у меня появились вопросы к моим родителям, которым эти вопросы уже не получится задать. Как они, люди очень обеспеченные, могли оставить в нужде, без помощи мою женщину и своих внуков. Но об этом я смог спросить своего младшего брата, так как основные звенья плана по защите королевства на Земле были завязаны на него, и уж он-то был постоянно в зоне доступа.
       

***

       – Игорь, как получилось, что моя жена и дети нуждались и должны были съехать из нашей квартиры на съемные? Почему родители не помогли? Почему ты не помог?
       – Не искри, – Игорь тяжело вздохнул. – Я с себя ответственности не снимал, и помогал исподтишка, как и чем мог. Это матушка всем нам подкузьмила. Ты же знаешь, она не приняла Еву и недолюбливала. Пока ты был жив, у них было вооруженное перемирие.
       После твоей смерти мать хотела у Евы отнять детей. К тому же после похорон Ева попала в больницу, а детей оставила с соседкой. Вот тут матушка и развернулась. Мы с отцом еле утихомирили ее. Потому Ева от родителей дистанцировалась и ничего не принимала. Свела общение до минимума. От меня и отца принимала только подарки детям по праздникам. Ну и я потихоньку, чтобы она не прознала, способствовал развитию ее бизнеса. Пока была жива мама, Ева даже не давала родителям встречаться с детьми.
       – Что случилось с Евой, почему она попала в больницу?
       – Она была беременна, и после твоих похорон у нее случился выкидыш. Это было неожиданностью для меня, и я об этом не знал, пока матушка не привезла в дом детей. Сказала, что Ева бросила детей, а сама куда-то уехала. Что ничего другого и не ожидала от этой, что даже мужа не оплакивала.
       На похоронах и во время поминок Ева не рыдала и не билась в истерике, была совершенно спокойна. Потом я понял, что она не сразу поверила, все твердила: «Этого не может быть!» А потом держала себя в руках. Спокойствие было каменным. Видимо, дома у нее начался отходняк. И вот так это закончилось.
       Я сразу же поехал узнавать, что к чему, поговорил с соседкой. Стало понятно, что мать солгала, вывернула так, как ей этого хотелось. Я навестил Еву в больнице, и когда она выписалась, вернул детей.
       И все бы было нормально, Ева могла и не узнать об эскападе матушки, но ты же должен помнить нашу маму. Она не успокоилась и написала заявление в опеку. Ева официально никогда не работала. Ее фриланс как бы и не считался, хотя бы потому, что при тебе она работала для собственного удовольствия. Так что опека помотала ей нервы изрядно.
       Нам с отцом пришлось приложить немало усилий, чтобы придавить мать и успокоить органы опеки. Не поверишь, мы сделали справку о психической нестабильности матушки, что, в общем, было недалеко от истины. С трудом удалось убедить Еву, и закинуть приличную сумму на ее счет, и предоставить в опеку справку. Когда все утихло, Ева вернула все деньги, и не желала ничего об этом слышать.
       

***

       У нас не было серьезных накоплений. Я получал очень приличное жалованье, но оно почти полностью тратилось на жизнь – мы ни в чем себе не отказывали. Еве очень нравился антикварный новодел, она покупала пузатые буфеты и удивительной красоты шпалеры. Мы ездили за границу. Путешествовали по Италии и Франции.
       Рассказ брата тогда меня просто размазал и потерей нашего не рожденного ребенка, и страданиями, и тяготами Евы. И я чувствовал себя виноватым из-за того, что не думал о возможном варианте такого будущего для своей семьи. Весьма возможного будущего, при моей-то профессии.