— Эй, — она села рядом, взяла его за руку. — Не засыпай. Я читала, что раненым нельзя спать.
— Это миф, — слабо улыбнулся он. — Но... хорошо. Буду бодрствовать.
Они сидели в тишине. Мария не отпускала его руку.
— Кто это был? — наконец спросила она. — Кто напал?
— Не знаю. Наемники, наверное. Всадники тьмы — их можно нанять за достаточную цену.
— Ворган?
— Возможно. Или кто-то еще. У меня... много врагов.
Мария почувствовала гнев, холодный и яростный.
— Мы найдем их. И они ответят.
Кайрен открыл глаза, посмотрел на нее.
— Ты изменилась. Когда впервые пришла сюда, была напугана, потеряна. А сейчас...
— Сейчас я зла, — закончила Мария. — Они чуть не убили тебя. Нет. Не просто чуть не убили — они ранили тебя, когда ты защищал меня. Это... — голос сорвался.
— Эй, — он сжал ее руку. — Я жив. Благодаря тебе. Если бы ты не заметила копье, не крикнула... все могло быть хуже.
— Но недостаточно. Я должна была...
— Ты сделала все, что могла. Больше, чем я ожидал. Ты не растерялась, не впала в панику. Помогла мне, перевязала рану, подала сигнал. Ты... — он замолчал, подбирая слова, — ты невероятная, Мария.
Она почувствовала слезы, подступающие к глазам, и яростно моргнула, прогоняя их.
— Не надо. Не надо говорить так, когда ты ранен и можешь...
— Умереть? Не умру. Слишком упрямый. Как и ты.
Она засмеялась сквозь слезы.
— Упрямая Звезда, — прошептала она. — Помнишь?
— Помню. Цветок все еще жив?
— Да. Стоит в моей комнате. Каждое утро я смотрю на него.
— Хорошо. Значит, я тоже выживу. Для симметрии.
Они замолчали, и Мария прислонилась головой к его неповрежденному плечу. Слушала его дыхание — тяжелое, но ровное. Чувствовала тепло его тела.
— Спасибо, — тихо сказала она. — За полет. До нападения... это было самым прекрасным, что со мной случалось.
— Мне тоже, — так же тихо ответил он. — Я давно не летал просто так. Для радости. Всегда только по делам, с целью. А сегодня... — он замолчал. — Сегодня я летал, потому что хотел поделиться этим с тобой.
Мария почувствовала, как сердце сжимается.
— Когда ты поправишься, мы полетим снова?
— Обещаю. Но в следующий раз возьму охрану.
Они сидели, держась за руки, и ждали. Ждали помощи, которая, Мария молилась, придет вовремя.
Солнце клонилось к закату, когда они наконец услышали звук крыльев — другой, более тяжелый. И рык — знакомый, дружественный.
Два дракона приземлились у входа в расселину. Трансформировались в людей — воины из личной гвардии Кайрена.
— Милорд! — они ворвались в пещеру. — Мы видели сигнал...
— Жив, — прохрипел Кайрен. — Ранен, но жив. Несите меня домой.
Они подняли его осторожно, один взвалил на спину. Второй обернулся к Марии.
— Миледи, вы...
— Я цела, — сказала она твердо. — Летите. Ему нужен лекарь. Немедленно.
Обратный путь в замок был размытым пятном в памяти. Мария летела на спине одного из драконов, держась и молясь, чтобы Кайрен дотерпел.
Когда они приземлились во дворе, там уже ждали лекари с носилками. Кайрена унесли, а Мария осталась стоять, окровавленная, в разорванном платье, дрожа от шока и усталости.
Элара подбежала, охнув при виде ее состояния.
— Миледи! Боги, что случилось?!
— Напали, — глухо сказала Мария. — В горах. Всадники тьмы.
— Вы ранены?
— Нет. Это его кровь.
И только тогда, когда адреналин схлынул, Мария почувствовала, как подкашиваются ноги. Элара подхватила ее, не дав упасть.
— Идемте, миледи. Вам нужно в покои. Переодеться, отдохнуть...
— Нет, — Мария выпрямилась, собрав волю в кулак. — Сначала к Кайрену. Я должна убедиться, что с ним все в порядке.
Элара хотела возразить, но, глянув в глаза Марии, лишь кивнула.
— Как скажете, миледи.
Они пошли в покои лорда, и в груди Марии билась только одна мысль:
"Только не он. Пожалуйста, только не он."
Покои Кайрена находились в северном крыле замка — Мария никогда раньше не была там. Высокие своды, темный камень стен, факелы, бросающие дрожащие тени. Всё здесь дышало древностью и силой.
Элара привела её к массивной двери из черного дерева, украшенной резьбой в виде драконов. За дверью слышались голоса — приглушённые, напряжённые.
Мария толкнула дверь, не спрашивая разрешения.
Внутри была просторная комната с высоким потолком. В центре стоял огромный резной стол, заваленный картами и документами. У дальней стены — массивная кровать с тёмными бархатными пологами. И на этой кровати лежал Кайрен, бледный как смерть, окружённый лекарями.
Старший лекарь — седобородый дракон в длинных одеждах — склонился над раной, что-то бормоча себе под нос. Двое помощников держали наготове бинты, склянки с жидкостями, инструменты.
Мария замерла на пороге, и сердце сжалось при виде Кайрена. Он лежал неподвижно, глаза закрыты, грудь едва поднималась. Рана на плече была открыта — красная, воспалённая, из неё сочилась тёмная кровь.
— Миледи, — старший лекарь обернулся, заметив её. — Вам не следует здесь находиться. Это не место для...
— Я останусь, — твёрдо сказала Мария, входя. — Я была с ним, когда это случилось. Я перевязывала рану. Я имею право быть здесь.
Лекарь хотел возразить, но в этот момент Кайрен застонал, и все внимание снова переключилось на него.
Мария подошла ближе, встала у изголовья кровати. Вблизи Кайрен выглядел ещё хуже — кожа восковая, под глазами тёмные круги, губы бескровные.
— Что с ним? — спросила она, стараясь сохранять спокойствие.
— Отравление, — мрачно ответил лекарь, продолжая обрабатывать рану. — Копьё было отравлено. Яд медленно распространяется по крови, ослабляя организм. Я даю противоядие, но... у драконов сильный иммунитет. Он выживет. Просто нужно время.
— Сколько времени?
— Несколько дней. Может, неделю. Будет лихорадка, бред. Организм борется.
Мария кивнула, впитывая информацию. Несколько дней. Она может это пережить. Главное — он выживет.
Она наблюдала, как лекарь накладывает на рану какую-то мазь — густую, зеленоватую, пахнущую травами. Потом туго перебинтовывает плечо.
— Вы вымыли руки перед тем, как прикасаться к ране? — вдруг спросила Мария.
Лекарь удивлённо посмотрел на неё.
— Что?
— Руки. Вы их вымыли? С мылом, в горячей воде?
— Я... — он нахмурился. — Зачем? Я же накладываю целебную мазь, она всё очистит.
Мария почувствовала, как внутри вспыхивает паника.
— Нет. Нет, так нельзя. Вы можете занести инфекцию. Нужно всё вымыть — руки, инструменты, бинты должны быть чистыми...
— Миледи, — лекарь говорил терпеливо, как с ребёнком. — Я лечу драконов триста лет. Я знаю, что делаю.
— Но стерильность...
— Что?
Мария осеклась. Здесь даже слова такого не было. Как объяснить теорию микробов людям, которые не изобрели микроскоп?
Она глубоко вдохнула, собираясь с мыслями.
— Есть... маленькие существа, которых не видно глазом. Они живут везде — на коже, в воздухе, в грязи. И когда они попадают в открытую рану, они вызывают гниение, лихорадку, смерть. Поэтому всё, что касается раны, должно быть абсолютно чистым.
Лекарь смотрел на неё скептически.
— Существа, которых не видно? Простите, миледи, но это звучит как бред.
— Это не бред! — Мария повысила голос. — В моём мире мы знаем это уже сотни лет! Чистота спасает жизни!
— Миледи...
— Послушайте, — она заставила себя говорить спокойнее. — Что вы потеряете, если попробуете? Вымойте руки. Прокипятите бинты. Обработайте инструменты в кипятке. Что плохого может случиться от чистоты?
Лекарь колебался, потом пожал плечами.
— Ладно. Если это вас успокоит. — Он повернулся к помощникам. — Вы слышали. Принесите горячую воду, мыло. И прокипятите запасные бинты.
Помощники переглянулись, но поспешили выполнить приказ.
Мария выдохнула с облегчением. Маленькая победа, но важная.
Пока лекари готовились, она села на край кровати, взяла руку Кайрена в свою. Она была тёплой — слишком тёплой. Лихорадка начиналась.
— Держись, — прошептала она. — Ты слышишь меня? Держись. Ты обещал показать мне небо снова. Ты не можешь умереть.
Пальцы Кайрена дрогнули в её руке — едва заметно, но она почувствовала.
Следующие несколько часов прошли в напряжённой работе. Лекари перевязали рану заново — уже вымытыми руками, прокипячёнными бинтами. Давали противоядие — горькую чёрную жидкость, которую приходилось вливать по капле в приоткрытый рот. Прикладывали холодные компрессы ко лбу, чтобы сбить жар.
Мария помогала, чем могла. Держала чашу с водой, меняла компрессы, поправляла подушки. Лекари сначала пытались выпроводить её, потом привыкли к её присутствию.
К вечеру старший лекарь выпрямился, потирая уставшую спину.
— Всё, что можно, мы сделали. Теперь остаётся только ждать. Организм должен победить яд сам.
— А если не сможет? — тихо спросила Мария.
Лекарь посмотрел на неё с сочувствием.
— Он дракон, миледи. Древний род, сильная кровь. Он справится. Но будет тяжело — лихорадка, галлюцинации, бред. Кто-то должен быть рядом, следить, чтобы он не навредил себе в беспамятстве.
— Я буду, — не колеблясь сказала Мария.
— Миледи, это может длиться дни...
— Я сказала — я буду.
Лекарь кивнул, признавая её решимость.
— Тогда вот вам лекарства. — Он протянул несколько склянок. — Это — от жара, давать каждые четыре часа. Это — от боли, если он придёт в сознание и будет жаловаться. Это — успокоительное, если бред станет слишком сильным. И меняйте компрессы регулярно.
Мария взяла склянки, кивая.
— Понятно. Спасибо.
Лекари собрали инструменты и ушли, оставив её наедине с раненым.
Мария огляделась. Комната была огромной, холодной несмотря на горящий камин. Она подтащила кресло к кровати, села, не отпуская руку Кайрена.
Элара заглянула в дверь.
— Миледи, я принесла вам сменную одежду. И еду. Вам нужно поесть.
— Спасибо, Элара. Положи на стол.
— Может быть, вам стоит отдохнуть? Я могу остаться...
— Нет. Я обещала быть здесь. Иди, отдыхай. Завтра сменишь меня, если понадобится.
Элара неуверенно кивнула и ушла.
Мария осталась одна с Кайреном и тишиной.
Ночь опустилась на замок. За окнами воцарилась тьма, в камине потрескивали дрова. Мария сидела, держа руку Кайрена, и смотрела на его лицо.
Даже в беспамятстве, даже бледный и изможденный, он был красив. Резкие черты лица, высокие скулы, сильная линия подбородка. Волосы рассыпались по подушке — тёмные, с проблесками золота.
Она вспомнила их полёт — ощущение свободы, восторга, безграничного доверия. Вспомнила, как он принял удар на себя при падении, защищая её. Как смотрел на неё, когда она перевязывала рану.
Когда это случилось? Когда холодный драконий лорд, принудивший её к браку, стал человеком, о котором она переживает? Которого боится потерять?
Мария не знала точного момента. Может быть, это началось с их первого настоящего разговора. Или когда он впервые улыбнулся ей. Или когда подарил цветок на краю утёса.
Постепенно, незаметно, он проник в её сердце. И теперь мысль о его смерти была невыносимой.
— Не смей, — прошептала она. — Не смей меня покидать. Я только начала узнавать тебя настоящего.
Кайрен застонал, голова заворочалась на подушке. Лихорадка усиливалась — кожа горела, пот покрывал лоб.
Мария смочила ткань в холодной воде, приложила ко лбу. Потом дала лекарство от жара, осторожно вливая в рот.
— Давай, проглоти. Это поможет.
Он сглотнул рефлекторно, поморщился от горечи.
Мария сидела, меняя компрессы, следя за дыханием. Часы тянулись мучительно медленно.
Около полуночи Кайрен начал бредить.
Сначала просто бормотал что-то невнятное. Потом слова стали более различимы.
— Мать... мать, не уходи...
Голос был слабым, детским. Мария почувствовала, как сердце сжимается.
— Я здесь, — тихо сказала она, хотя знала, что он её не слышит. — Всё хорошо.
— Они убили её... убили... я не смог защитить...
Слёзы выступили на закрытых веках. Мария осторожно вытерла их.
— Это не твоя вина, — шептала она. — Ты был ребёнком. Ты не мог ничего сделать.
— Предательство... везде предательство... кому верить?
Он заворочался, и Мария положила руку ему на грудь, успокаивая.
— Тише. Ты в безопасности. Я рядом.
— Долг... проклятый долг... он сломал меня...
Голос становился всё слабее, снова переходил в невнятное бормотание.
Мария слушала, впитывая обрывки признаний, которые Кайрен никогда не сделал бы в сознании. Боль от потери матери. Чувство беспомощности. Груз ответственности, который на него возложили слишком рано.
Всё это сформировало человека, которого она знала — холодного, закрытого, не доверяющего никому. Но под этой маской была уязвимость, которую он тщательно прятал.
И сейчас, в бреду, эта уязвимость проявлялась.
— Я понимаю, — прошептала Мария, склонившись ближе. — Я понимаю твою боль. И я обещаю — ты больше не один. Я здесь. И я никуда не уйду.
Она не знала, слышит ли он. Но говорить было необходимо — для него, для себя.
Ночь тянулась бесконечно. Мария дремала урывками, просыпаясь каждый раз, когда Кайрен стонал или метался. Меняла компрессы, давала лекарства, говорила успокаивающие слова.
К утру она была измождена, глаза слипались, но не могла оставить его.
Элара пришла на рассвете с подносом завтрака.
— Миледи, вы совсем бледная. Поешьте хоть немного.
— Я не голодна.
— Всё равно. Вы должны поддерживать силы. Ему нужна здоровая сиделка, а не та, что упадёт в обморок от усталости.
В словах Элары был смысл. Мария заставила себя съесть немного хлеба и сыра, выпить чая.
— Как он? — спросила Элара, глядя на Кайрена.
— Лихорадка. Бредит. Но держится.
— Лекарь говорит, если он продержится ещё сутки, худшее пройдёт.
Ещё сутки. Мария кивнула.
— Тогда ещё сутки я буду здесь.
Элара хотела что-то сказать, но передумала. Просто тихо убрала посуду и ушла.
День прошёл в том же ритме. Компрессы, лекарства, бред. Иногда Кайрен приходил в сознание на несколько мгновений — открывал глаза, смотрел невидящим взглядом, снова проваливался в забытьё.
Мария читала ему вслух — нашла на столе книгу стихов, которую он, видимо, читал перед тем, как пригласить её на полёт. Её голос, казалось, успокаивал его — дыхание становилось ровнее, черты лица расслаблялись.
К вечеру пришёл лекарь, осмотрел рану.
— Хорошо, — удовлетворённо сказал он. — Воспаление спадает. Гноя нет. Возможно, ваша странная идея с чистотой действительно помогла.
Мария почувствовала слабое торжество.
— Говорила же.
— Ещё рано радоваться, но... я думаю, он выживет. К завтрашнему утру должен прийти в сознание.
После ухода лекаря Мария наконец позволила себе выдохнуть. Выживет. Он выживет.
Она опустила голову на край кровати, всё ещё держа руку Кайрена, и впервые за сутки дала себе расслабиться.
Проснулась она от того, что кто-то осторожно гладил её волосы.
Мария резко подняла голову. За окном было темно — поздний вечер или ранняя ночь. В камине горел огонь. И Кайрен смотрел на неё — осознанно, ясно.
— Ты проснулся, — выдохнула она.
— Похоже на то, — голос был хриплым, слабым, но это был его голос. — Сколько я...
— Больше суток. Ты был ранен, отравлен. Лекари говорили...
— Я помню. Нападение. Падение. Ты перевязала мне рану. — Он попытался сесть, но застонал и упал обратно.
— Не двигайся! — Мария поправила подушки, помогла ему устроиться удобнее. — Тебе нужен покой.
Он посмотрел на неё — долго, внимательно.
— Ты была здесь всё это время?
— Да.
— Это миф, — слабо улыбнулся он. — Но... хорошо. Буду бодрствовать.
Они сидели в тишине. Мария не отпускала его руку.
— Кто это был? — наконец спросила она. — Кто напал?
— Не знаю. Наемники, наверное. Всадники тьмы — их можно нанять за достаточную цену.
— Ворган?
— Возможно. Или кто-то еще. У меня... много врагов.
Мария почувствовала гнев, холодный и яростный.
— Мы найдем их. И они ответят.
Кайрен открыл глаза, посмотрел на нее.
— Ты изменилась. Когда впервые пришла сюда, была напугана, потеряна. А сейчас...
— Сейчас я зла, — закончила Мария. — Они чуть не убили тебя. Нет. Не просто чуть не убили — они ранили тебя, когда ты защищал меня. Это... — голос сорвался.
— Эй, — он сжал ее руку. — Я жив. Благодаря тебе. Если бы ты не заметила копье, не крикнула... все могло быть хуже.
— Но недостаточно. Я должна была...
— Ты сделала все, что могла. Больше, чем я ожидал. Ты не растерялась, не впала в панику. Помогла мне, перевязала рану, подала сигнал. Ты... — он замолчал, подбирая слова, — ты невероятная, Мария.
Она почувствовала слезы, подступающие к глазам, и яростно моргнула, прогоняя их.
— Не надо. Не надо говорить так, когда ты ранен и можешь...
— Умереть? Не умру. Слишком упрямый. Как и ты.
Она засмеялась сквозь слезы.
— Упрямая Звезда, — прошептала она. — Помнишь?
— Помню. Цветок все еще жив?
— Да. Стоит в моей комнате. Каждое утро я смотрю на него.
— Хорошо. Значит, я тоже выживу. Для симметрии.
Они замолчали, и Мария прислонилась головой к его неповрежденному плечу. Слушала его дыхание — тяжелое, но ровное. Чувствовала тепло его тела.
— Спасибо, — тихо сказала она. — За полет. До нападения... это было самым прекрасным, что со мной случалось.
— Мне тоже, — так же тихо ответил он. — Я давно не летал просто так. Для радости. Всегда только по делам, с целью. А сегодня... — он замолчал. — Сегодня я летал, потому что хотел поделиться этим с тобой.
Мария почувствовала, как сердце сжимается.
— Когда ты поправишься, мы полетим снова?
— Обещаю. Но в следующий раз возьму охрану.
Они сидели, держась за руки, и ждали. Ждали помощи, которая, Мария молилась, придет вовремя.
Солнце клонилось к закату, когда они наконец услышали звук крыльев — другой, более тяжелый. И рык — знакомый, дружественный.
Два дракона приземлились у входа в расселину. Трансформировались в людей — воины из личной гвардии Кайрена.
— Милорд! — они ворвались в пещеру. — Мы видели сигнал...
— Жив, — прохрипел Кайрен. — Ранен, но жив. Несите меня домой.
Они подняли его осторожно, один взвалил на спину. Второй обернулся к Марии.
— Миледи, вы...
— Я цела, — сказала она твердо. — Летите. Ему нужен лекарь. Немедленно.
Обратный путь в замок был размытым пятном в памяти. Мария летела на спине одного из драконов, держась и молясь, чтобы Кайрен дотерпел.
Когда они приземлились во дворе, там уже ждали лекари с носилками. Кайрена унесли, а Мария осталась стоять, окровавленная, в разорванном платье, дрожа от шока и усталости.
Элара подбежала, охнув при виде ее состояния.
— Миледи! Боги, что случилось?!
— Напали, — глухо сказала Мария. — В горах. Всадники тьмы.
— Вы ранены?
— Нет. Это его кровь.
И только тогда, когда адреналин схлынул, Мария почувствовала, как подкашиваются ноги. Элара подхватила ее, не дав упасть.
— Идемте, миледи. Вам нужно в покои. Переодеться, отдохнуть...
— Нет, — Мария выпрямилась, собрав волю в кулак. — Сначала к Кайрену. Я должна убедиться, что с ним все в порядке.
Элара хотела возразить, но, глянув в глаза Марии, лишь кивнула.
— Как скажете, миледи.
Они пошли в покои лорда, и в груди Марии билась только одна мысль:
"Только не он. Пожалуйста, только не он."
Покои Кайрена находились в северном крыле замка — Мария никогда раньше не была там. Высокие своды, темный камень стен, факелы, бросающие дрожащие тени. Всё здесь дышало древностью и силой.
Элара привела её к массивной двери из черного дерева, украшенной резьбой в виде драконов. За дверью слышались голоса — приглушённые, напряжённые.
Мария толкнула дверь, не спрашивая разрешения.
Внутри была просторная комната с высоким потолком. В центре стоял огромный резной стол, заваленный картами и документами. У дальней стены — массивная кровать с тёмными бархатными пологами. И на этой кровати лежал Кайрен, бледный как смерть, окружённый лекарями.
Старший лекарь — седобородый дракон в длинных одеждах — склонился над раной, что-то бормоча себе под нос. Двое помощников держали наготове бинты, склянки с жидкостями, инструменты.
Мария замерла на пороге, и сердце сжалось при виде Кайрена. Он лежал неподвижно, глаза закрыты, грудь едва поднималась. Рана на плече была открыта — красная, воспалённая, из неё сочилась тёмная кровь.
— Миледи, — старший лекарь обернулся, заметив её. — Вам не следует здесь находиться. Это не место для...
— Я останусь, — твёрдо сказала Мария, входя. — Я была с ним, когда это случилось. Я перевязывала рану. Я имею право быть здесь.
Лекарь хотел возразить, но в этот момент Кайрен застонал, и все внимание снова переключилось на него.
Мария подошла ближе, встала у изголовья кровати. Вблизи Кайрен выглядел ещё хуже — кожа восковая, под глазами тёмные круги, губы бескровные.
— Что с ним? — спросила она, стараясь сохранять спокойствие.
— Отравление, — мрачно ответил лекарь, продолжая обрабатывать рану. — Копьё было отравлено. Яд медленно распространяется по крови, ослабляя организм. Я даю противоядие, но... у драконов сильный иммунитет. Он выживет. Просто нужно время.
— Сколько времени?
— Несколько дней. Может, неделю. Будет лихорадка, бред. Организм борется.
Мария кивнула, впитывая информацию. Несколько дней. Она может это пережить. Главное — он выживет.
Она наблюдала, как лекарь накладывает на рану какую-то мазь — густую, зеленоватую, пахнущую травами. Потом туго перебинтовывает плечо.
— Вы вымыли руки перед тем, как прикасаться к ране? — вдруг спросила Мария.
Лекарь удивлённо посмотрел на неё.
— Что?
— Руки. Вы их вымыли? С мылом, в горячей воде?
— Я... — он нахмурился. — Зачем? Я же накладываю целебную мазь, она всё очистит.
Мария почувствовала, как внутри вспыхивает паника.
— Нет. Нет, так нельзя. Вы можете занести инфекцию. Нужно всё вымыть — руки, инструменты, бинты должны быть чистыми...
— Миледи, — лекарь говорил терпеливо, как с ребёнком. — Я лечу драконов триста лет. Я знаю, что делаю.
— Но стерильность...
— Что?
Мария осеклась. Здесь даже слова такого не было. Как объяснить теорию микробов людям, которые не изобрели микроскоп?
Она глубоко вдохнула, собираясь с мыслями.
— Есть... маленькие существа, которых не видно глазом. Они живут везде — на коже, в воздухе, в грязи. И когда они попадают в открытую рану, они вызывают гниение, лихорадку, смерть. Поэтому всё, что касается раны, должно быть абсолютно чистым.
Лекарь смотрел на неё скептически.
— Существа, которых не видно? Простите, миледи, но это звучит как бред.
— Это не бред! — Мария повысила голос. — В моём мире мы знаем это уже сотни лет! Чистота спасает жизни!
— Миледи...
— Послушайте, — она заставила себя говорить спокойнее. — Что вы потеряете, если попробуете? Вымойте руки. Прокипятите бинты. Обработайте инструменты в кипятке. Что плохого может случиться от чистоты?
Лекарь колебался, потом пожал плечами.
— Ладно. Если это вас успокоит. — Он повернулся к помощникам. — Вы слышали. Принесите горячую воду, мыло. И прокипятите запасные бинты.
Помощники переглянулись, но поспешили выполнить приказ.
Мария выдохнула с облегчением. Маленькая победа, но важная.
Пока лекари готовились, она села на край кровати, взяла руку Кайрена в свою. Она была тёплой — слишком тёплой. Лихорадка начиналась.
— Держись, — прошептала она. — Ты слышишь меня? Держись. Ты обещал показать мне небо снова. Ты не можешь умереть.
Пальцы Кайрена дрогнули в её руке — едва заметно, но она почувствовала.
Следующие несколько часов прошли в напряжённой работе. Лекари перевязали рану заново — уже вымытыми руками, прокипячёнными бинтами. Давали противоядие — горькую чёрную жидкость, которую приходилось вливать по капле в приоткрытый рот. Прикладывали холодные компрессы ко лбу, чтобы сбить жар.
Мария помогала, чем могла. Держала чашу с водой, меняла компрессы, поправляла подушки. Лекари сначала пытались выпроводить её, потом привыкли к её присутствию.
К вечеру старший лекарь выпрямился, потирая уставшую спину.
— Всё, что можно, мы сделали. Теперь остаётся только ждать. Организм должен победить яд сам.
— А если не сможет? — тихо спросила Мария.
Лекарь посмотрел на неё с сочувствием.
— Он дракон, миледи. Древний род, сильная кровь. Он справится. Но будет тяжело — лихорадка, галлюцинации, бред. Кто-то должен быть рядом, следить, чтобы он не навредил себе в беспамятстве.
— Я буду, — не колеблясь сказала Мария.
— Миледи, это может длиться дни...
— Я сказала — я буду.
Лекарь кивнул, признавая её решимость.
— Тогда вот вам лекарства. — Он протянул несколько склянок. — Это — от жара, давать каждые четыре часа. Это — от боли, если он придёт в сознание и будет жаловаться. Это — успокоительное, если бред станет слишком сильным. И меняйте компрессы регулярно.
Мария взяла склянки, кивая.
— Понятно. Спасибо.
Лекари собрали инструменты и ушли, оставив её наедине с раненым.
Мария огляделась. Комната была огромной, холодной несмотря на горящий камин. Она подтащила кресло к кровати, села, не отпуская руку Кайрена.
Элара заглянула в дверь.
— Миледи, я принесла вам сменную одежду. И еду. Вам нужно поесть.
— Спасибо, Элара. Положи на стол.
— Может быть, вам стоит отдохнуть? Я могу остаться...
— Нет. Я обещала быть здесь. Иди, отдыхай. Завтра сменишь меня, если понадобится.
Элара неуверенно кивнула и ушла.
Мария осталась одна с Кайреном и тишиной.
Ночь опустилась на замок. За окнами воцарилась тьма, в камине потрескивали дрова. Мария сидела, держа руку Кайрена, и смотрела на его лицо.
Даже в беспамятстве, даже бледный и изможденный, он был красив. Резкие черты лица, высокие скулы, сильная линия подбородка. Волосы рассыпались по подушке — тёмные, с проблесками золота.
Она вспомнила их полёт — ощущение свободы, восторга, безграничного доверия. Вспомнила, как он принял удар на себя при падении, защищая её. Как смотрел на неё, когда она перевязывала рану.
Когда это случилось? Когда холодный драконий лорд, принудивший её к браку, стал человеком, о котором она переживает? Которого боится потерять?
Мария не знала точного момента. Может быть, это началось с их первого настоящего разговора. Или когда он впервые улыбнулся ей. Или когда подарил цветок на краю утёса.
Постепенно, незаметно, он проник в её сердце. И теперь мысль о его смерти была невыносимой.
— Не смей, — прошептала она. — Не смей меня покидать. Я только начала узнавать тебя настоящего.
Кайрен застонал, голова заворочалась на подушке. Лихорадка усиливалась — кожа горела, пот покрывал лоб.
Мария смочила ткань в холодной воде, приложила ко лбу. Потом дала лекарство от жара, осторожно вливая в рот.
— Давай, проглоти. Это поможет.
Он сглотнул рефлекторно, поморщился от горечи.
Мария сидела, меняя компрессы, следя за дыханием. Часы тянулись мучительно медленно.
Около полуночи Кайрен начал бредить.
Сначала просто бормотал что-то невнятное. Потом слова стали более различимы.
— Мать... мать, не уходи...
Голос был слабым, детским. Мария почувствовала, как сердце сжимается.
— Я здесь, — тихо сказала она, хотя знала, что он её не слышит. — Всё хорошо.
— Они убили её... убили... я не смог защитить...
Слёзы выступили на закрытых веках. Мария осторожно вытерла их.
— Это не твоя вина, — шептала она. — Ты был ребёнком. Ты не мог ничего сделать.
— Предательство... везде предательство... кому верить?
Он заворочался, и Мария положила руку ему на грудь, успокаивая.
— Тише. Ты в безопасности. Я рядом.
— Долг... проклятый долг... он сломал меня...
Голос становился всё слабее, снова переходил в невнятное бормотание.
Мария слушала, впитывая обрывки признаний, которые Кайрен никогда не сделал бы в сознании. Боль от потери матери. Чувство беспомощности. Груз ответственности, который на него возложили слишком рано.
Всё это сформировало человека, которого она знала — холодного, закрытого, не доверяющего никому. Но под этой маской была уязвимость, которую он тщательно прятал.
И сейчас, в бреду, эта уязвимость проявлялась.
— Я понимаю, — прошептала Мария, склонившись ближе. — Я понимаю твою боль. И я обещаю — ты больше не один. Я здесь. И я никуда не уйду.
Она не знала, слышит ли он. Но говорить было необходимо — для него, для себя.
Ночь тянулась бесконечно. Мария дремала урывками, просыпаясь каждый раз, когда Кайрен стонал или метался. Меняла компрессы, давала лекарства, говорила успокаивающие слова.
К утру она была измождена, глаза слипались, но не могла оставить его.
Элара пришла на рассвете с подносом завтрака.
— Миледи, вы совсем бледная. Поешьте хоть немного.
— Я не голодна.
— Всё равно. Вы должны поддерживать силы. Ему нужна здоровая сиделка, а не та, что упадёт в обморок от усталости.
В словах Элары был смысл. Мария заставила себя съесть немного хлеба и сыра, выпить чая.
— Как он? — спросила Элара, глядя на Кайрена.
— Лихорадка. Бредит. Но держится.
— Лекарь говорит, если он продержится ещё сутки, худшее пройдёт.
Ещё сутки. Мария кивнула.
— Тогда ещё сутки я буду здесь.
Элара хотела что-то сказать, но передумала. Просто тихо убрала посуду и ушла.
День прошёл в том же ритме. Компрессы, лекарства, бред. Иногда Кайрен приходил в сознание на несколько мгновений — открывал глаза, смотрел невидящим взглядом, снова проваливался в забытьё.
Мария читала ему вслух — нашла на столе книгу стихов, которую он, видимо, читал перед тем, как пригласить её на полёт. Её голос, казалось, успокаивал его — дыхание становилось ровнее, черты лица расслаблялись.
К вечеру пришёл лекарь, осмотрел рану.
— Хорошо, — удовлетворённо сказал он. — Воспаление спадает. Гноя нет. Возможно, ваша странная идея с чистотой действительно помогла.
Мария почувствовала слабое торжество.
— Говорила же.
— Ещё рано радоваться, но... я думаю, он выживет. К завтрашнему утру должен прийти в сознание.
После ухода лекаря Мария наконец позволила себе выдохнуть. Выживет. Он выживет.
Она опустила голову на край кровати, всё ещё держа руку Кайрена, и впервые за сутки дала себе расслабиться.
Проснулась она от того, что кто-то осторожно гладил её волосы.
Мария резко подняла голову. За окном было темно — поздний вечер или ранняя ночь. В камине горел огонь. И Кайрен смотрел на неё — осознанно, ясно.
— Ты проснулся, — выдохнула она.
— Похоже на то, — голос был хриплым, слабым, но это был его голос. — Сколько я...
— Больше суток. Ты был ранен, отравлен. Лекари говорили...
— Я помню. Нападение. Падение. Ты перевязала мне рану. — Он попытался сесть, но застонал и упал обратно.
— Не двигайся! — Мария поправила подушки, помогла ему устроиться удобнее. — Тебе нужен покой.
Он посмотрел на неё — долго, внимательно.
— Ты была здесь всё это время?
— Да.
