— Я без Юлии не уйду, — заявила она, словно это было её последним аргументом.
— Тогда проведёшь со мной здесь вечность, — с сарказмом ответил ей Крис, и его улыбка была пугающей.
Анисия стояла на своём, но не долго, ведь с Кристианом невозможно было договориться; он упрямее всех нас взятых. Я ощущала, как напряжение нарастает, и сама начала беспокоиться о том, как этот разговор может закончиться.
Через некоторое время, понимая всю бесперспективность, Анисия сдалась.
— Ладно, но если с её головы упадет хоть маленький волосок, я найду в себе силы, чтобы разорвать тебя на части, — сказала она и, немного неуверенно обернувшись, вышла из комнаты, оставив нас втроём.
Ран, опершись плечом о стену, смотрел на Криса с спокойным взглядом.
— Потерпи немного, скоро всё закончится, — произнёс он, как будто предчувствовал, что всё это вот-вот завершится.
Крис хмыкнул и с покойным сарказмом ответил:
— Я в этом не сомневаюсь. Главное, чтобы никто не испортил мой сюрприз.
И они оба сразу обратили взгляд на меня, от чего я растерялась. Внимание Крис и Рана было слишком чрезмерным, и я, пытаясь оправдать себя, выпучила глаза:
— Я вообще молчу и ничего не слышала.
Кристиан снова повернулся к Рану.
— Оставь нас на некоторое время, — сказал он, и в голосе его звучала уверенность, с которой ему никто не мог бы противоречить.
Ран кивнул.
— Хорошо. Возьми, — он протянул Крису сотовый телефон и продолжил, — позвонишь!
Через минуту мы остались наедине. Крис смотрел на меня незнакомым взглядом, как будто насмехаясь над теми, кто его боялся. И, пожалуй, это было на самом деле правильно, ведь никто не знал, что он может натворить.
Кристиан обернулся ко мне и, словно истинный хищник, уверенно направился в мою сторону. От страха я подсела крепче, прижав ноги к груди, и обхватила их руками. Но к моему удивлению он сел рядом, плечом к плечу, опёрся о холодную, голую стену и устало запрокинул голову назад.
Вокруг воцарилась тишина, и единственным звуком оставалось моё напряжённое дыхание. Я осторожно касалась его плеча, ощущая тепло его тела сквозь одежду, но боялась пошевелиться... Точнее, не хотела отодвигаться от него. Прикосновение к нему заставляло меня забывать, где я нахожусь и с кем. Каким бы Крис ни был, моя любовь к нему оставалась неизменной.
Да, я влюбилась, впервые в жизни, и не встречу больше никого, кто был бы таким, как Кристиан.
— Страшно, не правда ли, находиться с чудовищем в одной клетке? — начал Крис, его голос был низким и угрюмым.
— Что ты хочешь от меня? — почти шёпотом произнесла я, стараясь скрыть дрожь в голосе.
— Свободы, — ответил он, и в его тоне звучала твердость и раздражительность.
Я медленно повернула голову в его сторону и посмотрела на него. Крис ленивым взглядом изучал меня, ухмыляясь и произнося с сарказмом:
— Неужели Гавриил упустил самое главное?
— Что именно? — спросила я, озадаченная.
Крис подвинулся ко мне еще ближе, почти вплотную. Я ощутила на своей коже его ровное дыхание, он донёс до меня какое-то щекочущее волнение.
— Мне нужна невинная девушка, а ты одна из них.
— С чего такая уверенность? — в голосе моем звучала недоверчивость.
Крис засмеялся тихим, но хищным смехом.
— У девственниц уж слишком специфический запах. Не забывай, кто перед тобой; не стоит так удивляться, просто поверь.
— Почему я, если есть и другие девушки? — задалась я вопросом, чувствуя, как его уверенность меня задевает.
— Ты родилась не в то время, и стоит помнить, что твоя прародительница — могущественная ведьма. Она не только прокляла меня, но и тебя. Правда, она желала, чтобы родился мальчик, но, увы, где-то она ошиблась, и родилась ты в год трёх девяток в полнолуние. Я тщательно следил за каждыми её детьми...
— А если бы я родилась мальчиком, что тогда? — перебила я, чувствуя, как его терпение иссякает. Он рыкнул, и я притихла в ожидании худшего.
— Видно, плохо тебя воспитывали, раз не знаешь самого простого: старших никогда не перебивай. Особенно меня.
Тишина повисла между нами, и Крис обдумывал свои мысли.
— Тогда я был бы заперт в звериной сущности на вечно, — произнёс он, его голос стал мрачным.
Эмоции есть, значит, не всё потеряно.
— Я заперт в своём собственном теле. Я не просто вампир, но это тебе лучше пусть расскажет Анисия; у неё лучше получается красочно и оживлённо рассказывать байки.
— Я хочу от тебя услышать правду. Я устала от вранья, от сказок, которые мне рассказывали и по сей день рассказывают. Почему сразу не сказали? Почему ты не сказал? — требовала я, и в гневе моём проскользнула искра отчаянья.
— Не хотел пугать, — ответил он, и в его голосе проскользнула брезгливость, словно он не готов был открыться мне.
— Но сейчас тебе наплевать. Тогда скажи мне правду.
Крис посмотрел на меня жестким взглядом.
— Пусть тебе расскажет тот, кто наломал дров, а это Гавриил и Анисия. Но Гавриил в отставке, так что остаётся Анисия. Но одно мне от тебя нужно — запомни это, — его тон стал серьёзным, — это свобода, и мне не нужны уговоры; я возьму то, что мне необходимо, чего бы мне это ни стоило. Так что настраивайся на лучшее, скоро будем вместе.
Кристиан улыбнулся неким холодным, зловещим образом, и в его улыбке не было ни капли доброты. Я почувствовала, как по телу пробежал холодок.
Затем он наклонился, взял с пола телефон, быстро набрал номер и приложил к уху.
— Да, всё, — произнёс он лаконично.
Два слова, и мне стало ясно, что к чему. Не прошло и секунды, как дверь распахнулась, и в комнату вошёл Ран.
Кристиан поднялся с пола и протянул мне руку, как истинный джентльмен. Я не решалась подавать ему руку, но, признавшись себе, понимала, что без его помощи мне не встать. Ноги были ватными, а тело ощущалось словно желе. Я вздохнула, собрала дух и робко дотронулась до его бархатной ладони. Но, к своему удивлению, просто тёплая рука оказалась очень сильной, стальной и цепкой. Крис с лёгкостью поднял меня с пола, словно я была пушинкой, и прижал к своему телу.
Он обхватил моё лицо двумя руками и посмотрел мне прямо в глаза.
— Ты ничего не слышала... — произнёс он.
На этом всё. Внезапная тьма окутала моё сознание. Я не помнила, как очутилась на кресле в гостиной комнате. Неужели у меня маразм? Нет! Я ведь ещё не старая, чтобы таким болеть.
Все очень странно.
Мне стало не по себе от мысли, что кто-то может просто брать и стирать воспоминания. Неужели мне все так и будут врать?
АНИСИЯ.
"Враньем никогда не поможешь никому!" — так говорила моя покойная мать, и она была права. В эти слова словно воссоздавалась вся тяжесть моей ситуации, и мысль о том, что я могла навредить кому-то, сжимала мне сердце.
— Что я натворила? — тяжело выдохнув, я закрыла глаза от бессилия.
— Скажи ей, она этого заслуживает, и возможно, поймет твои действия, — произнес Рудольф, выходя из-за моей спины в комнату и уверенно подходя ко мне. Он сел в кресло напротив моей кровати, и его взгляд был полон мудрости, лишенной корысти и лжи. Рудольф всегда говорил только искренне и никогда не лукавил, поэтому жил уже как двести лет, верно служа Крису.
— Мои действия ей будут не ясны, ты сам знаешь, какое сейчас поколение, — тихо произнесла я, не отводя от него взгляда.
— Знаю, но сказав Юлии правду, не утаив суть этой правды, станет легче тебе и ей. Она доверится тебе, конечно, не сразу, но этого стоит попытать судьбу, — уверенно ответил он.
— Если так, тогда почему мне подсказывает душа совсем иначе? — спросила я, глядя на Рудольфа с подозрением.
Он сидел со спокойным выражением лица, не подавая никаких знаков беспокойства.
— Анисия, это тебе решать, но помни: я никогда не придавал и не придам ни тебя, ни Кристиана. Знаю, сейчас не лучшие времена настали между вами, и смерть Гавриила меня шокировала, но нужно оставаться человечными друг к другу, — говорил он, и я невольно фыркнула на его слова.
— Скажи это Крису, сейчас он как раз-таки и потерял человечность.
— Ну вот, твоя первая ошибка. Не суди людей поверхностно, а загляни им в душу, — произнёс Рудольф, и от его слов по моей коже пробежался легкий колкий холодок.
Хотя я и вампир, от эмоциональных переживаний и ощущений не отказалась, потому что всё еще питалась кровью животных.
Рудольф всегда был мудрым наставником для нас, и время от времени его слова навевали на меня страх. Но сейчас, когда я чувствовала себя виновной в содеянном, он всего лишь подтвердил мои сомнения.
Рудольф медленно поднялся с кресла и направился к двери.
— Ты куда? — остановила я его, не желая позволить ему уйти.
Он обернулся, и на его лице появилась еле тронутые губы улыбка, которая пыталась развеять напряжение в комнате.
— У меня много дел. С тобой хорошо поговорить, но нужно управлять кухарками и горничными, они никак не могут работать без моего присутствия. Но тебе, Анисия, я пожелаю удачи, ведь сейчас все зависит от тебя, — произнес он и, кивнув, покинул комнату.
И вот я осталась одна в пустой комнате, наедине со своей совестью. Тишина давила на меня, а мысли, как ураган, срывались с места, не оставляя ни капли спокойствия.
Постепенно я поняла: просиживать в комнате долго нельзя. Рано или поздно кто-то найдет меня в таком ужасном состоянии. Я не могла скрываться в своей неловкости и страхе, это не приведет ни к чему хорошему.
Да!
Нужно идти и рассказать всю правду.
Завтра, возможно, начнется с нуля. И хотя сердце колотилось от ожидания, я понимала, что без этого шага не обойтись. Тысяча вариантов прокручивалась в голове, и каждый шаг был обременен сомнениями, но сейчас важно было лишь одно — честность.
— Будь, как будет! — мысленно повторила я, собирая в себе последние силы.
Встав лениво с кровати, я вышла из своей комнаты и направилась вниз в гостиную, где недавно находились гости. Слава Богу, они ушли; Ран позаботился об этом и галантно разогнал их по своим домам.
Шагнув в гостиную, я обнаружила Юлию. Она сидела в кресле, поджав ноги к груди и крепко обнимая их. Ее взгляд был потерян, и я, кажется, догадывалась, почему.
Это было нечестно по отношению к ней — скрывать правду и притворяться, что все в порядке, когда она была такой важной частью этой истории.
Я села на кушетку напротив Юлии и никак не могла озвучить свои мысли.
"Скажи правду!" — приказным тоном кричала моя душа.
Но как? Как изъяснить это так, чтобы она поняла?
— Я должна тебе рассказать, но не знаю как… Ты можешь меня осуждать, это тебе решать, но одного я прошу... выслушай меня, — произнесла я, стараясь сдержать дрожь в голосе.
Юлия подняла голову и враждебно сузила глаза.
— Вы должны были мне давно рассказать о том, кто вы, и кого нужно бояться. Но вы решили за меня. Вы контролировали мои шаги так, что я не замечала. Убедили меня остерегаться Марты и Арсения, но, загвоздка в том, что самый опасный был рядом со мной.
— Прости! — шепотом произнесла я.
— Это слово не изменит ничего. И где гарантия, что ты снова не соврешь или не утаишь самое важное?
— Да, ты права, — подтвердив, я покачала головой. — Гарантий нет, и я не буду тебя просить, чтобы ты мне поверила. Просто послушай.
Секундное молчание пронзило меня, как стрела; так больно и неловко мне не было уже давно.
— Хорошо, — наконец согласилась Юлия тихим, но уверенным голосом.
Глубоко вздохнув, как на смертной казни, я начала свой рассказ — начиная с рождения Криса.
— Когда родился Крис, тот день изменил множество жизней. Это был солнечный день, не предрекавший ничего страшного. У Фиоклиньи начались схватки — это мать Криса. Но погода резко изменилась. День превратился в ночь: вспыхнули молнии, поднялся ураганный ветер. Все, кто находился рядом с Фиоклиньей, видели это и знали, что беда не минует их дом. Но все закрыли глаза на разыгравшуюся стихию, пока Фиоклиния не родила Криса.
При его рождении молния врезалась в окно и убила повитуху, которая принимала роды. Вот тогда-то все и осознали, что на кону стоят их жизни.
— В смысле, осознали? — переспросила Юлия, не понимая.
— Родители Криса поняли, что он необычный вампир…
— Откуда они это узнали?
— Мы все рождены вампирами, точнее, нас правильнее называть дампирами. Мы не боимся солнечных лучей и можем питаться обычной человеческой пищей, но иногда организм требует крови. Какую именно — это уже мы выбираем по совести… Но не в этом суть, ты обещала мне, что будешь слушать.
— Продолжай, — приказом отдала согласие Юлия.
— Меня, хоть и не было еще в проекте, но мне рассказал Гавриил. Он был еще маленьким и видел весь ритуал родов и развитие Криса. Их всегда связывала особая связь, и все были уверены, что Гавриил повлияет на Криса положительно.
Роман, так звали отца Кристиана, боялся показывать своего сына своим друзьям, но очень любил его. Он всегда играл с ним и обучал всему, что знал.
— Что страшного было в Кристиане? Он ведь был мальчиком?
— Он был не просто маленьким мальчиком. Он был сыном самого «Дьявола». Так его называли. Он отличался от своих сверстников жестокостью, сообразительностью, мог нахамить взрослым и при этом не чувствовать вины или совести. Он всегда держал голову выше положенного, но никто не осмеливался ему противоречить. Все его боялись — начиная от родителей и родственников и заканчивая посторонними людьми.
Когда я родилась, о Крисе я узнала, когда мне исполнилось одиннадцать лет. Тогда были лишь слухи, и, как девочке, всегда интересно, что такое «плохо». Мне все больше хотелось увидеть его. Но этого было невозможно — в нашем доме запрещалось произносить его имя при мне. Я не знала, чего они боялись, и, оказывается, Фиоклинья видела во сне меня и Криса… одних.
Я на секунду замолчала, не желая продолжать, потому что знала, что это повергнет Юлию в шок. Но я хотела заслужить ее доверие. Закрыв глаза и сквозь стиснутые зубы, я произнесла:
— Мы были обнажены друг перед другом в постели.
— Что!? — не поверила она, и я старалась не смотреть на ее лицо, зная, какое выражение его занимает. Мне было стыдно смотреть ей в глаза.
— Вы парочка? Вы…
— Нет. Это случилось только один раз. После заявления Фиоклиньи наши родители решили нас познакомить; они боялись, что, не зная друг друга в лицо, мы можем встретиться где-то на стороне, и сон может исполниться. Но сну было суждено осуществиться. Нас познакомили на балу в честь рождения Лилии, младшей сестры Криса. Когда я его увидела, во мне вспыхнуло желание дотронуться до него, хоть и было мне всего 11 лет.
После бала он стал флиртовать со мной в тайне, писал письма, а я отвечала на них взаимностью. Мы оба понимали, что это ошибочно, что так нельзя, но остановиться не было сил. С наступлением 13 лет мы встретились в трактире, где никто нас не знал, так как мы были элитой общества. В тот вечер мы и совершили ужасное деяние, которое повлекло за собой множество неприятностей. Я забеременела, и когда меня спрашивали, когда это случилось и от кого, я растерялась и сказала правду. Все были в шоке, никто не ожидал такого удара. Моя мать впала в кому и больше никогда не проснулась — она была человеком, и отец не спешил обращаться с ней в вампира.
Кристиана отправили в Китай, в военный лагерь, где царили жестокие нравы. Таких, как он, направляли в службу, чтобы направить свою силу и жестокость в нужное русло.
— Тогда проведёшь со мной здесь вечность, — с сарказмом ответил ей Крис, и его улыбка была пугающей.
Анисия стояла на своём, но не долго, ведь с Кристианом невозможно было договориться; он упрямее всех нас взятых. Я ощущала, как напряжение нарастает, и сама начала беспокоиться о том, как этот разговор может закончиться.
Через некоторое время, понимая всю бесперспективность, Анисия сдалась.
— Ладно, но если с её головы упадет хоть маленький волосок, я найду в себе силы, чтобы разорвать тебя на части, — сказала она и, немного неуверенно обернувшись, вышла из комнаты, оставив нас втроём.
Ран, опершись плечом о стену, смотрел на Криса с спокойным взглядом.
— Потерпи немного, скоро всё закончится, — произнёс он, как будто предчувствовал, что всё это вот-вот завершится.
Крис хмыкнул и с покойным сарказмом ответил:
— Я в этом не сомневаюсь. Главное, чтобы никто не испортил мой сюрприз.
И они оба сразу обратили взгляд на меня, от чего я растерялась. Внимание Крис и Рана было слишком чрезмерным, и я, пытаясь оправдать себя, выпучила глаза:
— Я вообще молчу и ничего не слышала.
Кристиан снова повернулся к Рану.
— Оставь нас на некоторое время, — сказал он, и в голосе его звучала уверенность, с которой ему никто не мог бы противоречить.
Ран кивнул.
— Хорошо. Возьми, — он протянул Крису сотовый телефон и продолжил, — позвонишь!
Через минуту мы остались наедине. Крис смотрел на меня незнакомым взглядом, как будто насмехаясь над теми, кто его боялся. И, пожалуй, это было на самом деле правильно, ведь никто не знал, что он может натворить.
Кристиан обернулся ко мне и, словно истинный хищник, уверенно направился в мою сторону. От страха я подсела крепче, прижав ноги к груди, и обхватила их руками. Но к моему удивлению он сел рядом, плечом к плечу, опёрся о холодную, голую стену и устало запрокинул голову назад.
Вокруг воцарилась тишина, и единственным звуком оставалось моё напряжённое дыхание. Я осторожно касалась его плеча, ощущая тепло его тела сквозь одежду, но боялась пошевелиться... Точнее, не хотела отодвигаться от него. Прикосновение к нему заставляло меня забывать, где я нахожусь и с кем. Каким бы Крис ни был, моя любовь к нему оставалась неизменной.
Да, я влюбилась, впервые в жизни, и не встречу больше никого, кто был бы таким, как Кристиан.
— Страшно, не правда ли, находиться с чудовищем в одной клетке? — начал Крис, его голос был низким и угрюмым.
— Что ты хочешь от меня? — почти шёпотом произнесла я, стараясь скрыть дрожь в голосе.
— Свободы, — ответил он, и в его тоне звучала твердость и раздражительность.
Я медленно повернула голову в его сторону и посмотрела на него. Крис ленивым взглядом изучал меня, ухмыляясь и произнося с сарказмом:
— Неужели Гавриил упустил самое главное?
— Что именно? — спросила я, озадаченная.
Крис подвинулся ко мне еще ближе, почти вплотную. Я ощутила на своей коже его ровное дыхание, он донёс до меня какое-то щекочущее волнение.
— Мне нужна невинная девушка, а ты одна из них.
— С чего такая уверенность? — в голосе моем звучала недоверчивость.
Крис засмеялся тихим, но хищным смехом.
— У девственниц уж слишком специфический запах. Не забывай, кто перед тобой; не стоит так удивляться, просто поверь.
— Почему я, если есть и другие девушки? — задалась я вопросом, чувствуя, как его уверенность меня задевает.
— Ты родилась не в то время, и стоит помнить, что твоя прародительница — могущественная ведьма. Она не только прокляла меня, но и тебя. Правда, она желала, чтобы родился мальчик, но, увы, где-то она ошиблась, и родилась ты в год трёх девяток в полнолуние. Я тщательно следил за каждыми её детьми...
— А если бы я родилась мальчиком, что тогда? — перебила я, чувствуя, как его терпение иссякает. Он рыкнул, и я притихла в ожидании худшего.
— Видно, плохо тебя воспитывали, раз не знаешь самого простого: старших никогда не перебивай. Особенно меня.
Тишина повисла между нами, и Крис обдумывал свои мысли.
— Тогда я был бы заперт в звериной сущности на вечно, — произнёс он, его голос стал мрачным.
Эмоции есть, значит, не всё потеряно.
— Я заперт в своём собственном теле. Я не просто вампир, но это тебе лучше пусть расскажет Анисия; у неё лучше получается красочно и оживлённо рассказывать байки.
— Я хочу от тебя услышать правду. Я устала от вранья, от сказок, которые мне рассказывали и по сей день рассказывают. Почему сразу не сказали? Почему ты не сказал? — требовала я, и в гневе моём проскользнула искра отчаянья.
— Не хотел пугать, — ответил он, и в его голосе проскользнула брезгливость, словно он не готов был открыться мне.
— Но сейчас тебе наплевать. Тогда скажи мне правду.
Крис посмотрел на меня жестким взглядом.
— Пусть тебе расскажет тот, кто наломал дров, а это Гавриил и Анисия. Но Гавриил в отставке, так что остаётся Анисия. Но одно мне от тебя нужно — запомни это, — его тон стал серьёзным, — это свобода, и мне не нужны уговоры; я возьму то, что мне необходимо, чего бы мне это ни стоило. Так что настраивайся на лучшее, скоро будем вместе.
Кристиан улыбнулся неким холодным, зловещим образом, и в его улыбке не было ни капли доброты. Я почувствовала, как по телу пробежал холодок.
Затем он наклонился, взял с пола телефон, быстро набрал номер и приложил к уху.
— Да, всё, — произнёс он лаконично.
Два слова, и мне стало ясно, что к чему. Не прошло и секунды, как дверь распахнулась, и в комнату вошёл Ран.
Кристиан поднялся с пола и протянул мне руку, как истинный джентльмен. Я не решалась подавать ему руку, но, признавшись себе, понимала, что без его помощи мне не встать. Ноги были ватными, а тело ощущалось словно желе. Я вздохнула, собрала дух и робко дотронулась до его бархатной ладони. Но, к своему удивлению, просто тёплая рука оказалась очень сильной, стальной и цепкой. Крис с лёгкостью поднял меня с пола, словно я была пушинкой, и прижал к своему телу.
Он обхватил моё лицо двумя руками и посмотрел мне прямо в глаза.
— Ты ничего не слышала... — произнёс он.
На этом всё. Внезапная тьма окутала моё сознание. Я не помнила, как очутилась на кресле в гостиной комнате. Неужели у меня маразм? Нет! Я ведь ещё не старая, чтобы таким болеть.
Все очень странно.
Мне стало не по себе от мысли, что кто-то может просто брать и стирать воспоминания. Неужели мне все так и будут врать?
ГЛАВА 17.
АНИСИЯ.
"Враньем никогда не поможешь никому!" — так говорила моя покойная мать, и она была права. В эти слова словно воссоздавалась вся тяжесть моей ситуации, и мысль о том, что я могла навредить кому-то, сжимала мне сердце.
— Что я натворила? — тяжело выдохнув, я закрыла глаза от бессилия.
— Скажи ей, она этого заслуживает, и возможно, поймет твои действия, — произнес Рудольф, выходя из-за моей спины в комнату и уверенно подходя ко мне. Он сел в кресло напротив моей кровати, и его взгляд был полон мудрости, лишенной корысти и лжи. Рудольф всегда говорил только искренне и никогда не лукавил, поэтому жил уже как двести лет, верно служа Крису.
— Мои действия ей будут не ясны, ты сам знаешь, какое сейчас поколение, — тихо произнесла я, не отводя от него взгляда.
— Знаю, но сказав Юлии правду, не утаив суть этой правды, станет легче тебе и ей. Она доверится тебе, конечно, не сразу, но этого стоит попытать судьбу, — уверенно ответил он.
— Если так, тогда почему мне подсказывает душа совсем иначе? — спросила я, глядя на Рудольфа с подозрением.
Он сидел со спокойным выражением лица, не подавая никаких знаков беспокойства.
— Анисия, это тебе решать, но помни: я никогда не придавал и не придам ни тебя, ни Кристиана. Знаю, сейчас не лучшие времена настали между вами, и смерть Гавриила меня шокировала, но нужно оставаться человечными друг к другу, — говорил он, и я невольно фыркнула на его слова.
— Скажи это Крису, сейчас он как раз-таки и потерял человечность.
— Ну вот, твоя первая ошибка. Не суди людей поверхностно, а загляни им в душу, — произнёс Рудольф, и от его слов по моей коже пробежался легкий колкий холодок.
Хотя я и вампир, от эмоциональных переживаний и ощущений не отказалась, потому что всё еще питалась кровью животных.
Рудольф всегда был мудрым наставником для нас, и время от времени его слова навевали на меня страх. Но сейчас, когда я чувствовала себя виновной в содеянном, он всего лишь подтвердил мои сомнения.
Рудольф медленно поднялся с кресла и направился к двери.
— Ты куда? — остановила я его, не желая позволить ему уйти.
Он обернулся, и на его лице появилась еле тронутые губы улыбка, которая пыталась развеять напряжение в комнате.
— У меня много дел. С тобой хорошо поговорить, но нужно управлять кухарками и горничными, они никак не могут работать без моего присутствия. Но тебе, Анисия, я пожелаю удачи, ведь сейчас все зависит от тебя, — произнес он и, кивнув, покинул комнату.
И вот я осталась одна в пустой комнате, наедине со своей совестью. Тишина давила на меня, а мысли, как ураган, срывались с места, не оставляя ни капли спокойствия.
Постепенно я поняла: просиживать в комнате долго нельзя. Рано или поздно кто-то найдет меня в таком ужасном состоянии. Я не могла скрываться в своей неловкости и страхе, это не приведет ни к чему хорошему.
Да!
Нужно идти и рассказать всю правду.
Завтра, возможно, начнется с нуля. И хотя сердце колотилось от ожидания, я понимала, что без этого шага не обойтись. Тысяча вариантов прокручивалась в голове, и каждый шаг был обременен сомнениями, но сейчас важно было лишь одно — честность.
— Будь, как будет! — мысленно повторила я, собирая в себе последние силы.
Встав лениво с кровати, я вышла из своей комнаты и направилась вниз в гостиную, где недавно находились гости. Слава Богу, они ушли; Ран позаботился об этом и галантно разогнал их по своим домам.
Шагнув в гостиную, я обнаружила Юлию. Она сидела в кресле, поджав ноги к груди и крепко обнимая их. Ее взгляд был потерян, и я, кажется, догадывалась, почему.
Это было нечестно по отношению к ней — скрывать правду и притворяться, что все в порядке, когда она была такой важной частью этой истории.
Я села на кушетку напротив Юлии и никак не могла озвучить свои мысли.
"Скажи правду!" — приказным тоном кричала моя душа.
Но как? Как изъяснить это так, чтобы она поняла?
— Я должна тебе рассказать, но не знаю как… Ты можешь меня осуждать, это тебе решать, но одного я прошу... выслушай меня, — произнесла я, стараясь сдержать дрожь в голосе.
Юлия подняла голову и враждебно сузила глаза.
— Вы должны были мне давно рассказать о том, кто вы, и кого нужно бояться. Но вы решили за меня. Вы контролировали мои шаги так, что я не замечала. Убедили меня остерегаться Марты и Арсения, но, загвоздка в том, что самый опасный был рядом со мной.
— Прости! — шепотом произнесла я.
— Это слово не изменит ничего. И где гарантия, что ты снова не соврешь или не утаишь самое важное?
— Да, ты права, — подтвердив, я покачала головой. — Гарантий нет, и я не буду тебя просить, чтобы ты мне поверила. Просто послушай.
Секундное молчание пронзило меня, как стрела; так больно и неловко мне не было уже давно.
— Хорошо, — наконец согласилась Юлия тихим, но уверенным голосом.
Глубоко вздохнув, как на смертной казни, я начала свой рассказ — начиная с рождения Криса.
— Когда родился Крис, тот день изменил множество жизней. Это был солнечный день, не предрекавший ничего страшного. У Фиоклиньи начались схватки — это мать Криса. Но погода резко изменилась. День превратился в ночь: вспыхнули молнии, поднялся ураганный ветер. Все, кто находился рядом с Фиоклиньей, видели это и знали, что беда не минует их дом. Но все закрыли глаза на разыгравшуюся стихию, пока Фиоклиния не родила Криса.
При его рождении молния врезалась в окно и убила повитуху, которая принимала роды. Вот тогда-то все и осознали, что на кону стоят их жизни.
— В смысле, осознали? — переспросила Юлия, не понимая.
— Родители Криса поняли, что он необычный вампир…
— Откуда они это узнали?
— Мы все рождены вампирами, точнее, нас правильнее называть дампирами. Мы не боимся солнечных лучей и можем питаться обычной человеческой пищей, но иногда организм требует крови. Какую именно — это уже мы выбираем по совести… Но не в этом суть, ты обещала мне, что будешь слушать.
— Продолжай, — приказом отдала согласие Юлия.
— Меня, хоть и не было еще в проекте, но мне рассказал Гавриил. Он был еще маленьким и видел весь ритуал родов и развитие Криса. Их всегда связывала особая связь, и все были уверены, что Гавриил повлияет на Криса положительно.
Роман, так звали отца Кристиана, боялся показывать своего сына своим друзьям, но очень любил его. Он всегда играл с ним и обучал всему, что знал.
— Что страшного было в Кристиане? Он ведь был мальчиком?
— Он был не просто маленьким мальчиком. Он был сыном самого «Дьявола». Так его называли. Он отличался от своих сверстников жестокостью, сообразительностью, мог нахамить взрослым и при этом не чувствовать вины или совести. Он всегда держал голову выше положенного, но никто не осмеливался ему противоречить. Все его боялись — начиная от родителей и родственников и заканчивая посторонними людьми.
Когда я родилась, о Крисе я узнала, когда мне исполнилось одиннадцать лет. Тогда были лишь слухи, и, как девочке, всегда интересно, что такое «плохо». Мне все больше хотелось увидеть его. Но этого было невозможно — в нашем доме запрещалось произносить его имя при мне. Я не знала, чего они боялись, и, оказывается, Фиоклинья видела во сне меня и Криса… одних.
Я на секунду замолчала, не желая продолжать, потому что знала, что это повергнет Юлию в шок. Но я хотела заслужить ее доверие. Закрыв глаза и сквозь стиснутые зубы, я произнесла:
— Мы были обнажены друг перед другом в постели.
— Что!? — не поверила она, и я старалась не смотреть на ее лицо, зная, какое выражение его занимает. Мне было стыдно смотреть ей в глаза.
— Вы парочка? Вы…
— Нет. Это случилось только один раз. После заявления Фиоклиньи наши родители решили нас познакомить; они боялись, что, не зная друг друга в лицо, мы можем встретиться где-то на стороне, и сон может исполниться. Но сну было суждено осуществиться. Нас познакомили на балу в честь рождения Лилии, младшей сестры Криса. Когда я его увидела, во мне вспыхнуло желание дотронуться до него, хоть и было мне всего 11 лет.
После бала он стал флиртовать со мной в тайне, писал письма, а я отвечала на них взаимностью. Мы оба понимали, что это ошибочно, что так нельзя, но остановиться не было сил. С наступлением 13 лет мы встретились в трактире, где никто нас не знал, так как мы были элитой общества. В тот вечер мы и совершили ужасное деяние, которое повлекло за собой множество неприятностей. Я забеременела, и когда меня спрашивали, когда это случилось и от кого, я растерялась и сказала правду. Все были в шоке, никто не ожидал такого удара. Моя мать впала в кому и больше никогда не проснулась — она была человеком, и отец не спешил обращаться с ней в вампира.
Кристиана отправили в Китай, в военный лагерь, где царили жестокие нравы. Таких, как он, направляли в службу, чтобы направить свою силу и жестокость в нужное русло.
