— Татьяна Анатольевна?
— Заходи, — мой голос был приглушенным, пока я старательно изображала, что что-то потеряла. — Я сережку потеряла.
— Так… — девушка замялась. — Они у вас в ушах.
— Точно! — Я подскочила, похлопала по плечу девушку. Моя милая улыбка скорее вызывала в этой девушке раздражение, — вчера она открыто говорила мне о своих догадках по поводу моего места на этой должности. Я снова обошла стойку, пальчиком поманила её, и, видя, как она озирается в сторону хозяйки, усмехнулась. — Скажи-ка мне, деточка, какая у тебя зарплата?
— Пятьдесят девять тысяч. — Все еще смотря на супружескую пару, произнесла она. Я цокнула языком. Наши глаза встретились.
— А если с премией? — Мой голос был тихим, но не предвещал начало хорошего.
— Восемьдесят.
— А если с надбавками?
— Сто.
— Так, — протянула я, продолжая мило улыбаться. — А напомни-ка мне, сколько раз ты за этот месяц брала у меня отгулы?
— Пять, — почти шепотом произнесла она.
— Пять, — повторила я. — А что у тебя в трудовом договоре об этом написано?
— Но вы отпускали… — Она часто заморгала ресницами. Ее большие глаза цвета ночи испуганно следили за моими губами. Я прищурилась. Признаться, не припомню.
— Правда? Как?
Обычно эта девушка, которая была ещё и зачинщиком всех сплетен в отеле, оставляла мне записки. А когда возвращалась, говорила, что это было предупреждением. Я терпела лишь потому, что знала, зачем она работала. В квартале от отеля находилась больница, где лечилась её мать от онкологии. И надбавки я выбивала у Ясении только из-за этого.
— Послушай, Аля, — я почесала указательным пальцем кончик носа. Улыбки с лица пропали у обеих. В глазах девушки я уже читала очевидный страх увольнения. — Помимо того, что из-за твоих предубеждений и длинного языка мне не совсем комфортно работать, я не могу терпеть такое отношение к работе. — Она открыла рот, но я жестом заставила её замолкнуть. — Мне плевать, как ты о относишься ко мне. Но мы на работе. Ты получаешь деньги за свою работу, понимаешь, о чем я говорю?
— Вы меня уволите? — Прошептала она. Я заметила на себе встревоженный взгляд Ясении. Обернувшись, заметила, что и мужская часть тоже наблюдала за нами.
— Не уволю, — Лукоянова чуть выдохнула, очевидно, беспокоясь за мои вспышки злости. — Скажи спасибо маме. Но если ты ещё раз позволишь себе такую фривольность, премии больше не будет. Если ты на заметила, — я перешла на шепот. — Другие администраторы получают тысяч на двадцать меньше твоего.
— Откуда вы… — Я улыбнулась.
— Хороший руководитель должен знать проблемы своих подчиненных.
Я отошла от стойки под все теми же пристальными взглядами, села за барную стойку и заказала крепкий кофе. Во рту пересохло.
— Что ж, — послышался голос подруги. — Вы будете работать в другом отеле. Это отель «Ясения», — девушка усмехнулась, видя удивление в глазах Ильи. Я же удивилась тому, что этот человек не был осведомлен о главной особенности сети. — Работать вы будете в отеле «Надежда». Он новый. Открыли чуть больше года назад.
— И все это время он был без управляющего? — Наивно спросил Илья, я хмыкнула. Нахмуренный Стас посмотрел на меня. Я невинно поджала плечами.
— Познакомься, — когда глаза этого Ильи снова нашли меня, Ясения с недовольным лицом решила нас представить. — Татьяна Рыбакова — управляющая в этом отеле.
— Очень приятно, — кивнул мне мужчина, я фальшиво улыбнулась и кивнула в ответ.
— Приступайте к работе завтра. Удобно?
— Вполне.
Супруги улыбнулись мужчине, бросили косой взгляд на меня, а после удалились. Илья подошел ко мне. Ещё новых друзей мне не хватало! Но мужчина меня удивил.
— Тактика кнута не всегда подходит для управления, — произнёс он, и я чуть не поперхнулась своим кофе. Мои выпученные зеленые глаза уставились на лицо нового коллеги. — Вы их просто запугиваете.
— Собственно, какое вам дело? — Грубо отозвалась я. Губы Ильи растянулись в улыбке. Она не была доброй. Нахальная и коварная.
— Делюсь своим опытом.
— Советую это делать не здесь, — моё прескверное настроение стало еще хуже.
— Вы на хорошем счету у хозяев? — Я отставила кофе, повернулась вполоборота к мужчине.
— Что?
— Да ладно вам, — Илья хмыкнул, а я снова нахмурилась. — Я же понял, что вы дружите.
— Да вы что? — Мои брови взлетели вверх. — И?
— Просто хочу сказать, — прошептал Илья. — На пригретом местечке сидится хорошо, пока солнышко светит.
И ушел. Взял и ушел! Я негодовала. Залпом опрокинула холодный кофе, который уже был горьким и безвкусным. Бармен Витя, который все это время держал ухо востро, изображая тщательную уборку посуды, вдруг наклонился ко мне корпусом. Я по инерции отпрянула назад.
— Татьяна Анатольевна, не думайте об этом.
— Я вот не пойму! — Вспылила я, взмахивая руками. — Что вам всем так не нравится? — На мой громкий возглас обернулись все работники, кто находился в этот момент на первом этаже. — Я полгода пытаюсь с вами наладить отношения! Полгода! Думаешь, это просто, Витенька? Как бы не так!
— Татьяна…
— Молчи, Витя! Молчи! — Пригрозила пальцем я, понимая, что мою волну гнева уже не остановить.
Я всегда была такой. Правда, работа с Сергеем Геннадьевичем научила меня выдержке. Но сегодня ей пришел конец. Витя уставился на меня своими большими голубыми глазами. Его белокурые волосы по плечи были убраны в хвост, но казалось, что те самые маленькие пряди, которые покоились за его ушами, встали дыбом.
— Ты знаешь, что такое проснутся в три часа ночи от звонка начальника? Когда в один момент тебе звонят и говорят, что в девять утра прибудет огромная делегация толстопузых шишек, и тебе надо их всех поселить? Не куда-нибудь, а именно в наш отель? Нет! А я знаю! — Воздуха не хватало. — А ещё я знаю, какого это буквально драться за то, чтобы с тобой считались из-за твоих заслуг, а не дружбы с хозяйкой! — Подошедшие к нам две девушки, которые работали у нас горничными, ехидно ухмыльнулись. — Смешно? — Резко повернулась к ним я. — А мне не смешно. Не сейчас, не стоя на ковре у Лукоянова, когда я объясняла, куда делать вся моя команда. Лишение премии в тот месяц, это было меньшее, что вы могли получить. Он хотел уволить вас всех.
— Набиваете себе цену, Татьяна Анатольевна? — Спросил кто-то позади меня. Я удивлённо обернулась. Это была та самая Альбина.
— Знаете что, — я медленно поднялась с барного стула, гордо вздернула подбородок и обронила. — Теперь вы все будете получать так, как работаете. Все. Больше ничью задницу я не собираюсь прикрывать. Хватит.
Меня потряхивало. Заставив непослушные ноги двигаться, я дошла до своего кабинета, вошла и громко хлопнула за собой дверью. Стас, сидящий за моим столом вздрогнул и поднял глаза. Ясения сложила руки на груди.
Это было немыслимо! Даже в Нижнем Новгороде мои враги-коллеги относились ко мне с большим уважением! А здесь? Видимо, Москва кружила голову.
— Таня, — я выставила ладонь, заставляя замолчать подругу. Нет, сейчас я совсем не была готова на разговоры.
Молча подойдя к своему шкафу, я вытащила оттуда небольшой графин с бронзовой жидкостью, налила в стакан и залпом выпила. Горечь растеклась по горлу, и я закашлялась. Слёзы снова подбирались наружу, но здесь им был никто не рад. Нельзя было поддаваться эмоциям. Я плакала достаточно долго, чтобы понять, — кроме жалости и очередных насмешек я ничего не добивалась.
— Я прошу отпуск. — Попросила я. — Мне нужно хотя бы пару дней, чтобы восстановиться.
— Отпуск дать не могу, — деловито отозвалась Ясения. Она подошла ко мне, скрестила руки на груди. — Сама понимаешь, сезон в разгаре. Но два дня я тебе дам. Поезжай к маме. И можешь сейчас поехать.
— Одна просьба: никого на замену сюда не присылай. — Ясения нахмурилась, Стас издал странный звук. — И сама им не помогай.
— Но… — запротестовала поначалу подруга, но поняв мой замысел, улыбнулась. — Они сами к тебе прибегут.
— Именно. Когда там наплыв людишек в костюмах?
— Завтра.
— Ну вот и отлично. — Я широко улыбнулась, и моё плохое настроение в миг улетучилось.
Тогда я провела тихие выходные в родном городе. Мой телефон начал звонить без перерыва ближе к полудню первого дня отгула. Ехидная улыбка не сходила с моего лица. Мама лишь качала головой, не соглашаясь с методикой воспитания сотрудников, хотя сама она поступала практически так же. Правда, в рамках дозволенного больницей.
Я встретилась с Елисеем. Это случилось утром перед вылетом в Москву. Ясения попросила меня забрать кое-какие вещи из родительского дома, но по пути к ним я увидела выезжающую белую Ауди. Родители Смирнова переехали жить во Францию, Лиза окончила исторический факультет и отправилась в след за ними. Елисей же дожидался последних месяцев ареста.
Мы стояли на обочине. Я видела его светлое лицо, и мне хотелось плакать. Смирнов был в какой-то период времени лучиком света. Он меня смешил, злил, но в то же время оставался самым нужным человеком. И вот этот человек грустно улыбался и говорил, что направляется продавать свою малышку.
— Значит, Франция? — голос был сдавленным. Эмоции переполняли. Я с одной стороны была рада, что мой друг в порядке, и что его муки окончены, но с другой стороны я не хотела терять друга.
— Здесь меня уже ничего не держит. Разве, что ты.
— Не начинай, — утирая слезы, я улыбнулась. — Ты заслуживаешь лучшего. Наконец-то эта история с грустным концом окончена. Ты начнешь новую жизнь, где не будет места для боли.
— Боль… а что эта боль? Человек может почувствовать себя живым в двух случаях: когда влюблен или, когда умирает от боли. Если мне все ещё больно, значит, я жив.
— Тебя приняли в INRIA? — Перевела тему я.
— Да, в сентябре начнется учеба. — Он долгим взглядом одарил моё лицо. — Знаешь, грубиянка, мне не хочется расставаться сейчас с тобой. Может, поедем вместе?
— Во Францию? — Я вскинула брови в удивлении. Ясения мне не простит побег. Елисей рассмеялся.
— Нет, машину продавать. Покупатель сейчас в центре города, заодно и пообедаем.
Мы приехали на улицу Горького. Она представляла из себя кольцо, по которому открывался выезд на три другие смежные улицы. Елисей припарковал авто около вывески оператора сотовой связи, находящегося в трехэтажном здании исторической ценности и повернулся лицом ко мне.
— Сейчас я позвоню Веронике, а потом мы заедем в Совок. Помнишь его?
— Место, где мне наступили на ногу? — Я усмехнулась, покачав головой. — Как забыть! Ты же ещё потом меня долго называл всякими бранными словами из-за драки. — Друг улыбнулся.
— О, — глядя куда-то вперед сквозь лобовое стекло. — можно и не звонить. Она уже здесь.
— Это твоя знакомая? — полюбопытствовала я. Елисей отрицательно покачал головой, пожав губы.
— Это просто покупатель. Выходим.
Мы вышли из автомобиля. Эта Вероника подошла к нам с улыбкой на лице. Она создавала приятное впечатление и издали чем-то напоминала Филатову. У неё похожие белокурые волосы, немного курносый нос, а вот глаза карие. Она была красивой. Фигура девушки напоминала песочные часы, и внутри даже уколола зависть. Девушка излучала изящество. В отличие от меня.
— Добрый день, Елисей, — она взглянула на меня, я улыбнулась ей, и Вероника ответила тем же.
— Вероника, — начал Елисей, но девушка перебила мужчину.
— Ника, — уголки её губ приподнялись. — Ненавижу свое полное имя.
— Ника, приступим?
Пара молодых людей разглядывали машину со всех сторон. Я же просто стояла поодаль от них и наблюдала за действием. Елисей, проныра, обхаживал как машину, так, как мне показалось, и девушку. Она бросала на него короткие выразительные взгляды, но потом тут же вскидывала голову, и наши с ней глаза встречались. Мысль о том, что девушка неправильно расценила нашу пару, начинала меня веселить.
Когда осмотр был окончен, Смирнов отряхнул свои шорты-бермуды, подмигнул мне и предложил зайти в кафе для подписания договора.
Мы расположились в небольшой кофейне в самом начале пешеходной улицы. Елисей достал из сумки два экземпляра договора купли-продажи, протянул покупателю для ознакомления. Я же смотрела в окно и чувствовала прилив усталости и грусти.
Неправильно все как-то происходило в жизни. Счастье одних затмевало несчастье других хороших людей. Но, если быть честными, мы сами позволили им это. Ясения и Стас счастливы, и я за них искренне рада, но глядя на Елисея, горло сдавливало от боли. Я не знала всех тонкостей их разрыва с Ясенией, — она не рассказывала в деталях, но я знала, что причиной был он. От этого ещё неприятнее на душе. Ведь Смирнов не был плохим героем их любовного романа.
— А вы из Нижнего Новгорода?
— Нет, — ответила на мой вопрос Ника. — Я родилась и выросла в Благовещенске, — увидев удивление на моем лице, она улыбнулась. — Сейчас живу в Твери. — А вы? — девушка с интересом меня рассматривала. — Вы отсюда?
— Да, но живу в Москве сейчас. — Я сделала глоток кофе.
— Если так, то мы могли бы и в столице встретиться. — Я широко улыбнулась, видя непонимающее выражение лица Елисея. — И вы и я дополнительные хлопоты испытали.
— Хлопоты? — Переспросил мужчина, мою грудь уже сотрясало от хохота.
— Ляс, — друг посмотрел на меня, хмурясь. — Ника подумала, что мы пара.
— А? — Брови мужчины приподнялись, он перевел свой взгляд с моего лица на лицо покупателя и хмыкнул. — Я и Таня, — хорошие друзья.
— Да? — Ника рассмеялась, и ее смех содержал примесь облегчения и неловкости. — А я-то думаю, почему мужчина оказывает мне знаки внимания, когда его девушка рядом. — Она снова залилась смехом. Лицо друга превратилось в помидор.
— Я не…
— Бросьте, — она грациозно махнула рукой, — Я же не слепая.
— Она мне нравится, — прикрываясь ладонью, прошептала я другу и подмигнула. — Может, ну её… эту Францию? И в Тверь?
Нужно было видеть лицо Смирнова! Давно я так не издевалась над бедным парнем. Ника мне понравилась, мы ещё немного побеседовали, и я узнала, что её родной брат живет сейчас тоже в Москве. И после покупки автомобиля, она собиралась протестировать его как-раз-таки на трассе М-7.
По возвращению в столицу, я увидела на пороге своей квартиры три пары ног. Это были Альбина, лицо которой опухло от слез, Вити, который переминался с ноги на ногу и прятал глаза, и Александра. Увидев, поднимающуюся меня по ступенькам, ребята оживились. Они в один голос начали лепетать извинения, и все это превращалось в какофонию звуков.
— Стоп! — Рявкнула я, и они по команде умолкнули. — Что случилось?
— Гости из Санкт-Петербурга, — сказала Альбина, и я нахмурилась. — Они подняли скандал.
— Так, — протянула я, растолкала ребят, отперла свою входную дверь и рукой пригласила их войти. — многообещающее начало. Проходите, поговорим внутри.
— Татьяна Анатольевна, простите, пожалуйста, нас! Вы уехали и все пошло по одному месту! — Тараторил Саша. Я бросила на них ироничный взгляд.
— Да, — Альбина опустила глаза на свои сцепленные ладони. — Простите. Особенно меня.
— Что же такого произошло, что даже ты, Аля, извиняешься?
— Мы были не правы. — Дополнил Витя. — Без вас у нас ничего не получается.
Тогда я простила ребят. Решила проблемы, которые на самом деле были совсем не значительными, и в моем отеле воцарилась идиллия. Больше никаких сплетен, интриг и козней. Моя команда превратилась в настоящую семью. Это была моя заслуга, и я гордо это принимала.
— Заходи, — мой голос был приглушенным, пока я старательно изображала, что что-то потеряла. — Я сережку потеряла.
— Так… — девушка замялась. — Они у вас в ушах.
— Точно! — Я подскочила, похлопала по плечу девушку. Моя милая улыбка скорее вызывала в этой девушке раздражение, — вчера она открыто говорила мне о своих догадках по поводу моего места на этой должности. Я снова обошла стойку, пальчиком поманила её, и, видя, как она озирается в сторону хозяйки, усмехнулась. — Скажи-ка мне, деточка, какая у тебя зарплата?
— Пятьдесят девять тысяч. — Все еще смотря на супружескую пару, произнесла она. Я цокнула языком. Наши глаза встретились.
— А если с премией? — Мой голос был тихим, но не предвещал начало хорошего.
— Восемьдесят.
— А если с надбавками?
— Сто.
— Так, — протянула я, продолжая мило улыбаться. — А напомни-ка мне, сколько раз ты за этот месяц брала у меня отгулы?
— Пять, — почти шепотом произнесла она.
— Пять, — повторила я. — А что у тебя в трудовом договоре об этом написано?
— Но вы отпускали… — Она часто заморгала ресницами. Ее большие глаза цвета ночи испуганно следили за моими губами. Я прищурилась. Признаться, не припомню.
— Правда? Как?
Обычно эта девушка, которая была ещё и зачинщиком всех сплетен в отеле, оставляла мне записки. А когда возвращалась, говорила, что это было предупреждением. Я терпела лишь потому, что знала, зачем она работала. В квартале от отеля находилась больница, где лечилась её мать от онкологии. И надбавки я выбивала у Ясении только из-за этого.
— Послушай, Аля, — я почесала указательным пальцем кончик носа. Улыбки с лица пропали у обеих. В глазах девушки я уже читала очевидный страх увольнения. — Помимо того, что из-за твоих предубеждений и длинного языка мне не совсем комфортно работать, я не могу терпеть такое отношение к работе. — Она открыла рот, но я жестом заставила её замолкнуть. — Мне плевать, как ты о относишься ко мне. Но мы на работе. Ты получаешь деньги за свою работу, понимаешь, о чем я говорю?
— Вы меня уволите? — Прошептала она. Я заметила на себе встревоженный взгляд Ясении. Обернувшись, заметила, что и мужская часть тоже наблюдала за нами.
— Не уволю, — Лукоянова чуть выдохнула, очевидно, беспокоясь за мои вспышки злости. — Скажи спасибо маме. Но если ты ещё раз позволишь себе такую фривольность, премии больше не будет. Если ты на заметила, — я перешла на шепот. — Другие администраторы получают тысяч на двадцать меньше твоего.
— Откуда вы… — Я улыбнулась.
— Хороший руководитель должен знать проблемы своих подчиненных.
Я отошла от стойки под все теми же пристальными взглядами, села за барную стойку и заказала крепкий кофе. Во рту пересохло.
— Что ж, — послышался голос подруги. — Вы будете работать в другом отеле. Это отель «Ясения», — девушка усмехнулась, видя удивление в глазах Ильи. Я же удивилась тому, что этот человек не был осведомлен о главной особенности сети. — Работать вы будете в отеле «Надежда». Он новый. Открыли чуть больше года назад.
— И все это время он был без управляющего? — Наивно спросил Илья, я хмыкнула. Нахмуренный Стас посмотрел на меня. Я невинно поджала плечами.
— Познакомься, — когда глаза этого Ильи снова нашли меня, Ясения с недовольным лицом решила нас представить. — Татьяна Рыбакова — управляющая в этом отеле.
— Очень приятно, — кивнул мне мужчина, я фальшиво улыбнулась и кивнула в ответ.
— Приступайте к работе завтра. Удобно?
— Вполне.
Супруги улыбнулись мужчине, бросили косой взгляд на меня, а после удалились. Илья подошел ко мне. Ещё новых друзей мне не хватало! Но мужчина меня удивил.
— Тактика кнута не всегда подходит для управления, — произнёс он, и я чуть не поперхнулась своим кофе. Мои выпученные зеленые глаза уставились на лицо нового коллеги. — Вы их просто запугиваете.
— Собственно, какое вам дело? — Грубо отозвалась я. Губы Ильи растянулись в улыбке. Она не была доброй. Нахальная и коварная.
— Делюсь своим опытом.
— Советую это делать не здесь, — моё прескверное настроение стало еще хуже.
— Вы на хорошем счету у хозяев? — Я отставила кофе, повернулась вполоборота к мужчине.
— Что?
— Да ладно вам, — Илья хмыкнул, а я снова нахмурилась. — Я же понял, что вы дружите.
— Да вы что? — Мои брови взлетели вверх. — И?
— Просто хочу сказать, — прошептал Илья. — На пригретом местечке сидится хорошо, пока солнышко светит.
И ушел. Взял и ушел! Я негодовала. Залпом опрокинула холодный кофе, который уже был горьким и безвкусным. Бармен Витя, который все это время держал ухо востро, изображая тщательную уборку посуды, вдруг наклонился ко мне корпусом. Я по инерции отпрянула назад.
— Татьяна Анатольевна, не думайте об этом.
— Я вот не пойму! — Вспылила я, взмахивая руками. — Что вам всем так не нравится? — На мой громкий возглас обернулись все работники, кто находился в этот момент на первом этаже. — Я полгода пытаюсь с вами наладить отношения! Полгода! Думаешь, это просто, Витенька? Как бы не так!
— Татьяна…
— Молчи, Витя! Молчи! — Пригрозила пальцем я, понимая, что мою волну гнева уже не остановить.
Я всегда была такой. Правда, работа с Сергеем Геннадьевичем научила меня выдержке. Но сегодня ей пришел конец. Витя уставился на меня своими большими голубыми глазами. Его белокурые волосы по плечи были убраны в хвост, но казалось, что те самые маленькие пряди, которые покоились за его ушами, встали дыбом.
— Ты знаешь, что такое проснутся в три часа ночи от звонка начальника? Когда в один момент тебе звонят и говорят, что в девять утра прибудет огромная делегация толстопузых шишек, и тебе надо их всех поселить? Не куда-нибудь, а именно в наш отель? Нет! А я знаю! — Воздуха не хватало. — А ещё я знаю, какого это буквально драться за то, чтобы с тобой считались из-за твоих заслуг, а не дружбы с хозяйкой! — Подошедшие к нам две девушки, которые работали у нас горничными, ехидно ухмыльнулись. — Смешно? — Резко повернулась к ним я. — А мне не смешно. Не сейчас, не стоя на ковре у Лукоянова, когда я объясняла, куда делать вся моя команда. Лишение премии в тот месяц, это было меньшее, что вы могли получить. Он хотел уволить вас всех.
— Набиваете себе цену, Татьяна Анатольевна? — Спросил кто-то позади меня. Я удивлённо обернулась. Это была та самая Альбина.
— Знаете что, — я медленно поднялась с барного стула, гордо вздернула подбородок и обронила. — Теперь вы все будете получать так, как работаете. Все. Больше ничью задницу я не собираюсь прикрывать. Хватит.
Меня потряхивало. Заставив непослушные ноги двигаться, я дошла до своего кабинета, вошла и громко хлопнула за собой дверью. Стас, сидящий за моим столом вздрогнул и поднял глаза. Ясения сложила руки на груди.
Это было немыслимо! Даже в Нижнем Новгороде мои враги-коллеги относились ко мне с большим уважением! А здесь? Видимо, Москва кружила голову.
— Таня, — я выставила ладонь, заставляя замолчать подругу. Нет, сейчас я совсем не была готова на разговоры.
Молча подойдя к своему шкафу, я вытащила оттуда небольшой графин с бронзовой жидкостью, налила в стакан и залпом выпила. Горечь растеклась по горлу, и я закашлялась. Слёзы снова подбирались наружу, но здесь им был никто не рад. Нельзя было поддаваться эмоциям. Я плакала достаточно долго, чтобы понять, — кроме жалости и очередных насмешек я ничего не добивалась.
— Я прошу отпуск. — Попросила я. — Мне нужно хотя бы пару дней, чтобы восстановиться.
— Отпуск дать не могу, — деловито отозвалась Ясения. Она подошла ко мне, скрестила руки на груди. — Сама понимаешь, сезон в разгаре. Но два дня я тебе дам. Поезжай к маме. И можешь сейчас поехать.
— Одна просьба: никого на замену сюда не присылай. — Ясения нахмурилась, Стас издал странный звук. — И сама им не помогай.
— Но… — запротестовала поначалу подруга, но поняв мой замысел, улыбнулась. — Они сами к тебе прибегут.
— Именно. Когда там наплыв людишек в костюмах?
— Завтра.
— Ну вот и отлично. — Я широко улыбнулась, и моё плохое настроение в миг улетучилось.
Тогда я провела тихие выходные в родном городе. Мой телефон начал звонить без перерыва ближе к полудню первого дня отгула. Ехидная улыбка не сходила с моего лица. Мама лишь качала головой, не соглашаясь с методикой воспитания сотрудников, хотя сама она поступала практически так же. Правда, в рамках дозволенного больницей.
Я встретилась с Елисеем. Это случилось утром перед вылетом в Москву. Ясения попросила меня забрать кое-какие вещи из родительского дома, но по пути к ним я увидела выезжающую белую Ауди. Родители Смирнова переехали жить во Францию, Лиза окончила исторический факультет и отправилась в след за ними. Елисей же дожидался последних месяцев ареста.
Мы стояли на обочине. Я видела его светлое лицо, и мне хотелось плакать. Смирнов был в какой-то период времени лучиком света. Он меня смешил, злил, но в то же время оставался самым нужным человеком. И вот этот человек грустно улыбался и говорил, что направляется продавать свою малышку.
— Значит, Франция? — голос был сдавленным. Эмоции переполняли. Я с одной стороны была рада, что мой друг в порядке, и что его муки окончены, но с другой стороны я не хотела терять друга.
— Здесь меня уже ничего не держит. Разве, что ты.
— Не начинай, — утирая слезы, я улыбнулась. — Ты заслуживаешь лучшего. Наконец-то эта история с грустным концом окончена. Ты начнешь новую жизнь, где не будет места для боли.
— Боль… а что эта боль? Человек может почувствовать себя живым в двух случаях: когда влюблен или, когда умирает от боли. Если мне все ещё больно, значит, я жив.
— Тебя приняли в INRIA? — Перевела тему я.
— Да, в сентябре начнется учеба. — Он долгим взглядом одарил моё лицо. — Знаешь, грубиянка, мне не хочется расставаться сейчас с тобой. Может, поедем вместе?
— Во Францию? — Я вскинула брови в удивлении. Ясения мне не простит побег. Елисей рассмеялся.
— Нет, машину продавать. Покупатель сейчас в центре города, заодно и пообедаем.
Мы приехали на улицу Горького. Она представляла из себя кольцо, по которому открывался выезд на три другие смежные улицы. Елисей припарковал авто около вывески оператора сотовой связи, находящегося в трехэтажном здании исторической ценности и повернулся лицом ко мне.
— Сейчас я позвоню Веронике, а потом мы заедем в Совок. Помнишь его?
— Место, где мне наступили на ногу? — Я усмехнулась, покачав головой. — Как забыть! Ты же ещё потом меня долго называл всякими бранными словами из-за драки. — Друг улыбнулся.
— О, — глядя куда-то вперед сквозь лобовое стекло. — можно и не звонить. Она уже здесь.
— Это твоя знакомая? — полюбопытствовала я. Елисей отрицательно покачал головой, пожав губы.
— Это просто покупатель. Выходим.
Мы вышли из автомобиля. Эта Вероника подошла к нам с улыбкой на лице. Она создавала приятное впечатление и издали чем-то напоминала Филатову. У неё похожие белокурые волосы, немного курносый нос, а вот глаза карие. Она была красивой. Фигура девушки напоминала песочные часы, и внутри даже уколола зависть. Девушка излучала изящество. В отличие от меня.
— Добрый день, Елисей, — она взглянула на меня, я улыбнулась ей, и Вероника ответила тем же.
— Вероника, — начал Елисей, но девушка перебила мужчину.
— Ника, — уголки её губ приподнялись. — Ненавижу свое полное имя.
— Ника, приступим?
Пара молодых людей разглядывали машину со всех сторон. Я же просто стояла поодаль от них и наблюдала за действием. Елисей, проныра, обхаживал как машину, так, как мне показалось, и девушку. Она бросала на него короткие выразительные взгляды, но потом тут же вскидывала голову, и наши с ней глаза встречались. Мысль о том, что девушка неправильно расценила нашу пару, начинала меня веселить.
Когда осмотр был окончен, Смирнов отряхнул свои шорты-бермуды, подмигнул мне и предложил зайти в кафе для подписания договора.
Мы расположились в небольшой кофейне в самом начале пешеходной улицы. Елисей достал из сумки два экземпляра договора купли-продажи, протянул покупателю для ознакомления. Я же смотрела в окно и чувствовала прилив усталости и грусти.
Неправильно все как-то происходило в жизни. Счастье одних затмевало несчастье других хороших людей. Но, если быть честными, мы сами позволили им это. Ясения и Стас счастливы, и я за них искренне рада, но глядя на Елисея, горло сдавливало от боли. Я не знала всех тонкостей их разрыва с Ясенией, — она не рассказывала в деталях, но я знала, что причиной был он. От этого ещё неприятнее на душе. Ведь Смирнов не был плохим героем их любовного романа.
— А вы из Нижнего Новгорода?
— Нет, — ответила на мой вопрос Ника. — Я родилась и выросла в Благовещенске, — увидев удивление на моем лице, она улыбнулась. — Сейчас живу в Твери. — А вы? — девушка с интересом меня рассматривала. — Вы отсюда?
— Да, но живу в Москве сейчас. — Я сделала глоток кофе.
— Если так, то мы могли бы и в столице встретиться. — Я широко улыбнулась, видя непонимающее выражение лица Елисея. — И вы и я дополнительные хлопоты испытали.
— Хлопоты? — Переспросил мужчина, мою грудь уже сотрясало от хохота.
— Ляс, — друг посмотрел на меня, хмурясь. — Ника подумала, что мы пара.
— А? — Брови мужчины приподнялись, он перевел свой взгляд с моего лица на лицо покупателя и хмыкнул. — Я и Таня, — хорошие друзья.
— Да? — Ника рассмеялась, и ее смех содержал примесь облегчения и неловкости. — А я-то думаю, почему мужчина оказывает мне знаки внимания, когда его девушка рядом. — Она снова залилась смехом. Лицо друга превратилось в помидор.
— Я не…
— Бросьте, — она грациозно махнула рукой, — Я же не слепая.
— Она мне нравится, — прикрываясь ладонью, прошептала я другу и подмигнула. — Может, ну её… эту Францию? И в Тверь?
Нужно было видеть лицо Смирнова! Давно я так не издевалась над бедным парнем. Ника мне понравилась, мы ещё немного побеседовали, и я узнала, что её родной брат живет сейчас тоже в Москве. И после покупки автомобиля, она собиралась протестировать его как-раз-таки на трассе М-7.
По возвращению в столицу, я увидела на пороге своей квартиры три пары ног. Это были Альбина, лицо которой опухло от слез, Вити, который переминался с ноги на ногу и прятал глаза, и Александра. Увидев, поднимающуюся меня по ступенькам, ребята оживились. Они в один голос начали лепетать извинения, и все это превращалось в какофонию звуков.
— Стоп! — Рявкнула я, и они по команде умолкнули. — Что случилось?
— Гости из Санкт-Петербурга, — сказала Альбина, и я нахмурилась. — Они подняли скандал.
— Так, — протянула я, растолкала ребят, отперла свою входную дверь и рукой пригласила их войти. — многообещающее начало. Проходите, поговорим внутри.
— Татьяна Анатольевна, простите, пожалуйста, нас! Вы уехали и все пошло по одному месту! — Тараторил Саша. Я бросила на них ироничный взгляд.
— Да, — Альбина опустила глаза на свои сцепленные ладони. — Простите. Особенно меня.
— Что же такого произошло, что даже ты, Аля, извиняешься?
— Мы были не правы. — Дополнил Витя. — Без вас у нас ничего не получается.
Тогда я простила ребят. Решила проблемы, которые на самом деле были совсем не значительными, и в моем отеле воцарилась идиллия. Больше никаких сплетен, интриг и козней. Моя команда превратилась в настоящую семью. Это была моя заслуга, и я гордо это принимала.
