— Да-да, извините, так что такое королю требуется от Вас.
— Это долгая история.
— Хорошо, я не настаиваю, но должен ещё спросить кое о чём.
Бургомистр мялся, видно, что он не хотел обидеть своими словами гостью.
— Я покину город завтра же.
— Вы поймите... Я...
— Бургомистр, — Чужестранка с трудом выговорила новое слово, — Я повторюсь, я часто путешествую. И знаю отношения к иноверцам в этих странах. Не нужно пустых слов, — она улыбнулась, заканчивая фразу
— Спасибо за понимание, — Лордаус улыбнулся в ответ, — Я могу ещё что-то для Вас сделать?
— Да, мне нужно пополнить провизию.
— Это само собой.
— Ещё мне нужен проводник до столицы.
— Полагаю, Вы хотите кого-то определенного?
— Зрите в корень, мой милый бургомистр.
После этих слов Он покраснел, он уже давно не слышал о себе в таком ключе. Чужестранка заметила это и громко по-доброму рассмеялась, а потом и бургомистр подхватил смех.
Страстная женщина
—Хороший плащ, дамочка!
Солнце уже садилось, когда Чужестранка выходила из дворца бургомистра, а после недолгой прогулки по улочкам, приведшей её не в самые приличные места города, небо уже окрасилось в темно-синий. В таких местах фонари не зажигаются, поэтому освещали пространство только луны и яркие вкрапления созвездий в мути небесного купола.
Четверо мужчин, которые стояли в переулке между домами, явно думали, что Чужестранка не замечала их, пока те не открыли рот. Это, конечно, сработало бы с обычным человеком, но не с воином. Она в силу своей судьбы всегда просматривала окружение и лишь надеялась, что эта подозрительная компания даст ей спокойно пройти мимо. Но надежда рухнула, как всегда быстро и с грохотом.
—Не плохо было бы снять его, — голос говорившего был пропитым и мерзким. Сразу стало понятно, что обладатель такого голоса хочет не только плащ, но и тело его хозяйки, а следующей фразой он это подтвердил, — И посмотреть на красивое тело.
Чужестранка, стоявшая всё время боком к компании подпитых городских разбойников, наконец повернулась к ним лицом, но ничего не ответила. На улице было тихо, единственные люди на улице находились в поле её зрения.
—Не бойся, красавица, — раздался второй голос под смешки остальных из компании, — Не обидим, хорошо будет, а про плащ не бойся, одежу отдадим.
Чужестранка начала шагать в сторону подворотни.
—Какая послушная, вот иди и давай без лишних звуков
—Конечно послушная, — раздался третий голос, самый пьяный из говоривших, — посмотри, ни сисек, ни жопы, лицо какое-то странное, нездешняя, приезжая, наверное, давно не получала внимание мужчин.
Компания раскудахталась мерзким пьяным смехом, перебиваемым иканием, кашлем и дрянными словечками. Однако один смешок быстро стих, это был первый голос. Он медленно повернулся к приятелю, который говорил последний.
—Нездешняя говоришь? — он сказал это, когда чужестранка была в нескольких шагах от него.
До главаря начало доходить, что это не она на них нарвалась, а они на неё. Он слышал, как сегодня в порт ворвалась женщина в красном и едва не перебила половину охраны.
—Ну да, а чё такое...
Он не успел договорить фразу. На его лицо упали теплые капли. Он потрогал капли руками и посмотрел на них. Это была кровь. Он перевел взгляд на главаря, тело которого с перерезанным горлом уже падало на землю. Рядом стояла женщина и держала в руках окровавленный меч.
Чужестранка вышла из переулка, осмотрелась. По-прежнему никого не было. Она подняла голову в небо и стала всматриваться.
—Лапас!
Крик, как будто невидимый законам природы, не отдался эхом, а быстро прервался, словно его поймали, как только он вылетел из горла. Чужестранка сильно рисковала, привлекая к себе внимание, но сейчас нужно было быстро сбежать с места преступления, пока кто-нибудь не стал невольным свидетелем сделанного. Чужестранка действовала быстро, но не идеально, несколько громких стонов успели вырваться из глоток жертв, поэтому нужно было убираться.
Прошло лишь два удара сердца, как в небе затмилась одна звезда, после вновь засиявшая, затем другая. Лапас услышал хозяйку и стремился на зов так быстро, как мог только он.
Чужестранка подняла руку и приставила палец к губам. Ворон понял наказ хозяйки и замедлился. Чёрная точка в небе становилась всё различимей, и скоро его могли заметить и обычные люди, но, к счастью, в таких местах люди не любят гулять по ночам, и с одной из причин этого Чужестранка только что разобралась.
Лапас приземлился рядом с хозяйкой, но они не спешили поднимать вверх.
—Покормился?
Ответом была тишина.
—Хорошо. Нашёл? — снова секунда тишины, — Тогда летим.
Лапас взлетел, оставив после себя только шум взбитого воздуха, вскоре и этого не осталось, улица приняла привычный облик, без странной женщины, без огромного ворона, без лишнего шума.
—Не пугай народ, моя милая птица, завтра встретимся.
Чужестранка прильнула телом к Лапасу и остановилась в таком положении на время. Эти несколько мгновений были для обоих несоизмеримо важными. Это нужно было обоим. Только для неё жесткие перья были мягче королевский покоев, в которых она находила тело и заботу. И только для него эта твердая женщина была любящим другом. И только два существа, покинувшие свой народ, могут узнать друг друга по-настоящему.
Чужестранка отпрянула от Лапаса, и тот мгновенно влетел, едва не сбив с ног, наблюдавших за трогательной разлукой, гостей таверны, у которой приземлился ворон с наездницей. Ворон сегодня перепугал пол города, теперь, похоже, из-за его внезапного появления и столь же внезапного ухода, в этом городе навсегда бросят пить несколько завсегдатаев питейных заведений.
Самые смелые свидетели бросились к Чужестранке, но та охладила их пыл грозным взглядом. Видимо эти люди уже наслышаны о странной женщине в красном, иначе так просто от неё они бы не отстали.
«Так даже лучше — подумала она, — На сегодня хватит убийств.»
Чужестранка не любила убивать. Но убивала всегда, сколько себя помнила. Она помнила своё первое убийство, несчастное невинное животное для жертвоприношения. Она помнила всё: как оно весело шло в незнакомое место, ничего не подозревая, как смотрело ей в глаза, сначала изучая и игриво поскакивая на своих четырех копытцах, потом веселье животного превратилось в страх, когда в руках людей появился блестящий острый кусок металла, взгляд навсегда сменился отчаянием, когда рука ребёнка скользнула по шее.
Чужестранка махнула головой и пошлёпала себя по щекам, отгоняя дурные воспоминания, и направилась в громкую таверну. Над дверью была надпись «пьяная кобыла». Многообещающая вывеска давно нуждалась в ремонте, но похоже это смущало только её одну.
Дверь была открыта, оттуда шёл звук веселья и запах еды. Чужестранка не стала сразу заходить она насытилась запахом, ведь внутри он будет совсем другой, и посмотрела вовнутрь, чтобы глаза привыкли к яркому освещению. Как только все приготовления, духовные и физические, были проведены, она направилась в здание.
При входе в зал в нос сразу ударили запахи пота, выпивки и перегара. Никто не заметил её прихода, все были заняты. Ремесленники и рабочие после трудового дня, крестьяне после изнурительной работы в поле под жарким солнцем, просто уставшие горожане, всем им было не до неё, каждый думал и обсуждал своё.
Одна компания заметно отличалась от других. Блестящие доспехи, лучший стол, дорогая выпивка. Местная стража во главе со своим командиром тоже здесь отдыхали. Десять человек и командир: Десятник снова оправдывал своё новое имя. Вся компания весело проводила время, но их командир, похоже не делил с ними это настроение.
Они её не заметили, а если и заметили, то виду не подали. Чужестранка пошла к стойке, где находилась женщина, протиравшая посуду. Женщина поняла её намерения и отложила дела. Чужестранка уселась на стул за стойкой, рядом с каким-то посетителем, который опёрся головой на стойку и мирно посапывал.
—Мне нужно поесть и поспать, — обратилась она к женщине.
—Мест нет, — ответила женщина, — Могу подать остатки похлёбки. Будет стоить пять элов.
Эл — местные деньги, и Чужестранке было известно, что за эту сумму можно было снять комнату на неделю.
—Не много берёте? Неужели повара на столько хорошо знают своё дело?
—Цены для чужаков всегда выше.
Чужестранка была удивлена, но не отношению к хозяйке к неё, а в её честном ответе. Обычно люди находят оправдание такому отношению и напрямую не говорят такие вещи. Это не оскорбило её, что-то теплое окутало её сердце, человек за стойкой, была невероятной. Такая чистейшая правда не всякому по силам, хоть это было не в выгоду Чужестранке, это вызвало восторг в её душе. Всё-таки правда всегда лучше лицемерия.
Наверное, эмоции показались на её лице, и хозяйка эта заметила.
—Чего светишься? Или язык не понимаешь?
Чужестранка взяла лицо под контроль и ответила:
—Я знаю много языков. Плачу десять элов за комнату и две подачи еды.
—Языка так и не понимаешь? — ответила хозяйка, но более мягким тоном, чем раньше, — Нет комнат.
—Пятнадцать, — сказав это, она достала из-под плаща кошель с монетами, предварительно бережно снятого с убитого ею пьянчуги, и бросила его на стол.
Хозяйка взяла кошель, развязала верёвочку, которой он был перевязан, пересчитала и обратилась к Чужестранке:
—Знакомая вещица, — она сказала это не поворачиваясь, но посмотрев на собеседницу, — А если хозяин придёт?
—Не придёт, — заверила Чужестранка.
—Всему есть своя цена. Молчание тоже стоит денег.
—Но ведь там больше пятнадцать элов, — Чужестранка хитро улыбнулась.
Женщина положила деньги в карман на фартуке и достала из-под стола тяжёлую книгу и письменные принадлежности, открыла её почти в конце, пролистала пару страниц и обратилась к Чужестранке.
—Нужно имя и время нахождения.
На книгу прилетел ещё один кошель. Женщина молча, не поднимая глаз, положила и его в карман.
—Так и запишем: «Веления Картер, неопределённый срок», — она говорила это медленно, по слогам, словно помогая себе, затем подняла взгляд на Чужестранку и сказала, — сейчас принесу ключи и еду.
Женщина отвернулась и ушла, а после исчезла в дверях кухни. Чужестранка оглянулась и посмотрела на стол со стражниками. Командир поднял взгляд со своей кружки и кивнул Чужестранке, она кивнула в ответ. Он встал, что-то сказал своим спутникам и направился в её сторону.
Как раз в этот момент вернулась женщина с кухни, держа в руках поднос. Она поставила перед Чужестранкой тарелку горячего и ароматного рагу, бутылку вина, и ключ.
—Лестница вон там, — она указала в сторону дальнего угла, — Комната семь, — она поймала недоумевающий взгляд собеседницы, направленный на бутылку, — Хозяев кошельков никто не любил.
Она сказала это и приступила к тому, от чего новая гостья её отвлекла. Пока Чужестранка начала с удовольствием есть поданную еду, к ней подсел Десятник и положил локти на стол, глубоко вздохнул и сказал:
—Я так понимаю, ты хотела поговорить со мной?
Чужестранка дожевала кусок мяса проглотила, откупорила бутылку и отпила вино с горла, так как стакана ей не подали.
—У Вас, совершенно нет манер, мой милый страж. Во-первых, дела на пустой живот не делаются.
Она продолжила уплетать рагу с завидным аппетитом. Десятник ждал продолжения, но собеседница, как будто испытывала его терпение. Он ждал пока Чужестранка дожуёт новый кусок еды, попавший ей в рот. Чужестранка проглотила еду и тут же снова положила новый кусок мяса. Не сумевший больше держать себя в руках, Десятник выпалил:
—А во-вторых?
Чужестранка снова спокойно дожевала и не спеша проглотила.
—А, во-вторых, — она глотнула вина и протянула его ему, легонько ударяя бутылкой по латам, — Мужчина не может позволить даме пить одной.
Десятник почесал затылок, покраснел и после некого замешательства взял бутылку и пригубил.
—Вы слишком горячи, мой милый Десятник, — сказала она, доедая рагу, — Вам нужно быть сдержанней.
Стражник поставил бутылку и громко выдохнул, а затем сказал:
—Может хватит называть меня кличками, у меня между прочим имя есть.
—Но, мне кажется, Вы, подобно мне, отреклись от своего имени, — перебила его Чужестранка.
—Да откуда?!
—Мне многое известно, но сейчас не до этого. Нужно уединится, пройдёмте ко мне в комнату.
Комната, как и ожидалось, была обставлена небогато, но это вполне устраивало Чужестранку. Кровать стояла в углу, слева от окна с разбитыми стёклами, напротив стоял старый стол, правда без стула. Несмотря на с виду бедную обстановку, кровать была застелена прилично, теплое массивное одеяло, две подушки, простыня без дыр, а на обратное Чужестранка успела насмотреться за свои путешествия.
—Так что ты хотела мне сказать? — прервал Десятник осмотр Чужестранкой комнаты.
Чужестранка заперла дверь, затем подошла к столу и поставила бутылку на него. Она отошла от стола, встала между Десятником и окном так, окно было за её спиной.
—Я не сказала, что хочу поговорить.
После этих слов она моментально набросилась на него, попутно доставая средний меч из ножен с левой стороны правой рукой. Десятник, будучи отличным воином, хоть и с хмелем в крови, успел вытащить меч и парировать удар Чужестранки, направив её тела в сторону кровати. Женщина сделала это своим преимуществом, оттолкнувших ногой от кровати, нырнула к Десятнику на плечи, затем оттолкнувшись уже от него, сделала сальто и оказалась за спиной противника, успев разрезать несколько кожаных ремешков, державших латы. Десятник в миг отпрыгнул, поворачиваясь лицом к Чужестранке, заодно закинув меч за спину, защищая тыл от рубящих ударов, которых так и не последовали.
—Да что ты творишь?! — выкрикнул Стражник
Стражники, отдыхавшие со своим командиром, сидели прямо под комнатой номер семь, когда на их еду и напитки стала сыпаться пыль, а наверху стоял топот и звон.
—Похоже, командир развлекается, — смотря на потолок, выдал один из стражников.
—Не удивительно, на него всегда девки вешаются
—Удивительно то, что он всегда отказывался от их внимания, а сейчас вот что происходит.
—Ну так доспехи из железа, а сердце — нет.
—Но не с ней же! Чужая всё-таки. И вера другая. Духовенство не осудит?
—Во-первых, духовенство осуждает только браки с иноверцами.
—А во-вторых?
—Помалкивай и духовенству некого и нечего будет осуждать.
Чужестранка снова перешла в атаку. На этот раз Десятнику не удалось парировать и оттолкнуть соперницу, и их мечи скрестились. Чужестранка, как будто хотела обнюхать Десятника, максимально приблизилась к его лицу.
—А ты мне нравишься, — сказала она и, весело смеясь, отпрыгнула от соперника.
Латы Десятника упали со звоном. Он посмотрел на Чужестранку, которая держала последний ремешок его доспеха. Командир стражи остался в подлатнике. Она ехидно улыбалась и этим невероятно выводила из себя стражника.
—Думаешь без доспеха я ничего не стою!? Сейчас мне даже легче, а с тобой так даже будет легче разобраться!
Чужестранка, не переставая улыбаться, убрала меч в ножны.
—Успокойся, мой милый Десятник, — сказала она, снимая с себя плащ, а затем связку из трёх ножен сначала справа, а потом слева. Всё это она положила на стол и наконец повернулась к Десятнику, который до сих пор был в шоке и держал меч в руках, — Я просто хотела снять эти лишние вещи. А теперь, мой милый Десятник, положи меч в ножны и помоги и мне снять доспехи.
— Это долгая история.
— Хорошо, я не настаиваю, но должен ещё спросить кое о чём.
Бургомистр мялся, видно, что он не хотел обидеть своими словами гостью.
— Я покину город завтра же.
— Вы поймите... Я...
— Бургомистр, — Чужестранка с трудом выговорила новое слово, — Я повторюсь, я часто путешествую. И знаю отношения к иноверцам в этих странах. Не нужно пустых слов, — она улыбнулась, заканчивая фразу
— Спасибо за понимание, — Лордаус улыбнулся в ответ, — Я могу ещё что-то для Вас сделать?
— Да, мне нужно пополнить провизию.
— Это само собой.
— Ещё мне нужен проводник до столицы.
— Полагаю, Вы хотите кого-то определенного?
— Зрите в корень, мой милый бургомистр.
После этих слов Он покраснел, он уже давно не слышал о себе в таком ключе. Чужестранка заметила это и громко по-доброму рассмеялась, а потом и бургомистр подхватил смех.
Глава 3
Страстная женщина
—Хороший плащ, дамочка!
Солнце уже садилось, когда Чужестранка выходила из дворца бургомистра, а после недолгой прогулки по улочкам, приведшей её не в самые приличные места города, небо уже окрасилось в темно-синий. В таких местах фонари не зажигаются, поэтому освещали пространство только луны и яркие вкрапления созвездий в мути небесного купола.
Четверо мужчин, которые стояли в переулке между домами, явно думали, что Чужестранка не замечала их, пока те не открыли рот. Это, конечно, сработало бы с обычным человеком, но не с воином. Она в силу своей судьбы всегда просматривала окружение и лишь надеялась, что эта подозрительная компания даст ей спокойно пройти мимо. Но надежда рухнула, как всегда быстро и с грохотом.
—Не плохо было бы снять его, — голос говорившего был пропитым и мерзким. Сразу стало понятно, что обладатель такого голоса хочет не только плащ, но и тело его хозяйки, а следующей фразой он это подтвердил, — И посмотреть на красивое тело.
Чужестранка, стоявшая всё время боком к компании подпитых городских разбойников, наконец повернулась к ним лицом, но ничего не ответила. На улице было тихо, единственные люди на улице находились в поле её зрения.
—Не бойся, красавица, — раздался второй голос под смешки остальных из компании, — Не обидим, хорошо будет, а про плащ не бойся, одежу отдадим.
Чужестранка начала шагать в сторону подворотни.
—Какая послушная, вот иди и давай без лишних звуков
—Конечно послушная, — раздался третий голос, самый пьяный из говоривших, — посмотри, ни сисек, ни жопы, лицо какое-то странное, нездешняя, приезжая, наверное, давно не получала внимание мужчин.
Компания раскудахталась мерзким пьяным смехом, перебиваемым иканием, кашлем и дрянными словечками. Однако один смешок быстро стих, это был первый голос. Он медленно повернулся к приятелю, который говорил последний.
—Нездешняя говоришь? — он сказал это, когда чужестранка была в нескольких шагах от него.
До главаря начало доходить, что это не она на них нарвалась, а они на неё. Он слышал, как сегодня в порт ворвалась женщина в красном и едва не перебила половину охраны.
—Ну да, а чё такое...
Он не успел договорить фразу. На его лицо упали теплые капли. Он потрогал капли руками и посмотрел на них. Это была кровь. Он перевел взгляд на главаря, тело которого с перерезанным горлом уже падало на землю. Рядом стояла женщина и держала в руках окровавленный меч.
***
Чужестранка вышла из переулка, осмотрелась. По-прежнему никого не было. Она подняла голову в небо и стала всматриваться.
—Лапас!
Крик, как будто невидимый законам природы, не отдался эхом, а быстро прервался, словно его поймали, как только он вылетел из горла. Чужестранка сильно рисковала, привлекая к себе внимание, но сейчас нужно было быстро сбежать с места преступления, пока кто-нибудь не стал невольным свидетелем сделанного. Чужестранка действовала быстро, но не идеально, несколько громких стонов успели вырваться из глоток жертв, поэтому нужно было убираться.
Прошло лишь два удара сердца, как в небе затмилась одна звезда, после вновь засиявшая, затем другая. Лапас услышал хозяйку и стремился на зов так быстро, как мог только он.
Чужестранка подняла руку и приставила палец к губам. Ворон понял наказ хозяйки и замедлился. Чёрная точка в небе становилась всё различимей, и скоро его могли заметить и обычные люди, но, к счастью, в таких местах люди не любят гулять по ночам, и с одной из причин этого Чужестранка только что разобралась.
Лапас приземлился рядом с хозяйкой, но они не спешили поднимать вверх.
—Покормился?
Ответом была тишина.
—Хорошо. Нашёл? — снова секунда тишины, — Тогда летим.
Лапас взлетел, оставив после себя только шум взбитого воздуха, вскоре и этого не осталось, улица приняла привычный облик, без странной женщины, без огромного ворона, без лишнего шума.
***
—Не пугай народ, моя милая птица, завтра встретимся.
Чужестранка прильнула телом к Лапасу и остановилась в таком положении на время. Эти несколько мгновений были для обоих несоизмеримо важными. Это нужно было обоим. Только для неё жесткие перья были мягче королевский покоев, в которых она находила тело и заботу. И только для него эта твердая женщина была любящим другом. И только два существа, покинувшие свой народ, могут узнать друг друга по-настоящему.
Чужестранка отпрянула от Лапаса, и тот мгновенно влетел, едва не сбив с ног, наблюдавших за трогательной разлукой, гостей таверны, у которой приземлился ворон с наездницей. Ворон сегодня перепугал пол города, теперь, похоже, из-за его внезапного появления и столь же внезапного ухода, в этом городе навсегда бросят пить несколько завсегдатаев питейных заведений.
Самые смелые свидетели бросились к Чужестранке, но та охладила их пыл грозным взглядом. Видимо эти люди уже наслышаны о странной женщине в красном, иначе так просто от неё они бы не отстали.
«Так даже лучше — подумала она, — На сегодня хватит убийств.»
Чужестранка не любила убивать. Но убивала всегда, сколько себя помнила. Она помнила своё первое убийство, несчастное невинное животное для жертвоприношения. Она помнила всё: как оно весело шло в незнакомое место, ничего не подозревая, как смотрело ей в глаза, сначала изучая и игриво поскакивая на своих четырех копытцах, потом веселье животного превратилось в страх, когда в руках людей появился блестящий острый кусок металла, взгляд навсегда сменился отчаянием, когда рука ребёнка скользнула по шее.
Чужестранка махнула головой и пошлёпала себя по щекам, отгоняя дурные воспоминания, и направилась в громкую таверну. Над дверью была надпись «пьяная кобыла». Многообещающая вывеска давно нуждалась в ремонте, но похоже это смущало только её одну.
Дверь была открыта, оттуда шёл звук веселья и запах еды. Чужестранка не стала сразу заходить она насытилась запахом, ведь внутри он будет совсем другой, и посмотрела вовнутрь, чтобы глаза привыкли к яркому освещению. Как только все приготовления, духовные и физические, были проведены, она направилась в здание.
При входе в зал в нос сразу ударили запахи пота, выпивки и перегара. Никто не заметил её прихода, все были заняты. Ремесленники и рабочие после трудового дня, крестьяне после изнурительной работы в поле под жарким солнцем, просто уставшие горожане, всем им было не до неё, каждый думал и обсуждал своё.
Одна компания заметно отличалась от других. Блестящие доспехи, лучший стол, дорогая выпивка. Местная стража во главе со своим командиром тоже здесь отдыхали. Десять человек и командир: Десятник снова оправдывал своё новое имя. Вся компания весело проводила время, но их командир, похоже не делил с ними это настроение.
Они её не заметили, а если и заметили, то виду не подали. Чужестранка пошла к стойке, где находилась женщина, протиравшая посуду. Женщина поняла её намерения и отложила дела. Чужестранка уселась на стул за стойкой, рядом с каким-то посетителем, который опёрся головой на стойку и мирно посапывал.
—Мне нужно поесть и поспать, — обратилась она к женщине.
—Мест нет, — ответила женщина, — Могу подать остатки похлёбки. Будет стоить пять элов.
Эл — местные деньги, и Чужестранке было известно, что за эту сумму можно было снять комнату на неделю.
—Не много берёте? Неужели повара на столько хорошо знают своё дело?
—Цены для чужаков всегда выше.
Чужестранка была удивлена, но не отношению к хозяйке к неё, а в её честном ответе. Обычно люди находят оправдание такому отношению и напрямую не говорят такие вещи. Это не оскорбило её, что-то теплое окутало её сердце, человек за стойкой, была невероятной. Такая чистейшая правда не всякому по силам, хоть это было не в выгоду Чужестранке, это вызвало восторг в её душе. Всё-таки правда всегда лучше лицемерия.
Наверное, эмоции показались на её лице, и хозяйка эта заметила.
—Чего светишься? Или язык не понимаешь?
Чужестранка взяла лицо под контроль и ответила:
—Я знаю много языков. Плачу десять элов за комнату и две подачи еды.
—Языка так и не понимаешь? — ответила хозяйка, но более мягким тоном, чем раньше, — Нет комнат.
—Пятнадцать, — сказав это, она достала из-под плаща кошель с монетами, предварительно бережно снятого с убитого ею пьянчуги, и бросила его на стол.
Хозяйка взяла кошель, развязала верёвочку, которой он был перевязан, пересчитала и обратилась к Чужестранке:
—Знакомая вещица, — она сказала это не поворачиваясь, но посмотрев на собеседницу, — А если хозяин придёт?
—Не придёт, — заверила Чужестранка.
—Всему есть своя цена. Молчание тоже стоит денег.
—Но ведь там больше пятнадцать элов, — Чужестранка хитро улыбнулась.
Женщина положила деньги в карман на фартуке и достала из-под стола тяжёлую книгу и письменные принадлежности, открыла её почти в конце, пролистала пару страниц и обратилась к Чужестранке.
—Нужно имя и время нахождения.
На книгу прилетел ещё один кошель. Женщина молча, не поднимая глаз, положила и его в карман.
—Так и запишем: «Веления Картер, неопределённый срок», — она говорила это медленно, по слогам, словно помогая себе, затем подняла взгляд на Чужестранку и сказала, — сейчас принесу ключи и еду.
Женщина отвернулась и ушла, а после исчезла в дверях кухни. Чужестранка оглянулась и посмотрела на стол со стражниками. Командир поднял взгляд со своей кружки и кивнул Чужестранке, она кивнула в ответ. Он встал, что-то сказал своим спутникам и направился в её сторону.
Как раз в этот момент вернулась женщина с кухни, держа в руках поднос. Она поставила перед Чужестранкой тарелку горячего и ароматного рагу, бутылку вина, и ключ.
—Лестница вон там, — она указала в сторону дальнего угла, — Комната семь, — она поймала недоумевающий взгляд собеседницы, направленный на бутылку, — Хозяев кошельков никто не любил.
Она сказала это и приступила к тому, от чего новая гостья её отвлекла. Пока Чужестранка начала с удовольствием есть поданную еду, к ней подсел Десятник и положил локти на стол, глубоко вздохнул и сказал:
—Я так понимаю, ты хотела поговорить со мной?
Чужестранка дожевала кусок мяса проглотила, откупорила бутылку и отпила вино с горла, так как стакана ей не подали.
—У Вас, совершенно нет манер, мой милый страж. Во-первых, дела на пустой живот не делаются.
Она продолжила уплетать рагу с завидным аппетитом. Десятник ждал продолжения, но собеседница, как будто испытывала его терпение. Он ждал пока Чужестранка дожуёт новый кусок еды, попавший ей в рот. Чужестранка проглотила еду и тут же снова положила новый кусок мяса. Не сумевший больше держать себя в руках, Десятник выпалил:
—А во-вторых?
Чужестранка снова спокойно дожевала и не спеша проглотила.
—А, во-вторых, — она глотнула вина и протянула его ему, легонько ударяя бутылкой по латам, — Мужчина не может позволить даме пить одной.
Десятник почесал затылок, покраснел и после некого замешательства взял бутылку и пригубил.
—Вы слишком горячи, мой милый Десятник, — сказала она, доедая рагу, — Вам нужно быть сдержанней.
Стражник поставил бутылку и громко выдохнул, а затем сказал:
—Может хватит называть меня кличками, у меня между прочим имя есть.
—Но, мне кажется, Вы, подобно мне, отреклись от своего имени, — перебила его Чужестранка.
—Да откуда?!
—Мне многое известно, но сейчас не до этого. Нужно уединится, пройдёмте ко мне в комнату.
***
Комната, как и ожидалось, была обставлена небогато, но это вполне устраивало Чужестранку. Кровать стояла в углу, слева от окна с разбитыми стёклами, напротив стоял старый стол, правда без стула. Несмотря на с виду бедную обстановку, кровать была застелена прилично, теплое массивное одеяло, две подушки, простыня без дыр, а на обратное Чужестранка успела насмотреться за свои путешествия.
—Так что ты хотела мне сказать? — прервал Десятник осмотр Чужестранкой комнаты.
Чужестранка заперла дверь, затем подошла к столу и поставила бутылку на него. Она отошла от стола, встала между Десятником и окном так, окно было за её спиной.
—Я не сказала, что хочу поговорить.
После этих слов она моментально набросилась на него, попутно доставая средний меч из ножен с левой стороны правой рукой. Десятник, будучи отличным воином, хоть и с хмелем в крови, успел вытащить меч и парировать удар Чужестранки, направив её тела в сторону кровати. Женщина сделала это своим преимуществом, оттолкнувших ногой от кровати, нырнула к Десятнику на плечи, затем оттолкнувшись уже от него, сделала сальто и оказалась за спиной противника, успев разрезать несколько кожаных ремешков, державших латы. Десятник в миг отпрыгнул, поворачиваясь лицом к Чужестранке, заодно закинув меч за спину, защищая тыл от рубящих ударов, которых так и не последовали.
—Да что ты творишь?! — выкрикнул Стражник
***
Стражники, отдыхавшие со своим командиром, сидели прямо под комнатой номер семь, когда на их еду и напитки стала сыпаться пыль, а наверху стоял топот и звон.
—Похоже, командир развлекается, — смотря на потолок, выдал один из стражников.
—Не удивительно, на него всегда девки вешаются
—Удивительно то, что он всегда отказывался от их внимания, а сейчас вот что происходит.
—Ну так доспехи из железа, а сердце — нет.
—Но не с ней же! Чужая всё-таки. И вера другая. Духовенство не осудит?
—Во-первых, духовенство осуждает только браки с иноверцами.
—А во-вторых?
—Помалкивай и духовенству некого и нечего будет осуждать.
***
Чужестранка снова перешла в атаку. На этот раз Десятнику не удалось парировать и оттолкнуть соперницу, и их мечи скрестились. Чужестранка, как будто хотела обнюхать Десятника, максимально приблизилась к его лицу.
—А ты мне нравишься, — сказала она и, весело смеясь, отпрыгнула от соперника.
Латы Десятника упали со звоном. Он посмотрел на Чужестранку, которая держала последний ремешок его доспеха. Командир стражи остался в подлатнике. Она ехидно улыбалась и этим невероятно выводила из себя стражника.
—Думаешь без доспеха я ничего не стою!? Сейчас мне даже легче, а с тобой так даже будет легче разобраться!
Чужестранка, не переставая улыбаться, убрала меч в ножны.
—Успокойся, мой милый Десятник, — сказала она, снимая с себя плащ, а затем связку из трёх ножен сначала справа, а потом слева. Всё это она положила на стол и наконец повернулась к Десятнику, который до сих пор был в шоке и держал меч в руках, — Я просто хотела снять эти лишние вещи. А теперь, мой милый Десятник, положи меч в ножны и помоги и мне снять доспехи.
