У меня и сейчас была цель — добиться расположение прекрасной моей новой знакомой, чтобы опять-таки удовлетворить свои низменные желания. Я честно себе в этом признаюсь. Не пытаюсь скрыться за благородными намерениями, ибо их у меня нет и в помине. А значит я герой, а не злодей. В какой-то степени. Пусть ей, этой милой девушке невдомёк, что я задумал, но зато себе я в этом признался. Я усмехнулся втихомолку. Хорош, молодчик! Хорош!
Мы прошли вглубь леса, туда, где стояла охотничья избушка. Избушка эта, впрочем, оказалась совершенно заброшенной. Передняя стенка её заросла диким плющом, а дверь оплели ещё какие-то незнакомые мне растения. Я не бывал здесь раньше, но Анистов рассказывал про эту избушку. Много лет назад, когда он был ещё мальчишкой (а лет ему уже не мало), здесь жила местная ведьма и к ней со всей округе ходили мужики да бабы, погадать или травы какие приобрести… Потом предприятие ведьмы захирело, народа ходить стало меньше, она уехала, а избушку использовали приезжие охотники. Да и те давно не захаживали сюда. И мне не понятно, почему эту избушку называют избушкой лесника. Ведь лесника здесь никогда не было. Чудачество, не иначе.
— Красивый ручей, — услышал я нежный голос моей спутницы и отвлекся от своих мыслей. — И такой чистый, что можно даже напиться из него.
Я улыбнулся. Напиться, пожалуй, и правда можно из этого ручья. Вода искрилась на солнце, была такой прозрачной, что все камушки, даже самые мелкие, и песок на дне были видны.
Юленька отошла от избушки и направилась к ручью. Он был совсем рядом. Я последовал за девушкой. Наблюдал как она присела на корточки и склонилась ближе к воде. Моя спутница мило сложила маленькие ладошки и зачерпнула немного воды из ручья. Я видел как капли стекали по её коже, исчезая под рукавом, который она немного засучила вверх. Её губы коснулись воды, а я представил как они касаются меня. Даже на мгновение закрыл глаза, но открыл вновь, чтобы видеть дальше. Я пожалел в этот момент, что не взял с собой телефон. С удовольствием сфотографировал бы Юленьку на память. Но ещё успеется.
— Холодная, — Юленька улыбнулась и поморщилась, но отпила ещё глоток и ещё. — Но такая вкусная. Идите, попробуйте, Алексей.
Как красиво и мило звучало моё имя из её сладких уст! Век бы слушал. Но века у меня нет. Лишь несколько недель.
Я не мог ей отказать. Приблизился и опустился рядом. Она ждала, смотрела на меня смущённо. Я зачерпнул воды и сделал большой глоток. Вздрогнул от холода. Ну и ледяная водица! Резко качнул головой.
— Вот это да! Сроду не пил ничего вкуснее.
Юленька засмеялась, не веря мне. Она вдруг качнулась в сторону и я понял, что упадет в воду, если не успею её поймать. Стремительно вытянул руку и схватил её за талию. Она испугано глянула на меня и ухватилась за мою руку выше локтя, крепко вцепившись в неё. Мы замерли на несколько секунд, пристально смотря друг на друга. Её голубые глаза смотрели боязливо, мои зелёные — похотливо. Вряд ли она поняла истинный смысл, таящийся в глубине моих глаз. Боязнь вдруг сменилась заинтересованным, но в тоже время смущенным взглядом. Она мягко отодвинулась от меня, а я не стал её задерживать дольше, чем было нужно. Не хотел напугать.
— Я такая неуклюжая, — виновато пробормотала Юленька, поднимаясь на ноги. — Дёрнул меня чёрт посмеяться над Вами.
— Ничего. Смейся сколько угодно. Твой смех мне слышать приятно, — уверил я её, но она ещё несколько минут извинялась и обвиняла себя в нерасторопности.
Побродив немного по лесу и послушав пение птиц, которое так любила, с её же слов, Юленька, мы решили вернуться домой. Уже должны были подавать завтрак.
— После завтрака можем погулять ещё по саду или посидеть и поговорить в гостиной, — предложил я. Юленька немного робко посмотрела на меня и произнесла:
— Вы ведь к дядюшке приехали, он обидится, если будете водить беседы со мной, а не с ним.
Мне было всё равно, обидится Анистов или нет. Какое мне дело до его обид, когда рядом прекрасная речная нимфа. Я криво усмехнулся своим возвышенным мыслям. Раньше я так не думал. А со вчерашнего вечера думаю постоянно так, будто в меня поэт вселился.
— Я успею и с ним на общаться.
— Он сегодня после обеда уедет на пару дней. В город. У него там дела.
Я ликовал. Смогу остаться с Юленькой вдвоём. Что может быть интересней и удачливей?!
В этот момент из дома вышла жена Анистова и пристально поглядела на меня. Вчера я её не видел. Мне сказали, что она приболела и весь день и вечер провела в постели. Сейчас, когда я снова увидел её, вспоминания неприятно кольнули где-то в области печёнки. Именно с госпожой Анистовой у меня и приключилась нехорошая история в прошлый визит.
— Здравствуй, Алексей, — произнесла громко и четко Ада Валерьевна, сверля меня недобрым взглядом. А затем перевела взгляд на родственницу и поморщилась будто зуб у неё разболелся. Ада Валерьевна, я же называл её просто Адой, была высокой, статной женщиной лет сорока пяти. Весь её облик походил на прежних дворянок или, если сказать современным языком, она выглядела как аристократка. Красивая, самовлюбленная особа, горделивая, но влюбчивая. И она до отвращения была обидчивой женщиной. Рыжие её пряди выдавали дерзкий, смелый и бесшабашный характер, изогнутые брови, большие серые глаза, прекрасная фигура, притягивали взгляды мужчин. В юности, я уверен, она разбила немало сердец. Теперь она сохранила былую красоту, но свежесть её была уже не та. Я под её чары не попал, но откровенные взгляды, что она бросала на меня, молчаливое предложение и обещания, зажгли во мне когда-то яркую искру, которая, впрочем, быстро угасла, не оставив в моей порочной душе и следа. Я без раздумий уехал домой три года назад после нашего коротенького романа, о котором Анистов, конечно, был не в курсе. Она же сохранила обиду и наверняка лелеяла её все эти годы, в тайне желая новой встречи. И вот она состоялась. Я и не думал об Аде, направляясь к приятелю.
— Добрый день, Ада Валерьевна, — вежливо поздоровался я и повернулся к Юленьке. Лицо девушки выражало такую тревогу, и стало так бледно, что мне показалось она потеряет сознание, не дойдя даже до веранды. Ада не любила родственницу. Это я понял сразу же.
— Как же я рада видеть тебя снова! Завтрак на столе, прошу, — жестом она пригласила меня внутрь. Я пошел, жалея, что не могу подать руку Юленьке, чтобы та не упала в обморок. Девушка шла позади нас так тихо, что и шагов не было слышно. Лишь тонкий аромат жасмина дал мне понять, что она почти рядом. Но на расстоянии.
За завтраком Юленька мало участвовала в разговоре, она была задумчива и говорила разве что из учтивости, отдаваясь каким-то своим меланхолическим думам. А после она, кивнув нам головой, удалилась к себе. Мой знакомец продолжал разговор, даже не замечая, что я его не слушаю. Я упустил нить беседы после ухода Юленьки.
Когда завтрак был окончен, Анистов пошёл собрать свои вещи в поездку. Он предложил поехать с ним, но я отказался, ссылаясь на не желание показываться в городе. Я остался наедине с Адой, которая всё время нашего пребывания за столом сверлила меня острым взглядом. Как только мы остались вдвоём, она подошла ко мне и села на стул у окна, где я стоял. На её лице блуждала довольная улыбка, словно она кошка, наевшаяся сметаны. Недовольство, которым она меня встретила, ушло как-то очень уж быстро. Что она себе напридумывала, я не знаю, но это явно не то, о чём думал я. Я с ней дел никаких, решительно никаких иметь снова не собирался.
— Давно я тебя не видела, ты стал ещё красивее, притягательнее. Жаль, что мне придется ехать с НИМ! Я бы лучше здесь осталась теперь. Да отговорки не подействуют. Давно уже всё решено об этой поездке. Я должна быть с ним рядом! Совершенно не хочется. Но наше дело решить надо.
Что это за дело такое, интересно.
Ада поерзала на стуле, призывно улыбаясь мне. До того она мне была противна, что захотелось сбежать из столовой тотчас. Но развратная моя душа не желала оставить эту женщину в сомнениях. Мне необходимо было позлорадствовать. И поставить её на место. Я упёрся в спинку стула, нависая над ней и представил рядом с этой женщиной Юленьку.
Я часто поддавался соблазнам, сердце моё было развращено большими городами и тем, что они могли дать. Я был рабом порока к своим тридцати годам, и никакая сила воли не свергла бы моего рабства. Вместе с тем, я преклонялся перед женской красотой, но ни разу в жизни не встречал такую чистую, простую, ненавязчивую красоту, которую увидел в Юленьке. Пусть для многих это звучит банально или пошло, но она словно ангел, сошедший с небес. Таких милых особ не встретишь в современных мегаполисах, только в глуши они и остались.
Глядя в дерзкие серые глаза Ады, я понял, что она больше не соблазн для меня. Несмотря на все мысли мои о Юленьке, не ворвись эта девушка в мою жизнь так резко и стремительно, я бы не стал тратить время на Аду Валерьевну. Я бы не осчастливил её снова своим вниманием.
Женщина, чувствуя мою близость, закусила губу. Она думала, я принял её новую игру? Думала, что поцелую и скажу «не уезжай».
— Приятной дороги, Ада Валерьевна, — сказал я и отошёл от неё.
Улыбка женщины померкла, лицо потемнело. Ада была оскорблена. Она вскочила со стула и с прищуром посмотрела на меня.
— Я думала ты ко мне приехал, — голос был уже не таким милым и слащавым. В нём звучал упрёк.
— Я приехал к Вашему мужу, — коротко ответил я.
Ада сделала шаг ко мне и прошипела:
— Я ведь вернусь через пару дней. И уверена, ты будешь тут. Вот тогда посмотрим, что будет дальше. Ты положил глаз на эту дурочку? Думаешь она милашка, красавица, деревенская умница! Если бы ты знал, что на самом деле она…она здесь…чтобы…
Женщина вдруг осеклась, явно чуть не сказав мне лишнего. Я насторожился. Ада была не умной женщиной, но и не дурой. Вот интересно, что же она хотела сказать.
— До встречи, господин Громов.
Она быстро покинула комнату, оставив меня в раздумьях. Я решил поговорить с Юленькой и выяснить истинную причину её приезда к своему дяди. Но у меня вдруг возник ещё один вопрос: знает ли сама Юленька почему находится здесь.
Весь день стояла духота, но к вечеру начался дождь, освежая воздух, придавая лесам и горам ярко-зеленую окраску, которая так веселит глаз. Дождевые капли дрожали на листьях, сверкали в золотистых лучах заходящего солнца, воздух наполнился свежими ароматами трав, цветов, самой земли. Благоухания сада привели меня в небольшую беседку в самом его дальнем уголке.
После обеда я видел как Анистов с женой уехали из дома. Только тогда я вышел из своей комнаты, чтобы пройтись по дому. Я искал спальню Юленьки. Знаю, это неприлично, но о каких приличиях я могу рассуждать, когда столько пороков висит на моём сердце. Несмотря на то, что я обошел весь первый и второй этаж, комнату девушки я не нашел. Спальни на втором были заперты, а на первом была лишь одна спальня горничной. Кухарка приходила из деревни.
Придя на кухню попросить сделать мне чашку кофе, я разговорился с кухаркой. Полная, розовощекая, словоохотливая, веселая женщина с радостью налила мне крепкого кофе и поставила на стол целую тарелку свежеиспеченных булок с сахаром. Я с удовольствием уплел парочку. Анфиса, кухарка, рассказала мне много интересных вещей о доме Анистова, которые он никогда бы мне не рассказал сам. Я считал Сергея Анистова, в отличие от самого себя, порядочным, честным человеком, лишь иногда отступающим от правил. Например, очень не часто он мог придаваться пьянству. Но позже завязывал так крепко, что ничем не развяжешь. Сергей содержал свою красивую усадьбу в должном порядке и я всегда думал, что он довольно богат, раз имеет такой прекрасный дом и небольшую конюшню. Он продавал лошадей время от времени, занимался домашним хозяйством (имелись у него и куры, и утки, и овцы), этим и жил. Ада же не помогала ему в ведении хозяйства, всё больше сидела у себя в комнате перед зеркалом и любовалась на свою красоту. Но муж на Аду не сердился. Думаю, он её любил. Сам от природы не красавец, невысокого роста, но довольно коренастый. Лицо у него немного вытянуто, нос с горбинкой и очень большой, а глаза наоборот маленькие, близко посаженные к переносице. На ум приходит слово носач. Не лестное сравнение. Рядом Ада и Сергей смотрелись смешно. Но гордая Ада позарилась на деньги Анистова. Что ж, деньги делают невозможное возможным.
В хозяйстве Сергею помогала именно Анфиса. Горничная прибирала дом, следила за чистотой.
— Дом наш почти разорен! — Всплеснула руками Анфиса и покачала головой. — Ада Валерьевна, полгода назад ездила в город большой, да и проиграла всё в карты. И даже дом заложила. Бес её попутал, окаянную. Всегда не чиста на руку была. А тут письмо Сергею Марковичу пришло, что сирота-то наша, Юлия, наследство имеет. И уже через несколько недель приехала девчушка. Ой, не знаю, может и не потеряем дом. Так дом терять не хочется. И скотину! Хорошая такая девушка, Юлия-то. Добрая, милая.
— Она немного странная? Как Вы считаете? — Спросил я невзначай. Я не думал об этом сознательно, но видимо в подсознании такая мысль витала.
Анфиса пожала плечами:
— Да, наверное.
В глазах её я увидел оттенок подозрения.
— Но это не моё дело. Так дом терять не хочется, так не хочется!
Она сокрушалась еще несколько минут, а потом погрузилась в чистку посуды. Я быстро допил кофе и встал из-за стола.
— Спасибо за кофе, Анфиса.
Она лишь кивнула, погруженная в свои мысли и не заметила моего ухода. Я еще раз обошел дом и сел на веранде, поджидая, когда Юленька выйдет прогуляться. Её не было. Я совсем заскучал. Дело клонилось к вечеру. Я прогулялся по двору и направился в сад.
Просидел в беседке около часа, глядя на стекающие с крыши капли. В голове крутились неприятные мысли. Я думал о разговоре с кухаркой, и её слова никак не шли у меня из головы. Я не знал, конечно, что Юленька сирота. Но я и о ней узнал только вчера. Если она приехала, чтобы помочь дяде, это благородно с её стороны. Не каждый поделится наследством с родственниками. Я бы не поделился. Ну, я и не поделился. Я усмехнулся. Да, но Юленька не такая как я. Она добрая, чистая, непорочная. Такая запросто всё отдаст и не пожалеет.
Эти мысли приходили ко мне в голову пока я сидел в беседке. Скука. Но как же здесь красиво! Вечер вступил в свои права полностью. Я любовался прекрасным садом Анистова. Выглянул из беседки и рассматривал целые гряды разных цветов: пионы, эустома, похожая на маленькие розочки, анютины глазки, садовые ранние лилии и Бог знает ещё какие красавцы смотрели на меня снизу, качая головами на ветру. Я увидел калитку, что вела в лес. Значит из сада тоже можно покинуть дом. Причём незаметно. Я простер взгляд дальше и увидел её, наконец. Юленька медленно шагала по одной из дорожек, по пути срывая цветы и составляла из них букет. Я замер на несколько мгновений, любуясь неё чарующей изящной походкой, а потом встрепенулся и выбежал из беседки, боясь не успеть догнать её. Неуловимая Юленька была так погружена в свои мысли, что не заметила моего приближения. Когда она услышала шаги позади себя, то вздрогнула и обернулась.
Мы прошли вглубь леса, туда, где стояла охотничья избушка. Избушка эта, впрочем, оказалась совершенно заброшенной. Передняя стенка её заросла диким плющом, а дверь оплели ещё какие-то незнакомые мне растения. Я не бывал здесь раньше, но Анистов рассказывал про эту избушку. Много лет назад, когда он был ещё мальчишкой (а лет ему уже не мало), здесь жила местная ведьма и к ней со всей округе ходили мужики да бабы, погадать или травы какие приобрести… Потом предприятие ведьмы захирело, народа ходить стало меньше, она уехала, а избушку использовали приезжие охотники. Да и те давно не захаживали сюда. И мне не понятно, почему эту избушку называют избушкой лесника. Ведь лесника здесь никогда не было. Чудачество, не иначе.
— Красивый ручей, — услышал я нежный голос моей спутницы и отвлекся от своих мыслей. — И такой чистый, что можно даже напиться из него.
Я улыбнулся. Напиться, пожалуй, и правда можно из этого ручья. Вода искрилась на солнце, была такой прозрачной, что все камушки, даже самые мелкие, и песок на дне были видны.
Юленька отошла от избушки и направилась к ручью. Он был совсем рядом. Я последовал за девушкой. Наблюдал как она присела на корточки и склонилась ближе к воде. Моя спутница мило сложила маленькие ладошки и зачерпнула немного воды из ручья. Я видел как капли стекали по её коже, исчезая под рукавом, который она немного засучила вверх. Её губы коснулись воды, а я представил как они касаются меня. Даже на мгновение закрыл глаза, но открыл вновь, чтобы видеть дальше. Я пожалел в этот момент, что не взял с собой телефон. С удовольствием сфотографировал бы Юленьку на память. Но ещё успеется.
— Холодная, — Юленька улыбнулась и поморщилась, но отпила ещё глоток и ещё. — Но такая вкусная. Идите, попробуйте, Алексей.
Как красиво и мило звучало моё имя из её сладких уст! Век бы слушал. Но века у меня нет. Лишь несколько недель.
Я не мог ей отказать. Приблизился и опустился рядом. Она ждала, смотрела на меня смущённо. Я зачерпнул воды и сделал большой глоток. Вздрогнул от холода. Ну и ледяная водица! Резко качнул головой.
— Вот это да! Сроду не пил ничего вкуснее.
Юленька засмеялась, не веря мне. Она вдруг качнулась в сторону и я понял, что упадет в воду, если не успею её поймать. Стремительно вытянул руку и схватил её за талию. Она испугано глянула на меня и ухватилась за мою руку выше локтя, крепко вцепившись в неё. Мы замерли на несколько секунд, пристально смотря друг на друга. Её голубые глаза смотрели боязливо, мои зелёные — похотливо. Вряд ли она поняла истинный смысл, таящийся в глубине моих глаз. Боязнь вдруг сменилась заинтересованным, но в тоже время смущенным взглядом. Она мягко отодвинулась от меня, а я не стал её задерживать дольше, чем было нужно. Не хотел напугать.
— Я такая неуклюжая, — виновато пробормотала Юленька, поднимаясь на ноги. — Дёрнул меня чёрт посмеяться над Вами.
— Ничего. Смейся сколько угодно. Твой смех мне слышать приятно, — уверил я её, но она ещё несколько минут извинялась и обвиняла себя в нерасторопности.
Побродив немного по лесу и послушав пение птиц, которое так любила, с её же слов, Юленька, мы решили вернуться домой. Уже должны были подавать завтрак.
— После завтрака можем погулять ещё по саду или посидеть и поговорить в гостиной, — предложил я. Юленька немного робко посмотрела на меня и произнесла:
— Вы ведь к дядюшке приехали, он обидится, если будете водить беседы со мной, а не с ним.
Мне было всё равно, обидится Анистов или нет. Какое мне дело до его обид, когда рядом прекрасная речная нимфа. Я криво усмехнулся своим возвышенным мыслям. Раньше я так не думал. А со вчерашнего вечера думаю постоянно так, будто в меня поэт вселился.
— Я успею и с ним на общаться.
— Он сегодня после обеда уедет на пару дней. В город. У него там дела.
Я ликовал. Смогу остаться с Юленькой вдвоём. Что может быть интересней и удачливей?!
В этот момент из дома вышла жена Анистова и пристально поглядела на меня. Вчера я её не видел. Мне сказали, что она приболела и весь день и вечер провела в постели. Сейчас, когда я снова увидел её, вспоминания неприятно кольнули где-то в области печёнки. Именно с госпожой Анистовой у меня и приключилась нехорошая история в прошлый визит.
— Здравствуй, Алексей, — произнесла громко и четко Ада Валерьевна, сверля меня недобрым взглядом. А затем перевела взгляд на родственницу и поморщилась будто зуб у неё разболелся. Ада Валерьевна, я же называл её просто Адой, была высокой, статной женщиной лет сорока пяти. Весь её облик походил на прежних дворянок или, если сказать современным языком, она выглядела как аристократка. Красивая, самовлюбленная особа, горделивая, но влюбчивая. И она до отвращения была обидчивой женщиной. Рыжие её пряди выдавали дерзкий, смелый и бесшабашный характер, изогнутые брови, большие серые глаза, прекрасная фигура, притягивали взгляды мужчин. В юности, я уверен, она разбила немало сердец. Теперь она сохранила былую красоту, но свежесть её была уже не та. Я под её чары не попал, но откровенные взгляды, что она бросала на меня, молчаливое предложение и обещания, зажгли во мне когда-то яркую искру, которая, впрочем, быстро угасла, не оставив в моей порочной душе и следа. Я без раздумий уехал домой три года назад после нашего коротенького романа, о котором Анистов, конечно, был не в курсе. Она же сохранила обиду и наверняка лелеяла её все эти годы, в тайне желая новой встречи. И вот она состоялась. Я и не думал об Аде, направляясь к приятелю.
— Добрый день, Ада Валерьевна, — вежливо поздоровался я и повернулся к Юленьке. Лицо девушки выражало такую тревогу, и стало так бледно, что мне показалось она потеряет сознание, не дойдя даже до веранды. Ада не любила родственницу. Это я понял сразу же.
— Как же я рада видеть тебя снова! Завтрак на столе, прошу, — жестом она пригласила меня внутрь. Я пошел, жалея, что не могу подать руку Юленьке, чтобы та не упала в обморок. Девушка шла позади нас так тихо, что и шагов не было слышно. Лишь тонкий аромат жасмина дал мне понять, что она почти рядом. Но на расстоянии.
За завтраком Юленька мало участвовала в разговоре, она была задумчива и говорила разве что из учтивости, отдаваясь каким-то своим меланхолическим думам. А после она, кивнув нам головой, удалилась к себе. Мой знакомец продолжал разговор, даже не замечая, что я его не слушаю. Я упустил нить беседы после ухода Юленьки.
Когда завтрак был окончен, Анистов пошёл собрать свои вещи в поездку. Он предложил поехать с ним, но я отказался, ссылаясь на не желание показываться в городе. Я остался наедине с Адой, которая всё время нашего пребывания за столом сверлила меня острым взглядом. Как только мы остались вдвоём, она подошла ко мне и села на стул у окна, где я стоял. На её лице блуждала довольная улыбка, словно она кошка, наевшаяся сметаны. Недовольство, которым она меня встретила, ушло как-то очень уж быстро. Что она себе напридумывала, я не знаю, но это явно не то, о чём думал я. Я с ней дел никаких, решительно никаких иметь снова не собирался.
— Давно я тебя не видела, ты стал ещё красивее, притягательнее. Жаль, что мне придется ехать с НИМ! Я бы лучше здесь осталась теперь. Да отговорки не подействуют. Давно уже всё решено об этой поездке. Я должна быть с ним рядом! Совершенно не хочется. Но наше дело решить надо.
Что это за дело такое, интересно.
Ада поерзала на стуле, призывно улыбаясь мне. До того она мне была противна, что захотелось сбежать из столовой тотчас. Но развратная моя душа не желала оставить эту женщину в сомнениях. Мне необходимо было позлорадствовать. И поставить её на место. Я упёрся в спинку стула, нависая над ней и представил рядом с этой женщиной Юленьку.
Я часто поддавался соблазнам, сердце моё было развращено большими городами и тем, что они могли дать. Я был рабом порока к своим тридцати годам, и никакая сила воли не свергла бы моего рабства. Вместе с тем, я преклонялся перед женской красотой, но ни разу в жизни не встречал такую чистую, простую, ненавязчивую красоту, которую увидел в Юленьке. Пусть для многих это звучит банально или пошло, но она словно ангел, сошедший с небес. Таких милых особ не встретишь в современных мегаполисах, только в глуши они и остались.
Глядя в дерзкие серые глаза Ады, я понял, что она больше не соблазн для меня. Несмотря на все мысли мои о Юленьке, не ворвись эта девушка в мою жизнь так резко и стремительно, я бы не стал тратить время на Аду Валерьевну. Я бы не осчастливил её снова своим вниманием.
Женщина, чувствуя мою близость, закусила губу. Она думала, я принял её новую игру? Думала, что поцелую и скажу «не уезжай».
— Приятной дороги, Ада Валерьевна, — сказал я и отошёл от неё.
Улыбка женщины померкла, лицо потемнело. Ада была оскорблена. Она вскочила со стула и с прищуром посмотрела на меня.
— Я думала ты ко мне приехал, — голос был уже не таким милым и слащавым. В нём звучал упрёк.
— Я приехал к Вашему мужу, — коротко ответил я.
Ада сделала шаг ко мне и прошипела:
— Я ведь вернусь через пару дней. И уверена, ты будешь тут. Вот тогда посмотрим, что будет дальше. Ты положил глаз на эту дурочку? Думаешь она милашка, красавица, деревенская умница! Если бы ты знал, что на самом деле она…она здесь…чтобы…
Женщина вдруг осеклась, явно чуть не сказав мне лишнего. Я насторожился. Ада была не умной женщиной, но и не дурой. Вот интересно, что же она хотела сказать.
— До встречи, господин Громов.
Она быстро покинула комнату, оставив меня в раздумьях. Я решил поговорить с Юленькой и выяснить истинную причину её приезда к своему дяди. Но у меня вдруг возник ещё один вопрос: знает ли сама Юленька почему находится здесь.
Глава 3
Весь день стояла духота, но к вечеру начался дождь, освежая воздух, придавая лесам и горам ярко-зеленую окраску, которая так веселит глаз. Дождевые капли дрожали на листьях, сверкали в золотистых лучах заходящего солнца, воздух наполнился свежими ароматами трав, цветов, самой земли. Благоухания сада привели меня в небольшую беседку в самом его дальнем уголке.
После обеда я видел как Анистов с женой уехали из дома. Только тогда я вышел из своей комнаты, чтобы пройтись по дому. Я искал спальню Юленьки. Знаю, это неприлично, но о каких приличиях я могу рассуждать, когда столько пороков висит на моём сердце. Несмотря на то, что я обошел весь первый и второй этаж, комнату девушки я не нашел. Спальни на втором были заперты, а на первом была лишь одна спальня горничной. Кухарка приходила из деревни.
Придя на кухню попросить сделать мне чашку кофе, я разговорился с кухаркой. Полная, розовощекая, словоохотливая, веселая женщина с радостью налила мне крепкого кофе и поставила на стол целую тарелку свежеиспеченных булок с сахаром. Я с удовольствием уплел парочку. Анфиса, кухарка, рассказала мне много интересных вещей о доме Анистова, которые он никогда бы мне не рассказал сам. Я считал Сергея Анистова, в отличие от самого себя, порядочным, честным человеком, лишь иногда отступающим от правил. Например, очень не часто он мог придаваться пьянству. Но позже завязывал так крепко, что ничем не развяжешь. Сергей содержал свою красивую усадьбу в должном порядке и я всегда думал, что он довольно богат, раз имеет такой прекрасный дом и небольшую конюшню. Он продавал лошадей время от времени, занимался домашним хозяйством (имелись у него и куры, и утки, и овцы), этим и жил. Ада же не помогала ему в ведении хозяйства, всё больше сидела у себя в комнате перед зеркалом и любовалась на свою красоту. Но муж на Аду не сердился. Думаю, он её любил. Сам от природы не красавец, невысокого роста, но довольно коренастый. Лицо у него немного вытянуто, нос с горбинкой и очень большой, а глаза наоборот маленькие, близко посаженные к переносице. На ум приходит слово носач. Не лестное сравнение. Рядом Ада и Сергей смотрелись смешно. Но гордая Ада позарилась на деньги Анистова. Что ж, деньги делают невозможное возможным.
В хозяйстве Сергею помогала именно Анфиса. Горничная прибирала дом, следила за чистотой.
— Дом наш почти разорен! — Всплеснула руками Анфиса и покачала головой. — Ада Валерьевна, полгода назад ездила в город большой, да и проиграла всё в карты. И даже дом заложила. Бес её попутал, окаянную. Всегда не чиста на руку была. А тут письмо Сергею Марковичу пришло, что сирота-то наша, Юлия, наследство имеет. И уже через несколько недель приехала девчушка. Ой, не знаю, может и не потеряем дом. Так дом терять не хочется. И скотину! Хорошая такая девушка, Юлия-то. Добрая, милая.
— Она немного странная? Как Вы считаете? — Спросил я невзначай. Я не думал об этом сознательно, но видимо в подсознании такая мысль витала.
Анфиса пожала плечами:
— Да, наверное.
В глазах её я увидел оттенок подозрения.
— Но это не моё дело. Так дом терять не хочется, так не хочется!
Она сокрушалась еще несколько минут, а потом погрузилась в чистку посуды. Я быстро допил кофе и встал из-за стола.
— Спасибо за кофе, Анфиса.
Она лишь кивнула, погруженная в свои мысли и не заметила моего ухода. Я еще раз обошел дом и сел на веранде, поджидая, когда Юленька выйдет прогуляться. Её не было. Я совсем заскучал. Дело клонилось к вечеру. Я прогулялся по двору и направился в сад.
Просидел в беседке около часа, глядя на стекающие с крыши капли. В голове крутились неприятные мысли. Я думал о разговоре с кухаркой, и её слова никак не шли у меня из головы. Я не знал, конечно, что Юленька сирота. Но я и о ней узнал только вчера. Если она приехала, чтобы помочь дяде, это благородно с её стороны. Не каждый поделится наследством с родственниками. Я бы не поделился. Ну, я и не поделился. Я усмехнулся. Да, но Юленька не такая как я. Она добрая, чистая, непорочная. Такая запросто всё отдаст и не пожалеет.
Эти мысли приходили ко мне в голову пока я сидел в беседке. Скука. Но как же здесь красиво! Вечер вступил в свои права полностью. Я любовался прекрасным садом Анистова. Выглянул из беседки и рассматривал целые гряды разных цветов: пионы, эустома, похожая на маленькие розочки, анютины глазки, садовые ранние лилии и Бог знает ещё какие красавцы смотрели на меня снизу, качая головами на ветру. Я увидел калитку, что вела в лес. Значит из сада тоже можно покинуть дом. Причём незаметно. Я простер взгляд дальше и увидел её, наконец. Юленька медленно шагала по одной из дорожек, по пути срывая цветы и составляла из них букет. Я замер на несколько мгновений, любуясь неё чарующей изящной походкой, а потом встрепенулся и выбежал из беседки, боясь не успеть догнать её. Неуловимая Юленька была так погружена в свои мысли, что не заметила моего приближения. Когда она услышала шаги позади себя, то вздрогнула и обернулась.
